Квиннел А.. До белого каления (Приключения Кризи - 1)

   Леклерк кивнул.
   - Он переведет деньги на мой счет в Брюсселе. - После небольшой паузы он добавил: - Я тебе все по себестоимости отдал - мне с тебя гроша лишнего не надо.
   - Спасибо, - сказал Кризи и слегка улыбнулся. - Теперь мы квиты.
   Леклерк тоже улыбнулся в ответ и встал.
   - Неужели ты так дешево ценишь мою жизнь? Я бы за нее дал дороже.
   Кризи поднял руку.
   - Когда речь идет о том, чтобы добром расплатиться за добро, дело в жесте, а не в цене. Я, кстати, в курсе того, что ты сотрудничаешь с правительством. Мне бы не хотелось, чтобы о нашей сделке стало кому-нибудь известно. Если все-таки кто-нибудь на тебя надавит, придумай что-нибудь о моей работе на родезийцев. Что касается документов, о них не говори никому, даже Гвидо.
   Леклерк усмехнулся.
   - Понял. Когда надо, я могу выглядеть невинно, как агнец Божий. Удачи тебе, Кризи.
   В дверях американец сказал:
   - У тебя со мной было много хлопот. Я тебе за это очень признателен. Если тебе когда-нибудь понадобится моя помощь, дай мне знать через Гвидо.
   Леклерк собрался было сесть в свое кресло, но, выслушав Кризи, так и застыл, чуть согнув ноги и открыв рот. Потом медленно сел, откинулся на спинку и осенил себя крестным знамением. Все-таки случаются иногда на свете чудеса.
   Глава 15
   Гвидо стоял на террасе и смотрел в бинокль, как бело-голубой паром входит в гавань. Он нисколько не сомневался в том, что с документами все будет в порядке, но таможенники всегда осматривают автомобили, прибывающие на пароме из Марселя, самым тщательным образом.
   С парома спустили сходни. На пристань хлынул поток частных машин, выстроенных полицией в три ряда. За ними съехало несколько грузовиков и трейлеров. Последним на пристани появился серый фургончик. Гвидо заметил, как Кризи вышел из кабины и со скучающим видом прислонился к микроавтобусу. Одет он был в джинсовый комбинезон, в руке держал большой конверт из плотной коричневатой бумаги, время от времени равнодушно похлопывая им себя по коленке.
   Таможенник подошел к Кризи только минут через двадцать. К этому времени на террасу пансиона вышел Пьетро.
   - Он приехал?
   - Да, - буркнул Гвидо, не отрывая пристального взгляда от причала.
   Таможенник внимательно просмотрел бумаги Кризи, потом обошел фургончик и остановился у его задней дверцы. Кризи открыл ее, чиновник вернул ему конверт с документами и влез в кузов. Казалось, прошла целая вечность, пока он не вынырнул из машины, держа что-то в руках. Гвидо напрягся и подался вперед, регулируя бинокль, чтобы четче видеть происходившее. В конце концов ему удалось разглядеть, что прихватил таможенник. Кризи с безразличным видом кивнул блюстителю закона, и Гвидо перевел дух.
   - Что это у него? - спросил Пьетро.
   - Арбуз! - ответил Гвидо. - Этот мерзавец выклянчил у Кризи арбуз.
   Пьетро рассмеялся.
   - Да, цену он запросил небольшую.
   Серый фургончик медленно двинулся в направлении ворот. Там ждать пришлось недолго, через пару минут он выехал за территорию порта и влился в поток движения. Гвидо отнял бинокль от глаз и взглянул на часы.
   - Он позвонит сюда в течение часа, и мы где-нибудь с ним пообедаем. Ты сам сможешь здесь по хозяйству управиться?
   - Конечно, - ответил Пьетро. - Пожелай ему от меня удачи.
   - Обязательно. Скоро она ему очень понадобится.
   * * *
   Гвидо вошел в ресторан, держа в руках брезентовую сумку. В дверях он на минуту остановился, чтобы глаза привыкли к полумраку. Был полдень, и кроме Кризи, сидевшего за угловым столиком, и скучающего официанта, в зале никого не было. Кризи встал, Гвидо подошел к нему, и они тепло обнялись.
   - Пребывание на Гоцо пошло тебе на пользу, - сказал Гвидо, критически оглядев друга. - Ты лет десять там скинул.
   Кризи улыбнулся.
   - Тебе все приветы передают.
   Они сели за столик и заказали легкий обед - салат и витые спагетти с рубленым мясом.
   - В Марселе все прошло нормально? - спросил Гвидо, как только официант отошел.
   - Все отлично, - ответил Кризи. - Леклерк очень мне помог. Сказал, что не надо было ему угрожать.
   Гвидо ухмыльнулся.
   - Ничего страшного, особого вреда это не принесло. Как там Надя?
   Вопрос немного смутил Кризи.
   - С ней все в порядке. А откуда ты знаешь?
   - Птичка на хвосте принесла.
   Гвидо рассказал другу о Надином телефонном звонке, о том, как он напрасно пытался убедить ее оставить свои замыслы и намерения.
   - Да, это ее не остановило.
   - Как она восприняла твой отъезд?
   Кризи пожал плечами - реакция Нади озадачивала его самого.
   - Как самое обычное дело. Никаких слез, никаких эмоций - странная она.
   Подошел официант, поставил перед ними тарелки с едой и бутылку вина, потом вернулся в свой закуток.
   - В Марсель я посылал Пьетро, - сказал Гвидо. - В основном это он по твоим делам бегал - и здесь, и в Риме, и в Милане.
   - Хороший он парнишка, - с благодарностью заметил Кризи.
   Какое-то время они ели в молчании. Кризи не надо было спрашивать Гвидо о том, насколько можно полагаться на Пьетро, но что-то сказать было необходимо.
   - Ему, возможно, будет угрожать опасность.
   Гвидо кивнул.
   - Когда все начнется, я отошлю его на Гоцо, он там побудет, пока эта заваруха не кончится. Как-никак, отпуск свой он давно уже заработал.
   - Да, ты прав, - согласился Кризи и повторил: - Он - очень неплохой паренек. Ты без него сможешь один управиться?
   - На это время я закрою пансион, буду готовить только обеды и ужины для постоянных посетителей. Это легко.
   Гвидо расстегнул сумку и вынул из нее пять связок ключей, две карты и тоненькую папку с бумагами. К каждой связке был прикреплен аккуратный ярлычок.
   - Это - ключи от квартиры в Милане, - сказал он, - от коттеджа в Виджентино, расположенного сразу же за городом, от "Альфетты-ЖТ", от квартиры в Риме и "Рено-20", которое там для тебя арендовано.
   Кризи взял ключи.
   - Я теперь себя чувствую прямо как владелец недвижимости!
   - Нет, ты всего лишь арендатор, - улыбнулся ему Гвидо. - Все это снято на три месяца. Срок действия договоров начался десять дней тому назад.
   - Остались какие-нибудь концы, по которым можно было бы выйти на тебя?
   Гвидо покачал головой.
   - Это практически невозможно. Квартиры и коттедж снял Ремарк из Брюсселя. Действовал он под другим именем, причем между мною и им стоял еще один человек. Машины я арендовал от имени Луиджи Ракки. Он, кстати говоря, вдовец и сейчас гостит у дочери в Австралии. Раньше, чем через несколько месяцев, в Италию он не вернется.
   Гвидо развернул карту и показал на ней обведенные кружочками квартиру в Милане и загородный коттедж.
   - Дом стоит на отшибе, гараж запирается, "альфетта" - в гараже.
   Потом он раскрыл карту Рима и показал Кризи, где находились квартира и гараж, расположенный в двух кварталах от нее. Там для Кризи был снят "рено".
   - И в квартирах, и в загородном доме есть запасы консервов и все необходимое, чтобы прожить там какое-то время, а в случае нужды и спокойно отсидеться. - Он щелкнул пальцем по папке. - Все адреса ты найдешь здесь.
   - Хорошо, - удовлетворенно сказал Кризи. - О зарядах не забыл?
   Гвидо улыбнулся, сунул руку в сумку и вынул два небольших блестящих цилиндра. Кризи взял у него один и внимательно осмотрел.
   Сделан он был из анодированного алюминия, длина его составляла около трех с половиной дюймов, диаметр - три четверти дюйма, концы скруглены. Кризи чуть надавил на концы, и цилиндр раскрылся посредине. Внутренняя его поверхность была такой же гладкой, как внешняя.
   - Мне их здесь в одной мастерской выточили, - сказал Гвидо, взял цилиндрики у Кризи и положил их обратно в сумку. - Они чуть больше обычных, думаю, это будет не очень удобно.
   Кризи едва заметно усмехнулся.
   - Если он станет жаловаться, я ему искренне посочувствую.
   Гвидо отложил в сторону ключи и карты, оставив перед собой лишь тонкую папку.
   - Ты помнишь Верруа? - спросил он. - Из Легиона.
   - Да, - сказал Кризи, - из Второго воздушно-десантного полка. Он участвовал в двух стычках, а потом ушел. Староват стал.
   - Точно, - сказал Гвидо. - Так вот, он теперь здесь живет в Неаполе. После Легиона Верруа оказался на Сицилии и десять лет протрубил там на Кантареллу. Был одним из его мордоворотов. Пару лет назад его вышвырнули вон, он приехал сюда и стал жить в Неаполе со своей замужней дочерью. Он частенько заходит ко мне в пансион поесть. Любит вспоминать о прошлом. Я его поначалу с трудом узнал - он ушел вскоре после того, как я начал там службу. А тебя он помнит отлично. Мы часто о тебе говорили, он много рассказывал о войне во Вьетнаме.
   Кризи кивнул.
   - Он всегда был болтлив, даже в те годы. Надеюсь, о предстоящей операции ты ему ничего не сказал?
   - Ничего. Но он сильно обижен на Кантареллу. Считает, что тот обошелся с ним по-свински. Хотя, откровенно говоря, мне кажется, что он вообще нытик. Когда я его слегка раскрутил, он мне много чего понарассказывал о вилле Колаччи и о том, как там все устроено. - Гвидо подвинул бумаги к Кризи. Здесь все, что мне удалось узнать от него и из других источников.
   Кризи раскрыл папку. Там была схема виллы, прилегавшей к ней территории и пояснения к плану.
   Кризи взглянул на друга и сказал:
   - Спасибо, Гвидо, ты мне этим очень помог.
   Гвидо пожал плечами, подозвал официанта и велел принести им кофе.
   - Я знаю, ты собираешься получать информацию по ходу дела, - сказал он. - Но, думаю, это тебе сэкономит немного времени.
   - Ты прав, - не мог не признать Кризи, разглядывая схему виллы. - Вилла Колаччи - крепкий орешек, а выбирается Кантарелла из нее редко.
   Гвидо усмехнулся.
   - Когда он узнает, что ты начал на него охоту, он вообще носа наружу не высунет. У тебя есть уже какие-нибудь соображения о том, как его там взять?
   - Кое-какие наметки есть, - уклончиво сказал Кризи, - но окончательно я все решу, только когда у меня будет достаточно информации.
   На самом деле он уже точно знал, как проникнет на виллу. Он принял это решение после поездки в Палермо три месяца назад. Ему, конечно, надо было обсудить бы свой план с Гвидо, но у Кризи имелись основания для того, чтобы этого не делать.
   - После того как я разделаюсь в Риме с Конти, действовать мне придется целиком на свой страх и риск. У меня не будет ни постоянной базы, ни каких бы то ни было контактов. Я не буду пользоваться ни легковушками, ни микроавтобусом. Тебе понятно почему?
   - Вполне. Скорее всего, к тому времени и полиция, и Кантарелла уже будут знать, кто стоит за всеми убийствами. Они легко вычислят твои связи со мной и тогда, вполне вероятно, захотят задать мне несколько вполне конкретных вопросов. А рассказать им о том, что мне не известно, я не смогу никак.
   Кризи кивнул.
   - Если ты ничего не будешь знать, они это поймут. В таких ситуациях это всегда очень скоро становится ясно - у нас обоих достаточно опыта по части такого рода допросов. Так что, меньше будешь знать, спокойней будешь жить.
   - Но себе этим ты жизнь очень осложнишь, - заметил Гвидо. - Господь свидетель - тебе и без того туго придется.
   Американец усмехнулся.
   - Ничего не поделаешь - надо будет импровизировать, мне это не впервой. Кстати, как мы с тобой сможем в случае чего связываться? Телефоном пользоваться мне бы не хотелось.
   Гвидо указал на папку.
   - Посмотришь на первой странице. Там я написал тебе номер почтового отделения в Неаполе, где я буду регулярно справляться о письмах до востребования. Пошли мне телеграмму с номером телефона и укажи время - я тебе перезвоню из города.
   Кризи раскрыл папку и взглянул на указанный на обороте номер.
   - Хорошо. Но если все пойдет гладко, я с тобой вообще связываться не буду, пока все не завершится.
   Наступила долгая пауза.
   - Ты настроен все так же решительно?
   - Да. Ничего не изменилось. Мне так хочется их достать - аж руки чешутся.
   - Мне казалось, Надя что-нибудь изменит, может быть, хоть ненависть твою сможет слегка притупить.
   Кризи долго думал над словами Гвидо и над тем, как лучше ему ответить.
   - Я люблю ее, Гвидо, а она - меня. Но это ровным счетом ничего не изменило. Все стало возможным только благодаря этому ребенку. Девочка как-то сумела мне показать, какими глазами нужно смотреть на жизнь. - Голос его звучал глухо. - Я обо всем рассказал Наде, и, как ни странно, она возненавидела этих людей так же сильно, как ненавижу их я. Никак не могу понять, что произошло - как будто мы вместе с ней должны это сделать, как будто я должен это сделать ради нее... - Кризи откинулся на спинку стула и глубоко вздохнул, пытаясь совладать с нахлынувшими чувствами. - Я прекрасно понимаю, что это - какое-то противоречие. Сейчас я вообще стараюсь о Наде не думать. - Он усмехнулся уголками губ. - Ты мне можешь поверить, Гвидо? Это же надо, как меня угораздило! Полтинник разменял, а влюбился, как мальчишка.
   Гвидо лишь слегка покачал головой - ему стало очень грустно.
   - Когда ты собираешься начинать?
   - Сегодня я еду в Милан. Думаю, завтра рано утром доберусь до коттеджа. Прежде всего, мне надо разделаться с Раббиа и Сандри, но перед этим с одним из них надо будет немного потолковать, скорее всего с Раббиа. Он берет в основном физической силой, а соображает медленно. Расколется он скорее, чем Сандри. - Он слегка пожал плечами. - Несколько дней я за ним понаблюдаю, а потом возьму.
   Кризи положил папку в сумку и застегнул "молнию". Оба мужчины встали.
   - Иди первым, - сказал Гвидо.
   - Ладно. Пожелай от меня Пьетро весело провести отпуск и за все его поблагодари.
   - Обязательно, - ответил Гвидо. - Он просил пожелать тебе удачи.
   Они обнялись. Кризи взял сумку и вышел из ресторана.
   Глава 16
   Джорджио Раббиа занимался своим делом. Работа у него была не пыльная. За последние два часа он обошел несколько баров в восточной части Милана. Вечерами по четвергам Раббиа всегда приходил за деньгами - у его хозяина четверг был днем сбора платежей.
   Когда Раббиа начинал злиться, движения его становились быстрыми и точными. В такие моменты ему доставляло большое удовольствие задирать людей и потом избивать их. Он вполне годился для той работы, которую ему поручили, выполнял ее добросовестно и неторопливо, всегда следуя одним и тем же маршрутом.
   Было уже за полночь. Он закончил обирать бары и теперь намеревался заняться клубами. Одет Раббиа был в кургузый пиджак, который придавал его и без того массивной фигуре еще большую внушительность. Под пиджаком с левого бока у него в заплечной кобуре болтался пистолет "беретта". С правой стороны была прикреплена мягкая замшевая сумка с клапаном, застегнутым специальным ремешком. Она была уже наполовину полной.
   Раббиа припарковал свою "ланчию" перед ночным клубом "Папагайо" в том месте, где стоянка запрещена, и вышел из машины.
   "Ланчия" составляла предмет его особой гордости - она была покрашена в серебристый металлик, оборудована стереосистемой фирмы "Браун" и музыкальным клаксоном. За задним сиденьем, прямо под стеклом была укреплена игрушечная такса - ее голова покачивалась в такт движению автомобиля. Это был подарок его любимой подружки.
   Несмотря на то что в машине были дорогие и милые его сердцу вещи, он и не думал запирать дверцу или хотя бы вынимать ключ из замка зажигания каждый автомобильный воришка в Милане отлично знал, кому принадлежит эта машина, и прекрасно представлял себе, что его ждет, если он на нее посягнет.
   Бандит неспешно вошел в клуб, хотя и ощущал легкое нетерпение, поскольку всегда в соответствии с давно заведенным распорядком он именно здесь пропускал вечером первую рюмку.
   Хозяин заметил Раббиа и немедленно подал знак бармену. К тому моменту, когда Раббиа подошел к стойке, его уже ожидала двойная порция виски. Он, смакуя, выпил напиток, внимательно оглядывая зал.
   Несколько пар танцевали под аккомпанемент тапера, сидевшего за роялем. Мужчины в основном среднего возраста, до жути деловые. Их партнерши молоденькие девушки из клуба. Хоть заведение это было не из дешевых, но пользовалось успехом. Взгляд его следил за девушкой, которая вышла из дамской комнаты и направлялась к столику. Высокая блондинка с пышной грудью. Раньше он ее не видел, значит, девушка работает здесь совсем недавно. Он завязал узелок на память - надо будет сказать хозяину клуба, чтобы тот как-нибудь днем прислал девушку к нему.
   Раббиа допил виски, хозяин подошел к нему и передал внушительную пачку банкнот. Раббиа пересчитал деньги, засунул левую руку под пиджак, расстегнул ремешок и убрал их в замшевую сумку. Потом кивнул улыбавшемуся хозяину и указал подбородком в сторону девушки.
   - Вот эта, новенькая. Пришлешь ее ко мне домой в понедельник к трем.
   - Конечно, синьор Раббиа.
   Выйдя на улицу, он полной грудью вдохнул свежий, прохладный воздух и пошел к "ланчии". Будь немного светлее, и будь он человеком более осмотрительным, он заметил бы, что такса под задним стеклом чуть кивала головой.
   Он сел в машину и уже собрался повернуть ключ в замке зажигания, когда почувствовал на шее холодок металла и услышал ледяной голос:
   - Замри и не двигайся.
   Он опешил от удивления.
   - Да ты знаешь, кто я такой?
   - Ты - Джорджио Раббиа, и если еще вякнешь хоть слово, оно в твоей жизни станет последним.
   Человек запустил левую руку ему под пиджак. Раббиа почувствовал, как он вынул его пистолет, но даже не пошевелился - его сковал страх. Сидевший на заднем сиденье человек хотя и знает, кто он такой, его деньгами не интересуется. Значит, грабить его не собирается. Наверное, опять начались разборки с группировкой Абраты.
   Его сумбурные размышления были прерваны раздавшимся сзади голосом.
   - Заводи мотор. Езжай медленно, не привлекая к себе внимания. Начнешь финтить - сразу сдохнешь.
   Раббиа вел машину аккуратно, он чувствовал, что человек на заднем сиденье зря слов на ветер не бросает.
   Они ехали из города на юг. Когда машина миновала окраины, Раббиа стал судорожнее соображать. Если начались военные действия с группировкой Абраты, он был бы уже мертв, его убили бы либо когда он выходил из клуба, либо возле с какого-нибудь глухого склада, мимо которых они проезжали. Голос незнакомца его озадачил. В нем явно звучал неаполитанский выговор, но, кроме этого, в его словах была еще какая-то странность, которую Раббиа никак не мог четко определить. Решив, что этот человек иностранец, Раббиа кое-что вспомнил. Несколько месяцев тому назад у его босса - Фосселлы, произошло столкновение с марсельской бандой "Юнион Корс" по поводу перевозки наркотиков. Может быть, их разногласия оказались серьезнее, чем он думал? Но откуда же тогда у незнакомца неаполитанский выговор?
   Уже почти у Виджентино ему было велено свернуть на боковую дорогу. Оттуда он еще раз повернул на узкий и пыльный боковой проезд. Раббиа подумал, что, когда машина остановится и им надо будет выходить, у него может появиться шанс спастись - так или иначе, человек, сидевший сзади, на какое-то время должен будет убрать пистолет от его шеи. Несмотря на грузность и кажущуюся неловкость, в случае опасности Раббиа мог действовать быстро.
   Фары осветили небольшой коттедж. Как правило, такого типа загородные дома покупали себе богатые миланцы, чтобы в конце недели отдохнуть на природе. Человек, сидевший сзади, приказал ему обогнуть дом и остановиться с другой его стороны. Под шинами автомобиля зашуршал гравий.
   - Тормози здесь, поставь машину на ручник и вынь ключ из зажигания.
   Раббиа наклонился чуть вперед, холодный металл все так же прижимался к его шее. Он медленно откинулся обратно на сиденье. Внезапно дуло пистолета перестало упираться в шею. Он весь напрягся и тут же ощутил удар в голову, от которого потерял сознание.
   * * *
   Он приходил в себя постепенно - сначала почувствовал сильнейшую боль в затылке. Раббиа попытался ощупать голову, но не смог пошевелить рукой. Подбородок его упирался в грудь. Оказалось, что запястье его левой руки примотано липкой лентой к деревянному подлокотнику кресла. Преодолевая сильную боль, он слегка повернул голову - с правой рукой было проделано то же самое.
   Память вернулась к нему резким ударом, мысль лихорадочно заработала. Раббиа увидел перед собой деревянный стол. На нем разложены разные предметы: молоток и два острых стальных гвоздя с большими шляпками, большой тяжелый нож, металлический прут длиной около фута. Один конец прута был присоединен к электрическому проводу. Напротив за столом сидел человек с широким, обезображенным шрамами лицом и в упор смотрел на него из-под тяжелых полуопущенных век. Где-то, мельком, он уже, кажется, видел эту физиономию. Точно - лицо это явно было ему знакомо.
   Перед человеком на столе лежали раскрытый блокнот, ручка и большой рулон клейкой ленты.
   - Ты меня слышишь?
   Скривившись от боли, Раббиа кивнул.
   - Кем бы ты ни был, тебе дорого придется заплатить за эту выходку.
   Человек не обратил на его слова никакого внимания.
   - Внимательно посмотри на то, что перед тобой лежит, и хорошенько меня выслушай. Я тебе буду задавать вопросы - меня интересует многое из того, что тебе известно. Если ты не будешь мне отвечать полно и правдиво, я развяжу твою левую руку, положу ее на стол и прибью к нему этим вот гвоздем. Холодный, бесстрастный голос продолжал: - Потом я возьму этот нож и начну отрезать тебе пальцы - один за другим.
   Бандит уставился на нож.
   - Но от потери крови я тебе умереть не дам. - Говоривший указал на металлический прут. - Вот это - электрический паяльник. Я им буду прижигать твои раны, чтобы остановить кровотечение.
   На мертвенно-бледном лице Раббиа проступили капли пота. Во взгляде его похитителя сквозило полнейшее безразличие к его судьбе.
   - Если ты все-таки будешь молчать, то же самое я сделаю с твоей правой рукой, а уже потом - с обеими ногами.
   Как многие жестокие люди, Раббиа был трусом. Глядя в глаза, бесстрастно смотревшие на него из-за стола, он понимал: этот человек сделает именно то, о чем говорит. Но почему? Кто он такой? Где Раббиа мог его видеть?
   Он попытался вызвать в себе ярость - чтобы забыть о сковывавшем его страхе.
   - Пошел бы ты к черту! - зарычал он.
   За этой фразой последовала витиеватая непристойная тирада, которая оборвалась, как только мужчина поднялся со стула. Он взял со стола рулон клейкой ленты, отмотал кусок, оторвал его и обошел вокруг стола.
   Раббиа попытался еще что-то сказать, но лента быстро и крепко заклеила ему рот, не дав словам вырваться наружу. Потом он только успел заметить молниеносное движение и согнулся пополам от страшного удара в живот. В следующее мгновение голова его отлетела обратно от тяжелого удара в висок.
   Он был почти без сознания, тело парализовано, нервы ничего не чувствовали. Раббиа не увидел, что его левая рука отвязана от кресла и вытянута вперед. Через секунду он завопил от нестерпимой боли и потерял сознание.
   Когда он пришел в себя во второй раз, боли в голове не чувствовалось, но левая рука, распластанная на столе, горела как в огне. Из нее торчала шляпка гвоздя. По растопыренным пальцам на стол медленно стекала кровь.
   Мозг напрочь отказывался верить глазам, но слабое движение рукой послало ему новые волны непереносимой боли. Бандит издал слабый стон, в глазах застыл ужас. Самое страшное, что человек, сделавший с ним такое, вогнал в его руку гвоздь с таким безразличием, словно прибивал к стене книжную полку.
   Раббиа снова взглянул в эти глаза - в них вообще ничего не отражалось. Потом, когда человек снова встал со стула и обошел вокруг стола, бандит застыл, сжался в комок, стал качать головой и стонать. Мужчина схватил его за волосы и крепко держал, пока отдирал ему с губ липкую ленту. После этого он сел на свое место, спокойно наблюдая за тем, как Раббиа трясется от страха и боли.
   Повидавшему на своем веку немало мерзостей итальянцу потребовалось немало времени, чтобы совладать со своими чувствами. Глаза его бегали от пригвожденной к столу руки к ножу, паяльнику, потом обратно. Он поднял глаза и сломленным, едва слышным голосом проговорил:
   - Что тебе надо?
   Мужчина подвинул к себе блокнот и снял с ручки колпачок.
   - Начнем с похищения дочери Балетто.
   В тот же момент Раббиа вспомнил, где и при каких обстоятельствах он уже видел этого человека.
   * * *
   Кризи задавал ему вопросы немногим больше часа. Лишь однажды, когда речь зашла о Фосселле, Раббиа почувствовал некоторую нерешительность, но, как только человек напротив снова начал было подниматься из-за стола, его сомнения как рукой сняло, и исчерпывающие ответы снова последовали один за другим.
   Начали они с похищения. За рулем машины сидел тогда сам Раббиа. Он с готовностью сообщил, что в телохранителя девочки стрелял Сандри. Остальных двоих, тех, кого он убил, звали Дориго и Кремаско.
   О том, что стало с выкупом, он ничего не знает. Им только приказали схватить девочку, а потом держать ее в доме в Нигуаде.
   Все это дело с самого начала пошло наперекосяк. Фосселла сказал им, что при девочке будет телохранитель, с которым особых проблем не возникнет. Дориго было приказано пару раз выстрелить в воздух, чтобы его припугнуть. Все они действовали крайне небрежно.
   - Кто насиловал девочку?
   - Сандри, - раздался немедленный ответ. - Он очень разозлился, потому что Дориго был его близким другом. Он вообще большой любитель молоденьких девочек, а та, которую мы взяли, дралась и расцарапала ему рожу.