Страница:
Большая часть войск 1-й армии остается на Дальнем Востоке. Вполне уверен, что славные сибирские войска, входившие в состав 1-й Маньчжурской армии, составлявшие в бою твердую основу наших армий, и ныне, в мирное время, при новых условиях дадут прочную охрану России на Дальнем Востоке.
Прощаясь с вами, мои дорогие боевые товарищи, искренне желаю вам, чтобы пережитый вами боевой опыт принес великую пользу армии и нашей родине. Твердо преданные престолу и родине, всегда готовые поддерживать порядок и правительственную власть, чуждые борьбы политических партий, вы, в сознании как своих сильных, так и слабых сторон, явленных в минувшую войну, верю, быстро залечите свои раны и поведете армию к совершенствованию.
Если в вашей будущей работе по совершенствованию самих себя и вверенных вам нижних чинов вы и будете лишены сознания одержанной победы в минувшей войне, то в утешение и подкрепление вы можете смело вспоминать, что, не жалея сил и жизни, были готовы продолжать борьбу с храбрым врагом до полной над ним победы, верили в победу над ним сами и успели вселить эту веру в нашего чудного солдата.
Бога вам в помощь в предстоящей вам мирной, но важной для нашей дорогой родины деятельности.
Низко кланяюсь вам и приношу искреннюю признательность за самоотверженную боевую службу. Прошу вас в частях войск передать всем нижним чинам мой благодарность за боевую службу, низкий поклон за многократную ко мне ласку и пожелания неизменно верной службы царю и родине.
5 февраля 1906 г . г. Шуанченпу.
О необходимости такого пересмотра в нашей периодической печати уже давно раздаются голоса. В статье В. Чумакова, помещенной в «Русском инвалиде», по этому вопросу приведены следующие строки: «Все, высказанное пока печатью по поводу пересмотра устава о воинской повинности, в главных чертах можно свести к следующему:
1. Установление действительно всеобщей воинской повинности введением особого военного налога на лица, не отбывающие эту повинность лично, причем размер налога должен зависеть как от причин, по которым данное лицо не отбывает повинность лично, так и от средств плательщика.
2. Понижение призывного возраста и
3. Создание национальной русской армии, т.е. ее моральное оздоровление, допущением в ее ряды только неопороченных лиц русской национальности и тех иноплеменников и инородцев, которые органически слились с русским государством и отношения которых к России, ее единству и ее интересам тождественны с отношениями к этим вопросам русской народности.
Но до сих пор ничего еще не было высказано о мерах, необходимых для поднятия престижа военной службы, для того, чтобы звание солдата не только на словах стало «высоким и почетным», ничего, если не считать нескольких пожеланий замены самого названия «воинская повинность» — «воинским долгом», «военной службой» и т. п.
А между тем это вопрос первостепенной важности, так как в настоящее время армия не может быть сильна, если каждый из ее членов не будет чувствовать себя действительно носителем высокого и почетного звания. Таким же носителем он может чувствовать себя только тогда, когда будет знать, что в ряды армии вместе с ним поступают только лучшие в физическом и нравственном отношении люди и преданные слуги престола и родины, цвет молодежи, а по окончании срока своей службы исключительно только эти лучшие люди будут пользоваться, как наградой за свой беспорочную службу, всеми правами русского гражданина. И государство во имя справедливости обязано предоставить эти права исключительно им, этим лучшим людям»[277].
В России около 25 % населения нерусского происхождения. Поэтому, при всеобщей воинской повинности, наша армия комплектуется различными народностями, в том числе и такими, которые не знают русского языка и пока мало расположены считать Россию своей дорогой родиной. При достаточном сроке действительной службы, такие новобранцы все же превращались в хороших русских солдат и в боях вели себя хорошо. При коротких сроках службы работа с ними очень затрудняется и может оказаться не по силам армии, если в школах наших окраин русский язык не будет усваиваться обучающимися в них детьми в достаточной степени. Как, однако, ни велики будут труды, которые потребуются для обращения в хороших солдат: русского, немца, татарина, финна, поляка, латыша, эста и проч., можно надеяться, что русские офицеры и унтер-офицеры справятся с этой задачей. Но существует и все усиливается на Руси племя, которое совершенно непригодно к военной службе — это евреи. Они доставляют массу хлопот на их подготовку к строевой службе, но успеха в большинстве случаев не достигается. Напротив того, в музыкантском хоре, в швальне они на месте. При сколько-нибудь недостаточном надзоре евреи и в войсках в мирное время начинают заниматься мелкими денежными операциями, дают деньги взаймы. Приставленные к каким-нибудь заготовкам — стараются обмануть и начальство, и поставщиков.
Поведение евреев часто очень хорошее. Они услужливы и на вид старательны, но малосильны, болезненны и составляют бремя для частей войск: уклоняются от несения строевой службы, наполняя лазареты или постоянно ссылаясь на нездоровье.
Тем не менее, в мирное время даже и с евреями, если их не приходится много на роту, можно справиться. Но с наступлением военного времени евреи составляют тяжелую обузу для частей войск. Начальники войск стараются очистить строевой состав своих частей от евреев, ибо с основанием относятся недоверчиво к их мужеству.
Нижние чины в военное время тоже относятся к евреям недружелюбно, не ожидая поддержки от них в бой. Несомненно, что в отдельных случаях и между евреями находятся очень храбрые люди. Я лично знал таких и в туркестанских походах и в турецкую войну. Но масса евреев, по их натуре, привычкам, понятиям не расположены к военной службе и для части, назначенной идти в бой, составляют источник не силы, а слабости.
При движении в Маньчжурию некоторых частей войск из Одесского военного округа в состав их, при мобилизации, попало большое число евреев. По пути следования в Маньчжурию масса евреев бежала. Когда я делал смотр одной из прибывших дивизий, оказалось, что из четырех полков дивизии бежало с пути свыше тысячи евреев. Некомплект получился значительный. На потребованное объяснение, какие были приняты меры, чтобы не дозволять бегства и ловить бежавших, выяснилось, что начальники частей не препятствовали евреям убегать, потому что, хотя они и стали слабее численно, но, по мнению начальства, полки стали сильнее в боевом отношении.
При таком положении евреев в армии, при уклонении их всеми способами от военной службы, представляется вполне необходимым избавить армию от евреев. Спрашивается: почему же они до сих пор не исключены из армии?
Предложения в этом направлении делались часто. Крупные начальствующие лица неоднократно свидетельствовали о вреде евреев для армии, об их дурном влиянии на нравственность нижних чинов других племен, указывали на их очень малую способность к строевой службе. И тем не менее скоро 40 лет наша армия старается обратить евреев в хороших солдат, но старается без успеха. Препятствием к исключению евреев из армии служит закон о всеобщей воинской повинности. Выше я уже говорил, что эта всеобщая повинность в сущности «всеобща» только по названию, а в действительности, при массе льгот и освобождении целых племен от отбывания воинской повинности, повинность эта ложится только на 84 % всего населения. Поэтому, с этой стороны, при необходимом ныне пересмотре устава о воинской повинности, нетрудно будет добиться выключения евреев из числа племен, достойных комплектовать русскую армию. Труднее представляется вопрос: как устроить, чтобы это освобождение не оказалось для еврейского населения желательной льготой, которая только поможет ему крепче забирать в руки русское племя. Указывалось с основанием, что масса евреев в губерниях в черте еврейской оседлости очень бедна, и при замене воинской повинности значительным военным налогом это бедное население не в силах будет уплатить его. Казалось бы, что при большой солидарности всего еврейского племени военный налог, за освобождение евреев от воинской повинности, определенный в зависимости от числа подлежащих призыву, следует взыскивать со всего еврейского населения, проживающего в России, а не с тех семей или обществ, которые должны были выставить новобранца.
При этом все не только еврейские предприятия (банки, акционерные общества), но и предприятия русские или иностранные, в которых участвуют евреи, желательно обложить по определенной раскладке для покрытия всей налоговой суммы.
В интересной статье А. Антоновича «Русский народ и главнейшие народности России перед воинской повинностью»[278], составленной на основании официальных данных относительно призыва в войска новобранцев из евреев, значится:
На основании этих узаконений, местными учреждениями по воинской повинности, в 1903—1907 годах наложено на семейства евреев, уклонившихся от исполнения воинской повинности, штрафов по 300 руб.:
Из этой выдержки видно, 1) что штраф в 300 руб. налагается не на еврейское общество, а на семью, которая должна была поставить еврея-новобранца, и 2) что за 1907 год следовало с евреев взыскать свыше шести миллионов рублей за уклонившихся от явки на службу 20 529 человек.
Можно с уверенностью высказать мнение, что, без переложения штрафа на всех евреев и все еврейские предприятия, значительную часть этой суммы нельзя взыскать по бедности семей, члены которых уклонились от военной службы.
Размер военного налога с евреев должен быть определен в зависимости от потери, которую понесет русское или иное племя, выставивши новобранца вместо еврея.
В приведенной выше таблице резко бросается в глаза цифра уклонившихся от призыва евреев в год войны: по сравнению с 1903 годом эта цифра в 1904 году почти удвоилась.
1904 год был экзаменом для евреев. Не пожелав помочь России в трудное для нее время победить внешнего врага, какое же имеют право евреи рассчитывать на дальнейшие для себя льготы, особенно на льготы по образованию, на льготы по определению в русские учебные заведения в десять раз большие, чем предоставленные русскому племени?
В год войны недобор евреев составлял 30—40 % всего призыва. Чтобы видеть, какое племя в год войны[279] выказало наиболее готовности к жертвам, приведем следующую таблицу:
В 1904 году, в разгар Русско-японской войны:
латышей (Курляндск.) — 43
эстонцев — 57
армян — 73
грузин — 76
поляков — 113
литовцев — 275
Евреев не явилось от 300 до 400 на 1000 человек.
Относительно отбывания воинской повинности евреями А. Антонович делает такой справедливый вывод:
«Все вообще отчетные данные и сделанные из них выводы о евреях — о недоборе и об уклонившихся от военной службы, а в особенности цифры, относящиеся к 1904 году, ко времени Русско-японской войны, к 1905 году — периоду внутренних брожений — и, наконец, к трехлетнему периоду так называемого успокоения (1906—1908 годы), когда проценты недобора и уклонившихся от военной службы удерживаются почти на той же высоте, на какую они поднялись в 1904—1905 годах, — показывают, что польза, приносимая евреями нашей военной силе, сокращена ими до minimum'a, и что, следовательно, отбывание ими воинской повинности натурой не соответствует ни интересам армии, ни интересам общегосударственным».
Несомненно, таким образом, что, как в прошлом, так и в будущем, главная сила нашей армии должна основываться на самоотверженной готовности к жертвам русского племени.
В 1904 году в губерниях Тверской, Новгородской, Вологодской, Тамбовской, Псковской, Смоленской, Владимирской и Минской недобора вовсе не было. В губерниях Курской, Воронежской, Орловской и Калужской недобор был ничтожный. В губерниях с фабричным населением — Московской и Ярославской — недобор составлял 2,2 % и 1,9 % соответственно.
В приведенной выше таблице уклонившихся без уважительных причин от призыва вслед за евреями стоят литовцы и затем поляки. Не пожелав помочь армии рука об руку с русским племенем победить внешнего врага, эти племена, очевидно, не имеют права рассчитывать на одинаковые с русским племенем права на службу государственную и службу выборную в высших правительственных учреждениях. Война была для этих племен экзаменом их политической и военной благонадежности, и евреи, литовцы, а за ними поляки этого экзамена не выдержали.
В числе важных мер, принятых в нашей армии после Русско-японской войны, заслуживают особого внимания переход к трехлетней службе для главной массы наших войск и меры по образованию в армии сверхсрочнослужащих.
Первая из этих мер, несомненно, должна была ухудшить состав срочнослужащих и запасных, в особенности унтер-офицерский состав, а вторая мера должна была в возможной степени исправить это ухудшение, дав очень опытные унтер-офицерские кадры.
Нельзя действительно не приветствовать эту вторую меру. До сих пор все попытки привлечь унтер-офицеров на сверх-срочную службу не имели успеха. Ныне для сверхсрочнослужащих унтер-офицеров созданы такие хорошие материальные условия, что в охотниках, надо надеяться, недостатка не будет. Вопрос о сверхсрочнослужащих унтер-офицерах в особенности станет твердо, если удастся побороть сопротивление различных министерств и обеспечить преимущественное назначение на низшую службу по разным ведомствам сверхсрочным унтер-офицерам, оставившим службу в армии.
Но эта мера вызывает большие расходы, и пока возможно содержать в каждой роте только по три сверхсрочнослужащих унтер-офицера. На мирное время с этим числом еще можно примириться, но на военное время число это совершенно недостаточно.
Надо принять во внимание, что при мобилизации часть сверхсрочнослужащих унтер-офицеров попадет в войска вспомогательного назначения, часть при недостаточном числе запасных офицеров пойдет на пополнение офицерского состава, и в ротах едва ли останется более чем по два человека сверхсрочнослужащих унтер-офицера. После потерь в боях часть и этих унтер-офицеров будет пополнена срочнослужащими. Таким образом, и ныне в военное время главная масса унтер-офицеров окажется из срочнослужащих.
Будут ли, однако, эти унтер-офицеры соответствовать своему назначению?
Ответим определенно: не будут. При действительной службе в рядах войск в пехоте и пешей артиллерии в 2 года и 8 месяцев надо приготовить из нашего крестьянина унтер-офицера или фейерверкера. Задача эта так трудно разрешима, что военное министерство прибегло к чрезвычайной мере: ныне поступивший новобранец, прослужив только год, может попасть в унтер-офицеры. Чтобы достигнуть такого результата, тотчас по поступлении в части новобранцев уже начинают часть их предназначать в унтер-офицеры из числа наиболее грамотных и бойких. Попадают преимущественно горожане, фабричные как более грамотные, т. е. попадают в унтер-офицеры элементы, наименее надежные в нравственном отношении и хуже физически развитые. Жители же деревень, лучше физически развитые и до сих пор более нравственные, в унтер-офицеры в желательном количестве не попадут.
Такой унтер-офицер, уволенный в запас после общей службы всего 2 года 8 месяцев, много ли знаний и опыта унесет с собой и, главное, какой же это будет помощник офицеру после призыва из запаса?
Вопросы эти так важны и так серьезно влияют на определение боевой годности нашей армии, что я позволю себе высказать мнение о необходимости (одновременно с пересмотром устава о воинской повинности с целью исключения евреев из национальностей, обязанных службой, и пересмотром разных льгот с целью их уменьшения) обсудить и вопрос о возвращении в нашей армии к тем срокам службы, которые существовали до Русско-японской войны.
Эта мера, как изложено ниже, будет крайне необходима по весьма серьезным соображениям.
Главной причиной отсутствия, военного ведомства достаточных денежных сумм на армию было несоответствие содержимой нами армии с силами и средствами государства. Этих сил и средств хватало лишь на содержание изо дня в день многочисленной армии мирного состава, но на обеспечение ее всем необходимым для военного времени средств не хватало[280].
Многочисленный мирный состав, таким образом, съедает в мирное время все то, что государство может дать на армию, недостаточно сохраняя хорошую готовность армии для военного времени. Положение весьма тревожное, и из него необходимо найти выход.
Таким выходом можно признать уменьшение постоянного состава армии в мирное время.
С переходом к русской национальной политике, не допускающей вмешательства в чужие дела, и с достижением соглашения с Австрией по делам Ближнего Востока, некоторое сокращение мирного состава нашей армии станет возможно.
В 1900 году мирный состав нашей армии составлял 955 тыс. человек при населении в 132 млн.
Необходимость усиления нашего положения на Дальнем Востоке вызвало быстрое увеличение этого состава. Формирование новых частей войск происходило и во время войны. По окончании войны не было признано возможным отказаться от некоторых новых формирований или ослабить значительно мирный состав войск, расположенных на Дальнем Востоке.
В результате в 1909 году мы должны содержать армию свыше 1350 тыс. человек мирного состава.
Таким образом, за последние 9 лет мирный состав нашей армии увеличился на 400 тыс. человек.
Такое увеличение, полагаю, пока еще не по силам России, ибо при такой численности нашей армии в мирное время появляется вновь опасение, что не найдется достаточно денежных средств для подготовки армии во всех отношениях к войне. Чтобы уяснить значение произведенного за 9 последних лет усиления мирного состава нашей армии, напомню, что в 1796 году мирный состав нашей армии был 503 тыс. человек, в 1825 году — 621 тыс., в 1855 году — 850 тыс. человек.
Таким образом, в течение последних 75 лет прошлого столетия мы увеличили мирный состав нашей армии в меньшей степени, чем за 9 первых лет XX столетия[281].
В Германии, стране, несравненно более России культурной и богатой, мирный состав определяется в 1 % населения.
При нашей бедности мы не в силах иметь армию мирного времени в той же пропорции к численности населения, как и в Германии; между тем, в настоящее время, мы близки к этому. Действительно, в 1900 году в России один солдат мирного времени приходился на 140 жителей, в 1909 году один солдат мирного времени приходится уже на 110 жителей, т. е. мы приближаемся к германскому отношению, тогда как по нашим платежным средствам можем иметь в полной готовности армию лишь в составе мирного времени, примерно из расчета на 200 жителей по одному солдату.
Мне и представляется необходимым ныне же на будущее поставить задачу — переход первоначально к мирному составу из расчета на 150 жителей по одному солдату, а затем и переход к составу армии из расчета на 200 жителей по одному солдату.
Конечно, к такому уменьшению армии нельзя перейти слишком быстро; но, сделав возможное сокращение состава армии, этот уменьшенный состав надо фиксировать на несколько лет; тогда, при быстром приросте населения, мы скоро войдем в норму, определенную выше. Надо принять во внимание, что ежегодно прирост населения в России скоро будет близок к 2500 тыс. человек, т. е. по германскому масштабу России пришлось бы ежегодно усиливать мирный состав на 25 тыс. человек, а по предложенному мной отношению (на 200 жителей по одному солдату), на 12,5 тыс. человек. Примерно через 17—20 лет в России уже будет 200 млн населения[282].
Но уменьшение ныне существующей армии составит такую меру, что если ее принять без соответствующего улучшения остающегося кадрового состава армии, то такое уменьшение отразится ослаблением нашей боевой готовности.
По моему глубокому убеждению, такое уменьшение не принесет армии вреда, но послужит даже на пользу, если одновременно с этим уменьшением мы вернемся к срокам службы, при которых начали Русско-японскую войну.
В числе главных указаний опыта Русско-японской войны надо считать следующие:
1) Главная сила армии в бой заключается в срочнослужащих.
2) Запасные нижние чины, особенно в первых боях, представляли в боевом отношении менее надежный элемент, чем срочнослужащие.
3) Наиболее ненадежны были запасные старших сроков службы.
4) Унтер-офицерский состав армии был не на высоте современных требований.
Изучение последних войн, веденных Россией, привело меня к заключению, что вследствие уменьшения сроков службы, при некультурности нашего населения наш унтер-офицерский состав все ухудшается. Унтер-офицер Восточной войны 1853 года удовлетворял современным требованиям и был действительно помощником офицера. Унтер-офицер турецкой войны 1877— 1878 годов был слабее севастопольского и уже менее удовлетворял усложнившимся требованиям. Наконец, наш унтер-офицер японской войны оказался еще слабее, чем в турецкую войну, мало удовлетворял современным требованиям и хотя был храбр, но помощником офицера был ненадежным.
Казалось бы, такие выводы из опыта войны обязывали нас принять все меры к дальнейшему улучшению состава срочнослужащих, к улучшению унтер-офицерского состава и улучшению запасных. Основной мерой для этого представлялась служба в рядах войск нижних чинов пехоты не 3 года 8 месяцев, а полный назначенный по закону срок, т. е. 5 лет или, по меньшей мере, полные 4 года.
Поступили наоборот: боевой опыт указал, что нам при невежестве нашего населения 3 года 8 месяцев мало, а мы перешли на 2 года 8 месяцев. Этой мерой мы: 1) ослабили достоинство срочнослужащих, 2) еще ухудшили состав своих унтер-офицеров, 3) ухудшили запасных (легче забудут то, чему учились[283]), 4) крайне увеличили работу офицеров, 5) увеличили расходы казны.
Прощаясь с вами, мои дорогие боевые товарищи, искренне желаю вам, чтобы пережитый вами боевой опыт принес великую пользу армии и нашей родине. Твердо преданные престолу и родине, всегда готовые поддерживать порядок и правительственную власть, чуждые борьбы политических партий, вы, в сознании как своих сильных, так и слабых сторон, явленных в минувшую войну, верю, быстро залечите свои раны и поведете армию к совершенствованию.
Если в вашей будущей работе по совершенствованию самих себя и вверенных вам нижних чинов вы и будете лишены сознания одержанной победы в минувшей войне, то в утешение и подкрепление вы можете смело вспоминать, что, не жалея сил и жизни, были готовы продолжать борьбу с храбрым врагом до полной над ним победы, верили в победу над ним сами и успели вселить эту веру в нашего чудного солдата.
Бога вам в помощь в предстоящей вам мирной, но важной для нашей дорогой родины деятельности.
Низко кланяюсь вам и приношу искреннюю признательность за самоотверженную боевую службу. Прошу вас в частях войск передать всем нижним чинам мой благодарность за боевую службу, низкий поклон за многократную ко мне ласку и пожелания неизменно верной службы царю и родине.
5 февраля 1906 г . г. Шуанченпу.
Необходимые изменения в уставе о воинской повинности
Улучшение состава нижних чинов в армии затрудняется значительным процентом инородных элементов, находящихся в армии. Некоторые из них, несомненно, ослабляют армию и все же до сих пор не исключены из состава ее. Это исключение возможно только при пересмотре и изменении устава о воинской повинности.О необходимости такого пересмотра в нашей периодической печати уже давно раздаются голоса. В статье В. Чумакова, помещенной в «Русском инвалиде», по этому вопросу приведены следующие строки: «Все, высказанное пока печатью по поводу пересмотра устава о воинской повинности, в главных чертах можно свести к следующему:
1. Установление действительно всеобщей воинской повинности введением особого военного налога на лица, не отбывающие эту повинность лично, причем размер налога должен зависеть как от причин, по которым данное лицо не отбывает повинность лично, так и от средств плательщика.
2. Понижение призывного возраста и
3. Создание национальной русской армии, т.е. ее моральное оздоровление, допущением в ее ряды только неопороченных лиц русской национальности и тех иноплеменников и инородцев, которые органически слились с русским государством и отношения которых к России, ее единству и ее интересам тождественны с отношениями к этим вопросам русской народности.
Но до сих пор ничего еще не было высказано о мерах, необходимых для поднятия престижа военной службы, для того, чтобы звание солдата не только на словах стало «высоким и почетным», ничего, если не считать нескольких пожеланий замены самого названия «воинская повинность» — «воинским долгом», «военной службой» и т. п.
А между тем это вопрос первостепенной важности, так как в настоящее время армия не может быть сильна, если каждый из ее членов не будет чувствовать себя действительно носителем высокого и почетного звания. Таким же носителем он может чувствовать себя только тогда, когда будет знать, что в ряды армии вместе с ним поступают только лучшие в физическом и нравственном отношении люди и преданные слуги престола и родины, цвет молодежи, а по окончании срока своей службы исключительно только эти лучшие люди будут пользоваться, как наградой за свой беспорочную службу, всеми правами русского гражданина. И государство во имя справедливости обязано предоставить эти права исключительно им, этим лучшим людям»[277].
В России около 25 % населения нерусского происхождения. Поэтому, при всеобщей воинской повинности, наша армия комплектуется различными народностями, в том числе и такими, которые не знают русского языка и пока мало расположены считать Россию своей дорогой родиной. При достаточном сроке действительной службы, такие новобранцы все же превращались в хороших русских солдат и в боях вели себя хорошо. При коротких сроках службы работа с ними очень затрудняется и может оказаться не по силам армии, если в школах наших окраин русский язык не будет усваиваться обучающимися в них детьми в достаточной степени. Как, однако, ни велики будут труды, которые потребуются для обращения в хороших солдат: русского, немца, татарина, финна, поляка, латыша, эста и проч., можно надеяться, что русские офицеры и унтер-офицеры справятся с этой задачей. Но существует и все усиливается на Руси племя, которое совершенно непригодно к военной службе — это евреи. Они доставляют массу хлопот на их подготовку к строевой службе, но успеха в большинстве случаев не достигается. Напротив того, в музыкантском хоре, в швальне они на месте. При сколько-нибудь недостаточном надзоре евреи и в войсках в мирное время начинают заниматься мелкими денежными операциями, дают деньги взаймы. Приставленные к каким-нибудь заготовкам — стараются обмануть и начальство, и поставщиков.
Поведение евреев часто очень хорошее. Они услужливы и на вид старательны, но малосильны, болезненны и составляют бремя для частей войск: уклоняются от несения строевой службы, наполняя лазареты или постоянно ссылаясь на нездоровье.
Тем не менее, в мирное время даже и с евреями, если их не приходится много на роту, можно справиться. Но с наступлением военного времени евреи составляют тяжелую обузу для частей войск. Начальники войск стараются очистить строевой состав своих частей от евреев, ибо с основанием относятся недоверчиво к их мужеству.
Нижние чины в военное время тоже относятся к евреям недружелюбно, не ожидая поддержки от них в бой. Несомненно, что в отдельных случаях и между евреями находятся очень храбрые люди. Я лично знал таких и в туркестанских походах и в турецкую войну. Но масса евреев, по их натуре, привычкам, понятиям не расположены к военной службе и для части, назначенной идти в бой, составляют источник не силы, а слабости.
При движении в Маньчжурию некоторых частей войск из Одесского военного округа в состав их, при мобилизации, попало большое число евреев. По пути следования в Маньчжурию масса евреев бежала. Когда я делал смотр одной из прибывших дивизий, оказалось, что из четырех полков дивизии бежало с пути свыше тысячи евреев. Некомплект получился значительный. На потребованное объяснение, какие были приняты меры, чтобы не дозволять бегства и ловить бежавших, выяснилось, что начальники частей не препятствовали евреям убегать, потому что, хотя они и стали слабее численно, но, по мнению начальства, полки стали сильнее в боевом отношении.
При таком положении евреев в армии, при уклонении их всеми способами от военной службы, представляется вполне необходимым избавить армию от евреев. Спрашивается: почему же они до сих пор не исключены из армии?
Предложения в этом направлении делались часто. Крупные начальствующие лица неоднократно свидетельствовали о вреде евреев для армии, об их дурном влиянии на нравственность нижних чинов других племен, указывали на их очень малую способность к строевой службе. И тем не менее скоро 40 лет наша армия старается обратить евреев в хороших солдат, но старается без успеха. Препятствием к исключению евреев из армии служит закон о всеобщей воинской повинности. Выше я уже говорил, что эта всеобщая повинность в сущности «всеобща» только по названию, а в действительности, при массе льгот и освобождении целых племен от отбывания воинской повинности, повинность эта ложится только на 84 % всего населения. Поэтому, с этой стороны, при необходимом ныне пересмотре устава о воинской повинности, нетрудно будет добиться выключения евреев из числа племен, достойных комплектовать русскую армию. Труднее представляется вопрос: как устроить, чтобы это освобождение не оказалось для еврейского населения желательной льготой, которая только поможет ему крепче забирать в руки русское племя. Указывалось с основанием, что масса евреев в губерниях в черте еврейской оседлости очень бедна, и при замене воинской повинности значительным военным налогом это бедное население не в силах будет уплатить его. Казалось бы, что при большой солидарности всего еврейского племени военный налог, за освобождение евреев от воинской повинности, определенный в зависимости от числа подлежащих призыву, следует взыскивать со всего еврейского населения, проживающего в России, а не с тех семей или обществ, которые должны были выставить новобранца.
При этом все не только еврейские предприятия (банки, акционерные общества), но и предприятия русские или иностранные, в которых участвуют евреи, желательно обложить по определенной раскладке для покрытия всей налоговой суммы.
В интересной статье А. Антоновича «Русский народ и главнейшие народности России перед воинской повинностью»[278], составленной на основании официальных данных относительно призыва в войска новобранцев из евреев, значится:
1903По ст. 395 устава о воинской повинности семейство еврея, уклонившегося от воинской повинности, подвергается денежному штрафу в размере 300 руб. Взыскание это налагается постановлением подлежащего уездного, окружного или городского по воинской повинности присутствия, приводится в исполнение полицией и не подлежит замене арестом в случае несостоятельности лиц, обязанных платежом оного, а по ст. 396 того же устава на лиц, уклонившихся от воинской повинности, не распространяется сила общих постановлений о давности.
Призывалось евреев — 67 470
Не явилось евреев к призыву без уважительных причин — 11 622
Неявившиеся евреи, % — 17,2
1904
Призывалось евреев — 66 361
Не явилось евреев к призыву без уважительных причин — 20 412
Неявившиеся евреи, % — 30,7
1905
Призывалось евреев — 67 387
Не явилось евреев к призыву без уважительных причин — 17 899
Неявившиеся евреи, % — 26,5
1906
Призывалось евреев — 74 149
Не явилось евреев к призыву без уважительных причин — 19 331
Неявившиеся евреи, % — 26,0
1907
Призывалось евреев — 72 597
Не явилось евреев к призыву без уважительных причин — 20 309
Неявившиеся евреи, % — 28,0
На основании этих узаконений, местными учреждениями по воинской повинности, в 1903—1907 годах наложено на семейства евреев, уклонившихся от исполнения воинской повинности, штрафов по 300 руб.:
1903Какая именно часть этой общей суммы штрафов поступила в казну и какая осталась в недоимке — в отчетах министерства внутренних дел не показано.
Семейства — 11 770
На сумму рублей — 3 531 000
1904
Семейства — 21 158
На сумму рублей — 6 347 400
1905
Семейства — 18 768
На сумму рублей — 5 630 400
1906
Семейства — 19 182
На сумму рублей — 5 754 600
1907
Семейства — 20 529
На сумму рублей — 6 158 700
Из этой выдержки видно, 1) что штраф в 300 руб. налагается не на еврейское общество, а на семью, которая должна была поставить еврея-новобранца, и 2) что за 1907 год следовало с евреев взыскать свыше шести миллионов рублей за уклонившихся от явки на службу 20 529 человек.
Можно с уверенностью высказать мнение, что, без переложения штрафа на всех евреев и все еврейские предприятия, значительную часть этой суммы нельзя взыскать по бедности семей, члены которых уклонились от военной службы.
Размер военного налога с евреев должен быть определен в зависимости от потери, которую понесет русское или иное племя, выставивши новобранца вместо еврея.
В приведенной выше таблице резко бросается в глаза цифра уклонившихся от призыва евреев в год войны: по сравнению с 1903 годом эта цифра в 1904 году почти удвоилась.
1904 год был экзаменом для евреев. Не пожелав помочь России в трудное для нее время победить внешнего врага, какое же имеют право евреи рассчитывать на дальнейшие для себя льготы, особенно на льготы по образованию, на льготы по определению в русские учебные заведения в десять раз большие, чем предоставленные русскому племени?
В год войны недобор евреев составлял 30—40 % всего призыва. Чтобы видеть, какое племя в год войны[279] выказало наиболее готовности к жертвам, приведем следующую таблицу:
В 1904 году, в разгар Русско-японской войны:
Не явилось к призыву без уважительных причин (на 1000 человек)
русских — 2латышей (Курляндск.) — 43
эстонцев — 57
армян — 73
грузин — 76
поляков — 113
литовцев — 275
Евреев не явилось от 300 до 400 на 1000 человек.
Относительно отбывания воинской повинности евреями А. Антонович делает такой справедливый вывод:
«Все вообще отчетные данные и сделанные из них выводы о евреях — о недоборе и об уклонившихся от военной службы, а в особенности цифры, относящиеся к 1904 году, ко времени Русско-японской войны, к 1905 году — периоду внутренних брожений — и, наконец, к трехлетнему периоду так называемого успокоения (1906—1908 годы), когда проценты недобора и уклонившихся от военной службы удерживаются почти на той же высоте, на какую они поднялись в 1904—1905 годах, — показывают, что польза, приносимая евреями нашей военной силе, сокращена ими до minimum'a, и что, следовательно, отбывание ими воинской повинности натурой не соответствует ни интересам армии, ни интересам общегосударственным».
Несомненно, таким образом, что, как в прошлом, так и в будущем, главная сила нашей армии должна основываться на самоотверженной готовности к жертвам русского племени.
В 1904 году в губерниях Тверской, Новгородской, Вологодской, Тамбовской, Псковской, Смоленской, Владимирской и Минской недобора вовсе не было. В губерниях Курской, Воронежской, Орловской и Калужской недобор был ничтожный. В губерниях с фабричным населением — Московской и Ярославской — недобор составлял 2,2 % и 1,9 % соответственно.
В приведенной выше таблице уклонившихся без уважительных причин от призыва вслед за евреями стоят литовцы и затем поляки. Не пожелав помочь армии рука об руку с русским племенем победить внешнего врага, эти племена, очевидно, не имеют права рассчитывать на одинаковые с русским племенем права на службу государственную и службу выборную в высших правительственных учреждениях. Война была для этих племен экзаменом их политической и военной благонадежности, и евреи, литовцы, а за ними поляки этого экзамена не выдержали.
В числе важных мер, принятых в нашей армии после Русско-японской войны, заслуживают особого внимания переход к трехлетней службе для главной массы наших войск и меры по образованию в армии сверхсрочнослужащих.
Первая из этих мер, несомненно, должна была ухудшить состав срочнослужащих и запасных, в особенности унтер-офицерский состав, а вторая мера должна была в возможной степени исправить это ухудшение, дав очень опытные унтер-офицерские кадры.
Нельзя действительно не приветствовать эту вторую меру. До сих пор все попытки привлечь унтер-офицеров на сверх-срочную службу не имели успеха. Ныне для сверхсрочнослужащих унтер-офицеров созданы такие хорошие материальные условия, что в охотниках, надо надеяться, недостатка не будет. Вопрос о сверхсрочнослужащих унтер-офицерах в особенности станет твердо, если удастся побороть сопротивление различных министерств и обеспечить преимущественное назначение на низшую службу по разным ведомствам сверхсрочным унтер-офицерам, оставившим службу в армии.
Но эта мера вызывает большие расходы, и пока возможно содержать в каждой роте только по три сверхсрочнослужащих унтер-офицера. На мирное время с этим числом еще можно примириться, но на военное время число это совершенно недостаточно.
Надо принять во внимание, что при мобилизации часть сверхсрочнослужащих унтер-офицеров попадет в войска вспомогательного назначения, часть при недостаточном числе запасных офицеров пойдет на пополнение офицерского состава, и в ротах едва ли останется более чем по два человека сверхсрочнослужащих унтер-офицера. После потерь в боях часть и этих унтер-офицеров будет пополнена срочнослужащими. Таким образом, и ныне в военное время главная масса унтер-офицеров окажется из срочнослужащих.
Будут ли, однако, эти унтер-офицеры соответствовать своему назначению?
Ответим определенно: не будут. При действительной службе в рядах войск в пехоте и пешей артиллерии в 2 года и 8 месяцев надо приготовить из нашего крестьянина унтер-офицера или фейерверкера. Задача эта так трудно разрешима, что военное министерство прибегло к чрезвычайной мере: ныне поступивший новобранец, прослужив только год, может попасть в унтер-офицеры. Чтобы достигнуть такого результата, тотчас по поступлении в части новобранцев уже начинают часть их предназначать в унтер-офицеры из числа наиболее грамотных и бойких. Попадают преимущественно горожане, фабричные как более грамотные, т. е. попадают в унтер-офицеры элементы, наименее надежные в нравственном отношении и хуже физически развитые. Жители же деревень, лучше физически развитые и до сих пор более нравственные, в унтер-офицеры в желательном количестве не попадут.
Такой унтер-офицер, уволенный в запас после общей службы всего 2 года 8 месяцев, много ли знаний и опыта унесет с собой и, главное, какой же это будет помощник офицеру после призыва из запаса?
Вопросы эти так важны и так серьезно влияют на определение боевой годности нашей армии, что я позволю себе высказать мнение о необходимости (одновременно с пересмотром устава о воинской повинности с целью исключения евреев из национальностей, обязанных службой, и пересмотром разных льгот с целью их уменьшения) обсудить и вопрос о возвращении в нашей армии к тем срокам службы, которые существовали до Русско-японской войны.
Эта мера, как изложено ниже, будет крайне необходима по весьма серьезным соображениям.
Главной причиной отсутствия, военного ведомства достаточных денежных сумм на армию было несоответствие содержимой нами армии с силами и средствами государства. Этих сил и средств хватало лишь на содержание изо дня в день многочисленной армии мирного состава, но на обеспечение ее всем необходимым для военного времени средств не хватало[280].
Многочисленный мирный состав, таким образом, съедает в мирное время все то, что государство может дать на армию, недостаточно сохраняя хорошую готовность армии для военного времени. Положение весьма тревожное, и из него необходимо найти выход.
Таким выходом можно признать уменьшение постоянного состава армии в мирное время.
С переходом к русской национальной политике, не допускающей вмешательства в чужие дела, и с достижением соглашения с Австрией по делам Ближнего Востока, некоторое сокращение мирного состава нашей армии станет возможно.
В 1900 году мирный состав нашей армии составлял 955 тыс. человек при населении в 132 млн.
Необходимость усиления нашего положения на Дальнем Востоке вызвало быстрое увеличение этого состава. Формирование новых частей войск происходило и во время войны. По окончании войны не было признано возможным отказаться от некоторых новых формирований или ослабить значительно мирный состав войск, расположенных на Дальнем Востоке.
В результате в 1909 году мы должны содержать армию свыше 1350 тыс. человек мирного состава.
Таким образом, за последние 9 лет мирный состав нашей армии увеличился на 400 тыс. человек.
Такое увеличение, полагаю, пока еще не по силам России, ибо при такой численности нашей армии в мирное время появляется вновь опасение, что не найдется достаточно денежных средств для подготовки армии во всех отношениях к войне. Чтобы уяснить значение произведенного за 9 последних лет усиления мирного состава нашей армии, напомню, что в 1796 году мирный состав нашей армии был 503 тыс. человек, в 1825 году — 621 тыс., в 1855 году — 850 тыс. человек.
Таким образом, в течение последних 75 лет прошлого столетия мы увеличили мирный состав нашей армии в меньшей степени, чем за 9 первых лет XX столетия[281].
В Германии, стране, несравненно более России культурной и богатой, мирный состав определяется в 1 % населения.
При нашей бедности мы не в силах иметь армию мирного времени в той же пропорции к численности населения, как и в Германии; между тем, в настоящее время, мы близки к этому. Действительно, в 1900 году в России один солдат мирного времени приходился на 140 жителей, в 1909 году один солдат мирного времени приходится уже на 110 жителей, т. е. мы приближаемся к германскому отношению, тогда как по нашим платежным средствам можем иметь в полной готовности армию лишь в составе мирного времени, примерно из расчета на 200 жителей по одному солдату.
Мне и представляется необходимым ныне же на будущее поставить задачу — переход первоначально к мирному составу из расчета на 150 жителей по одному солдату, а затем и переход к составу армии из расчета на 200 жителей по одному солдату.
Конечно, к такому уменьшению армии нельзя перейти слишком быстро; но, сделав возможное сокращение состава армии, этот уменьшенный состав надо фиксировать на несколько лет; тогда, при быстром приросте населения, мы скоро войдем в норму, определенную выше. Надо принять во внимание, что ежегодно прирост населения в России скоро будет близок к 2500 тыс. человек, т. е. по германскому масштабу России пришлось бы ежегодно усиливать мирный состав на 25 тыс. человек, а по предложенному мной отношению (на 200 жителей по одному солдату), на 12,5 тыс. человек. Примерно через 17—20 лет в России уже будет 200 млн населения[282].
Но уменьшение ныне существующей армии составит такую меру, что если ее принять без соответствующего улучшения остающегося кадрового состава армии, то такое уменьшение отразится ослаблением нашей боевой готовности.
По моему глубокому убеждению, такое уменьшение не принесет армии вреда, но послужит даже на пользу, если одновременно с этим уменьшением мы вернемся к срокам службы, при которых начали Русско-японскую войну.
В числе главных указаний опыта Русско-японской войны надо считать следующие:
1) Главная сила армии в бой заключается в срочнослужащих.
2) Запасные нижние чины, особенно в первых боях, представляли в боевом отношении менее надежный элемент, чем срочнослужащие.
3) Наиболее ненадежны были запасные старших сроков службы.
4) Унтер-офицерский состав армии был не на высоте современных требований.
Изучение последних войн, веденных Россией, привело меня к заключению, что вследствие уменьшения сроков службы, при некультурности нашего населения наш унтер-офицерский состав все ухудшается. Унтер-офицер Восточной войны 1853 года удовлетворял современным требованиям и был действительно помощником офицера. Унтер-офицер турецкой войны 1877— 1878 годов был слабее севастопольского и уже менее удовлетворял усложнившимся требованиям. Наконец, наш унтер-офицер японской войны оказался еще слабее, чем в турецкую войну, мало удовлетворял современным требованиям и хотя был храбр, но помощником офицера был ненадежным.
Казалось бы, такие выводы из опыта войны обязывали нас принять все меры к дальнейшему улучшению состава срочнослужащих, к улучшению унтер-офицерского состава и улучшению запасных. Основной мерой для этого представлялась служба в рядах войск нижних чинов пехоты не 3 года 8 месяцев, а полный назначенный по закону срок, т. е. 5 лет или, по меньшей мере, полные 4 года.
Поступили наоборот: боевой опыт указал, что нам при невежестве нашего населения 3 года 8 месяцев мало, а мы перешли на 2 года 8 месяцев. Этой мерой мы: 1) ослабили достоинство срочнослужащих, 2) еще ухудшили состав своих унтер-офицеров, 3) ухудшили запасных (легче забудут то, чему учились[283]), 4) крайне увеличили работу офицеров, 5) увеличили расходы казны.