Ламур Луис. Через пустыню

   — Жизнь в Калифорнии слишком легкая, — продолжал Родриго. — Моему народу не нужно думать о деньгах, здесь всегда есть еда, поэтому в деловых качествах мексиканцы уступают янки. Повезло тем семьям, которые породнились с американцами, хотя и этого часто недостаточно. Как в нашем случае.
   К этому времени я уже не обращал на него внимания и даже не делал вид, что слушаю, как этого требует вежливость, потому что не отрывал глаз от противоположного конца комнаты. Я ощупал револьвер на поясе и был готов последовать за человеком у бара, если он станет уходить.
   — Янки, породнившийся с нашей семьей, был пиратом.
   — Я слышал о нем. Джозеф Чепмен.
   — Нет, это другой. Сеньор Чепмен хороший человек и порядочный гражданин. Мой дед, Бен Мандрин, в чем-то похож на него, только дед был самым настоящим пиратом и к тому же очень жестоким.
   Человек, за которым я следил, допил стакан и не стал заказывать следующую порцию.
   Поерзав в кресле, я приготовился встать, но Родриго, похоже, ничего не замечал.
   — Мой народ очень долго жил слишком легко, так откуда у него теперь предприимчивость? У нас впереди много трудностей.
   — Крепитесь.
   — Нет, этого недостаточно. Двухгодичная засуха… Из-за нее мы залезли в долги. К тому же дед заложил землю, чтобы выручить друга, но банк разорился, и подходит время платить по векселю. Вряд ли его продлят.
   Но я едва его слышал. Все мое внимание было приковано к человеку у бара.
   — Именно Доринда Робизо заставила его подписать вексель.
   Я сразу насторожился. Все, что Родриго говорил до сих пор, казалось мне обычной болтовней, мало меня заботившей, потому что ни у меня, ни у моих друзей не было земли в Калифорнии. Но теперь у нас оказалось что-то общее.
   — Хотите сказать, что она сделала это нарочно?
   — Иногда нельзя доказать то, что знаешь наверняка, но похоже, что директор банка и знакомый Доринды Робизо договорились. Мне кажется, она заставила моего деда подписать вексель за друга в тот момент, когда уже был разработан план лжебанкротства банка. Не исключено, что банк пострадал, когда была засуха и поголовье скота уменьшилось. Если в такое время появляется человек, Который предлагает золото, чтобы избежать банкротства, банкиры могут согласиться… если они жулики. Да, не Исключено. Эти старомодные калифорнийские идальго не особенно церемонились с деньгами. Обычно они держали Котелок с золотом у себя в открытом дворике за домом, и Каждый, кто нуждался в деньгах, просто заходил и запускал руку в котелок. Не жизнь, а сплошное удовольствие. И окружали их люди такого же толка, поэтому все Шло хорошо, пока золотая лихорадка не привела в эти края людей другого типа. Первыми появились золотоискатели и поселенцы. Эти тоже не считали доллары, когда их имели. Потом пришли карточные шулеры и мошенники.
   — Сколько у вас заложено земли? — спросил я Родриго.
   — Больше ста тысяч акров.
   У меня перехватило дыхание. В горах мы обрабатывали акров сто шестьдесят и имели еще столько же под лесом и кустарниками на склонах, слишком крутых, чтобы на них можно было что-то выращивать. Этой земли едва хватало на жизнь, так как плодоносный слой почвы и урожай были невелики.
   Ясно, что при таких ставках заинтересованная сторона готова на все, она не могла допустить, чтобы ей мешали.
   — Какую роль в этой истории играет Доринда Робизо?
   — Старик Бен — такой же, как мы все. Ему нравятся молодые, симпатичные женщины, и однажды Тэрнер — это банкир — зашел в гости и привел свою «племянницу».
   Человек у бара неожиданно повернулся и вышел. Я встал.
   — Доскажете потом, — сказал я. — У меня срочное дело.
   Незнакомец пошел по улице, а когда я нагнал его, то он уже стоял напротив отеля «Белла Юнион». Этот отель недавно переименовали в «Сент-Чарльз», и про это место я слыхал. Лет десять-пятнадцать назад здесь случилась перестрелка между Бобом Карлайлом и братьями Кинг.
   Я двинулся к нему, надеясь подойти как можно ближе, но он заметил меня, повернулся, нырнул в ближайший переулок, а я помчался за ним… но слишком быстро.
   Забежав за угол, я увидел незнакомца футах в сорока от меня с револьвером в руке, он тут же развернулся и выстрелил. Расстояние было минимальным, и он убил бы меня, если бы не убегал: человек из салуна остановился и выстрелил навскидку поспешно.
   Что-то ударило меня в голову, я упал на колени, затем вытянулся лицом вниз, услыхав топот бежавших сзади людей, а впереди — ясно различимый звук захлопнувшейся двери.
   Я пришел в себя и подумал, что лежал всего несколько секунд, пока зеваки не окружили меня и не стали задавать дурацкие вопросы. Я, шатаясь, поднялся на ноги, оперся о стену дома и остался стоять, но кровь заливала глаза и не давала сосредоточиться. Все, что я запомнил, — это звук захлопнувшейся двери в переулке где-то впереди.
   Люди продолжали задавать вопросы: «что случилось» и «кто стрелял», но слова не доходили до меня. То сознание, которое у меня еще оставалось, сконцентрировалось на одном: найти стрелявшего в меня человека.
   Родриго тоже оказался рядом, пытаясь помочь, но я отмахнулся от него, собрался с силами и пошел по переулку.
   Я увидел только одну дверь. Подойдя к ней, я на минуту прислонился к стене, готовясь к тому, что должно произойти, затем взялся за ручку и отворил дверь.
   Коридор передо мной был футов сорока длиной с двумя дверьми справа и одной слева. Первая дверь вела в пустую комнату, заваленную досками, видимо, приготовленными для ремонта. В комнате никого не было.
   Бесшумно закрыв дверь, я подошел к следующей, которая выходила в магазин готовой одежды. Там был только один продавец и один покупатель.
   — Кто-нибудь здесь проходил? — спросил я.
   Оба оглянулись и покачали головами.
   — Никто. Ни души, — ответил продавец.
   Оставалась комната слева, и я направился к ней. Распахнув дверь, я вошел внутрь.
   За столом сидел высокий молодой человек, которого я видел с Дориндой Робизо и который увел ее.
   — Вы хотели видеть меня?
   — Я хочу увидеть человека, вошедшего сюда из переулка, — сказал я.
   — Мне очень жаль. Сюда никто не заходил. Это все?
   Левой рукой я вытер кровь с лица. Голова так трещала от невыносимой боли, что, немного повернув голову, я сморщился.
   Здесь стоял огромный письменный стол, два стула и столик. Но была еще одна дверь.
   — А что там? — спросил я.
   — Ничего.
   Я ему не нравился, ни капельки не нравился. Он хотел сказать еще что-то, но я показал на дверь.
   — Откройте ее, — сказал я.
   Он откинулся в кресле.
   — Не будьте дураком. Я не собираюсь делать ничего подобного. А теперь убирайтесь, или я упрячу вас в тюрьму… Я могу это сделать.
   Подойдя к столу, я наклонился к нему, а я высокого роста.
   — Мистер, — сказал я очень мягко, — ну-ка попробуйте сделать то, что обещали.
   Вот тогда он разозлился и начал подниматься. О, это был человек, привыкший, чтобы ему подчинялись. Он был мощного сложения, сильный, а сейчас еще и злой. И вот он начал подниматься, и, когда встал со стула и положил руки на подлокотники, я схватил его за рубашку и жилет и рванул на себя, чтобы он потерял равновесие, а потом сильно оттолкнул.
   Он ударился о кресло и вместе с ним полетел на пол, а я быстро ступил к той двери и распахнул ее. Тут же один за другим прозвучали два выстрела, но я стоял в стороне, и обе пули прошли мимо.
   Человек в комнате стрелял просто в открытый проем, не целясь и не видя цели.
   — В следующий раз я буду стрелять в ответ. Ну что, бросишь револьвер или лучше умрешь? — сказал я.
   Выбор у него был невелик, и я услышал, как он переминается с ноги на ногу.
   — У тебя осталось две пули, — сказал я. — Ты, может быть, случайно попадешь в меня, но у меня пять патронов, и я не промахнусь.
   — Я не сделал тебе ничего плохого, — сказал он, но я рискнул и с оружием наготове шагнул в комнату.
   Он хотел было выстрелить, но, увидев у меня в руке шестизарядник, сразу передумал. Он взглянул на мой револьвер, бросил свой и сделал шаг назад.
   — Я не собираюсь его поднимать, — сказал я, — а ты можешь, если надумаешь.
   Позади я услышал шум и повернулся так, чтобы держать на прицеле обоих.
   — Мистер, — сказал я, — у меня забрали все. У меня исчезли лошади и золото. Я хочу получить их обратно. Вы, ребята, хотите — говорите, хотите — стреляйте, мне все равно.
   Высокий молодой человек очень осторожно встал, понимая, что я в любую секунду могу нажать на спуск. Махнув револьвером, я поставил второго человека рядом с первым.
   — Мы об этом ничего не знаем, — сказал молодой человек. — Я понятия не имею, о чем вы говорите.
   — По-моему, вы оба врете, — сказал я, — и если окажется, что я неправ, то извинюсь перед тобой. Но вот этот парень, который в меня стрелял, он был там. Он был в пустыне.
   — Ты ошибаешься!
   — Ну конечно, я ошибаюсь. И поскольку ты был в пустыне, ты знаешь, что я не шучу с оружием. Я хочу получить обратно свое и получу.
   — Ты дурак, — с пренебрежением сказал молодой человек. — Сейчас ты держишь нас на мушке, но, когда уйдешь, тебя будут искать люди шерифа, а если убьешь нас, тебя повесят.
   — Осторожней, Дейтон, — сказал тот, что пониже ростом. — Он хорошо владеет шестизарядником.
   Дейтон улыбнулся нехорошей улыбкой.
   — Мой тебе совет, друг, убирайся из города, да поскорее.
   — Я так и сделаю… получив обратно свое.
   Дейтон взглянул на второго.
   — Как насчет этого, Олифант? Ты что-нибудь знаешь?
   Олифант облизал пересохшие губы.
   — Мы думали, он мертв. Конечно, мы забрали лошадей.
   — И тридцать фунтов золота, — добавил я.
   Олифант переступил с ноги на ногу.
   — Я не знаю…
   — Это много, — холодно произнес Дейтон. — Мне бы хотелось об этом узнать.
   — Ничего не знаю насчет золота, — сказал Олифант. — Мне…
   Я взвел курок.
   — Припомни получше, друг, — произнес я. — Чуть-чуть напрягись, иначе я буду задавать вопросы кому-нибудь другому.
   С Олифанта ручьями лил пот. Он был напуган до смерти, и не только мной. Очевидно, они сговорились о золоте молчать. Но он не сдавался.
   — Не очень-то шуми, — сказал он, — если связываешься с Сэкеттом.
   — С кем, с кем?
   — С Ноланом Сэкеттом. А если тебе незнакомо это имя, значит, ты ничего не знаешь. Нолан Сэкетт, ганфайтер.
   Я удивился, а он подумал, что я испугался. И вдруг я понял, почему мне показалось знакомым телосложение этого крупного человека: оно было совсем как мое… или моего брата Оррина, хотя тот был потяжелее.
   Я не знал никакого Нолана Сэкетта ни из клана со Смоуки-Маунтинс, ни из клана камберлендских Сэкеттов.
   — Клинч-Маунтинс!
   — Что? — Они оба уставились на меня, не догадываясь, что это значит. И, не зная историю Сэкеттов, не могли догадаться. Но единственные Сэкетты, которые могли ввязаться в такую передрягу, были Сэкетты с Клинч-Маунтинс. Они по своей натуре находились по другую сторону закона, но ребятами были крепкими и неутомимыми драчунами. Этого у них не отнимешь.
   — Ну-ка, мистер, — сказал я, — начинайте говорить. Где мои кони и золото?
   — Тебе придется иметь дело с Сэкеттом, если хочешь получить их обратно. — Он все еще думал, что это имя меня пугает. — Ты до этого еще не дорос.
   — Зато ты слишком здоровый, — ответил я. — Но если потребуется, Сэкетт всегда может встать лицом к лицу с Сэкеттом.
   Они не поняли. Они только смотрели на меня, поэтому я сказал:
   — Ведь я тоже Сэкетт. Уильям Телль Сэкетт, хотя все зовут меня Телль. Я с гор Теннесси, правда, не с тех, что Нолан. И мы, Сэкетты, не любим, когда позорят наше имя. Мне придется встретиться с этим Ноланом Сэкеттом и почитать ему из Библии.
   — Ваши кони у Грека Джорджа, — сказал Олифант, — это за перевалом Кауэнга-Пасс. Золото там же, берите, если сможете забрать.
   — Смогу.
   Пятясь к двери, я посмотрел на Дейтона.
   — А ты не мешайся у меня под ногами, — посоветовал я ему. — Ты мне не нравишься.
   Он улыбнулся, но теперь я знал, что улыбка у него нехорошая, в ней скрывалась жажда убийства.
   — Ты не доедешь до перевала, — сказал он. — Я об этом позабочусь.
   — Ты слишком занят кражей ранчо у старика, — ответил я.
   Слова попали в точку, Дейтон дернулся, будто получил пощечину. Он встал с кресла с побелевшими губами, но я сделал шаг назад и прикрыл за собой дверь.
   Встревоженный Родриго ждал меня в конце улицы.
   — Я боялся за вас, — сказал он. — Я не знал, что делать.
   — Начнем сначала. Вы знаете, где живет Грек Джордж?
   — Конечно, кто же не знает? Это там, где поймали бандита Тибурсио Васкеса.
   — Далеко отсюда?
   — Миль десять, не больше. У подножия гор.
   — Мои лошади там. Золото тоже.
   Он взглянул на меня.
   — И вы отправитесь за ними? Вы и не представляете, что задумали, сеньор. Это место встречи бандитов. А в каньонах Санта-Моники полно преступников. Вы должны взять с собой шерифа и подмогу.
   — Подмогу я ношу с собой, — сказал я и похлопал по кобуре, — а что касается шерифа, то мы, Сэкетты, сами делаем все что надо и не просим помощи ни у кого.
   — Я поеду с вами, сеньор.
   Я поглядел на него и подумал, что он настоящий мужчина.
   — Делайте так, как найдете нужным, — ответил я. — Но будьте готовы к перестрелке.
   Мы пошли за лошадьми, и я подумал, что если мы не поторопимся, то опоздаем, потому что Олифант либо пошлет кого-нибудь из своих людей предупредить преступников, либо отправится сам.
   — Там будет человек по имени Нолан Сэкетт, — сказал я. — Если его кто-нибудь и сможет пристрелить, то только я.
   Родриго побледнел.
   — Я не знал, что он там, амиго. Говорят, на его счету двадцать два человека.
   — Нельзя гордиться тем, что ты убил человека, — сказал я. — Человек должен стрелять только в случае необходимости и желательно не слишком часто или без разбора.
   Мы сели на лошадей и направились по улице Форт-стрит на северо-запад вдоль подножия гор, мимо ирригационных каналов и садов, и я с интересом смотрел на апельсиновые деревья, потому что за всю свою жизнь видел их редко.
   В Лос-Анджелес протянули железную дорогу, и оттуда, где мы проезжали, можно было видеть паровоз на вокзале. Главная улица вела от вокзала через Сонору, где жили бедные мексиканцы и калифорнийцы в побеленных глиняных домах. Большую часть улиц окаймляли перечные деревья, но чем дальше мы отъезжали от ирригационных каналов, тем суше становилась земля.
   Во главе с Родриго мы проехали через Нопалеру — кактусовую рощу — и остановились возле маленькой мексиканской таверны. Родриго вошел внутрь, а я остался ждать в седле, оглядывая окрестности.
   Дул слабый ветерок, день был теплый и приятный. В такой день хочется отдыхать, но у нас были дела.
   К западу лежало ранчо Родео-де-лас-Асуас, и, глядя вдоль горного хребта, я смог различить тонкую струйку дыма, обозначавшую нашу цель, — там жил Грек Джордж, именно там ранили Тибурсио Васкеса, когда он пытался скрыться через окно ранчо.
   Родриго вышел из таверны с озабоченным видом.
   — Сеньор, в доме Грека пять человек, но того, что назвали вы, среди них нет.
   У меня отлегло от сердца. Еще ни один Сэкетт не стрелял в родственника, и я не торопился стать первым. Мы никогда не были связаны с Сэкеттами с Клинч-Маунтинс, потому что они тяжелые люди: вечно гнали самогон да шатались по темным тропам. Но у всех был бойцовский характер, все они были хорошими драчунами.
   — Поехали. Я намерен получить обратно все, что принадлежит мне.
   Родриго посмотрел на меня, и надо отдать ему должное: он не отступил. Он запрыгнул в седло и повел свою лошадь рядом с моей. Он только снял ременную петлю с курка револьвера.
   — Мне бы хотелось, чтобы вы познакомились с моим дедушкой, — вдруг сказал он. — Вы бы понравились Старому Бену.
   — Если все, что я слышал, правда, — признался я, — мне тоже хотелось бы познакомиться с ним.
   А слышал я много. Это был умный старик, хотя и не устоял перед хорошеньким личиком. Не он первый, не он последний.
   Мы подъехали к дому с задней стороны и спешились.
   Дверь отворилась, и появился свирепого вида человек с насмешливой улыбкой на лице.
   — Посмотрите, кто приехал! А мы-то думали, что он лежит мертвый в Мохаве.
   — Меня нелегко убить.
   — И то правда. — Человек рассмеялся. — Но мы не повторяем ошибок.
   Пока он говорил, я шел к нему. Родриго остался около лошадей.
   Человек, стоявший в дверях, выпрямился и, усмехаясь, потянулся за револьвером. Он без сомнения считал себя проворным, но я даже не дотронулся до револьвера, а ударил его кулаком, мощным от долгих лет работы с лопатой, киркой и лассо. Человек так и не успел вынуть револьвер.
   Удар пришелся в челюсть, он сильно стукнулся головой о дверной косяк и сполз на землю, и в тот же момент я сразу услышал два выстрела. Прижавшись к двери, я оглянулся и увидел Родриго с дымящимся револьвером и человека с винчестером, упавшего на подоконник и, по-моему, мертвого.
   Внутри дома трое мужчин потянули руки вверх, а симпатичная молодая мексиканка стояла, уставившись на меня. Она была молодая, нахальная, и было видно, что ее жизненный путь не был легким.
   — Ты похож на него!
   Было заметно, что она удивлена.
   — Ты совсем как он!
   — Мы, Сэкетты, все похожи, — ответил я, — если ты говоришь о Нолане. Правда, я его еще не встречал.
   — Ты повстречаешься с ним только один раз, — сказала она с презрением.
   — Да брось ты. Я с ним поговорю, и все уладится.
   Это была не столько похвальба, сколько желание. Я не любитель стреляться с родственниками и надеялся, что он тоже.
   Остальным я сказал:
   — Я приехал за своими вещами… и золотом.
   — Ты найдешь своих коней и вещи вон там. — Рыжеволосый парень махнул головой в сторону корраля и конюшни. — Я ничего не знаю о золоте.
   — Мэм, — сказал я мексиканке, — раздуйте огонь в очаге. Кажется, он мне понадобится. И принесите сюда вон ту железку.
   Я усмехнулся мужчинам.
   — Я долго шатался в Нью-Мексико. У тамошних апачей можно кое-чему научиться.
   Рыжий не особо забеспокоился, но другие стали переминаться с ноги на ногу, и оба сразу вспотели.
   Тот, кого я уложил в дверях, начал приходить в себя, поэтому я сделал шаг назад, схватил его одной рукой за шиворот, втащил в комнату и швырнул на пол.
   Мексиканка не двинулась с места. Я взял кочергу и некоторое время ворошил угли в очаге. Тогда мексиканка повернулась и взяла шаль.
   — Не волнуйтесь, — сказала она. — Я приведу Нолана и сеньора Дейтона.
   Она смело посмотрела мне в глаза.
   — Этот ничего вам не сделает. Он боится.
   Я рассмеялся, и это ее взбесило. Она сверкнула черными глазами, хотела что-то сказать, но я ее опередил.
   — Мэм, вы очаровательная девушка, и когда найдете Нолана Сэкетта, скажите ему, что здесь Уильям Телль Сэкетт. Если захочет, пусть приходит. Что касается Дейтона, то он знает, что я здесь. Мы с ним уже виделись сегодня… и с человеком по имени Олифант.
   Это их озадачило, но девушка выскочила из дома, как будто боялась, что я ее остановлю, чего у меня и в мыслях не было. Я собирался уладить все по-хорошему, и чем раньше они здесь соберутся, тем лучше.
   — У меня есть друзья, — сказал Родриго, — может быть, стоит их позвать.
   Он помолчал.
   — Можно позвать вакеро с нашего ранчо, по-моему, им придется по душе поговорить с этими… ворами.
   Теперь забеспокоился даже рыжий, поэтому я сказал Родриго:
   — Поезжайте. Скажите, чтобы захватили побольше веревок. Нам могут понадобиться веревочные галстуки.
   В те годы в «городишке», как все называли Лос-Анджелес, запросто вешали людей, будь они в законе или вне его. За несколько лет там повесили сорок на законном основании и тридцать семь просто так. Перестрелки случались ежедневно, и городское население было печально известно своими скорыми судами Линча.
   Бандиты могли не принимать в расчет меня, но сознание собственной вины их беспокоило.
   Позади дома находилась кладовая. Я согнал пленников в нее и запер дверь.
   В коррале нашлись все мои лошади, седла и уздечки. Оседлав коней, я отыскал свои вещи, большинство из которых никому не понадобилось. В доме я обнаружил свой винчестер, лежавший вместе с чьими-то вещами, проверил заряды и приготовился ждать.
   Больше всего я хотел отыскать золото, потому что не все оно принадлежало мне. Почти час я копался в доме, перевернув все вверх дном, но золота не нашел.
   А затем я услышал стук копыт и понял, что меня ожидают крупные неприятности.
   Из окна я видел, как они приближались, потом выскользнул во двор и спрятался в ивах у ручья. Мексиканка была с ними, а всего я насчитал шесть вооруженных людей.
   Они подъехали быстрой рысью, поднимая клубы пыли, но, когда растянулись, чтобы окружить дом, пыль постепенно осела. Прибывшие окружали дом, пустив лошадей шагом.
   Спрятавшись в ивняке, я наблюдал и ждал. Мне не хотелось стрелять без нужды, мне нужна была встреча с Ноланом Сэкеттом, но его среди всадников не оказалось.
   Все это время я думал, где может быть спрятано золото. Олифант сказал, что оно здесь, в этом месте, но он мог и соврать.
   Когда всадники спешились и вошли в дом, я подошел к своим лошадям, сел на жеребца и шагом повел лошадей прочь. Я услышал, как они спорят и переговариваются, но я быстро ретировался за сарай и направился к входу в ближайший каньон.
   Родриго вернется, но до той поры я не собирался стрелять, потому что мог убить кого не надо: человека, который знает, где мое золото.
   Через минуту-другую они выбежали из дома и начали обыскивать местность.
   Сидя верхом в зарослях высоких кактусов, я наблюдал за ними, держа винчестер наперевес. В долине, в стороне ранчо «Лас-Аидас», я заметил облако пыли — сюда быстро скакала группа всадников.
   Бандиты стали искать следы, но здесь побывало слишком много лошадей и слишком много людей, поэтому я не беспокоился.
   Беспокоился я о том, как получить назад золото, потому что ребята в Аризоне положились на меня. Я был уверен, что, где бы оно ни было, Доринда об этом знает.
   Далекое облако пыли приближалось, кажется, бандиты увидели его, потому что вдруг все разом вспрыгнули на коней и поскакали врассыпную прочь.
   Двое проехали рядом со мной в сторону каньона, где находились другие воровские убежища.
   Когда они скрылись, я шагом вывел лошадей из зарослей и опять подъехал к дому. Там осталась только мексиканка, у которой при виде меня загорелись глаза.
   — Вы знаете, где золото? — мягко спросил я. — Вы могли бы здорово помочь мне.
   — Я не собираюсь тебе помогать! — Она вскинула голову. — Когда приедет сеньор Сэкетт, он все равно оставит тебя в дураках.
   — Ему стоит поторопиться. Вот едут мои друзья.
   Она ничего на это не ответила, но мы уже слышали топот лошадей.
   — Если передумаете, найдите меня, — сказал я. — Стыдно такой красивой девушке, как вы, связываться с бандитами.
   Она хотела что-то сказать, но поджала губы.
   Вместе с Родриго подъехали двадцать крепких, сухих вакеро, и все они, казалось, расстроились, когда выяснилось, что драки не будет.
   — Вам надо поехать с нами, — сказал Родриго. — Старик Бен хочет видеть вас.
   — Бен Мандрин?
   — Да. — Он улыбнулся. — И сеньорита Робизо.
   Дом на ранчо был длинным глиняным зданием с несколькими дверьми, выходившими на длинную веранду. Ранчо было старым и обжитым. Здесь росли огромные древние дубы и сикоморы. Тень от них показалась очень приятной после поездки под жарким открытым солнцем, и я натянул поводья и минуту-две сидел в седле, осматриваясь.
   Если у Старого Бена не отнимут ранчо, оно перейдет к Родриго, и я понимал, почему он так его любит. Здесь везде царила атмосфера доброго спокойствия: она была и в запахе трав и жасмина, окружающего дом, и в тени под огромными старыми деревьями.
   Дом был построен в виде буквы «Г», из него открывался вид на уходящее вдаль море за круглым склоном холма. Между морем и домом росла пожухлая от засухи трава с несколькими рядами маиса, бобов и других растений.
   Дверь открылась, и я увидел стоящую в проеме Доринду в легком красивом платье и выглядевшую от этого еще прекрасней.
   — Проходите, пожалуйста, в дом. Мистер Мандрин ждет вас.
   Она повернулась.
   — Хуан, позаботься, пожалуйста, о коне джентльмена.
   Спешившись, я смахнул шляпой пыль с одежды и прошел через двор, чувствуя затылком, что за мной пристально наблюдают, но не Доринда и не Хуан.
   Девушка с улыбкой протянула мне руку. То была широкая, приятная улыбка, приоткрывшая белоснежные безупречные зубы, но глаза ее не улыбались. Они излучали настороженность и беспокойство.
   — Благодарю вас, мистер Сэкетт. От всей души благодарю за все, что вы сделали. Когда те люди приехали за мной, мы подумали, что вы мертвы.
   — Годится.
   — Что вы имеете в виду?
   — Иначе они могли бы поехать и проверить.
   Она на секунду задержала на мне взгляд, как бы стараясь угадать, сколь я умен или насколько опасен.
   — Все это ошибка.
   — Людям, погибшим в Мохаве, интересно было бы услышать ваши слова, — откровенно сказал я.
   Когда она попыталась ответить, я ее оборвал:
   — Мэм, я приехал не к вам. Я приехал к Бену Мандрину.
   Раздался глубокий и сильный голос:
   — Так оно и есть! Входите, мистер Сэкетт! Прошу, входите!
   Он сидел в большом старом кресле-качалке и совсем не походил на пирата. Он никогда не был высоким — во всяком случае таким, как я, — но в свое время был широкоплечим и, кажется, очень сильным человеком. Запястья у него были такими же широкими, как у меня, дюймов десяти в окружности, а руки — сильные, с плоскими костяшками… руки драчуна.