Страница:
В октябре 45 года до н. э. Цезарь одержал еще одну блестящую победу в битве при Мунде в Испании, разбив Секста – последнего отпрыска Помпея. Диктатор отпраздновал очередной триумф. Победа совпала с днем основания Рима. Народ ликовал. Испанские трофеи своим великолепием затмили все виденное ранее. В экстазе толпа стала скандировать: «Caesar rex!»[4].
Двадцать четыре сенатора, участвовавшие в заговоре, дали клятву убить Цезаря. Среди них были и отчаянные республиканцы, и недобитые помпеянцы, и даже те, кто внешне был предан диктатору. Многих из них Цезарь недавно осыпал милостями, наградил, повысил в должности. До диктатора доходили слухи о грядущем заговоре. Но он не боялся. Во-первых, в Риме политические убийства были обычным явлением; во-вторых, заговор против Цезаря устраивался не впервые. Он даже знал, откуда дул ветер. Враги, дабы отвести от себя подозрения, распускали слухи, что недоброе замышляют самые верные друзья императора – Долабелла и Антоний.
– Я не боюсь этих славных крепышей со свежими лицами, – сказал как-то Цезарь. – Те, кому я не доверяю, слабы и бледнолицы.
И действительно, зачинщики заговора Гай Кассий Лонгин и братья Марк и Децим Юнии Бруты не отличались хорошим здоровьем. Особенно бледен и мрачен был Марк Брут. Поговаривали, что он незаконнорожденный сын самого Цезаря, а значит, у него есть личные мотивы для преступления.
Накануне один из заговорщиков спросил:
– Цезарь, как бы ты хотел умереть?
– Неожиданно! – таков был ответ императора.
Сражение при Акциуме. Картина Лоренцо А. Кастро 1672 г.
15 марта 44 года до н. э. после полудня Цезарь направился в Сенат из дома своей законной жены, Кальпурнии. Та, предчувствуя беду, просила его остаться дома. Он не захотел. Перед началом заседания Цезарь стоял возле статуи Помпея. К нему приблизился сенатор Тиллий Цимбр и схватил его за край одежды. Цезарь не успел даже разгневаться. Подоспевший сенатор Каска ударил его кинжалом в грудь. Диктатора окружила толпа заговорщиков. Охрана бездействовала. Согласно клятве, чтобы все заговорщики были связаны кровью, каждый из них должен был нанести удар. Увидев Марка Брута, занесшего над ним руку, Цезарь будто промолвил:
– И ты?..
Он закрыл лицо краем тоги, чтобы оно осталось невредимым – для снятия посмертной маски…
У подножия статуи Помпея в луже крови лежал великий Цезарь – будто принесенный в жертву своему непримиримому врагу. Сенаторы в панике разбежались, когда поняли, что произошло. Заговорщики долго не решались что-либо предпринять. Первыми опомнились цезарианцы. Спустя несколько дней после похорон Цезаря на Марсовом поле были убиты несколько заговорщиков. Остальным пришлось бежать. Впрочем, никто из них не прожил и трех лет, и никто не умер собственной смертью. Некоторые из них закололись кинжалами, обагренными кровью Гая Юлия Цезаря.
Дела, между тем, шли неплохо: никто не покушался на ее власть, египетская армия и римские легионы были ей верны, Нил разливался вовремя и вовремя входил в свои берега, на удобренных илом полях продолжали всходить богатые урожаи… Вся внешняя политика Египта по-прежнему зависела от того, что будет происходить в Риме. И Клеопатра внимательно за ним наблюдала.
Согласно завещанию Цезаря, главным политическим наследником становился его внучатый племянник – Гай Юлий Цезарь Октавиан. Еще не скоро к этому имени добавят титул «Август» и назовут в его честь следующий за июлем месяц. А пока… В январе 43 года до н. э. покорный Сенат делает двадцатиоднолетнего Октавиана сенатором и главнокомандующим. Все были безмерно этому удивлены, ведь Антоний и Лепид, лучшие друзья и соратники Цезаря, оказались на втором месте. Впрочем, Октавиан не мог обойтись без влиятельной поддержки Антония и Лепида – ему одному справиться с таким великим наследством было пока не под силу. Они решили править втроем – составили триумвират.
Лишь однажды Цезарь позабыл о богине политики ради богини любви – когда влюбился в Клеопатру. И даже тогда он ни на минуту ничего не упускал из виду. Он видел, что Марк Антоний – красавец, герой и опытный полководец. На войне он был неподражаем: хитер и осторожен, безрассуден и смел, всегда трезв, всегда внимателен. Но как только возвращался в Рим, он с головой окунался в непрерывные оргии и беспробудное пьянство. Он мог легко позабыть обо всех своих государственных обязанностях или же прямо на публичном собрании расстаться с содержимым своего желудка. Лепид был почти таким же.
Октавиан совершенно не походил на человека, олицетворяющего власть. Всю свою немалую жизнь – а прожил он 77 лет – он постоянно мучался простудами, лихорадками и имел множество хронических заболеваний. Он не мог подолгу находиться в море – его терзала морская болезнь, его также иногда укачивало в седле. Октавиан не был полководцем – ведение войн он поручал своим легатам. Он не отличался великодушием Цезаря, бывал циничным и жестоким. Не был он и великим любовником. Разведясь с двумя первыми женами, он женился на Ливии Друзилле и прожил с ней до конца жизни, лишь изредка погуливая налево.
Наследник Цезаря оказался хитрым и дальновидным политиком. Он не стремился к созданию мировой империи, но старался сохранить, что есть. И прагматично стремился к приобретению настоящего сокровища – Египта. Клеопатра быстро разглядела в нем достойного врага. После долгих раздумий она, наконец, решила вместо Волчицы заполучить Волчонка – Антония. У него были не только многочисленные легионы, но и великодержавные амбиции. Он был красив, сравнительно молод и поддавался дрессировке.
Тем временем Октавиан начал наводить порядок. Он казнил всех видных римских республиканцев, в том числе и престарелого Цицерона. Цезарь же был причислен к богам. 16 ноября 42 года до н. э. в Македонии в битве при Филиппах объединенные легионы Октавиана и Антония разгромили республиканцев. Кассий и братья Бруты покончили с собой. После этого триумвиры поделили империю: Антонию досталась Греция и все, что было южнее и восточнее, Лепиду – северная Африка, Октавиану – все остальное. Большой удачей для Клеопатры было то, что Египет оказался под управлением Марка Антония. Осталось лишь подождать, пока эти трое не передерутся между собой.
Продолжая политику Цезаря, Антоний собрался воевать с Парфянским царством и усиливать экспансию Рима на восток. Однако он был несколько стеснен в средствах. Клеопатра же знала, что без ее золота Антоний не обойдется, коль скоро он планирует новую войну. Своей штаб-квартирой и лагерем для сбора войск Антоний сделал портовый город Тарс на северо-востоке Средиземноморья. Туда он и пригласил Клеопатру, чтобы обсудить текущие и грядущие дела. Итак, мудрая царица все правильно рассчитала.
Осенью 41 года до н. э. Клеопатра прибыла в Тарс. Это было поистине великолепное зрелище. Борта ее корабля были украшены щитами из чистого золота, весла оклеены серебряной фольгой, паруса сшиты из самой дорогой шелковой ткани, аромат духов, благовоний и цветов распространялся на сотни метров вокруг. Вместо моряков на судне прислуживали самые прекрасные девушки со всего Египта, полуобнаженные, в костюмах нимф. Им помогали самые прелестные дети из лучших семейств Александрии. Самые рослые и мускулистые невольники размахивали огромными опахалами над головой царицы, восседавшей на золотом троне.
Вся эта роскошь, все величие Древнего Египта служило одной цели – соблазнению римского триумвира Антония. Он же стоял на берегу, не в силах отвести взор от всего этого великолепия. Этот видавший виды мужчина, как мальчишка, был опьянен блистательным зрелищем. Вот она – заставившая забыть обо всем на свете самого Цезаря. Вот она, женщина его грез, роскошная и великолепная царица. Вот она, жрица безумных наслаждений. Вот она – его погибель.
Зиму они провели в Александрии. Это был бесконечный праздник эпикурейства и сибаритства: ночи любви, сменявшиеся дневными пирами, играми и беседами, снова перетекающими в ночи любви. Чета влюбленных оказалась в центре внимания своих приближенных – убежденных эпикурейцев, греков и римлян. «Общество неподражаемого образа жизни» – так назвала его Клеопатра. Его членами были десять самых близких друзей. Днями и ночами, неделями напролет эти люди наслаждались жизнью, пировали, пели, любили, философствовали, предавались разврату, устраивали маскарады… Все это было лишь для того, чтобы остановить время, оставить где-то в другом измерении политику и экономику, Октавиана и парфян.
Впрочем, Антоний, правитель более чем трети римской державы, не имел права на частную жизнь. Октавиан постепенно прибирал власть к своим рукам. Однако с Антонием ему приходилось считаться, ведь за тем стояла огромная армия и экономическая мощь Египта. Октавиан вызвал его на переговоры в городок Брундизий, что на юге Италии. Недавно умерла Фульвия – жена Антония, и, пользуясь случаем, хитрый римлянин решил скрепить браком союз триумвиров. По его мнению, это был лучший способ отвлечь Антония от коварной восточной обольстительницы. За друга-соперника он прочил свою сестру – добродетельную Октавию.
Антонию пришлось жениться. Их свадьба состоялась в августе 40 года до н. э., а в октябре того же года Октавия родила дочь – очевидно, не от мужа. Заметил ли это Антоний? Ему было не до того… Он вернулся к привычному образу жизни: снова нескончаемые пьянки, снова сплошной разврат. И все это лишь для того, чтобы отвлечься от постоянной тоски по той, кто навсегда останется в его сердце…
В декабре Клеопатра производит на свет двойню – мальчика и девочку, детей Марка Антония. Она называет их Александром и Клеопатрой. Отныне Клеопатра становится родоначальницей сразу двух римских династий, претендующих на верховную власть – Цезаридов и Антонидов. Царица становится еще более опасной для Октавиана.
И снова началось безвременье, затянувшееся на три года. В триумвирате царил мир. Большую часть времени Антоний провел в Афинах, подготавливаясь к войне с парфянами. Тем временем в западном Средиземноморье Октавиан вел затяжную и безуспешную войну с флотом неутомимого Секста Помпея. На протяжении всех трех лет Антоний не забывал о Клеопатре, помимо этого, о ней напоминали и приближенные греки, бывшие шпионами египетской царицы.
Антоний обещает царице вернуть земли, некогда принадлежавшие Египту, но перешедшие в собственность Рима. Октавиан и Сенат в ярости. Навязчивая мечта Антония – покорение парфян – требует таких жертв в обмен на золото Клеопатры? Или же он просто забылся от любви к этой египетской блуднице? Полководец выполняет обещание. Египту отходит Кипр, Синайский полуостров, земли в Галилее и Ливане, Иерихон, порты Акко, Тир, Сидон, Берит – главнейшие города торговой Финикии.
В итоге Антоний отдает последней царице из рода Лагидов такое богатство, что Лагиды уже ничего не должны Риму, а сами не прочь ссудить заносчивых латинян. Но прежде чем обрушиться на Парфию, Клеопатра задумала повторить поход Александра Македонского. Для этого царица совершает еще один символический акт: дети Антония получают новые имена-титулы – Александр Солнце и Клеопатра Луна. Этакий самонадеянный намек на предстоящую победу над парфянами, ведь царь парфян официально титулуется «Братом Луны и Солнца».
Смерть Клеопатры. Картина Реджинальда Артура. 1892 г.
Весной 36 года до н. э. наконец начинается Парфянская война. В подчинении у Марка Антония находится более шестидесяти тысяч солдат. Октавиан высылает ему в подмогу легионы и осадные орудия. Армянский царь обещает ему свою помощь. Все уверены в успехе. Клеопатра, беременная очередным ребенком, некоторое время сопровождает мужа, но затем возвращается в Александрию. Вскоре она родила сына и назвала его Птолемеем Филадельфом – в честь своего предка, воздвигшего Фаросский маяк.
Тем временем Марк Антоний потерпел жесточайшее поражение. Он осадил Ктесифон, столицу Парфии, но с ходу взять не смог. Армянский царь предал его, выдав парфянам маршрут движения обоза с осадными орудиями. Легионы Октавиана так и не появились. При отступлении армия страдала от голода и болезней более, нежели от парфянских стрел. Антоний знал, что Октавиан лишь порадуется его позору.
В том же году Октавиан отстранил от власти третьего триумвира Марка Лепида и, таким образом, стал абсолютным владыкой Запада. Гражданской войны было не избежать. Впрочем, может, и не гражданской – ведь Антоний все меньше и меньше походил на римлянина, становясь эллином-египтянином. Однако военное превосходство Запада над Востоком все еще было относительным.
Октавиан начал хитрить. Он сделал вид, что не придает никакого значения неудаче, постигшей Антония, и воздвигнул в Риме в храме Согласия две огромные статуи – свою и Марка Антония. Он засыпал соперника письмами, в которых звал его в Рим. Написала Антонию и брошенная супруга – Октавия. Она смиренно сообщала мужу, что намерена сопровождать войска, некогда ему обещанные Октавианом. Дескать, они уже выступают, и она готова с ним встретиться в его любимых Афинах. Антоний понимал: это ловушка. Если он вернется к Октавии и примет помощь Октавиана, то порвет со своей египетской возлюбленной, со своей настоящей семьей, со своими планами – словом, со всем, что ему было дорого. Он сохранит мир, но потеряет себя.
Антоний колебался. Клеопатра же начала свой женский военный маневр. Вот что говорит об этом Плутарх: «Чувствуя, что Октавия вступает с ней в борьбу… она [Клеопатра] прикидывается без памяти влюбленной, и, чтобы истощить себя, почти ничего не ест. Когда Антоний входит, глаза ее загораются, он выходит – и взор царицы темнеет и затуманивается. Она… утирает слезы, словно бы желая скрыть их от Антония». Однако за этими уловками были искренние чувства. Антоний не выдержал и остался в Александрии.
Зализав раны после неудачной парфянской кампании, в 34 году до н. э. Антоний одержал победу в Армении и захватил в плен коварного армянского царя. По этому поводу он устроил триумф – разумеется, не в Риме, а в своей настоящей столице – Александрии. Сразу после этого в Александрии состоялся еще более грандиозный праздник, который был одновременно и фактическим венчанием Антония на царство и означал его окончательный разрыв с Римом, – праздник дарения. Презрев мнение Октавиана, Сената и римского народа, Антоний подарил своим детям – Александру, Клеопатре Луне и Птолемею Филадельфу, а также Цезариону – земли, которые принадлежали Риму на протяжении столетия.
Завещание было написано и должным образом оформлено, заверено ближайшими боевыми товарищами Антония – Планком и Титом – и… отправлено в Рим на хранение в храм Весты как документ государственной значимости. Марку Антонию было под пятьдесят, а значит, настало время задуматься о смерти, хотя он был еще здоров и полон сил. Он следовал римскому обычаю – улаживать дела наследства, пока находишься в здравом уме и твердой памяти. Однако он слишком легко расточал то, что еще ему не принадлежало. Тем самым он фактически подписывал себе смертный приговор. Тогда Антоний еще верил в собственную удачу. Верила и Клеопатра, но все же, едва ей минуло тридцать пять лет, начала возводить усыпальницу. Это было в традициях египетских фараонов – заранее готовить свой последний дом.
Вызов Антония не мог остаться незамеченным. Октавиан тут же начинает войну. Вначале холодную. Или, выражаясь современным языком, войну компроматов. Основной удар принимает на себя Клеопатра. В Риме с подачи Октавиана ее честят проституткой, и настоящие проститутки соперничают между собой за право носить ее имя в качестве псевдонима. Более того, выступая в Сенате, Октавиан заявляет, что Цезарион вовсе не сын Цезаря, и даже находит свидетелей, подтверждающих эту ложь. Вопреки тому, что все отмечают поразительное сходство четырнадцатилетнего Цезариона со своим отцом.
На хулу Октавиана Антоний и Клеопатра отвечали гордым молчанием. Однако вскоре Антонию показалось, что в Риме его безмолвие сочтут за беспомощность. При помощи лазутчиков Антоний напоминает римлянам о том, что в юности Октавиан был любовником Цезаря, чему, собственно, и обязан своим нынешним положением. Это был известный слух. Помимо этого, Октавиан обвинялся в совращении многих благородных дам и девиц и даже жриц-девственниц богини Весты (впрочем, последние упреки были безосновательны). В отместку Октавиан называет Антония Дионисом Каннибалом. Антоний нарекает Октавиана Аполлоном Мучителем… Как же похожи эти игрища сильных мира сего на ругань двух соседок!..
Октавиан отказался ратифицировать завещание Антония, более того, на заседании в Сенате он публично наложил на него вето. К концу этого заседания Антоний фактически был объявлен врагом римского народа. Все сторонники Октавиана явились в Сенат вооруженными. Немногочисленные сторонники Антония бежали из Рима. Отныне вся власть была в руках Октавиана. И он объявляет войну – войну египетской царице и ее мужу Антонию, предателю и врагу Рима.
Чтобы досадить Октавиану еще сильней, Антоний разводится с Октавией. Зиму он проводит в Греции с Клеопатрой, готовясь к боевым действиям.
Начался тяжелый период для Марка Антония. Лучшие его офицеры и солдаты, чистокровные римляне, верные патриотическим призывам, перебегают к противнику. Да и Антоний устал за тридцать лет почти беспрерывных войн. Именно этим и объясняется то, что он не напал первым, пока имел преимущество.
Смерть Клеопатры. Картина Дюлы Бенцура. 1911 г.
Пока Антоний медлил и попусту терял время, Октавиан достроил флот и как следует подготовился. Когда 2 сентября 31 года до н. э. Антоний двинулся вдоль западных берегов Греции, чтобы высадить десант в Италии, пятистам его кораблям противостояло четыреста самых современных судов, принадлежавших его противнику. В узком проливе у мыса Акций состоялась крупнейшая морская битва древности, в которой акции Антония и Клеопатры упали почти до нуля. Увидев горящие судна, сотни и тысячи гибнущих людей, Клеопатра испугалась и повелела развернуть свои корабли – благо ветер подул как раз в сторону Египта. Антоний последовал за ней.
Это было начало конца. Антоний послал приказ своим полководцам в Греции отступать в глубь азиатских земель, но… оказалось, что почти все его легионы перешли на сторону победителя. Октавиан поклялся добить противника и, главное, унизить Клеопатру – во время своего триумфа провести ее в цепях, как рабыню.
Вскоре у Антония осталось ровно столько воинов, сколько необходимо, чтобы достойно погибнуть в сражении. И сил – ровно столько, чтобы покончить с собой. Однако время еще не пришло. Судьба отвела им еще год жизни… Александрийское «Общество неподражаемого образа жизни» превращается в «Общество неподражаемого образа смерти». Плутарх писал: «Вновь созданный кружок стремящихся к смерти никак не уступал в роскоши первому. В него записывались друзья, решившие умереть вместе с ними, а пока жизнь их обернулась чередою радостных празднеств, которые они задавали по очереди». Итак, все они дали клятву – умереть в один день, как только станет ясно, что враг стоит на пороге. И радовались каждому оставшемуся дню. Наполняли кубки вином, устраивали маскарады, предавались разврату. Все как прежде, только каждый из этих богатых бездельников уже имел при себе яд, или кинжал, или договорился с верным рабом, что в нужный момент тот нанесет смертельный удар. Простой люд, который также чувствовал приближение катастрофы, подхватил настроения знати. Отныне в Александрии праздник сменялся праздником…
Клеопатре оставалась лишь одно – поддержать, успокоить, убаюкать Антония. Раз она втравила его в свою игру, в их общую игру, – теперь лишь она может уберечь его от самых горьких разочарований – при расставании с мечтами, властью и даже жизнью. Это время – самое прекрасное и бескорыстное за все те годы любви, что они провели вместе. В свои тридцать девять лет Клеопатра вдруг становится еще прекраснее и обольстительнее, чем в юности. Она меняет прическу, искусно завивает свои черные, не утратившие блеска, волосы. Теперь она больше, чем когда-либо, похожа на египетскую царицу.
Вспомнив юность, Клеопатра возобновила посещения Мусейона. Но теперь с особой целью. Даже умереть она решила величественно, придать этому сакральный смысл.
Пятидесятипятилетний мужчина, полный сил и энергии, античный герой, достигший высшего могущества, облаченный в великолепную алую тогу, расшитую золотой нитью, в золотом венце, подобном короне египетского фараона, обвитом белой лентой…Культ личности Цезаря достиг небывалых высот. Его кресло стояло выше прочих в Сенате. Он ввел правило, чтобы при его появлении на заседании сенаторы вставали. Была введена воинская и государственная клятва Фортуне – единственной богине, в которую верил Цезарь. А его дом в Риме был перестроен и украшен таким образом, что стал напоминать храм: на пулвинаре[5], выше изваяний Юпитера, Венеры и ларов, стояла его собственная статуя.
Двадцать четыре сенатора, участвовавшие в заговоре, дали клятву убить Цезаря. Среди них были и отчаянные республиканцы, и недобитые помпеянцы, и даже те, кто внешне был предан диктатору. Многих из них Цезарь недавно осыпал милостями, наградил, повысил в должности. До диктатора доходили слухи о грядущем заговоре. Но он не боялся. Во-первых, в Риме политические убийства были обычным явлением; во-вторых, заговор против Цезаря устраивался не впервые. Он даже знал, откуда дул ветер. Враги, дабы отвести от себя подозрения, распускали слухи, что недоброе замышляют самые верные друзья императора – Долабелла и Антоний.
– Я не боюсь этих славных крепышей со свежими лицами, – сказал как-то Цезарь. – Те, кому я не доверяю, слабы и бледнолицы.
И действительно, зачинщики заговора Гай Кассий Лонгин и братья Марк и Децим Юнии Бруты не отличались хорошим здоровьем. Особенно бледен и мрачен был Марк Брут. Поговаривали, что он незаконнорожденный сын самого Цезаря, а значит, у него есть личные мотивы для преступления.
Накануне один из заговорщиков спросил:
– Цезарь, как бы ты хотел умереть?
– Неожиданно! – таков был ответ императора.
15 марта 44 года до н. э. после полудня Цезарь направился в Сенат из дома своей законной жены, Кальпурнии. Та, предчувствуя беду, просила его остаться дома. Он не захотел. Перед началом заседания Цезарь стоял возле статуи Помпея. К нему приблизился сенатор Тиллий Цимбр и схватил его за край одежды. Цезарь не успел даже разгневаться. Подоспевший сенатор Каска ударил его кинжалом в грудь. Диктатора окружила толпа заговорщиков. Охрана бездействовала. Согласно клятве, чтобы все заговорщики были связаны кровью, каждый из них должен был нанести удар. Увидев Марка Брута, занесшего над ним руку, Цезарь будто промолвил:
– И ты?..
Он закрыл лицо краем тоги, чтобы оно осталось невредимым – для снятия посмертной маски…
У подножия статуи Помпея в луже крови лежал великий Цезарь – будто принесенный в жертву своему непримиримому врагу. Сенаторы в панике разбежались, когда поняли, что произошло. Заговорщики долго не решались что-либо предпринять. Первыми опомнились цезарианцы. Спустя несколько дней после похорон Цезаря на Марсовом поле были убиты несколько заговорщиков. Остальным пришлось бежать. Впрочем, никто из них не прожил и трех лет, и никто не умер собственной смертью. Некоторые из них закололись кинжалами, обагренными кровью Гая Юлия Цезаря.
После смерти Цезаря Клеопатра впала в оцепенение. В свои двадцать пять лет, будучи молодой и привлекательной женщиной, Клеопатра объявила траур на три года и вернулась в Александрию.Долгое время пребывая в депрессии, она наконец нашла в себе силы и занялась государственными делами.
Дела, между тем, шли неплохо: никто не покушался на ее власть, египетская армия и римские легионы были ей верны, Нил разливался вовремя и вовремя входил в свои берега, на удобренных илом полях продолжали всходить богатые урожаи… Вся внешняя политика Египта по-прежнему зависела от того, что будет происходить в Риме. И Клеопатра внимательно за ним наблюдала.
Согласно завещанию Цезаря, главным политическим наследником становился его внучатый племянник – Гай Юлий Цезарь Октавиан. Еще не скоро к этому имени добавят титул «Август» и назовут в его честь следующий за июлем месяц. А пока… В январе 43 года до н. э. покорный Сенат делает двадцатиоднолетнего Октавиана сенатором и главнокомандующим. Все были безмерно этому удивлены, ведь Антоний и Лепид, лучшие друзья и соратники Цезаря, оказались на втором месте. Впрочем, Октавиан не мог обойтись без влиятельной поддержки Антония и Лепида – ему одному справиться с таким великим наследством было пока не под силу. Они решили править втроем – составили триумвират.
Лишь однажды Цезарь позабыл о богине политики ради богини любви – когда влюбился в Клеопатру. И даже тогда он ни на минуту ничего не упускал из виду. Он видел, что Марк Антоний – красавец, герой и опытный полководец. На войне он был неподражаем: хитер и осторожен, безрассуден и смел, всегда трезв, всегда внимателен. Но как только возвращался в Рим, он с головой окунался в непрерывные оргии и беспробудное пьянство. Он мог легко позабыть обо всех своих государственных обязанностях или же прямо на публичном собрании расстаться с содержимым своего желудка. Лепид был почти таким же.
Октавиан совершенно не походил на человека, олицетворяющего власть. Всю свою немалую жизнь – а прожил он 77 лет – он постоянно мучался простудами, лихорадками и имел множество хронических заболеваний. Он не мог подолгу находиться в море – его терзала морская болезнь, его также иногда укачивало в седле. Октавиан не был полководцем – ведение войн он поручал своим легатам. Он не отличался великодушием Цезаря, бывал циничным и жестоким. Не был он и великим любовником. Разведясь с двумя первыми женами, он женился на Ливии Друзилле и прожил с ней до конца жизни, лишь изредка погуливая налево.
Наследник Цезаря оказался хитрым и дальновидным политиком. Он не стремился к созданию мировой империи, но старался сохранить, что есть. И прагматично стремился к приобретению настоящего сокровища – Египта. Клеопатра быстро разглядела в нем достойного врага. После долгих раздумий она, наконец, решила вместо Волчицы заполучить Волчонка – Антония. У него были не только многочисленные легионы, но и великодержавные амбиции. Он был красив, сравнительно молод и поддавался дрессировке.
Тем временем Октавиан начал наводить порядок. Он казнил всех видных римских республиканцев, в том числе и престарелого Цицерона. Цезарь же был причислен к богам. 16 ноября 42 года до н. э. в Македонии в битве при Филиппах объединенные легионы Октавиана и Антония разгромили республиканцев. Кассий и братья Бруты покончили с собой. После этого триумвиры поделили империю: Антонию досталась Греция и все, что было южнее и восточнее, Лепиду – северная Африка, Октавиану – все остальное. Большой удачей для Клеопатры было то, что Египет оказался под управлением Марка Антония. Осталось лишь подождать, пока эти трое не передерутся между собой.
Продолжая политику Цезаря, Антоний собрался воевать с Парфянским царством и усиливать экспансию Рима на восток. Однако он был несколько стеснен в средствах. Клеопатра же знала, что без ее золота Антоний не обойдется, коль скоро он планирует новую войну. Своей штаб-квартирой и лагерем для сбора войск Антоний сделал портовый город Тарс на северо-востоке Средиземноморья. Туда он и пригласил Клеопатру, чтобы обсудить текущие и грядущие дела. Итак, мудрая царица все правильно рассчитала.
Готовясь к возвращению на международную политическую арену, могла ли предположить Клеопатра, что ее корыстные намерения подарят ей большую и сильную любовь, самую сладостную и болезненную страсть всей ее жизни?Марка Антония нельзя было назвать человеком, обладающим твердой волей и решительным характером. В юности он подчинялся матери. Затем своей властной супруге – Фульвии. Не обращая внимания на его оргии и пьянство, та в своих интересах вертела им как хотела. И мог ли он ожидать, что после всего пережитого, в сорок лет, он встретит любовь, которая станет и ядом, и воздухом, и смыслом его жизни – и тем же самым для его возлюбленной?.. Впервые Клеопатра полностью растворилась в любви и чуть ослабила железные тиски своего царского честолюбия. Для нее это оказалось роковой ошибкой. Ее совершает любая женщина, выбирая любовь – обжигающее, парализующее волю наваждение, доводящее до гибели, когда рядом нет его – единственного…
Осенью 41 года до н. э. Клеопатра прибыла в Тарс. Это было поистине великолепное зрелище. Борта ее корабля были украшены щитами из чистого золота, весла оклеены серебряной фольгой, паруса сшиты из самой дорогой шелковой ткани, аромат духов, благовоний и цветов распространялся на сотни метров вокруг. Вместо моряков на судне прислуживали самые прекрасные девушки со всего Египта, полуобнаженные, в костюмах нимф. Им помогали самые прелестные дети из лучших семейств Александрии. Самые рослые и мускулистые невольники размахивали огромными опахалами над головой царицы, восседавшей на золотом троне.
Вся эта роскошь, все величие Древнего Египта служило одной цели – соблазнению римского триумвира Антония. Он же стоял на берегу, не в силах отвести взор от всего этого великолепия. Этот видавший виды мужчина, как мальчишка, был опьянен блистательным зрелищем. Вот она – заставившая забыть обо всем на свете самого Цезаря. Вот она, женщина его грез, роскошная и великолепная царица. Вот она, жрица безумных наслаждений. Вот она – его погибель.
Зиму они провели в Александрии. Это был бесконечный праздник эпикурейства и сибаритства: ночи любви, сменявшиеся дневными пирами, играми и беседами, снова перетекающими в ночи любви. Чета влюбленных оказалась в центре внимания своих приближенных – убежденных эпикурейцев, греков и римлян. «Общество неподражаемого образа жизни» – так назвала его Клеопатра. Его членами были десять самых близких друзей. Днями и ночами, неделями напролет эти люди наслаждались жизнью, пировали, пели, любили, философствовали, предавались разврату, устраивали маскарады… Все это было лишь для того, чтобы остановить время, оставить где-то в другом измерении политику и экономику, Октавиана и парфян.
Впрочем, Антоний, правитель более чем трети римской державы, не имел права на частную жизнь. Октавиан постепенно прибирал власть к своим рукам. Однако с Антонием ему приходилось считаться, ведь за тем стояла огромная армия и экономическая мощь Египта. Октавиан вызвал его на переговоры в городок Брундизий, что на юге Италии. Недавно умерла Фульвия – жена Антония, и, пользуясь случаем, хитрый римлянин решил скрепить браком союз триумвиров. По его мнению, это был лучший способ отвлечь Антония от коварной восточной обольстительницы. За друга-соперника он прочил свою сестру – добродетельную Октавию.
Антонию пришлось жениться. Их свадьба состоялась в августе 40 года до н. э., а в октябре того же года Октавия родила дочь – очевидно, не от мужа. Заметил ли это Антоний? Ему было не до того… Он вернулся к привычному образу жизни: снова нескончаемые пьянки, снова сплошной разврат. И все это лишь для того, чтобы отвлечься от постоянной тоски по той, кто навсегда останется в его сердце…
В декабре Клеопатра производит на свет двойню – мальчика и девочку, детей Марка Антония. Она называет их Александром и Клеопатрой. Отныне Клеопатра становится родоначальницей сразу двух римских династий, претендующих на верховную власть – Цезаридов и Антонидов. Царица становится еще более опасной для Октавиана.
И снова началось безвременье, затянувшееся на три года. В триумвирате царил мир. Большую часть времени Антоний провел в Афинах, подготавливаясь к войне с парфянами. Тем временем в западном Средиземноморье Октавиан вел затяжную и безуспешную войну с флотом неутомимого Секста Помпея. На протяжении всех трех лет Антоний не забывал о Клеопатре, помимо этого, о ней напоминали и приближенные греки, бывшие шпионами египетской царицы.
И Антоний решился. Война с Парфией означала союз с Египтом. Ему нужна Клеопатра. Он больше не намерен слушаться Октавиана. Он больше никогда не вернется в Рим.В январе 37 года до н. э. Клеопатра приезжает к Антонию, в столицу римской провинции Сирии, в Антиохию. Он признает близнецов своими детьми, а Клеопатру – своей любимой женщиной. А затем происходит самое естественное – Антоний и Клеопатра женятся. И в будущем никто из них не отречется от этой свадебной клятвы.
Антоний обещает царице вернуть земли, некогда принадлежавшие Египту, но перешедшие в собственность Рима. Октавиан и Сенат в ярости. Навязчивая мечта Антония – покорение парфян – требует таких жертв в обмен на золото Клеопатры? Или же он просто забылся от любви к этой египетской блуднице? Полководец выполняет обещание. Египту отходит Кипр, Синайский полуостров, земли в Галилее и Ливане, Иерихон, порты Акко, Тир, Сидон, Берит – главнейшие города торговой Финикии.
В итоге Антоний отдает последней царице из рода Лагидов такое богатство, что Лагиды уже ничего не должны Риму, а сами не прочь ссудить заносчивых латинян. Но прежде чем обрушиться на Парфию, Клеопатра задумала повторить поход Александра Македонского. Для этого царица совершает еще один символический акт: дети Антония получают новые имена-титулы – Александр Солнце и Клеопатра Луна. Этакий самонадеянный намек на предстоящую победу над парфянами, ведь царь парфян официально титулуется «Братом Луны и Солнца».
Весной 36 года до н. э. наконец начинается Парфянская война. В подчинении у Марка Антония находится более шестидесяти тысяч солдат. Октавиан высылает ему в подмогу легионы и осадные орудия. Армянский царь обещает ему свою помощь. Все уверены в успехе. Клеопатра, беременная очередным ребенком, некоторое время сопровождает мужа, но затем возвращается в Александрию. Вскоре она родила сына и назвала его Птолемеем Филадельфом – в честь своего предка, воздвигшего Фаросский маяк.
Тем временем Марк Антоний потерпел жесточайшее поражение. Он осадил Ктесифон, столицу Парфии, но с ходу взять не смог. Армянский царь предал его, выдав парфянам маршрут движения обоза с осадными орудиями. Легионы Октавиана так и не появились. При отступлении армия страдала от голода и болезней более, нежели от парфянских стрел. Антоний знал, что Октавиан лишь порадуется его позору.
В том же году Октавиан отстранил от власти третьего триумвира Марка Лепида и, таким образом, стал абсолютным владыкой Запада. Гражданской войны было не избежать. Впрочем, может, и не гражданской – ведь Антоний все меньше и меньше походил на римлянина, становясь эллином-египтянином. Однако военное превосходство Запада над Востоком все еще было относительным.
Октавиан начал хитрить. Он сделал вид, что не придает никакого значения неудаче, постигшей Антония, и воздвигнул в Риме в храме Согласия две огромные статуи – свою и Марка Антония. Он засыпал соперника письмами, в которых звал его в Рим. Написала Антонию и брошенная супруга – Октавия. Она смиренно сообщала мужу, что намерена сопровождать войска, некогда ему обещанные Октавианом. Дескать, они уже выступают, и она готова с ним встретиться в его любимых Афинах. Антоний понимал: это ловушка. Если он вернется к Октавии и примет помощь Октавиана, то порвет со своей египетской возлюбленной, со своей настоящей семьей, со своими планами – словом, со всем, что ему было дорого. Он сохранит мир, но потеряет себя.
Антоний колебался. Клеопатра же начала свой женский военный маневр. Вот что говорит об этом Плутарх: «Чувствуя, что Октавия вступает с ней в борьбу… она [Клеопатра] прикидывается без памяти влюбленной, и, чтобы истощить себя, почти ничего не ест. Когда Антоний входит, глаза ее загораются, он выходит – и взор царицы темнеет и затуманивается. Она… утирает слезы, словно бы желая скрыть их от Антония». Однако за этими уловками были искренние чувства. Антоний не выдержал и остался в Александрии.
Зализав раны после неудачной парфянской кампании, в 34 году до н. э. Антоний одержал победу в Армении и захватил в плен коварного армянского царя. По этому поводу он устроил триумф – разумеется, не в Риме, а в своей настоящей столице – Александрии. Сразу после этого в Александрии состоялся еще более грандиозный праздник, который был одновременно и фактическим венчанием Антония на царство и означал его окончательный разрыв с Римом, – праздник дарения. Презрев мнение Октавиана, Сената и римского народа, Антоний подарил своим детям – Александру, Клеопатре Луне и Птолемею Филадельфу, а также Цезариону – земли, которые принадлежали Риму на протяжении столетия.
Антоний произнес торжественную речь, в которой поклялся продолжить дело Цезаря по объединению мира под властью Рима, но Рима с египетским лицом. Сам же Вечный город[6] как бы выносился за скобки. Антоний слагал полномочия римского консула и объявлял себя родоначальником царской династии, правящей в восточной части Римской республики.Отныне Птолемей Цезарион будет царствовать вместе со своей матерью над Египтом, Кипром, Галилеей, Ливаном и Иудеей. Птолемей Филадельф будет владеть Киликией, Финикийским побережьем, доброй частью Анатолии. Клеопатре Луне достанутся Крит, Киренаика и Ливия. Александру Солнце выпадают земли, простирающиеся от Армении до Инда. Эти территории еще не завоеваны, но… какая разница? Рано или поздно они покорятся Риму…
Завещание было написано и должным образом оформлено, заверено ближайшими боевыми товарищами Антония – Планком и Титом – и… отправлено в Рим на хранение в храм Весты как документ государственной значимости. Марку Антонию было под пятьдесят, а значит, настало время задуматься о смерти, хотя он был еще здоров и полон сил. Он следовал римскому обычаю – улаживать дела наследства, пока находишься в здравом уме и твердой памяти. Однако он слишком легко расточал то, что еще ему не принадлежало. Тем самым он фактически подписывал себе смертный приговор. Тогда Антоний еще верил в собственную удачу. Верила и Клеопатра, но все же, едва ей минуло тридцать пять лет, начала возводить усыпальницу. Это было в традициях египетских фараонов – заранее готовить свой последний дом.
Вызов Антония не мог остаться незамеченным. Октавиан тут же начинает войну. Вначале холодную. Или, выражаясь современным языком, войну компроматов. Основной удар принимает на себя Клеопатра. В Риме с подачи Октавиана ее честят проституткой, и настоящие проститутки соперничают между собой за право носить ее имя в качестве псевдонима. Более того, выступая в Сенате, Октавиан заявляет, что Цезарион вовсе не сын Цезаря, и даже находит свидетелей, подтверждающих эту ложь. Вопреки тому, что все отмечают поразительное сходство четырнадцатилетнего Цезариона со своим отцом.
На хулу Октавиана Антоний и Клеопатра отвечали гордым молчанием. Однако вскоре Антонию показалось, что в Риме его безмолвие сочтут за беспомощность. При помощи лазутчиков Антоний напоминает римлянам о том, что в юности Октавиан был любовником Цезаря, чему, собственно, и обязан своим нынешним положением. Это был известный слух. Помимо этого, Октавиан обвинялся в совращении многих благородных дам и девиц и даже жриц-девственниц богини Весты (впрочем, последние упреки были безосновательны). В отместку Октавиан называет Антония Дионисом Каннибалом. Антоний нарекает Октавиана Аполлоном Мучителем… Как же похожи эти игрища сильных мира сего на ругань двух соседок!..
Октавиан отказался ратифицировать завещание Антония, более того, на заседании в Сенате он публично наложил на него вето. К концу этого заседания Антоний фактически был объявлен врагом римского народа. Все сторонники Октавиана явились в Сенат вооруженными. Немногочисленные сторонники Антония бежали из Рима. Отныне вся власть была в руках Октавиана. И он объявляет войну – войну египетской царице и ее мужу Антонию, предателю и врагу Рима.
Чтобы досадить Октавиану еще сильней, Антоний разводится с Октавией. Зиму он проводит в Греции с Клеопатрой, готовясь к боевым действиям.
Поначалу казалось, что преимущество на стороне Антония: он обладал огромным флотом, армией почти в пятьсот тысяч человек и всеми богатствами Клеопатры. Помимо этого, он контролировал все восточное Средиземноморье.Солдаты Октавиана, бывало, месяцами не получали жалованья, зато прошли огонь, воду и медные трубы, все настоящие воины, все римские граждане. Армия Антония – разномастная, собранная со всех концов Римской империи, треть из них – повара, снабженцы, слуги.
Начался тяжелый период для Марка Антония. Лучшие его офицеры и солдаты, чистокровные римляне, верные патриотическим призывам, перебегают к противнику. Да и Антоний устал за тридцать лет почти беспрерывных войн. Именно этим и объясняется то, что он не напал первым, пока имел преимущество.
Пока Антоний медлил и попусту терял время, Октавиан достроил флот и как следует подготовился. Когда 2 сентября 31 года до н. э. Антоний двинулся вдоль западных берегов Греции, чтобы высадить десант в Италии, пятистам его кораблям противостояло четыреста самых современных судов, принадлежавших его противнику. В узком проливе у мыса Акций состоялась крупнейшая морская битва древности, в которой акции Антония и Клеопатры упали почти до нуля. Увидев горящие судна, сотни и тысячи гибнущих людей, Клеопатра испугалась и повелела развернуть свои корабли – благо ветер подул как раз в сторону Египта. Антоний последовал за ней.
Это было начало конца. Антоний послал приказ своим полководцам в Греции отступать в глубь азиатских земель, но… оказалось, что почти все его легионы перешли на сторону победителя. Октавиан поклялся добить противника и, главное, унизить Клеопатру – во время своего триумфа провести ее в цепях, как рабыню.
Вскоре у Антония осталось ровно столько воинов, сколько необходимо, чтобы достойно погибнуть в сражении. И сил – ровно столько, чтобы покончить с собой. Однако время еще не пришло. Судьба отвела им еще год жизни… Александрийское «Общество неподражаемого образа жизни» превращается в «Общество неподражаемого образа смерти». Плутарх писал: «Вновь созданный кружок стремящихся к смерти никак не уступал в роскоши первому. В него записывались друзья, решившие умереть вместе с ними, а пока жизнь их обернулась чередою радостных празднеств, которые они задавали по очереди». Итак, все они дали клятву – умереть в один день, как только станет ясно, что враг стоит на пороге. И радовались каждому оставшемуся дню. Наполняли кубки вином, устраивали маскарады, предавались разврату. Все как прежде, только каждый из этих богатых бездельников уже имел при себе яд, или кинжал, или договорился с верным рабом, что в нужный момент тот нанесет смертельный удар. Простой люд, который также чувствовал приближение катастрофы, подхватил настроения знати. Отныне в Александрии праздник сменялся праздником…
Клеопатре оставалась лишь одно – поддержать, успокоить, убаюкать Антония. Раз она втравила его в свою игру, в их общую игру, – теперь лишь она может уберечь его от самых горьких разочарований – при расставании с мечтами, властью и даже жизнью. Это время – самое прекрасное и бескорыстное за все те годы любви, что они провели вместе. В свои тридцать девять лет Клеопатра вдруг становится еще прекраснее и обольстительнее, чем в юности. Она меняет прическу, искусно завивает свои черные, не утратившие блеска, волосы. Теперь она больше, чем когда-либо, похожа на египетскую царицу.
Вспомнив юность, Клеопатра возобновила посещения Мусейона. Но теперь с особой целью. Даже умереть она решила величественно, придать этому сакральный смысл.
Известно, что Исида, богиня жизни и материнства, одновременно была и богиней легкой смерти. Ее символом в этой ипостаси была ядовитая змея. Клеопатра читала труды о действиях змеиного яда, экспериментировала на рабынях, пытаясь узнать, укус какого гада наиболее действен и безболезнен.