Страница:
«Кайтрина?»
«Ага. С ней Джудаель да немногие оставшиеся мятежники — и твои епископы, Кардиель.»
«Но как Вы узнали?»
Эван фыркнул. — «Ты, парень, верно, думаешь, что только Дерини могут заставить пленных говорить? Или ты считаешь, что Лорис и Горони — единственные, кого мы взяли в плен?»
«Нет, но…»
«Поверь мне, Кайтрина в Лаасе. Я не стал бы говорить, если бы не был уверен.»
«Тогда мы выступаем рано утром,» — сказал Келсон, снова пытаясь встать.
«Нет, Сир, завтра мы дадим армии отдохнуть и отправимся к Лаасу послезавтра.»
«Но она может сбежать…»
Эван покачал головой. — «Она не сбежит,» — сказал он. — «Она даже не станет сопротивляться, если ты поступишь с ней так же, как поступил с Сикардом.»
«Вы хотите сказать, что ее тоже надо пристрелить?» — спросил потрясенный Кардиель.
«Не. Зачем ей драться, раз все ее дети погибли, а муж убит? Запомни мои слова, государь. Она не станет драться. А твоей армии нужен отдых. Да и королю тоже нужно отдохнуть.»
«Есть куча дел, которые нужно сделать,» — упрямо сказал Келсон, начиная застегивать свои доспехи. — «Мне надо отправить донесения в Ремут и…»
«По другую сторону вот этого полога,» — твердо сказал Кардиель, — «находятся люди, которым Вы, Сир, ничем не сможете помочь, если переутомите себя, занимаясь тем, что могут сделать другие..»
Келсон уставился на полог палатки, как будто он мог увидеть, что происходит за ним. — «Дункан.» — кивнул он.
«А еще Аларик и Дугал,» — добавил Кардиель.
«Но… они же не ранены.»
«Нет. Но через несколько часов, когда большая часть зелья выйдет из организма Дункана, Аларик, по-моему, хочет попробовать… более сильные средства для исцеления. Мне кажется, он рассчитывает, что Вы с Дугалом сможете помочь ему в этом. А если Вы загоните себя, он не сможет положиться на Вас. Вы и так уже теряли сознание от жары и усталости.»
Вздохнув, Келсон уронил руки и склонил голову, внезапно ощутив страшную усталость.
«Вы правы. Вы оба правы. Я слишком сильно и слишком долго гнал себя, но иногда очень трудно осознать, что время от времени нужно еще и отдыхать.»
«Смелый парень,» — одобрительно пробормотал Эван, снял с плеч свой плед и, встряхнув, подложил его под Келсона. — «Да не волнуйся ты ни о чем.»
«Убедитесь, чтобы донесения Найджелу были отправлены,» — зевая, сказал Келсон.
Когда Келсон снова улегся на плед, Эван только терпеливо кивнул, а Кардиель острожно подвернул край пледа, подложив его под голову Келсона.
«Сир, у меня последний вопрос,» — негромко сказал Кардиель, многозначительно глядя на Эвана, когда Келсон закрыл глаза. Старый предводитель приграничников наклонился поближе. — «Это правда, что Дугал — на сама деле сын Дункана?»
У Келсона хватило сил только на то, чтобы открыть глаза и посмотреть на архиепископа.
«Кто это сказал?»
«Дугал , Сир,» — сказал Эван. — «Все только и говорят об этом. Он сказал, что он — Дерини, и что Дункан — его отец.»
Улыбнувшись, Келсон снова закрыл глаза и вздохнул.
«Это правда, Эван,» — прошептал он. — «И мало что могло бы порадовать меня больше, чем то, что это, наконец, стало известно.»
«Вас радует , что ваш приемный брат — незаконнорожденный?» — ахнул Кардиель.
«Он не незаконнорожденный,» — еще раз зевнув, сказал Келсон, — «хотя будь я проклят, если знаю, как это можно доказать кому бы то ни было. Они поженились тайком. Вскоре после рождения Дугала его мать умерла, и еще несколько месяцев назад Дункан даже не подозревал, что у него есть ребенок. Само собой, все это произошло задолго до его рукоположения.»
«Ну, уж это я понял хотя бы из возраста,» — с возмущением в голосе сказал Кардиель. — «Меня волнует не церковный сан Дункана. А вот для Дугала…»
«Томас, я все расскажу Вам утром,» — пробормотал Келсон. — «Эван, не забудьте про донесение Найджелу…»
Он уснул еще до того, как услышал ответ Эвана, и, проваливаясь в глубокий, усталый сон без сновидений, он слышал только гул их голосов, продолжавших рассуждать о Дугале, и чувствовал только осторожные руки, которые начали снимать с него доспехи.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Другой Дерини не мог позволить себе роскошь сна — это был епископ Арилан, вернувшийся в Ремут. Прошлой ночью он тоже почти не спал. Когда Риченда и Найджел вышли из комнаты, он откинулся на спинку кресла и, закрыв глаза, устало произнес заклинание, изгоняющее усталость, теребя нагрудное распятие.
Он не завидовал Риченде и Найджелу, поскольку перед ними стояла тяжелая задача. После того, как торентский план план покушения на Найджела был разрушен, они втроем были заняты допросом пленных — трое Дерини, оказавшихся среди них, были помещены в особо охраняемую камеру до тех пор, пока Найджел не решит, как поступить с ними. Остальных Арилан мог допрашивать спокойно, не беспокоясь о том, что они рассказут кому-нибудь о том, что он — Дерини, ведь все происходившее будет стерто из их памяти.
Несмотря на то, что никто не знал плана заговора полностью, потребовалось не много времени, чтобы найти общее в ответах допрашиваемых. Когда они сопоставили показания, стал вырисовываться запутанный план заговора: убить Найджела (и, если получится, его сыновей), освободить плененного короля Лайама и затаиться, ожидая возвращения Келсона, после чего попытаться убить и его. Некоторые говорили о том, что целью заговора было убийство не только Найджела, но и юного Лайама, чтобы брат Лайама, Ронал, мог стать правителем обоих королевств, а его дядя Махаэль должен был стать регентом. Были и намеки на то, что Мораг знала обо всех деталях заговора и полностью одобрила его.
Само собой, она отрицала это. Риченда и Найджел пытались уличить ее, но, поскольку она была Дерини, они не могли заставить ее отвечать. Сама мысль о том, что Мораг могла способствовать убийству собственного сына казалась Арилану слишком чудовищной, чтобы обращать на нее серьезное внимание, но он был почти уверен в том, что она была причастна к заговору. Королевы, оказавшись в плену, всегда пытаются плести интриги, стараясь найти путь к бегству, а королева-Дерини разбирается в этом куда лучше остальных.
Ну почему торентский вопрос встал именно сейчас, а не спустя несколько лет? Раве мог Совет заботиться только о Гвинедде, учитывая, что Венсит был мертв, как и юный Элрой, на торентском троне сидел ребенок, а еще один ребенок-наследник ждал своего часа.
Вздохнув, Арилан прижал ладони к глазам и набрал воздуха, чтобы произнести заклинание, которое унесет из его разума усталость, как горный поток уносит излишки краски со свежеокрашенной ткани. Поднявшись на ноги, он снова вхдохнул. Совет должен вот-вот собраться.
Но когда он направился к кабинету Дункана, где был расположен Портал, он, проходя мимо тускло освещенной молельни, обнаружил там королеву-Дерини, но нету, что занимала его мысли в течение нескольких последних дней.: рядом с алтарем, перед статуей Богородицы, склонив покрытую вуалью голову в молитве, стояла Джеана, белое одеяние которой в свете лампад казалось голубоватым.
Удивившись этому, поскольку Джеана, оставляя свои покои, обычно молилась в базилике, Арилан остановился у дверей и осторожно потянулся к ее разуму — и тут же отскочил, почувствовав излучаемые ею душевные муки и чувство вины.
Его попытка закрыть свои экраны, отгораживаясь от ее эмоций, привела лишь к тому, что в голове у него запульсировало из-за постоянного недосыпания, а действие заклинания, изгоняющего усталость, свелось к нулю. Он подумал было о том, чтобы просто пройти мимо, сделав вид, что не заметил ее, что бы не опоздать на заседание Совета, но понял, что потом будет жалеть о том, что упустил возможность выяснить причины сделанного ею накануне. Из того, что ему рассказал Найджел, он вывел, что она узнала о заговоре, воспользовавшись магией, и вряд ли решение рассказать Найджелу о заговоре было столь уж мучительным. Ему было интересно, чем она оправдала свой поступок, ведь сейчас она явно сожалела о сделанном.
Поэтому он, тихонько входя в часовню, сделал свои экраны почти прозрачными, надеясь, что это помешает ей распознать его как Дерини, если вдруг окажется, что она, действительно, стала пользоваться магией. Он заметил, что шелест его сутаны отвлек ее от молитв, но, продолжая глядеть в пол, подошел к ней поближе и опустился коленями на молитвенную скамеечку.
Прося ниспослать ему мудрость и терпение, он склонил голову в короткой молитве. Когда он поднял глаза, она как раз повернулась, чтобы украдкой взглянуть на него. Встретившись с ним глазами, она вздрогнула, но, заметив его взгляд, она не могла больше притворяться, что она не заметила его.
«Добрый вечер, дочь моя,» — сказал он, изящно вставая. — «Я думал, что сейчас все уже спят… Вы ведь обычно молитесь в базилике. Надеюсь, я не помешал Вашим молитвам.»
Ее разум был закрыт настолько плотно, как если бы она была членом Совета; но ее экраны, не давая посторонним вторгнуться в ее разум, в то же время, не позволяли ей понять, кто он такой.
«Неважно,» — прошептала она так тихо, что он еле смог различить ее слова. — «Я больше не могу молиться в базилике. Все равно, все это — лишь притворство. Я — зло во плоти.»
«Что?» — Он вздернул голову и повнимательнее посмотрел на нее, будучи полностью уверенным в том, что ее нынешняя депрессия вызвана случившимся вчера. — «Зачем ты так говоришь?»
Давясь плачем, она осела на коленях, прикрыв лицо своими бескровными пальцами.
«О Боже, Вы, Ваше Превосходительство, тоже издеваетесь надо мной,» — зарыдала она. — «Вы никак не можете забыть, кто я. А вчера я… я…»
«Вчера ты спасла принца-регента от ужасной угрозы,» — спокойно сказал Арилан. — «Я говорил с ним только что. Он очень благодарен тебе.»
«Благодарен за то, что я узнала о заговоре с помощью своей проклятой магии?» — ответила она. — «Да, это похоже на нынешнего Найджела. Он проводит слишком много времени среди Дерини и не видит в этом опасности. Какое ему дело до того, что, спасая его смертную плоть, я подвергаю опасности свою бессмертную душу? Он — брат моего мужа, и я не могла не предупредить его, как только я узнала о происходящем, но… но…»
«Но ты боишься, что использование — пусть даже вполне обоснованное — способностей, дарованных тебье Господом, может оказаться чем-то предосудительным,» — заметил Арилан.
Она посмотрела ему в лицо, и ее зеленые глаза, светящиеся от слез, были полны неуверенностью и возмущением.
«Как Вы, епископ, можете даже предполагать, что Господь имеет отношение к этим способностям?»
Он ласково улыбнулся и присел на молитвенную скамеечку рядом с ней, сложив руки на коленях.
«Я задам тебе встречный вопрос, дочь моя,» — сказал он. — «Разве человек, которому дана огромная физическая сила, заметив своего друга висящим над бездной, и зная, что он может спасти его, вытащить в безопасное место, не должен делать этого?»
«Должен, но…»
«Разве не будет он нерадивым, если не сделает этого?»
«Конечно будет, но…»
«Еще пример,» — продолжил Арилан. — «Невинный человек был обвинен людьми, которые желают ему зла, в преступлении, которое может стоить ему жизни. Судье сказали, что есть свидетель, который может доказать невиновность обвиняемого. Но этот свидетель — сборщик податей, честный и неподкупный, презираем остальными людьми. Разве не должен судья использовать данные ему сведения, допросить свидетеля, узнать правду и освободить невинного человека?»
«Вы хотите сказать, что Дерини честны и неподкупны?»
«Некоторые из них — несомненно. Но ведь это — всего лишь иносказание, миледи,» — улыбнулся Арилан. — «А вот и еще одно. Если женщина узнает о заговоре против невинного человека из источника, который она всегда считала дьявольским — но при этом надежным — разве не должна она предупредить жертву, спасая тем самым жизнь невинного человека?»
«В Ваших устах все это звучит так ясно, так логично. Но на самом деле все не так!» — ответила она, и из глаз ее брызнули слезы. — «Вам, епископ Арилан, не понять, какие мучения причиняет мне это знание — ведь я потратила так много времени, чтобы стать такой же, как простые смертные. Но разве Вы способны это понять?»
Продолжая улыбаться и сочувственно покачивать головой, Арилан мысленно проверил коридор, чтобы убедиться, что они действительно наедине, и принял меры к тому, чтобы им никто не помешал.
«Дитя мое, я очень хорошо тебя понимаю, поверь мне,» — ласково сказал он, опуская свои экраны, и его голову окутал серебристый свет его ауры.
Она, онемев от неожиданности, смотрела на него, а он, сложив руки перед собой, создал в них светящийся шар: холодный серебристый свет лился из его рук, освещая снизу его красивое лицо и превращая его в изображение из света и тени.
«Детский трюк,» — признал он, гася его рукой — но нимб вокруг его головы продолжал сиять. — «Но он служит определенной цели. Пришло время тебе узнать, кто я такой, и о том, что я считаю это благословением, приближающим меня к Создателю, а не проклятьем.»
Джеана бессильно осела, опершись двумя руками о пол, как будто прикосновение к земле могло помочь ей справиться с охватившими ее недоумением и потрясением. Когда она изумленно посмотрела не него, ее лицо, в котором не было ни кровинки, казалось гипсовой маской.
«Вы — тоже Дерини!»
«Да. И я не не вижу в этом ничего ужасного.»
Со слезами на глазах Джеана, покачав головой, оглянулась на смотрящую со своего усеянного звездами постамента Богородицу, протягивавшую к ней сложенные в молитве руки.
«Мне учили другому,» — глухо сказала она. — «И я верила в это всю свою жизнь.»
«Значит, истина зависит от веры?» — спросил Арилан. — «Или истина всегда та же, верим мы в нее или нет?»
«Вы путаете меня! Вы играете словами!»
«Я не собираюсь путать…»
«Нет, Вы путаете! Вы играете словами, делая так, чтобы они означали то, что Вам нужно! Вы даже используете Святое Писание, чтобы… Господи, не Вы ли заставили отца Амброса прочитать вчера не тот отрывок?»
«Какой отрывок?» — спокойно спросил Арилан.
«Отрывок из Святого Писания,» — прошептала она, и взгляд ее слегка остекленел, когда она вспомнила о случившемся. — «Амброс прочитал другой отрывок. Это должно было быть Поминовение святых Петра и Павла, а он прочитал Деяния Апостолов… и святой Камбер…»
«Неважно, было это на самом деле или нет,» — докладывал вскоре Арилан Совету Камбера, — «но Джеана искренне верит , что видела святого Камбера, который упрекнул ее в преследованиях Дерини.»
«Разве может такое быть?» — спросил Ларан.
«Что Камбер попрекнул ее?»
«Да».
«Я не знаю. Святой Камбер разговаривает с Дунканом МакЛейном и Морганом… а теперь, похоже, и с Джеаной. Но он ничего не говорит мне.»
«Денис, хватит,» — шепнула Вивьенн.
«Так он действительно ничего не говорил мне. Во всяком случае, пока. Джеана, правда, упорно утверждает, что кто-то
— кстати, узнав, кто я такой, она уверовала, что это был именно я — каким-то образом заставил ее духовника прочитать отрывок из Деяний Апостолов, где говорится о пути Павла в Дамаск.»
«Надо же, до чего может довести чувство вины,» — пробормотала Софиана,
— «ведь даже „Савл, Савл, зачем ты гонишь меня? “ может превратиться в „Джеана, Джеана… «“
«Вот именно,» — согласился Арилан. Через дверь зала заседаний Совета тихонько проскользнул Тирсель, занявший свое место справа от Софианы. — «Я
не могу объяснить это. Может, она действительно видела Камбера.»
Сидевшая слева от Арилана Кири, спокойная как летний лес, потрогала браслет из зеленого стекла на своем запястьи и томно посмотрела на опоздавшего Тирселя.
«Денис только что раскрыл себя Джеане,» — сказала она, и в голосе ее сквозило неодобрение. — «А теперь он хочет заставить нас поверить, что королеве, яро ненавидящей Дерини, было явлено видение святого Камбера.» — улыбнулась она, все своим видом показывая, что ей скучно и хочется подурачиться. — «Так что ты, Тирсель, мало что пропустил.»
«Кири!» — осуждающе сказала старая Вивьенн, заметив, что Арилан рассердился, Ларан нахмурился, а Баррет де Лани явно почувствовал себя неудобно.
Кири изящно зевнула и откинулась на высокую спинку своего кресла, всем видом показывая, что ей скучно.
«Разве это неправда?» — спросила она, глядя на хрустальный шар, висящий над головами собравшихся, который спокойно искрился в лунном свете, проходившем через граненый купол. — «Зачем нам впустую тратить время и силы на разговоры о Джеане?»
За этим замечанием последовал поток комментариев, не ослабевавший до тех пор, пока Барретт не постучал по столу, призывая всех к тишине.
«Хватит,» — сказал он. — «Мы должны отложить пока все разговоры о королеве. О святом Камбере тоже. У нас есть более срочные дела. Денис, что там насчет Торента?»
Арилан, теребя аметист на своей руке, пожал плечами.
«Пленники были допрошены,» — сказал он.
«Кем?» — спросила Вивьенн.
«Принцем Найджелом при помощи Риченды и вашего покорного слуги.»
«Значит, принц Найджел действительно владеет Правдочтением?» — спросил Тирсель.
Арилан кивнул. — «Да. Может, не так хорошо, как это могут делать Дерини, но это может быть вызвано недостаточным опытом, а не нехваткой способностей. Он еще не до конца понял, какуой силой его наделили. Со временем он поймет это.»
«А сам заговор?» — спросил Ларан. — «Леди Мораг действительно участвовала в нем, как мы и подозревали?»
Арилан снова пожал плечами. — «Трудно сказать. Не думаю, что она не
знала о планах своего деверя. Но если она не сознается — я , оказавшись на ее месте, ни за что бы не сознался — то мы не сможем получить ответ без конфликта, результаты которого трудно предсказать. Думаю, что ни Мораг, ни Найджел не готовы взять на себя такой риск. В конце концов, дети Мораг гораздо моложе Келсона. Так что, время работает на нее.»
«Понятно,» — пробормотала старая Вивьенн, задумчиво поднимая свою седую голову. — «Значит, Вы считаете, что в ближайшее время новая кампания против Торента маловероятна?»
«Не сейчас,» — ответил Арилан. — «Пожалуй, это будет невозможно еще несколько лет, несмотря на то, что Мораг и Лайама придется все это время держать под охраной, а Махаель будет время от времени устраивать провокации на границе. Мы не можем позволить себе войну на два фронта, если Вас беспокоит именно это.»
Старый Барретт, вглядываясь куда-то своими незрячими изумрудными глазами, медленно покачал лысой головой.
«Меня беспокоит не это,» — выдохнул он. — «Меня беспокоит война в Меаре. Если король погибнет…»
«Король не погибнет,» — сказала Софиана, сидевшая справа от Барретта.
— «Во всяком случае, он не должен был погибнуть, если должным образом последовал своему стратегическому плану. Сегодняшнее сражение должно было принести ему победу.»
«Сегодняшнее сражение?» — прошептал Арилан.
«О чем вы говорите?» — выпрямившись, спросил Ларан.
Даже Кири казалась внимательно слушающей, когда Софиана, отвлекшись от каких-то размышлений, обвела собравшихся взглядом своих черных глаз.
«Среди королевской свиты есть мой человек,» — тихо сказала она. — «Он регулярно связывается со мной с тех пор, как основной отряд Халдейна выступил из Ремута. И он вот-вот должен связаться со мной снова.»
«Ну, это уже просто наглость,» — пробормотал Ларан, когда Вивьен, перегнувшись через стол перед ним, что-то прошептала Кири.
Тирсель, как и остальные, просто жадно наблюдал за Софианой. Она, воспользовавшись своими тайными способами, снова захватила их врасплох.
«У Вас есть свой человек в окружении короля,» — удивленно повторил Арилан. — «Значит, Вы в курсе последних событий?»
Софиана, бледное лицо которой было обрамлено снежно-белой мурийской куфьей, воздела глаза к хрустальному шару, висевшему у них над головами, и начала сосредоточиваться, устанавливая ожидаемый ею контакт.
«Вчера кассанский герцог-епископ сделал серьезную тактическую ошибку. Он нашел основные силы меарской армии, которые искал — вернее, они нашли его.»
«Sancta Dei Genetrix !» — выдохнул Тирсель. — «Главное войско Сикарда. МакЛейн проиграл?»
«Лично он? Да. Но не его армия,» — ответила Софиана. — «Похоже, что он, поняв, что завел свое войско в ловушку, приказал тому рассеяться, решив, что Лорис любой ценой постарается захватить его , в то время как войско сможет уйти, чтобы принять сражение позже — именно так все и произошло.»
«Дункан убит?» — спросил Арилан, чувствуя, что его душа каменеет от ужаса.
Софиана, закрыв глаза, покачала головой.
«Нет. По меньшей мере, не был убит сразу. Он схвачен. Но если он еще жив, то он находится в руках Лориса и Горони, который хорошо знают, насколько слабыми становятся Дерини, если их накачать мерашой.»
При этих словах даже те, у кого не было ни малейших причин любить полукровку Дункана МакЛейна, вздрогнули, ведь все они в ходе обучения испытали действие мераши на себе. Когда Арилан положил руки на стол, они заметно дрожали.
«Вы сказали, что в лагере Халдейна у вас есть свой человек,» — сказал он. — «Значит, Келсон знает о пленении Дункана и бегстве главных сил кассанской армии?»
«Знает. Прошлой ночью юный Дугал МакАрдри смог каким-то образом связаться с ним. Король немедленно отправил все свои войска, чтобы помочь кассанской армии и спасти Дункана МакЛейна, если тот еще жив. Они были в пути всю ночь и сегодня рано утром должны были встретиться с основными силами меарской армии. Сейчас все должно было решиться.»
«Боже, все наши разговоры свелись к нулю,» — проборомотала старая Вивьенн, ломая от отчаянья руки. — «Софиана, ты не знаешь , что произошло потом? Ты ничего больше не можешь рассказать нам?»
Не открывая глаз, Софиана вытянула руки в стороны и, взяв за руки Тирселя и Барретта, глубоко вздохнула, сосредотачиваясь..
«Луна поднялась. Мой человек занимается подготовкой к контакту. Если Вы присоединитесь ко мне в подготовке канала для связи, чтобы помочь ему, мы получим наши ответы побыстрее.»
Это был невысокий, жилистый, как и все жители пустыни Нур Халладжа, человек, непритязательный и неприметный на вид, ставший опытным лазутчиком восточной армии Халдейна. Он устал физически, но новости, которые он должен был передать своей госпоже, придали ему сил и энергии, пока он шел, поглядывая на луну, через лагерь армии Халдейна. Пришло его время.
«Что такое, Райф?!» — дружелюбно окликнул его часовой. — «Опять королевские дела?»
Райф, подойдя к линии пикетов, поднял руку в дружеском приветствии и покачал головой.
«Нет, король спит. Я хотел проверить, как там лошади, прежде чем лечь самому. А ты?»
Солдат пожал плечами. — «Я только что заступил. Так что я здесь еще на два часа. Правда, как только я сменюсь, я сразу же восполню весь потерянный сон. Так что, приятель, всхрапни там пару раз за меня.»
«Всхрапну. Спокойной ночи.»
Райф, проходя между палатками к лошадиным стойлам размышлял о том, что ему удалось узнать. Новости были лучше чем он мог надеяться несколько часов назад. Вот уже несколько часов, с тех пор, как на остатках мераского лагеря выросли их палатки, он собирал информацию, разговаривая со множеством солдат, которые утром даже не вспомнят об их разговоре. Он прошел мимо спящих пленных, находившихся под охраной бдительных солдат, и заглянул в расположение врачей, где палатки были заполнены ранеными и умирающими.
Сейчас, когда звуки утреннего сражения сменились стуком мисок тех, кто заканчивал свой ужин, и храпом тех, кто уже уснул, он мог поразмышлять о более важных вопросах. Тот, кого он искал, должен был быть в карауле копейщиков.
Никто не проявлял к нему интереса. Лазутчики, как и конюхи с оруженосцами, были хорошо знакомы часовым, ведь результаты работы лазутчиков, да и их жизни, как и жизни рыцарей и остальных солдат, зависели от их коней. Он ходил между лошадей, останавливаясь время от времени, чтобы погладить бархатистый нос или шелковистую шею коня, и никто не спросил его, что он тут делает. У самой палатки командира копейщиков он увидел Хоага, который сидел, прислонившись к седлу, возле крошечного костерка и пил вино. Вокруг никого не было, так что можно было не опасаться, что кто-то их подслушает.
«Привет, Хоаг,» — тихо сказал он, бросая свой плащ рядом с солдатом, и, опустившись на землю, тоже прислонился к седлу.
«А, Райф. Я уже начал сомневаться, что ты появишься прежде, чем я отправлюсь спать. У тебя нет вина?»
«Разве что несколько глотков. Вот, держи.»
Пока мех переходил из рук в руки, он смотрел Хоагу в глаза и, войдя в транс, получил контроль над разумом Хоага настолько быстро, что тот вообще ничего не заметил.
«Ну, что происходит?» — продолжил Райф, поднося к губам мех с вином.
— «Что, командир еще не вернулся?»
Хоаг, взгляд которого остекленел, моргнул и сказал тихим, механическим голосом:
«Вернулся, спит теперь.»
«Хорошо. Я уверен, что ему действительно нужно поспать.»
Райф, поставив мех с вином между ними, небрежно глянул в сторону лошадей, изображая одного из друзей часового на случай, если за ними кто-то наблюдает, затем разворошил кучку хвороста рядом с костром и достал из нее прутик. Отломив торчащие веточки, он откинулся на седло рядом со слепо глядящим в пространство Хоагом и небрежно улыбнулся, разравнивая землю между ними, рядом с мехом.
«Ага. С ней Джудаель да немногие оставшиеся мятежники — и твои епископы, Кардиель.»
«Но как Вы узнали?»
Эван фыркнул. — «Ты, парень, верно, думаешь, что только Дерини могут заставить пленных говорить? Или ты считаешь, что Лорис и Горони — единственные, кого мы взяли в плен?»
«Нет, но…»
«Поверь мне, Кайтрина в Лаасе. Я не стал бы говорить, если бы не был уверен.»
«Тогда мы выступаем рано утром,» — сказал Келсон, снова пытаясь встать.
«Нет, Сир, завтра мы дадим армии отдохнуть и отправимся к Лаасу послезавтра.»
«Но она может сбежать…»
Эван покачал головой. — «Она не сбежит,» — сказал он. — «Она даже не станет сопротивляться, если ты поступишь с ней так же, как поступил с Сикардом.»
«Вы хотите сказать, что ее тоже надо пристрелить?» — спросил потрясенный Кардиель.
«Не. Зачем ей драться, раз все ее дети погибли, а муж убит? Запомни мои слова, государь. Она не станет драться. А твоей армии нужен отдых. Да и королю тоже нужно отдохнуть.»
«Есть куча дел, которые нужно сделать,» — упрямо сказал Келсон, начиная застегивать свои доспехи. — «Мне надо отправить донесения в Ремут и…»
«По другую сторону вот этого полога,» — твердо сказал Кардиель, — «находятся люди, которым Вы, Сир, ничем не сможете помочь, если переутомите себя, занимаясь тем, что могут сделать другие..»
Келсон уставился на полог палатки, как будто он мог увидеть, что происходит за ним. — «Дункан.» — кивнул он.
«А еще Аларик и Дугал,» — добавил Кардиель.
«Но… они же не ранены.»
«Нет. Но через несколько часов, когда большая часть зелья выйдет из организма Дункана, Аларик, по-моему, хочет попробовать… более сильные средства для исцеления. Мне кажется, он рассчитывает, что Вы с Дугалом сможете помочь ему в этом. А если Вы загоните себя, он не сможет положиться на Вас. Вы и так уже теряли сознание от жары и усталости.»
Вздохнув, Келсон уронил руки и склонил голову, внезапно ощутив страшную усталость.
«Вы правы. Вы оба правы. Я слишком сильно и слишком долго гнал себя, но иногда очень трудно осознать, что время от времени нужно еще и отдыхать.»
«Смелый парень,» — одобрительно пробормотал Эван, снял с плеч свой плед и, встряхнув, подложил его под Келсона. — «Да не волнуйся ты ни о чем.»
«Убедитесь, чтобы донесения Найджелу были отправлены,» — зевая, сказал Келсон.
Когда Келсон снова улегся на плед, Эван только терпеливо кивнул, а Кардиель острожно подвернул край пледа, подложив его под голову Келсона.
«Сир, у меня последний вопрос,» — негромко сказал Кардиель, многозначительно глядя на Эвана, когда Келсон закрыл глаза. Старый предводитель приграничников наклонился поближе. — «Это правда, что Дугал — на сама деле сын Дункана?»
У Келсона хватило сил только на то, чтобы открыть глаза и посмотреть на архиепископа.
«Кто это сказал?»
«Дугал , Сир,» — сказал Эван. — «Все только и говорят об этом. Он сказал, что он — Дерини, и что Дункан — его отец.»
Улыбнувшись, Келсон снова закрыл глаза и вздохнул.
«Это правда, Эван,» — прошептал он. — «И мало что могло бы порадовать меня больше, чем то, что это, наконец, стало известно.»
«Вас радует , что ваш приемный брат — незаконнорожденный?» — ахнул Кардиель.
«Он не незаконнорожденный,» — еще раз зевнув, сказал Келсон, — «хотя будь я проклят, если знаю, как это можно доказать кому бы то ни было. Они поженились тайком. Вскоре после рождения Дугала его мать умерла, и еще несколько месяцев назад Дункан даже не подозревал, что у него есть ребенок. Само собой, все это произошло задолго до его рукоположения.»
«Ну, уж это я понял хотя бы из возраста,» — с возмущением в голосе сказал Кардиель. — «Меня волнует не церковный сан Дункана. А вот для Дугала…»
«Томас, я все расскажу Вам утром,» — пробормотал Келсон. — «Эван, не забудьте про донесение Найджелу…»
Он уснул еще до того, как услышал ответ Эвана, и, проваливаясь в глубокий, усталый сон без сновидений, он слышал только гул их голосов, продолжавших рассуждать о Дугале, и чувствовал только осторожные руки, которые начали снимать с него доспехи.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Что холодная вода для истомленной жаждой души, то добрая весть из дальней страны
— Притч. 25:25
Другой Дерини не мог позволить себе роскошь сна — это был епископ Арилан, вернувшийся в Ремут. Прошлой ночью он тоже почти не спал. Когда Риченда и Найджел вышли из комнаты, он откинулся на спинку кресла и, закрыв глаза, устало произнес заклинание, изгоняющее усталость, теребя нагрудное распятие.
Он не завидовал Риченде и Найджелу, поскольку перед ними стояла тяжелая задача. После того, как торентский план план покушения на Найджела был разрушен, они втроем были заняты допросом пленных — трое Дерини, оказавшихся среди них, были помещены в особо охраняемую камеру до тех пор, пока Найджел не решит, как поступить с ними. Остальных Арилан мог допрашивать спокойно, не беспокоясь о том, что они рассказут кому-нибудь о том, что он — Дерини, ведь все происходившее будет стерто из их памяти.
Несмотря на то, что никто не знал плана заговора полностью, потребовалось не много времени, чтобы найти общее в ответах допрашиваемых. Когда они сопоставили показания, стал вырисовываться запутанный план заговора: убить Найджела (и, если получится, его сыновей), освободить плененного короля Лайама и затаиться, ожидая возвращения Келсона, после чего попытаться убить и его. Некоторые говорили о том, что целью заговора было убийство не только Найджела, но и юного Лайама, чтобы брат Лайама, Ронал, мог стать правителем обоих королевств, а его дядя Махаэль должен был стать регентом. Были и намеки на то, что Мораг знала обо всех деталях заговора и полностью одобрила его.
Само собой, она отрицала это. Риченда и Найджел пытались уличить ее, но, поскольку она была Дерини, они не могли заставить ее отвечать. Сама мысль о том, что Мораг могла способствовать убийству собственного сына казалась Арилану слишком чудовищной, чтобы обращать на нее серьезное внимание, но он был почти уверен в том, что она была причастна к заговору. Королевы, оказавшись в плену, всегда пытаются плести интриги, стараясь найти путь к бегству, а королева-Дерини разбирается в этом куда лучше остальных.
Ну почему торентский вопрос встал именно сейчас, а не спустя несколько лет? Раве мог Совет заботиться только о Гвинедде, учитывая, что Венсит был мертв, как и юный Элрой, на торентском троне сидел ребенок, а еще один ребенок-наследник ждал своего часа.
Вздохнув, Арилан прижал ладони к глазам и набрал воздуха, чтобы произнести заклинание, которое унесет из его разума усталость, как горный поток уносит излишки краски со свежеокрашенной ткани. Поднявшись на ноги, он снова вхдохнул. Совет должен вот-вот собраться.
Но когда он направился к кабинету Дункана, где был расположен Портал, он, проходя мимо тускло освещенной молельни, обнаружил там королеву-Дерини, но нету, что занимала его мысли в течение нескольких последних дней.: рядом с алтарем, перед статуей Богородицы, склонив покрытую вуалью голову в молитве, стояла Джеана, белое одеяние которой в свете лампад казалось голубоватым.
Удивившись этому, поскольку Джеана, оставляя свои покои, обычно молилась в базилике, Арилан остановился у дверей и осторожно потянулся к ее разуму — и тут же отскочил, почувствовав излучаемые ею душевные муки и чувство вины.
Его попытка закрыть свои экраны, отгораживаясь от ее эмоций, привела лишь к тому, что в голове у него запульсировало из-за постоянного недосыпания, а действие заклинания, изгоняющего усталость, свелось к нулю. Он подумал было о том, чтобы просто пройти мимо, сделав вид, что не заметил ее, что бы не опоздать на заседание Совета, но понял, что потом будет жалеть о том, что упустил возможность выяснить причины сделанного ею накануне. Из того, что ему рассказал Найджел, он вывел, что она узнала о заговоре, воспользовавшись магией, и вряд ли решение рассказать Найджелу о заговоре было столь уж мучительным. Ему было интересно, чем она оправдала свой поступок, ведь сейчас она явно сожалела о сделанном.
Поэтому он, тихонько входя в часовню, сделал свои экраны почти прозрачными, надеясь, что это помешает ей распознать его как Дерини, если вдруг окажется, что она, действительно, стала пользоваться магией. Он заметил, что шелест его сутаны отвлек ее от молитв, но, продолжая глядеть в пол, подошел к ней поближе и опустился коленями на молитвенную скамеечку.
Прося ниспослать ему мудрость и терпение, он склонил голову в короткой молитве. Когда он поднял глаза, она как раз повернулась, чтобы украдкой взглянуть на него. Встретившись с ним глазами, она вздрогнула, но, заметив его взгляд, она не могла больше притворяться, что она не заметила его.
«Добрый вечер, дочь моя,» — сказал он, изящно вставая. — «Я думал, что сейчас все уже спят… Вы ведь обычно молитесь в базилике. Надеюсь, я не помешал Вашим молитвам.»
Ее разум был закрыт настолько плотно, как если бы она была членом Совета; но ее экраны, не давая посторонним вторгнуться в ее разум, в то же время, не позволяли ей понять, кто он такой.
«Неважно,» — прошептала она так тихо, что он еле смог различить ее слова. — «Я больше не могу молиться в базилике. Все равно, все это — лишь притворство. Я — зло во плоти.»
«Что?» — Он вздернул голову и повнимательнее посмотрел на нее, будучи полностью уверенным в том, что ее нынешняя депрессия вызвана случившимся вчера. — «Зачем ты так говоришь?»
Давясь плачем, она осела на коленях, прикрыв лицо своими бескровными пальцами.
«О Боже, Вы, Ваше Превосходительство, тоже издеваетесь надо мной,» — зарыдала она. — «Вы никак не можете забыть, кто я. А вчера я… я…»
«Вчера ты спасла принца-регента от ужасной угрозы,» — спокойно сказал Арилан. — «Я говорил с ним только что. Он очень благодарен тебе.»
«Благодарен за то, что я узнала о заговоре с помощью своей проклятой магии?» — ответила она. — «Да, это похоже на нынешнего Найджела. Он проводит слишком много времени среди Дерини и не видит в этом опасности. Какое ему дело до того, что, спасая его смертную плоть, я подвергаю опасности свою бессмертную душу? Он — брат моего мужа, и я не могла не предупредить его, как только я узнала о происходящем, но… но…»
«Но ты боишься, что использование — пусть даже вполне обоснованное — способностей, дарованных тебье Господом, может оказаться чем-то предосудительным,» — заметил Арилан.
Она посмотрела ему в лицо, и ее зеленые глаза, светящиеся от слез, были полны неуверенностью и возмущением.
«Как Вы, епископ, можете даже предполагать, что Господь имеет отношение к этим способностям?»
Он ласково улыбнулся и присел на молитвенную скамеечку рядом с ней, сложив руки на коленях.
«Я задам тебе встречный вопрос, дочь моя,» — сказал он. — «Разве человек, которому дана огромная физическая сила, заметив своего друга висящим над бездной, и зная, что он может спасти его, вытащить в безопасное место, не должен делать этого?»
«Должен, но…»
«Разве не будет он нерадивым, если не сделает этого?»
«Конечно будет, но…»
«Еще пример,» — продолжил Арилан. — «Невинный человек был обвинен людьми, которые желают ему зла, в преступлении, которое может стоить ему жизни. Судье сказали, что есть свидетель, который может доказать невиновность обвиняемого. Но этот свидетель — сборщик податей, честный и неподкупный, презираем остальными людьми. Разве не должен судья использовать данные ему сведения, допросить свидетеля, узнать правду и освободить невинного человека?»
«Вы хотите сказать, что Дерини честны и неподкупны?»
«Некоторые из них — несомненно. Но ведь это — всего лишь иносказание, миледи,» — улыбнулся Арилан. — «А вот и еще одно. Если женщина узнает о заговоре против невинного человека из источника, который она всегда считала дьявольским — но при этом надежным — разве не должна она предупредить жертву, спасая тем самым жизнь невинного человека?»
«В Ваших устах все это звучит так ясно, так логично. Но на самом деле все не так!» — ответила она, и из глаз ее брызнули слезы. — «Вам, епископ Арилан, не понять, какие мучения причиняет мне это знание — ведь я потратила так много времени, чтобы стать такой же, как простые смертные. Но разве Вы способны это понять?»
Продолжая улыбаться и сочувственно покачивать головой, Арилан мысленно проверил коридор, чтобы убедиться, что они действительно наедине, и принял меры к тому, чтобы им никто не помешал.
«Дитя мое, я очень хорошо тебя понимаю, поверь мне,» — ласково сказал он, опуская свои экраны, и его голову окутал серебристый свет его ауры.
Она, онемев от неожиданности, смотрела на него, а он, сложив руки перед собой, создал в них светящийся шар: холодный серебристый свет лился из его рук, освещая снизу его красивое лицо и превращая его в изображение из света и тени.
«Детский трюк,» — признал он, гася его рукой — но нимб вокруг его головы продолжал сиять. — «Но он служит определенной цели. Пришло время тебе узнать, кто я такой, и о том, что я считаю это благословением, приближающим меня к Создателю, а не проклятьем.»
Джеана бессильно осела, опершись двумя руками о пол, как будто прикосновение к земле могло помочь ей справиться с охватившими ее недоумением и потрясением. Когда она изумленно посмотрела не него, ее лицо, в котором не было ни кровинки, казалось гипсовой маской.
«Вы — тоже Дерини!»
«Да. И я не не вижу в этом ничего ужасного.»
Со слезами на глазах Джеана, покачав головой, оглянулась на смотрящую со своего усеянного звездами постамента Богородицу, протягивавшую к ней сложенные в молитве руки.
«Мне учили другому,» — глухо сказала она. — «И я верила в это всю свою жизнь.»
«Значит, истина зависит от веры?» — спросил Арилан. — «Или истина всегда та же, верим мы в нее или нет?»
«Вы путаете меня! Вы играете словами!»
«Я не собираюсь путать…»
«Нет, Вы путаете! Вы играете словами, делая так, чтобы они означали то, что Вам нужно! Вы даже используете Святое Писание, чтобы… Господи, не Вы ли заставили отца Амброса прочитать вчера не тот отрывок?»
«Какой отрывок?» — спокойно спросил Арилан.
«Отрывок из Святого Писания,» — прошептала она, и взгляд ее слегка остекленел, когда она вспомнила о случившемся. — «Амброс прочитал другой отрывок. Это должно было быть Поминовение святых Петра и Павла, а он прочитал Деяния Апостолов… и святой Камбер…»
«Неважно, было это на самом деле или нет,» — докладывал вскоре Арилан Совету Камбера, — «но Джеана искренне верит , что видела святого Камбера, который упрекнул ее в преследованиях Дерини.»
«Разве может такое быть?» — спросил Ларан.
«Что Камбер попрекнул ее?»
«Да».
«Я не знаю. Святой Камбер разговаривает с Дунканом МакЛейном и Морганом… а теперь, похоже, и с Джеаной. Но он ничего не говорит мне.»
«Денис, хватит,» — шепнула Вивьенн.
«Так он действительно ничего не говорил мне. Во всяком случае, пока. Джеана, правда, упорно утверждает, что кто-то
— кстати, узнав, кто я такой, она уверовала, что это был именно я — каким-то образом заставил ее духовника прочитать отрывок из Деяний Апостолов, где говорится о пути Павла в Дамаск.»
«Надо же, до чего может довести чувство вины,» — пробормотала Софиана,
— «ведь даже „Савл, Савл, зачем ты гонишь меня? “ может превратиться в „Джеана, Джеана… «“
«Вот именно,» — согласился Арилан. Через дверь зала заседаний Совета тихонько проскользнул Тирсель, занявший свое место справа от Софианы. — «Я
не могу объяснить это. Может, она действительно видела Камбера.»
Сидевшая слева от Арилана Кири, спокойная как летний лес, потрогала браслет из зеленого стекла на своем запястьи и томно посмотрела на опоздавшего Тирселя.
«Денис только что раскрыл себя Джеане,» — сказала она, и в голосе ее сквозило неодобрение. — «А теперь он хочет заставить нас поверить, что королеве, яро ненавидящей Дерини, было явлено видение святого Камбера.» — улыбнулась она, все своим видом показывая, что ей скучно и хочется подурачиться. — «Так что ты, Тирсель, мало что пропустил.»
«Кири!» — осуждающе сказала старая Вивьенн, заметив, что Арилан рассердился, Ларан нахмурился, а Баррет де Лани явно почувствовал себя неудобно.
Кири изящно зевнула и откинулась на высокую спинку своего кресла, всем видом показывая, что ей скучно.
«Разве это неправда?» — спросила она, глядя на хрустальный шар, висящий над головами собравшихся, который спокойно искрился в лунном свете, проходившем через граненый купол. — «Зачем нам впустую тратить время и силы на разговоры о Джеане?»
За этим замечанием последовал поток комментариев, не ослабевавший до тех пор, пока Барретт не постучал по столу, призывая всех к тишине.
«Хватит,» — сказал он. — «Мы должны отложить пока все разговоры о королеве. О святом Камбере тоже. У нас есть более срочные дела. Денис, что там насчет Торента?»
Арилан, теребя аметист на своей руке, пожал плечами.
«Пленники были допрошены,» — сказал он.
«Кем?» — спросила Вивьенн.
«Принцем Найджелом при помощи Риченды и вашего покорного слуги.»
«Значит, принц Найджел действительно владеет Правдочтением?» — спросил Тирсель.
Арилан кивнул. — «Да. Может, не так хорошо, как это могут делать Дерини, но это может быть вызвано недостаточным опытом, а не нехваткой способностей. Он еще не до конца понял, какуой силой его наделили. Со временем он поймет это.»
«А сам заговор?» — спросил Ларан. — «Леди Мораг действительно участвовала в нем, как мы и подозревали?»
Арилан снова пожал плечами. — «Трудно сказать. Не думаю, что она не
знала о планах своего деверя. Но если она не сознается — я , оказавшись на ее месте, ни за что бы не сознался — то мы не сможем получить ответ без конфликта, результаты которого трудно предсказать. Думаю, что ни Мораг, ни Найджел не готовы взять на себя такой риск. В конце концов, дети Мораг гораздо моложе Келсона. Так что, время работает на нее.»
«Понятно,» — пробормотала старая Вивьенн, задумчиво поднимая свою седую голову. — «Значит, Вы считаете, что в ближайшее время новая кампания против Торента маловероятна?»
«Не сейчас,» — ответил Арилан. — «Пожалуй, это будет невозможно еще несколько лет, несмотря на то, что Мораг и Лайама придется все это время держать под охраной, а Махаель будет время от времени устраивать провокации на границе. Мы не можем позволить себе войну на два фронта, если Вас беспокоит именно это.»
Старый Барретт, вглядываясь куда-то своими незрячими изумрудными глазами, медленно покачал лысой головой.
«Меня беспокоит не это,» — выдохнул он. — «Меня беспокоит война в Меаре. Если король погибнет…»
«Король не погибнет,» — сказала Софиана, сидевшая справа от Барретта.
— «Во всяком случае, он не должен был погибнуть, если должным образом последовал своему стратегическому плану. Сегодняшнее сражение должно было принести ему победу.»
«Сегодняшнее сражение?» — прошептал Арилан.
«О чем вы говорите?» — выпрямившись, спросил Ларан.
Даже Кири казалась внимательно слушающей, когда Софиана, отвлекшись от каких-то размышлений, обвела собравшихся взглядом своих черных глаз.
«Среди королевской свиты есть мой человек,» — тихо сказала она. — «Он регулярно связывается со мной с тех пор, как основной отряд Халдейна выступил из Ремута. И он вот-вот должен связаться со мной снова.»
«Ну, это уже просто наглость,» — пробормотал Ларан, когда Вивьен, перегнувшись через стол перед ним, что-то прошептала Кири.
Тирсель, как и остальные, просто жадно наблюдал за Софианой. Она, воспользовавшись своими тайными способами, снова захватила их врасплох.
«У Вас есть свой человек в окружении короля,» — удивленно повторил Арилан. — «Значит, Вы в курсе последних событий?»
Софиана, бледное лицо которой было обрамлено снежно-белой мурийской куфьей, воздела глаза к хрустальному шару, висевшему у них над головами, и начала сосредоточиваться, устанавливая ожидаемый ею контакт.
«Вчера кассанский герцог-епископ сделал серьезную тактическую ошибку. Он нашел основные силы меарской армии, которые искал — вернее, они нашли его.»
«Sancta Dei Genetrix !» — выдохнул Тирсель. — «Главное войско Сикарда. МакЛейн проиграл?»
«Лично он? Да. Но не его армия,» — ответила Софиана. — «Похоже, что он, поняв, что завел свое войско в ловушку, приказал тому рассеяться, решив, что Лорис любой ценой постарается захватить его , в то время как войско сможет уйти, чтобы принять сражение позже — именно так все и произошло.»
«Дункан убит?» — спросил Арилан, чувствуя, что его душа каменеет от ужаса.
Софиана, закрыв глаза, покачала головой.
«Нет. По меньшей мере, не был убит сразу. Он схвачен. Но если он еще жив, то он находится в руках Лориса и Горони, который хорошо знают, насколько слабыми становятся Дерини, если их накачать мерашой.»
При этих словах даже те, у кого не было ни малейших причин любить полукровку Дункана МакЛейна, вздрогнули, ведь все они в ходе обучения испытали действие мераши на себе. Когда Арилан положил руки на стол, они заметно дрожали.
«Вы сказали, что в лагере Халдейна у вас есть свой человек,» — сказал он. — «Значит, Келсон знает о пленении Дункана и бегстве главных сил кассанской армии?»
«Знает. Прошлой ночью юный Дугал МакАрдри смог каким-то образом связаться с ним. Король немедленно отправил все свои войска, чтобы помочь кассанской армии и спасти Дункана МакЛейна, если тот еще жив. Они были в пути всю ночь и сегодня рано утром должны были встретиться с основными силами меарской армии. Сейчас все должно было решиться.»
«Боже, все наши разговоры свелись к нулю,» — проборомотала старая Вивьенн, ломая от отчаянья руки. — «Софиана, ты не знаешь , что произошло потом? Ты ничего больше не можешь рассказать нам?»
Не открывая глаз, Софиана вытянула руки в стороны и, взяв за руки Тирселя и Барретта, глубоко вздохнула, сосредотачиваясь..
«Луна поднялась. Мой человек занимается подготовкой к контакту. Если Вы присоединитесь ко мне в подготовке канала для связи, чтобы помочь ему, мы получим наши ответы побыстрее.»
Это был невысокий, жилистый, как и все жители пустыни Нур Халладжа, человек, непритязательный и неприметный на вид, ставший опытным лазутчиком восточной армии Халдейна. Он устал физически, но новости, которые он должен был передать своей госпоже, придали ему сил и энергии, пока он шел, поглядывая на луну, через лагерь армии Халдейна. Пришло его время.
«Что такое, Райф?!» — дружелюбно окликнул его часовой. — «Опять королевские дела?»
Райф, подойдя к линии пикетов, поднял руку в дружеском приветствии и покачал головой.
«Нет, король спит. Я хотел проверить, как там лошади, прежде чем лечь самому. А ты?»
Солдат пожал плечами. — «Я только что заступил. Так что я здесь еще на два часа. Правда, как только я сменюсь, я сразу же восполню весь потерянный сон. Так что, приятель, всхрапни там пару раз за меня.»
«Всхрапну. Спокойной ночи.»
Райф, проходя между палатками к лошадиным стойлам размышлял о том, что ему удалось узнать. Новости были лучше чем он мог надеяться несколько часов назад. Вот уже несколько часов, с тех пор, как на остатках мераского лагеря выросли их палатки, он собирал информацию, разговаривая со множеством солдат, которые утром даже не вспомнят об их разговоре. Он прошел мимо спящих пленных, находившихся под охраной бдительных солдат, и заглянул в расположение врачей, где палатки были заполнены ранеными и умирающими.
Сейчас, когда звуки утреннего сражения сменились стуком мисок тех, кто заканчивал свой ужин, и храпом тех, кто уже уснул, он мог поразмышлять о более важных вопросах. Тот, кого он искал, должен был быть в карауле копейщиков.
Никто не проявлял к нему интереса. Лазутчики, как и конюхи с оруженосцами, были хорошо знакомы часовым, ведь результаты работы лазутчиков, да и их жизни, как и жизни рыцарей и остальных солдат, зависели от их коней. Он ходил между лошадей, останавливаясь время от времени, чтобы погладить бархатистый нос или шелковистую шею коня, и никто не спросил его, что он тут делает. У самой палатки командира копейщиков он увидел Хоага, который сидел, прислонившись к седлу, возле крошечного костерка и пил вино. Вокруг никого не было, так что можно было не опасаться, что кто-то их подслушает.
«Привет, Хоаг,» — тихо сказал он, бросая свой плащ рядом с солдатом, и, опустившись на землю, тоже прислонился к седлу.
«А, Райф. Я уже начал сомневаться, что ты появишься прежде, чем я отправлюсь спать. У тебя нет вина?»
«Разве что несколько глотков. Вот, держи.»
Пока мех переходил из рук в руки, он смотрел Хоагу в глаза и, войдя в транс, получил контроль над разумом Хоага настолько быстро, что тот вообще ничего не заметил.
«Ну, что происходит?» — продолжил Райф, поднося к губам мех с вином.
— «Что, командир еще не вернулся?»
Хоаг, взгляд которого остекленел, моргнул и сказал тихим, механическим голосом:
«Вернулся, спит теперь.»
«Хорошо. Я уверен, что ему действительно нужно поспать.»
Райф, поставив мех с вином между ними, небрежно глянул в сторону лошадей, изображая одного из друзей часового на случай, если за ними кто-то наблюдает, затем разворошил кучку хвороста рядом с костром и достал из нее прутик. Отломив торчащие веточки, он откинулся на седло рядом со слепо глядящим в пространство Хоагом и небрежно улыбнулся, разравнивая землю между ними, рядом с мехом.