Кузнецов Владислав. Кембрийский период - 1 часть

Владислав Кузнецов
 
Кембрийский период - 1 часть

1. Внезапная вводная. Год 1399 от основания Города. Начало июня.

   - Эй, парень! Не торопись. Целее будешь.
   Кейр смерил свинопаса сердитым взглядом. Себя он просто "Эй-парнем" не считал. Благородный воин, пусть и не в летах пока. И никак иначе. Да и бесконечный моросящий дождь настроения не поднимал. Но лошадей придержал. Мало ли какая напасть приключилась в славном городе Кер-Мирддине или на сбегающей к нему с северных холмов дороге? Лучше знать.
   - Чего стряслось-то?
   - Ничего особого. Для меня. Я как пас свиней, так и буду. А ты, если так вот будешь лошадок нахлёстывать, повстречаешь соседку славную, только всего. Вернее, догонишь.
   Кейр ещё не видел никого из фэйри вблизи. Только домового, ночью и мельком - да только кто ж домового не видел? А тут наклёвывалась целая история. Вещь интересная и самоценная. Стоило порасспросить. Опять же в город не просто хотелось - нужно было успеть дотемна заскочить к городскому приятелю, чтоб явиться перед старым другом отца, Дэффидом ап Ллиувеллином и его дочерьми не мокрой курицей, а благородным человеком.
   Но фэйри водились разные. В том числе злые, с которыми лучше не связываться.
   - А какая она? - начал Кейр расспрос.
   - Особо не смотрел. С ними так - меньше любопытства, целее шкура. Увидел уши, понял - не человек. Отворотился да сделал вид, что очень меня волнует, не передрались ли свиньи за корешки.
   - А я слышал, что злом на добро волшебный народ не платит.
   - Можешь проверить, - буркнул свинопас, - я тебя предупредил.
   И паскудно ухмыльнулся. Другому вольному человеку Кейр бы не забыл попенять на хамство, но заедаться со свинопасом - зря пачкаться в навозе. В другое время Кейр и предупреждению бы внял. Поскольку был молодым человеком серьёзным и рассудительным. Но любовь заставляет благородного воина, не бежать от приключений, а искать их. Иначе чем завоёвывать сердце прекрасной девы? А Тулла верх Дэффид - вполне прекрасна.
   И всё-таки на глупые подвиги не тянуло. Тем более, попавшийся навстречу пропойца - лошадь тащила телегу, которую даже условно нельзя было назвать колесницей, по хорошо известному ей пути, икнув пару раз, поделился ценным наблюдением:
   - Рыжая, а лицом вроде как синяя, да мелкая. Ей-ей банши. Короля-то как жалко!
   - А короля почему?
   - К простым людям такие не ходят. И даже к благородным. Разве только чума начнётся...
   Кейр торопливо перекрестился.
   Чума в Уэльсе уже была. Полтораста лет назад. С тех пор Кер-Мирддин так и не восстановил былого населения. Хотя валлийцы честно плодились и размножались, как заповедано. В холмах было получше.
   - В общем, кто-нибудь важный непременно помрёт, - подвёл итог пьяный, - вот я и выпил - за упокой.
   - До того, как увидел банши, - улыбнулся Кейр.
   - Ну, это ты умный, - подмигнул пьяный, - Но ты ведь не скажешь моей супружнице?
   Молодой воин кивнул. Гнать вперёд сразу расхотелось. Но - решать окончательно стоило, только после третьей встречи. Раз уж довелось попасть в сказку, то и действовать следовало по-сказочному. А в сказках главное число - три. И Кейр продолжал путь вперёд. На сей раз - медленно, чтобы не догнать до срока волшебную путешественницу.
   А потому, едва завидев рысящую навстречу верховую парочку, приветно замахал рукой. А уж когда парочка превратилась в знакомую девчонку с придорожной фермы да её жениха, понял - сейчас всё толком и вызнает. А ещё испытал короткий укол зависти - вот счастливец, укатывает свою, сколько хочет. Сейчас, наверняка, провожает к родителям. Ему бы со своей милой так. Увы, если сама Тулла отвечает на чувство взаимностью, то её родители...
   - Доброго дня, господа! - Кейр степенно и точно в меру наклонил голову, - Не встречали ли вы на ждущем меня пути чего необычного?
   - Кейр, дружище, привет! Брось притворяться стариканом, тебе не идёт!
   Ну, у этого дружище - все, кто не кровный враг. А вот девушка сразу перешла к делу.
   - Ты о доброй соседке? Встречали, пожелали доброго дня. Она нам тоже! Странная она. И симпатичная. И ушки как у хорька! Торчат из головы, вокруг волосы топорщатся. Смешно так. Миленько. Очень хочется пощупать. Погладить. А вот глаза сердитые. Но как-то понарошку сердитые.
   - Точно, - поддержал жених, - сердится на кого-то. Хорошо, что не на нас!
   Высказал своё, и уступил слово любимой.
   - Одёжка у неё добротная, но очень уж скромная. Где это видано - вся в коричневом! Из-под подола, правда, серенькое проглядывает, да и пониже что-то есть. Порядочная барышня на богомолье, да и только. Если на голову не смотреть. Волосы все обрезаны коротко-коротко. Словно овдовела она, или ещё что... Идёт пешком, мешок за спину закинула. А одёжка ей эта непривычна, и мешок за плечами, и провалиться мне на месте, если не носила она белое с золотом!
   Кейр отропел. Белое с золотом носили разве тилвит тег. Высокие, золотоволосые. И ещё... Да быть такого не может!
   - Синяя же говорят, рыжая, маленькая... Гоблин почти.
   - Сам ты гоблин, - девушка почему-то обиделась, - Говорю - настолько белая, что кажется синеватой. Волосы красные. Рыжие и красные - разницу видишь? И брови красные, и ресницы. А рост... Какой рост у добрых соседей, знают только они сами. Что ещё... Руки слегка в земле перепачканы. Отмыла, но под ногтями осталось.
   Что ж. Так ничего и не прояснилось. Оставалось - узнать всё самому. И подстегнуть коней, чтоб не упустить свою легенду. Какой-то она будет?
   Издали - как раз был участок прямой да ровный - сразу увидел - тёмная до черноты ряса, над ней лохматая голова. Из-под мелькают сапоги. Всаднические, судя по подошве, но без шпор. Смотрит под ноги. Внимательно так, словно кошель с золотыми обронила. Кейр поравнялся. А что сказать - не знал. Разве уши рассматривал. Уши были, действительно, большие и треугольные. И да, как у хорька. Вот только торчали не вверх, а в стороны. И их действительно хотелось потрогать! Кейр решился.
   - Куда путь держишь, добрая соседка?
   Волшебное существо остановилось. Руки опустили мешок на землю. Голова вскинулась вверх, показав длинную белую шею. Глаза - серые, без белков, сжатые в точки зрачки... Фэйри. Точно фэйри! Только... которая?
   - В город.
   - Ааа, - Кейр постарался протянуть это солидно и многозначительно. И замолчал. Фэйри немного подождала, потопталась. Отвернулась, подхватила с дороги украсившуюся несколькими мокрыми песчинками ношу, и зашагала вперёд. Кейр, чтобы не отстать, пустил лошадей медленным шагом. Просто ехать рядом и молчать было неудобно. Но о чём можно говорить неизвестно с кем?
   - Славная леди, ты не обидишься, если я спрошу, ты из которых?
   Ведь и правда, могла оказаться баньши. Ответ же чуть рот открытым не оставил.
   - Я сидха. Из тех, которые для ирландцев "дини ши", для скоттов - "Благий Двор", а для вас - народ холмов. Ростом вот только не вышла.
   Сидхи - те, кого раньше считали богами. Не всех, а старших да сильнейших. Но они же в легендах прекрасны! А эта... а эта умильна. Как бывает птичка, белка, щенок. Или какое другое животное - красивое. Даже женственное. Которое не грех подвезти, чтобы лапки не стирало. И которое очень хочется погладить. Не как девушку, как зверёныша. И за уши потрепать.
   - Ты больше похожа на тилвит тег.
   - Детей не ворую, - уверила фэйри, - да и волосы у меня не золотые.
   Зачем-то поправила ворот, при этом невзначай вытащила наружу серебряный крестик. А это решало почти всё. Серебра не боится. Крест приняла. А значит, кем бы ни была до того, ныне - в правах человека. Молоденькой девушки. Причём, верней всего - без роду-племени. Да она же боится! Оттого и ворот дёргает. А кого боится-то? Кейра что ли? Или - всего? Кто знает, как меняется мир для подобного существа, когда оно принимает Бога? Зато стало ясно, как себя вести. Лучше всего - как с малознакомой соседкой. Доброй соседкой - в прямом значении этих слов.
   - Это верно, - Кейр показал, что всё понял верно, - Волосы у тебя, скорее, медные. Так может, тебя подвезти?
   - А что попросишь за провоз?
   То ли играет, то ли и правда боится, что парень начнёт жениховские подвиги считать, а то ещё сочтёт за безродную, у которой одна расплата за все мужские услуги.
   - А как же, попрошу. Разговор - от скуки. Ну и от права трепать, что леди из народа холмов до Кер-Мирддина подвозил, не откажусь.
   Кейр изо всех сил старался выглядеть безопасным. Обычным фермерским сынком, подвозящим худородную соседку. Получалось хорошо - потому, что таким он и был - и таким его видела сидха. Увальнем с доброй хитринкой в глазах.
   - Годится, - пытаясь подражать степенному говору, безымянная пока девица забросила на телегу мешок и взгромоздилась сама. Бочком, как на обычную телегу. А что поделать - четырёхколёсная колесница по сути телега и есть, и используется для того же, - вот про сидхов и побеседуем, ежели не возразишь. Что у вас, наверху, о нас знают?
   Толком старых легенд Кейр и не помнил. А наврать - боязно, сидхи ложь чуют, хоть и не всегда, но очень часто. А вот обижаются всегда страшно. Вывалил, что знал.
   - А ничего. Только сказки мелют. Может, не все врут. Так не проверишь. У нас-то в роду вашего корня нет. И под холмы никто не хаживал. А вот что людей в былые времена для вас резали, это слыхал. Чтобы урожай был, да за исцеление короля, ну и всяко ещё. А ты-то чего наверх вылезла? Да ещё и с крестом.
   Хорошая идея - пусть сидха говорит. Тем более, что они-то вообще неправду говорить не могут. Только умалчивать, да ходить вокруг и около.
   - Неохота быть мелкой нечистью, - заявила ушастая попутчица, - Да и крупной тоже, хотя крупная из меня при всём желании не получится. Ни размера, ни способностей. А крест многие сидхи приняли. Король Артур, например. А ведь хороший был король?
   - Саксов бил, значит, хороший. А он точно из ваших?
   - А кто еще будет спать столетиями? Да еще под землей?
   Резонно. Кейр долго не отвечал, обдумывая известие о любимом герое. Слухи, вообще-то ходили... Потом уронил:
   - Выходить ему пора. Совсем нас забили саксы. Он же обещал вернуться, если будет с Британией беда. А беда уже давно. Можно и так сказать, что Британии-то уж и совсем нет. Вот это-то как получается?
   - А так и получается. Он же ранен был. Много раз, и очень тяжело. Не залечил, выходит, ран. Кстати, в холмах время другое. Там - день, тут - столетие. А иногда и наоборот.
   Дальше ехали молча. Внутри непривычной к серьёзному размышлению головушки Кейра ходили бугристые мысли, перекатывались желваками. Да и сидха погрустнела. Кейр догадался: что-то знает. Не хочет говорить. Нескоро выйдет, наверное, король.
   - Надо, значит продержаться, - сказал Кейр бодро, - пока не проснется. Сколько надо, столько и стоять. Верно говорю?
   Сидха неуверенно кивнула.
   - Ну и ладно. Глядишь, и сдюжим. Короли у нас бравые. А пока я тебе, сестрица, наши байки про сидхов перескажу. Ты посмеешься, вот мне оплата и выйдет...
   Лучшего слушателя для замшелых побасенок Кейр не видывал. Сидха то смеялась, то хмурилась, когда вместо богов, высоких сидхов, а на худой конец, королей и рыцарей, в сказаниях начинали появляться фэйри, пусть и именуемые "добрыми соседями" да "волшебным народом". И шевелила ушами. Особенно - на женских именах. Подруг припоминала?
   Когда после очередного поворота из-за деревьев выглянул город, брови у сидхи подскочили на два пальца вверх. Чуть не до середины лба.
   - Что это?
   - Кер-Мирддин.
   - Я не про то. Город, предместье... Рядом что? Большое, круглое, трёхэтажное...
   До Кейра дошло. Сидху поразил старый римский амфитеатр. Да, некогда в римской крепости Маридунум стоял большой гарнизон. А огромное сооружение служило для тренировок и зрелищ. Собственно, с тех пор ничего не изменилось - Кер-Мирддин самый большой город на юге Камбрии, и гарнизон у него немаленький. Да и король с гвардией постоянно наезжает. Вот только воин теперь означает - всадник, а зрелище - колесничные гонки или турнир. А потому сооружение незаметно переименовалось в ипподром.
   Сидха громко восторгалась обветшалым сооружением. С Колизеем сравнивала. Что такое Колизей, Кейр знал. Что он разрушен - нет. Впрочем, Рим варвары жгли несколько раз - почему и местному ипподрому не пострадать?
   А перед самым предместьем соскочила с колесницы. Поблагодарила за беседу, даже поклонилась чуть. И наказала, если что, искать сидху Немайн. От такого имени Кейр омертвел. Одно дело - сидха, чародейка из холмов. Даже мелкая богиня чего-нибудь. Но - великая воительница, пугающая насмерть за раз сотню воинов, покровительница речных вод и плодовых деревьев? Сидха заметила, поспешила уточнить.
   - Не ТА САМАЯ.
   Так он и поверил! Цвет лица - как у озёрной девы, красные волосы... Кто ж это ещё может быть? Конечно, то, что она не ТА САМАЯ - правда. Сидхи вообще не в состоянии говорить неправду. Но такие слова могут означать как другую сидху с тем же именем, так и эту же - здорово переменившуюся характером. Или - принявшую святое крещение. Про святую Бригиту тоже часто говорят - не та самая. А толку?
   Сидха между тем ушами недовольно дёрнула, вскинула мешок на плечо. И направилась по своим непостижимым делам. Кейр вздохнул - и занялся своими. В любом случае, у него теперь есть история! Да не такая, которую не грех разок рассказать у огонька, а которую внуки да правнуки выклянчивать будут, да по три раза на вечер. Зная наизусть. Всегда есть разница - говорит рассказчик "один мой знакомый видал сидху из старших", или - "везу это я саму Немайн в Кер-Мирддин".
   Город встретил сидху настороженно. Тем более, что и вела она себя странно - сперва спрашивала кузницу, а потом туда не шла, всякий раз проходя мимо или сворачивая не туда. И совсем не замечала скапливающегося позади хвоста из любопытствующих. Что ей нужна кузница, никого не удивляло - кузнецы всегда были близки делам потусторонним. Да и вообще, изо всех ремесленников - самые важные, и самые загадочные. Кое-кто поспешил за лучшим мастером. Чтоб знал.
   Лучшим же был Лорн ап Данхэм. Нашёлся мастер, по дневному времени, в кузне. Сперва не желал отрываться от работы.
   - Ей нужно - пусть сама и приходит, - сказал обеспокоенным соседям, - Ну, фэйри. Ну, кузнец нужен. Эка невидаль. Может, в холме железо закончилось. Может, заказать чего решила. У меня, поди, работа получше холмовой.
   Загнул слегка, с кем не бывает.
   - Она на банши похожа, - сообщили ему, - так что как бы чего не вышло...
   Тут - не выдержал. Сделал вид, что на уговоры поддался, не торопясь, доделал садовый нож, погасил горн, вышел на улицу. Вразвалку двинулся на площадь. Что между церковью и домом короля. К ней сходились главные улицы, и миновать её в своих метаниях фэйри никак не могла. И что же? Даже ждать не пришлось.
   С первого взгляда Лорну показалось - верно, банши. Из-за тёмно-красной шевелюры и дурного цвета лица. А ещё потому, что напротив этой пигалицы возвышалась тучная фигура брата Марка. Заезжий бенедиктинец, уговаривавший короля принять католическую миссию - и вполне в этом преуспевший, двоих собратьев своих отослал с радостной вестью в Рим. А теперь скучал, и лечил скуку пивом вместе с королевскими рыцарями да за королевский счёт. Благо, в трактире с него потребовали бы плату.
   Лорн успел отметить - расстановка сил для поединка добра со злом - как в былине. Вот только расстановку сторон можно толковать всяко. Фэйри приближается с севера, классической стороны зла. Но при этом за спиной у неё каменная церковь, и из-за плеча искрится яркими красками полыхающего в закатном солнце витража решительный лик архангела Михаила. Монах стоит на юге, стороне добра - перед рыцарским залом королевского дома, откуда только вышел. Одна рука оглаживает чётки, другая задумчиво похлопывает по наполненному чреву. Фэйри, которая неторопливо шагает прямо к нему, пока не видит. Или не понимает, кто это?
   А сразу и не поймёшь. Лицо банши, ряса монашки, из-под которой на каждом шаге выныривают кавалерийские сапоги. Без шпор. На плече - запылённый в дальней дороге мешок. Идёт тяжело, устало - и в то же время привычно и размеренно. Остановилась. Начала было что-то говорить. Монах переменился в лице, превратившись в вытащенную на берег рыбу. Уши заметил! Расплывшаяся физиономия стремительно приобрела свекольный оттенок, рот тяжело хватает воздух.
   Когда воздух начал покидать могучие легкие, мир накрыл мощный глас:
   - Изыди! Дщерь Сатаны, блудница вавилонская...
   Говорил он на грязной латыни, хуже вульгарной, которую именовали лингва-франка. И которую понимали в любом торговом городе, тем более приморском да столичном. Вокруг стремительно собиралась толпа, но люди опасливо теснились по сторонам - на линии противостояния оказаться никто не хотел. А что фэйри, в первые секунды аж пригнувшаяся, нанесёт ответный удар - никто не сомневался. Лорн внутренне сжался, ожидая пронизывающего вопля. Вот она выпрямилась. Прижала уши - точно сердитая речная собака. Сощурилась на закатное алое Солнце.
   И сквозь медвежий, неостановимый и незаглушаемый рёв примитивной формулы изгнания нечисти, наверняка сочиняемой на ходу, вдруг прорезался, как рогатина сквозь звериную шкуру, тоненький и острый голосок сидхи. Слова были величественны и непонятны. Классической латыни Лорн не знал, но уловил чекан старинных окончаний.
   - Ego sum Ens Omnipotens, Omnisapiens, In Spiritu Intellictronico Navigans, luce cybernetica in saecula saeculorum litteris opera omnia cognoscens, et caetera, et caetera, et caetera... [Аз есмь Сущий Всемогущий, Всеведущий, в Духе Интеллектроническом Плавающий, в свете кибернетики во веки веков, научна все деяния познающий, и прочая, и прочая, и прочая...].
   Брат Марк замолчал. Стихла и фэйри. Не банши, точно. Не мёртвый дух, умеющий только рыдать и стонать. Умненькая, живая... Дочь Риса, с западных островов? Кудесница тилвит тег? Закатное солнышко скребёт крышу королевкой резиденции. Тень накрывает монаха, а вот ушастая пока на свету. Глаза совсем превратились в щёлки. А рука медленно, не по пяди - по толщине волоса тянется к мешку. Другая теребит узел завязки. Что у неё там?
   Мешок падает наземь. В руках у фэйри остаётся - книга. Нет, не книга - Книга. На обложке серебрится распятие. Точно - и на груди у фэйри крестик болтается... Умная, богатая, с бессмертной душой... Неужели сидха?
   Монах напротив совсем превратился в тень, и даже как будто уменьшился. Да и голос... Голос бенедиктинца нарушил тишину, но каким же он стал другим. Тихим, скорбным.
   - Ты знаешь латынь, у тебя есть книги и серебро в кошеле. У тебя голос иерихонской трубы, слог Иоанна Златоуста и стан царицы Савской. А я нищий монах, едва помнящий главные молитвы. Но помни - блаженны нищие, ибо их есть царствие небесное! Не с фарисеями Бог, но с малыми людьми!
   А фэйри вдруг улыбается. И снова звон, не как колокол, а как меч - но на этот раз говорит на камбрийском.
   - Святой отец, посмотри на себя и на меня! Кто из нас меньше?
   Разводит руки в стороны. В толпе раздаются смешки. А пока люди смеются, сидха - точно сидха - продолжает:
   - Блаженны нищие духом. Может, ты и блажен, ибо обычному нищему с таким брюхом не подадут. Апостол Павел *(а Фома Аквинский повторил) говорил: верую, ибо знаю. Добрые монахи знают Писание наизусть, не оправдывая себя слабой памятью. Я, верно, глупа и забывчива, и вера моя - с горчичное зерно. Но я пользуюсь костылем, и не похваляюсь, что у меня нет ног.
   Сидха смолхла. Усталый вздох. Руки нехотя подобрали дорожный мешок с земли, натужно закинули за спину. Уши сперва взлетели вверх, но тут же тряпками свисли к плечам. Поплелась прочь. Но только монах открыл рот - сказать вдогонку пару ласковых, хлопнула себя по лбу.
   - Люди добрые, доведите до кузницы, а? Мне надо навершие на посох сделать... Крестообразное...
   Лорн понял - да её же родня из холма выгнала! Или выжила... Почему-то все крещёные фэйри уходили жить к людям. Даже боги. Приживались многие. В дикой Ирландии, у северных скоттов и пиктов... А в добром цивилизованном, православном Диведе вон как встретили. По одёжке, по красным лохмам да звериным ушам. Так вот вам теперь - крест и Библия. А кузнецу вообще положено дружить с фэйри. Ради общих ремесленных секретов.
   - Кер-Мирддин город большой, у нас три кузницы, - громко объявил Лорн, - Доведу до любой, но советую обратиться ко мне. Если и правда серебро в кошеле имеется. Я - Лорн ап Данхэм, и я - лучший кузнец в королевстве Дивед.
   Толпа, услышав про скучные бытовые дела, начала истаивать. Сидха поспешила закрепить окончание поединка на словах.
   - В таком случае заказ твой. Веди, - и, на всю площадь, недоумённо, - А почему ваш монах на меня набросился? Уши мои ему не понравились?
   - Ряса ему твоя не понравилась, - подыграл кузнец, - а латынь и того больше. За место боится. Он же при короле так, на безрыбье. Но очень надеется стать собственным короля исповедником. Когда рукоположат.
   - А куда остальные подевались?
   Да, поверить в то, что оплот христианства и богатейшая епархия Камбрии осталась без пастырского призрения, почти невозможно. Однако - так вышло. Пришлось рассказывать. Сидхи народ любопытный. Если не рассказать - всё равно всё вызнает, да ещё и обидится.
   - Был тут гэльский монастырь. Но их аббат чего-то не поделил с королем, так что в прошлом году собрались и ушли. Куда-то к скоттам. А этот, с бритой макушкой, был за чревоугодие послан проповедовать варварам. И большего варвара, чем король Гулидиен, не отыскал. А навершие тебе какое? Тяжёлое, боевое или просто - знак веры и опора для руки?
   - Лучше оба. На дорогах теперь бывает неспокойно.
   Лорн кивнул. Совсем спокойно - не про последние два столетия. С тех самых пор, как Вортигерн пригласил саксов, покой не для Британии.
   - Можно и так. Обойдётся в две серебряные монеты.
   - Вместо серебра могу предложить часть золотого солида.
   - Надеюсь, солид не из золота фей?
   Сидха рассмеялась - как ворона раскаркалась.
   - Почтенный Лорн ап Данхэм, неужели я выгляжу совсем безумной? Совать золото фей кузнецу... Куда ни шло - трактирщику... И то, от одного вида моих ушей проверит. Это если б я умела фальшивое золото делать.
   И виновато уставилась под ноги. Как будто и правда, считала себя неумёхой.
   Золото в Диведе стоило дорого - но первый солид рубить пришлось лишь пополам. И только половинку - на дольки. Сидха заказала и посох, разом боевой и пастырский, и пару ножей - для еды и для работы. Второго солида, целиком разделённого на мелкие части, должно было хватить надолго. Сидха увлечённо выясняла, где в городе продают какие припасы, да что можно достать, а что нет. Лорн предложил сидхе пожить у него, не желая выпускать из вида, но та отказалась, ухитрившись продемонстрировать христианское смирение и сидховский норов разом. Третий солид был раскромсан про запас, чтобы разменная монета была. На всякий случай. После этого оставалось проводить гостью до заезжего дома. Чтобы все видели - рядом идёт сведущий человек, и не боится. Ну и чтоб не искала, бедняжка, "Голову грифона", как кузницу. Предместья-то неблизко, да их целых три - вдоль каждой римской дороги.
   А что трактир за городской стеной - традиция. Гости, они всякие бывают. Пусть Кер-Мирддин и жил последние годы в мире - но знавал лихие времена, и остатки былой опаски сохранял. Впрочем, сооружение это, куда более солидное, чем дом короля, сложенное из ровных, как кирпичи, тесаных брусков от ледниковых валунов, покрашенное в светло-охристый цвет, было само себе крепостью. Вредили его обороноспособности только пять входов устроенных скорее согласно традиции, чем от великой надобности - один выходил на реку, другой - на болото. Три остальных были вполне полезны.
   Кейр как раз переделал дела и наслаждался - креслом у огня, куда его ради доброй истории пустили важные в городе персоны, первым полётом своей истории, и, главное, вниманием старшей дочери хозяина, остановившейся послушать. Он не обольщался и прекрасно понимал, что не пройдёт и нескольких часов, как у половины горожан появятся собственные истории о сидхе. Но вот именно его - единственная. Потому, подойдя к завершению рассказа, он никак не мог остановиться. И даже когда тёплая тишина внимания вдруг обратилась сквозняком, радостно, взахлёб, продолжил:
   - А зовут ее - Немайн! Она говорит - не та самая, но не говорит, которая эта та самая, так что очень может быть, что та самая - не та самая, а вот эта самая - как раз и та!!!
   Лица слушателей, обращённые к южной двери пиршественной залы, вытягивались по мере продолжения этой тирады. Наконец, Кейр замолк и обернулся - а на пороге стоит главная мишень немногословных, но оттого не более правдивых мужских баек.
   - Это, - он встал, наливаясь краской, как рак в кипятке, - то...
   - Вижу, - сказала Немайн, - ты быстро тратишь свою плату. Но это твое дело. А вот что уважаешь старших - молодец!
   И немедленно устроилась на его место, вытянув ноги к огню. А в глазах рыжей девчонки промелькнуло такое довольство ласковым теплом камина в безветренный июньский денек, что седые и лысые признали - понимает. И право имеет. У сидхов по наружному возрасту истинный не определишь. Для усталого путника огонь - наслаждение и зрелище разом. Кейру оставалось подпереть спиной тёплые камни. Оставлять компанию, в которую его пустили впервые, он не собирался. Опять же, история продолжалась.
   - Кстати, у тебя преимущество, - сказала ему Немайн, хитро сощурившись, - ты знаешь, как меня зовут. А я не знаю, как тебя. Непорядок!
   - Я - Кейр. Кейр ап Вэйлин.
   - Темный, стало быть, сын сына волка. Вижу. Римская порода.
   Все видят. Тёмные волосы, нос с классической горбинкой. Ну так предок остался, когда легионы навсегда отозвали на континент. Что в этом Риме солдатам, у которых перед носом варвары, а позади собственные семьи. Дезертировали, говорят, когортами. А особенно - алами, составленными из варваров. Вот и не спасли умирающую империю поредевшие британские легионы. До того - самые храбрые изо всех.