Таким образом, решение этого парадокса не может не быть парадоксальным: субъекту поведения следует отказаться от одной из этих сил – от тенденции выживания или от адаптационной стратегии – в пользу другой. Причем ясно, что от тенденции выживания отказаться невозможно хотя бы в силу ее виртуальности, тогда как адаптационная стратегия, представляющая собою функционирование всех элементов континуума поведения, действительно может быть подвергнута существенной трансформации. Удивительно в этой ситуации то, что, жертвуя адаптационной стратегией, то есть модернизируя ее с помощью технологии СПП, создаются условия для реальной адаптации. В противном же случае само поведение в том виде, в котором оно существует, выступает в роли этиологического фактора дезадаптации.
Теперь, определив эти обстоятельства, можно обратиться к «экспериментальным неврозам» И.П. Павлова, который показал, что поведение животного становится болезненным «при трудной встрече раздражительного и тормозного процессов» (то ли преобладание раздражительного процесса, нарушающего тормозный, – «длительное повышение тонуса раздражения»; то ли преобладание тормозного процесса, нарушающего раздражительный, – длительное «повышение тонуса торможения»)[105]351. Иными словами, речь идет об одновременной («встреча») актуализации двух взаимоисключающих динамических стереотипов. Если бы субъект поведения был подобием «броуновского тела», то в этом случае он бы или остановился (если интенсивность этих двух доминант была бы одинаковой), или двигался в направлении доминанты большей интенсивности (за «вычетом длины вектора» доминанты меньшей интенсивности). Однако этого не происходит, субъект поведения, «атакуемый» своими же динамическими стереотипами, активно ищет выход из сложившегося положения, что следует отнести на счет тенденции выживания, остановиться же субъект поведения никак не может.
К сожалению, этот «выход» редко оказывается адекватным, поскольку, как уже говорилось, всякая ассимиляция окажется плодотворной при осуществленной аккомодации, но не в обход последней. Данный «выход» и есть симптом, который предъявляется пациентом, обратившимся за психотерапевтической помощью. Конечно, психотерапевту можно и нужно разъяснить пациенту «природу» его симптома, однако это не повлечет за собой излечения, на что уповают психоанализ и ряд других психотерапевтических направлений. Для фактической психической адаптации необходимо не только понимание пациентом виртуальности его симптома, но и, прежде всего, освоение им навыков работы с собственным поведением, поскольку сами по себе психотравмирующие факторы – ничто вне систем психического опосредования и активизации соответствующих динамических стереотипов и доминант.
Глава десятая
1. Редукция дезадаптивных стереотипов поведения
Теперь, определив эти обстоятельства, можно обратиться к «экспериментальным неврозам» И.П. Павлова, который показал, что поведение животного становится болезненным «при трудной встрече раздражительного и тормозного процессов» (то ли преобладание раздражительного процесса, нарушающего тормозный, – «длительное повышение тонуса раздражения»; то ли преобладание тормозного процесса, нарушающего раздражительный, – длительное «повышение тонуса торможения»)[105]351. Иными словами, речь идет об одновременной («встреча») актуализации двух взаимоисключающих динамических стереотипов. Если бы субъект поведения был подобием «броуновского тела», то в этом случае он бы или остановился (если интенсивность этих двух доминант была бы одинаковой), или двигался в направлении доминанты большей интенсивности (за «вычетом длины вектора» доминанты меньшей интенсивности). Однако этого не происходит, субъект поведения, «атакуемый» своими же динамическими стереотипами, активно ищет выход из сложившегося положения, что следует отнести на счет тенденции выживания, остановиться же субъект поведения никак не может.
К сожалению, этот «выход» редко оказывается адекватным, поскольку, как уже говорилось, всякая ассимиляция окажется плодотворной при осуществленной аккомодации, но не в обход последней. Данный «выход» и есть симптом, который предъявляется пациентом, обратившимся за психотерапевтической помощью. Конечно, психотерапевту можно и нужно разъяснить пациенту «природу» его симптома, однако это не повлечет за собой излечения, на что уповают психоанализ и ряд других психотерапевтических направлений. Для фактической психической адаптации необходимо не только понимание пациентом виртуальности его симптома, но и, прежде всего, освоение им навыков работы с собственным поведением, поскольку сами по себе психотравмирующие факторы – ничто вне систем психического опосредования и активизации соответствующих динамических стереотипов и доминант.
Глава десятая
Принципы психической адаптированности
В конечном итоге основной задачей СПП является не столько выявление дезадаптивных динамических стереотипов и доминант, а также тех нарушений структурной организации психического, которые приводят к дезадаптации человека, сколько выработка новых, на сей раз адаптивных динамических стереотипов и формирование адаптивных доминант.
Психическая адаптированность может быть обеспечена последовательной редукцией дезадаптивных стереотипов поведения (включая дезактуализацию соответствующих доминант), формированием адаптивных стереотипов поведения (с приданием последним доминантного положения в структуре психического) и, наконец, главное – освоением адаптирующимся лицом навыков осуществления поведения в отношении собственного поведения.
Психическая адаптированность может быть обеспечена последовательной редукцией дезадаптивных стереотипов поведения (включая дезактуализацию соответствующих доминант), формированием адаптивных стереотипов поведения (с приданием последним доминантного положения в структуре психического) и, наконец, главное – освоением адаптирующимся лицом навыков осуществления поведения в отношении собственного поведения.
1. Редукция дезадаптивных стереотипов поведения
Как уже было показано выше, поведение человека – есть система динамических стереотипов (содержательный ракурс поведения) и доминант (функциональный ракурс поведения). Поскольку же психическое, а следовательно, и поведение (системный ракурс поведения) есть, с одной стороны, сложное отображение фактической действительности, оно всегда имеет «зазор» неадекватности, вызванный самим фактом «отображения», а также избирательностью этого «отображения». С другой стороны, психические механизмы (то есть динамические стереотипы и доминанты) функционируют в соответствии с собственными «законами» (механизмами), что влечет за собой феномены, не являющиеся результатом непосредственного отображения фактической действительности, а также создает прецедент «запаздывания», что, в свою очередь, дополнительно усугубляет заявленный выше «зазор» неадекватности. Неадекватность же, соответственно, снижает психическую адаптированность человека, тогда как последняя обеспечивается дезадаптивными стереотипами поведения и доминантами; отсюда – редукция последних составляет один из основных вопросов СПП.
Изучая феномен «торможения», который на поверку оказывается просто другим (не тормозящим данные реакции, но активизирующим какие-то иные реакции) динамическим стереотипом, И.П. Павлов предложил классификацию, согласно которой торможение делится на «внешнее» и «внутреннее». Последнее же имеет подгруппы: «угасание условного рефлекса», «условное торможение», «запаздывание» и «дифференцировочное торможение»[106]352. Кроме того, редукция динамического стереотипа возможна, как выразился И.П. Павлов, если «систематическими мерами развить в себе успешное задерживание, подавление этого рефлекса»353, и, наконец, за счет лишения животного возможности реализации данного динамического стереотипа поведения (опыты И.П. Павлова и его сотрудников по иммобилизации животного и касающиеся сна, а также эксперименты с разрушением рецепторов)354. Особенным видом «торможения», по всей видимости, следует считать описанный В.М. Бехтеревым феномен угасания реакции на один из элементов «сложного раздражителя» при «торможении» другого его элемента355. Впрочем, если изъять из изложения фикцию «торможения», то в каждой из указанных групп[107] речь идет не столько о редукции прежнего, сколько о специфическом формировании нового динамического стереотипа, поскольку даже отсутствие какого-то динамического стереотипа – также динамический стереотип. Иными словами, КМ СПП может вполне ограничиться понятием динамического стереотипа, поясняя феномены, которые отнесены на счет «торможения».
Однако, так или иначе, в контексте данного изложения крайне существенно то, что динамический стереотип не является раз и навсегда заданным, а может быть редуцирован (переформирован или блокирован) четырьмя следующими способами. Во-первых, в отсутствие соответствующего подкрепления («угасание условного рефлекса») – здесь динамический стереотип просто исчезает (переходит в латентную фазу, то есть не воспроизводится при прежних обстоятельствах). Во-вторых, введением в структуру существующего динамического стереотипа дополнительных элементов («условное торможение») – здесь наличествующий динамический стереотип не исчезает, но переформировывается с изменением эффекта соответственно. В-третьих, посредством блокировки данного динамического стереотипа другим. В-четвертых, устранением возможности реализации данного стереотипа поведения.[108] Пятой специфической возможностью является перестройка работы указанного выше (в сноске) динамического стереотипа динамических стереотипов.
При этом необходимо признать, что, во-первых, во всех представленных выше случаях редукция не является полной356, то есть всегда остается возможность возобновления прежнего динамического стереотипа при определенных условиях, а во-вторых, стойкость динамического стереотипа (а соответственно и возможность его угасания) определяется характеристиками тенденции выживания357, которые, по всей видимости, не могут быть изменены. Впрочем, так или иначе, но опытами И.П. Павлова и его сотрудников было показано, что редукция динамического стереотипа, пусть и не полная, вполне возможна, если же нежелательный динамический стереотип все-таки вновь приходит в действие, то он может быть вновь редуцирован до устранения его эффекта, на что и нацелена СПП.
Применительно к психотерапии павловский концепт «торможения» нашел свое своеобразное преломление в трактовке стимул-реактивной теории К.Л. Халлом, а также в теории подкрепления Д. Долларда, Н. Миллера, О. Маурера и др.[109] После первого ознакомления с концептом «драйва» (К.Л. Халл)358 возникает искушение рассматривать его как условный рефлекс, однако подобные выводы были бы весьма поспешными и, на поверку, не соответствуют действительности. То, что К.Л. Халл называет «первичными драйвами», – есть собственно «нервные сигналы» (И.П. Павлов, Л.М. Веккер), то есть «нулевая» сигнальная система. «Вторичные» же «драйвы» (К.Л. Халл) – это «первые сигналы», то есть «первая сигнальная система» (по И.П. Павлову). В этой связи чрезвычайно существенно то, что к числу последних О. Маурер относит, например, «усвоенный страх»359. И действительно, переживаемый животным страх, с одной стороны, не является в чистом виде «нервным сигналом», а с другой стороны, ощущение страха неизменно продуцирует определенное поведение[110]360. Иными словами, если учесть представленное здесь соответствие, первичным образом («первым сигналом») ситуации может быть не ее «внешний облик», но сама реакция животного на эту ситуацию[111]361, что крайне важно в контексте психотравмирующих факторов.[112] Таким образом, понятие «драйва» удивительным образом сочетает в себе представления о динамическом стереотипе и доминанте.[113]
Последнее обстоятельство позволяет К.Л. Халлу рассматривать «драйв» как мотивационный концепт. «Драйв», согласно его взглядам, побуждает или активизирует поведение, но не определяет его направления362, что вполне укладывается в оценку «драйва» как образа (И.П. Павлов). Действительно, «направление» определяется не «драйвом», но интенциями, составляющими общую тенденцию выживания («направленность к», «направленность от»).[114] С другой стороны, «драйв» определяет совокупность последующих реакций363, то есть динамический стереотип. Причем «первичные драйвы» (К.Л. Халл) с полным правом могут быть соотнесены с «элементарными эмоциями» (И.П. Павлов) или «главными эмоциями» (по У. Кеннону); именно они являются своеобразными «точками роста» динамических стереотипов, они же и удерживают постоянство динамического стереотипа, подобно гравитационным силам. То есть «первичные драйвы» (или «элементарные», «главные эмоции») создают, можно сказать, гомеостатический уровень психического. Именно этот «уровень» психического стал краеугольным камнем в работах И.М. Сеченова, усмотревшего единство мышечного движения и чувствования364, а также вытекающих из них «системных чувств»365 («элементарных эмоций», по И.П. Павлову; «главных эмоций», по У. Кеннону), что разъяснило мнимую парадоксальность теории эмоций У. Джеймса и Р.У. Ланге (1890) еще до ее появления.
Таким образом, непосредственная редукция реакций этого уровня, являющегося вполне автоматическим (бессознательным), не представляется возможной. Однако это вовсе не исключает другого подхода, представленного выше, а именно устранения этих реакций (там, где нужно их устранять) посредством формирования новых динамических стереотипов (модифицирующих, блокирующих, конкурирующих и т. п.) и изменения этим положения главенствующих доминант.
Несколько иная ситуация складывается, когда мы переходим из сферы бессознательного в сферу неосознанного (от «гомеостатического» уровня поведения – к «условно-рефлекторному»[115]366), то есть от «первичных драйвов» («элементарных эмоций», «главных эмоций», «системных чувств») ко «вторичным драйвам», по К.Л. Халлу («условные рефлексы», по И.П. Павлову). О чем с очевидностью свидетельствуют феномены «стимульной генерализации»[116] и «генерализации реакции»,[117] поскольку здесь речь идет о функционировании «первого сигнала (образа)» («первичная сигнальная система», по И.П. Павлову)[118]367. С одной стороны, в этом случае важную роль имеет феномен подкрепления, однако, как было показано в экспериментах Д. Долларда и Н. Миллера, «первый образ» весьма стоек, а потому не нуждается в постоянном подкреплении и не угасает сам собой. С другой стороны, указанные авторы описывают феномен «внезапной редукции драйва»368, который прослеживается в тех случаях, когда за предъявлением этого «первого сигнала» (активизацией «вторичного драйва») не происходит «ожидаемых» последствий. Последнее обстоятельство само по себе действует как «награда» («положительное подкрепление»), «вторичный драйв» редуцируется, а стимулу возвращается его «нейтральное значение».
Кажется, что первый тезис противоречит здесь второму, однако, если обратиться к расширенной концепции «сознания» Л.С. Выготского, все становится на свои места. Л.С. Выготский рассматривал сознание как отклик одной системы на другую, которая сама в этом случае выступает «в качестве раздражителя»369, в этом смысле можно говорить о «бесконечно разнообразных степенях сознательности»370 . Таким образом, в отношении «вторичных драйвов» возможны лишь самые низшие степени «сознательности», поскольку здесь речь еще не идет об означающих («вторая сигнальная система», по И.П. Павлову), но лишь об «образах» (или «первых сигналах»).[119] Трактовка «сознательного», предпринятая в этом контексте Л.С. Выготским[120]371, позволила ему закономерно определить «сознание» как «удвоенное поведение». Отсюда – поскольку стимул, активизирующий «вторичный драйв» («первичный сигнал»), является по сути своей нейтральным – «разудвоение сознания» («регресс» от удвоенного поведения к непосредственному поведению) способно действительно «внезапно» редуцировать этот «вторичный драйв» и тем самым освободить пациента от дезадаптивных динамических стереотипов, составляющих основу его невротической симптоматики372. Иными словами, единственная трудность, перед которой в данном случае оказывается психотерапевт, состоит лишь в том, чтобы создать условия, при которых такое «разудвоение сознания» будет возможно.
Совсем другая ситуация складывается, когда речь идет об уровне собственно сознания («картины»). Здесь сталкиваются интересы динамических стереотипов «схемы» (означаемых), динамических стереотипов «картины» (означающих), а также динамических стереотипов, «связывающих» «картину» и «схему».[121] Совокупность этих отношений выражается в чувствах (КМ СПП), или, как их называл Л.С. Выготский, «сложных эмоциях»[122]373 . К числу последних можно отнести, например, тревожность,[123] гнев,[124] презрение, совесть и т. п., то есть, собственно, человеческие чувства (переживания).
Редуцировать эти реакции (чувства) сами по себе, «лобовой атакой», невозможно. Их интенсивность, качество и направленность изменяются по механизмам «торможения», «задерживания»374 и т. п., то есть игрой динамических стереотипов и доминант. Однако, чтобы избежать этих реакций, то есть самого их появления, необходимы принципиально иные средства, на этом уровне психического уже доступные[125]375. Поскольку указанные реакции есть, в частности, результат отношения динамических стереотипов «картины» (означающих), то преобразованием последних, в соответствии с определяющими их механизмами, можно добиться как изменения динамических стереотипов всех трех представленных выше групп, так и чувств (КМ СПП), через которые отношения этих динамических стереотипов проявляются. Кроме того, необходимо отметить, что данная стратегия невыполнима, если не предпринимать мер к формированию соответствующих доминант, что часто и в частности называют «мотивацией на психотерапию».
Изучая феномен «торможения», который на поверку оказывается просто другим (не тормозящим данные реакции, но активизирующим какие-то иные реакции) динамическим стереотипом, И.П. Павлов предложил классификацию, согласно которой торможение делится на «внешнее» и «внутреннее». Последнее же имеет подгруппы: «угасание условного рефлекса», «условное торможение», «запаздывание» и «дифференцировочное торможение»[106]352. Кроме того, редукция динамического стереотипа возможна, как выразился И.П. Павлов, если «систематическими мерами развить в себе успешное задерживание, подавление этого рефлекса»353, и, наконец, за счет лишения животного возможности реализации данного динамического стереотипа поведения (опыты И.П. Павлова и его сотрудников по иммобилизации животного и касающиеся сна, а также эксперименты с разрушением рецепторов)354. Особенным видом «торможения», по всей видимости, следует считать описанный В.М. Бехтеревым феномен угасания реакции на один из элементов «сложного раздражителя» при «торможении» другого его элемента355. Впрочем, если изъять из изложения фикцию «торможения», то в каждой из указанных групп[107] речь идет не столько о редукции прежнего, сколько о специфическом формировании нового динамического стереотипа, поскольку даже отсутствие какого-то динамического стереотипа – также динамический стереотип. Иными словами, КМ СПП может вполне ограничиться понятием динамического стереотипа, поясняя феномены, которые отнесены на счет «торможения».
Однако, так или иначе, в контексте данного изложения крайне существенно то, что динамический стереотип не является раз и навсегда заданным, а может быть редуцирован (переформирован или блокирован) четырьмя следующими способами. Во-первых, в отсутствие соответствующего подкрепления («угасание условного рефлекса») – здесь динамический стереотип просто исчезает (переходит в латентную фазу, то есть не воспроизводится при прежних обстоятельствах). Во-вторых, введением в структуру существующего динамического стереотипа дополнительных элементов («условное торможение») – здесь наличествующий динамический стереотип не исчезает, но переформировывается с изменением эффекта соответственно. В-третьих, посредством блокировки данного динамического стереотипа другим. В-четвертых, устранением возможности реализации данного стереотипа поведения.[108] Пятой специфической возможностью является перестройка работы указанного выше (в сноске) динамического стереотипа динамических стереотипов.
При этом необходимо признать, что, во-первых, во всех представленных выше случаях редукция не является полной356, то есть всегда остается возможность возобновления прежнего динамического стереотипа при определенных условиях, а во-вторых, стойкость динамического стереотипа (а соответственно и возможность его угасания) определяется характеристиками тенденции выживания357, которые, по всей видимости, не могут быть изменены. Впрочем, так или иначе, но опытами И.П. Павлова и его сотрудников было показано, что редукция динамического стереотипа, пусть и не полная, вполне возможна, если же нежелательный динамический стереотип все-таки вновь приходит в действие, то он может быть вновь редуцирован до устранения его эффекта, на что и нацелена СПП.
Применительно к психотерапии павловский концепт «торможения» нашел свое своеобразное преломление в трактовке стимул-реактивной теории К.Л. Халлом, а также в теории подкрепления Д. Долларда, Н. Миллера, О. Маурера и др.[109] После первого ознакомления с концептом «драйва» (К.Л. Халл)358 возникает искушение рассматривать его как условный рефлекс, однако подобные выводы были бы весьма поспешными и, на поверку, не соответствуют действительности. То, что К.Л. Халл называет «первичными драйвами», – есть собственно «нервные сигналы» (И.П. Павлов, Л.М. Веккер), то есть «нулевая» сигнальная система. «Вторичные» же «драйвы» (К.Л. Халл) – это «первые сигналы», то есть «первая сигнальная система» (по И.П. Павлову). В этой связи чрезвычайно существенно то, что к числу последних О. Маурер относит, например, «усвоенный страх»359. И действительно, переживаемый животным страх, с одной стороны, не является в чистом виде «нервным сигналом», а с другой стороны, ощущение страха неизменно продуцирует определенное поведение[110]360. Иными словами, если учесть представленное здесь соответствие, первичным образом («первым сигналом») ситуации может быть не ее «внешний облик», но сама реакция животного на эту ситуацию[111]361, что крайне важно в контексте психотравмирующих факторов.[112] Таким образом, понятие «драйва» удивительным образом сочетает в себе представления о динамическом стереотипе и доминанте.[113]
Последнее обстоятельство позволяет К.Л. Халлу рассматривать «драйв» как мотивационный концепт. «Драйв», согласно его взглядам, побуждает или активизирует поведение, но не определяет его направления362, что вполне укладывается в оценку «драйва» как образа (И.П. Павлов). Действительно, «направление» определяется не «драйвом», но интенциями, составляющими общую тенденцию выживания («направленность к», «направленность от»).[114] С другой стороны, «драйв» определяет совокупность последующих реакций363, то есть динамический стереотип. Причем «первичные драйвы» (К.Л. Халл) с полным правом могут быть соотнесены с «элементарными эмоциями» (И.П. Павлов) или «главными эмоциями» (по У. Кеннону); именно они являются своеобразными «точками роста» динамических стереотипов, они же и удерживают постоянство динамического стереотипа, подобно гравитационным силам. То есть «первичные драйвы» (или «элементарные», «главные эмоции») создают, можно сказать, гомеостатический уровень психического. Именно этот «уровень» психического стал краеугольным камнем в работах И.М. Сеченова, усмотревшего единство мышечного движения и чувствования364, а также вытекающих из них «системных чувств»365 («элементарных эмоций», по И.П. Павлову; «главных эмоций», по У. Кеннону), что разъяснило мнимую парадоксальность теории эмоций У. Джеймса и Р.У. Ланге (1890) еще до ее появления.
Таким образом, непосредственная редукция реакций этого уровня, являющегося вполне автоматическим (бессознательным), не представляется возможной. Однако это вовсе не исключает другого подхода, представленного выше, а именно устранения этих реакций (там, где нужно их устранять) посредством формирования новых динамических стереотипов (модифицирующих, блокирующих, конкурирующих и т. п.) и изменения этим положения главенствующих доминант.
Несколько иная ситуация складывается, когда мы переходим из сферы бессознательного в сферу неосознанного (от «гомеостатического» уровня поведения – к «условно-рефлекторному»[115]366), то есть от «первичных драйвов» («элементарных эмоций», «главных эмоций», «системных чувств») ко «вторичным драйвам», по К.Л. Халлу («условные рефлексы», по И.П. Павлову). О чем с очевидностью свидетельствуют феномены «стимульной генерализации»[116] и «генерализации реакции»,[117] поскольку здесь речь идет о функционировании «первого сигнала (образа)» («первичная сигнальная система», по И.П. Павлову)[118]367. С одной стороны, в этом случае важную роль имеет феномен подкрепления, однако, как было показано в экспериментах Д. Долларда и Н. Миллера, «первый образ» весьма стоек, а потому не нуждается в постоянном подкреплении и не угасает сам собой. С другой стороны, указанные авторы описывают феномен «внезапной редукции драйва»368, который прослеживается в тех случаях, когда за предъявлением этого «первого сигнала» (активизацией «вторичного драйва») не происходит «ожидаемых» последствий. Последнее обстоятельство само по себе действует как «награда» («положительное подкрепление»), «вторичный драйв» редуцируется, а стимулу возвращается его «нейтральное значение».
Кажется, что первый тезис противоречит здесь второму, однако, если обратиться к расширенной концепции «сознания» Л.С. Выготского, все становится на свои места. Л.С. Выготский рассматривал сознание как отклик одной системы на другую, которая сама в этом случае выступает «в качестве раздражителя»369, в этом смысле можно говорить о «бесконечно разнообразных степенях сознательности»370 . Таким образом, в отношении «вторичных драйвов» возможны лишь самые низшие степени «сознательности», поскольку здесь речь еще не идет об означающих («вторая сигнальная система», по И.П. Павлову), но лишь об «образах» (или «первых сигналах»).[119] Трактовка «сознательного», предпринятая в этом контексте Л.С. Выготским[120]371, позволила ему закономерно определить «сознание» как «удвоенное поведение». Отсюда – поскольку стимул, активизирующий «вторичный драйв» («первичный сигнал»), является по сути своей нейтральным – «разудвоение сознания» («регресс» от удвоенного поведения к непосредственному поведению) способно действительно «внезапно» редуцировать этот «вторичный драйв» и тем самым освободить пациента от дезадаптивных динамических стереотипов, составляющих основу его невротической симптоматики372. Иными словами, единственная трудность, перед которой в данном случае оказывается психотерапевт, состоит лишь в том, чтобы создать условия, при которых такое «разудвоение сознания» будет возможно.
Совсем другая ситуация складывается, когда речь идет об уровне собственно сознания («картины»). Здесь сталкиваются интересы динамических стереотипов «схемы» (означаемых), динамических стереотипов «картины» (означающих), а также динамических стереотипов, «связывающих» «картину» и «схему».[121] Совокупность этих отношений выражается в чувствах (КМ СПП), или, как их называл Л.С. Выготский, «сложных эмоциях»[122]373 . К числу последних можно отнести, например, тревожность,[123] гнев,[124] презрение, совесть и т. п., то есть, собственно, человеческие чувства (переживания).
Редуцировать эти реакции (чувства) сами по себе, «лобовой атакой», невозможно. Их интенсивность, качество и направленность изменяются по механизмам «торможения», «задерживания»374 и т. п., то есть игрой динамических стереотипов и доминант. Однако, чтобы избежать этих реакций, то есть самого их появления, необходимы принципиально иные средства, на этом уровне психического уже доступные[125]375. Поскольку указанные реакции есть, в частности, результат отношения динамических стереотипов «картины» (означающих), то преобразованием последних, в соответствии с определяющими их механизмами, можно добиться как изменения динамических стереотипов всех трех представленных выше групп, так и чувств (КМ СПП), через которые отношения этих динамических стереотипов проявляются. Кроме того, необходимо отметить, что данная стратегия невыполнима, если не предпринимать мер к формированию соответствующих доминант, что часто и в частности называют «мотивацией на психотерапию».