Ламур Луис. Путь воина

   Джейн отрицательно покачал головой.
   — Вы хотите слишком многого, мой друг Сэкетт. Адель — она позволяет мне называть ее так — на это не пойдет. Тогда ей пришлось бы рассказать о себе правду. Пришлось бы прийти в суд, к губернатору или к нотариусу, а стало быть, дело получило бы огласку. Она никогда не сделает этого, и не из-за себя, а лишь только ради него. Ради того человека, за которого она вышла замуж.
   Поймите же, никто не знает подробностей. Она — просто таинственная женщина, возникшая из ниоткуда, и к тому времени, как они впервые появились на людях, она уже была его женой. Она — не лишенная самообладания женщина, которая сама распоряжается своей судьбой.
   Нет, боюсь, ничего не выйдет. Она не станет рисковать ради вас всем, даже если речь идет о мести. У нее другое на уме.
   — Что, например?
   — Она хочет, чтобы он оказался сломлен, разорен, сокрушен. Чтобы ему пришел конец. И, на мой взгляд, ей нет никакого дела, останется он в живых или нет. Ей хочется разделаться с ним, чтобы отомстить: за то, что он попытался сделать с ней, и за все то зло, которое он причинил остальным.
   — И тем не менее я должен немедленно увидеть ее.
   Август Джейн хитро улыбнулся.
   — В этом нет необходимости. Она здесь… сейчас.

Глава 13

   Он откинул портьеру, за которой находилась дверь, ведущая в соседнюю комнату, и я вошел туда. Я обратил внимание на то, что с другой стороны тоже была дверь, скрытая тяжелой портьерой. Она была открыта.
   — Меня ждут другие дела, а вам еще многое предстоит обсудить. Кин Ринг Сэкетт, мадам Адель Легар.
   Сказав это, он вышел из комнаты. Ее нельзя было назвать раскрасавицей. Это была эффектная молодая женщина с роскошной фигурой, голубоглазая, со светлыми, чуть рыжеватыми волосами.
   — Кин Ринг Сэкетт. Какое необычное имя. Вы из Каролины?
   — С гор, мадам. Вы должны меня извинить. Боюсь, я почти не разбираюсь в светских условностях.
   — Обо мне вы теперь все знаете, поэтому я не стану терять времени. Кстати, его у нас почти нет. Макс Бауэр в городе и не сидит сложа руки. Он пойдет на все, чтобы вас убить.
   — Похоже, вы знаете, что он за птица.
   — Знаю. И вам не следует его недооценивать. Он ни за что не позволит вам остаться в живых и выбраться из Порт-Ройяла. Или же поступит с вами так же, как с тем человеком, который пытался помочь мне.
   — И что же такого он сделал?
   — Тот, другой, был неплохим человеком. Конечно, я догадываюсь, что он жил не слишком праведно, но он был добр ко мне и даже пытался помочь. — Она немного помолчала. — Макс Бауэр выколол ему глаза и отрезал язык.
   Я был потрясен. Отметив мое замешательство, она пожала плечами.
   — Здесь порой случаются вещи и пострашнее, да и в Англии так. Я не должна говорить вам об этом, но он был хорошим человеком.
   — И что с ним стало теперь?
   — Он живет здесь, в доме на холме, откуда открывается прекрасный вид на окрестности. Плетет корзины и циновки. На продажу. Я устроила так, чтобы о нем заботились, но он очень гордый человек и предпочитает самостоятельно зарабатывать себе на хлеб. — Она повернулась ко мне спиной. — Вы производите впечатление сильного человека. Сможете убить Макса Бауэра?
   — Мадам, вы, по-видимому, не за того меня принимаете. Я не собираюсь его убивать, а лишь хочу положить конец этому бизнесу. Мне необходимы доказательства, которые представляли бы Питтинджела таким, каков он есть на самом деле.
   — Вы полагаете, что это их остановит? Да они попросту переберутся куда-нибудь в другое место, и вся недолга. О да, Питтинджел будет уязвлен, не спорю. Ему ведь так нравится ощущать себя важной персоной! Чтобы можно было вальяжно расхаживать по округе, надменно поглядывая на всех! Что же до его имени, то он даже это украл. Мне так и не удалось разузнать, как же его зовут на самом деле. Я знаю его предыдущее имя, но мне кажется, оно тоже не настоящее.
   Хотя это не имеет значения. Важно то, что он злодей, и Макс Бауэр ничем не лучше. Я хочу разделаться с обоими.
   — Если бы я возвратился на мыс Анны, имея при себе заверенные показания…
   — Это невозможно. Я беспокоюсь вовсе не о себе, а о своем муже. Он человек порядочный, с положением. Никто здесь не знает, как я попала сюда. И я не желаю, чтобы это стало известно.
   — Похоже, вы очень изменились за этот год.
   — За год? А что такое год? Время — понятие относительное. Один день может показаться длиннее жизни, а год может стать вечностью. Ведь это не просто определенное число дней, важно то, что в эти дни происходит.
   Я была молоденькой девушкой. Я была свободна, независима, упряма… и, боюсь, зачастую непокорна. Внезапно я очутилась в неволе, и жизнь перестала быть для меня легкой чередой дней. Меня собирались продать как рабыню, и осознавать это было крайне неприятно. Я должна была на что-то решиться и сделать это как можно скорее, чтобы выжить.
   Мой друг, тот, который затем был лишен зрения, предупредил меня о том, что меня ждет. Я могла бы стать рабыней какого-нибудь жестокого развратника на дальней плантации, а потом меня бы продали в бордель. Чтобы остаться в живых, мне было необходимо что-то придумать.
   — Вы стали такой милой женщиной.
   — И к тому же я очень люблю своего мужа.
   Я покраснел.
   — Я совсем не в том смысле…
   — Знаю. Я просто хотела, чтобы вы меня поняли. Я не стану делать ничего такого, из-за чего у него могут возникнуть неприятности.
   — Бауэр знает, где вы сейчас? За кого вы вышли замуж?
   — Думаю, что нет. Я для них была никто. Просто еще одна девчонка, которую нужно было спихнуть с рук и получить за это хорошие деньги. Ни один из них не присутствовал на аукционе. В тот раз собралось очень мало покупателей, большинство специально прибыло с других островов. К тому же сейчас я выгляжу иначе. Тем не менее я бы не рискнула недооценить его.
   — Я рассчитывал на то, что мне удастся получить от вас заверенные показания, которые я смог бы использовать против Питтинджела.
   — Исключено. Я буду делать все, что в моих силах, но только до тех пор, как дело окажется в суде.
   — Благодарю вас. — Я хотел уже развернуться и выйти вон, когда меня остановил ее вопрос.
   — Две девочки все же убежали? Кто они?
   — Диана Маклин и Керри Пенни. Мой брат женат на Темперанс Пенни.
   — Мы с ней дружили, хотя ее семья и не одобряла это. — Она совершенно неожиданно улыбнулась, видимо вспоминая свои былые выходки. — Меня считали своевольной и упрямой. — Она помрачнела. — Мне нравилась Диана. И хотя поговорить нам с ней удавалось нечасто, но мы дружили. Я всегда очень волновалась за нее, потому что люди относились к ней настороженно. Она была умней других и более независимой.
   Я вкратце рассказал ей о том, какая ситуация сложилась в тех краях за последний год. Она всех хорошо знала и потому живо составила себе картину случившегося. Разговаривая с ней, я вдруг подумал о том, что не могу сдержать восхищения. Передо мной находилась девушка, сумевшая благодаря одной только своей находчивости успешно выбраться из ужасающего положения, в котором ей пришлось оказаться. Справедливости ради следует заметить, что ей крупно повезло с таким человеком, как Легар. Но как знать, на что она пошла бы, окажись на его месте кто-то другой?
   — Выходит, они знают вас в лицо? Будьте осторожны. Август Джейн предупредил меня о том, что они сейчас в Порт-Ройяле. Они частенько бывают здесь, я же, наоборот, чрезвычайно редко. Так что поберегите себя.
   — А вы?
   — Обо мне не беспокойтесь.
   Она протянула мне руку, а затем направилась к двери черного хода.
   — У нас с вами, оказывается, есть кое-что общее. Например, враги. Идите же. Я должна выбраться отсюда незамеченной. — Она немного помолчала. — Обо мне не беспокойтесь. У меня есть друзья и покровители. Я не могу помочь вам так, как вам того хотелось бы, но, клянусь, я не успокоюсь до тех пор, пока не сживу их всех со свету.
   Она говорила очень спокойно, но я ни минуты не сомневался в том, что она не кривит душой. Возможно, ей было еще немного лет, но на ее долю выпали серьезные испытания, и она была непреклонна.
   Я вышел в мастерскую, где теперь находились двое мужчин. Портные сидели на столе по-турецки и что-то шили. Августа Джейна поблизости видно не было, и, остановившись перед открытой дверью, я выглянул на улицу.
   Там было многолюдно. Более всего в толпе были заметны сошедшие на берег матросы и пираты, время от времени мелькал в толпе какой-нибудь плантатор или солдат в мундире. Негры на улице встречались не слишком часто, и некоторые из них явно были потомками исконных обитателей островов.
   Пьяный матрос, от которого сильно несло ромом, пошатываясь, прошел мимо и ненадолго остановился у столба, чтобы перевести дух. В ухе у него поблескивала серьга, усыпанная бриллиантами. На той руке, что была ближе ко мне, я заметил три золотых перстня с драгоценными камнями. Поймав на себе мой взгляд, он изобразил на лице некое подобие улыбки, обнажая неровный ряд поломанных зубов.
   — Там, откуда я приехал, у меня есть еще! У меня их там мно-о-ого!
   Объявив это, он отцепился от столба и заковылял дальше.
   Повернув голову, я увидел угрюмого вида человека с черным чубом и шрамом через всю щеку. По-видимому, тот же удар лишил его и мочки левого уха. Наши взгляды встретились, и он тут же поспешил виновато отвернуться. С чего бы это?
   Тяжелая повозка, груженная бочками и запряженная парой волов, катилась по улице. Внезапно сорвавшись с места, я бросился через улицу, успев проскочить перед самым носом у волов, которые от неожиданности едва не сбились с шага, а погонщик обругал меня последними словами. На мгновение повозка заслонила меня, и я без промедления заскочил в ближайшую мелочную лавчонку.
   Оглянувшись, я заметил, что вслед за мной через улицу бросились сразу двое. Человек со шрамом поспешил в конец улицы, а его напарник отправился в противоположном направлении.
   Всего несколько минут. Они вернутся и заглянут сюда. Я направился к двери в дальнюю комнату, откуда навстречу мне вышел приказчик.
   — Что вам угодно?
   — Видеть хозяина, — сказал я, — и немедленно!
   Он замер в нерешительности. Я ему явно не понравился, но, очевидно, моя внешность произвела на него должное впечатление.
   — Ладно… подождите.
   Он развернулся и скрылся за портьерой. Я снова оглянулся. Никого не было видно… пока.
   Когда приказчик снова вышел ко мне, прошла, казалось, целая вечность.
   — Сюда, капитан, — сказал он.
   Время, мне необходимо было выиграть время, хотя бы всего несколько минут. Я прошел за портьеру и увидел там человека в очках с квадратными стеклами. Это был толстяк маленького роста с круглой и почти совершенно лысой головой. У него был маленький рот с тонкими, плотно сжатыми губами. Короче, мне он сразу показался на редкость несимпатичным типом, но в тот миг это было уже совершенно не важно.
   — В чем дело? — раздраженно заговорил он. — У меня нет времени на…
   — Мне говорили, — сказал я, — что у вас есть кое-что на продажу. — Я многозначительно помолчал. — Нечто другое, чем этот хлам. — Я кивнул в сторону лавки.
   Он откинулся в своем кресле и изучающе разглядывал меня. Взгляд его был жесток и холоден. Он был явно не из тех, с кем приятно было иметь дело.
   — И кто вам только мог сказать такое? — Он в упор разглядывал меня. — Я вас не знаю. Если вы хотите купить что-нибудь, весь товар в лавке. Я приказал проводить вас ко мне только потому, что принял вас за другого. А теперь уходите.
   Прошла всего минута. Шпионы, убийцы, или кем там еще были те двое, как раз могли оказаться недалеко от входа.
   — Здесь есть драгоценные камни, — сказал я, — и, значит, должны быть настоящие драгоценности. Меня интересуют разного рода диковины, необычные вещи. Я могу хорошо заплатить.
   Лавочник принялся шуршать бумагами, разложенными на столе.
   — Ничего у меня нет, — сердито пробормотал он. — А в округе по крайней мере полсотни человек, кто занимается подобным товаром. — Он снова взглянул на меня из-под своих тяжелых, заплывших жиром век. — Кто вас прислал ко мне? Я не стану говорить, пока вы не назовете имя.
   В тот момент на ум мне пришло лишь одно-единственное имя.
   — Питтинджел, — сказал я. — Но вряд ли он хотел, чтобы его имя упоминали вслух.
   Лавочник медленно отложил в сторону перо.
   — Питтинджел? И что же, позвольте узнать, он соизволил рассказать обо мне? Что? И кому?
   — Я прибыл сюда от берегов Каролины, — сказал я. — Недавно перебрался туда из Мексики.
   Я надеялся, что он не станет расспрашивать меня, так как о Мексике я не знал решительно ничего.
   — И что вы от меня хотите?
   — Я уже сказал. Алмазы… один или два, но крупные. Золото, обработанное вручную, не переплавленное. — Я изо всех сил старался задержаться здесь как можно дольше. Пусть мои преследователи решат, что я уже далеко.
   — Алмазы! — Он раздраженно передернул плечами. — Вот уж этого добра здесь хоть отбавляй! Они попадают сюда с испанских кораблей. — Он взмахнул рукой. — Идите, расспросите торговцев. Тут их полным-полно!
   — Мне не нужно много. Я бы купил один или два камня, но они должны быть крупными, — добавил я. — У меня есть покупатель только на такие камни. — Я отвернулся в мнимом раздражении. — Похоже, мы с вами лишь понапрасну теряем время. Теперь мне ясно, что я не по адресу. Мне говорили…
   — Да уж, — сухо заметил он, — вот об этом мне бы хотелось узнать подробнее. Говорите, Питтинджел? Мы с ним едва знакомы, а он направил вас ко мне? Или еще к кому-нибудь, если уж на то пошло.
   — Пожалуй, я пойду, — сказал я. — Я пришел говорить о деле…
   — И заговоришь, как миленький, — тихо произнес он. — Ты что, принимаешь меня за дурака? Ты приставлен шпионить за мной! Проклятый шпион! — Он хмыкнул. — Как же, Питтинджел! Я-то его хорошо знаю, а вот он едва ли что-нибудь знает обо мне! И ты заявляешься ко мне и начинаешь плести сказки! Видите ли, алмазы ему нужны! Где же еще искать их как не в такой лавке, как моя, где продается всякий матросский хлам и прочее старье?
   Я попятился, начиная потихоньку отступать к портьере, через которую попал сюда. Сам того не желая, я впутался еще в какое-то дело, о котором я не имел ни малейшего представления и предпочел бы и дальше оставаться в неведении.
   — Очевидно, — сказал я, — нам с вами так и не удастся договориться. Возможно, как-нибудь в другой раз…
   — Сейчас, — сказал он, извлекая откуда-то из-под стола внушительного вида пистолет. Было слышно, как щелкает затвор. — Садись. Сейчас сюда придут мои ребята, и мы узнаем о тебе побольше, мой юный простофиля. Том! Гарри! — внезапно выкрикнул он. — Все сюда, живо!
   В руке у него был пистолет, но он не целился, видимо уверенный в том, что достаточно запугал меня. Я пнул ногой стул, на котором сидел до этого, и он отлетел в сторону. Вздрогнув от неожиданности, лавочник инстинктивно отпрянул, и в тот же миг я оказался по другую сторону тяжелой портьеры, столкнувшись лицом к лицу с угрюмым детиной, более нахальным и самоуверенным, чем позволительно обычному человеку.
   — Вот я тебя!.. А ну назад! А то я!..
   — В другой раз, — сказал я и с силой ударил его ногой в коленную чашечку.
   Он согнулся, хватаясь руками за колено и воя от боли, и тогда я нанес ему удар в лицо, а затем просто отпихнул с дороги. Я двигался к двери, ведущей на улицу. Худощавый парень со злобным лицом уже поджидал меня там, но отступил в сторону, давая мне пройти. При этом он желчно улыбался.
   — Мой черед наступит позже, — сказал он. — Иначе быть не может!
   С таким напутствием я оказался на улице и тут же завернул за угол. Потом перешел на другую сторону улицы и снова свернул. И что это за город такой? Неужели здесь и в самом деле, куда ни глянь, воровские притоны? Ведь я просто зашел в лавку — только и всего…
   Вернувшись обратно в таверну, я тут же поднялся к себе в комнату и устало опустился на скамью, бросив шляпу на кровать. Но тут мое внимание привлек листок бумаги, оставленный на столе, на котором стояли миска и кувшин.
   Сложенный пополам листок, придавленный миской. Я развернул его.
   «Мадам Легар похищена. Буду ждать тебя в устье Рио-Кобре, у Сантьяго-де-ла-Вега. Не позднее полуночи.
   Генри».
   Еще какое-то время я стоял неподвижно, пытаясь собраться с мыслями. Похищена мадам Легар! Однажды она сумела отделаться от них, но вряд ли ей удастся это снова, а ее муж, хороший и добропорядочный человек, но наверняка не из тех, кому под силу справиться с Бауэром. К тому же я чувствовал ответственность за случившееся. Это из-за меня она опять попала в поле его зрения.
   Достав свои пожитки, я извлек два пистолета, лежавшие там среди прочих вещей, зарядил их и засунул за пояс.
   Попасть из Порт-Ройяла в Сантьяго-де-ла-Вега можно было по воде. Для этого оставалось лишь переправиться на другую сторону залива. Я мысленно прикинул расстояние.
   Две мили? Или, может, чуть больше?
   Я должен отправиться туда немедленно, прямо сейчас.

Глава 14

   На берегу я нанял темнокожего мальчишку, который согласился перевезти меня на противоположную сторону гавани. Он был очень худ, а глаза его были огромны.
   — Шиллинг, сэр. Я сделаю это за шиллинг.
   — Греби побыстрей и внимательно гляди по сторонам, тогда получишь еще один шиллинг, — сказал я.
   — Шиллинг, — повторил он. — И я увижу все, о чем вам надо знать, и скажу вам.
   Он сразу же оттолкнулся от берега, и лодка легко заскользила по темной глади воды.
   Ветра не было. Две дюжины кораблей стояли на якоре в гавани. Большинство из них были пиратскими, и некоторые были просто-таки до отказа набиты товарами, награбленными с торговых судов, захваченных на просторах Карибского моря. С наступлением ночи жизнь в гавани не замерла. Мимо проплыл лихтер, груженный тюками и бочками. На кораблях горели огни, а с галиона, сохранившего все признаки недавнего пожара и отметины пушечных ядер, доносилось нестройное пение. Какой-то человек облокотился о поручни и помахал нам бутылкой, приглашая выпить с ним. С берега доносились звуки музыки и слышался пьяный хор. Это была дикая ночь в диком порту и дикое море, над водами которого поднимались высокие и темные берега.
   — Ты давно живешь здесь? — спросил я.
   — Всегда, — сказал он. — Мне нравится здесь, сэр. Я люблю свою лодку. В ней можно перевезти кого-нибудь на другой берег и получить за это шиллинг. И еще у меня есть хижина на склоне Хэлсшир-Хиллс.
   Он замолчал, и в наступившей тишине было слышно, как жалобно поскрипывает весло в уключине. Здесь не было ветра, чтобы поставить парус, он, возможно, дул по другую сторону от стоявших на приколе судов.
   — Меня звали на корабль. И не один раз. Но я не хочу. Мне не нужно золото, которое оплачено кровью. Я люблю тишину, когда слышно, как скрипит мое весло, а за бортом тихо плещется вода. Мне нравится, когда люди сидят тихо, как вы сейчас. И еще мне нравятся запахи вон там, на той стороне. Хорошо бывать на том заливе, на Галион-Бэй.
   Он замолчал, и некоторое время спустя я сказал:
   — Я приехал сюда из Америки, с гор, это далеко к северу отсюда. У меня тоже есть хижина. Я выстроил ее среди цветущих зарослей, там, где вершины гор поднимаются до самых небес. Я понимаю, о чем ты говоришь.
   Через некоторое время он высадил меня на песчаной отмели, и я протянул ему шиллинг.
   — У тебя есть семья? — спросил я.
   В темноте были видны лишь белки его глаз и белый шарф, обвязанный вокруг головы.
   — Раньше была. Мама умерла, когда я был еще маленьким. Мы с отцом похоронили ее и отметили то место. Он остался со мной, но взгляд его был всегда обращен к морю, и каждый раз, когда уходил какой-нибудь корабль под парусами, его сердце было там, на этом корабле.
   Мне было четырнадцать лет, когда отец сказал, что я уже взрослый, и я ответил, иди, отец, возвращайся туда, где корабли. Я же видел, что его сердце навсегда осталось в море. И он ушел, а у меня есть моя лодка, и иногда мне дают шиллинг.
   — А как тебя зовут?
   — Эндрю, сэр. Меня зовут Эндрю.
   — И это все?
   Я увидел в темноте его белые зубы, когда он улыбнулся.
   — Мне не нужно больше никакого имени. Я просто Эндрю. И этого достаточно. Если бы у меня вдруг оказалось целых два имени, то я, наверное, жутко заважничал бы, а это нехорошо. А так я просто мальчик Эндрю, у которого есть лодка. Счастливо оставаться, сэр.
   Я вложил шиллинг ему в ладонь, и он оттолкнул лодку от берега, уплывая в ночь. Я остался стоять без движения на берегу до тех пор, покуда в ночной тишине слышался тихий скрип его весла.
   Я стоял один в кромешной тьме; неподалеку зловеще темнели поросшие джунглями холмы, а у моих ног белела узкая полоска прибрежного песка. Я отошел подальше и остановился, чтобы подумать и решить, в какую сторону идти. Где-то совсем рядом раздался тихий шорох.
   — Капитан, это я, Генри.
   Он появился прямо из темноты. Вслед за ним вышли еще несколько человек. Я по-прежнему держал руку на рукоятке пистолета.
   — Все в порядке, капитан. Это мароны и люди из моего племени.
   — Похитили Адель Легар. Где она сейчас?
   — Недалеко отсюда. — Он тихонько засмеялся. — Они даже не подозревают, что за ними следят. Мои люди как индейцы в твоей стране. В лесу их не видно и не слышно.
   — Они разбили лагерь?
   — Нет, просто медленно продвигаются вдоль берега, будто дожидаются кого-то. Или выжидают. Сейчас они должны быть недалеко от Соляных запруд, но я думаю, что они направляются в залив Галион-Бэй. Идеальное место, куда незаметно могут заходить лодки.
   Генри возглавил шествие, и мы поспешно последовали за ним. Недавно прошел ливень, и с деревьев все еще падали на землю тяжелые капли воды, но я был даже рад этому, наши шаги слышались не столь явно. Мы уже успели пройти некоторое расстояние, когда из джунглей нам навстречу вышел человек. Мы ненадолго остановились, пока он о чем-то тихо говорил с Генри; вскоре он снова скрылся в зарослях.
   — Они всего в нескольких минутах ходьбы отсюда. — Он взглянул на меня. — Думаю, придется взяться за оружие.
   — Сколько их там?
   — Сейчас семеро, и еще над Галион-Бэй видели свет. Это сигнал, мы в этом уверены. — Он снова повел всех за собой, вниз по крутому склону. Под ногами была грязь, и несколько раз я поскальзывался, но каждый раз мне удавалось удержать равновесие и не упасть.
   Неожиданно впереди перед нами заблестела широкая полоса воды, по другую сторону которой темнел дальний берег. Генри тронул меня за руку.
   — Теперь идем осторожно, берег заболочен.
   Мои сапоги совсем не годились для подобного путешествия, и я был бы готов отдать что угодно за пару мокасин. Наконец мы почувствовали под ногами твердую почву, узкой полоской протянувшуюся вдоль берега.
   Внезапно из темноты нас окликнул чей-то голос:
   — Убирайтесь отсюда! Проваливайте! Мы не ждем гостей!
   — А мы взяли и пришли, дружище, — тихо сказал я. — Нас много, и нам необходимо видеть юную леди. Вы можете отпустить ее прямо сейчас, или же нам для начала придется пустить кое-кому кровь.
   — Проваливайте! — гневно повторил все тот же голос, в котором на сей раз, как мне показалось, слышалось некоторое сомнение.
   — Вы здесь, мадам?
   — Да, — ответила она.
   В тишине был слышен звук пощечины.
   — А вот это будет стоить вам жизни, — сказал я, и мы окружили их.
   Какой-то человек, отчаянно размахивая абордажной саблей, бросился ко мне, но я отразил удар, как меня учили отец и Джереми. Я отступил, и, будучи уверенным в том, что мне конец, он уверенно двинулся прямо на меня. Он сделал выпад в мою сторону, но промахнулся; а вот мой удар пришелся точно в цель. Острие моего клинка вонзилось ему в горло.
   Он опрокинулся на спину, кашляя и захлебываясь кровью. Мои глаза теперь уже вполне привыкли к темноте, и я заметил, что один из злодеев направляется к Адель. Тогда я выхватил из-за пояса пистолет и выстрелил.
   Он упал.
   К берегу тем временем приближалась лодка.
   — Лашан, — позвал кто-то в темноте.
   Мароны были вооружены абордажными саблями, но мушкеты были только у двух-трех человек. Они немедленно открыли огонь по лодке. Послышались проклятия, лодка начала быстро удаляться от берега. Я сунул пистолет обратно за пояс и все еще держал шпагу наготове, но битва была окончена. На песке остались неподвижно лежать тела убитых. Марон направился было к одному из раненых злодеев, пытавшемуся теперь уползти.
   — Оставь его, — сказал я. — Если он выживет, то сможет рассказать своим, какими они оказались идиотами.
   Адель подошла ко мне, ступая по песку.
   — Вы успели как раз вовремя. Я верила, что вы придете.
   — Это Генри нужно благодарить, — сказал я. — Вы позволите отвезти вас домой?
   По крайней мере троим злодеям удалось бежать, но мы не стали пускаться в погоню. Разыскать их в такой темноте было бы очень непросто, тем более, что теперь моей первейшей задачей было благополучно доставить домой мадам Легар.
   — Все уже устроено, — сказал Генри. — Мы позаимствовали карету на одной плантации.
   — Генри, об этом никто не должен знать. Надеюсь, что ты не…
   Он улыбнулся в ответ.
   — Конечно же нет. Они даже не узнают о том, что кто-то проехался в их карете, потому она вскоре будет стоять там, откуда ее взяли. Совсем чистенькая, будто никуда и не выезжала со двора.
   Несколько часов спустя мы выехали на извилистую дорожку, по обеим сторонам от которой были высажены пальмы. Она вела к хозяйской усадьбе.