— Все вопросы можно будет задать позже. Я думаю, всем ясно, что йевет нельзя считать слабым противником. Судя только по имеющимся данным, у них более чем достаточно сил, чтобы уничтожить единичную оперативную группу. Поэтому следует обойтись минимальным разделением наших сил, хоть это и неудобно для управления. Из четырех оперативных групп я решил создать два более сильных подразделения. Группы «Токен» и «Колокол» объединяются под командованием адмирала Толлокаса, группы «Апекс» и «Лето» — под командованием капитана Карсона, группы «Медный лист» и «Гемма» — под командованием капитана Майрза.
Этот приказ показывал, насколько серьезно А'Бат оценивал угрозу со стороны йевет. Командиры оперативных групп не считали свои подразделения настолько уязвимыми. Каждая оперативная группа включала звездный разрушитель или тяжелый авианосец в качестве флагманского корабля, два тяжелых крейсера, два ударных авианосца, четыре эскортных фрегата и пять канонерок — гибкое соединение, обладающее мощной ударной силой.
Адмирал Толлокас спросил:
— Какова будет дислокация наших сил?
— Я предполагаю дислоцировать флот в пограничных системах рядом с Кластером. Мы должны максимально затруднить йеветам разведку и наоборот, максимально эффективно проводить свои разведывательные операции. В Кластер следует послать столько разведчиков и дронов, сколько мы можем. Сейчас у нас нет полномочий проводить наступательные действия, но в рамках обороны пространства Новой Республики мы имеем полную свободу действий. Если наше присутствие убедит йевет решить конфликт дипломатическим путем, это было бы прекрасно. Но если они так хотят войны, мы должны заставить их пожалеть о таком выборе.
А'Бат обвел взглядом всех собравшихся командиров.
— Это то, чего я ожидаю от вас и ваших подчиненных, господа. Будьте готовы сражаться и побеждать.
Люк проснулся в спальном отсеке «Ленивца», чувствуя непривычное тепло рядом с собой, и непривычные воспоминания где-то в своих мыслях. Акейна лежала рядом с ним, убеждая дремлющие чувства проснуться.
Люк не знал, что сказать о том, что произошло между ними, но Акейна не спрашивала его ни о чем. Она наслаждалась успокаивающим комфортом его объятий, не требуя никаких объяснений.
Одиночество, горе, сочувствие друг другу, привело их к этому краю. Долго никто из них не произносил ни слова.
Наконец, Акейна прошептала:
— Теперь твоя очередь.
— Что?
— Рассказать о своем отце.
— Я не люблю говорить о моем отце.
Люк с удивлением почувствовал, что сказал это чисто механически, по привычке.
Акейна сочувственно улыбнулась.
— Я понимаю. Мне тоже трудно было сделать это.
— В любом случае, я не много могу о нем рассказать. Я знаю о нем немногим больше, чем знает каждый. А то, что я хотел бы о нем знать, не знает никто. Я просто не помню моего отца, мою мать или мою сестру в детстве. Помню только, как я жил на Татуине.
Акейна кивнула.
— Ты не думаешь, что эти воспоминания могут быть блокированы?
— Блокированы? Почему?
— Чтобы защитить тебя. Или Лейю. Или Нэйширу.
Люк встряхнул головой.
— Если бы воспоминания Лейи были блокированы, я почувствовал бы это.
— Но ты не можешь почувствовать, если твои собственные воспоминания блокированы. Если хочешь, я могу:
Люк спросил:
— Но сейчас эти воспоминания не представляют для меня опасности, не так ли? Нет, я думаю, есть более простое объяснение. Мы были слишком маленькими. Воспоминания Лейи, возможно, даже не являются реальными. Вероятно, это ее попытка заполнить пустое пространство памяти, о котором ты говорила. Воображаемые воспоминания могут быть очень похожи на реальные.
Акейна вздохнула.
— И даже такие нереальные воспоминания бывают очень важны для человека. Люк, когда ты начал осознавать, что в твоей памяти есть пустое пространство?
Люк нахмурился.
— Я не знаю точно. Позже, чем Лейя. Мои дядя и тетя ничего не говорили о моем отце, и, тем более, о матери.
— Возможно, они тоже хотели защитить тебя.
— Возможно. Но я всегда чувствовал, что мой дядя не одобрял моих родителей, и был недоволен тем, что ему пришлось меня воспитывать. Моя тетя, наоборот, всегда хотела детей. Я не знаю, почему у них не было своих детей.
— Вероятно, твой дядя не хотел детей.
Люк пожал плечами.
— Может быть. Но моя тетя никогда не жаловалась.
— Самопожертвование: Ради мира в семье.
Люк кивнул.
— Да, Оуэн был трудным человеком. Когда я представляю его себе, он всегда выглядит раздраженным.
Акейна сказала:
— Мне знаком такой тип людей. Была ли твоя тетя счастлива с ним?
— Не знаю. Мне кажется, она заслуживала лучшей жизни. И лучшей смерти: Мне труднее простить моего отца за то, что он сделал с ними, чем за какие-то другие его преступления.
— Труднее простить или труднее понять?
Люк печально улыбнулся.
— И то и другое. Но я знаю, как соблазнительно бывает заставить кого-то подчиняться твоей воле. Власть исполнять все желания, которые мы несем в себе: Я всегда сопротивляюсь желанию позволить себе такое.
— Как ты можешь этому противостоять?
— У меня есть пример Йоды. Он вел очень простую жизнь и хотел очень мало. Мой отец пошел другим путем: Желание взять власть, навязать свою волю всей Вселенной: Я пытаюсь не позволить ему быть примером для меня.
Акейна сказала:
— Власть всего лишь иллюзия. Вселенная подчиняет нас своим целям, а мы не можем подчинить ее своим.
Люк кивнул.
— Возможно, это так. Но когда кто-то пытается подчинить Вселенную, это ведет к страданиям и бессмысленной смерти многих. Джедаи для того и существуют, чтобы этого не было, Акейна. Чтобы нейтрализовать власть и волю тех, кто хочет быть тираном.
— Этому тебя учили, или ты учишь этому своих учеников?
— И то и другое. Это был один из первых принципов Академии Ку'унтор, и это важнейший принцип Академии Йавина.
— Что же обязывает джедая к этому?
Люк сказал:
— Потому, что это необходимо. Тот, кто может действовать, должен действовать.
Акейна покачала головой.
— Легче поверить тебе, чем многим джедаям, отклонившимся от высокого пути. Ведь и тебе приходилось терять учеников?
— Да. Я едва не потерял сам себя.
— Этот соблазн всегда бывает так силен?
Люк встряхнул головой.
— Я не знаю. Может быть, всему виной какие-то недостатки в кандидатах или в обучении: Или так и должно быть. Темная сторона очень привлекательна — и очень сильна. Я сражался с Вейдером, но ни разу не победил его. Хэн спас меня на Йавине, Ландо на Беспине, а на Звезде Смерти меня спас: Энакин. Единственная победа, которую я одержал — мой отказ присоединиться к Вейдеру.
Люк посмотрел на голографическое изображение галактики.
— Нет, я одержал победу еще один раз — смог простить его:
Адъютант вице-короля Эри Паалле проводил верховного советника Дарра Байлла в Сад Крови, где их уже ждали Найл Спаар и Тал Фраан.
Дарр Байлл преклонил колено перед вице-королем и принял поклон от Тала Фраана.
— Благословенный, я рад был слышать, что ваш инкубатор со славой подтверждает вашу силу.
Найл Спаар улыбнулся.
— Пятнадцать маранас, все полные и здоровые. Их запах такой опьяняющий: Надо будет кастрировать слуг, работающих в инкубаторе, чтобы они не отвлекались из-за него от работы.
— Ваша кровь всегда была сильной, вице-король, поэтому Кай и избрала вас, но сейчас она сильнее, чем когда-либо.
— Мне хотелось бы слышать от старых друзей больше правды и меньше лести, Дарр. Уже не так много осталось тех, кто помнит славу Дня Возмездия. Как там мой флагман?
Дарр Байлл сказал:
— «Гордость Йеветы» готова к бою. Камеры для заложников оборудованы, и заложники погружены. Мы ждем с нетерпением, когда сможем еще раз сразиться с осквернителями. Есть ли какие-то новости от Джайпа Туурра с Презы, вице-король?
— Да, поэтому я и вызвал вас. Осквернители не собираются отступать. Принцесса продолжает угрожать нам. За последние три дня к их флоту подошли значительные подкрепления.
Дарр Байлл сказал:
— Я был удивлен тем, что они ценят жизни существ своей расы меньше, чем жизни другой расы на Презе. Может быть, мы держим в плену не того, кого предполагаем? Не мог ли Тиг Перамис предать нас и войти в союз с принцессой?
Найл Спаар ответил:
— Нет, Хэн Соло муж и консорт принцессы, а такие отношения многое значат у неверных.
Тал Фраан вмешался:
— Может быть, она не знает, что мы его захватили, и что ее действия ставят его в угрожающее положение? Возможно, пришло время показать им наших заложников?
Найл Спаар сделал жест, означавший, что предложение было преждевременным.
— Расскажите, что вы узнали, изучая пленных?
Тал Фраан сказал:
— Они испытывают отвращение к крови, даже к своей собственной слабой крови. Кроме того, они подтвердили подозрения, которые у меня уже были.
— Что же это за подозрения?
— Они создают союзы, как дети с родителями — один мир требует защиты тысячи. Они разделены, но не понимают этого. Они живут в тени своей собственной дисгармонии и не знают, как найти свет.
— Это их самая большая слабость?
Это был опасный вопрос, и Тал Фраан помедлил, прежде чем ответить на него.
— Нет. Их главная слабость в том, что они нечисты. Сильный не убивает слабого, а слабый не уступает место сильному. Каждый из них заботится прежде всего о самом себе, своей жизни. Они не думают о благе для всей расы.
— Где же ты нашел доказательства этого?
— Главное доказательство в том, что восемь тысяч рабов продолжают служить нам. Они готовы предать свою расу и служить врагу, чтобы сохранить свои жалкие жизни. В этом вся сущность порождений мерзости. А любой из чистых детей Вселенной пожертвовал бы жизнью, но не стал бы предателем.
Найл Спаар спросил:
— Дарр Байлл, ты согласен с тем, что утверждает молодой советник? Готовы ли гильдиеры и воины, которые служат на «Гордости Йеветы», так поступить?
Дарр Байлл на минуту задумался.
— Для большинства из них это так. Но если бы ваш молодой советник говорил с бывшим вице-королем Кивом Трууном, он убедился бы, что это правило подходит не для всех.
На лице Найла Спаара отразилось удовольствие.
— Да, Тал Фраан, даже в этом правиле есть исключения. А теперь скажи мне, в чем главная сила осквернителей?
Тал Фраан был готов к этому вопросу.
— Их сила — в их многочисленности. Они плодовиты, как и все паразиты. Вы сами видели, как населен их главный мир. Если бы они действовали вместе, это была бы страшная угроза для нас.
Дарр Байлл сказал:
— Но они не действуют вместе.
Тал Фраан кивнул.
— Да, их главная слабость разрушает их главную силу.
— Да, мы убедились в этом во время блестящего успеха миссии вице-короля на Корусканте. Но сейчас они готовятся к войне. Как мы должны ответить им?
Тал Фраан знал, что это должен решать вице-король, и промолчал. Но Найл Спаар спросил:
— Что посоветует наш молодой советник? Как можем мы показать принцессе нашу силу?
Тал Фраан спокойным голосом сказал:
— Мы должны показать принцессе заложников. И если эти неверные так боятся крови, надо напомнить им, что мы крови не боимся.
Заседание Правящего Совета по вопросу о лишении Лейи президентских полномочий было отложено на следующий день, потом еще раз, потом еще: Для этих отсрочек не было никаких оснований. Лейя извещалась о них правительственным курьером, Берусс не связывался с ней.
На третий день к ней пришел Бен-Кил-Нам. Новости, которые он рассказал, были мрачными.
— Я не гарантирую, что мы наберем достаточно голосов, чтобы защитить вас. Но если вы уйдете добровольно, Доман обещал, что он поддержит мою кандидатуру на назначение исполняющего обязанности президента до выборов. Скажите Совету, что ваши обязанности сейчас стали слишком напряженными, что вы должны быть с семьей в это трудное время.
Лейя холодно сказала:
— Я не просила об этом, даже когда мои дети были похищены. Как это будет выглядеть сейчас?
— Не нужно делать это публично. В любом случае, вам вряд ли удастся удержаться на посту президента. По моим данным, Борск Фэй'лиа уже имеет четыре голоса. Вы должны понять, насколько хрупкой стала ваша позиция.
— Голосования не будет, пока Доман не решит, что я не должна находиться на посту президента.
Бен-Кил-Нам сказал:
— Принцесса, все, чего вы достигнете своим упрямством — вынудите Совет обратиться к Сенату. И никто не может сказать, что последует за этим. Если мы хотим решить проблему с йеветами, для этого нужно единство и стабильность в правительстве.
— Тогда скажите Доману, чтобы он прекратил все это, потому, что наилучший способ достигнуть стабильности в правительстве — это оставить меня на моем посту.
На следующий день Лейю посетил Рэттагагек. Он принес с собой эломские инструменты «логического анализа».
— Я хотел бы проанализировать с вами логику вашего положения. Это поможет вам определить количество объективных элементов в конфликте.
— Председатель, спасибо вам, но это мне не поможет.
Рэттагагек удивленно посмотрел на нее. Такие слова элом мог бы счесть оскорблением для своего интеллекта.
— Принцесса, искусство логического анализа — изобретение эломской цивилизации. Это искусство сделало нам тем, кто мы есть.
Лейя сказала:
— Я уважаю достижения эломов. Но ваш логический анализ должен был сказать, что наше Восстание против Империи бессмысленно. Опираясь на одну логику, факты и цифры, мы никогда бы не победили. Я не могу доверить свой курс одной лишь логике.
С нескрываемым разочарованием Рэттагагек собрал свои инструменты и ушел.
В этот день к Лейе пришел еще один посетитель. Далль Тара Дру — сенатор с планеты Ракза, председатель Совета Торговли, и единственная женщина в Правящем Совете. Бен-Кил-Нам рассчитывал, что она окажет поддержку Лейе, но это сделало Лейю еще более неуверенной насчет того, что можно ожидать от ракзианки.
Далль Тара Дру сказала:
— Спасибо, что уделили мне время. Я знаю, что произошло, это просто ужасно! Наверное, вся ваша жизнь сейчас перевернулась вверх дном.
— Спасибо за сочувствие:
— А это дело против вас, которое раздувают Фэй'лиа и компания, это наихудшая глупость, которую я могу представить. Я сейчас была в офисе Домана, и боюсь, что он настроен решить вопрос не в вашу пользу. И я спросила себя: что мы можем сделать, как нам убедить всех, что вы не должны уходить в отставку? И я нашла ответ!
— Как же это сделать?
Далль Тара Дру улыбнулась.
— Джедаи!
Лейя удивленно взглянула на нее:
— Простите, я не понимаю:
— Ваш брат смог победить Императора. А сейчас, когда у нас столько подготовленных джедаев, они решат конфликт с йеветами без проблем! Неудивительно, что Доман не хочет посылать наших детей на войну в Коорнахт, когда с этим легко справятся джедаи.
Лейя спокойным голосом сказала:
— Сенатор Дру, джедаи — не часть армии Новой Республики. Если вы думаете, что я могу пойти в Сенат и сказать: «Не волнуйтесь, мой брат решит эту проблему: »
— Я понимаю, что вы не можете так сказать. Просто дайте им понять, что джедаи на вашей стороне.
Лейя холодно сказала:
— Председатель Дру, я не могу просить джедаев о помощи, а они не обязаны ее мне оказывать. Новая Республика может сама сражаться за себя, и я тоже.
На следующее утро заседание Совета все же состоялось. Председательствовал Доман Берусс.
— Президент Лейя Органа Соло, вы ознакомились с заявлением по поводу вотума недоверия?
— Да, председатель.
— Вы желаете высказать ваше мнение по этому вопросу?
Перед тем как отвечать, Лейя посмотрела на Бен-Кил-Нама, сидящего справа от Берусса.
— Председатель, я полностью отрицаю эти обвинения. Я была потрясена, узнав, что такое вообще было принято к рассмотрению. Это не просто оскорбление в мой адрес, это серьезная политическая ошибка. Такое впечатление, что все это дело сочинил Найл Спаар — ведь только он получает выгоду от наших внутриполитических конфликтов.
Сенатор Прэгетт сказал:
— В конфликтах нет необходимости. Конечно, для всех было бы лучше решить это дело быстро.
Лейя взглянула на Берусса.
— Тогда пусть сенатор Прэгетт заберет свое заявление. Это начато по его инициативе.
Берусс спокойно сказал:
— Я напоминаю, что член Совета может забрать заявление только по собственной инициативе.
Лейя ответила:
— Я не знаю, с каких это пор председатель Совета стал проявлять неуместную застенчивость. Если вы опасаетесь, что ввергну Новую Республику в войну ради спасения своего мужа, вы сильно ошибаетесь.
Борск Фэй'лиа сказал:
— Воодушевление и идеализм могут быть прекрасными качествами для революционера, но государственный деятель должен быть более прагматичным и осторожным.
Берусс осуждающе посмотрел на него.
— Замечания председателя Прэгетта и председателя Фэй'лиа сделаны вне очереди и не должны заноситься в запись. Сейчас слово предоставлено госпоже президенту.
Лейя встряхнула головой.
— Я сказала все, что должна была сказать.
Бен-Кил-Нам поднялся со своего места.
— Господин председатель, прошу слова.
— Пожалуйста.
Бен-Кил-Нам многозначительно посмотрел на Лейю, его взгляд, казалось, говорил: «Лейя, сейчас ты должна помочь себе сама».
— Я предлагаю компромисс, который, я надеюсь, удовлетворит все партии. Если президент возьмет краткосрочный отпуск, до ее возвращения Совет назначит исполняющим обязанности президента председателя Рэттагагека.
Неизвестно, кто испугался при этом сильнее — Рэттагагек или Фэй'лиа.
Берусс сказал:
— Хорошо, мы дадим президенту время подумать над этим вопросом. Объявляю дебаты приостановленными на три дня.
Заседание закончилось, прежде чем Фэй'лиа успел взять слово.
Глава 4
Этот приказ показывал, насколько серьезно А'Бат оценивал угрозу со стороны йевет. Командиры оперативных групп не считали свои подразделения настолько уязвимыми. Каждая оперативная группа включала звездный разрушитель или тяжелый авианосец в качестве флагманского корабля, два тяжелых крейсера, два ударных авианосца, четыре эскортных фрегата и пять канонерок — гибкое соединение, обладающее мощной ударной силой.
Адмирал Толлокас спросил:
— Какова будет дислокация наших сил?
— Я предполагаю дислоцировать флот в пограничных системах рядом с Кластером. Мы должны максимально затруднить йеветам разведку и наоборот, максимально эффективно проводить свои разведывательные операции. В Кластер следует послать столько разведчиков и дронов, сколько мы можем. Сейчас у нас нет полномочий проводить наступательные действия, но в рамках обороны пространства Новой Республики мы имеем полную свободу действий. Если наше присутствие убедит йевет решить конфликт дипломатическим путем, это было бы прекрасно. Но если они так хотят войны, мы должны заставить их пожалеть о таком выборе.
А'Бат обвел взглядом всех собравшихся командиров.
— Это то, чего я ожидаю от вас и ваших подчиненных, господа. Будьте готовы сражаться и побеждать.
Люк проснулся в спальном отсеке «Ленивца», чувствуя непривычное тепло рядом с собой, и непривычные воспоминания где-то в своих мыслях. Акейна лежала рядом с ним, убеждая дремлющие чувства проснуться.
Люк не знал, что сказать о том, что произошло между ними, но Акейна не спрашивала его ни о чем. Она наслаждалась успокаивающим комфортом его объятий, не требуя никаких объяснений.
Одиночество, горе, сочувствие друг другу, привело их к этому краю. Долго никто из них не произносил ни слова.
Наконец, Акейна прошептала:
— Теперь твоя очередь.
— Что?
— Рассказать о своем отце.
— Я не люблю говорить о моем отце.
Люк с удивлением почувствовал, что сказал это чисто механически, по привычке.
Акейна сочувственно улыбнулась.
— Я понимаю. Мне тоже трудно было сделать это.
— В любом случае, я не много могу о нем рассказать. Я знаю о нем немногим больше, чем знает каждый. А то, что я хотел бы о нем знать, не знает никто. Я просто не помню моего отца, мою мать или мою сестру в детстве. Помню только, как я жил на Татуине.
Акейна кивнула.
— Ты не думаешь, что эти воспоминания могут быть блокированы?
— Блокированы? Почему?
— Чтобы защитить тебя. Или Лейю. Или Нэйширу.
Люк встряхнул головой.
— Если бы воспоминания Лейи были блокированы, я почувствовал бы это.
— Но ты не можешь почувствовать, если твои собственные воспоминания блокированы. Если хочешь, я могу:
Люк спросил:
— Но сейчас эти воспоминания не представляют для меня опасности, не так ли? Нет, я думаю, есть более простое объяснение. Мы были слишком маленькими. Воспоминания Лейи, возможно, даже не являются реальными. Вероятно, это ее попытка заполнить пустое пространство памяти, о котором ты говорила. Воображаемые воспоминания могут быть очень похожи на реальные.
Акейна вздохнула.
— И даже такие нереальные воспоминания бывают очень важны для человека. Люк, когда ты начал осознавать, что в твоей памяти есть пустое пространство?
Люк нахмурился.
— Я не знаю точно. Позже, чем Лейя. Мои дядя и тетя ничего не говорили о моем отце, и, тем более, о матери.
— Возможно, они тоже хотели защитить тебя.
— Возможно. Но я всегда чувствовал, что мой дядя не одобрял моих родителей, и был недоволен тем, что ему пришлось меня воспитывать. Моя тетя, наоборот, всегда хотела детей. Я не знаю, почему у них не было своих детей.
— Вероятно, твой дядя не хотел детей.
Люк пожал плечами.
— Может быть. Но моя тетя никогда не жаловалась.
— Самопожертвование: Ради мира в семье.
Люк кивнул.
— Да, Оуэн был трудным человеком. Когда я представляю его себе, он всегда выглядит раздраженным.
Акейна сказала:
— Мне знаком такой тип людей. Была ли твоя тетя счастлива с ним?
— Не знаю. Мне кажется, она заслуживала лучшей жизни. И лучшей смерти: Мне труднее простить моего отца за то, что он сделал с ними, чем за какие-то другие его преступления.
— Труднее простить или труднее понять?
Люк печально улыбнулся.
— И то и другое. Но я знаю, как соблазнительно бывает заставить кого-то подчиняться твоей воле. Власть исполнять все желания, которые мы несем в себе: Я всегда сопротивляюсь желанию позволить себе такое.
— Как ты можешь этому противостоять?
— У меня есть пример Йоды. Он вел очень простую жизнь и хотел очень мало. Мой отец пошел другим путем: Желание взять власть, навязать свою волю всей Вселенной: Я пытаюсь не позволить ему быть примером для меня.
Акейна сказала:
— Власть всего лишь иллюзия. Вселенная подчиняет нас своим целям, а мы не можем подчинить ее своим.
Люк кивнул.
— Возможно, это так. Но когда кто-то пытается подчинить Вселенную, это ведет к страданиям и бессмысленной смерти многих. Джедаи для того и существуют, чтобы этого не было, Акейна. Чтобы нейтрализовать власть и волю тех, кто хочет быть тираном.
— Этому тебя учили, или ты учишь этому своих учеников?
— И то и другое. Это был один из первых принципов Академии Ку'унтор, и это важнейший принцип Академии Йавина.
— Что же обязывает джедая к этому?
Люк сказал:
— Потому, что это необходимо. Тот, кто может действовать, должен действовать.
Акейна покачала головой.
— Легче поверить тебе, чем многим джедаям, отклонившимся от высокого пути. Ведь и тебе приходилось терять учеников?
— Да. Я едва не потерял сам себя.
— Этот соблазн всегда бывает так силен?
Люк встряхнул головой.
— Я не знаю. Может быть, всему виной какие-то недостатки в кандидатах или в обучении: Или так и должно быть. Темная сторона очень привлекательна — и очень сильна. Я сражался с Вейдером, но ни разу не победил его. Хэн спас меня на Йавине, Ландо на Беспине, а на Звезде Смерти меня спас: Энакин. Единственная победа, которую я одержал — мой отказ присоединиться к Вейдеру.
Люк посмотрел на голографическое изображение галактики.
— Нет, я одержал победу еще один раз — смог простить его:
Адъютант вице-короля Эри Паалле проводил верховного советника Дарра Байлла в Сад Крови, где их уже ждали Найл Спаар и Тал Фраан.
Дарр Байлл преклонил колено перед вице-королем и принял поклон от Тала Фраана.
— Благословенный, я рад был слышать, что ваш инкубатор со славой подтверждает вашу силу.
Найл Спаар улыбнулся.
— Пятнадцать маранас, все полные и здоровые. Их запах такой опьяняющий: Надо будет кастрировать слуг, работающих в инкубаторе, чтобы они не отвлекались из-за него от работы.
— Ваша кровь всегда была сильной, вице-король, поэтому Кай и избрала вас, но сейчас она сильнее, чем когда-либо.
— Мне хотелось бы слышать от старых друзей больше правды и меньше лести, Дарр. Уже не так много осталось тех, кто помнит славу Дня Возмездия. Как там мой флагман?
Дарр Байлл сказал:
— «Гордость Йеветы» готова к бою. Камеры для заложников оборудованы, и заложники погружены. Мы ждем с нетерпением, когда сможем еще раз сразиться с осквернителями. Есть ли какие-то новости от Джайпа Туурра с Презы, вице-король?
— Да, поэтому я и вызвал вас. Осквернители не собираются отступать. Принцесса продолжает угрожать нам. За последние три дня к их флоту подошли значительные подкрепления.
Дарр Байлл сказал:
— Я был удивлен тем, что они ценят жизни существ своей расы меньше, чем жизни другой расы на Презе. Может быть, мы держим в плену не того, кого предполагаем? Не мог ли Тиг Перамис предать нас и войти в союз с принцессой?
Найл Спаар ответил:
— Нет, Хэн Соло муж и консорт принцессы, а такие отношения многое значат у неверных.
Тал Фраан вмешался:
— Может быть, она не знает, что мы его захватили, и что ее действия ставят его в угрожающее положение? Возможно, пришло время показать им наших заложников?
Найл Спаар сделал жест, означавший, что предложение было преждевременным.
— Расскажите, что вы узнали, изучая пленных?
Тал Фраан сказал:
— Они испытывают отвращение к крови, даже к своей собственной слабой крови. Кроме того, они подтвердили подозрения, которые у меня уже были.
— Что же это за подозрения?
— Они создают союзы, как дети с родителями — один мир требует защиты тысячи. Они разделены, но не понимают этого. Они живут в тени своей собственной дисгармонии и не знают, как найти свет.
— Это их самая большая слабость?
Это был опасный вопрос, и Тал Фраан помедлил, прежде чем ответить на него.
— Нет. Их главная слабость в том, что они нечисты. Сильный не убивает слабого, а слабый не уступает место сильному. Каждый из них заботится прежде всего о самом себе, своей жизни. Они не думают о благе для всей расы.
— Где же ты нашел доказательства этого?
— Главное доказательство в том, что восемь тысяч рабов продолжают служить нам. Они готовы предать свою расу и служить врагу, чтобы сохранить свои жалкие жизни. В этом вся сущность порождений мерзости. А любой из чистых детей Вселенной пожертвовал бы жизнью, но не стал бы предателем.
Найл Спаар спросил:
— Дарр Байлл, ты согласен с тем, что утверждает молодой советник? Готовы ли гильдиеры и воины, которые служат на «Гордости Йеветы», так поступить?
Дарр Байлл на минуту задумался.
— Для большинства из них это так. Но если бы ваш молодой советник говорил с бывшим вице-королем Кивом Трууном, он убедился бы, что это правило подходит не для всех.
На лице Найла Спаара отразилось удовольствие.
— Да, Тал Фраан, даже в этом правиле есть исключения. А теперь скажи мне, в чем главная сила осквернителей?
Тал Фраан был готов к этому вопросу.
— Их сила — в их многочисленности. Они плодовиты, как и все паразиты. Вы сами видели, как населен их главный мир. Если бы они действовали вместе, это была бы страшная угроза для нас.
Дарр Байлл сказал:
— Но они не действуют вместе.
Тал Фраан кивнул.
— Да, их главная слабость разрушает их главную силу.
— Да, мы убедились в этом во время блестящего успеха миссии вице-короля на Корусканте. Но сейчас они готовятся к войне. Как мы должны ответить им?
Тал Фраан знал, что это должен решать вице-король, и промолчал. Но Найл Спаар спросил:
— Что посоветует наш молодой советник? Как можем мы показать принцессе нашу силу?
Тал Фраан спокойным голосом сказал:
— Мы должны показать принцессе заложников. И если эти неверные так боятся крови, надо напомнить им, что мы крови не боимся.
Заседание Правящего Совета по вопросу о лишении Лейи президентских полномочий было отложено на следующий день, потом еще раз, потом еще: Для этих отсрочек не было никаких оснований. Лейя извещалась о них правительственным курьером, Берусс не связывался с ней.
На третий день к ней пришел Бен-Кил-Нам. Новости, которые он рассказал, были мрачными.
— Я не гарантирую, что мы наберем достаточно голосов, чтобы защитить вас. Но если вы уйдете добровольно, Доман обещал, что он поддержит мою кандидатуру на назначение исполняющего обязанности президента до выборов. Скажите Совету, что ваши обязанности сейчас стали слишком напряженными, что вы должны быть с семьей в это трудное время.
Лейя холодно сказала:
— Я не просила об этом, даже когда мои дети были похищены. Как это будет выглядеть сейчас?
— Не нужно делать это публично. В любом случае, вам вряд ли удастся удержаться на посту президента. По моим данным, Борск Фэй'лиа уже имеет четыре голоса. Вы должны понять, насколько хрупкой стала ваша позиция.
— Голосования не будет, пока Доман не решит, что я не должна находиться на посту президента.
Бен-Кил-Нам сказал:
— Принцесса, все, чего вы достигнете своим упрямством — вынудите Совет обратиться к Сенату. И никто не может сказать, что последует за этим. Если мы хотим решить проблему с йеветами, для этого нужно единство и стабильность в правительстве.
— Тогда скажите Доману, чтобы он прекратил все это, потому, что наилучший способ достигнуть стабильности в правительстве — это оставить меня на моем посту.
На следующий день Лейю посетил Рэттагагек. Он принес с собой эломские инструменты «логического анализа».
— Я хотел бы проанализировать с вами логику вашего положения. Это поможет вам определить количество объективных элементов в конфликте.
— Председатель, спасибо вам, но это мне не поможет.
Рэттагагек удивленно посмотрел на нее. Такие слова элом мог бы счесть оскорблением для своего интеллекта.
— Принцесса, искусство логического анализа — изобретение эломской цивилизации. Это искусство сделало нам тем, кто мы есть.
Лейя сказала:
— Я уважаю достижения эломов. Но ваш логический анализ должен был сказать, что наше Восстание против Империи бессмысленно. Опираясь на одну логику, факты и цифры, мы никогда бы не победили. Я не могу доверить свой курс одной лишь логике.
С нескрываемым разочарованием Рэттагагек собрал свои инструменты и ушел.
В этот день к Лейе пришел еще один посетитель. Далль Тара Дру — сенатор с планеты Ракза, председатель Совета Торговли, и единственная женщина в Правящем Совете. Бен-Кил-Нам рассчитывал, что она окажет поддержку Лейе, но это сделало Лейю еще более неуверенной насчет того, что можно ожидать от ракзианки.
Далль Тара Дру сказала:
— Спасибо, что уделили мне время. Я знаю, что произошло, это просто ужасно! Наверное, вся ваша жизнь сейчас перевернулась вверх дном.
— Спасибо за сочувствие:
— А это дело против вас, которое раздувают Фэй'лиа и компания, это наихудшая глупость, которую я могу представить. Я сейчас была в офисе Домана, и боюсь, что он настроен решить вопрос не в вашу пользу. И я спросила себя: что мы можем сделать, как нам убедить всех, что вы не должны уходить в отставку? И я нашла ответ!
— Как же это сделать?
Далль Тара Дру улыбнулась.
— Джедаи!
Лейя удивленно взглянула на нее:
— Простите, я не понимаю:
— Ваш брат смог победить Императора. А сейчас, когда у нас столько подготовленных джедаев, они решат конфликт с йеветами без проблем! Неудивительно, что Доман не хочет посылать наших детей на войну в Коорнахт, когда с этим легко справятся джедаи.
Лейя спокойным голосом сказала:
— Сенатор Дру, джедаи — не часть армии Новой Республики. Если вы думаете, что я могу пойти в Сенат и сказать: «Не волнуйтесь, мой брат решит эту проблему: »
— Я понимаю, что вы не можете так сказать. Просто дайте им понять, что джедаи на вашей стороне.
Лейя холодно сказала:
— Председатель Дру, я не могу просить джедаев о помощи, а они не обязаны ее мне оказывать. Новая Республика может сама сражаться за себя, и я тоже.
На следующее утро заседание Совета все же состоялось. Председательствовал Доман Берусс.
— Президент Лейя Органа Соло, вы ознакомились с заявлением по поводу вотума недоверия?
— Да, председатель.
— Вы желаете высказать ваше мнение по этому вопросу?
Перед тем как отвечать, Лейя посмотрела на Бен-Кил-Нама, сидящего справа от Берусса.
— Председатель, я полностью отрицаю эти обвинения. Я была потрясена, узнав, что такое вообще было принято к рассмотрению. Это не просто оскорбление в мой адрес, это серьезная политическая ошибка. Такое впечатление, что все это дело сочинил Найл Спаар — ведь только он получает выгоду от наших внутриполитических конфликтов.
Сенатор Прэгетт сказал:
— В конфликтах нет необходимости. Конечно, для всех было бы лучше решить это дело быстро.
Лейя взглянула на Берусса.
— Тогда пусть сенатор Прэгетт заберет свое заявление. Это начато по его инициативе.
Берусс спокойно сказал:
— Я напоминаю, что член Совета может забрать заявление только по собственной инициативе.
Лейя ответила:
— Я не знаю, с каких это пор председатель Совета стал проявлять неуместную застенчивость. Если вы опасаетесь, что ввергну Новую Республику в войну ради спасения своего мужа, вы сильно ошибаетесь.
Борск Фэй'лиа сказал:
— Воодушевление и идеализм могут быть прекрасными качествами для революционера, но государственный деятель должен быть более прагматичным и осторожным.
Берусс осуждающе посмотрел на него.
— Замечания председателя Прэгетта и председателя Фэй'лиа сделаны вне очереди и не должны заноситься в запись. Сейчас слово предоставлено госпоже президенту.
Лейя встряхнула головой.
— Я сказала все, что должна была сказать.
Бен-Кил-Нам поднялся со своего места.
— Господин председатель, прошу слова.
— Пожалуйста.
Бен-Кил-Нам многозначительно посмотрел на Лейю, его взгляд, казалось, говорил: «Лейя, сейчас ты должна помочь себе сама».
— Я предлагаю компромисс, который, я надеюсь, удовлетворит все партии. Если президент возьмет краткосрочный отпуск, до ее возвращения Совет назначит исполняющим обязанности президента председателя Рэттагагека.
Неизвестно, кто испугался при этом сильнее — Рэттагагек или Фэй'лиа.
Берусс сказал:
— Хорошо, мы дадим президенту время подумать над этим вопросом. Объявляю дебаты приостановленными на три дня.
Заседание закончилось, прежде чем Фэй'лиа успел взять слово.
Глава 4
Полковник Баумэн Гэвин официально имел должность руководителя отдела кадров аэрокосмических сил в штабе 5-го Флота. Но пилоты и техники 5-го Флота называли его просто «аэробосс». От него зависели назначения, взыскания и продвижения по службе, вплоть до командиров эскадрилий. У его кабинета на борту «Отважного» всегда было много народу.
Несмотря на столь высокое положение, полковник Гэвин часто появлялся на полетных палубах и в ангарах кораблей флота, стараясь быть доступным для пилотов. Пилоты, в свою очередь, доверяли ему. Это доверие усиливалось тем, что было известно, что полковник Гэвин в молодости был боевым пилотом. Хотя он обычно носил только знак участника битвы при Эндоре, где он был пилотом Вбомбардировщика, боевой путь Гэвина давал ему право носить почти все награды Новой Республики.
Когда 5-й Флот получил подкрепления из пяти оперативных групп, в отделе кадров воцарился административный хаос. Гэвину пришлось прекратить свои неформальные визиты и почти все время проводить за рабочим столом, исключая встречи с офицерами прибывших кораблей.
Войдя на полетную палубу №1, Гэвин приказал:
— Приготовить мой челнок.
— Да, сэр.
Перед полетом Гэвину пришлось надеть скафандр. Пока он надевал скафандр, в комнату подготовки зашел еще один пилот. На воротнике его формы была красная эмблема вспомогательного пилота. Вместо того, чтобы идти к шкафам со скафандрами, пилот остановился в нескольких шагах от Гэвина, как будто ожидая его.
Гэвин заметил, что пилот не носил знака аэрокосмических частей 5-го Флота.
— Ищешь кого-то, сынок?
Пилот запоздало отсалютовал.
— Вы полковник Гэвин, сэр?
— Он самый. А ты кто?
— Пилот Плэт Маллар, сэр. Сэр, они сказали мне, что вы принимаете все решения насчет назначений пилотов:
— Кто это они?
— Экипаж челнока, сэр. Я один из пилотов-перегонщиков с Корусканта.
Гэвин кивнул.
— Эскорт «Тампиона»: Я знаю, что ты чист перед разведкой, и я удивлен, что ты обращаешься ко мне. Неужели тебе так не доверяют, что понадобилось мое вмешательство?
— Сэр, так это вы принимаете решения насчет назначений?
— Да.
— Тогда мне действительно нужно к вам.
Гэвин опять кивнул.
— Так в чем дело?
— Я к вам по поводу моего назначения. Пятерых из нас отсылают обратно на Корускант.
— Ну и в чем проблема?
— Сэр, но я не могу возвращаться назад! Я так долго ждал возможности сразиться с йеветами! Я хочу участвовать в бою! Вы должны позволить мне остаться!
Гэвин вздохнул.
— Сынок, уясни, что я тебе ничего не должен. Однако, я дам тебе шанс убедить меня, что ты здесь действительно нужен. А это будет нелегко. Да, нам нужны пилоты, но вы слишком неопытны, и в первом же бою пополните список наших потерь, а нам это совсем не нужно.
— Сэр, если это имеет какое-то значение, кроме указанного времени в моих документах я еще налетал 109 часов на ДИ-перехватчике.
Гэвин весьма удивился:
— На ДИ-перехватчике? Дай-ка мне свой ID-диск.
Гэвин быстро просмотрел диск на своем ноутбуке. Закончив, он насмешливо посмотрел на Маллара.
— Кто же ты такой? У тебя больше часов на тренажерах, чем у любого курсанта.
— Я работал, как мог, полковник, чтобы получить шанс участвовать в боевых действиях. Каждую свободную минуту я использовал для тренировки. Адмирал Акбар даже хотел засчитать мне одного сбитого противника, но я не хотел, чтобы это вносили в данные.
— Сбитого противника? Когда это ты успел?
— Над Поуллнаем я сбил йеветский истребитель, в тот день, когда йеветы уничтожили наш родной мир: Полковник, пожалуйста, не отсылайте меня назад!
Гэвин спокойно сказал:
— Какую же альтернативу ты хочешь?
— Все равно, сэр. Лишь бы наносить ущерб йеветам. Это все, чего я хочу.
Гэвин некоторое время смотрел на него.
— Ладно, надевай скафандр и жди меня в челноке. Мы поговорим по пути.
«Грязный Ленивец» вышел из гиперпространства поблизости от планеты Ютарис, его навигационное оборудование было приведено в негодность энергетической аномалией, даже гиперпривод отключился.
Люк, заходя в машинное отделение, проворчал:
— Вот почему не стоит покупать дешевые корабли:
Акейна спросила:
— Что ты имеешь в виду?
— Теперь придется обращаться к специалистам по настройке гиперпривода. Это значит, мы задержимся на Ютарисе.
— Насколько задержимся?
— Если ремонт пройдет быстро, дня на два.
Акейна всплеснула руками.
— Два дня! Ты говорил, что нам нужно будет только пополнить запасы продовольствия и горючего.
Люк пожал плечами.
— Я не более доволен этим, чем ты. Хорошо еще, что это случилось здесь, недалеко от обитаемой планеты, а не где-нибудь в межзвездном пространстве.
— Люк, мне невыносима мысль о любой задержке, когда мы так близко подошли к концу нашего поиска!
— Я понимаю. Но корабль не сможет снова выйти в гиперпространство, пока не отремонтирован гиперпривод.
Акейна улыбнулась.
— Ну что же, по крайней мере, у тебя есть время, чтобы разобраться с тем подарком, который я обещала тебе.
Ютарис был охвачен предчувствием войны. Хотя Кластер Коорнахт находился на расстоянии 200 световых лет, Ютарис был пограничным миром, и как всякий пограничный мир тонко чувствовал изменения политики.
Было невозможно войти на станцию «Талдаак» и не услышать о тучах войны, сгущающихся над сектором Фарлаз. Говорили даже об эвакуации мирных жителей, которая должна идти через Ютарис.
Менеджер станции улыбнулся Люку.
— Да, конечно, мы починим ваш «Верпин», но это займет не менее трех дней, а скорее всего больше. Работы слишком много, а рабочих не хватает.
— Почему сложилась такая ситуация? Ведь обычно бывает наоборот.
Менеджер пожал плечами.
— Из-за войны, конечно.
Акейна нахмурилась.
— Какая война? Вы о чем?
— Вы что, новостей не смотрите? Конфликт с Дасханской Лигой.
Акейна повернулась к Люку:
— Ты знаешь что-нибудь об этом?
— Слышал что-то на Талосе.
Менеджер сказал:
— Ночью отсюда можно увидеть, как светят звезды Кластера. Мысль о том, что где-то над тобой в космосе висит тысяча военных кораблей, делает людей нервными.
Акейна испуганно прошептала:
— Тысяча кораблей?
— Так говорят некоторые. Вообще, ходит много разных слухов. Так что будем делать с кораблем?
Люк сказал:
— Нужен ремонт. У вас есть запчасти к «Верпину»?
— Конечно, у нас четыре таких корабля на свалке. Так что с запчастями все в порядке. Свяжитесь с нами через три дня.
Акейна, идя за Люком к выходу, испуганно думала: «Нет, он не готов к этому: Он не выдержит такого соблазна. Ему будет трудно наблюдать, как сражаются другие, не вмешиваясь в драку самому».
Когда они вышли, Акейна обратилась к Люку:
— Мы не можем здесь оставаться. Я не знаю точно, в чем дело, но я чувствую, что здесь небезопасно.
— У нас нет выбора. Без гиперпривода мы не улетим.
— Неужели ничего нельзя сделать? Может быть, ты купишь запчасти и починишь его сам?
Люк раздраженно махнул рукой.
— Ты не слышала, что он сказал? Мы попали в зону военных действий. Не думаю, что мы сможем купить тут гиперпривод.
Акейна сделала отчаянную попытку переубедить Люка:
— Если мы пробудем здесь слишком долго, нас могут обнаружить имперские агенты. Мы не можем позволить, чтобы это произошло.
— Даже республиканская разведка не сможет нас найти благодаря твоим способностям. Все, что мы должны делать — это изображать из себя туристов несколько дней. Кроме того, я хочу больше узнать о том, что здесь происходит — узнать факты, а не слухи.
Несмотря на столь высокое положение, полковник Гэвин часто появлялся на полетных палубах и в ангарах кораблей флота, стараясь быть доступным для пилотов. Пилоты, в свою очередь, доверяли ему. Это доверие усиливалось тем, что было известно, что полковник Гэвин в молодости был боевым пилотом. Хотя он обычно носил только знак участника битвы при Эндоре, где он был пилотом Вбомбардировщика, боевой путь Гэвина давал ему право носить почти все награды Новой Республики.
Когда 5-й Флот получил подкрепления из пяти оперативных групп, в отделе кадров воцарился административный хаос. Гэвину пришлось прекратить свои неформальные визиты и почти все время проводить за рабочим столом, исключая встречи с офицерами прибывших кораблей.
Войдя на полетную палубу №1, Гэвин приказал:
— Приготовить мой челнок.
— Да, сэр.
Перед полетом Гэвину пришлось надеть скафандр. Пока он надевал скафандр, в комнату подготовки зашел еще один пилот. На воротнике его формы была красная эмблема вспомогательного пилота. Вместо того, чтобы идти к шкафам со скафандрами, пилот остановился в нескольких шагах от Гэвина, как будто ожидая его.
Гэвин заметил, что пилот не носил знака аэрокосмических частей 5-го Флота.
— Ищешь кого-то, сынок?
Пилот запоздало отсалютовал.
— Вы полковник Гэвин, сэр?
— Он самый. А ты кто?
— Пилот Плэт Маллар, сэр. Сэр, они сказали мне, что вы принимаете все решения насчет назначений пилотов:
— Кто это они?
— Экипаж челнока, сэр. Я один из пилотов-перегонщиков с Корусканта.
Гэвин кивнул.
— Эскорт «Тампиона»: Я знаю, что ты чист перед разведкой, и я удивлен, что ты обращаешься ко мне. Неужели тебе так не доверяют, что понадобилось мое вмешательство?
— Сэр, так это вы принимаете решения насчет назначений?
— Да.
— Тогда мне действительно нужно к вам.
Гэвин опять кивнул.
— Так в чем дело?
— Я к вам по поводу моего назначения. Пятерых из нас отсылают обратно на Корускант.
— Ну и в чем проблема?
— Сэр, но я не могу возвращаться назад! Я так долго ждал возможности сразиться с йеветами! Я хочу участвовать в бою! Вы должны позволить мне остаться!
Гэвин вздохнул.
— Сынок, уясни, что я тебе ничего не должен. Однако, я дам тебе шанс убедить меня, что ты здесь действительно нужен. А это будет нелегко. Да, нам нужны пилоты, но вы слишком неопытны, и в первом же бою пополните список наших потерь, а нам это совсем не нужно.
— Сэр, если это имеет какое-то значение, кроме указанного времени в моих документах я еще налетал 109 часов на ДИ-перехватчике.
Гэвин весьма удивился:
— На ДИ-перехватчике? Дай-ка мне свой ID-диск.
Гэвин быстро просмотрел диск на своем ноутбуке. Закончив, он насмешливо посмотрел на Маллара.
— Кто же ты такой? У тебя больше часов на тренажерах, чем у любого курсанта.
— Я работал, как мог, полковник, чтобы получить шанс участвовать в боевых действиях. Каждую свободную минуту я использовал для тренировки. Адмирал Акбар даже хотел засчитать мне одного сбитого противника, но я не хотел, чтобы это вносили в данные.
— Сбитого противника? Когда это ты успел?
— Над Поуллнаем я сбил йеветский истребитель, в тот день, когда йеветы уничтожили наш родной мир: Полковник, пожалуйста, не отсылайте меня назад!
Гэвин спокойно сказал:
— Какую же альтернативу ты хочешь?
— Все равно, сэр. Лишь бы наносить ущерб йеветам. Это все, чего я хочу.
Гэвин некоторое время смотрел на него.
— Ладно, надевай скафандр и жди меня в челноке. Мы поговорим по пути.
«Грязный Ленивец» вышел из гиперпространства поблизости от планеты Ютарис, его навигационное оборудование было приведено в негодность энергетической аномалией, даже гиперпривод отключился.
Люк, заходя в машинное отделение, проворчал:
— Вот почему не стоит покупать дешевые корабли:
Акейна спросила:
— Что ты имеешь в виду?
— Теперь придется обращаться к специалистам по настройке гиперпривода. Это значит, мы задержимся на Ютарисе.
— Насколько задержимся?
— Если ремонт пройдет быстро, дня на два.
Акейна всплеснула руками.
— Два дня! Ты говорил, что нам нужно будет только пополнить запасы продовольствия и горючего.
Люк пожал плечами.
— Я не более доволен этим, чем ты. Хорошо еще, что это случилось здесь, недалеко от обитаемой планеты, а не где-нибудь в межзвездном пространстве.
— Люк, мне невыносима мысль о любой задержке, когда мы так близко подошли к концу нашего поиска!
— Я понимаю. Но корабль не сможет снова выйти в гиперпространство, пока не отремонтирован гиперпривод.
Акейна улыбнулась.
— Ну что же, по крайней мере, у тебя есть время, чтобы разобраться с тем подарком, который я обещала тебе.
Ютарис был охвачен предчувствием войны. Хотя Кластер Коорнахт находился на расстоянии 200 световых лет, Ютарис был пограничным миром, и как всякий пограничный мир тонко чувствовал изменения политики.
Было невозможно войти на станцию «Талдаак» и не услышать о тучах войны, сгущающихся над сектором Фарлаз. Говорили даже об эвакуации мирных жителей, которая должна идти через Ютарис.
Менеджер станции улыбнулся Люку.
— Да, конечно, мы починим ваш «Верпин», но это займет не менее трех дней, а скорее всего больше. Работы слишком много, а рабочих не хватает.
— Почему сложилась такая ситуация? Ведь обычно бывает наоборот.
Менеджер пожал плечами.
— Из-за войны, конечно.
Акейна нахмурилась.
— Какая война? Вы о чем?
— Вы что, новостей не смотрите? Конфликт с Дасханской Лигой.
Акейна повернулась к Люку:
— Ты знаешь что-нибудь об этом?
— Слышал что-то на Талосе.
Менеджер сказал:
— Ночью отсюда можно увидеть, как светят звезды Кластера. Мысль о том, что где-то над тобой в космосе висит тысяча военных кораблей, делает людей нервными.
Акейна испуганно прошептала:
— Тысяча кораблей?
— Так говорят некоторые. Вообще, ходит много разных слухов. Так что будем делать с кораблем?
Люк сказал:
— Нужен ремонт. У вас есть запчасти к «Верпину»?
— Конечно, у нас четыре таких корабля на свалке. Так что с запчастями все в порядке. Свяжитесь с нами через три дня.
Акейна, идя за Люком к выходу, испуганно думала: «Нет, он не готов к этому: Он не выдержит такого соблазна. Ему будет трудно наблюдать, как сражаются другие, не вмешиваясь в драку самому».
Когда они вышли, Акейна обратилась к Люку:
— Мы не можем здесь оставаться. Я не знаю точно, в чем дело, но я чувствую, что здесь небезопасно.
— У нас нет выбора. Без гиперпривода мы не улетим.
— Неужели ничего нельзя сделать? Может быть, ты купишь запчасти и починишь его сам?
Люк раздраженно махнул рукой.
— Ты не слышала, что он сказал? Мы попали в зону военных действий. Не думаю, что мы сможем купить тут гиперпривод.
Акейна сделала отчаянную попытку переубедить Люка:
— Если мы пробудем здесь слишком долго, нас могут обнаружить имперские агенты. Мы не можем позволить, чтобы это произошло.
— Даже республиканская разведка не сможет нас найти благодаря твоим способностям. Все, что мы должны делать — это изображать из себя туристов несколько дней. Кроме того, я хочу больше узнать о том, что здесь происходит — узнать факты, а не слухи.