Страница:
Прежде чем открыть дверь, он погасил свечу и поставил ее в небольую нишу в стене, а выйдя в небольшую аллею, ведущую за пределы ремутского замка, запахнул поплотнее свой плащ, надвинул поглубже капюшон и положил руку на рукоять меча. Стараясь оставаться в тени, он направился к светившему впереди яркому фонарю, и, миновав небольшую площадь, он свернул в узкую улочку, потом в другую и вскоре добрался до таверны, называвшейся «Королевская голова».
Там его ждали. Трактирщик, подскочивший к нему как только он переступил порог, отвел его в небольшую комнатку в задней части здания.
В комнате, освещенной только пламенем камина, царил полумрак. Поначалу Коналлу показалось, что в комнате никого нет, и, когда за ним закрылась дверь, испуганно сдернул с головы капюшон, но тени, сгустившиеся около камина внезапно обернулись фигурой человека, который, улыбаясь, вышел на свет.
Это был Тирсель де Кларон, и его глаза цвета миндаля казались прищуренными из-за улыбки на его лице.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
«Похоже, мой любимый ученик уже вернулся с войны?» — сказал Тирсель, сложив руки на груди и усмехнувшись, заметив облегченный вздох Коналла. — «Что случилось? Может, ты сомневался, что я приду?»
Коналл, сняв свой плащ и бросив его на стоявшую возле двери скамейку, усмехнулся и, по знаку Тирселя, уселся в кресло перед камином.
«Конечно же, я был уверен, что Вы придете. Вы еще никогда не нарушали данного мне слова.»
«В этом ты можешь быть уверен,» — ответил Тирсель, отвечая ободряющей улыбкой на прозвучавшую в голосе Коналла нотку недоверия. — «Я же постараюсь не давать тебе повода для сомнений в моих словах.»
Когда Коналл постарался расслабиться, миндалецветные глаза Тирселя потеплели. Благоухающий июньский вечер заставил Тирселя одется более свободно, чем обычно: на нем была желтовато-зеленая туника со свободным воротом, шедро украшенная по низу, манжетам и вороту шнуром из переплетенных красных, золотых и пурпурных нитей, легкие полотняные штаны тускло-красноватого цвета и невысокие сапожки с отворотами из мягкой кожи орехового цвета.
В такой одежде он вряд ли смог бы ехать верхом — во всяком случае, на большое расстояние — что только подтверждало догадку Коналла, что этот Дерини или жил в Ремуте, или имел здесь свой Портал — а, может быть, и то, и другое было правильным — но Тирсель никогда ничего о себе не рассказывал. Когда тот взял с выской каминной доски два кубка и протянул один из них Коналлу, свет камина осветил распахнутый ворот его туники, и Коналл заметил как жилы на его шее расслабились.
«Ладно, мой юный друг, расслабься и расскажи, почему ты так неожиданно вернулся в Ремут,» — небрежно сказал Тирсель. — «Что, война уже закончилась? Совет ничего не сообщал мне.»
«Закончилась? Вряд ли,» — сказал Коналл, глядя как Тирсель усаживается на табурет между ним и камином, и заглянул в свой кубок. — «Как только началось что-то интересное, Келсон отправил меня домой. Я так и не решил, как это следует понимать: то ли как комплимент, то ли как оскорбление. Если бы не возможность заниматься с Вами все лето, я, пожалуй, здорово обиделся бы на него.»
«Э-э, значит… Постой! О чем ты говоришь?» — требовательным тоном спросил Тирсель.
«Ну, об этом монастыре и этой принцессе…»
«Так. Похоже, все гораздо сложнее, чем я думал,» — Тирсель поставил свой кубок на пол и, заметив вопросительный взгляд Коналла, потер руки. — «Думаю, что тебе лучше показать мне, что произошло.»
Он положил одну руку на руки Коналла, сжатые вокруг кубка, а другую — на его затылок. Коналл слегка вздрогнул, но заставил себя расслабиться. Они с Тирселем делали это уже давно, и Коналл уже давно потерял счет их контактам, но ему казалось, что он никогда не сможет избавиться от этого жуткой дрожи, возникавшей у него животе каждый раз, когда кто-то пытался войти в его разум.
«Смотри на кубок и фокусируй свой взгляд на отражении на поверхности вина,» — пробормотал Тирсель, одной рукой пригибая пониже голову Коналла, а другой — стискивая его руку. — «А теперь опусти свои экраны и дай волю своим воспоминаниям. Хорошо…»
Коналл почувствовал как разум Тирселя вошел в его, но не более того — просто через мгновение он вспомнил день, когда они оказались в обители святой Бриджиды, о том, что там произошло, а в следущий миг он уже вновь оказался в темной комнате «Королевской головы», и почувствовал, как Тирсель массирует ему затылок.
«Выпей вина,» — поднявшись, растерянно пробормотал Дерини, опираясь локтем на каминную доску и глядя на огонь в камине.
Коналл, повинуясь приказу, отхлебнул вина и поглядел на своего наставника с отчужденностью, о которой он не мог и помыслить когда прошлой зимой они только начали свои занятия. Не чувствовал он и головокружения, которое обычно возникало после проникновения Тирселя в его разум.
В течение нескольких недель они было отчаялись добиться способности к восприятию силы Халдейнов, но через какое-то время их настойчивость все-таки принесла свои плоды. Конечно, Коналла не льзя было считать полноценным Дерини, Халдейном или кем-нибудь еще — во всяком случае, пока — но он был уверен, что Тирсель доволен результатом. Разве не прекрасно было бы предстать перед Советом Камбера и явить ему доказательство того, что магическим наследием Халдейнов могут владеть несколько представителей династии одновременно?
Коналл уже научился некоторым полезным вещам, вроде простейшего распознавания лжи и экранирования своего разума, а еще — тайным знакам, открывающим проходы, которыми он воспользовался этим вечером. Он даже смог заставить своего оруженосца забыть, куда они ездили, когда тому пришлось сопровождать Коналла на очередное занятие с Тирселем. Этот придурок считал, что всякий раз, когда они под тем или иным предлогом скрываются из замка, они едут к подружке Коналла. Если бы не проблемы, которые могли возникнуть, Коналл просто заставил бы парня заснуть, но, не зная, как долго продлится их сегодняшняя встреча, ему пришлось применить более жесткие меры предосторожности.
И он мог сделать в любое время, стоило только ему захотеть.
Он уже начал было радоваться тому, что достиг нового уровня мастерства, когда Тирсель, обернувшись, посмотрел на него. Его красивое лицо помрачнело. Огонь камина за спиной Тирселя подсветил красноватым светом шапку его темных волос, которые окружили его аристократичное лицо подобием какого-то дьявольского ореола. Коналл внезапно испугался.
«Похоже, у нас проблемы,» — сказал Тирсель.
Коналл сглотнул и поставил свой кубок на пол, рядом со своим креслом, пить ему почему-то сразу расхотелось.
«Какие… проблемы?» — еле слышно сказал он, выдавая свой страх.
«После того, как ты обретешь силу, при дворе будет слишком много Дерини. Ты знаешь леди Ротану, монахиню, которая ухаживает за принцессой Дженнивер?»
У Коналла отпала челюсть, ведь эта девушка за время их долгой поездки из обюители святой Бриджиды начала ему нравиться. Он даже думал о том, что она, несмотря на свою верность данным обетам, может заинтересоваться им. Из-за ее скромной учтивости в разговорах с ним настоятельница даже сделала ей замечание, несмотря на то, что между ними не было ничего предосудительного. Честно говоря, он уже подумывал о том, чтобы слегка поухаживать за ней. В конце концов, она была новообращенной, и, кроме того, по словам Моргана, была принцессой.
«Она… Дерини?» — выдохнул он, внезапно осознав, что означала родственная — пусть даже через мужа — связь между Ротаной и Ричендой.
«Не волнуйся. У нее нет никаких подозрений в отношении тебя. Я проник в ее разум достаточно глубоко, чтобы убедиться в том, что она ничего не знает про тебя. Она, кстати, была бы неплохой невестой для тебя…»
«Черт Вас побери! Вы что, читаете мои самые сокровенные мысли?» — выпалил Коналл.
«Тише! » — прошептал Тирсель еле слышно, но в голосе его звучала такая сила, что не повиноваться ему не было никакой возможности. — «Извини. Я должен был удостовериться, что она ни в чем тебя не подозревает. А ты не сможешь ничего рассказать мне по этому поводу.»
«Но это вовсе не значит, что все это должно мне нравиться,» — пробормотал Коналл, понизив голос, в котором все еще слышалось раздражение.
Тирсель глубоко вдохнул и терпеливо. — «Я и не ожидал , что тебе это понравится. Мне не нравится, что ты теперь будешь находиться среди других Дерини: Ротаны, Риченды, Джеаны, к котрым потом, после своего возвращения, добавятся Морган, Дункан и Дугал, не говоря уж о Келсоне.»
«Дугал? » — ахнул Коналл. — «Он Дерини? Но как…»
«Не знаю. Все, что я могу сказать, это то, что он — Дерини, но явно необученный. Я сомневаюсь, что он смог бы заметить тебя, даже сидя здесь. Куда более серьезную проблему представляет твой отец.»
«Мой отец?» — прошептал Коналл. — «Что Вы имеете в виду?»
«Прежде чем уехать, Келсон наделил его силой Халдейнов,» — спокойно сказал Тирсель. — «А, тебе, похоже, не сказали об этом. Конечно же, он обладает не всеми способностями. Ему не передадут полную силу Халдейнов пока жив Келсон — считается, что это невозможно сделать, но рано или поздно мы
докажем, что это не так — но кое-какими способностями он обладает. Как говорят… мои друзья, он может распознавать ложь, он, само собой, может связываться с другими Дерини и… может обнаруживать экраны. Для тебя это опасно.»
Коналл сглотнул. Вряд ли ему удастся избежать встреч с собственным отцом.
«Что… что мы можем сделать? Тирсель, мы ведь так долго трудились, чтобы выстроить мои экраны. Они ведь основа всего, чему Вы меня научили.»
«Знаю. К счастью, все Халдейны в той или иной степени обладают экранами, даже если они никогда не пользуются ими. Твои экраны пока что находятся в зачаточном состоянии, так что даже хорошо обученные Дерини не смогут заметить их — если , конечно, тебе удастся избежать глубокого проникновения в твой разум.»
«Какого проникновения?» — поинтересовался Коналл. — «Вы, похоже, чего-то недоговариваете. С чего вдруг кто-то из них может заинтересоваться мной?»
«Ты — сын Найджела, а он может частично пользоваться силой Халдейнов.»
«Но…»
«Не требуй от меня подробностей,» — сказал Тирсель, поднимая руку в останавливающем жесте. — «Если с Келсоном что-нибудь случится. Найджел станет королем, а ты станешь наследником.»
«Я знаю,» — еле слышно сказал Коналл.
«А это значит, что твой отец, естественно, собирается вовлечь тебя в то, что будет происходить на высоких государственных уровнях.»
«Сегодня он этого не сделал,» — пробормотал Коналл. — «В эту самую минуту он совещается со своими тайными советниками. А меня не пригласили!»
«Я не имел виду сегодня. Но я уверен, что они будут обсуждать такую возможность.»
«И?»
«И…» — Тирсель вздохнул. — «Коналл, при дворе есть Дерини, о которых ты не знаешь, и я не могу назвать их тебе. Но Найджел может рассказать тебе — он даже должен сделать это, если хочет, чтобы ты мог действовать как его преемник. Но если он это сделает, личности этих Дерини должны быть защищены.»
«Что значит „защищены“?»
Тирсель пожал плечами. — «Не могу сказать точно, потому что сам не знаю, как они поступят, но, скорее всего, кто-то из приближенных к нему Дерини — скорее всего, Риченда — установит в твоем разуме некую блокировку. После этого тебе могут рассказать о других — но ты не сможешь использовать свои знания об этих людях, если это может раскрыть их. Честно говоря, это очень тонкая работа.»
Пытаясь разобраться в сказанном, Коналл глубоко вздохнул и положил руки на подлокотники своего кресла.
«Эта… блокировка… я правильно понимаю, что для нас это может быть опасно?»
«Только ее установка, и то, если мы не будем ней готовы,» — ответил Тирсель. — «К счастью, я хорошо представляю себе, чьи личности они захотят защитить, так что я могу прикрыть твои экраны, оставив нужные им области доступными и, в то же время, можно будет скрыть то, что нам нужно. кто бы ни занялся этим, он просто войдет в твой разум, сделаеть свое дело и уйдет. Все остальное будет зависеть от тебя: ты должен сделать так, чтобы никто ничем не заинтересовался и не стал лезть слишком глубоко.»
«А это трудно — прикрыть мои экраны, или как там Вы это назвали?»
«Для меня — не очень, а вот для тебя это может быть немного неприятно
— в основном, из-за того, что процедура займет некоторое время. Из-за этого я хочу дать кое-что, подавляющее рефлекторное сопротивление. Если ты согласен, то мы должны заняться этим этой же ночью. Я знаю, что уже поздно, но одному Богу ведомо, когда остальные захотят, чтобы ты участвовал в их делах, и решат принять соответствующие меры предосторожности.»
Коналл заставил себя глубоко вдохнуть и на несколько мгновений задержать дыхание. То, что предлагал Тирсель, пугало его, хоть и не так сильно, как вероятность того, что их поймают прежде, чем они достигнут своей цели. Когда он поднял свои глаза, Тирсель даже не пошевелился, изучающе глядя на него своими глазами цвета миндаля. Внезапно Коналл задался вопросом, а не читает ли Дерини его мысли.
«Ну что, прямо сейчас?» — прошептал Коналл.
Тирсель кивнул.
«Хорошо.»
Тирсель оттолкнулся от каминной доски и пошел к скамье на противоположной стороне комнаты. Там, под сброшенной бледно-коричневой накидкой, лежала маленькая сумка, которую он всегда приносил на их встречи. Тирсель несколько секунд рылся в ней, и Коналл решил встать и подойти к нему.
«Налей себе с полчашки воды,» — сказал Тирсель, создавая у себя в ладони огонек, чтобы проглядеть несколько свитков, извлеченных им из сумки.
— «Я дам тебе дозу, большую чем обычно, а когда мы закончим, я дам тебе средство против первого зелья. Утром у тебя, пожалуй, будет болеть голова, но не больше, чем после обычного похмелья. В любом случае, это лучше чем возвращаться в замок под действием первого зелья — вдруг, ты наткнешься на кого-нибудь, кому не стоит знать о том, чем мы тут занимаемся. Я не хочу тебя подставлять.»
Коналл принес воду и заметил, как Тирсель, высыпав в чашку содержимое какого-то пакетика, поморщился от резкого запаха, когда порошок растворился. Он был уже знаком с этим снадобьем, но не помнил, как оно называется. Даже половины пакетика было бы достаточно, чтобы не еле держался на ногах в течение нескольких часов. Пока Тирсель размешивал порошок лезвием своего кинжала, Коналл отстегнул меч, обмотал перевязь вокруг ножен, и, отложив оружие, задался вопросом, а не может ли человек умереть от того, что ему дадут слишком много этого зелья. Он понятия не имел, что с ним будет происходить.
«Тебе лучше сесть, прежде чем ты выпьешь это,» — отвечая на незаданный вопрос, сказал Тирсель, указывая чашкой на кресло у камина. — «Иначе ты можешь упасть еще до того, как допьешь чашку. Такая концентрация может здорово шибануть тебя. Но я могу гарантировать, что как только это снадобье начнет действовать, ты не почувствуешь вообще ничего..»
«Слабое утешение,» — пробормотал Коналл, садясь и беря чашку. — «Мне надо что-нибудь сделать?»
«Все как обычно. Вдохни поглубже и постарайся расслабиться. Опусти свои экраны насколько сможешь. Потом выпей все до конца.»
«Вам легко говорить,» — пробормотал Коналл.
Но он сделал все, как ему было сказано, глубоко вдохнув, расслабил свое тело и опустил экраны, затем медленно выдохнул. Сделав еще один вдох, он проглотил содержимое чашки одним большим глотком, стараясь не замечать противного вкуса.
Он успел еще раз сглотнуть, закрыть глаза, готовясь к последующему, и почувствовать как Тирсель взял чашку из его руки. Потом комната начала вращаться и он вцепился в подлокотники кресла, чтобы не провалиться в никуда.
Охнув, он зажмурил глаза поплотнее. Он почувствовал, как бестелесные руки сжимают его голову, по лбу, дрожащим векам и затылку разливается приятный холодок — ободряющий, помогающий — и в то же мгновение, почувствовал, как в его мозгу нарататет давление, которое, казалось, готово разорвать его череп. В ушах у него зашумело, а в горле почувствовался привкус желчи.
Тут его окутала чернота, несущая его куда-то — в ничто, засасывающее его, бестелесное и неосязаемое — а затем пришло благословенное забвение.
Повод для того, чтобы Коналл мог удостовериться в успехе их с Тирселем действий, возник не на следующий день, а лишь день спустя. Он мало что помнил из суток, прошедших между тем, как он выпил чашку, данную ему Тирселем, и моментом, когда он осознал, что его разум раздвоился: его самые сокровенные мысли прятались в каких-то укромных уголках его разума, а скучные повседневные мысли были на поверхности.
Он направлялся к внутреннему двору замка. При нем была связка писем, которые его отец просил забрать этим утром, чтобы отдать их курьеру, который вот-вот должен был отправиться в лагерь Келсона. Когда он шел через сад, думая о том, что, может быть, ему удасться увидеть Ротану, возвращающуся с утренней службы, он столкнулся с Ротаной и Ричендой, внезапно появившимися из-за угла живой изгороди. Когда они поздоровались, Ротана задумчиво поглядела на него, как будто она действительно думала о нем, и Тирсель был прав в своих предположениях.
«А, остаток писем для курьера,» — сказала Риченда, вытаскивая еще одно из своего рукава и протягивая его Коналлу. — «Можно, я дам еще одно?»
«Конечно, миледи.»
Засунув письмо под кожаный ремешок, стягивавший письма, он заметил, как Риченда посмотрела на Ротану.
«Кстати, Коналл, не могу ли я ненадолго отвлечь тебя,» — сказала она.
— «Ты должен принести письма именно сейчас?»
«Ну, курьер может подождать…»
«Само собой, он подождет. Может, Вы позволит леди Ротане отдать их? Думаю, что Найджел не стал бы возражать.»
Он начал было отказываться — теперь он был уверен. что Тирсель был прав — но Риченда, положив руку на связку писем, слегка коснулась его пальцев, и это прикосновение заставило его забыть о каких бы то ни было попытках сопротивляться ей.
«Ладно,» — сказал он, когда Риченда взяла письма и отдала их Ротана.
— «Благодарю Вас за помощь, миледи.»
Он удивленно смотрел, как Ротана уходит, и, повинуясь Риченде, прошел несколько шагов и свернул в небольшой просвет в живой изгороди.
«Пожалуйста, не бойся,» — прошептала Риченда, разворачивая его лицом к себе и продолжая держать его за руку. — «Твой отец просил меня поговорить с тобой. Он хочет, чтобы ты принимал участие в совещаниях наиболее узкого круга его советников, но, прежде чем это это произойдет, нам необходимо предпринять некоторые меры безопасности. Келсон наделил его частью силы Халдейнов, чтобы он, в отсутствие Келсона, мог более эффективно управлять страной и сообщил ему о некоторых своих придворных советниках-Дерини, о которых ты пока не знаешь.»
Он впервые почувствовал, как к его разуму прикасается другой, пусть даже на очень поверхностном уровне, оставленным Тирселем открытым. Поверхностный уровень его разума, казалось, не вызвал у Риченды никаких подозрений, и он, по-прежнему, мог чувствовать оба уровня своего разума, только вот поверхностный уровень отзвался некоторым любопытством и небольшим испугом, что было вполне объяснимым для человека в его положении.
«Я… не понимаю, о чем Вы говорите, миледи,» — пробормотал он, не в силах оторвать от нее глаз.
Она ласково улыбнулась и провела рукой по его лбу, положив кончики пальцев на его вздрагивающие веки.
«В свое время, ты все поймешь,» — прошептала она. — «Коналл, расслабься.»
У него закружилась голова, и он пошатнулся, но Риченда, продолжая держать его за руку, удержала его на ногах. Она продолжала держать свои прохладные пальцы на его закрытых веках.
Через несколько секунд она убрала руки, и он вновь посмотрел на нее. Она улыбалась, ее синие глаза свеились удовлетворением, и Коналл понял, что и она, и Тирсель, сделали то, что они хотели сделать.
«Ладно. Сделано. Найджел хочет, чтобы во второй половине дня ты был с нами. Как ты себя чувствуешь?»
«Мне как-то… странно…,» — сказал он, вскидывая голову. — «Что Вы со мной сделали?»
«Я установила блокировку, защищающую информацию, которую ты получишь сегодня. Кстати, ты знаешь, что у тебя есть прекрасные экраны? Я, правда, не могу сказать, что удивлена. Ты ведь, все-таки, сын Найджела.»
«Экраны? О…» — пробормотал Коналл. — «Но, я…»
«Не беспокойся,» — Она ободряюще погладила его руку. — «Как я уже сказала, в свое время ты все поймешь. Ты, кажется, хотел проводить курьера? Я уверена, что еще не уехал.»
Его голова прояснилась и он полностью пришел в себя только после быстрой ходьбы к двору замка, радясь при этом, что Риченда не стала сопровождать его. Когда он дошел до двора, Ротана уже ушла. Стоя рядом со своим отцом, он смотрел, как Саер Трейхем отдает курьеру последние указания, и только небрежно кивнул, когда Найджел спросил, говорил ли он с Ричендой. Столь же небрежный ответ на приглашение поучаствовать в совещании во второй половине дня, казалось, убедило Найджела, что все идет так, как положено.
Наблюдая за тем, как курьер, проехав через внутренний двор замка, скрылся за воротомаи, он подумал .что, может быть, стоит дать знать Тирселю о случившемся, но их следующая встреча должна была состояться лишь через несколько дней, и эти новости могли подождать. Кроме того, он подумал, что после совещания он сможет рассказать гораздо больше.
Так что, вместо этого он стал думать о Келсоне, о том, что творится там, в походе, и часть его очень хотела быть там, чтобы покрыть себя славой. К этому времени армия Келсона должна была подходить к Ратаркину, а армия Дункана должна была блокировать город с севера.
Ладно, если им повезет, все закончится быстро. Тянуть незачем, ведь Коналл все равно не сможет разделить эту победу. Он надеялся, что мятежники-меарцы получат от Келсона то, что заслужили — особенно эта свинья, принц Ител!
«Черт бы побрал этого Халдейна!» — в это же время сказал Ител, оказавшийся несколько часов назад под защитой стен Ратаркина, но очень хорошо знающий о том, что Келсон, вместе со своей армией, находится всего лишь в дне пути от него, и только река и озеро могут замедлить его наступление. — «Мама, мы мешали ему изо всех сил, теряли своих людей, шли за ним по пятам, но он все равно приближается! Я считаю, что мы должны отступить в Лаас!»
Он выглядывал из маленького южного окна самой высокой башни дворца Ратаркина, чувствуя как у него за спиной суетится Брайс Трурилльский. Оба остались в доспехах, сняв лишь шлемы и кольчужные перчатки. Их покрытые пятнами пота подшлемники были сброшены назад, лица покрыты полосами грязи. Потрясенная Кайтрина стояла у самой двери, по обе стороны от нее стояли Джудаель и архиепископ Креода. На ней была корона, одетая по причине официальной встречи вернувшегося в Ратаркин сына, но и она, и епископы выглядели испуганными. Джудаель взял было ее за руку, пытаясь ободрить, но она отдернула ее и подошла к своему последнему оставшемуся в живых сыну.
«Мы победим,» — сказала она, нежно касаясь его плеча, покрытого доспехами. — «Сикард остановит МакЛейна на севере, и придет к нам на помощь. Мы можем пересилить Халдейна. Можем. Вот увидишь.»
«Это весьма рискованное заявление, Ваше Величество,» — устало сказал Брайс, успокаивающе кланяясь ей, когда Кайтрина, повернувшись, впилась в него взглядом. — «Нам действительно лучше отступить к Лаасу. Мы окажемся на побережье. Нам будет проще получить подкрепление для наших наемников. Кроме того, там у нас не будет проблем с водой. Мы можем ловить там рыбу. Если дело дойдет до осады, мы сможем держаться там сколь угодно долго.»
«Он прав, мама,» — сказал Ител, дергая застежки своего доспеха, чтобы ослабить ворот. — «Если мы останемся здесь, мы не сможем продержаться до тех пор, когда отец придет к нам на помощь. А отступление в Лаас поможет и нам, и ему выиграть время. Мы с Брайсом прикроем тыл и задержим войска Халдейна, чтобы ты с Джудаелем и епископами могла отправиться на запад.»
«И оставить тебя здесь?»
Ител вздохнул и оперся руками об оконный проем, еще раз окинув взглядом расстилавшуюся перед ним равнину. Теперь, повзрослев раньше времени, он стал мужчиной, а не зеленым юнцом, который уверенно выехал из города несколько недель назад.
«Мама, разве я не твой наследник?»
«Зачем об этом спрашивать?»
«Тогда дайте мне сделать то, для чего я был рожден!» — выкрикнул он, умоляюще воздев кулак. — «Если есть хоть один шанс на избавление нашей земли от узурпатора-Халдейна, я должен выстоять! Вы и Джудаель должны бежать. Мы с Брайсом последуем за вами, если сможем. Если понадобится, я выжгу Ратаркин дотла, лишь бы задержат тех, кто гонится за вами! Но мы не можем оставаться здесь, иначе нас загонят в угол, как собаки загоняют лису. Мы должны дать отцу время, чтобы он избавил нас от угрозы с севера!»
«А вдруг Сикард не сможет придти к нам на помощь? Что тогда?» — требовательно спросила она. — «Я что, должна потерять вас обоих ? Ител, я не могу … я не смогу жить, если тебя убьют как твоего брата! Мы должны
Там его ждали. Трактирщик, подскочивший к нему как только он переступил порог, отвел его в небольшую комнатку в задней части здания.
В комнате, освещенной только пламенем камина, царил полумрак. Поначалу Коналлу показалось, что в комнате никого нет, и, когда за ним закрылась дверь, испуганно сдернул с головы капюшон, но тени, сгустившиеся около камина внезапно обернулись фигурой человека, который, улыбаясь, вышел на свет.
Это был Тирсель де Кларон, и его глаза цвета миндаля казались прищуренными из-за улыбки на его лице.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Я … умножал видения
— Осия 12:10
«Похоже, мой любимый ученик уже вернулся с войны?» — сказал Тирсель, сложив руки на груди и усмехнувшись, заметив облегченный вздох Коналла. — «Что случилось? Может, ты сомневался, что я приду?»
Коналл, сняв свой плащ и бросив его на стоявшую возле двери скамейку, усмехнулся и, по знаку Тирселя, уселся в кресло перед камином.
«Конечно же, я был уверен, что Вы придете. Вы еще никогда не нарушали данного мне слова.»
«В этом ты можешь быть уверен,» — ответил Тирсель, отвечая ободряющей улыбкой на прозвучавшую в голосе Коналла нотку недоверия. — «Я же постараюсь не давать тебе повода для сомнений в моих словах.»
Когда Коналл постарался расслабиться, миндалецветные глаза Тирселя потеплели. Благоухающий июньский вечер заставил Тирселя одется более свободно, чем обычно: на нем была желтовато-зеленая туника со свободным воротом, шедро украшенная по низу, манжетам и вороту шнуром из переплетенных красных, золотых и пурпурных нитей, легкие полотняные штаны тускло-красноватого цвета и невысокие сапожки с отворотами из мягкой кожи орехового цвета.
В такой одежде он вряд ли смог бы ехать верхом — во всяком случае, на большое расстояние — что только подтверждало догадку Коналла, что этот Дерини или жил в Ремуте, или имел здесь свой Портал — а, может быть, и то, и другое было правильным — но Тирсель никогда ничего о себе не рассказывал. Когда тот взял с выской каминной доски два кубка и протянул один из них Коналлу, свет камина осветил распахнутый ворот его туники, и Коналл заметил как жилы на его шее расслабились.
«Ладно, мой юный друг, расслабься и расскажи, почему ты так неожиданно вернулся в Ремут,» — небрежно сказал Тирсель. — «Что, война уже закончилась? Совет ничего не сообщал мне.»
«Закончилась? Вряд ли,» — сказал Коналл, глядя как Тирсель усаживается на табурет между ним и камином, и заглянул в свой кубок. — «Как только началось что-то интересное, Келсон отправил меня домой. Я так и не решил, как это следует понимать: то ли как комплимент, то ли как оскорбление. Если бы не возможность заниматься с Вами все лето, я, пожалуй, здорово обиделся бы на него.»
«Э-э, значит… Постой! О чем ты говоришь?» — требовательным тоном спросил Тирсель.
«Ну, об этом монастыре и этой принцессе…»
«Так. Похоже, все гораздо сложнее, чем я думал,» — Тирсель поставил свой кубок на пол и, заметив вопросительный взгляд Коналла, потер руки. — «Думаю, что тебе лучше показать мне, что произошло.»
Он положил одну руку на руки Коналла, сжатые вокруг кубка, а другую — на его затылок. Коналл слегка вздрогнул, но заставил себя расслабиться. Они с Тирселем делали это уже давно, и Коналл уже давно потерял счет их контактам, но ему казалось, что он никогда не сможет избавиться от этого жуткой дрожи, возникавшей у него животе каждый раз, когда кто-то пытался войти в его разум.
«Смотри на кубок и фокусируй свой взгляд на отражении на поверхности вина,» — пробормотал Тирсель, одной рукой пригибая пониже голову Коналла, а другой — стискивая его руку. — «А теперь опусти свои экраны и дай волю своим воспоминаниям. Хорошо…»
Коналл почувствовал как разум Тирселя вошел в его, но не более того — просто через мгновение он вспомнил день, когда они оказались в обители святой Бриджиды, о том, что там произошло, а в следущий миг он уже вновь оказался в темной комнате «Королевской головы», и почувствовал, как Тирсель массирует ему затылок.
«Выпей вина,» — поднявшись, растерянно пробормотал Дерини, опираясь локтем на каминную доску и глядя на огонь в камине.
Коналл, повинуясь приказу, отхлебнул вина и поглядел на своего наставника с отчужденностью, о которой он не мог и помыслить когда прошлой зимой они только начали свои занятия. Не чувствовал он и головокружения, которое обычно возникало после проникновения Тирселя в его разум.
В течение нескольких недель они было отчаялись добиться способности к восприятию силы Халдейнов, но через какое-то время их настойчивость все-таки принесла свои плоды. Конечно, Коналла не льзя было считать полноценным Дерини, Халдейном или кем-нибудь еще — во всяком случае, пока — но он был уверен, что Тирсель доволен результатом. Разве не прекрасно было бы предстать перед Советом Камбера и явить ему доказательство того, что магическим наследием Халдейнов могут владеть несколько представителей династии одновременно?
Коналл уже научился некоторым полезным вещам, вроде простейшего распознавания лжи и экранирования своего разума, а еще — тайным знакам, открывающим проходы, которыми он воспользовался этим вечером. Он даже смог заставить своего оруженосца забыть, куда они ездили, когда тому пришлось сопровождать Коналла на очередное занятие с Тирселем. Этот придурок считал, что всякий раз, когда они под тем или иным предлогом скрываются из замка, они едут к подружке Коналла. Если бы не проблемы, которые могли возникнуть, Коналл просто заставил бы парня заснуть, но, не зная, как долго продлится их сегодняшняя встреча, ему пришлось применить более жесткие меры предосторожности.
И он мог сделать в любое время, стоило только ему захотеть.
Он уже начал было радоваться тому, что достиг нового уровня мастерства, когда Тирсель, обернувшись, посмотрел на него. Его красивое лицо помрачнело. Огонь камина за спиной Тирселя подсветил красноватым светом шапку его темных волос, которые окружили его аристократичное лицо подобием какого-то дьявольского ореола. Коналл внезапно испугался.
«Похоже, у нас проблемы,» — сказал Тирсель.
Коналл сглотнул и поставил свой кубок на пол, рядом со своим креслом, пить ему почему-то сразу расхотелось.
«Какие… проблемы?» — еле слышно сказал он, выдавая свой страх.
«После того, как ты обретешь силу, при дворе будет слишком много Дерини. Ты знаешь леди Ротану, монахиню, которая ухаживает за принцессой Дженнивер?»
У Коналла отпала челюсть, ведь эта девушка за время их долгой поездки из обюители святой Бриджиды начала ему нравиться. Он даже думал о том, что она, несмотря на свою верность данным обетам, может заинтересоваться им. Из-за ее скромной учтивости в разговорах с ним настоятельница даже сделала ей замечание, несмотря на то, что между ними не было ничего предосудительного. Честно говоря, он уже подумывал о том, чтобы слегка поухаживать за ней. В конце концов, она была новообращенной, и, кроме того, по словам Моргана, была принцессой.
«Она… Дерини?» — выдохнул он, внезапно осознав, что означала родственная — пусть даже через мужа — связь между Ротаной и Ричендой.
«Не волнуйся. У нее нет никаких подозрений в отношении тебя. Я проник в ее разум достаточно глубоко, чтобы убедиться в том, что она ничего не знает про тебя. Она, кстати, была бы неплохой невестой для тебя…»
«Черт Вас побери! Вы что, читаете мои самые сокровенные мысли?» — выпалил Коналл.
«Тише! » — прошептал Тирсель еле слышно, но в голосе его звучала такая сила, что не повиноваться ему не было никакой возможности. — «Извини. Я должен был удостовериться, что она ни в чем тебя не подозревает. А ты не сможешь ничего рассказать мне по этому поводу.»
«Но это вовсе не значит, что все это должно мне нравиться,» — пробормотал Коналл, понизив голос, в котором все еще слышалось раздражение.
Тирсель глубоко вдохнул и терпеливо. — «Я и не ожидал , что тебе это понравится. Мне не нравится, что ты теперь будешь находиться среди других Дерини: Ротаны, Риченды, Джеаны, к котрым потом, после своего возвращения, добавятся Морган, Дункан и Дугал, не говоря уж о Келсоне.»
«Дугал? » — ахнул Коналл. — «Он Дерини? Но как…»
«Не знаю. Все, что я могу сказать, это то, что он — Дерини, но явно необученный. Я сомневаюсь, что он смог бы заметить тебя, даже сидя здесь. Куда более серьезную проблему представляет твой отец.»
«Мой отец?» — прошептал Коналл. — «Что Вы имеете в виду?»
«Прежде чем уехать, Келсон наделил его силой Халдейнов,» — спокойно сказал Тирсель. — «А, тебе, похоже, не сказали об этом. Конечно же, он обладает не всеми способностями. Ему не передадут полную силу Халдейнов пока жив Келсон — считается, что это невозможно сделать, но рано или поздно мы
докажем, что это не так — но кое-какими способностями он обладает. Как говорят… мои друзья, он может распознавать ложь, он, само собой, может связываться с другими Дерини и… может обнаруживать экраны. Для тебя это опасно.»
Коналл сглотнул. Вряд ли ему удастся избежать встреч с собственным отцом.
«Что… что мы можем сделать? Тирсель, мы ведь так долго трудились, чтобы выстроить мои экраны. Они ведь основа всего, чему Вы меня научили.»
«Знаю. К счастью, все Халдейны в той или иной степени обладают экранами, даже если они никогда не пользуются ими. Твои экраны пока что находятся в зачаточном состоянии, так что даже хорошо обученные Дерини не смогут заметить их — если , конечно, тебе удастся избежать глубокого проникновения в твой разум.»
«Какого проникновения?» — поинтересовался Коналл. — «Вы, похоже, чего-то недоговариваете. С чего вдруг кто-то из них может заинтересоваться мной?»
«Ты — сын Найджела, а он может частично пользоваться силой Халдейнов.»
«Но…»
«Не требуй от меня подробностей,» — сказал Тирсель, поднимая руку в останавливающем жесте. — «Если с Келсоном что-нибудь случится. Найджел станет королем, а ты станешь наследником.»
«Я знаю,» — еле слышно сказал Коналл.
«А это значит, что твой отец, естественно, собирается вовлечь тебя в то, что будет происходить на высоких государственных уровнях.»
«Сегодня он этого не сделал,» — пробормотал Коналл. — «В эту самую минуту он совещается со своими тайными советниками. А меня не пригласили!»
«Я не имел виду сегодня. Но я уверен, что они будут обсуждать такую возможность.»
«И?»
«И…» — Тирсель вздохнул. — «Коналл, при дворе есть Дерини, о которых ты не знаешь, и я не могу назвать их тебе. Но Найджел может рассказать тебе — он даже должен сделать это, если хочет, чтобы ты мог действовать как его преемник. Но если он это сделает, личности этих Дерини должны быть защищены.»
«Что значит „защищены“?»
Тирсель пожал плечами. — «Не могу сказать точно, потому что сам не знаю, как они поступят, но, скорее всего, кто-то из приближенных к нему Дерини — скорее всего, Риченда — установит в твоем разуме некую блокировку. После этого тебе могут рассказать о других — но ты не сможешь использовать свои знания об этих людях, если это может раскрыть их. Честно говоря, это очень тонкая работа.»
Пытаясь разобраться в сказанном, Коналл глубоко вздохнул и положил руки на подлокотники своего кресла.
«Эта… блокировка… я правильно понимаю, что для нас это может быть опасно?»
«Только ее установка, и то, если мы не будем ней готовы,» — ответил Тирсель. — «К счастью, я хорошо представляю себе, чьи личности они захотят защитить, так что я могу прикрыть твои экраны, оставив нужные им области доступными и, в то же время, можно будет скрыть то, что нам нужно. кто бы ни занялся этим, он просто войдет в твой разум, сделаеть свое дело и уйдет. Все остальное будет зависеть от тебя: ты должен сделать так, чтобы никто ничем не заинтересовался и не стал лезть слишком глубоко.»
«А это трудно — прикрыть мои экраны, или как там Вы это назвали?»
«Для меня — не очень, а вот для тебя это может быть немного неприятно
— в основном, из-за того, что процедура займет некоторое время. Из-за этого я хочу дать кое-что, подавляющее рефлекторное сопротивление. Если ты согласен, то мы должны заняться этим этой же ночью. Я знаю, что уже поздно, но одному Богу ведомо, когда остальные захотят, чтобы ты участвовал в их делах, и решат принять соответствующие меры предосторожности.»
Коналл заставил себя глубоко вдохнуть и на несколько мгновений задержать дыхание. То, что предлагал Тирсель, пугало его, хоть и не так сильно, как вероятность того, что их поймают прежде, чем они достигнут своей цели. Когда он поднял свои глаза, Тирсель даже не пошевелился, изучающе глядя на него своими глазами цвета миндаля. Внезапно Коналл задался вопросом, а не читает ли Дерини его мысли.
«Ну что, прямо сейчас?» — прошептал Коналл.
Тирсель кивнул.
«Хорошо.»
Тирсель оттолкнулся от каминной доски и пошел к скамье на противоположной стороне комнаты. Там, под сброшенной бледно-коричневой накидкой, лежала маленькая сумка, которую он всегда приносил на их встречи. Тирсель несколько секунд рылся в ней, и Коналл решил встать и подойти к нему.
«Налей себе с полчашки воды,» — сказал Тирсель, создавая у себя в ладони огонек, чтобы проглядеть несколько свитков, извлеченных им из сумки.
— «Я дам тебе дозу, большую чем обычно, а когда мы закончим, я дам тебе средство против первого зелья. Утром у тебя, пожалуй, будет болеть голова, но не больше, чем после обычного похмелья. В любом случае, это лучше чем возвращаться в замок под действием первого зелья — вдруг, ты наткнешься на кого-нибудь, кому не стоит знать о том, чем мы тут занимаемся. Я не хочу тебя подставлять.»
Коналл принес воду и заметил, как Тирсель, высыпав в чашку содержимое какого-то пакетика, поморщился от резкого запаха, когда порошок растворился. Он был уже знаком с этим снадобьем, но не помнил, как оно называется. Даже половины пакетика было бы достаточно, чтобы не еле держался на ногах в течение нескольких часов. Пока Тирсель размешивал порошок лезвием своего кинжала, Коналл отстегнул меч, обмотал перевязь вокруг ножен, и, отложив оружие, задался вопросом, а не может ли человек умереть от того, что ему дадут слишком много этого зелья. Он понятия не имел, что с ним будет происходить.
«Тебе лучше сесть, прежде чем ты выпьешь это,» — отвечая на незаданный вопрос, сказал Тирсель, указывая чашкой на кресло у камина. — «Иначе ты можешь упасть еще до того, как допьешь чашку. Такая концентрация может здорово шибануть тебя. Но я могу гарантировать, что как только это снадобье начнет действовать, ты не почувствуешь вообще ничего..»
«Слабое утешение,» — пробормотал Коналл, садясь и беря чашку. — «Мне надо что-нибудь сделать?»
«Все как обычно. Вдохни поглубже и постарайся расслабиться. Опусти свои экраны насколько сможешь. Потом выпей все до конца.»
«Вам легко говорить,» — пробормотал Коналл.
Но он сделал все, как ему было сказано, глубоко вдохнув, расслабил свое тело и опустил экраны, затем медленно выдохнул. Сделав еще один вдох, он проглотил содержимое чашки одним большим глотком, стараясь не замечать противного вкуса.
Он успел еще раз сглотнуть, закрыть глаза, готовясь к последующему, и почувствовать как Тирсель взял чашку из его руки. Потом комната начала вращаться и он вцепился в подлокотники кресла, чтобы не провалиться в никуда.
Охнув, он зажмурил глаза поплотнее. Он почувствовал, как бестелесные руки сжимают его голову, по лбу, дрожащим векам и затылку разливается приятный холодок — ободряющий, помогающий — и в то же мгновение, почувствовал, как в его мозгу нарататет давление, которое, казалось, готово разорвать его череп. В ушах у него зашумело, а в горле почувствовался привкус желчи.
Тут его окутала чернота, несущая его куда-то — в ничто, засасывающее его, бестелесное и неосязаемое — а затем пришло благословенное забвение.
Повод для того, чтобы Коналл мог удостовериться в успехе их с Тирселем действий, возник не на следующий день, а лишь день спустя. Он мало что помнил из суток, прошедших между тем, как он выпил чашку, данную ему Тирселем, и моментом, когда он осознал, что его разум раздвоился: его самые сокровенные мысли прятались в каких-то укромных уголках его разума, а скучные повседневные мысли были на поверхности.
Он направлялся к внутреннему двору замка. При нем была связка писем, которые его отец просил забрать этим утром, чтобы отдать их курьеру, который вот-вот должен был отправиться в лагерь Келсона. Когда он шел через сад, думая о том, что, может быть, ему удасться увидеть Ротану, возвращающуся с утренней службы, он столкнулся с Ротаной и Ричендой, внезапно появившимися из-за угла живой изгороди. Когда они поздоровались, Ротана задумчиво поглядела на него, как будто она действительно думала о нем, и Тирсель был прав в своих предположениях.
«А, остаток писем для курьера,» — сказала Риченда, вытаскивая еще одно из своего рукава и протягивая его Коналлу. — «Можно, я дам еще одно?»
«Конечно, миледи.»
Засунув письмо под кожаный ремешок, стягивавший письма, он заметил, как Риченда посмотрела на Ротану.
«Кстати, Коналл, не могу ли я ненадолго отвлечь тебя,» — сказала она.
— «Ты должен принести письма именно сейчас?»
«Ну, курьер может подождать…»
«Само собой, он подождет. Может, Вы позволит леди Ротане отдать их? Думаю, что Найджел не стал бы возражать.»
Он начал было отказываться — теперь он был уверен. что Тирсель был прав — но Риченда, положив руку на связку писем, слегка коснулась его пальцев, и это прикосновение заставило его забыть о каких бы то ни было попытках сопротивляться ей.
«Ладно,» — сказал он, когда Риченда взяла письма и отдала их Ротана.
— «Благодарю Вас за помощь, миледи.»
Он удивленно смотрел, как Ротана уходит, и, повинуясь Риченде, прошел несколько шагов и свернул в небольшой просвет в живой изгороди.
«Пожалуйста, не бойся,» — прошептала Риченда, разворачивая его лицом к себе и продолжая держать его за руку. — «Твой отец просил меня поговорить с тобой. Он хочет, чтобы ты принимал участие в совещаниях наиболее узкого круга его советников, но, прежде чем это это произойдет, нам необходимо предпринять некоторые меры безопасности. Келсон наделил его частью силы Халдейнов, чтобы он, в отсутствие Келсона, мог более эффективно управлять страной и сообщил ему о некоторых своих придворных советниках-Дерини, о которых ты пока не знаешь.»
Он впервые почувствовал, как к его разуму прикасается другой, пусть даже на очень поверхностном уровне, оставленным Тирселем открытым. Поверхностный уровень его разума, казалось, не вызвал у Риченды никаких подозрений, и он, по-прежнему, мог чувствовать оба уровня своего разума, только вот поверхностный уровень отзвался некоторым любопытством и небольшим испугом, что было вполне объяснимым для человека в его положении.
«Я… не понимаю, о чем Вы говорите, миледи,» — пробормотал он, не в силах оторвать от нее глаз.
Она ласково улыбнулась и провела рукой по его лбу, положив кончики пальцев на его вздрагивающие веки.
«В свое время, ты все поймешь,» — прошептала она. — «Коналл, расслабься.»
У него закружилась голова, и он пошатнулся, но Риченда, продолжая держать его за руку, удержала его на ногах. Она продолжала держать свои прохладные пальцы на его закрытых веках.
Через несколько секунд она убрала руки, и он вновь посмотрел на нее. Она улыбалась, ее синие глаза свеились удовлетворением, и Коналл понял, что и она, и Тирсель, сделали то, что они хотели сделать.
«Ладно. Сделано. Найджел хочет, чтобы во второй половине дня ты был с нами. Как ты себя чувствуешь?»
«Мне как-то… странно…,» — сказал он, вскидывая голову. — «Что Вы со мной сделали?»
«Я установила блокировку, защищающую информацию, которую ты получишь сегодня. Кстати, ты знаешь, что у тебя есть прекрасные экраны? Я, правда, не могу сказать, что удивлена. Ты ведь, все-таки, сын Найджела.»
«Экраны? О…» — пробормотал Коналл. — «Но, я…»
«Не беспокойся,» — Она ободряюще погладила его руку. — «Как я уже сказала, в свое время ты все поймешь. Ты, кажется, хотел проводить курьера? Я уверена, что еще не уехал.»
Его голова прояснилась и он полностью пришел в себя только после быстрой ходьбы к двору замка, радясь при этом, что Риченда не стала сопровождать его. Когда он дошел до двора, Ротана уже ушла. Стоя рядом со своим отцом, он смотрел, как Саер Трейхем отдает курьеру последние указания, и только небрежно кивнул, когда Найджел спросил, говорил ли он с Ричендой. Столь же небрежный ответ на приглашение поучаствовать в совещании во второй половине дня, казалось, убедило Найджела, что все идет так, как положено.
Наблюдая за тем, как курьер, проехав через внутренний двор замка, скрылся за воротомаи, он подумал .что, может быть, стоит дать знать Тирселю о случившемся, но их следующая встреча должна была состояться лишь через несколько дней, и эти новости могли подождать. Кроме того, он подумал, что после совещания он сможет рассказать гораздо больше.
Так что, вместо этого он стал думать о Келсоне, о том, что творится там, в походе, и часть его очень хотела быть там, чтобы покрыть себя славой. К этому времени армия Келсона должна была подходить к Ратаркину, а армия Дункана должна была блокировать город с севера.
Ладно, если им повезет, все закончится быстро. Тянуть незачем, ведь Коналл все равно не сможет разделить эту победу. Он надеялся, что мятежники-меарцы получат от Келсона то, что заслужили — особенно эта свинья, принц Ител!
«Черт бы побрал этого Халдейна!» — в это же время сказал Ител, оказавшийся несколько часов назад под защитой стен Ратаркина, но очень хорошо знающий о том, что Келсон, вместе со своей армией, находится всего лишь в дне пути от него, и только река и озеро могут замедлить его наступление. — «Мама, мы мешали ему изо всех сил, теряли своих людей, шли за ним по пятам, но он все равно приближается! Я считаю, что мы должны отступить в Лаас!»
Он выглядывал из маленького южного окна самой высокой башни дворца Ратаркина, чувствуя как у него за спиной суетится Брайс Трурилльский. Оба остались в доспехах, сняв лишь шлемы и кольчужные перчатки. Их покрытые пятнами пота подшлемники были сброшены назад, лица покрыты полосами грязи. Потрясенная Кайтрина стояла у самой двери, по обе стороны от нее стояли Джудаель и архиепископ Креода. На ней была корона, одетая по причине официальной встречи вернувшегося в Ратаркин сына, но и она, и епископы выглядели испуганными. Джудаель взял было ее за руку, пытаясь ободрить, но она отдернула ее и подошла к своему последнему оставшемуся в живых сыну.
«Мы победим,» — сказала она, нежно касаясь его плеча, покрытого доспехами. — «Сикард остановит МакЛейна на севере, и придет к нам на помощь. Мы можем пересилить Халдейна. Можем. Вот увидишь.»
«Это весьма рискованное заявление, Ваше Величество,» — устало сказал Брайс, успокаивающе кланяясь ей, когда Кайтрина, повернувшись, впилась в него взглядом. — «Нам действительно лучше отступить к Лаасу. Мы окажемся на побережье. Нам будет проще получить подкрепление для наших наемников. Кроме того, там у нас не будет проблем с водой. Мы можем ловить там рыбу. Если дело дойдет до осады, мы сможем держаться там сколь угодно долго.»
«Он прав, мама,» — сказал Ител, дергая застежки своего доспеха, чтобы ослабить ворот. — «Если мы останемся здесь, мы не сможем продержаться до тех пор, когда отец придет к нам на помощь. А отступление в Лаас поможет и нам, и ему выиграть время. Мы с Брайсом прикроем тыл и задержим войска Халдейна, чтобы ты с Джудаелем и епископами могла отправиться на запад.»
«И оставить тебя здесь?»
Ител вздохнул и оперся руками об оконный проем, еще раз окинув взглядом расстилавшуюся перед ним равнину. Теперь, повзрослев раньше времени, он стал мужчиной, а не зеленым юнцом, который уверенно выехал из города несколько недель назад.
«Мама, разве я не твой наследник?»
«Зачем об этом спрашивать?»
«Тогда дайте мне сделать то, для чего я был рожден!» — выкрикнул он, умоляюще воздев кулак. — «Если есть хоть один шанс на избавление нашей земли от узурпатора-Халдейна, я должен выстоять! Вы и Джудаель должны бежать. Мы с Брайсом последуем за вами, если сможем. Если понадобится, я выжгу Ратаркин дотла, лишь бы задержат тех, кто гонится за вами! Но мы не можем оставаться здесь, иначе нас загонят в угол, как собаки загоняют лису. Мы должны дать отцу время, чтобы он избавил нас от угрозы с севера!»
«А вдруг Сикард не сможет придти к нам на помощь? Что тогда?» — требовательно спросила она. — «Я что, должна потерять вас обоих ? Ител, я не могу … я не смогу жить, если тебя убьют как твоего брата! Мы должны