Лафой Лесли. Невеста маркиза

   Обнаженная Симона в оранжерее?
   – Ничего, у нас всегда остается завтрашнее утро, – отозвался Тристан с улыбкой, когда Симона провела ладонями по его груди.
   – Верно. Но сперва это должно понравиться мне настолько, чтобы захотелось все повторить.
   Ее пальцы спустились вниз, к первой пуговице на его брюках.
   – «Если», моя нахальная красавица, относится к тому, в состоянии ли ты будешь снова захотеть настолько скоро.
   Ее глаза заискрились, а улыбка стала шире и веселее. Она встретилась с ним взглядом:
   – О, ты считаешь, что ты настолько хорош, да?
   – Непременно захочешь. Но возможно, я должен это доказать?
   – Да уж, будь добр. – Симона повернулась и пошла к постели: – Я жду.
   Тристан смотрел ей вслед, восхищаясь ее изяществом и уверенностью в себе, а она осторожно шагнула на ложе из подушек и, медленно опустившись на колени, села на пятки.
   Боже Всемогущий! Он самый большой счастливец в Лондоне и во всей Англии. Дьявол, во всей Британской империи! Вернее, будет им, когда наконец доберется до ее прелестей.
   Окончательно избавившись от одежды, Тристан чуть прикрутил фитиль лампы и направился к кровати.
   Увидев, что Тристан идет к ней, Симона заставила себя дышать ровнее. Она уже довольно давно не видела обнаженных мужчин, но в ранние годы жизни ей довелось наблюдать за ними бесчисленное количество раз. Далеко не все они выглядели столь впечатляюще, как ее сегодняшний кавалер, и уж точно не внушали такого желания.
   Тристан… Боже правый! Стройные сильные ноги, узкая талия, аккуратные бедра, широкие плечи. Мышцы и сухожилия, которые так красиво изменялись, когда он двигался… Никогда за всю свою отнюдь не уединенную жизнь Симона не видела мужчины, который был бы сложен столь великолепно.
   Тристан шагнул на подушки и опустился на колени перед ней. Проведя кончиками пальцев по ее плечам, он ласково спросил:
   – Тебе не страшно, малышка?
   Симона тряхнула головой и закрыла глаза, наслаждаясь блаженством, расходившимся от мест, которых касались его пальцы. Тепло разливалось по ее телу, сладко согревая и расслабляя. Всегда чувствовать себя настолько дивно – вот чего ей больше всего хотелось.
   Тристан подался вперед, так что его грудь чуть соприкоснулась с сосками Симоны, и нежно поцеловал ее в ухо. Тепло мгновенно превратилось в жар, от которого у нее закружилась голова.
   – Тристан! – прошептала Симона, и ее руки сами легли ему на пояс.
   Поняв это невысказанное желание, Тристан провел губами по губам Симоны и прижал ее к себе.
   – Скажи мне, чего ты хочешь, – прошептал он, пролагая дорожку нежных поцелуев по ее шее.
   – Тебя.
   – Как.
   – Медленно и нежно, – ответила она, целуя его в плечо. – А потом быстро и жестко.
   Тристан рассмеялся и опустил руки ниже, подводя ладони под ее ягодицы.
   – Ты не можешь получить одновременно и то, и другое, – проговорил он, ловя ее восторженный вздох. – Я хорош, но не настолько, так что сделай выбор.
   Симона снова поцеловала жаркий атлас его плеча. Ее мысли кружились в вихре пьянящих ощущений, пульс мощно отдавался во всем теле, живот наполнился жидкой лавой.
   – Я совсем не умею терпеть и ждать, – призналась она, поворачивая голову и нежно прикусывая его шею. – А ты?
   Тристан чуть отстранился, чтобы заглянуть ей в глаза:
   – А могу попробовать.
   – Пожалуйста, не надо.
   Он маняще улыбнулся:
   – Под подушкой слева от тебя лежит кондом. Будь добра…
   – Да, – прошептала Симона и, высвободившись из его объятий, просунула руку под подушку.
   В этот момент его руки легли ей на талию, а язык медленно прошелся по изгибу ягодицы.
   – Тебе это нравится? – спросил Тристан, повторяя ласку.
   – Да!
   Тело Симоны дрожало от наслаждения, когда Тристан, передвинувшись у нее за спиной, поставил колени между ее ногами. Ее сердце замерло от восторга, когда он плотно прижался к ней. Жар и тугая плоть, жар и влага – вот чистое блаженство!
   – Кажется, у тебя что-то для меня есть?
   А, да… кондом. Она успела про него забыть. Если бы она могла дышать, то извинилась бы. Если бы могла шевелиться, то передала бы ему необходимый предмет.
   – Позволь мне, – прошептал Тристан у самого ее уха, наклоняясь над ней и просовывая руку под подушку.
   Потом он выпрямился с кондомом в руке и скользнул губами по ее коже, заставив Симону застонать от предвкушения.
   Управившись с кондомом, Тристан крепко взял ее за бедра и глубоко вздохнул, заставляя себя двигаться медленно, давая ей время принять его вторжение и привыкнуть к нему. Она ахнула, а когда он двинулся вперед, приподняла голову и опустилась на локти.
   Тристан вошел чуть глубже, сражаясь со стремительно нарастающим желанием, и Симона не вскрикнула, не попыталась его остановить. Симона даже не стала пассивно принимать его робкое продвижение, а подалась навстречу ему с жаждой, которая была не менее сильной, чем его. Наслаждение быстро увлекло Тристана за грань благородных намерений в область древних инстинктов. Симона последовала туда вместе с ним, издав тихий стон радостного согласия.
   Придерживая ее бедра, он задал ритм их танца; ничто никогда не казалось ему таким правильным и предначертанным, как это. Он крепче сжал руки и чуть отстранился, стараясь удержаться у самого пика экстаза.
   – Тристан! – вскрикнула Симона, – не останавливайся! Пожалуйста!
   Бог да поможет ему: он не мог ей отказать и подсунул руку ей под живот. Его пальцы вошли во влажное гнездо завитков и отыскали набухший бугорок в самом их центре.
   Симона застонала и подалась вверх, глубоко втягивая его в себя и унося за грань ослепительного экстаза.
   Наконец Симона вздохнула и позволила Тристану бережно уложить ее на постель из подушек.
   – Как ты? – спросил он, обнимая ее и переворачиваясь так, чтобы они оба оказались на боку.
   Симона промурлыкала что-то в ответ, но что – ей трудно было определить точно. Ее разум плавал в поразительно чудесном море покоя. Возможно, она никогда не вернется обратно, но если Тристан будет вместе с ней, то ее это вполне устроит.
 
   Пробуждение было медленным. Сначала Симона пришла в себя настолько, что почувствовала гладкость и тепло шелка, скользящего по ее груди в такт дыханию. Она улыбнулась и пошевелилась, потягиваясь, вздыхая с ощущением оставшегося при ней удовольствия, а потом открыла глаза.
   Тристан лежал рядом с ней на боку, подперев голову рукой и небрежно набросив на пояс кусок шелка.
   – Привет! – тихо проговорил он, проводя кончиком пальца по ее щеке и улыбаясь. – Добро пожаловать обратно.
   – Кажется, я заснула и не смогла составить тебе компанию!
   Его глаза потемнели.
   – Мне приятно было за тобой наблюдать. Ты улыбаешься во сне? И у тебя есть невероятно чувственная привычка, не просыпаясь, шептать мое имя.
   Симона этого не знала, как не знала и того, почему почувствовала себя так странно из-за того, что теперь это знает он. Неловкость… и странное беспокойство, словно попала в ловушку, сковывали ее.
   Она провела языком по нижней губе и пошевелилась под шелковым покрывалом, отчаянно пытаясь придумать какой-нибудь отвлекающий маневр.
   Спасение нашлось на самом краю пятна света от лампы. Она села и подалась вперед, чтобы лучше рассмотреть увиденное.
   – Там птичья клетка?
   – Если говорить точно, клетка леди Фионы. – Тристан перекатился на спину и притянул Симону к себе. – Надеюсь, ты это имела в виду?
   – Да, это именно то, что нужно! – Все снова стало безупречным, и Симона потянулась, чтобы прикоснуться губами к его подбородку.
   – Когда у Фионы будет день рождения?
   – Ровно через неделю.
   – Я позабочусь, чтобы клетку доставили утром. Хочешь, чтобы она была завернута и украшена большим бантом?
   – В этом нет нужды. Фиона будет в таком восторге, что даже не обратит внимания на украшения! – Симона теснее прижалась к нему и нежно коснулась губами его губ. – Она будет просто счастлива, Тристан, потому что ее ждет лучший из дней рождения.
   – Но за клетку еще не заплачено…
   Сердце Симоны забилось быстрее при мысли о чудесных возможностях.
   – Конечно. Я заплачу столько, сколько ты попросишь.
   – В пределах разумного.
   – Нет, – возразила она, наклоняясь, чтобы нежно прикусить его нижнюю губу. – Все, что ты пожелаешь. Назови свою цену.
   Тристан тихо застонал и медленно перевернул ее на спину, а потом, опираясь на локоть, приподнялся над ней и провел пальцем вдоль ее шеи:
   – Если дать моим желаниям полную волю, они могут тебя шокировать.
   – Все равно я согласна.
   Больше не медля, Тристан скатился с их ложа, встал на ноги и протянул ей руки. Симона положила пальцы ему на ладони и позволила поднять ее с постели.
   Ее кожа соприкоснулась с его кожей, и по ее телу пробежала волна наслаждения. Тристан нежно поцеловал ее в губы, а потом, наклонившись, подхватил одну из подушек. Симона еще не успела понять, зачем он это сделал, когда он увел ее от постели.
   – Захвати лампу, – тихо попросил он.
   Заинтригованная, Симона послушно выполнила его указание и позволила ему увлечь ее глубже в помещение склада. Боже, что он мог придумать такое, для чего нужна лампа и всего одна подушка?
   Ответ пришел уже через несколько мгновений, когда Тристан свернул за пирамиду ящиков и завел ее в пустое пространство между второй такой же пирамидой. Огромное зеркало стояло на полу, прислоненное к стене; его рама была богато украшена резьбой, поверхность отражала стену, образованную деревянными ящиками. Зеркало буквально кричало о всевозможных чувственных возможностях.
   Тристан провел Симону вперед так, чтобы они оба оказались в центре отражения.
   – Ты по-прежнему чувствуешь себя храброй? – спросил он, бросая подушку к своим ногам.
   Симона улыбнулась и поставила лампу на один из ящиков.
   – Не просто храброй, – прошептала она, кладя руки ему на плечи. – Распутной.
   Он шумно втянул в себя воздух, когда она смело провела языком по центру его груди. При этом ее груди коснулись его живота, а пальцы заскользили по его соскам…
   Потом Тристан переплел ее пальцы со своими и завел их себе за спину. Симона встала перед ним на колени и, рисуя кончиком языка медленные круги, стала перемещать свои ласки ниже.
   Наслаждаясь своей властью над ним, она замедлила спуск, чтобы смаковать его содрогания, его крик наслаждения… Его страсть питала стремительно нарастающую в ней волну желания.
   – Боже! – простонал Тристан, отпуская ее руки, чтобы утопить пальцы в ее волосах. Чуть согнув колени и подавшись вперед, он зарычал: – Пожалуйста, Симона!
   «Пожалуйста?» Ну, раз он попросил так вежливо и поскольку она сама уже была на грани…

Глава 10

   Тристан хмуро обдумывал положение дел. Город еще спал, а у него на коленях сидела невероятно страстная женщина. Последние четыре часа он провел в прекрасных любовных ласках и теперь был полностью удовлетворен. Если уж на то пошло, это было даже больше, чем простое удовлетворение; то, что он вообще встал и оделся, стало результатом невероятного волевого усилия. Как он, к черту, вообще мог что-то чувствовать, само по себе, было загадкой. Но то, что он чувствует себя дьявольски раздраженным…
   Симона пошевелилась в его объятиях и отстранилась от него.
   – Тебе следует поставить меня на землю здесь, – тихо проговорила она. – Остаток пути я пройду пешком: это уменьшит вероятность того, что кто-то тебя увидит.
   – Если бы дело касалось только меня, и дал бы тебе коня у склада и поблагодарил за вечер.
   Симона недоуменно сдвинула брови:
   – Что-то не так?
   Все было так и все – не так. Тристан заставил себя смотреть на приближающиеся ворота сада; ведь если бы он посмотрел на нее…
   – Тристан?
   Он стиснул зубы и проглотил подступающую к горлу печаль. Боже, как ему хотелось выпить! Если уж на то пошло, ему необходимо было напиться до одури. Все шансы были за то, что когда он протрезвеет, то непонятные чувства, которые его донимают, либо исчезнут, либо…
   – Ах, черт!
   Тристан сосредоточил взгляд на мире вокруг себя, точнее, на мужчине, который стоял в открытых воротах. Раздражение Тристана на секунду ярко разгорелось, а потом так же неожиданно исчезло, растворившись в не менее непонятной спокойной уверенности.
   – Мистер Хейвуд, – сказал он, останавливая коня, – добрый вечер.
   – Сейчас утро.
   Симона проворно соскользнула с седла на землю, но Тристан так и не выпустил ее.
   – Нет, – негромко проговорил он, продолжая удерживать взгляд Хейвуда. – Нас поймали, и мы будем расплачиваться с достоинством.
   Он ощутил, как сильно забилось сердце у Симоны, хотя ее вопрос прозвучал почти беззаботно:
   – Что ты тут делаешь, Хейвуд?
   – Дожидаюсь тебя, – ответил Хейвуд хладнокровно. – Если тебе интересно, у тебя появился племянник.
   Сердце Симоны забилось сильнее.
   – Каролин здорова? – спросила она, стараясь сохранять спокойствие. – А малыш? Он появился на две недели раньше срока!
   – С Кэрри все хорошо, – спокойно произнес Хейвуд, – и с малышом тоже. А вот тебя ждут крупные неприятности.
   Симона посмотрела в сторону дома и демонстративно сунула руки в карманы. Пока она пыталась представить вес последствия и возможные результаты происшедшего, Тристан бросил поводья и заявил:
   – Полагаю, его светлость желает с нами поговорить. Наверное, нам не следует заставлять его ждать.
   Хейвуд молча уставился на него, а потом отступил в сторону и указал на дом широким взмахом руки. Этот жест был равносилен приказу и очень не понравился Тристану, но он все же направился к дому, решив, что постарается справиться с ситуацией и максимально соблюсти приличия.
   – Позволь говорить мне, – негромко попросила Симона, шагая рядом с ним.
   – Спасибо за заботу, но я вполне способен защитить нас обоих.
   – Ты не знаешь Дрейтона, а я знаю.
   – В любом случае через пару минут я с ним познакомлюсь: вряд ли старина Дрейтон станет держать в тайне свои мысли. Говорить с ним – мое дело, а не твое.
   Внезапно Симона остановилась:
   – Я не люблю мужчин-тиранов.
   Тристан пожал плечами и бросил поводья на коновязь у задней двери.
   – В данный момент это не имеет значения. – Он поднялся по ступеням и, открыв дверь, пропустил Симону в дом, а затем добавил: – Я принимаю решения, а ты им следуешь.
   Симона резко выдернула руки из карманов, потом гневно прошагала по лестнице мимо него и, переступив порог, обернулась.
   – Что с тобой, Тристан?
   Тристан и сам не понимал. Впрочем, сейчас было не время и не место разбираться с этим, ведь за ними по пятам шел Хейвуд.
   Оглянувшись, Тристан понял, что они оказались на кухне.
   – Куда надо идти, чтобы попасть в ту комнату, которую твой зять выбрал для проведения допросов?
   – Как хорошо, что эта чертова помолвка только притворная! – буркнула Симона и, резко повернувшись, направилась в глубь дома.
   Тристан последовал за ней. Разумеется, то, что Симона была недовольна, было ему неприятно, но все равно он злился не на нее. А что именно стало причиной его злости…
   Ожидающее его унижение? Но то, что расплачиваться за содеянное, вполне справедливо. Конечно, выговор, угрозы и вынужденное признание того, что он настоящий негодяй, было бы самым удачным поворотом предстоящей встречи. Надо надеяться, лорд Райленд не набросится на него в ярости: крайне неприятно расквасить нос старику.
   Но если Хейвуд окажется хоть немного более рассудительным и не зайдет дальше того, чтобы наставить на него пистолет и потребовать немедленной свадьбы… Что ж: женитьба на Симоне не самое плохое, что может случиться с мужчиной. Правда, тогда получается, что Симону вынудят выйти за него замуж, а это будет уже совершенно другое дело.
   Если герцог будет ожидать свадьбы до полудня, то единственный порядочный поступок – выложить на стол все карты. Он женится на Симоне при условии, что никто не будет знать об их отношениях до тех пор, пока ему не удастся обезвредить Люсинду. Несомненно, если им с герцогом удастся прийти к соглашению, первым делом они должны оградить Симону от ненужного риска.
   – Дрейтон! – вдруг воскликнула Симона, заставив Тристана поспешно вернуться к настоящему.
   Быстро пройдя через зал, Симона вошла в открытую дверь рабочего кабинета.
   – Мои поздравления! Я слышала, что у тебя родился сын и что у Каролин все хорошо.
   – Да, – отозвался мужчина за письменным столом и скрестившим руки на груди.
   Тристан успел заметить, что этот мужчина примерно одних с ним лет и в его глазах не пылает ярость, хотя вряд ли его можно было назвать довольным.
   Симона быстро запечатлела поцелуй на его щеке.
   – Где ты была последние четыре часа? – последовал короткий вопрос.
   – Она была со мной, – ответил Тристан от двери. Герцог Райленд выпрямился и посмотрел на Тристана.
   – Полагаю, вы печально знаменитый лорд Локвуд?
   Тристан кивнул.
   – Лорд Тристан Таунсенд, маркиз Локвуд. Я готов пожать вам руку, но, думаю, мне следует отложить этот жест до более благоприятного момента.
   – Если такой настанет. Моя подопечная была этой ночью в вашем обществе?
   – Да, ваша светлость.
   – Прошу прощения, джентльмены, – раздраженно воскликнула Симона, – может быть, и мне позволено будет что-то сказать?
   – Нет! – ответили Тристан и герцог Райленд в один голос, после чего герцог иронично выгнул бровь.
   – Ступай к себе в комнату! – приказал он Симоне, не глядя на нее. – Я скоро поднимусь и поговорю с тобой отдельно.
   – Сэкономь время и силы, – с горячностью отметила Симона, упирая руки в бока. – Мне не десять лет, и это было моим…
   – Нет Симона! – решительно прервал ее Тристан. – Прошу тебя, – проговорил он уже мягче, – не ставь меня в еще более неловкое положение. Иди и не спорь.
   Симона резко вздернула подбородок и, не произнеся больше ни слова, удалилась из комнаты. Тристан протяжно выдохнул.
   – Вы еще об этом пожалеете.
   Неужели ему не послышалось, и в голосе герцога действительно звучит смех?
   – Не сомневаюсь.
   Герцог медленно поднял взгляд.
   – Вы можете что-то сказать в свое оправдание?
   – Нет, – быстро ответил Тристан. – Впрочем, да. Я ее хотел, я ее соблазнил, и я на ней женюсь.
   Герцог кивнул и снова скрестил руки на груди.
   – Теперь я должен поверить, будто Симона отчаянно сопротивлялась всем вашим попыткам и что вам пришлось чуть ли не изнасиловать ее. Тогда вам удалось выйти из этой передряги без единой царапины? Неужели Симона была вынуждена сделать что-то помимо ее воли? Пожалуйста, не держите меня за дурака.
   – Ни в коем случае, ваша светлость.
   Герцог склонил голову набок:
   – Неужели, вы не знаете, что Симона славится своей взбалмошностью и упрямством?
   – С упрямством я могу согласиться, но взбалмошность? – Тристан покачал головой. – Разве что совсем немного, но до такой степени, как ей хотелось бы внушить окружающим.
   Герцог улыбнулся.
   – Вы уверены, что мы говорим об одной и той же женщине? О Леди Неизбежной Катастрофе?
   Тристан кашлянул.
   – Симона – самая умная и рассудительная женщина из всех, кого я знаю, она намеренно создает возмутительные ситуации просто потому, что это самая интересная сторона ее жизни.
   Секунду герцог обдумывал это заявление.
   – Вы хотите сказать, что она запланировала сегодняшнее событие просто ради развлечения?
   – Ну… В каком-то смысле. Но я убедил ее встретиться со мной ночью, – решительно заявил Тристан. – Мы оба пошли на это, полностью сознавая возможные последствия.
   – И Симона готова за это расплатиться?
   Тристан вспомнил, как упрямица возмущенно прошествовала мимо него при входе в дом.
   – Она заверила меня, что готова, однако что у нее на уме в данный момент, я сказать не могу. Вам лучше узнать это у нее, когда вы будете с ней разговаривать один на один; я уверен, что она не станет осторожничать, выбирая слова.
   Похоже, что эта перспектива одновременно и тревожила, и веселила герцога.
   – A вы все так же готовы за это расплачиваться?
   – Да, ваша светлость, готов.
   Почему-то это заявление заставило герцога нахмурить брови.
   – Могу я сделать одно замечание?
   – Конечно.
   – Большинство мужчин, которые желают жениться, просто приходят к парадной двери дома, стучатся и просят разрешения войти.
   Тристан пожал плечами.
   – Возможно, я не такой, как большинство мужчин.
   – Это мне уже ясно. – Герцог поднялся и направился в глубь кабинета; – Не желаете бренди?
   Вот уж поистине неожиданный поворот! Тристану хотелось отказаться, тем более что не было никаких шансов на то, что они с герцогом когда-нибудь станут друзьями. Однако ни герцог, ни он сам не закончили разговор – так не лучше ли провести остаток беседы за рюмкой?
   – Да, спасибо.
   – А теперь расскажите мне о себе, Локвуд, – сказал хозяин дома, протягивая Тристану рюмку.
   – Что вы хотели бы знать?
   – Обычные вещи. – Пожав плечами, герцог возвратился к письменному столу. – Сколько вам лет, в каком состоянии ваше поместье, есть ли у вас стабильный доход… Кстати, вы либерал или консерватор?
   – Мне тридцать, – ответил Тристан, прекрасно понимая, что герцога нисколько не интересует, какими будут его ответы. – Поместье платежеспособно, но только потому, что я вложил в него мое личное состояние. Мои доходы основаны на судоперевозках, и хотя их величина меняется в зависимости от времени года, состояния морей и погоды, я ни в чем не нуждаюсь, а политика меня совершенно не интересует.
   Герцог кивнул и, оценивая на просвет бренди, спросил:
   – Зато моя подопечная вас, очевидно, интересует.
   Так вот что на самом деле хотел узнать герцог!
   – Мне нравится общество Симоны, – ответил Тристан с непринужденной откровенностью. – Она прекрасна, остроумна и жизнелюбива. А еще она необычайно честна и очаровательно прямолинейна. Я не могу не думать, что, если бы все женщины в мире были больше похожи на нее, жизнь стала бы гораздо более веселой и намного менее сложной.
   Герцог улыбнулся.
   – Если бы вы только что не скомпрометировали Симону, я мог бы проникнуться к вам симпатией: вы честны и определенно не лишены уверенности в себе. Право… – Герцог собирался еще что-то добавить, но остаток фразы остался незаконченным, а его улыбка вдруг погасла.
   Тристан пригубил бренди, без особого энтузиазма ожидая продолжения разговора. Напиток оказался превосходным, и он сделал еще глоток.
   Молчание становилось несколько неловким, так что он наконец спросил:
   – Не скажете ли, о чем вы задумались, ваша светлость?
   Герцог посмотрел в глаза Тристану и нахмурился.
   – Симоне почти двадцать один год, – сказал он бесцветным голосом. – Ей было четырнадцать, когда она попала под мою опеку. До недавнего времени она вела значительно более замкнутую жизнь, чем прежде, и тем не менее мужчины на ее пути встречались с завидной регулярностью. Вы первый, кому удалось вскружить ей голову, и я пытаюсь понять, что именно она нашла в вас столь неотразимо привлекательного.
   Хороший вопрос, но вряд ли у Тристана был на него ответ.
   – Возможно, то, что я богат и достаточно хорош собой? – предположил он.
   – Вам нравится лично становиться за штурвал во время шторма, верно? – Герцог не дал времени на ответ и, кивнув, продолжил: – Симона видит в вас родную душу, из чего следует, что эти отношения могут пойти по двум путям: либо это окажется идеальным союзом, либо приведет к катастрофе.
   Тристан готов был поставить на идеальный союз, по крайней мере в физическом плане. Их тела так прекрасно подходили друг другу, что плотское соединение не просто захватывало дух, но было почти волшебным.
   А вот если выйти за границы плоти – тут он не готов был сделать ставку. Пока ему еще не встречалась такая женщина, от которой он не смог бы уйти, равнодушно пожав плечами. За моментами восторга неизбежно приходила скука и его внимание начинало рассеиваться. Симона, несомненно, будет интриговать его дольше, чем другие, новее же в конце концов…
   – Прошу вас ясно понять одно, – продолжил герцог после паузы. – Ранние годы Симоне пережить было труднее, чем кто-то из нас способен себе представить. Ее нелегко ранить, но когда она задета – боль бывает глубокой. Эта семья возникла в результате обстоятельств, которых не предвидел никто из нас, – тем прочнее связывающие нас узы. Я не допущу, чтобы тот, кто ранил Симону, ушел безнаказанным.
   – Иного я и не ожидал.
   – Также вам не будет позволено разрушить ее репутацию и вы на ней женитесь.
   – Конечно, – легко согласился Тристан. – Но с определенными условиями.
   Герцогу потребовалось несколько долгих секунд, чтобы понять, что ему ставят условия.
   – Прошу прощения?
   – У меня имеются некие семейные проблемы, с которыми мне необходимо справиться прежде, чем публично объявить о нашей помолвке.
   – И что это за проблемы?
   Поскольку Тристан не видел смысла тратить время на историю семьи, он сразу сказал главное:
   – Моя мачеха убивает ради денег.
   На лице герцога отразилось недоумение – он явно не ожидал такого поворота событий.
   Тем временем Тристан продолжил:
   – Люсинда взяла страховые полисы на моего отца и обоих братьев незадолго до того, как они встретили свой конец. Полагаю, это она убила их для того, чтобы получить страховую премию.