Лампитт Дина. Уснуть и только

   Устав от этих неотвязных, бесконечных мыслей, Николас встал и поплелся к трактиру, где у коновязи всю ночь простояла его лошадь.
   – Поехали, дружище, – обратился он к ней. – Отвези меня в Шарден, чтобы я мог привести себя в порядок. Согласна?
   Лошадь понимающе заржала в ответ, по крайней мере так показалось ее хозяину. Избегая резких движений, чтобы не потревожить больную голову, Николас взобрался в седло.
   Как всегда перед началом ясного жаркого дня, долина была затянута дымкой. Из белого океана местами выглядывали зеленые островки – макушки деревьев, кое-где торчали мачтами затонувших кораблей старые сухие стволы и ветви. Пока Николас спускался вниз к Коггин-Милл, гадая, проснулся ли уже Джейкоб, все вокруг окончательно заволокло туманом, и внезапно Грей обнаружил, что видит не далее, чем на один или два ярда.
   Когда он увидел кузницу, то был совершенно ошарашен, поскольку даже не подозревал, что сбился с дороги. Однако, судя по всему, он все-таки заблудился, потому что, хоть Николас и не был коренным жителем долины, но твердо знал, что там, где он должен был проезжать, никакой кузницы нет. Тем не менее, она была перед ним, и внутри работал кузнец, почему-то одетый как монах давно ушедших времен.
   Николас замешкался, раздумывая, окликнуть ли кузнеца, или тихонько проехать мимо. Но, пока он раздумывал, кузнец, словно почувствовав его присутствие, резко обернулся и взглянул прямо на лейтенанта. Николас увидел огромные сверкающие глаза, из которых лились потоки ослепительно яркого холодного света.
   Не в силах выдержать это страшное зрелище, Николас закричал от ужаса и спрятал лицо в ладонях. Когда он отважился опустить руки, кузница уже исчезла, растворилась в тумане, из которого и возникла. Лейтенант ничего не мог с собой поделать – он плакал. Не только от страха, но и от сознания, что столкнулся с чем-то из ряда вон выходящим, сверхъестественным, необъятным и необъяснимым.
   Туман рассеялся, и взошло солнце. По пыльной суссекской деревушке в разгар полуденной жары двигалась разношерстная процессия.
   Во главе ее, как возвращающиеся с войны герои, выступали лейтенант Джекилл и Джон Роджерс, вслед за ними ехал отряд гренадеров, окружавший телегу с единственным пленником, безжалостно закованным в кандалы. Кита Джарвиса провозили по местам, где он считал себя хозяином, чтобы подвергнуть позору и публичному унижению.
   По мере того как кавалькада проезжала по Мэйфилду, распахивались окна и люди выбегали из своих домов. Лаяли собаки, орали младенцы, словом, поднялся неимоверный шум.
   – Это Кит Джарвис, они схватили Кита Джарвиса, – неслось со всех сторон.
   Сам Кит неподвижно стоял с опущенной головой, уткнувшись дикими голубыми глазами в дно телеги. В день своего позора он не хотел встречаться взглядом с людьми, для которых еще вчера был кумиром и героем.
   Его отвезли в «Казармы» – старый дом на верши не Фир-Толл – и дали хлеба, воды и охапку соломы. В помещении, где его заперли, постоянно находились лейтенант Джекилл и три гренадера, сменявшиеся каждый час. В комнату поставили горшок, чтобы он мог справлять нужду, но при этом ему нужно было помогать, так как по настоянию Джекилла с арестованного ни на секунду не снимали кандалы.
   В этом триумфальном шествии было что-то отталкивающее. Бейкеры, садясь обедать, услышали шум, и старый сквайр послал лакея узнать, что происходит. Слуга принес чрезвычайное известие: схвачен Кит Джарвис, и старик Бейкер издал торжествующий крик.
   – Наконец-то! Будем надеяться, на сей раз этот проклятый хоршемский судья не подведет.
   – Успокойтесь, отец, – начала Люси, но в ответ на нее излился новый поток воинственных выкриков.
   Все загомонили, а Томас поднял бокал со слова ми:
   – Выпьем за торжество справедливости и за наказание всех, кто пытается уйти от заслуженного суда. Что вы на это скажете?
   Джордж закричал: «Слушайте! Слушайте!», Филадельфия встревоженно хихикнула, а Найзел, одетый лучше, чем когда-либо, одним глотком осушил свой бокал. Люси, занятая опасно побагровевшим отцом, не стала пить, а Генриетта, думая о том, что не может пить за наказание Джейкоба Чаллиса, только сделала вид, что пригубила.
   Трапеза вошла в обычную колею, и Джордж заметил:
   – На этот раз Линдфилд не осмелится отпустить Джарвиса. В прошлый раз он и так уже привлек к себе внимание и вызвал неудовольствие начальства.
   – Линдфилд – сам себе закон, – ответил на это Томас. – Что он захочет, то и делает.
   – Наверное, ты хотел сказать, что ему прикажут, то он и делает, – ввернул Найзел, покраснев, как всегда.
   Неистово закивав головой в поддержку этого замечания, старый сквайр попытался заговорить, но поперхнулся и в результате приобрел еще более устрашающий цвет.
   – Мне кажется, – заявила Люси, вставая, – что отцу следует лечь, а дамы могут удалиться из-за стола. Генриетта, Филадельфия, не желаете ли ко мне присоединиться?
   С помощью двух лакеев Люси удалось выпроводить протестующего старика, и после того, как насту пила тишина, Джордж распорядился:
   – Вино и трубки, пожалуйста. Я остро нуждаюсь и в том, и в другом.
   Братья мимикой выразили свое одобрение и готовность присоединиться к нему.
 
   Как только ему удалось освободиться, Лихой покинул дворец по подземному ходу и, взяв лошадь, которая постоянно ожидала его в конюшне «Королевского дуба», поскакал в сторону Снейп-Вудского леса, бормоча себе под нос:
   – Если этого ублюдка Теда Джарвиса нет на месте, я убью его, как только найду. Кит не должен предстать перед судом. Он слишком много знает, слишком много поставлено на карту.
   Он перетек ручей, спешился и затарабанил в дверь с такой силой, будто это сам дьявол вызывал своих приспешников.
   – Эй, ты, Джарвис! – выкрикивал Лихой. – Где ты, проклятый недоносок? Покажись! Твой брат все равно, что повешен, а один я не смогу его вытащить. Если ты не поможешь мне, он погиб.
   Раздавшийся за его спиной голос заставил Лихого подскочить и резко обернуться.
   – Я здесь, – тихо произнес Эдвард.
   Лихой увидел, что контрабандист стоит возле ручья. По щекам Эдварда текли слезы, плечи тряслись от рыданий.
   – Господи помилуй, приятель, – нетерпеливо сказал Лихой, – еще не время рыдать. Кит попал в беду, ему угрожает опасность, но все-таки он еще не в гробу.
   – Это не то, не то, – промямлил контрабандист.
   – Ах, вот оно что. В таком случае, осмелюсь предположить, ты плачешь от того, что твой любовник изменил тебе?
   – Откуда вы знаете?
   – Потому что он на жалованье у Джекилла. Я проверил Дидо после того, как тебя схватили у него в доме. И много ты успел рассказать ему, Эдвард?
   – Ничего, клянусь, ничего.
   Сильная рука метнулась вперед и тисками обхватила запястье Эдварда.
   – Знай, Джарвис, если Мэйфилдская шайка переживет эту катастрофу, тебе больше с нами не работать. Ты конченый человек. Мы не можем позволить себе иметь дело с типом, чья болтовня между простынями ставит под угрозу жизни остальных. Теперь впусти меня в дом и поговорим. Нужно попытаться вызволить твоего брата.
   Всхлипнув, Эдвард отпер двери Стрим-Фарм, и они вошли внутрь.
 
   Лейтенант Джекилл сидел за столом в «Казармах», заканчивая поздний, но превосходный ужин. Прежде чем уйти из помещения, где содержался Кит Джарвис, лейтенант лично проследил за тем, чтобы арестованного крепко-накрепко привязали веревками к тяжелому дубовому стулу, после чего Джекилл, а за ним и Роджерс проверили все замки и засовы. Только тогда они немного успокоились и в первый раз за целый день позволили себе поесть.
   Перебрасываясь отдельными словами – им было не до застольных бесед – Джекилл и Роджерс с волчьим аппетитом набросились на ветчину, пудинг, колбасу, пироги и соленья. Но теперь, насытившись, Роджерс щедро налил себе и Джекиллу отличного портвейна и сказал:
   – А где же, хотелось бы мне знать, наш галантный лейтенант Грей? Что-то давно его не видно и не слышно. Интересно, чем он так занят?
   Джекилл, пребывавший в несвойственном ему приподнятом и добродушном настроении, вежливо ответил:
   – Будьте снисходительны, Роджерс. Он взял на себя труд выследить Джейкоба Чаллиса. Мы сами предложили ему, чтобы он оставил нам контрабандистов.
   – Тем не менее, – грубовато заметил Роджерс, – услышав, что мы задержали Джарвиса, мог бы, по крайней мере, прийти нас поздравить.
   – Может быть, его нет в Мэйфилде. Вполне возможно, что он выслеживает Чаллиса в Лондоне.
   – Все равно, мне это не нравится, – упрямо твердил Роджерс. – По-моему, этот тип недостаточно предан долгу и вообще отлынивает от исполнения своих обязанностей.
   В эту минуту вошел капрал и объявил.
   – К вам лейтенант Грей, сэр, – и не успел Джекилл закричать: «Входите, входите!», как Николас уже стоял в дверях.
   – Значит, вы здесь! – неприветливо бросил Роджерс.
   – Да, здесь, – отвечал Николас, садясь на предложенный Джекиллом стул. – И как только услышал о ваших подвигах, пришел сюда. Отличная работа. Эту рыбу было нелегко выловить.
   – А что у вас? – все так же агрессивно продолжал Роджерс. – Завершили ли вы свое расследование? Удалось ли вам арестовать Чаллиса?
   – Увы, нет, сэр. Я проследил его путь до Сити и там потерял след. Подозреваю, что Чаллис вернулся в Норфолк.
   – В самом деле? – ядовито усмехнулся Роджерс. – Как интересно!
   У Грея кровь отхлынула от лица, и Джекилл подумал о том, каким больным и уставшим выглядит лейтенант, и как не похож он теперь на того симпатичного, стеснительного молодого человека, с которым они познакомились не так уж давно.
   – Вы кажетесь совершенно изнуренным, – заметил он, удивляясь собственной доброте. – Советую вам отправиться домой и хорошенько выспаться, потому что завтра с утра нам понадобится ваша помощь.
   – Помощь? – автоматически повторил Грей.
   – Завтра утром мы под охраной повезем Джарвиса в Хоршем. Ни один человек, которого мы сможем привлечь к этому делу, лишним не будет, поскольку я почти уверен, что контрабандисты под предводительством Эдварда Джарвиса попытаются отбить Кита.
   – Что я должен делать?
   – С первыми лучами солнца будьте здесь. Мы выедем как можно раньше. – Тон Джекилла изменился, и на мгновение Николас ощутил к нему подобие симпатии. – Понимаете, в этот раз мы не можем позволить себе упустить его. Слишком уж долго он водил нас за нос. Пора положить этому конец.
   – Помогу вам всем, что будет в моих силах, – сказал Грей.
   Черты его подвижного лица осунулись, он выглядел совершенно изможденным.
   – Может быть, вы предпочитаете, чтобы я на всякий случай провел ночь здесь?
   Джекилл задумался – и на мгновение чаша весов, на которой лежали судьбы трех молодых людей, опять заколебалась.
   Потом он сказал:
   – Нет, тут слишком крошечная комната, а, судя по вашему виду, вы нуждаетесь в хорошем отдыхе. Но будьте здесь как можно раньше. Я хочу, чтобы Джарвис оказался за надежными засовами еще до того, как наступит дневная жара.
   Лейтенант Грей поднялся, и Джекилл еще раз отметил, что молодой человек едва держится на ногах.
   – Ступайте, дружище, – с грубоватым добродушием сказал он. – Увидимся утром. Не опаздывайте.
   Рассеянно улыбнувшись, Николас вышел из «Казарм» и, накинув плащ, поскольку ночь принесла с собой ощутимую прохладу, направился к своей лошади.
   «Долго ли еще мне придется все это терпеть?» – думал он.
   Приближающийся скрип колес, слабый, но настойчивый, заставил Николаса под влиянием внезапного импульса отступить и спрятаться в тени раскидистого конского каштана. Потом, наблюдая, как телега остановилась у входа в «Казармы» и из нее вылезла Лиззи Пирс, он понял, что это была судьба. Свет висящего над дверью фонаря упал на фигуру женщины, и Николас затаил дыхание. Лиззи держала в руке объявление, обещавшее вознаграждение за любые сведения, которые помогут найти и схватить Джейкоба Чаллиса, живого или мертвого.
 
   Наполовину проснувшись, Джейкоб лежал на спине, подложив руки под голову, и сквозь отверстия в крыше смотрел на бесчисленные звезды, усеивавшие черное небо.
   «Послезавтра, – думал он, – послезавтра закончится это невыносимое ожидание, и нам, наконец, можно будет уехать. Если бы только это было сегодня – и Николас с Генриеттой уже были со мной».
   Он немного поспал, и ему снилось, будто он бродит среди развалин старого домика возле пруда неподалеку от Бэйндена, разыскивая кольцо, которое когда-то принадлежало Маркусу Флавье. Потом Джейкоба разбудил какой-то шум и, поспешно пробежав по пустому и тихому дому Лиззи, он понял, что кто-то стучит у входа в дом. Джейкоб с опаской приблизился к дверям.
   – Кто там? – тихо спросил он и услышал в ответ приглушенный голос Николаса:
   – Джейкоб, ради всего святого, впусти меня. Нельзя терять ни минуты. Лиззи поехала к Джекиллу.
   Джейкоб отодвинул засовы и, как только его задыхающийся друг переступил порог, снова запер дверь.
   – Что случилось? Объясни мне.
   – Я выходил из «Казарм», и увидел, как подъехала Лиззи Пирс. Она меня не заметила – я спрятался. Лиззи держала в руке объявление о твоем розыске. Она выдаст нас обоих, Джейкоб, а, может быть, и Генриетту тоже. Ты должен немедленно уйти отсюда. – Он помолчал и немного медленнее добавил. – Завтра я приведу к тебе Генриетту, и вы сразу же отправитесь в Дил.
   – А ты? – спросил Джейкоб, взяв друга за руку. – Что ты собираешься делать?
   – Затаиться где-нибудь неподалеку отсюда. Джекилл и Роджерс непременно появятся здесь, когда будут тебя искать. Я хочу навести их на ложный след, заставить их гнаться за мной, чтобы у вас с Генриеттой хватило времени добраться хотя бы до Рая. Там вы наймете лодку – все равно у кого, у рыбаков, у контрабандистов, и вдоль берега поплывете к Дилу.
   – Но когда ты присоединишься к нам?
   – Как только смогу. Можешь не сомневаться в этом, Джейкоб.
   Они молча обнялись и расцеловались, а затем занялись более земными делами, поспешно пакуя скромные пожитки Джейкоба и уничтожая следы его пребывания в доме.
   – Где же мне спрятаться? – спросил Чаллис, когда они выбрались из Коггин-Милл и скакали сквозь необъятную и загадочную ночь.
   – В развалинах старого коттеджа за Бэйнденом. Знаешь, где это?
   – Знаю ли я? Да он только что мне снился.
   – Наверное, это был знак свыше. Отправляйся туда, Джейкоб, а завтра я привезу к тебе Генриетту.
   Разбойник повернул лошадь, чтобы при свете звезд в последний раз взглянуть на своего друга.
   – Поскорее приезжай к нам, Николас, – сказал он. – Ни один из нас уже не сможет жить вдали от двух других.
   Николас улыбнулся.
   – Я найду вас и буду с вами, что бы ни случилось. – Он развернул лошадь. – До самой смерти – и после нее, – добавил Николас и галопом умчался в темноту.
 
   Как только рассвело настолько, что можно было разглядеть дорогу, Джекилл приказал трогаться в путь. Теперь, когда Лиззи Пирс открыла им глаза, не было смысла ждать Грея; более того, они с Роджерсом оказались перед выбором, то ли вначале препроводить своего пленника в Хоршем и уже затем вернуться в Мэйфилд, чтобы арестовать Чаллиса и лейтенанта Грея, то ли еще денек подержать Джарвиса в «Казармах» и в первую очередь заняться теми двумя? В конце концов, опасаясь попытки отбить Джарвиса, они решили вначале как можно быстрее отвезти Кита в тюрьму графства и тотчас же вернуться за остальными.
   Утро было туманным, на бледно-голубом небе еще виднелась молочно-белая луна, в то время как ее собрат солнце уже полыхало вовсю, обещая еще один жаркий день.
   Как и накануне, телега с закованным в кандалы Китом Джарвисом двигалась в середине процессии, со всех сторон окруженная конвоем. Но сегодня Джекилл предпринял дополнительные меры предосторожности, поместив в повозку еще двух вооруженных людей, получивших приказ в случае серьезного нападения пристрелить Джарвиса. Кроме того, с ними ехали Джарретты, прихватившие с собой приказ на арест контрабандиста, подписанный мировым судьей.
   Отряд спокойно миновал Мэнфилд и выехал на Хоршемскую дорогу, но когда они приблизились к Кроссин-Хэнд, Джекилл внезапно напрягся. Он был уверен, что слышит сзади стук копыт, который отчасти заглушается шумом, производимым их собственным отрядом.
   – Стой! Приготовиться к обороне! – приказал лейтенант.
   Конвой сомкнул ряды вокруг телеги, в то время как из рощицы показались четверо всадников – жалкая кучка против многочисленного и хорошо вооруженного отряда Джекилла. Несмотря на то, что все нападающие были в масках, Роджерс и Джекилл тотчас же узнали Эдварда Джарвиса по сверкающей в ухе серьге. Казалось, он совершенно обезумел и позабыл об опасности, потому что, непрерывно паля из пистолета, скакал прямиком на Джарреттов.
   – Огонь! – скомандовал Джекилл и сам прицелился в одного из нападающих – человека в темном плаще, лицо которого было полностью закрыто маской.
   Тот тоже выстрелил, но лейтенант понял, что попал в цель, поскольку незнакомец закричал от боли и тут же выронил пистолет.
   Со своего места в телеге Кит начал кричать.
   – Это безнадежно, Тед. Вас слишком мало. Отступайте. Нет смысла, чтобы нас всех тут перебили.
   – Я не могу тебя бросить! – прозвучало в ответ.
   На секунду в синих глазах Кита мелькнуло нечто вроде былого огня.
   – Со мной еще не покончено. Еще немало времени пройдет, прежде чем я запляшу на веревке. А сейчас отступайте, пока еще не поздно! – Вперед, за ними, ребята! – выкрикнул Джекилл, увидев, что четверо нападающих развернулись и отступают под прикрытие леса. – Давайте-ка схватим их всех!
   Кит издевательски засмеялся.
   – Это вам никогда не удастся, лейтенант Джекилл. Никогда не наступит день, чтобы братья Джарвисы сдались. Вы еще услышите о нас, помяните мое слово.
   – Красивые слова от задиристого воробья, – ответил лейтенант. – Посмотрим, что ты запоешь, когда твое гнездышко будет в Хоршемской тюрьме.
   – Что ж, ты услышишь мою песню, – ответил Кит. – Ты будешь долго ее слушать – до тех пор, пока птичка не решит выпорхнуть из клетки.
   Процессия снова двинулась в путь.
 
   В десять часов дворцовый колокол прозвонил к завтраку, и члены семейства Бейкеров начали потихоньку собираться в залитой утренним солнцем и украшенной свежими цветами столовой. Первыми пришли возвратившиеся с утренней прогулки по полям Джордж и Филадельфия, за ними последовал безукоризненно одетый Томас, прицепивший новомоднейший воротник. Прибежала Люси, дававшая инструкции новой экономке, опираясь на руку слуги, пришел старый сквайр Бейкер, готовый к новому дню брюзжания и пререканий.
   Они заняли свои места. Принесли кофе, чай и кувшинчики с густыми, жирными сливками. Заметив, что двое – Генриетта и Найзел – еще отсутствуют, Люси распорядилась, чтобы еду пока не подавали, разрешив принести только блюдо с тостами.
   – Полагаю, Генриетта ускакала на утреннюю прогулку? – уточнила она.
   Филадельфия глупо хихикнула.
   – Мне кажется, у нее роман с лейтенантом Греем, Люси. – Несмотря на попытки Джорджа остановить ее, Филадельфия продолжала: – Мы видели, как она встретилась с ним возле озера. Они вместе куда-то поехали. Как это романтично, не правда ли?
   – Ничего подобного, – отрезала Люси – совершенно некстати. Ох, дорогая моя Генриетта!
   Распахнулась дверь, и вес головы с надеждой повернулись, но это был всего лишь Найзел, красный, запыхавшийся и покрытый испариной. Пробормотав извинение, он занял свое место.
   Люси сварливо набросилась на него:
   – Где ты был, что являешься к завтраку в таком виде? Ты не можешь сидеть за одним столом с цивилизованными людьми.
   Найзел отчаянно покраснел.
   – Я рисовал в нескольких милях отсюда, когда услышал гонг. Мне пришлось бежать всю дорогу, чтобы поспеть вовремя.
   Он потянулся за ножом, и Люси заметила, как его лицо исказила страдальческая гримаса.
   – Что с тобой, Найзел? – спросила она. – Сегодня утром ты сам не свой.
   – Я поранил руку, когда бежал.
   – Хорошо, я перевяжу тебе ее после завтрака. Если тебе очень плохо, можем заняться этим сейчас же.
   – О нет, не нужно, – сказал Найзел. – Это всего лишь царапина. Она может и подождать.
   Трясущейся рукой он поднес к губам чашку, и вся семья с ужасом наблюдала, как ярко-алые капли крови упали на белую скатерть.
   – Боже мой, Найзел! – вскрикнула Люси. – Что с тобой произошло?
   Он смущенно улыбнулся.
   – Ничего особенного. Совершенно ничего особенного, уверяю вас.
 
   Когда они выехали на тропинку, ведущую от Бэйндена вниз, к маленькому озеру и стоящему возле него полуразрушенному коттеджу, Николас остановился, и Генриетта тоже натянула поводья.
   – Почему мы остановились? – спросила она.
   – Потому что здесь я с вами расстанусь.
   – Вы не спуститесь вниз, чтобы попрощаться с Джейкобом?
   – Я уже простился с ним вчера ночью. Кроме того, дорогая Генриетта, я предпочитаю сказать вам «до свидания», пока мы наедине. Не могли бы вы ненадолго спешиться?
   – Конечно.
   Он спрыгнул с седла и протянул к ней руки. Генриетта соскользнула и его объятия и осталась стоять, тесно прижавшись к нему и обвив руками его шею.
   – Почему вы не можете прямо сейчас поехать с нами? – спросила она. – Я уверена, что вам опасно оставаться здесь.
   – Серьезной опасности нет. Я отвлеку Джекилла и Роджерса, чтобы сбить их со следа, а потом оторвусь от них и отправлюсь прямиком в Дил. Это даст вам необходимый запас времени, Генриетта.
   – Но вы можете не успеть на корабль.
   – Тогда я поплыву на следующем. Я найду вас, где бы вы ни были.
   – Но Американские колонии так обширны.
   – Джейкоб сказал, что вы отправитесь в Виргинию, значит, и я поеду туда же.
   – Дорогой мой, мне это не нравится. Мне кажется, мы, все трое, не должны разлучаться.
   – Я так сильно люблю вас, что никогда не смогу оставить, вы должны в это верить.
   Они обнялись и обменялись поцелуем, который сказал им все, открыв каждому из них всю глубину чувств другого.
   – Если бы только это я был вашим возлюбленным, – вздохнул Николас, когда они оторвались друг от друга.
   Генриетта улыбнулась.
   – Возможно, когда-нибудь вы были им, только мы не можем вспомнить.
   – Может быть. Теперь поезжайте к Джейкобу. Я издали прослежу, чтобы вы благополучно с ним встретились.
   Он подсадил ее на лошадь, и Генриетта наклонилась, чтобы еще раз поцеловать его.
   – Вы никогда не покинете нас, правда? – сказала она и умчалась.
   – Никогда, – прошептал Николас, глядя ей вслед.
 
   В тот час, когда им следовало бы сесть за обеденный стол, лейтенант Джекилл и Джон Роджерс с огромным удовлетворением наблюдали, как за Китом Джарвисом захлопнулись ворота Хоршемской тюрьмы.
   – Наконец-то, – сказал Роджерс, потирая руки.
   – Наконец-то, – эхом отозвался Джекилл. – Но впереди еще много работы. Предлагаю безотлагательно вернуться в Мэйфилд.
   – Возможно, птички уже упорхнули из гнезда.
   – Сомневаюсь. Зная, что за его голову назначена награда, Чаллис будет остерегаться разъезжать при дневном свете. Я думаю, они отложат побег до вечера.
   Роджерс выпятил губы.
   – А что вы думаете по поводу россказней мамаши Пирс о какой-то женщине?
   – Не знаю. Она клянется, что ночь или две назад к Чаллису приходила женщина, которую знает Грей. Подозрительно, не так ли?
   – Чертовски подозрительно, – согласился Роджерс, – могу сказать только одно.
   – Что именно?
   – Если они повесили себе на шею женщину, она их и потопит.
   Расхохотавшись, ретивые охотники за наградами снова взобрались на коней.
   – Прямиком в Коггин-Милл? – спросил Роджерс. – Или сначала заедем в «Казармы»?
   – В Коггин-Милл. Окружим дом, как и в случае с младшим Джарвисом – но на сей раз будем стрелять насмерть.
   – Вы думаете, мы должны убить Чаллиса?
   – В объявлении говорится «живым или мертвым», мой дорогой Джон. На мой взгляд, никаких других пояснений не требуется.
   Джекилл повернулся к отряду утомленных гренадеров.
   – Все в порядке, ребята Осталось совсем немного. Арестуем еще двух негодяев – и потом сможете отдохнуть.
   Послышался одобрительный ропот, и кавалькада тронулась с места.
   – А как насчет Грея? – спросил Роджерс. – Его вы тоже собираетесь убить?
   – И навлечь на себя огромные неприятности? Нет уж, увольте. Разумеется, будет гораздо лучше, если военный трибунал сошлет его на каторгу.
   Безжалостно жаркий день достиг своего пика, и к тому времени, когда маленький отряд приблизился к Мэйфилду, стал клониться к вечеру. Джекилл внезапно переменил решение и объявил, что сначала они заедут в «Казармы» за подкреплением, чтобы рассредоточить людей по обе стороны дороги, по которой поедет разбойник. В соответствии с новым планом отряд свернул налево, к Фир-Толл.
   Когда к ним присоединились драгуны, уже начало смеркаться и заметно похолодало.
   №Какой странный вечер, – думал Джекилл». Местные жители, как будто зная, что опять что-то затевается, не показывались на центральной улице. Никогда еще Джекилл не видел Мэйфилд таким притихшим и таким пустынным. Когда отряд поехал вниз по Флетчин-Стрит, это ощущение усилилось. Нигде не было видно ни души.
   Они свернули к Коггин-Милл, и Джекилл увидел первое живое существо. Снежно-белый кот с ярко-голубыми глазами сидел посреди дороги, облизываясь и вытирая морду пушистой лапкой. Он повернулся, чтобы взглянуть на них, затем поднялся и с пренебрежительным видом побрел прочь.