— Да, и все, что вы показали мне.
— Хорошо. А теперь о том, как тебе достичь Мира Снов: вначале ты должен вернуться в «часы» — в этом я тебе помогу — и вернуться на Землю. С этого момента тебе придется действовать по своему разумению. Я предлагаю тебе выйти на орбиту вокруг Земли, а после этого… просто уснуть. Засыпая, ты должен направить «часы» в Мир Снов! Ты будешь спать — и грезить, де Мариньи, ты будешь жить в снах.
Ктханид замолчал. Де Мариньи осторожно спросил:
— И это все?
— Все. Любые пояснения окажутся просто тратой времени, излишней, возможно опасной. Я слишком мало знаю Мир Снов. Теперь тебе пора возвращаться в «часы». Твое путешествие начинается, де Мариньи. Я желаю тебе удачи.
Внезапно лицевые щупальца Бога распрямились и разошлись, раскинулись вокруг его лица, словно солнечные лучи. Для де Мариньи, или скорее его духа, который Ктханид вызвал в свой ледяной дворец на Элизии, мир на мгновение погрузился во тьму.
Придя в себя, де Мариньи обнаружил, что уже покинул дворца Ктханида, который стремительно страмительно уменьшаясь, остался где-то у него за спиной. Бархатная темнота космоса приняла де Мариньи в свои объятия. Затем всякое осязаемое движение прекратилось, и путешественник снова очутился внутри гигантских «часов». Его визит на Элизию занял сотую долю секунды.
Не теряя времени, де Мариньи развернул «часы» и направил их обратно к своему родному миру. Радостное предвкушение охватило его — да и что может быть лучше: странствовать по таинственному Миру Снов, чтобы спасти друзей от верной гибели! А какая его ждет награда в конце пути — разрешение ступить на Элизию! Де Мариньи не думал о том, что может погибнуть…
Ктханид стоял на том же месте, где де Мариньи оставил его, покидая Элизию. Однако теперь золотые глаза Старшего Бога потускнели. В громадном зале стало как-то сумрачно и неуютно. Бог спорил сам с собой и эта внутреняя борьба, заставляла чудовищное тело Кхтанида содрогаться и трепетать. Правильно ли он поступил?.. В конце концов, он не обязан заботиться о судьбе этого землянина — де Мариньи… Но этот человек был другом, другом Титуса Кроу, готовым… пожертвовать жизнью ради любимца Кхтанида… Тем не менее, если по другому посмотреть на эту проблему становилось очевидным, что во всем происходящем Анри-Лоран де Мариньи — фигура очень незначительная. С другой стороны…
Уже в пятый или шестой раз с тех пор, как дух де Мариньи вернулся в «часы», Ктханид подходил к подушке с молочным хрустальным шаром и заглядывал в его мутную глубину… и вновь отступил, увидев кровавую сцену, которая повторялась снова и снова. Нечто подобное совсем недавно видел и де Мариньи. По крайней мере детали на заднем плане совпадали полностью. Но там — на базальтовых ступенях пьедестала рубина — где прежде лежали две распростертых фигуры, теперь находилась только одна. Ктханид рассмотрел лицо человека и вздрогнул всем телом. Испуганное, но угрюмое и решительное лицо в хрустале принадлежало недавнему посетителю Ктханида — Анри-Лорану де Мариньи!
И тут великое существо наконец приняло решение, которое прежде никогда не приходило ему в голову. Кхтанид произнес слово, которое в состоянии повторить или понять только Старшие Боги, и отвел взгляд от хрустального шара. Затем его золотые глаза ярко блеснули — в этот момент, вытолкнутый из реальности Элизии колоссальным энергетическим толчком, разум Ктханида устремился сквозь пространство и время. Разум Ктханида мчался к «часам», зависшим на околоземной орбите — но он опоздал. Де Мариньи уже крепко уснул в теплом чреве своего странного судна. И хотя тело сновидца осталось в мире реальном, Ктханид знал, что дух де Мариньи где-то в другом месте, в таинственном Мире Снов. Все шло именно так, как задумал Ктханид, и все же…
Чувствуя, что он предал де Мариньи, Старший Бог в ярости понесся обратно на Элизию. Вернувшись в свой дворец, он запечатал вход, так чтобы ни один посетитель не потревожил его покой, и устроился возле молочно-белого шара в зале из жемчуга и хрусталя.
4.
Ночь медленно отступала, разгорался рассвет. Первые лучи солнца высветили восточный край неба, и оно, густо-черное, ночное, усеянное яркими точками светлячков-звезд, начало быстро сереть.
Поначалу де Мариньи чувствовал растерянность и удивление, а потом погрузился в пучину неги. Приятно было ничего не делать, просто стоять и восхищаться ночным небом, иссеченным у горизонта первыми лучами далекой зари. Затем, еще глубже окунувшись в прятные грезы, он почувствовал холод ночи, и поежился от прикосновений светящегося тумана, клубившегося у его ног. Смутное беспокойство овладело де Мариньи и, вспомнив, наконец, о своем задании, он понял, что совершил ошибку. Он остался… один! Правда, за его плечами развевался летающий плащ Титуса Кроу — удивительная вещь, чья материальная основа имела аналог в этом волшебном мире. Но где же «часы»?
Ужас ледяной лапой сжал сердце де Мариньи. Сновидец потерялся в ночном тумане, где-то посреди бескрайнего Мира Снов. Тут же улетучилась надежда на то, что ему удасться быстро выполнить свою миссию. Ведь он потеряол главное свое оружие — «часы»!
Как же это случилось?
Что там говорил Ктханид?
Старший Бог сказал:
— Засыпая, ты должен направить «часы» в Мир Снов!
Но ведь он так и поступил… Или нет? Вспомнив, последние мгновения, которые он провел в измерении реальности, де Мариньи простонал и обругал себя глупцом. Он дал часам неправильную команду — приказал перенести себя в Мир Снов. И они это выполнили. Де Мариньи, сам того не зная, случайно открыл один из приемов Кроу — использовал «часы» в качестве «ворот». И теперь корабль Богов остался на орбите вокруг Земли, а он, Анри-Лоран очутился в Мире Снов безолружный, так же, как его друзья, которых он явился спасать.
Возможно, если бы он, так не спешил… если бы задумался, прежде чем начать действовать, то он сумел бы найти решение, потому что еще не слишком глубоко погрузился в грезы и мог еще вырваться на поверхность — проснуться. Но к сожалению, логика в Мире Снов — большая редкость, к тому же де Мариньи был неопытным сновидцем.
Небо постепенно светлело, а светлячки один за другим гасли. Оглядевгшись, сновидец обнаружил, что стоит на последних ступеньках огромной лестницы, уходящей вниз — в море тумана. Де Мариньи вспомнил, что прежде не раз видел это место — в своих прежних снах. Кроме того эту лестницу совсем недавно показывал ему Ктханид: она состояла из семи сотен ступеней и вела к Воротам Глубокого Сна, за которыми находится Заколдованный Лес.
Де Мариньи заскрипел зубами и плотнее завернулся в плащ. Где-то здесь, внизу, за лесом у подножия лестницы, где-то на бескрайних просторах Мира Снов, порожденных фантазией миллионов спящих, были Титус Кроу и Тиания из Элизии отчаянно нуждающиеся в помощи! И только он один знал об этом и мог вмешаться в ход событий.
Де Мариньи осторожно спустился по этим семистам ступеням и прошел через Ворота Глубокого Сна. Когда туман начал редеть, и небо, наконец, окрасилось в розовый цвет, объявив о скором появлении солнца, сновидец уже нырнул в древнюю дубраву на дальнем конце Заколдованного Леса. Он направлялся туда, где река Шай низвергалась со склона горы Лерион вниз, на равнину и бежала к Ниру и Ултару. Пробираясь по лесу, де Мариньи часто слышал болтовню зугов, но не видел ни одного, и был рад этому.
Он часто натыкался на крошечные неглубокие болотца. На сырой земле, поросшей осокой и мхом, гнили стволы поваленных деревьев. Повсюду росли светящиеся грибы и пахло плесенью. Вспоминая, что где-то здесь, на одной из полянок, возвышалась массивная глыба с железным кольцом, — часовой над чем-то безымянным, связанным с ужасами Ктулху.
Хотя лес и без того оказался очень мрачным местечком, и де Мариньи не раз и не два собирался воспользоваться антигравитационным плащом, чтобы миновать зловещий отрезок пути по воздуху, но все же не стал искушать судьбу. Он не знал, кто наблюдает за ним, однако определенно не хотел, чтобы враги Титуса Кроу узнали о новом сновидце. Во всяком случае, солнце уже поднялось высоко, и страхи темного леса исчезли вместе с последними пятнами тумана.
Было уже яркое утро, когда де Мариньи, наконец, вышел из леса и по холмистым равнинам отправился в сторону Ултара. Ближе к полудню сновидец обогнул Нир, а когда солнце достигло зенита, перешел Шай по древнему деревянному мосту. Проголодавшись, он хотел было остановиться и передохнуть на какой-нибудь из ферм. То там, то тут среди сочной зелени равнины виднелись белые домики. Де Мариньи был уверен, что дружелюбные жители этих мест с радостью накормят его. Однако он не остановился.
Де Мариньи шел и шел, и когда солнце уже стало клониться к закату, он добрался до Ултара, Города Кошек, в котором, согласно древнему указу, ни один человек не имел права поднять руку на кота или кошечку. Сновидцу сразу стало ясно, куда он попал потому, что предместья Ултара были переполнены кошачьими всех пород. Изящные кошечки лениво возлежали на крутых крышах; молодые коты внимательно, следили за неприкосновенностью своих территорий, предпочитая оставаться в прохладной тени; в роскошных садах среди высокой травы комично кувыркались котята. Де Мариньи ненадолго задержался на окраине этого города — ему еще никогда не доводилось увидеть так много этих милейших зверьков одновременно, а затем — спросив владельца лавки, где находится храм Старших Богов — сновидец устремился в центр города.
Храм Старших Богов, круглый, увитый плющом, с высокой изящной башней, стоял на самом высоком холме Ултара. Отворив тяжелую входную дверь, де Мариньи оказался в обществе трех молодых священников, которые тут же принялись вежливо расспрашивать посетителя о цели его визита. Де Мариньи охотно сообщил, что он — сновидец, и ищет аудиенции у Атала Древнего. Когда же в ответ на дальнейшие вопросы путешественник назвал им свое имя, молодые священники от удивления широко раскрыли глаза. Один из них моментально скрылся в глубине сумрачного и таинственного храма, пообещав договориться об аудиенции для де Мариньи.
И вскоре путешественника по длинному лабиринту коридоров провели в небольшую келью В ней на постели из тончайшего шелка возлежало самый старый и мудрый обитатель Мира Снов. Молодые священники удалились, поклонившись своему наставнику и его посетителю. Атал осторожно приподнялся на подушке и кивком подал де Мариньи знак приблизиться. Несколько минут он всматривался в лицо сновидца, затем слабо улыбнулся — лишь уголками губ — и с благодарностью кивнул.
Еще несколько минут прошли в дружелюбном молчании, а потом старец заговорил, и голос его был похож на шорох осенних листьев.
— Да, да — вы действительно сын де Мариньи.
— Вы знали… знаете моего отца?
— Да… Этьен-Лоран де Мариньи, повелитель Илек-Вада и главный советник короля Рендолфа Картера… Ведь он ваш отец…
Де Мариньи кивнул в ответ, вглядываясь в черты дрожащего от напряжения старца. Лицо Атала напоминало крошечный сморщенный грецкий орех. На голове торчали тонкие белые волосы; длинная ухоженная борода, похожая на снежную лавину, опускалась на покрывало. И тем не менее глаза старика, выцветшие настолько, что казались совершенно прозрачными, светились мудростью, пониманием, любовью.
— Да, — продолжал Атал, — один раз он приходил сюда, чтобы встретиться со мной. Это случилось, когда он решил поселиться в Мире Снов. Мудрый сновидец и достойный канцлер Рендолфа Картера… Он приходил ко мне, повидаться, оказать мне честь, но вы…
— Я пришел просить вашей помощи, — закончил за него де Мариньи, — для того, чтобы отыскать…
— Я знаю, зачем вы здесь, сын мой, — прошептал Атал. — И я знаю, кто послал вас. Ведь я Высший Священник храма Старших Богов. Когда свет жизни погаснет в этом старом-престаром теле, душа моя устремиться на чудесную Элизию, и там я смогу продолжить служение одному из моих Богов. — Старик сделал паузу и посмотрел на де Мариньи, замершего у его постели. — Это ведь Они прислали вас, не так ли?
Де Мариньи снова кивнул, и когда Атал вновь заговорил, голос его звучал совсем тихо, словно старик боялся, что кто-нибудь кроме де Мариньи услышит его слова.
— Да, я знал, что вы прибудете — вы, слуга Ктханида, великого гласа всех Старших Богов… Я знаю, где находятся ваши друзья.
— Титус Кроу и Тиания?
Де Мариньи наклонился ближе, пытливо глядя на дрожащего Атала.
Теперь настала очередь старца кивнуть, и когда он заговорил снова, голос его превратился в тихий, пугливый, неровный шепот.
— Сейчас они на пути в Дилат-Лин, о местоположении которого я… я боюсь даже говорить. Они стали пленниками существ, само присутствие которых в Мире Снов — кощунство!
— Когда они попадут в Дилат-Лин? Я смог бы перехватить их в пути? Что собой представляют те, кто поднял руку на Тианию и Титуса Кроу и где Дилат…
— Я много знаю о Дилат-Лине. — перебил Атал сновидца. — Но есть человек, который знает гораздо больше меня. Когда-то он был, как и вы, сновидцем, но теперь он поселился в Ултаре. Он живет здесь с женой, двумя прекрасными сыновьями и с красавицей дочерью. Я могу сказать вам, где находится его дом, но, де Мариньи…
— Да?
— У меня такое ощущение, что у ваших друзей совсем не осталось времени. — — На секунду или две старые старик уставился в пустоту. Он смотрел сквозь де Мариньи, словно отыскивая вдали ответ на какой-то вопрос. Затем тяжело вздохнув Атал вновь обратился к своему собеседнику. — А теперь вам надо поесть. Пища в нашем храме простая, но сытная. Вы сможете подкрепиться, и затем отправитесь по своим делам. Пожалуйста, хлопните в ладоши вместо меня… Я слишком устал.
Де Мариньи выполнил просьбу старика, и немедленно один из молодых священников вошел в комнату. Атал приказал ему подать ужин для своего посетителя, а затем вновь опустился на подушки. Аудиенция закончилась.
Сновидец прошептал слова благодарности и уже собрался последовать за своим провожатым, но Атал остановил его:
— Де Мариньи — я чуть не забыл. У меня есть для вас одна вещь, которую вы должны взять с собой. — Старик вытащил из-под подушки небольшой сосуд странной формы. — Это очень сильное снадобье, приготовленное здесь, в Ултаре, в этом самом храме. Оно неизвестно в вашем мире и большая редкость здесь, в Мире Снов. Это снадобье обладает свойством пробуждать спящих даже от самого глубокого сна. Один глоток за несколько секунд вернет сновидца в реальный мир. Однако для настоящих обитателей Мира Снов этот эликсир — смертельный яд; ведь он «пробуждает» жителей нашего мира, хотя в вашем мире они не существуют! И тогда они просто… исчезают.
Несколько секунд де Мариньи выглядел ошеломленным, а затем воскликнул:
— Что? Снадобье для пробуждения сновидящих? Значит, я могу сделать глоток прямо сейчас, вернуться в «часы», и уж тогда…
— Остановитесь, мой юный друг. — Атал поднял руку, останавливая его. — Снадобье еще не совсем готово. Оно должно перебродить. Я приготовил его, как только узнал о вашем визите, так как знаю: оно вам понадобится. Но вам придется подождать, по крайней мере, еще полтора дня, прежде чем оно станет безопасным и эффективным. К тому времени — если удача будет с вами — вы отыщете своих друзей.
Позднее, когда первые звезды зажглись на вечернем небе, де Мариньи направился по прохладным улицам Ултара к дому Гранта Эндерби. Этот человек — в прошлом житель реального мира — мог рассказать о Дилат-Лине все — так, по крайней мере, сказали де Мариньи в храме — и, возможно, помочь в поисках Титуса Кроу и Тиании.
Дилат-Лин… Это название вызывало странные видения. Шагая по темным улицам и радуясь свету небольших приветливых окон, де Мариньи задумался, почему Атал с такой неохотой говорил об этом месте. Еще до окончания ночи, он получит ответ и на этот вопрос.
Следуя указаниям Атала, де Мариньи вскоре вышел на дорожку, которая вела к дому Гранта Эндерби, сооруженному из красного камня и темных дубовых балок. Стены из такого же камня вокруг сада свидетельствовали о занятии Эндерби в Мире Снов. Этот человек работал каменотесом, добывал строительный камень, и, похоже, сыновья пошли по его стопам. Дом Эндерби был основательным, аккуратным и прочным, как человек, который построил его.
Де Мариньи постучал в дубовую дверь. Его с радостью пригласили в дом. Когда семья хозяина отправилась спать, новые знакомые выпили по стаканчику вина и Грант Эндерби начал свой рассказ…
5.
Три раза я — Грант Эндерби — побывал в Дилат-Лине, городе базальтовых башен и бесчисленных пристаней. Я видел его расцвет и гибель. Вся эта история длилась целое столетие по меркам Мира Снов. Хорошо, что мне удалось взглянуть на него в последний раз.
В первый раз я попал в Дилат-Лин еще юношей. Я тосковал по чудесным местам из античных легенд и сказок, по городам минувших эпох… И попав в этот город я не разочаровался.
Впервые я увидел его, путешествуя вдоль реки Шай с караваном торговцев, и еще издали, окинув взглядом высокие черные крепостные башни, я почувствовал странное восхищение. Позднее, в благоговейном восторге и удивлении, я покинул своих приятелей-купцов и отправился бродить по древним улицам и аллеям Дилат-Лина, заглядывая в портовые таверны, чтобы поболтать с моряками, собравшимися со всех концов Мира Снов. Некоторые из них прибыли сюда из очень странных мест…
Понятие «языковой барьер» не существовало для меня. Я знал, вероятно, сотни наречий и никогда не задумывался об этой своей способности. Вообще, во сне многое становится гораздо проще, и потому я не удивлялся той легкости, с которой освоился в чужой, но удивительно дружественной среде. Мое мировозрение не очень-то отличалось от взглядов постоянных обитателей Мира Снов. Возможно, я казался чуточку образованние, но жители и гости Дилат-Лина вполне могли бы переселиться в любой городок реального мира, и никто не заметил бы разницы.
Впрочем, в Дилат-Лине встречались и странные люди. Например, торговцы из-за Южного Моря. Их внешность и запах вызывали у меня жуткое отвращением. Я, как мог, избегал любых контактов с ними, хотя один раз попытался расспросить хозяина прибпрежной таверны об этих неприятных людях и их происхождении. В ответ мне рассказали, что и дугие гости города, не привыкшие к странным купцам с черным галер, инстинктивно чувствуют в загадочных торговцах нечто злое. Рендолф Картер лично предупреждал жителей Дилат-Лина, что эти торговцы — порождения тьмы, коварные демоны, одержимые страстью сеять повсюду лишь ужас и зло.
Но когда при мне упомянули имя Картера, я замолк, потому что ни один дилетант-сновидец (в то время я относился именно к этой многочисленной и весьма невежественной категории любителей путешествовать во снах) не осмелился бы коснуться даже его тени. В самом деле, ходили слухи, что Картер в Холодной Пустыне у Кадатха столкнулся с Ползущим Хаосом — Ньярлахотепом, и вернулся невредимым! Много ли найдется таких смельчаков?
Несмотря на отвращение, которое охватывало меня даже при мысли о странных торговцах, однажды утром я оказался в башне-таверне Потан-Лита — в комнате с высоким потолком, окна которой выходили на Залив Пристаней. Я ожидал прибытия галеры с грузом рубинов, которая — по слухам — вот-вот должна была появиться в порту. А пока мне хотелось разобраться в своих ощущениях, и я подумал, что лучший способ отыскать причину моего неприязненного отношения к незнакомым чужеземцам — незаметно понаблюдать за ними. Но я не хотел, чтобы эти люди обращали на меня внимание. Таверна Потан-Лита прекрасно подходила для этой цели.
Силя у окна я видел все пристани. От сушившихся рыбачьих сетей исходил запах пеньки; небольшие суда частных торговцев с убранными парусами и открытыми люками покачивались на якорях; торговцы забвением разгружали пахучие грезы — творения опийных маков, взлелеянные на полях таинственных восточных земель… Наконец на горизонте показались паруса черной галеры. Тогда мне казалось, что мой план великолепен. Я был уверен в собственной проницательности, хотя не знал, что мне должно открыться…
Прошло немного времени, и черная галера оказалась у входа в залив. Она скользнула в гавань мимо высокого базальтового маяка, и странная вонь, принесенная южным ветром, окутала порт. Как всегда при появлении подобных судов, какое-то непонятное чувство неловкости охватил моряков, находившихся на берегу.
Когда безмолвное судно причалило к выбранной пристани и три ряда быстро двигавшихся весел остановились и исчезли, скользнув в мрачное чрево галеры к своим невидимым гребцам. Я с нетерпением разглядывал черные, как смола, борта и палубу, ожидая, когда хозяин и команда выйдут на берег, но только пять человек — если это действительно были люди — сошли на берег с таинственного судна. Я хорошо рассмотрел этих торговцев, и результаты моих наблюдений встревожили и напугали меня.
Я даже начал сомневаться в том, являются ли они людьми. Конечно, такое заявление звучит довольно нелепо, но позвольте мне его объяснить.
Во-первых их рты слишком широко открывались. Я заметил это, когда один из них, сходя с корабля, заглянул в окно, возле которого я сидел, и улыбнулся — чудовищная гримаса исказила его физиономию. Особенно гадким мне показался его искривленный толстогубый широченный рот. Если эти создания потребляют обычную человеческую пищу, то зачем им рот таких неестественных размеров? Почему эти люди носят тюрбаны такой странной формы? Или это просто национальный обычай? Но тогда он свидетельствует о чрезвычайно дурном вкусе — как иначе можно сказать о двух возвышениях нод лбом, уродовавших и без того не слишком привлекательные лица таинственных мореплавателей. То же касалось и их обуви — ничего подобного я никогда прежде не видел — как во снах, так и наяву. Башмаки их выглядели слишком коротконосыми. Они выглядели так, словно у их хозяев ступней не было вообще! Я задумчиво допил кружку полынной росы, дожевал кусочек сыра с хлебом и отвернулся от окна, собираясь покинуть таверну.
Казалось, мое сердце выскочит из груди: у входа стоял тот самый торговец, который злобно улыбаясь заглядывал в мое окно! Когда я боком прошмыгнул мимо него и понесся вниз по лестнице, его хищные глазки под уродливым тюрбаном проследили за каждым моим движением. Неописуемый ужас гнал меня все дальше и дальше по аллеям и улицам, заставляя все быстрее лететь по базальтовым камням широкой мостовой, пока я, наконец, не вбежал в зеленый дворик уютного дома, где снимал комнату. Но даже очутившись здесь я не мог изгнать из памяти кошмарную физиономию увенчанного тюрбаном торговца с лягушачьим ртом. И вот я расплатился с любезным хозяином и решил переехать в удаленную от порта часть Дилат-Лина. В те времена улицы города были чисты, они пахли цветами и свежевыпеченным хлебом, а люди могли посещать таверны без риска встретить там опасных гостей.
В районе города, называвшемся Сиимла, я поселился в семье каменнотеса, Это был добрый, приветливый, очаровательный человек. Любое дело, за которое они брался он или его домашние горело в их руках. Поэтому позднее, когда я сам стал жителем Мира Снов, я и сам стал каменнотесом. Главу дома звали Бо-Каретхом. Он предоставил мне комнату в мансарде — светлую, с широкими окнами. Там стояли кровать с матрацем, набитым морской травой, шкафчик и тумбочка. Я разложил свои нехитрые пожитки — и мне показалось, что я живу здесь уже много лет. Вскоре я словно стал членом этой семьи, и сторонний наблюдатель мог бы посчитать меня братом хорошенькой Литхи, дочки хозяина.
Моя жизнь текла спокойно и размеренно. Днем я работал в каменоломне, а по вечерам — бродил по тенистым улицам и заходил в таверны. С того момента, как я, подгоняемый страхом, перебрался в эту часть города, я начал рьяно распространять предупреждения Рендолфа Картера, направленные против торговцев в тюрбанах, ругая их при каждом удобном случае. Впрочем, кроме собственных впечатлений от той незабываемой встречи, я больше ничего не знал об этих чужеземцах, а потому мои речи часто превращались в пустое злопыхательство. Каждый раз после подобных разговоров у меня оставалось неприятное ощущение, которое разделяли многие жители Дилат-Лина. Все мы считали, что торговля с хозяивами черных галер ничего хорошего городу не принесет.
Постепенно мои знания об этих торговцах пополнялись. С каждым новым свидетельством я все больше убеждался в зловещей натуре заморских купцов. Почему с черных галер на берег сходили всего четыре-пять человек, а на палубе зловещего судна не было заметно никого из команды? Но кто-то же должен был приводить в движение эту махину — ведь для того, чтобы привести в движение три ряда весел требовалось порядочное число гребцов. Правда, задумываться о том, кем или чем могли оказаться эти гребцы, почему-то не хотелось.
Вдобавок торговцы мясом и овощами жаловались на очевидную бережливость аскетичных чужеземцев. Продав крупные и мелкие рубины они покупали только золото и крепких паргианских рабов. Так продолжалось, как мне рассказали, многие годы, и за это время на борт галер поднялось множество этих жирных черных мужчин. Они поднимались по сходням и пропадали. Торговцы в тюрбанах говорили, что увозят рабов в свои земли, да вот только!
И откуда странные чужеземцы доставали рубины, ведь подобныех камней не встречалось ни в одной стран Мира Снов? Тем не менее, эти огненные камни стоили довольно дешево — настолько дешево, что они были в каждом доме в Дилат-Лине, а некоторые из них (особенно большие) использовались в качестве папье-маше в домах богатых торговцев. Надо заметить, что я старался не прикасаться к этим камням, воспринимая их как нечто неотделимое от зловещих торговцев.
— Хорошо. А теперь о том, как тебе достичь Мира Снов: вначале ты должен вернуться в «часы» — в этом я тебе помогу — и вернуться на Землю. С этого момента тебе придется действовать по своему разумению. Я предлагаю тебе выйти на орбиту вокруг Земли, а после этого… просто уснуть. Засыпая, ты должен направить «часы» в Мир Снов! Ты будешь спать — и грезить, де Мариньи, ты будешь жить в снах.
Ктханид замолчал. Де Мариньи осторожно спросил:
— И это все?
— Все. Любые пояснения окажутся просто тратой времени, излишней, возможно опасной. Я слишком мало знаю Мир Снов. Теперь тебе пора возвращаться в «часы». Твое путешествие начинается, де Мариньи. Я желаю тебе удачи.
Внезапно лицевые щупальца Бога распрямились и разошлись, раскинулись вокруг его лица, словно солнечные лучи. Для де Мариньи, или скорее его духа, который Ктханид вызвал в свой ледяной дворец на Элизии, мир на мгновение погрузился во тьму.
Придя в себя, де Мариньи обнаружил, что уже покинул дворца Ктханида, который стремительно страмительно уменьшаясь, остался где-то у него за спиной. Бархатная темнота космоса приняла де Мариньи в свои объятия. Затем всякое осязаемое движение прекратилось, и путешественник снова очутился внутри гигантских «часов». Его визит на Элизию занял сотую долю секунды.
Не теряя времени, де Мариньи развернул «часы» и направил их обратно к своему родному миру. Радостное предвкушение охватило его — да и что может быть лучше: странствовать по таинственному Миру Снов, чтобы спасти друзей от верной гибели! А какая его ждет награда в конце пути — разрешение ступить на Элизию! Де Мариньи не думал о том, что может погибнуть…
Ктханид стоял на том же месте, где де Мариньи оставил его, покидая Элизию. Однако теперь золотые глаза Старшего Бога потускнели. В громадном зале стало как-то сумрачно и неуютно. Бог спорил сам с собой и эта внутреняя борьба, заставляла чудовищное тело Кхтанида содрогаться и трепетать. Правильно ли он поступил?.. В конце концов, он не обязан заботиться о судьбе этого землянина — де Мариньи… Но этот человек был другом, другом Титуса Кроу, готовым… пожертвовать жизнью ради любимца Кхтанида… Тем не менее, если по другому посмотреть на эту проблему становилось очевидным, что во всем происходящем Анри-Лоран де Мариньи — фигура очень незначительная. С другой стороны…
Уже в пятый или шестой раз с тех пор, как дух де Мариньи вернулся в «часы», Ктханид подходил к подушке с молочным хрустальным шаром и заглядывал в его мутную глубину… и вновь отступил, увидев кровавую сцену, которая повторялась снова и снова. Нечто подобное совсем недавно видел и де Мариньи. По крайней мере детали на заднем плане совпадали полностью. Но там — на базальтовых ступенях пьедестала рубина — где прежде лежали две распростертых фигуры, теперь находилась только одна. Ктханид рассмотрел лицо человека и вздрогнул всем телом. Испуганное, но угрюмое и решительное лицо в хрустале принадлежало недавнему посетителю Ктханида — Анри-Лорану де Мариньи!
И тут великое существо наконец приняло решение, которое прежде никогда не приходило ему в голову. Кхтанид произнес слово, которое в состоянии повторить или понять только Старшие Боги, и отвел взгляд от хрустального шара. Затем его золотые глаза ярко блеснули — в этот момент, вытолкнутый из реальности Элизии колоссальным энергетическим толчком, разум Ктханида устремился сквозь пространство и время. Разум Ктханида мчался к «часам», зависшим на околоземной орбите — но он опоздал. Де Мариньи уже крепко уснул в теплом чреве своего странного судна. И хотя тело сновидца осталось в мире реальном, Ктханид знал, что дух де Мариньи где-то в другом месте, в таинственном Мире Снов. Все шло именно так, как задумал Ктханид, и все же…
Чувствуя, что он предал де Мариньи, Старший Бог в ярости понесся обратно на Элизию. Вернувшись в свой дворец, он запечатал вход, так чтобы ни один посетитель не потревожил его покой, и устроился возле молочно-белого шара в зале из жемчуга и хрусталя.
4.
Ночь медленно отступала, разгорался рассвет. Первые лучи солнца высветили восточный край неба, и оно, густо-черное, ночное, усеянное яркими точками светлячков-звезд, начало быстро сереть.
Поначалу де Мариньи чувствовал растерянность и удивление, а потом погрузился в пучину неги. Приятно было ничего не делать, просто стоять и восхищаться ночным небом, иссеченным у горизонта первыми лучами далекой зари. Затем, еще глубже окунувшись в прятные грезы, он почувствовал холод ночи, и поежился от прикосновений светящегося тумана, клубившегося у его ног. Смутное беспокойство овладело де Мариньи и, вспомнив, наконец, о своем задании, он понял, что совершил ошибку. Он остался… один! Правда, за его плечами развевался летающий плащ Титуса Кроу — удивительная вещь, чья материальная основа имела аналог в этом волшебном мире. Но где же «часы»?
Ужас ледяной лапой сжал сердце де Мариньи. Сновидец потерялся в ночном тумане, где-то посреди бескрайнего Мира Снов. Тут же улетучилась надежда на то, что ему удасться быстро выполнить свою миссию. Ведь он потеряол главное свое оружие — «часы»!
Как же это случилось?
Что там говорил Ктханид?
Старший Бог сказал:
— Засыпая, ты должен направить «часы» в Мир Снов!
Но ведь он так и поступил… Или нет? Вспомнив, последние мгновения, которые он провел в измерении реальности, де Мариньи простонал и обругал себя глупцом. Он дал часам неправильную команду — приказал перенести себя в Мир Снов. И они это выполнили. Де Мариньи, сам того не зная, случайно открыл один из приемов Кроу — использовал «часы» в качестве «ворот». И теперь корабль Богов остался на орбите вокруг Земли, а он, Анри-Лоран очутился в Мире Снов безолружный, так же, как его друзья, которых он явился спасать.
Возможно, если бы он, так не спешил… если бы задумался, прежде чем начать действовать, то он сумел бы найти решение, потому что еще не слишком глубоко погрузился в грезы и мог еще вырваться на поверхность — проснуться. Но к сожалению, логика в Мире Снов — большая редкость, к тому же де Мариньи был неопытным сновидцем.
Небо постепенно светлело, а светлячки один за другим гасли. Оглядевгшись, сновидец обнаружил, что стоит на последних ступеньках огромной лестницы, уходящей вниз — в море тумана. Де Мариньи вспомнил, что прежде не раз видел это место — в своих прежних снах. Кроме того эту лестницу совсем недавно показывал ему Ктханид: она состояла из семи сотен ступеней и вела к Воротам Глубокого Сна, за которыми находится Заколдованный Лес.
Де Мариньи заскрипел зубами и плотнее завернулся в плащ. Где-то здесь, внизу, за лесом у подножия лестницы, где-то на бескрайних просторах Мира Снов, порожденных фантазией миллионов спящих, были Титус Кроу и Тиания из Элизии отчаянно нуждающиеся в помощи! И только он один знал об этом и мог вмешаться в ход событий.
Де Мариньи осторожно спустился по этим семистам ступеням и прошел через Ворота Глубокого Сна. Когда туман начал редеть, и небо, наконец, окрасилось в розовый цвет, объявив о скором появлении солнца, сновидец уже нырнул в древнюю дубраву на дальнем конце Заколдованного Леса. Он направлялся туда, где река Шай низвергалась со склона горы Лерион вниз, на равнину и бежала к Ниру и Ултару. Пробираясь по лесу, де Мариньи часто слышал болтовню зугов, но не видел ни одного, и был рад этому.
Он часто натыкался на крошечные неглубокие болотца. На сырой земле, поросшей осокой и мхом, гнили стволы поваленных деревьев. Повсюду росли светящиеся грибы и пахло плесенью. Вспоминая, что где-то здесь, на одной из полянок, возвышалась массивная глыба с железным кольцом, — часовой над чем-то безымянным, связанным с ужасами Ктулху.
Хотя лес и без того оказался очень мрачным местечком, и де Мариньи не раз и не два собирался воспользоваться антигравитационным плащом, чтобы миновать зловещий отрезок пути по воздуху, но все же не стал искушать судьбу. Он не знал, кто наблюдает за ним, однако определенно не хотел, чтобы враги Титуса Кроу узнали о новом сновидце. Во всяком случае, солнце уже поднялось высоко, и страхи темного леса исчезли вместе с последними пятнами тумана.
Было уже яркое утро, когда де Мариньи, наконец, вышел из леса и по холмистым равнинам отправился в сторону Ултара. Ближе к полудню сновидец обогнул Нир, а когда солнце достигло зенита, перешел Шай по древнему деревянному мосту. Проголодавшись, он хотел было остановиться и передохнуть на какой-нибудь из ферм. То там, то тут среди сочной зелени равнины виднелись белые домики. Де Мариньи был уверен, что дружелюбные жители этих мест с радостью накормят его. Однако он не остановился.
Де Мариньи шел и шел, и когда солнце уже стало клониться к закату, он добрался до Ултара, Города Кошек, в котором, согласно древнему указу, ни один человек не имел права поднять руку на кота или кошечку. Сновидцу сразу стало ясно, куда он попал потому, что предместья Ултара были переполнены кошачьими всех пород. Изящные кошечки лениво возлежали на крутых крышах; молодые коты внимательно, следили за неприкосновенностью своих территорий, предпочитая оставаться в прохладной тени; в роскошных садах среди высокой травы комично кувыркались котята. Де Мариньи ненадолго задержался на окраине этого города — ему еще никогда не доводилось увидеть так много этих милейших зверьков одновременно, а затем — спросив владельца лавки, где находится храм Старших Богов — сновидец устремился в центр города.
Храм Старших Богов, круглый, увитый плющом, с высокой изящной башней, стоял на самом высоком холме Ултара. Отворив тяжелую входную дверь, де Мариньи оказался в обществе трех молодых священников, которые тут же принялись вежливо расспрашивать посетителя о цели его визита. Де Мариньи охотно сообщил, что он — сновидец, и ищет аудиенции у Атала Древнего. Когда же в ответ на дальнейшие вопросы путешественник назвал им свое имя, молодые священники от удивления широко раскрыли глаза. Один из них моментально скрылся в глубине сумрачного и таинственного храма, пообещав договориться об аудиенции для де Мариньи.
И вскоре путешественника по длинному лабиринту коридоров провели в небольшую келью В ней на постели из тончайшего шелка возлежало самый старый и мудрый обитатель Мира Снов. Молодые священники удалились, поклонившись своему наставнику и его посетителю. Атал осторожно приподнялся на подушке и кивком подал де Мариньи знак приблизиться. Несколько минут он всматривался в лицо сновидца, затем слабо улыбнулся — лишь уголками губ — и с благодарностью кивнул.
Еще несколько минут прошли в дружелюбном молчании, а потом старец заговорил, и голос его был похож на шорох осенних листьев.
— Да, да — вы действительно сын де Мариньи.
— Вы знали… знаете моего отца?
— Да… Этьен-Лоран де Мариньи, повелитель Илек-Вада и главный советник короля Рендолфа Картера… Ведь он ваш отец…
Де Мариньи кивнул в ответ, вглядываясь в черты дрожащего от напряжения старца. Лицо Атала напоминало крошечный сморщенный грецкий орех. На голове торчали тонкие белые волосы; длинная ухоженная борода, похожая на снежную лавину, опускалась на покрывало. И тем не менее глаза старика, выцветшие настолько, что казались совершенно прозрачными, светились мудростью, пониманием, любовью.
— Да, — продолжал Атал, — один раз он приходил сюда, чтобы встретиться со мной. Это случилось, когда он решил поселиться в Мире Снов. Мудрый сновидец и достойный канцлер Рендолфа Картера… Он приходил ко мне, повидаться, оказать мне честь, но вы…
— Я пришел просить вашей помощи, — закончил за него де Мариньи, — для того, чтобы отыскать…
— Я знаю, зачем вы здесь, сын мой, — прошептал Атал. — И я знаю, кто послал вас. Ведь я Высший Священник храма Старших Богов. Когда свет жизни погаснет в этом старом-престаром теле, душа моя устремиться на чудесную Элизию, и там я смогу продолжить служение одному из моих Богов. — Старик сделал паузу и посмотрел на де Мариньи, замершего у его постели. — Это ведь Они прислали вас, не так ли?
Де Мариньи снова кивнул, и когда Атал вновь заговорил, голос его звучал совсем тихо, словно старик боялся, что кто-нибудь кроме де Мариньи услышит его слова.
— Да, я знал, что вы прибудете — вы, слуга Ктханида, великого гласа всех Старших Богов… Я знаю, где находятся ваши друзья.
— Титус Кроу и Тиания?
Де Мариньи наклонился ближе, пытливо глядя на дрожащего Атала.
Теперь настала очередь старца кивнуть, и когда он заговорил снова, голос его превратился в тихий, пугливый, неровный шепот.
— Сейчас они на пути в Дилат-Лин, о местоположении которого я… я боюсь даже говорить. Они стали пленниками существ, само присутствие которых в Мире Снов — кощунство!
— Когда они попадут в Дилат-Лин? Я смог бы перехватить их в пути? Что собой представляют те, кто поднял руку на Тианию и Титуса Кроу и где Дилат…
— Я много знаю о Дилат-Лине. — перебил Атал сновидца. — Но есть человек, который знает гораздо больше меня. Когда-то он был, как и вы, сновидцем, но теперь он поселился в Ултаре. Он живет здесь с женой, двумя прекрасными сыновьями и с красавицей дочерью. Я могу сказать вам, где находится его дом, но, де Мариньи…
— Да?
— У меня такое ощущение, что у ваших друзей совсем не осталось времени. — — На секунду или две старые старик уставился в пустоту. Он смотрел сквозь де Мариньи, словно отыскивая вдали ответ на какой-то вопрос. Затем тяжело вздохнув Атал вновь обратился к своему собеседнику. — А теперь вам надо поесть. Пища в нашем храме простая, но сытная. Вы сможете подкрепиться, и затем отправитесь по своим делам. Пожалуйста, хлопните в ладоши вместо меня… Я слишком устал.
Де Мариньи выполнил просьбу старика, и немедленно один из молодых священников вошел в комнату. Атал приказал ему подать ужин для своего посетителя, а затем вновь опустился на подушки. Аудиенция закончилась.
Сновидец прошептал слова благодарности и уже собрался последовать за своим провожатым, но Атал остановил его:
— Де Мариньи — я чуть не забыл. У меня есть для вас одна вещь, которую вы должны взять с собой. — Старик вытащил из-под подушки небольшой сосуд странной формы. — Это очень сильное снадобье, приготовленное здесь, в Ултаре, в этом самом храме. Оно неизвестно в вашем мире и большая редкость здесь, в Мире Снов. Это снадобье обладает свойством пробуждать спящих даже от самого глубокого сна. Один глоток за несколько секунд вернет сновидца в реальный мир. Однако для настоящих обитателей Мира Снов этот эликсир — смертельный яд; ведь он «пробуждает» жителей нашего мира, хотя в вашем мире они не существуют! И тогда они просто… исчезают.
Несколько секунд де Мариньи выглядел ошеломленным, а затем воскликнул:
— Что? Снадобье для пробуждения сновидящих? Значит, я могу сделать глоток прямо сейчас, вернуться в «часы», и уж тогда…
— Остановитесь, мой юный друг. — Атал поднял руку, останавливая его. — Снадобье еще не совсем готово. Оно должно перебродить. Я приготовил его, как только узнал о вашем визите, так как знаю: оно вам понадобится. Но вам придется подождать, по крайней мере, еще полтора дня, прежде чем оно станет безопасным и эффективным. К тому времени — если удача будет с вами — вы отыщете своих друзей.
Позднее, когда первые звезды зажглись на вечернем небе, де Мариньи направился по прохладным улицам Ултара к дому Гранта Эндерби. Этот человек — в прошлом житель реального мира — мог рассказать о Дилат-Лине все — так, по крайней мере, сказали де Мариньи в храме — и, возможно, помочь в поисках Титуса Кроу и Тиании.
Дилат-Лин… Это название вызывало странные видения. Шагая по темным улицам и радуясь свету небольших приветливых окон, де Мариньи задумался, почему Атал с такой неохотой говорил об этом месте. Еще до окончания ночи, он получит ответ и на этот вопрос.
Следуя указаниям Атала, де Мариньи вскоре вышел на дорожку, которая вела к дому Гранта Эндерби, сооруженному из красного камня и темных дубовых балок. Стены из такого же камня вокруг сада свидетельствовали о занятии Эндерби в Мире Снов. Этот человек работал каменотесом, добывал строительный камень, и, похоже, сыновья пошли по его стопам. Дом Эндерби был основательным, аккуратным и прочным, как человек, который построил его.
Де Мариньи постучал в дубовую дверь. Его с радостью пригласили в дом. Когда семья хозяина отправилась спать, новые знакомые выпили по стаканчику вина и Грант Эндерби начал свой рассказ…
5.
Три раза я — Грант Эндерби — побывал в Дилат-Лине, городе базальтовых башен и бесчисленных пристаней. Я видел его расцвет и гибель. Вся эта история длилась целое столетие по меркам Мира Снов. Хорошо, что мне удалось взглянуть на него в последний раз.
В первый раз я попал в Дилат-Лин еще юношей. Я тосковал по чудесным местам из античных легенд и сказок, по городам минувших эпох… И попав в этот город я не разочаровался.
Впервые я увидел его, путешествуя вдоль реки Шай с караваном торговцев, и еще издали, окинув взглядом высокие черные крепостные башни, я почувствовал странное восхищение. Позднее, в благоговейном восторге и удивлении, я покинул своих приятелей-купцов и отправился бродить по древним улицам и аллеям Дилат-Лина, заглядывая в портовые таверны, чтобы поболтать с моряками, собравшимися со всех концов Мира Снов. Некоторые из них прибыли сюда из очень странных мест…
Понятие «языковой барьер» не существовало для меня. Я знал, вероятно, сотни наречий и никогда не задумывался об этой своей способности. Вообще, во сне многое становится гораздо проще, и потому я не удивлялся той легкости, с которой освоился в чужой, но удивительно дружественной среде. Мое мировозрение не очень-то отличалось от взглядов постоянных обитателей Мира Снов. Возможно, я казался чуточку образованние, но жители и гости Дилат-Лина вполне могли бы переселиться в любой городок реального мира, и никто не заметил бы разницы.
Впрочем, в Дилат-Лине встречались и странные люди. Например, торговцы из-за Южного Моря. Их внешность и запах вызывали у меня жуткое отвращением. Я, как мог, избегал любых контактов с ними, хотя один раз попытался расспросить хозяина прибпрежной таверны об этих неприятных людях и их происхождении. В ответ мне рассказали, что и дугие гости города, не привыкшие к странным купцам с черным галер, инстинктивно чувствуют в загадочных торговцах нечто злое. Рендолф Картер лично предупреждал жителей Дилат-Лина, что эти торговцы — порождения тьмы, коварные демоны, одержимые страстью сеять повсюду лишь ужас и зло.
Но когда при мне упомянули имя Картера, я замолк, потому что ни один дилетант-сновидец (в то время я относился именно к этой многочисленной и весьма невежественной категории любителей путешествовать во снах) не осмелился бы коснуться даже его тени. В самом деле, ходили слухи, что Картер в Холодной Пустыне у Кадатха столкнулся с Ползущим Хаосом — Ньярлахотепом, и вернулся невредимым! Много ли найдется таких смельчаков?
Несмотря на отвращение, которое охватывало меня даже при мысли о странных торговцах, однажды утром я оказался в башне-таверне Потан-Лита — в комнате с высоким потолком, окна которой выходили на Залив Пристаней. Я ожидал прибытия галеры с грузом рубинов, которая — по слухам — вот-вот должна была появиться в порту. А пока мне хотелось разобраться в своих ощущениях, и я подумал, что лучший способ отыскать причину моего неприязненного отношения к незнакомым чужеземцам — незаметно понаблюдать за ними. Но я не хотел, чтобы эти люди обращали на меня внимание. Таверна Потан-Лита прекрасно подходила для этой цели.
Силя у окна я видел все пристани. От сушившихся рыбачьих сетей исходил запах пеньки; небольшие суда частных торговцев с убранными парусами и открытыми люками покачивались на якорях; торговцы забвением разгружали пахучие грезы — творения опийных маков, взлелеянные на полях таинственных восточных земель… Наконец на горизонте показались паруса черной галеры. Тогда мне казалось, что мой план великолепен. Я был уверен в собственной проницательности, хотя не знал, что мне должно открыться…
Прошло немного времени, и черная галера оказалась у входа в залив. Она скользнула в гавань мимо высокого базальтового маяка, и странная вонь, принесенная южным ветром, окутала порт. Как всегда при появлении подобных судов, какое-то непонятное чувство неловкости охватил моряков, находившихся на берегу.
Когда безмолвное судно причалило к выбранной пристани и три ряда быстро двигавшихся весел остановились и исчезли, скользнув в мрачное чрево галеры к своим невидимым гребцам. Я с нетерпением разглядывал черные, как смола, борта и палубу, ожидая, когда хозяин и команда выйдут на берег, но только пять человек — если это действительно были люди — сошли на берег с таинственного судна. Я хорошо рассмотрел этих торговцев, и результаты моих наблюдений встревожили и напугали меня.
Я даже начал сомневаться в том, являются ли они людьми. Конечно, такое заявление звучит довольно нелепо, но позвольте мне его объяснить.
Во-первых их рты слишком широко открывались. Я заметил это, когда один из них, сходя с корабля, заглянул в окно, возле которого я сидел, и улыбнулся — чудовищная гримаса исказила его физиономию. Особенно гадким мне показался его искривленный толстогубый широченный рот. Если эти создания потребляют обычную человеческую пищу, то зачем им рот таких неестественных размеров? Почему эти люди носят тюрбаны такой странной формы? Или это просто национальный обычай? Но тогда он свидетельствует о чрезвычайно дурном вкусе — как иначе можно сказать о двух возвышениях нод лбом, уродовавших и без того не слишком привлекательные лица таинственных мореплавателей. То же касалось и их обуви — ничего подобного я никогда прежде не видел — как во снах, так и наяву. Башмаки их выглядели слишком коротконосыми. Они выглядели так, словно у их хозяев ступней не было вообще! Я задумчиво допил кружку полынной росы, дожевал кусочек сыра с хлебом и отвернулся от окна, собираясь покинуть таверну.
Казалось, мое сердце выскочит из груди: у входа стоял тот самый торговец, который злобно улыбаясь заглядывал в мое окно! Когда я боком прошмыгнул мимо него и понесся вниз по лестнице, его хищные глазки под уродливым тюрбаном проследили за каждым моим движением. Неописуемый ужас гнал меня все дальше и дальше по аллеям и улицам, заставляя все быстрее лететь по базальтовым камням широкой мостовой, пока я, наконец, не вбежал в зеленый дворик уютного дома, где снимал комнату. Но даже очутившись здесь я не мог изгнать из памяти кошмарную физиономию увенчанного тюрбаном торговца с лягушачьим ртом. И вот я расплатился с любезным хозяином и решил переехать в удаленную от порта часть Дилат-Лина. В те времена улицы города были чисты, они пахли цветами и свежевыпеченным хлебом, а люди могли посещать таверны без риска встретить там опасных гостей.
В районе города, называвшемся Сиимла, я поселился в семье каменнотеса, Это был добрый, приветливый, очаровательный человек. Любое дело, за которое они брался он или его домашние горело в их руках. Поэтому позднее, когда я сам стал жителем Мира Снов, я и сам стал каменнотесом. Главу дома звали Бо-Каретхом. Он предоставил мне комнату в мансарде — светлую, с широкими окнами. Там стояли кровать с матрацем, набитым морской травой, шкафчик и тумбочка. Я разложил свои нехитрые пожитки — и мне показалось, что я живу здесь уже много лет. Вскоре я словно стал членом этой семьи, и сторонний наблюдатель мог бы посчитать меня братом хорошенькой Литхи, дочки хозяина.
Моя жизнь текла спокойно и размеренно. Днем я работал в каменоломне, а по вечерам — бродил по тенистым улицам и заходил в таверны. С того момента, как я, подгоняемый страхом, перебрался в эту часть города, я начал рьяно распространять предупреждения Рендолфа Картера, направленные против торговцев в тюрбанах, ругая их при каждом удобном случае. Впрочем, кроме собственных впечатлений от той незабываемой встречи, я больше ничего не знал об этих чужеземцах, а потому мои речи часто превращались в пустое злопыхательство. Каждый раз после подобных разговоров у меня оставалось неприятное ощущение, которое разделяли многие жители Дилат-Лина. Все мы считали, что торговля с хозяивами черных галер ничего хорошего городу не принесет.
Постепенно мои знания об этих торговцах пополнялись. С каждым новым свидетельством я все больше убеждался в зловещей натуре заморских купцов. Почему с черных галер на берег сходили всего четыре-пять человек, а на палубе зловещего судна не было заметно никого из команды? Но кто-то же должен был приводить в движение эту махину — ведь для того, чтобы привести в движение три ряда весел требовалось порядочное число гребцов. Правда, задумываться о том, кем или чем могли оказаться эти гребцы, почему-то не хотелось.
Вдобавок торговцы мясом и овощами жаловались на очевидную бережливость аскетичных чужеземцев. Продав крупные и мелкие рубины они покупали только золото и крепких паргианских рабов. Так продолжалось, как мне рассказали, многие годы, и за это время на борт галер поднялось множество этих жирных черных мужчин. Они поднимались по сходням и пропадали. Торговцы в тюрбанах говорили, что увозят рабов в свои земли, да вот только!
И откуда странные чужеземцы доставали рубины, ведь подобныех камней не встречалось ни в одной стран Мира Снов? Тем не менее, эти огненные камни стоили довольно дешево — настолько дешево, что они были в каждом доме в Дилат-Лине, а некоторые из них (особенно большие) использовались в качестве папье-маше в домах богатых торговцев. Надо заметить, что я старался не прикасаться к этим камням, воспринимая их как нечто неотделимое от зловещих торговцев.