Кузнецов Владислав. Кембрийский период - 1-8 главы

   К себе в комнату сводные сестры вернулись за полночь.
   Немайн сразу уткнулась лицом в подушки.
   Эйлет присела рядом, руки принялась искать у Немайн в голове, растерли шею, принялись массировать между плечами... Немайн довольно замурлыкала. Это было именно то, что надо: после нескольких часов монотонного говорения с прижатым к груди подбородком.
   - Мне начинает казаться, что я вышла замуж! - прошипела ей в ухо Эйлет, - Причем заполучила разом мужа и ребенка.
   - Хороший опыт, - отозвалась Немайн, - в жизни пригодится.
   - Угу. Не понимаю, как я тебя терплю? И как я без тебя жила все эти годы?
   - Не знаю. Но отомщу! О, хоть что-то на месте, - в руках у Немайн оказался массивный роговой гребень, - Трепещи, липа золота, твою листву я буду расчесывать. Или тебе тоже сперва размять шейку?
   Это было её сестринской обязанностью - каждый вечер и каждое утро расчесывать метровую гриву Эйлет. Впрочем, необременительной и приятной.
   - Обязательно. Думаешь, писать вдогонку за тобой легко? Нет-нет, говорила ты медленно и важно, молодец. Но ни разу не повторила сказанного! И ещё: ты мне должна два позвонка!
   - Это как?
   - У тебя же в шее на два больше!
   - Уже посчитала... Ну и сестренка у меня.
   - Твоя школа!
   Чья же ещё. Эйлет не забыла припомнить новообретенной сестре обещание сделать из нее настоящую стерву. Клирик подошел к делу серьёзно. Даже "Устав стервы"сочинил. Когда Эйлет начала пересказывать его содержание сестрам и матери, те пришли в ужас. Дэффид - пришел в восторг, и посоветовал соблюдать до буквы! Эйлет заранее предупредила сестёр и подружек, что пару недель будет сущей свинюшкой...
   Ничего такого Клирик - как ему казалось - не сделал. Научил Эйлет на примере кеннингов использовать логику. Формальную. И доказательства... Потребовал не обращать внимание на намёки, жесты, тон, реагировать только на содержимое собственно речи - "Представь те же слова написанными, обычными чернилами на обычной бумаге, правильным незнакомым почерком" - слушать, не перебивая, пять минут. Потом - затыкать. Напрямую. "Помолчи", "Я тебя слушала - послушай и ты...", "Хватит переливать из пустого в порожнее", "Нечего сказать - не трать слов". Говорить коротко, напрямки... Техническая культура речи оказалась Эйлет по плечу, хотя давалась и с трудом. К исходу месяца её подружки хором заявили, что если так пойдёт и дальше, то они враги на всю жизнь. Немайн, услышав такую новость, немедленно откомментировала, как типичное преувеличение, но - обещала подумать.
   Взъерошила рыжую шевелюру здоровой рукой. Уставила глаза в ведомую только ей точку. И, наконец, выдала совет:
   - А ты спрашивай, как с ними говорить: всерьез или по-девчачьи. Ну и веди себя соответственно. А "стерву" оставь для разговоров с солидными людьми. У огонька-то тебя приняли.
   - А с тобой?
   - А я пойму и так и так. Только предупреждай, как тебя слушать. Как младшей сестренке, или как сидхе.
   А "у огонька" Эйлет и правда приняли. Условно. Впрочем, в том же статусе пребывал и Кейр, и все правильные ребята, не попробовавшие настоящей крови и настоящей войны. Немайн, разумеется, числилась в ветеранах. Странная победа над норманнами - "У огонька" судили по результату - окончательно утвердила её статус "той самой", превратив в центральную фигуру клуба отставников. Правда, молчаливую и не торопящуюся пользоваться привилегиями. Так что теперь Эйлет жила в мире со всеми, и пыталась разорваться натрое - надвое для дел, и еще кусочек оставить проследить, когда Немайн начнет организовывать веселье.
 
   Беспокоилась Эйлет напрасно. Она как раз вышла с кухни с новыми заказами, когда грянула увертюра объявленной комедии, и в трактир заглянул первый персонаж: королевский рыцарь, уходящий в дальний патруль на границы. Новоиспеченный сэр, с пылу с жару. На охоту, финалом которой стал бой с норманнами, он уходил оруженосцем, впервые покинувшим родную ферму. Положил троих викингов стрелами в неприкрытые броней лица, сам схлопотал стрелу в бедро, и весь последующий месяц провел в восторженных шорах спасителя столицы, и даже пиво пить к Дэффиду не захаживал, предпочитая рыцарский зал в королевском дворце. То, что серьезные люди сами платят за свое пиво, молодые рыцари понимают не сразу после обретения золоченых шпор.
   На этом рыцаре шпоры были еще обычные, железные. Но как он старательно ими звякал при каждом шаге! Да и в прочем прифрантился, как перед свадьбой: пурпурный плед поверх алой рубахи, необьятной ширины шаровары заправлены в короткие кавалерийские сапоги телячьей кожи. Рыцарь недоуменно осмотрел переполненный зал. Яблоку упасть было негде, однако прославленное уже кресло у огня пустовало... В преддверии ярмарки достойные жители славного Кер-Мирддина спешили насладиться последними спокойными днями перед торговой страдой. Для большинства горожан вот-вот должны были наступить те самые дни, которые год кормят.
   Рыцарь пробренчал к хозяйской стойке, где, к удивлению, не обнаружил легендарного Дэффида. За стойкой вместо могучего ветерана обнаружилось стриженое рыжее недоразумение, едва за ней заметное. И то спасали волосы цвета тлеющих углей.
   - Ты дочь Дэффида?
   Девочка за стойкой согласно тряхнула отгоревшим пожаром. Светлые, как перо цапли, глаза, точки зрачков. Огромные, как крылья. Помаргивание - взмах. Казалось, на лице и нет ничего, кроме этих глаз. Дети так не смотрят!
   - Я дочь Дэффида, - напомнила рыжая, - а ты носишь королевский цвет. Ты родственник Гулидиена?
   В зале обидно заржали заслуженные любители пива. Но что возьмёшь с городских? Очарование рыжей подтаяло.
   - Мне нужна твоя новая сестра, - сообщил рыцарь с важным видом, - и нужна по делу. А к рыцарям положено обращаться "сэр".
   - Которая сестра тебе нужна, сэр? - девочка - или всё-таки девушка - доказывала рыцарю, что рыжие ещё глупее блондинок.
   - Разумеется, Немайн, сидха-воительница.
   - Аааа, - протянула рыжая и хитро прищурилась, - зал затих в предвкушении, - так нет у меня такой сестры. Сэр.
   Последнее слово она нарочито отделила. В зале, приподняв с кружек островерхие крышки, довольно отхлебывали. Не так заметно, как оттопыренные кверху большие пальцы, но Немайн уже научилась читать публику ветеранского клуба. А убивать парня на поединке, дав явный знак удовольствия насмешкой, никто не желал. Эко чудо - восторженная собственной значительностью благородная деревенщина - половина ветеранов такими и начинала, и улыбалась не зло, а ностальгически. Пройдет месяц-другой, парень пообтешется в городе, переймёт за правильными людьми повадку и манеру - и добро пожаловать в клуб. Умение и мужество уже показал. Впрочем, сэр рыцарь не замечал творящегося вокруг.
   - Ты не дочь Дэффида? - переспросил он.
   - Дочь, сэр! - отрапортовала рыжая. Еще и каблуками щелкнула, чем показала, что на ней тоже сапоги, - и, кстати, извольте при обращении ко мне использовать титулование "леди". Сэр.
   Цирк этот тянулся уже дня три. Родня полагала, что Немайн так сердится на судьбу. Сама себе напророчила - не минула её доля Бранвен. Храпунья - и изумительная повариха, три года, как сменившая мать в шефстве над кухней, Гвен ухитрилась простудиться. Июльская жара в сочетании с вишневой водичкой с ледника привели к закономерной ангине, Глэдис превратилась в сиделку, а Кейр еще за неделю до того успел отпроситься в помощь своему клану, и жену прихватил. Нанять работников перед ярмаркой - ненаучная фантастика. Своих разодолжили. Одна Эйра со всей работой управиться не могла, Эйлет, как выяснилось, нельзя было на лучный выстрел подпускать к готовке... Бегать с тарелками могла и Сиан, за шеф-повара решил поработать сам Дэффид, не посмевший бросить кухонную команду без присмотра члена семьи - так что Немайн досталась стойка. Наливать пиво - работа нехитрая, до барменских трюков позднейших времен было ещё далеко, так что однорукая сидха вполне справлялась с работой.
   На деле - Клирик восстанавливал вкус к жизни, развлекался, а заодно упрачивал свой статус в качестве дочери Дэффида. Который отнюдь не легко решился на такую наглость. Еще в первый же день, явившись просвещать сидху в клановых делах, хозяин заезжего дома выгнал из её комнаты запозднившихся посетителей, плотно притворил дверь и тяжело осел на стул всей тушей. Как стул выдержал - непонятно. Впрочем, его наверняка делали в расчёте на дурное настроение хозяина.
   - Я мог тебя вытащить и без удочерения, - признался он, - Воззвал бы к законам гостеприимства - никто б и не пикнул, а король меньше всех - всё-таки он ирландец, для них это свято. Но - ты ведь не шутила, когда говорила, что не чужая в этом доме? По-другому у нас в клан не входят. Сердишься на меня?
   По правде-то говоря - Клирик сердился. Исключительно за таскание за ухо. Понимал - Дэффид должен был чётко зафиксировать ситуацию. Даже подыграл. Но всё равно зло брало. Ещё и оттого, что прямо назвать причину недовольства после этого самого подыгрыша получалось неловко. А врать не хотелось. Клирик вообще придерживался мнения, что честность - лучшая политика. Потому приходилось молчать и искать нужные слова для нужной правды. И наблюдать, как Дэффид на глазах мрачнеет.
   - Опасаюсь, - наконец сказала Немайн, - что ко мне действительно начнут относиться как к младшей, причём вечно младшей. Через годик Сиан меня перерастёт. И что тогда? Смею напомнить, что я взрослая воительница с тяжёлым характером. Родня из меня ещё та. С другой стороны, раз я решила жить жизнью человека, а преосвященный Теодор убедил меня, что это должна быть жизнь мирянки... Я попробую прижиться в твоей семье, Дэффид. Но постарайся не вынуждать меня к напоминанию, кто я. Иначе, боюсь, всё прахом пойдёт.
   Дэффид только кивнул. Поднялся, подошёл к двери. И, уже распахнув её, громко сказал:
   - На сегодня, пожалуй, хватит. А завтра мы вернёмся к взаимоотношениям нашего клана с другими кланами королевства. Спокойной ночи, дочь. И не беспокойся о пустяках.
   Возможно, именно припомнив эту беседу, в горячие дни перед ярмаркой Дэффид и предложил сидхе занять хозяйское место за стойкой. Самое почётное из тех что были - и самое полезное для неё. Где лучше узнаешь людей, чем в боевом строю или под хмельком?
   Беседа, советы и создание настроения всегда были главной обязанностью стоящего за стойкой представителя фамилии. Для налития пива обычным посетителям, в конце концов, существовали наёмные работники. Ещё, по собственному почину, Немайн повышала человекообразность - тренировалась прижимать уши. Со злости-то получалось само собой. А просто так - приходилось постоянно себе напоминать, что они должны быть прижаты. Иначе немедленно восставали, разрушая всякое подобие прически.
   Когда вошел "сэр рыцарь", Немайн праздновала очередную недолгую победу над ушами. Но именно теперь, в разгар веселья, они пробились через короткие пряди, и поднялись над головой, как рванувшиеся в атаку воины засадного полка.
   - Дочь моего отца, но не моя сестра - кто это? - риторически вопросила Немайн.
   Сэр начал извиняться. Мол, не сумел узнать по описаниям. Еще бы. По описаниям получалась амазонка с огромной дубиной и ударом, что троих на милю сносит. Способная вести поединок три дня и три ночи, как герои легенд. А тут стояла обычная девчушка. С виду очень хилая. Ну и - не ожидал рыцарь найти воительницу за стойкой заезжего дома. Не женское занятие, и не воинское.
   - К делу, - потребовала сидха.
   Красный как рак рыцарь перешел к делу - и она чуть не повисла у него на шее.
   Сэр рыцарь очень боялся козней фэйри! Поговорил с сэром Кэррадоком, который очень хвастался охранной грамотой от Немайн. И вот - предложил целый золотой за защиту от нелюдей. Который и выложил на стойку. Монета была Немайн незнакома. Взятая на норманнском снаккаре, брошенном на берегу невдалеке от города. Добычу король пожаловал рыцарям по поводу славной победы над норманнами - и был, конечно, целиком прав.
   - Нельзя золотом, - сообщила Немайн, - золото металл нечистый... Да у меня и сдачи с золотого нет. Давай серебро! Я ведь не жадная. Так надо.
   Серебра у рыцаря не нашлось. А искать по всему городу мену - не было времени. Чего Клирик и добивался - возник дефицит. Оставалось пообещать что-нибудь придумать. Изобразить мышление, подперев лоб кулачком. И, наконец, когда надежда начала оставлять вояку - сказать, что решение, кажется, есть.
   Рыцарь воспрял на глазах, когда Немайн очнулась от размышлений и взяла новенький, нескоблёный лист пергамента. Разрезала на восемь небольших кусочков. Отцепила с пояса чернильницу. И тонкие руки начали выводить на каждом по очереди: "Настоящим обязуюсь вернуть подателю сего долг в размере одной пятидесятой части серебряной марки, серебряной же монетой весом как солид, либо золотой, весом в восьмую долю солида, в городе Кер-Мирддине, не ранее июля и не позднее августа лета от основания Города тысяча четырехсотого. В случае предъявления сего векселя к погашению позднее указанного срока, вексель будет погашен за вычетом платы за хранение предназначенной к погашению суммы в размере трёхсотой части серебряной марки в год. В чем и подписываюсь. Немайн Шайло верх Дэффид Вилис-Кэдман." Восемь раз вот так, девятой же стала охранная грамота. Ни одной кляксы или помарки! А ведь учиться владеть гусиным перышком пришлось совсем недавно. Что значит - месяц делопроизводства.
   - Вот, - гордо сказала сидха, втянув высунутый от усердия язык, - теперь я разменяю солид на восемь милиарисиев. Одну бумагу оставляю себе. Получится, что одну серебрушку ты мне уплатил. А вот тебе и охранная грамота. Если фэйри будут пугать лошадей, или еще какие-нибудь злые шутки шутить, расскажешь, разберусь. Если будет ущерб - стребую виру. Учти - против сил Ада и злых людей бумага не поможет. Охранная грамота действует год, как написано. Через год, если ты не насолишь народу холмов, продлю. Стой-ка... Заверю.
   Достала нож, примерилась к левому большому пальцу.
   - Нет, - буркнула по нос, - внушительно, конечно - но перед церковным судом - не стоит. Знаем, кто любит подписи кровью.
   И взялась за чернильницу. Невыливашка сопротивлялась отчаянно - но от квалифицированного вандала защиты не изобрели и в двадцать первом веке. Заквыристое движение руки - и на оставшейся чистой части листа расплылась здоровенная клякса. Сидха вдавила в неё правый указательный палец. Для верности поставила отпечаток рядом. Проштемпелевала и векселя.
   - Готово, - сообщила. И правда - отпечаток пальца не подделаешь. По крайней мере, трудно.
   Рыцарь рассматривал бумагу.
   - До ярмарки я не вернусь, - заметил он, - а обязательно платить за хранение?
   - Иначе грешно, - объяснила сидха. Сложила ручки замочком, чуть сжала плечики, подбородок вздернут вверх, глаза - сама чистота, - иначе получается рост. В евангелии от Луки сказано - давать в долг и ждать от этого прибыль - грех. А если не заплатить за хранение, так оно и выйдет. Получится, что ты взял процент в размере платы за хранение.
   Когда недоумевающий, но довольный - получил, чего хотел, и со сдачей - сэр ушел, Немайн ловко подбросила монету, поймала. Сунула в кошель.
   - А почему не в кассу? - поинтересовался Лорн ап Данхэм.
   - По другой статье проходит. Это заемные средства.
   - Я верно понял, что он дал тебе в долг, и он же заплатит за хранение?
   - Именно, - сидха просто лучилась.
   - И ты считаешь это честным?
   - Безусловно.
   - Но сама ты на таких условиях в долг не дашь?
   - А почему нет? Вполне богоугодное дело! Тебе сколько?
   - Милиарисий, скажем.
   - Подожди, я схожу за топором, разрубим солид. Или...
   Клирик отрезал еще один кусочек пергамента.
   - Надо будет брать еще за пергамент и за услуги писца, - сообщил доверительно, - но для тебя, Лорн, всё это в счет закуски к пиву...
   И выдал точно такую же расписку, как и рыцарю. Только без подписи. И кредитором значился кузнец.
   - Подписывай, - пальцы Немайн уже извлекли из кошеля серебряную монету, - Эту мне сэр Кэррадок принес. Забыла совсем.
   - И какая тебе в этом выгода? - Лорн сгреб монету.
   - Выгоды никакой, зато удобство несомненное. В городе тебя знают, расписку в оплату примут охотно. А на ярмарку приедет всякий сброд, начнут шарить по кошелям. Серебро - их привычная добыча. А бумага - нет. Так что до августа я её скину с рук безо всякого убытка. И ворам никакой поживы. А серебро тебе нужно для торга с иноземцами?
   - Нет. Захотел проверить, как работает твоя идея.
   - А просто: ты ждёшь, пока распиской тебе заплатят за работу. Тогда монета твоя. Если нет, и потребуют монету - то после ярмарки ты берёшь себе плату за хранение. В это твоя выгода: у тебя ценность, которая не горит, за хранение которой - а это работа - ты получаешь честную плату. А мне на иголки и расписка сойдет. Твоя. Зато меня не обокрадут, да и весит бумага меньше. В этом моя выгода...
 
   Перед ярмаркой "клуб" опустел. Кто махал топором на строительстве торговых рядов, кто ушел в патрули, чтобы оградить от лихих людей спускающиеся в долину грузы своих кланов.
   Из купцов раньше всех прибыли византийцы. Ясная погода и попутный ветер на всем протяжении долгого по меркам неспокойного времени переселения народов пути - и вот гордый дромон с шиком, характерным для старых морских наций, с хода ткнулся бортом в речной причал, встав на место с точностью до сантиметра.
   Немайн за стойкой трактира этого не видела, и видеть не могла: некогда ей было смотреть в высокие узкие окна. На ней висела главная обязанность Дэффида - следить, чтобы в заведении было не слишком тоскливо, но и не слишком весело. Впрочем, сейчас вся торговля шла на вынос. С абсолютной памятью сидха уже знала половину города. Прекрасную. Женщинам в эти дни готовить было некогда, так что "Голова" и полдюжины заведений попроще, большая часть которых была открыта специально перед торгами, отдувались за всех. В одном из них изображали присутствие семьи Кейр, Тулла и Эйра, другое взяли под крылышко Глэдис и Эйлет. А Немайн оставалось поприветствовать клиенток по имени, да пожелать всего хорошего, да черкнуть, кто, чего и сколько заказал. Для сложных случаев поблизости имелся Дэффид, для лёгких - Сиан.
   К приезду иноземцев Клирик решил озаботиться сокрытием нечеловеческих черт. И после нескольких неудачных опытов научился привязывать уши к голове спрятанным в волосах шнурком. Ощущение получалось - как в неиграющих наушниках. А припомнив знакомство с врачом, добавил к этому шарф на шею и перчатки. Так что, когда "Голову грифона" почтили вниманием византийцы, отличить Немайн от человека можно было, лишь зная, какие и где искать различия.
   Восточных римлян было трое. Остальные направились к заведениям попроще (филиалам, открытым специально ради ярмарки) или остались на корабле. В "Голову Грифона" завернули солидный господин с обильной сединой в черных волосах с курчавинкой, в жестких, футляровидных одеждах, вероятно, купец, его молодой товарищ, одетый точно так же, и военный, в расшитой золотом синей рубахе навыпуск, синих же шароварах и сапогах с высокими голенищами, в коротком алом плаще, сколотом на плече массивной фибулой - явный офицер с дромона. Кавалерийский наряд на офицере, служащем на галере, был нормальным явлением во все эпохи весельных флотов. Купец громко объяснял своим попутчикам по-гречески, что, ходя в Британию не первый год, опытным путем установил: нигде лучше не позаботятся об усталых путниках, чем в "Голове Грифона", где всегда ждут довольно приличная, особенно после корабельной, кухня, достойная императора постель, и деловые собеседники. Двое других внимали.
   - Латынь они понимают неплохо, - рассказывал купец, облокотясь на отшлифованный тысячами рукавов дуб, - так что совсем варварами камбрийцев назвать нельзя. Но о греческом речи не идет, философов тут отродясь не водилось, и не каждый священник умеет читать. Вернее всего это можно сравнить с обычной имперской глубинкой! Но сразу предостерегаю: обычная имперская провинция пала бы перед варварами, как только оттуда вывели бы армии. Эти - стоят, и стоят уже больше двух столетий. И, между прочим, считают римлянами именно себя!
   - Лично я намерен попросту отоспаться, - зевнул товарищ купца, - морские путешествия и сон для меня вещи несовместные. Полагаю, здешние полуварвары не сочтут мою манеру валяться до полудня слишком изнеженной? А, Валентин?
   - А я к морю привык, - откликнулся офицер, - так что мне нужен отдых иного рода, поактивнее. В конце концов, постель достойную императора, можно использовать с большим толком, нежели просто сопя в подушку! Надеюсь, эту услугу заведение тоже оказывает? Мне, например, нравится рыженькая за стойкой! Как ты думаете, она согласится?
   Молодой и сонный обозначил пожатие плеч. Пожилой поспешно откликнулся.
   - Разумеется, нет! Скажу больше, если ты сделаешь ей грязное предложение, тебя ожидают крупные неприятности с хозяином заведения. Который убил больше людей, чем состоит у нас в экипаже. Деньги и учёт он чужому человеку не доверит, так что девочка из его клана. Удивительно, что не одна из дочерей, - купец перешел на вульгарную латынь, - Не подскажешь ли, дитя моё, где мой добрый друг Дэффид ап Ллиувеллин? Не случилось ли с ним чего? Десять лет я заставал его на месте, где стоишь ты.
   И чуть рот не раскрыл, когда ответ прозвучал не на вульгарной латыни крестьян и моряков, а на классическом языке сенаторов, епископов и юристов. Да ещё без булькающего валлийского акцента.
   - Мой отец немного занят, но если уважаемый гость назовет своё имя, то я пошлю за ним. Дэффид ап Ллиувеллин всегда рад встрече с друзьями! В том же, что касается услуг, можешь полностью рассчитывать на меня. И если у тебя или кого-то из твоих спутников выдастся свободный час, я охотно узнаю новости из Империи. Которые нас минуют. Увы, мы зажаты между варварами-саксами, варварами-франками, варварами-готами. Недавно приплывали и такие, каких мы пока не встречали - их корабль стоит вблизи от вашего, и, верно, будет выставлен на продажу. Королевская кавалерия показала себя великолепно! Тьма не опустится на наш край. Но новостей из империи мы не слышим по году.
   - Перемен немало, - вздохнул купец, - быстро и не перескажешь. Зовут меня Михаилом Сикамбом. Если мой друг занят важным делом, можешь его не отвлекать, пусть придет, когда освободится. И скажи - откуда у него за год взялась ещё одна взрослая дочь?
   - Я приёмыш, - улыбнулась рыжая, - И вернемся к услугам... Я вижу, одного из ваших спутников больше волнует постель?
   - Именно, - влез "кавалерист".
   Немайн его не заметила.
   - Какие вам нужны помещения? Троих благородных людей я вижу, но сколько у вас слуг?
   Купец спокойно всё описал, и уронил на стойку три золотых монеты.
   - Этого слишком много! А у меня нет серебра и долей! Возможно, ты возьмешь расписку Дэффида на двадцать пятую долю серебряной марки?
   Руки Немайн вертели монету, притворяясь, что оценивают вес и мягкость металла. Лицо царя анфас, греческие буквы... Ираклий. Про такого императора Клирик ничего не знал. По правде, по именам он помнил только Юстиниана, который правил полтораста лет назад, да Никифора Фоку, которому воевать со Святославом триста лет тому вперед.
   Доска стукнула. На месте исчезнувшего в кассе золотого оказалась серебряная монета.
   - Что тебе угодно, достойный?
   - Не покажешь ли комнату уставшему путнику, красавица?
   Если б не подслушанный разговор на греческом, Клирик вполне бы мог поверить, что господин офицер и правда желает удостовериться в просторности комнат, чистоте постельного белья и отсутствии клопов с тараканами. Поставил б Эйлет на минутку за себя. А потом был бы межнациональный конфликт... Или всё-таки монета оказалась бы достаточным намёком?
   - Прошу прощения, господин Сикамб. Я взяла с вас лишку. Я ошиблась, предположив, что имею дело с тремя благородными людьми... Скажите мне, как давно на флот Империи берут дураков, которые путают честных девиц с непотребными девками? Или, может быть, сопровождающий вас молодой человек только что выслужился из гребцов, и ещё не приобрел навыков обхождения в приличном обществе?
   - Это себя ты считаешь приличным обществом? - удивился офицер, - Приемная дочь трактирщика! Хм. Не хочешь - не надо, а язвить-то зачем?
   - Да за вышибалу работать неохота, а он занят: на ярмарочных рядах топором машет, - язык Немайн резко изменился, пропала половина окончаний, да и слова переменились на грубые и приземленные, теперь это была именно вульгарная латынь, - вот и мелю языком, проверяю - ты дурной или наглый. Обломать тебя надо или поучить.