Страница:
Она поднимает голову. В образовавшемся просвете в толпе ясно видна наклейка на противоположном стекле: расколотое детское лицо и надпись "не убий".
33
- Послушай, - пишет Ксения, - мне снился страшный сон сегодня. Будто я - это маньяк-убийца, представляешь?
- А что ты делала в этом сне? - спрашивает alien. - Ты убивала?
- :))), - отвечает Ксения, - кажется, не успела. Но, похоже, собиралась. Маленькую девочку, лет двенадцати.
- И как ты собиралась ее убивать?
- Я достала наручники, плетку-девятихвостку, такую кожаную лопатку, ну и всякое такое прочее.
- Неплохую коллекцию ты себе подобрала во сне. Прямо секс-шоп для садомазохистов!
- :)))), - отвечает Ксения, - у меня и наяву неплохая коллекция. Я люблю это дело.
- А ты top или bottom? - спрашивает alien.
- Я скорее sub, чем dom, - отвечает Ксения, удивленная его образованностью в этих вопросах, но тут звонит телефон, и охранник внизу говорит, что к ней пришли.
Странно сидеть и пить кофе с женщиной, чьи статьи читала совсем девчонкой. Совсем не такая, как представляла ее Ксения: высокая, худощавая, не похожа на секс-символ, лицо почти без макияжа, короткая стрижка, фактически - короткий бобрик.
- Майя, - сует сухонькую ладонь. Пожатие крепкое, почти мужское.
Достает из сумки диктофон, большой, с выносным микрофоном, не чета маленькому, цифровому, которым иногда пользуется Ксения.
Одета в кожаные обтягивающие штаны, на ногах - сапоги без каблуков. Ксения исподтишка бросает взгляд на бедра: что же, интересно, там у нее трепетало в сладостном предвкушении почти десять лет назад? Вопросы задает спокойно, смотрит в глаза, доброжелательно кивает. Ничего особенного: "как вам пришла в голову эта мысль?", "что вы думаете об этом человеке?", "не интересуются ли вами органы?", "не боитесь ли вы обвинений в том, этом и разэтаком?", "что вы сделаете с проектом, когда маньяка поймают?". Отвечает, почти не задумываясь, все уже проговорено сто раз: мой коллега Алексей Рокотов взял интервью, и мы решили, что. Конечно, он больной человек, его надо поймать как можно скорее. Да, мы сотрудничаем с милицией, они охотно идут на контакт. Нет, я ничего не боюсь. Не знаю, еще не думала. Двадцать минут, неужели все?
- Может быть, выпьем еще кофе, Майя, если вы не спешите?
- Да, прекрасная идея. Вы уже устали, наверное, от всех этих вопросов?
- Нет, нет, я же сама сто раз такие задавала. Мы же коллеги, в некотором роде.
Из потертого кожаного рюкзака Майя достает металлическую фляжку:
- Коньяк. Хотите согреться? Впрочем, вам еще работать.
- Нет, ничего, я думаю, пять капель можно.
Майя наливает себе грамм пятьдесят, Ксении совсем немного.
- А вы знаете, я когда-то много читала ваших статей. В "СПИД-Инфо", "Мегаполис-Экспресс", потом еще где-то.
- О, в славные девяностые! - Майя достает сигарету и затягивается. - Тогда было по кайфу писать в таблоиды. Вам, наверное, уже не понять, а для нас в Союзе, что таблоид, что "Космо", что "Ньюсвик" были равно недоступная пресса. Все это было очень интересно делать. Мы думали, нашему поколению повезло создать новую русскую журналистику. Построить фундамент для демократии и свободы слова. Ну, а теперь получилось - кто ушел в политику, кто на телевидение, кто стал звездой, а я вот - старая волчица желтой прессы. Про демократию и свободу слова я и не говорю, сами все видите.
- На самом деле, - говорит Ксения, - вы же сделали великое дело. Все мое поколение выросло на "СПИД-Инфо". Мы же у родителей таскали и читали. И то, что все мои сверстницы, ну, я не знаю, более сексуально свободны, что ли - это все ваша заслуга.
- Странная заслуга, Ксения, если честно. Вот на прошлой неделе видела свою одноклассницу, от нее муж ушел к двадцатилетней. Говорит, только с ней он обрел сексуальное счастье и гармонию. Выходит, это я однокласснице подложила эту свинью. Юную, так сказать, свинку.
- Знаете, Майя, - говорит Ксения, - давайте я вам off the record расскажу свою историю? Если есть пять минут. Просто чтобы вы понимали, как вы для меня важны.
- Рассказывайте, - говорит Майя, - а я, если можно, еще коньячку.
Ксения рассказывает и при этом изучает лицо собеседницы. Морщины вокруг глаз, сухая кожа, зубы, желтые от никотина. Интересно, думает она, какой эта женщина была в молодости? В самом ли деле у нее были все те мужчины, о которых она писала? Я почему-то представляла себе, что у нее большие груди - что-то там про то, как мужчины любят вставлять между ними член, - а сейчас кажется, что она плоская, как стиральная доска.
- Даааа, - тянет Майя, резко выдыхая дым, - и что, вы так до сих пор - в Теме? И в клуб ходите, и все такое?
- Нет, нет, - говорит Ксения, - я почему-то никак не могу заставить себя пойти в клуб. И тут дело не в том, что я стесняюсь или там, в шкафу сижу... вы же видите, я спокойно все рассказала, и, поверьте, не вам первой. Просто мне очень важно, чтобы этот мужчина, ну, с которым я иду в постель, был для меня чем-то интересен, вызывал уважение, что ли. Глупо куда-то идти с твердой целью найти именно такого человека. А чтобы кто ни попадя меня бил или там, я не знаю, поливал свечным воском - этого лучше не надо. Я же и врезать могу, если что не по мне, - и Ксения улыбается.
- Ну, мой опыт в этой области не такой большой, - говорит Майя. - Был вот этот, мой демон, потом мы разошлись с ним, я где-то полгода походила во всякие данджеоны и на разные игры, даже за границей попробовала разок, в Нью-Йорке, а потом встретила одного человека, который, наверное, был вообще одним из лучших любовников за всю мою жизнь. Знаешь, такой мужчина, который полностью угадывает все твои желания. Как у Коэна в песне: "If you want a lover / I'll do anything you ask me to / And if you want another kind of love / I'll wear a mask for you". Ну, а я хотела, чтобы он был жестокий господин, и он придумывал для меня такое, что я, пожалуй, и рассказывать сейчас не хочу. Короче, я до сих пор ему благодарна, но кончилась эта история немного грустно.
- Как? - спрашивает Ксения и думает, что вот теперь она берет интервью, все привычно, все как всегда.
- Понимаешь, он был прекрасный любовник, но я его совершенно не любила. То есть я к нему прекрасно относилась, и до сих пор прекрасно отношусь, но не любила. Это трудно объяснить, ну, любишь человека как друга, прекрасно в постели, но не любишь как мужчину. Я бы не поняла в твоем возрасте, но, может, вы в самом деле другие?
- Ну, в общем, я понимаю, - говорит Ксения. - Мне кажется, что это - отличная предпосылка для брака.
- Да, у нас был бы шанс, но он, к несчастью, в меня влюбился. Достаточно сильно. Это вообще довольно странный сюжет - жестокий мастер влюбляется в покорную рабыню и... и, собственно, ничего. Потому что, если он, скажем, начнет дарить мне цветы и подарки, наша связь тут же прекратится. И таким образом, все, что он мог - это придумывать для меня всякие новые истязания. В качестве подарков, так сказать. А он был, я говорила, прекрасный любовник, с хорошей фантазией, и потому в какой-то момент он меня полностью насытил. Ну, в смысле мою мазохистскую часть. Не так чтобы я проснулась как-то утром и поняла, что больше не хочу, чтобы меня секли или там подвешивали к потолку - у меня был специальный крюк, мы люстру сняли и сделали такой местный свет, чтобы крюк был свободен, ванильные гости немного пугались, - ну, не сразу, но постепенно я все больше отдалялась от этой темы, так что нынче я совершенно обычная женщина.
- Вы меня пугаете, - говорит Ксения. - Мне страшно подумать, что я в один прекрасный день потеряю вкус к Теме. Оно же еще и в депрессии помогает.
- В депрессии, - вздыхает Майя, - помогает психотерапия и, если нужно, таблетки. Я и через это прошла - так что, если нужно, могу дать телефон.
- Спасибо, - отвечает Ксения, - но я пока справляюсь. Может, лучше телефон вашего друга? Что с ним сталось, кстати?
- Остался моим другом. Но я уже давно не сплю с ним. Попробовала один раз, где-то месяца через три - он был нежен, предупредителен, в меру техничен и всячески прекрасен, но, скажу тебе, Ксения, это так неприятно - заниматься любовью с влюбленным мужчиной, которого ты не любишь! А еще месяца через три я вышла замуж, и моя сексуальная одиссея закончилась.
- Вы и до сих пор?
- Да, до сих пор. Уже двое детей, я совершенно счастлива. Я скажу тебе, хотя ты не поверишь. Этот опыт, ну, BDSM-опыт, он, конечно, чудовищно увлекательный и все такое, но его нужно преодолеть. Чтобы нормально жить и быть счастливой.
- Я вполне счастлива, - говорит Ксения, - Я вполне счастлива, насколько можно быть счастливым в этом мире. И знаете что, Майя, вот если бы вы брали у меня интервью сейчас, я бы сказала: я сделала этот сайт, чтобы доказать это самой себе. Ну, что маньяк-убийца - тоже часть мира, неотъемлемая часть мира. И осознание того, что в этом мире существует непереносимое страдание, такое, как у этих девочек, у их родных, у всех нас, когда мы об этом читаем, так вот, осознание неизбежности этого страдания не может помешать мне быть счастливой. Боль, которую я испытываю при сексе, доставляет мне наслаждение, потому что так мой секс становится моделью мира, вы понимаете, Майя? Только тогда я знаю, что я честна сама с собой и могу позволить себе счастье. Потому что быть счастливым в ванильном мире нетрудно - надо всего лишь забыть о том, что ты читаешь в газетах. Забыть не только про убийцу - забыть про войну в Чечне, про экологические катастрофы, про нищету, бедность и голод. Но это - нечестное счастье, Майя, и я не готова его принять.
Майя молчит, выпуская сигаретный дым из покрасневших ноздрей. Потом допивает коньяк прямо из фляжки и отвечает:
- У нас с тобой получился странный разговор, Ксения, жалко даже, что я выключила диктофон. Но я могу тебе ответить, что и твое счастье - нечестное счастье, потому что ты делаешь вид, будто несколько ударов хлыстом или тычков сигаретой - не знаю, что ты предпочитаешь, - служат моделью боли и страдания, которые испытывают другие люди. Но это нечестно, Ксения, потому что другие люди умирают от пыток, а ты всего лишь кончаешь. Потому что если ты скажешь матери, потерявшей ребенка: "Я понимаю твою боль, меня тоже сегодня ночью высек любовник", она плюнет тебе в лицо и будет, извини, права. Если доводить твою идею до логического конца, чтобы оставаться честной в своем наслаждении - тебе надо в конце концов умереть под пытками. Но я бы все-таки посоветовала терапию.
- Спасибо, - холодно отвечает Ксения и после паузы добавляет: - В любом случае, если бы не вы, я бы, вероятно, покончила с собой еще восемь лет назад.
- Извини, - говорит Майя и вытрясает из пачки последнюю сигарету, - я не имею права лезть в твою жизнь, ты права. Но я все-таки скажу тебе, ну, чтобы ты знала. Есть другие способы оставаться счастливой и честной. Понимаешь, мы живем в мире, где каждый день идет война. Это война между жизнью и смертью. И страдание - на стороне смерти, а счастье - на стороне жизни. Наслаждение располагается там, где они встречаются, но это не значит, что мы должны играть за обе стороны. Посмотри на меня, мне сорок пять лет, у меня был рак молочной железы, я потеряла пятнадцать килограмм на химиотерапии в онкоцентре, а потом мне все равно отняли обе груди. Моя смерть жила внутри меня очень долго, может быть, продолжает жить и сейчас. Но там же, внутри меня, когда-то были двое моих малышей, Макс и Илья, и они будут жить в этом мире, когда я умру. И, значит, играя на стороне жизни, я выиграла. У меня уже больше не будет детей, но каждый раз, когда я занимаюсь любовью с моим мужем, мы словно повторяем те два раза. И в каждом нашем любовном акте есть вся дальнейшая жизнь наших детей, до самой смерти - в том числе боль и страдание. Понимаешь, Ксения, мы делаем детей - этого абсолютно достаточно, чтобы мы считали каждый свой половой акт миниатюрной моделью вселенной и кончали без угрызений совести и без помощи плетки и электрошокера.
Майя лезет в рюкзак, достает "клинекс", вытирает глаза и поднимается. Ксении чуть неловко, успешные женщины не должны плакать, хотя она, конечно, все понимает. Она догоняет Майю у самых дверей кафетерия.
- Извините, - говорит она, - мне вам нечего сказать, вы понимаете, я только хотела... в общем, спасибо, что вы говорили сегодня со мной, спасибо за все, что вы сказали.
Майя кладет сухую ладонь на хрупкое Ксенино плечо.
- Все хорошо, - говорит она, - я пришлю тебе интервью, чтобы ты прочитала. И телефон терапевта, мало ли что.
Ксения смотрит ей вслед и пытается представить себя через много лет знаменитой журналисткой, которой молоденькая девушка говорит: "Ой, а я выросла на ваших статьях. Мы с подружками в пятом классе смотрели ваш сайт про маньяка, так классно!" - и тут ее фантазия буксует, потому что даже в этом вымышленном будущем она никак не может представить себя взрослой женщиной с мужем и двумя детьми.
34
- Очень хорошо, - пульсирует ответ на плоском экране. Что хорошо? не сразу вспоминает Ксения, ах да "скорее sub, чем dom".
- Извини, я отходила, - пишет она, и через минуту alien отвечает: "А я уж думал - чем-то тебя обидел", в ответ выстукивает: "Нет, нет, я не обидчива. Просто я на работе".
Он уже знает, что она журналистка, что занимается новостями, что у нее есть подруга Оля, которая сегодня идет делать аборт, и подруга Марина, которая сидит дома с маленьким мальчиком. Он знает, что сегодня с утра Ксения в метро видела расколотое лицо ребенка и думала об Оле. Теперь он знает, что Ксения практикует BDSM, но все равно не знает, что у нее есть любовник и что она - продюсер и главный редактор скандального сайта "Московский маньяк".
Ксения знает, что у него свой бизнес, что он не женат, точнее - разведен, знает, что он живет в Москве и в свободное время смотрит любимые DVD в домашнем кинотеатре, что он не любит фильм "Матрица", но любит Дарио Ардженто, итальянского режиссера, который всегда снимал собственные руки, когда ему надо было снять руки убийцы. Теперь она знает: он понимает, что такое BDSM. И по-прежнему не знает, как его зовут и сколько ему лет.
Они разговаривают каждый день, несколько раз в течение дня. Пожалуй, это первый случай в Ксениной жизни, когда случайное знакомство через Интернет оказалось столь продолжительным. Alien в самом деле хороший собеседник. Ей интересно с ним.
- Как ты меня выбрал? - спрашивает Ксения.
- Мне понравилось твое имя, - отвечает alien. - Оно означает то же, что и мое: "чужая".
- Можно считать, мы брат и сестра :)
- Тогда я буду твоим старшим братом, - отвечает он, - у тебя есть старший брат?
- Да, но он в Америке.
- А вы были дружны в детстве?
- У нас было шесть лет разницы. Я была слишком маленькая для него :)) Он меня третировал.
- Бил?
- Иногда.
- Ну что же, - отвечает alien, - видимо, мне, твоему виртуальному старшему брату, придется тебя тоже виртуально бить.
- :)), - сдержанно отвечает Ксения и ждет, что будет дальше.
- Не бойся, я тебя сегодня не буду бить, - пишет alien, - но я потребую, чтобы ты меня слушалась. Как хорошая младшая сестра.
- И что я должна тебе сделать, старший брат? - включается в игру Ксения, с беспокойством глядя на часы в нижнем углу монитора: скоро полдень, а работа простаивает.
- Набери на своем мобильном 0804 и напиши мне, что тебе ответят.
Ксения послушно берет трубку. Приятный женский голос предлагает рассказать о погоде. Ксения печатает.
- Молодец, сестричка, - отвечает alien, - а теперь иди работать.
Ксении улыбается. Ей нравится, что этот человек всегда умеет вовремя остановиться.
Через два дня она снова сидит на белом Маринином ковре, Глеб, смеясь, стоит, держась за барный стул, на котором некогда возвышался компьютер. Сейчас на стуле сидит большой плюшевый заяц, дальний родственник того, с которым спит Ксения. Марина все в том же халате с драконом, они палочками едят из маленьких мисок разогретый в микроволновке китайский фаст-фуд из киоска "Река Хуан-Хэ"
- Говорят, в Китае китайская еда совсем другая, чем во всем мире, - говорит Марина сквозь свинину в кисло-сладком соусе, смешно оттопыривающую ее щеки.
- Они едят змей и собак, - говорит Ксения, - а еще кузнечиков, крыс и вообще все, что движется.
- Теперь я поняла, - отвечает Марина, - почему тот китаец выбрал меня. В то время я тоже интересовалась всем, что движется, правда, несколько с другой стороны. А сейчас из всех представителей противоположного пола меня интересует только один. Глеб, хочешь ам-ам? - И она вынимает изо рта кусок свинины.
- А это нормально - изо рта? - спрашивает Ксения.
- Я думаю, да, - отвечает Марина, - ведь это же мой рот, не твой. Прикинь, целоваться нормально - а кусок мяса, типа, нет? Тем более от родной матери. Лисицы вот только так еду и носят: съедят чего, а потом отрыгивают лисятам, наполовину переваренное, чтобы им проще было. И не парятся.
- Бэ, - говорит Ксения, - надеюсь, моя мама никогда так не делала.
- Твоя мама, - говорит Марина, отправляя несъеденную Глебом свинину обратно в рот, - вообще тебя не очень любила.
- В смысле? - едва не поперхнувшись, говорит Ксения.
- Ну, прикинь сама. Ты любила свою танцевальную студию - она тебе ее запретила.
- Да нет, она хотела, чтобы я хорошо училась.
- Да-да. - Марина встает и убирает чашку с палочками на подоконник, подальше от Глеба. - Это твоему папе нравилось, как ты танцуешь, а она как раз с ним развелась. Ну, и ты попала под горячую руку.
- Это ты откуда взяла? - раздраженно спрашивает Ксения.
- Да все знали, - пожимает плечами Марина. - Студия - фигня, конечно. Всегда видно: любит мать ребенка или нет.
- Мне не кажется, что эта история вообще имеет какое-то отношение к любви. Наоборот: то, что мама заставляла меня заниматься - лучшее доказательство, что она меня любила.
- Бедный Глеб, - говорит Марина, - как же он будет знать, что я его люблю, если я не буду предъявлять ему таких доказательств? Ну как, иди к мамочке, мой любимый лисенок, - и Марина на четвереньках ползет через комнату к Глебу. Младенец сидит посреди ковра и смеется.
- Марина, - ледяным голосом начинает Ксения, - я почему-то никогда не позволяла себе...
- Ладно, ладно, извини, - быстро говорит Марина, - я туплю что-то в последнее время. - Подхватив Глеба на руки, она возвращается к подруге. - Не парься, я в самом деле чего-то не то сказала. Конечно, твоя мама тебя любила, кто бы в этом сомневался.
- Ладно, проехали, - мрачно говорит Ксения. - Ты мне лучше скажи, у тебя бывали виртуальные романы?
- Это как? В смысле - киберсекс? В специальном костюме?
- Нет, без всякого костюма. Ну, когда ты общаешься с незнакомым человеком по ICQ и вдруг понимаешь, что все время думаешь о нем, фантазируешь... и так далее.
- Чтобы совсем с незнакомым - не было, - говорит Марина, - но, скажем, у меня был один парень с Восточного побережья. Я его один раз видела у Вики на проводах, если помнишь, такой высокий, в очках, с ушами красивой формы?
- Нет, - говорит Ксения, - мы же с Викой умудрились разругаться за неделю до ее отъезда.
- А, прости, - вспоминает Марина. - Ну, короче, мы там с ним танцевали, то-се, я была готова вполне, но он, видимо, робел, тем более, там была, кажется, какая-то его подружка. А он тоже уезжал через неделю после Вики, это был ее одногруппник, у них были общие проводы. Так получилось, что Вика, значит, замуж за немца и в Германию, а Мишка в аспирантуру в MIT. Прикинь, мы только мэйлами обменялись, я и думать забыла, а он вдруг через несколько месяцев - здрасьте, вот он я, помнишь меня?
- И что дальше?
- Ну, слово за слово, оказалось, он настоящий эротоман. Ну, то есть просто супер. Он мог часами гнать, как в романах из розовой серии. Мои сильные руки обхватывают твое трепещущее тело... ну и так далее. Я смеялась сначала, потом начала заводиться. Ответила ему однажды, что-то вроде "мои слабые руки хватают тебя за трепещущий хуй" - и дальше понеслось. У них, прикинь, ночь, он сидит у себя на кампусе, все спят, а он мне про то, как он меня нежно раздевает, страстно вылизывает и грубо трахает. А я, прикинь, как дура сижу в Студии, пытаюсь работать, руки буквально трясутся. Я же не могу дрочить на рабочем месте, на глазах у всех! Пришлось сказать: знаешь что, милый, притормози. Давай-ка ты будешь выходить на связь, когда у нас утро. И вот, прикинь, я ставлю будильник на восемь - и к компьютеру! А он, соответственно, уже сидит, изготовился. Я одной рукой по клавишам, а другой себя наяриваю - Глеб, ты не слушай, кстати, тебе рано еще, - ну, минут десять - и готово! Уж не знаю, что он там в это время делал, небось, то же самое. Ну, я его нежно целую, в душ, завтракать, то-се - и к двенадцати уже на работе, свежая и отдохнувшая с утра.
- А чем дело кончилось?
- Понятно чем. Приехал на зимние каникулы в Москву. В первый же вечер встретились с ним в каком-то кафе, поговорили, кофе попили, вижу - без мазы, не вставляет совсем. Ну, я же не девочка уже, надо все до конца доводить: поймали такси, поехали ко мне, разделись, легли, трахнулись. Ну, очень так себе. Твердая тройка с плюсом. Я, честно говоря, ожидала большего: он все-таки знал, так сказать, все мои трещинки. Куда гладить, где целовать, ну, понятно. Но, в общем, утром просыпаюсь я как всегда по будильнику - и к компьютеру. А в компьютере, сама понимаешь, ничего, потому что мой виртуальный любовник девиртуализировался и спит сейчас в двух метрах от меня. Больше всего хотелось его растолкать и послать в ближайшее интернет-кафе. Короче, на этом все и кончилось: пока он в Москве был, я как-то разучилась вставать рано. Сейчас встречаемся иногда в сети, с праздниками друг друга поздравляем.
9:38 alien Ты уже пришла?
9:38 Xenia Да
9:39 alien В комнате никого нет?
9:39 Xenia Да
9:39 alien У тебя есть на столе карандаши?
9:40 Xenia Да
9:40 alien Возьми самый острый, обнажи грудь и уколи себя в сосок. Но не очень сильно.
9:40 Xenia Эй, это не очень братские игры!
9:41 alien Это называется маммография, сестренка. Это чтобы в твоей груди не было рака. Сделай то, что я тебе сказал, - но не до крови, а то запачкаешь белье.
9:42 Xenia Хорошо. Левую грудь или правую?
9:42 alien Левую.
Задрать свитер, оттянуть чашечку лифчика вниз, достать грудь. Ткнуть карандашом в уже отвердевший сосок, еще раз и еще. Откуда он знает, как он чувствует, что мне надо? Теплая волна расходится по всему телу. Еще разок, чуть сильнее
9:45 alien Эй, я сказал "один раз"
9:45 Xenia Прости, я увлеклась. Можешь меня наказать.
9:46 alien Не кокетничай. Мне не надо тебя наказывать. Ты же и так должна слушаться, я ведь твой старший брат.
9:47 Xenia Да, я буду слушаться :)
9:47 alien Хорошо. Спрячь грудь, убери карандаш на место
9:47 Xenia Никогда не думала, что у карандашей такой потенциал
9:48 alien Просто нет такого предмета, который не может служить источником боли
9:48 Xenia И наслаждения
9:48 alien Твое наслаждение не интересует меня. Расскажи, что было с тобой сегодня в метро.
9:48 Xenia Не было ничего интересного. Впрочем, нет. Две девушки обогнали меня на переходе, одна сказала другой: "Нас не тронут", а другая повторила, тоже серьезно: "Надеюсь, нас не тронут". Почему-то я это запомнила.
9:49 alien Может быть, они говорили про зачет или экзамен?
9:49 Xenia Да, или про какую-нибудь реорганизацию. Но я представила, что они говорят про маньяка.
9:49 alien Вряд ли. Я заметил, когда девушки говорят о маньяках, они всегда говорят с такой деланной кокетливой веселостью. Я никогда не слышал, чтобы о маньяках говорили серьезно.
9:50 Xenia Ты меня не слышал.
9:50 alien Я слушаю тебя каждый день.
9:50 Xenia Но здесь нет интонации
9:51 alien Я могу ее домыслить. Но ты права: ты серьезная девушка. Расскажи мне, кстати, что-нибудь смешное, что было с тобой за последние дни.
9:52 Xenia Смешное?
9:53 Xenia Ну, я вчера была у Марины, и она играет со своим сыном в лису и лисенка. Жует еду и кормит его изо рта в рот. Не знаю, смешно ли это, но, по крайней мере, странно.
9:54 alien Это та Марина, которая делает из себя китаянку?
9:54 Xenia Да
9:55 alien Скажи ей, чтобы она не увлекалась насчет лисы. Лисы в Китае считаются оборотнями. Она же не хочет вместо китаянки превратиться в китайскую лису-оборотня?
9:55 Xenia :)))) Вау! Я ей передам.
9:56 alien Отличная история. А теперь иди работать.
35
Вы думаете, это легко - быть таким человеком, как я?
Вы, вероятно, слишком много смотрели модного кино девяностых
"Прирожденных убийц" и "Запекшуюся кровь"
и кучу всяких фильмов второго и третьего ряда,
в которых за восемь долларов рассказывают,
что быть серийным убийцей - это cool
Чарли Старкуэзер, знаменитый убийца пятидесятых,
Вместе с Кэрил Фьюгет послуживший прообразом
Микки и Мэлори из "Прирожденный убийц",
Говорил, когда его взяли, что ни о чем не жалеет
Что по-прежнему ненавидит всех людей
В это легко поверить:
с четырнадцатилетней Кэрол
они занимались любовью на диване,
где Чарли за час до этого изнасиловал ее мать
Труп отца лежал в гостиной, а когда они кончили,
Он поднялся на второй этаж, вставил дуло ружья
в горло двухлетней Бетти Джейн, и -
нет, не выстрелил - а подождал,
33
- Послушай, - пишет Ксения, - мне снился страшный сон сегодня. Будто я - это маньяк-убийца, представляешь?
- А что ты делала в этом сне? - спрашивает alien. - Ты убивала?
- :))), - отвечает Ксения, - кажется, не успела. Но, похоже, собиралась. Маленькую девочку, лет двенадцати.
- И как ты собиралась ее убивать?
- Я достала наручники, плетку-девятихвостку, такую кожаную лопатку, ну и всякое такое прочее.
- Неплохую коллекцию ты себе подобрала во сне. Прямо секс-шоп для садомазохистов!
- :)))), - отвечает Ксения, - у меня и наяву неплохая коллекция. Я люблю это дело.
- А ты top или bottom? - спрашивает alien.
- Я скорее sub, чем dom, - отвечает Ксения, удивленная его образованностью в этих вопросах, но тут звонит телефон, и охранник внизу говорит, что к ней пришли.
Странно сидеть и пить кофе с женщиной, чьи статьи читала совсем девчонкой. Совсем не такая, как представляла ее Ксения: высокая, худощавая, не похожа на секс-символ, лицо почти без макияжа, короткая стрижка, фактически - короткий бобрик.
- Майя, - сует сухонькую ладонь. Пожатие крепкое, почти мужское.
Достает из сумки диктофон, большой, с выносным микрофоном, не чета маленькому, цифровому, которым иногда пользуется Ксения.
Одета в кожаные обтягивающие штаны, на ногах - сапоги без каблуков. Ксения исподтишка бросает взгляд на бедра: что же, интересно, там у нее трепетало в сладостном предвкушении почти десять лет назад? Вопросы задает спокойно, смотрит в глаза, доброжелательно кивает. Ничего особенного: "как вам пришла в голову эта мысль?", "что вы думаете об этом человеке?", "не интересуются ли вами органы?", "не боитесь ли вы обвинений в том, этом и разэтаком?", "что вы сделаете с проектом, когда маньяка поймают?". Отвечает, почти не задумываясь, все уже проговорено сто раз: мой коллега Алексей Рокотов взял интервью, и мы решили, что. Конечно, он больной человек, его надо поймать как можно скорее. Да, мы сотрудничаем с милицией, они охотно идут на контакт. Нет, я ничего не боюсь. Не знаю, еще не думала. Двадцать минут, неужели все?
- Может быть, выпьем еще кофе, Майя, если вы не спешите?
- Да, прекрасная идея. Вы уже устали, наверное, от всех этих вопросов?
- Нет, нет, я же сама сто раз такие задавала. Мы же коллеги, в некотором роде.
Из потертого кожаного рюкзака Майя достает металлическую фляжку:
- Коньяк. Хотите согреться? Впрочем, вам еще работать.
- Нет, ничего, я думаю, пять капель можно.
Майя наливает себе грамм пятьдесят, Ксении совсем немного.
- А вы знаете, я когда-то много читала ваших статей. В "СПИД-Инфо", "Мегаполис-Экспресс", потом еще где-то.
- О, в славные девяностые! - Майя достает сигарету и затягивается. - Тогда было по кайфу писать в таблоиды. Вам, наверное, уже не понять, а для нас в Союзе, что таблоид, что "Космо", что "Ньюсвик" были равно недоступная пресса. Все это было очень интересно делать. Мы думали, нашему поколению повезло создать новую русскую журналистику. Построить фундамент для демократии и свободы слова. Ну, а теперь получилось - кто ушел в политику, кто на телевидение, кто стал звездой, а я вот - старая волчица желтой прессы. Про демократию и свободу слова я и не говорю, сами все видите.
- На самом деле, - говорит Ксения, - вы же сделали великое дело. Все мое поколение выросло на "СПИД-Инфо". Мы же у родителей таскали и читали. И то, что все мои сверстницы, ну, я не знаю, более сексуально свободны, что ли - это все ваша заслуга.
- Странная заслуга, Ксения, если честно. Вот на прошлой неделе видела свою одноклассницу, от нее муж ушел к двадцатилетней. Говорит, только с ней он обрел сексуальное счастье и гармонию. Выходит, это я однокласснице подложила эту свинью. Юную, так сказать, свинку.
- Знаете, Майя, - говорит Ксения, - давайте я вам off the record расскажу свою историю? Если есть пять минут. Просто чтобы вы понимали, как вы для меня важны.
- Рассказывайте, - говорит Майя, - а я, если можно, еще коньячку.
Ксения рассказывает и при этом изучает лицо собеседницы. Морщины вокруг глаз, сухая кожа, зубы, желтые от никотина. Интересно, думает она, какой эта женщина была в молодости? В самом ли деле у нее были все те мужчины, о которых она писала? Я почему-то представляла себе, что у нее большие груди - что-то там про то, как мужчины любят вставлять между ними член, - а сейчас кажется, что она плоская, как стиральная доска.
- Даааа, - тянет Майя, резко выдыхая дым, - и что, вы так до сих пор - в Теме? И в клуб ходите, и все такое?
- Нет, нет, - говорит Ксения, - я почему-то никак не могу заставить себя пойти в клуб. И тут дело не в том, что я стесняюсь или там, в шкафу сижу... вы же видите, я спокойно все рассказала, и, поверьте, не вам первой. Просто мне очень важно, чтобы этот мужчина, ну, с которым я иду в постель, был для меня чем-то интересен, вызывал уважение, что ли. Глупо куда-то идти с твердой целью найти именно такого человека. А чтобы кто ни попадя меня бил или там, я не знаю, поливал свечным воском - этого лучше не надо. Я же и врезать могу, если что не по мне, - и Ксения улыбается.
- Ну, мой опыт в этой области не такой большой, - говорит Майя. - Был вот этот, мой демон, потом мы разошлись с ним, я где-то полгода походила во всякие данджеоны и на разные игры, даже за границей попробовала разок, в Нью-Йорке, а потом встретила одного человека, который, наверное, был вообще одним из лучших любовников за всю мою жизнь. Знаешь, такой мужчина, который полностью угадывает все твои желания. Как у Коэна в песне: "If you want a lover / I'll do anything you ask me to / And if you want another kind of love / I'll wear a mask for you". Ну, а я хотела, чтобы он был жестокий господин, и он придумывал для меня такое, что я, пожалуй, и рассказывать сейчас не хочу. Короче, я до сих пор ему благодарна, но кончилась эта история немного грустно.
- Как? - спрашивает Ксения и думает, что вот теперь она берет интервью, все привычно, все как всегда.
- Понимаешь, он был прекрасный любовник, но я его совершенно не любила. То есть я к нему прекрасно относилась, и до сих пор прекрасно отношусь, но не любила. Это трудно объяснить, ну, любишь человека как друга, прекрасно в постели, но не любишь как мужчину. Я бы не поняла в твоем возрасте, но, может, вы в самом деле другие?
- Ну, в общем, я понимаю, - говорит Ксения. - Мне кажется, что это - отличная предпосылка для брака.
- Да, у нас был бы шанс, но он, к несчастью, в меня влюбился. Достаточно сильно. Это вообще довольно странный сюжет - жестокий мастер влюбляется в покорную рабыню и... и, собственно, ничего. Потому что, если он, скажем, начнет дарить мне цветы и подарки, наша связь тут же прекратится. И таким образом, все, что он мог - это придумывать для меня всякие новые истязания. В качестве подарков, так сказать. А он был, я говорила, прекрасный любовник, с хорошей фантазией, и потому в какой-то момент он меня полностью насытил. Ну, в смысле мою мазохистскую часть. Не так чтобы я проснулась как-то утром и поняла, что больше не хочу, чтобы меня секли или там подвешивали к потолку - у меня был специальный крюк, мы люстру сняли и сделали такой местный свет, чтобы крюк был свободен, ванильные гости немного пугались, - ну, не сразу, но постепенно я все больше отдалялась от этой темы, так что нынче я совершенно обычная женщина.
- Вы меня пугаете, - говорит Ксения. - Мне страшно подумать, что я в один прекрасный день потеряю вкус к Теме. Оно же еще и в депрессии помогает.
- В депрессии, - вздыхает Майя, - помогает психотерапия и, если нужно, таблетки. Я и через это прошла - так что, если нужно, могу дать телефон.
- Спасибо, - отвечает Ксения, - но я пока справляюсь. Может, лучше телефон вашего друга? Что с ним сталось, кстати?
- Остался моим другом. Но я уже давно не сплю с ним. Попробовала один раз, где-то месяца через три - он был нежен, предупредителен, в меру техничен и всячески прекрасен, но, скажу тебе, Ксения, это так неприятно - заниматься любовью с влюбленным мужчиной, которого ты не любишь! А еще месяца через три я вышла замуж, и моя сексуальная одиссея закончилась.
- Вы и до сих пор?
- Да, до сих пор. Уже двое детей, я совершенно счастлива. Я скажу тебе, хотя ты не поверишь. Этот опыт, ну, BDSM-опыт, он, конечно, чудовищно увлекательный и все такое, но его нужно преодолеть. Чтобы нормально жить и быть счастливой.
- Я вполне счастлива, - говорит Ксения, - Я вполне счастлива, насколько можно быть счастливым в этом мире. И знаете что, Майя, вот если бы вы брали у меня интервью сейчас, я бы сказала: я сделала этот сайт, чтобы доказать это самой себе. Ну, что маньяк-убийца - тоже часть мира, неотъемлемая часть мира. И осознание того, что в этом мире существует непереносимое страдание, такое, как у этих девочек, у их родных, у всех нас, когда мы об этом читаем, так вот, осознание неизбежности этого страдания не может помешать мне быть счастливой. Боль, которую я испытываю при сексе, доставляет мне наслаждение, потому что так мой секс становится моделью мира, вы понимаете, Майя? Только тогда я знаю, что я честна сама с собой и могу позволить себе счастье. Потому что быть счастливым в ванильном мире нетрудно - надо всего лишь забыть о том, что ты читаешь в газетах. Забыть не только про убийцу - забыть про войну в Чечне, про экологические катастрофы, про нищету, бедность и голод. Но это - нечестное счастье, Майя, и я не готова его принять.
Майя молчит, выпуская сигаретный дым из покрасневших ноздрей. Потом допивает коньяк прямо из фляжки и отвечает:
- У нас с тобой получился странный разговор, Ксения, жалко даже, что я выключила диктофон. Но я могу тебе ответить, что и твое счастье - нечестное счастье, потому что ты делаешь вид, будто несколько ударов хлыстом или тычков сигаретой - не знаю, что ты предпочитаешь, - служат моделью боли и страдания, которые испытывают другие люди. Но это нечестно, Ксения, потому что другие люди умирают от пыток, а ты всего лишь кончаешь. Потому что если ты скажешь матери, потерявшей ребенка: "Я понимаю твою боль, меня тоже сегодня ночью высек любовник", она плюнет тебе в лицо и будет, извини, права. Если доводить твою идею до логического конца, чтобы оставаться честной в своем наслаждении - тебе надо в конце концов умереть под пытками. Но я бы все-таки посоветовала терапию.
- Спасибо, - холодно отвечает Ксения и после паузы добавляет: - В любом случае, если бы не вы, я бы, вероятно, покончила с собой еще восемь лет назад.
- Извини, - говорит Майя и вытрясает из пачки последнюю сигарету, - я не имею права лезть в твою жизнь, ты права. Но я все-таки скажу тебе, ну, чтобы ты знала. Есть другие способы оставаться счастливой и честной. Понимаешь, мы живем в мире, где каждый день идет война. Это война между жизнью и смертью. И страдание - на стороне смерти, а счастье - на стороне жизни. Наслаждение располагается там, где они встречаются, но это не значит, что мы должны играть за обе стороны. Посмотри на меня, мне сорок пять лет, у меня был рак молочной железы, я потеряла пятнадцать килограмм на химиотерапии в онкоцентре, а потом мне все равно отняли обе груди. Моя смерть жила внутри меня очень долго, может быть, продолжает жить и сейчас. Но там же, внутри меня, когда-то были двое моих малышей, Макс и Илья, и они будут жить в этом мире, когда я умру. И, значит, играя на стороне жизни, я выиграла. У меня уже больше не будет детей, но каждый раз, когда я занимаюсь любовью с моим мужем, мы словно повторяем те два раза. И в каждом нашем любовном акте есть вся дальнейшая жизнь наших детей, до самой смерти - в том числе боль и страдание. Понимаешь, Ксения, мы делаем детей - этого абсолютно достаточно, чтобы мы считали каждый свой половой акт миниатюрной моделью вселенной и кончали без угрызений совести и без помощи плетки и электрошокера.
Майя лезет в рюкзак, достает "клинекс", вытирает глаза и поднимается. Ксении чуть неловко, успешные женщины не должны плакать, хотя она, конечно, все понимает. Она догоняет Майю у самых дверей кафетерия.
- Извините, - говорит она, - мне вам нечего сказать, вы понимаете, я только хотела... в общем, спасибо, что вы говорили сегодня со мной, спасибо за все, что вы сказали.
Майя кладет сухую ладонь на хрупкое Ксенино плечо.
- Все хорошо, - говорит она, - я пришлю тебе интервью, чтобы ты прочитала. И телефон терапевта, мало ли что.
Ксения смотрит ей вслед и пытается представить себя через много лет знаменитой журналисткой, которой молоденькая девушка говорит: "Ой, а я выросла на ваших статьях. Мы с подружками в пятом классе смотрели ваш сайт про маньяка, так классно!" - и тут ее фантазия буксует, потому что даже в этом вымышленном будущем она никак не может представить себя взрослой женщиной с мужем и двумя детьми.
34
- Очень хорошо, - пульсирует ответ на плоском экране. Что хорошо? не сразу вспоминает Ксения, ах да "скорее sub, чем dom".
- Извини, я отходила, - пишет она, и через минуту alien отвечает: "А я уж думал - чем-то тебя обидел", в ответ выстукивает: "Нет, нет, я не обидчива. Просто я на работе".
Он уже знает, что она журналистка, что занимается новостями, что у нее есть подруга Оля, которая сегодня идет делать аборт, и подруга Марина, которая сидит дома с маленьким мальчиком. Он знает, что сегодня с утра Ксения в метро видела расколотое лицо ребенка и думала об Оле. Теперь он знает, что Ксения практикует BDSM, но все равно не знает, что у нее есть любовник и что она - продюсер и главный редактор скандального сайта "Московский маньяк".
Ксения знает, что у него свой бизнес, что он не женат, точнее - разведен, знает, что он живет в Москве и в свободное время смотрит любимые DVD в домашнем кинотеатре, что он не любит фильм "Матрица", но любит Дарио Ардженто, итальянского режиссера, который всегда снимал собственные руки, когда ему надо было снять руки убийцы. Теперь она знает: он понимает, что такое BDSM. И по-прежнему не знает, как его зовут и сколько ему лет.
Они разговаривают каждый день, несколько раз в течение дня. Пожалуй, это первый случай в Ксениной жизни, когда случайное знакомство через Интернет оказалось столь продолжительным. Alien в самом деле хороший собеседник. Ей интересно с ним.
- Как ты меня выбрал? - спрашивает Ксения.
- Мне понравилось твое имя, - отвечает alien. - Оно означает то же, что и мое: "чужая".
- Можно считать, мы брат и сестра :)
- Тогда я буду твоим старшим братом, - отвечает он, - у тебя есть старший брат?
- Да, но он в Америке.
- А вы были дружны в детстве?
- У нас было шесть лет разницы. Я была слишком маленькая для него :)) Он меня третировал.
- Бил?
- Иногда.
- Ну что же, - отвечает alien, - видимо, мне, твоему виртуальному старшему брату, придется тебя тоже виртуально бить.
- :)), - сдержанно отвечает Ксения и ждет, что будет дальше.
- Не бойся, я тебя сегодня не буду бить, - пишет alien, - но я потребую, чтобы ты меня слушалась. Как хорошая младшая сестра.
- И что я должна тебе сделать, старший брат? - включается в игру Ксения, с беспокойством глядя на часы в нижнем углу монитора: скоро полдень, а работа простаивает.
- Набери на своем мобильном 0804 и напиши мне, что тебе ответят.
Ксения послушно берет трубку. Приятный женский голос предлагает рассказать о погоде. Ксения печатает.
- Молодец, сестричка, - отвечает alien, - а теперь иди работать.
Ксении улыбается. Ей нравится, что этот человек всегда умеет вовремя остановиться.
Через два дня она снова сидит на белом Маринином ковре, Глеб, смеясь, стоит, держась за барный стул, на котором некогда возвышался компьютер. Сейчас на стуле сидит большой плюшевый заяц, дальний родственник того, с которым спит Ксения. Марина все в том же халате с драконом, они палочками едят из маленьких мисок разогретый в микроволновке китайский фаст-фуд из киоска "Река Хуан-Хэ"
- Говорят, в Китае китайская еда совсем другая, чем во всем мире, - говорит Марина сквозь свинину в кисло-сладком соусе, смешно оттопыривающую ее щеки.
- Они едят змей и собак, - говорит Ксения, - а еще кузнечиков, крыс и вообще все, что движется.
- Теперь я поняла, - отвечает Марина, - почему тот китаец выбрал меня. В то время я тоже интересовалась всем, что движется, правда, несколько с другой стороны. А сейчас из всех представителей противоположного пола меня интересует только один. Глеб, хочешь ам-ам? - И она вынимает изо рта кусок свинины.
- А это нормально - изо рта? - спрашивает Ксения.
- Я думаю, да, - отвечает Марина, - ведь это же мой рот, не твой. Прикинь, целоваться нормально - а кусок мяса, типа, нет? Тем более от родной матери. Лисицы вот только так еду и носят: съедят чего, а потом отрыгивают лисятам, наполовину переваренное, чтобы им проще было. И не парятся.
- Бэ, - говорит Ксения, - надеюсь, моя мама никогда так не делала.
- Твоя мама, - говорит Марина, отправляя несъеденную Глебом свинину обратно в рот, - вообще тебя не очень любила.
- В смысле? - едва не поперхнувшись, говорит Ксения.
- Ну, прикинь сама. Ты любила свою танцевальную студию - она тебе ее запретила.
- Да нет, она хотела, чтобы я хорошо училась.
- Да-да. - Марина встает и убирает чашку с палочками на подоконник, подальше от Глеба. - Это твоему папе нравилось, как ты танцуешь, а она как раз с ним развелась. Ну, и ты попала под горячую руку.
- Это ты откуда взяла? - раздраженно спрашивает Ксения.
- Да все знали, - пожимает плечами Марина. - Студия - фигня, конечно. Всегда видно: любит мать ребенка или нет.
- Мне не кажется, что эта история вообще имеет какое-то отношение к любви. Наоборот: то, что мама заставляла меня заниматься - лучшее доказательство, что она меня любила.
- Бедный Глеб, - говорит Марина, - как же он будет знать, что я его люблю, если я не буду предъявлять ему таких доказательств? Ну как, иди к мамочке, мой любимый лисенок, - и Марина на четвереньках ползет через комнату к Глебу. Младенец сидит посреди ковра и смеется.
- Марина, - ледяным голосом начинает Ксения, - я почему-то никогда не позволяла себе...
- Ладно, ладно, извини, - быстро говорит Марина, - я туплю что-то в последнее время. - Подхватив Глеба на руки, она возвращается к подруге. - Не парься, я в самом деле чего-то не то сказала. Конечно, твоя мама тебя любила, кто бы в этом сомневался.
- Ладно, проехали, - мрачно говорит Ксения. - Ты мне лучше скажи, у тебя бывали виртуальные романы?
- Это как? В смысле - киберсекс? В специальном костюме?
- Нет, без всякого костюма. Ну, когда ты общаешься с незнакомым человеком по ICQ и вдруг понимаешь, что все время думаешь о нем, фантазируешь... и так далее.
- Чтобы совсем с незнакомым - не было, - говорит Марина, - но, скажем, у меня был один парень с Восточного побережья. Я его один раз видела у Вики на проводах, если помнишь, такой высокий, в очках, с ушами красивой формы?
- Нет, - говорит Ксения, - мы же с Викой умудрились разругаться за неделю до ее отъезда.
- А, прости, - вспоминает Марина. - Ну, короче, мы там с ним танцевали, то-се, я была готова вполне, но он, видимо, робел, тем более, там была, кажется, какая-то его подружка. А он тоже уезжал через неделю после Вики, это был ее одногруппник, у них были общие проводы. Так получилось, что Вика, значит, замуж за немца и в Германию, а Мишка в аспирантуру в MIT. Прикинь, мы только мэйлами обменялись, я и думать забыла, а он вдруг через несколько месяцев - здрасьте, вот он я, помнишь меня?
- И что дальше?
- Ну, слово за слово, оказалось, он настоящий эротоман. Ну, то есть просто супер. Он мог часами гнать, как в романах из розовой серии. Мои сильные руки обхватывают твое трепещущее тело... ну и так далее. Я смеялась сначала, потом начала заводиться. Ответила ему однажды, что-то вроде "мои слабые руки хватают тебя за трепещущий хуй" - и дальше понеслось. У них, прикинь, ночь, он сидит у себя на кампусе, все спят, а он мне про то, как он меня нежно раздевает, страстно вылизывает и грубо трахает. А я, прикинь, как дура сижу в Студии, пытаюсь работать, руки буквально трясутся. Я же не могу дрочить на рабочем месте, на глазах у всех! Пришлось сказать: знаешь что, милый, притормози. Давай-ка ты будешь выходить на связь, когда у нас утро. И вот, прикинь, я ставлю будильник на восемь - и к компьютеру! А он, соответственно, уже сидит, изготовился. Я одной рукой по клавишам, а другой себя наяриваю - Глеб, ты не слушай, кстати, тебе рано еще, - ну, минут десять - и готово! Уж не знаю, что он там в это время делал, небось, то же самое. Ну, я его нежно целую, в душ, завтракать, то-се - и к двенадцати уже на работе, свежая и отдохнувшая с утра.
- А чем дело кончилось?
- Понятно чем. Приехал на зимние каникулы в Москву. В первый же вечер встретились с ним в каком-то кафе, поговорили, кофе попили, вижу - без мазы, не вставляет совсем. Ну, я же не девочка уже, надо все до конца доводить: поймали такси, поехали ко мне, разделись, легли, трахнулись. Ну, очень так себе. Твердая тройка с плюсом. Я, честно говоря, ожидала большего: он все-таки знал, так сказать, все мои трещинки. Куда гладить, где целовать, ну, понятно. Но, в общем, утром просыпаюсь я как всегда по будильнику - и к компьютеру. А в компьютере, сама понимаешь, ничего, потому что мой виртуальный любовник девиртуализировался и спит сейчас в двух метрах от меня. Больше всего хотелось его растолкать и послать в ближайшее интернет-кафе. Короче, на этом все и кончилось: пока он в Москве был, я как-то разучилась вставать рано. Сейчас встречаемся иногда в сети, с праздниками друг друга поздравляем.
9:38 alien Ты уже пришла?
9:38 Xenia Да
9:39 alien В комнате никого нет?
9:39 Xenia Да
9:39 alien У тебя есть на столе карандаши?
9:40 Xenia Да
9:40 alien Возьми самый острый, обнажи грудь и уколи себя в сосок. Но не очень сильно.
9:40 Xenia Эй, это не очень братские игры!
9:41 alien Это называется маммография, сестренка. Это чтобы в твоей груди не было рака. Сделай то, что я тебе сказал, - но не до крови, а то запачкаешь белье.
9:42 Xenia Хорошо. Левую грудь или правую?
9:42 alien Левую.
Задрать свитер, оттянуть чашечку лифчика вниз, достать грудь. Ткнуть карандашом в уже отвердевший сосок, еще раз и еще. Откуда он знает, как он чувствует, что мне надо? Теплая волна расходится по всему телу. Еще разок, чуть сильнее
9:45 alien Эй, я сказал "один раз"
9:45 Xenia Прости, я увлеклась. Можешь меня наказать.
9:46 alien Не кокетничай. Мне не надо тебя наказывать. Ты же и так должна слушаться, я ведь твой старший брат.
9:47 Xenia Да, я буду слушаться :)
9:47 alien Хорошо. Спрячь грудь, убери карандаш на место
9:47 Xenia Никогда не думала, что у карандашей такой потенциал
9:48 alien Просто нет такого предмета, который не может служить источником боли
9:48 Xenia И наслаждения
9:48 alien Твое наслаждение не интересует меня. Расскажи, что было с тобой сегодня в метро.
9:48 Xenia Не было ничего интересного. Впрочем, нет. Две девушки обогнали меня на переходе, одна сказала другой: "Нас не тронут", а другая повторила, тоже серьезно: "Надеюсь, нас не тронут". Почему-то я это запомнила.
9:49 alien Может быть, они говорили про зачет или экзамен?
9:49 Xenia Да, или про какую-нибудь реорганизацию. Но я представила, что они говорят про маньяка.
9:49 alien Вряд ли. Я заметил, когда девушки говорят о маньяках, они всегда говорят с такой деланной кокетливой веселостью. Я никогда не слышал, чтобы о маньяках говорили серьезно.
9:50 Xenia Ты меня не слышал.
9:50 alien Я слушаю тебя каждый день.
9:50 Xenia Но здесь нет интонации
9:51 alien Я могу ее домыслить. Но ты права: ты серьезная девушка. Расскажи мне, кстати, что-нибудь смешное, что было с тобой за последние дни.
9:52 Xenia Смешное?
9:53 Xenia Ну, я вчера была у Марины, и она играет со своим сыном в лису и лисенка. Жует еду и кормит его изо рта в рот. Не знаю, смешно ли это, но, по крайней мере, странно.
9:54 alien Это та Марина, которая делает из себя китаянку?
9:54 Xenia Да
9:55 alien Скажи ей, чтобы она не увлекалась насчет лисы. Лисы в Китае считаются оборотнями. Она же не хочет вместо китаянки превратиться в китайскую лису-оборотня?
9:55 Xenia :)))) Вау! Я ей передам.
9:56 alien Отличная история. А теперь иди работать.
35
Вы думаете, это легко - быть таким человеком, как я?
Вы, вероятно, слишком много смотрели модного кино девяностых
"Прирожденных убийц" и "Запекшуюся кровь"
и кучу всяких фильмов второго и третьего ряда,
в которых за восемь долларов рассказывают,
что быть серийным убийцей - это cool
Чарли Старкуэзер, знаменитый убийца пятидесятых,
Вместе с Кэрил Фьюгет послуживший прообразом
Микки и Мэлори из "Прирожденный убийц",
Говорил, когда его взяли, что ни о чем не жалеет
Что по-прежнему ненавидит всех людей
В это легко поверить:
с четырнадцатилетней Кэрол
они занимались любовью на диване,
где Чарли за час до этого изнасиловал ее мать
Труп отца лежал в гостиной, а когда они кончили,
Он поднялся на второй этаж, вставил дуло ружья
в горло двухлетней Бетти Джейн, и -
нет, не выстрелил - а подождал,