Хеселтайн и Рис не появлялись, и я подумал, что опередил их. Зато я увидел Руби Шоу.
На площадь выехал красивый новый экипаж, запряженный парой прекрасных черных меринов. На месте кучера сидел молодой мексиканец, а на бархатном сиденье — очаровательная блондинка, по одежде и поведению которой я догадался, что ей очень хочется, чтобы ее принимали за светскую даму. А ведь этой дамой была не кто иная, как Руби.
Я понятия не имел, сколько стоит поездка в таком роскошном экипаже, но догадывался, что недешево. Наверное, Руби приехала в Лос-Анджелес с моими деньгами и теперь швыряет их направо и налево, но я не мог пойти к ней и потребовать, чтобы она отдала их мне. Ведь Руби, при всей ее красоте и манерах истинной леди, которые она довольно успешно демонстрировала, была очень хитрой и жестокой особой.
Вполне возможно, что мне не удастся отобрать деньги у Боба Хеселтайна, хотя именно этого я больше всего желал. Но я знал, что никогда не буду иметь дела с Руби Шоу. Женщина всегда может выставить мужчину в невыгодном свете, так что лучше всего держаться от этой девицы подальше. Однако это не означало, что я не должен следить за ней — ведь для меня это единственный способ выйти на Боба и Малыша.
Я многому научился у Кона Джуди, в частности, тому, что, куда бы ты ни приехал, нужно познакомиться с живущими там людьми, чтобы, если дело дойдет до перестрелки, они тебя знали и не расправились с тобой, не разобравшись, в чем дело.
Поэтому я отправился в салун «Баффам». В Лос-Анджелесе было сто десять салунов, но этот считался самым лучшим, и в нем собирались люди со всего города. Если хочешь познакомиться с теми, кто пользовался в городе уважением, лучшего места не найти. Но, наученный горьким опытом, я не собирался доверять первому встречному. Ведь люди, которые, не успев узнать, с кем имеют дело, ведут себя с тобой запанибрата, очень часто оказываются простыми бездельниками, которые хотят выпить на дармовщинку, или негодяями, перессорившимися со всей округой.
Словом, когда мне принесли вычищенный и отутюженный костюм, я оделся и отправился в салун «Баффам», мысленно благодаря Кона Джуди за то, что он научил меня, как надо одеваться и как вести себя в приличном обществе.
Подойдя к бару, я заказал выпивку, а сам стал внимательно прислушиваться к разговорам вокруг и потихоньку изучать посетителей. Испанская речь звучала здесь столь же часто, как и английская, и мексиканцы, за редким исключением, отличались наиболее элегантными костюмами.
Все четыре самых дорогих отеля Лос-Анджелеса — «Дом Пико», «Святой Карл», «Лафайет» и «Соединенные Штаты» — располагались недалеко от «Баффама», всего в нескольких минутах ходьбы, поэтому здесь было много приезжих, не меньше, чем жителей города и владельцев окрестных ранчо.
Бармен на минутку освободился, и я спросил:
— У вас всегда столько народу?
— Всегда. — Он скосил на меня глаза. — А вы что, хотите купить землю?
— Нет, просто осматриваюсь. Может быть, займусь разведением скота, а может, пойду в старатели, если здесь есть золото.
— Золотишко встречается в каньоне Сан-Габриэль, и причем немало — совсем недавно здесь каждый месяц добывали золота на двенадцать тысяч долларов. Но разбогатеть удается далеко не каждому — это уж как повезет.
Бармен обслужил клиента, а потом опять вернулся ко мне.
— Все они собираются здесь. Я имею в виду толстосумов. В нашем салуне заключаются огромные сделки.
— Я вижу, у вас здесь много красивых девушек, — заметил я. — А от некоторых просто глаз не оторвешь.
— Еще бы! — воскликнул бармен, и глаза его сверкнули. — Эти мексиканки — такие красотки!
— Та, что я видел сегодня, совсем не мексиканка. По крайней мере, мне так не показалось. Это была блондинка, ехавшая в экипаже запряженной парой черных ме…
— Это Элейн Рос, — перебил меня бармен. — Она не местная и живет в отеле «Святой Карл». Не успела она появиться в Лос-Анджелесе, как тут же произвела фурор среди наших мужчин. Двое или трое молодых богатых испанцев оказывают ей знаки внимания, а из американцев сам Хэмптон Тод положил на нее глаз.
— Тод?
— Он приехал с Востока. Вернее, его отец вырос на Восточном побережье и перебрался сюда, когда Хэпмтон был еще ребенком. Я его знаю, потому что мы учились в одной школе. Его отец рано овдовел и, женившись на мексиканке, получил за ней в приданое огромный земельный надел. Надо сказать, что он очень разумно распорядился полученной землей — заработал деньги от продажи сельскохозяйственной продукции и пустил их в дело. Дело в том, — продолжал бармен, — что большинство мексиканских семей, тех, что поселились здесь еще до прихода американцев, не знают, как правильно вести хозяйство, и в конце концов теряют свою землю. Сохранить ее удается только тем, чьи дочери выходят замуж за парней, приезжающих из Новой Англии.
Раньше здесь не знали, что такое конкуренция, и калифорнийские землевладельцы привыкли жить в неге и праздности и вконец обленились. Они считали, что богатства их неисчерпаемы, и швыряли деньгами направо и налево. Раньше здесь не было рвачей и хапуг, но жадные до денег и земли американцы, только появившись в Калифорнии, стали хапать все, что им попадалось под руку. Они строят свою жизнь по другим законам, а коренные жители Калифорнии оказались не готовы к переменам.
Старина Тод и некоторые другие заботились о своих мексиканских родственниках, и в результате этого некоторым старинным калифорнийским семьям удалось удержаться на плаву и сохранить свои богатства.
Зато Хэмптон совсем не похож на своего папашу. Он любит сорить деньгами и показывать, что он очень богат. Мне кажется, что он положил глаз на Элейн Рос… а ведь у нее есть свои деньги.
— Ну, — осторожно сказал я. — Она ведь живет здесь совсем недолго. Наверное, ему стоило немного подумать, подождать и посмотреть, достойная это женщина или нет.
Бармен резко отодвинулся от меня, и в глазах его вспыхнула неприязнь.
— Мистер, — произнес он, — я не потерплю, чтобы в моем присутствии дурно отзывались о женщине.
Пораженный переменой в его поведении, я поспешил сказать, что вовсе не хотел дурно о ней отзываться, а всего лишь имел в виду, что мистер Тод слишком мало знаком с мисс Рос, только и всего.
Бармен ушел в другой конец бара и включился в беседу с собравшимися там мужчинами. Я допил свой стакан, чувствуя, что свалял дурака, и ушел.
Интересно, какой была бы их реакция, если бы я рассказал им всю правду о Руби Шоу? Наверное, они убили бы меня на месте. Они верят в то, во что им хочется верить, и нужно быть круглым идиотом, чтобы попытаться разубедить их в этом. Но что будет, когда в Лос-Анджелес приедет Хеселтайн? Как он посмотрит на то, что его девушка гуляет с другим мужчиной?
Выйдя из бара, я погулял по площади, глазея на гуляющие парочки и на проезжающие мимо экипажи. Мое внимание привлекла группа всадников. Их было человек десять. Пустив шагом своих прекрасных лошадей, они гордо восседали в седлах, богато украшенных серебром. Погуляв немного, я вернулся в отель, зажег свет и попытался читать. Но в голову лезли разные мысли, я захлопнул книгу, разделся и лег в кровать. Какое-то время я лежал в темноте, раздумывая о том, как долго мне придется ждать Боба.
Меня сжигало непонятное беспокойство, и уснул я не скоро.
Еще до того, как окончательно проснуться, я понял, что разбудил меня не шум. Но что же тогда? Сна как не бывало, я лежал в своей постели, вслушиваясь в тишину.
Снаружи не доносилось ни звука, — а это означало, что уже далеко за полночь — к этому времени салуны уже закрывались и посетители расходились по домам. Я осторожно выбрался из постели.
Из-под двери пробивалась полоска света — значит, за ней никто не стоял. Благодаря слабому свету луны, мне не нужно было зажигать свет. Я подошел к окну и, спрятавшись за стену, выглянул на улицу.
Моим глазам предстала пустынная площадь. Галереи, тянувшиеся вдоль домов, отбрасывали на мостовую тень, посреди площади жидким серебром рассыпались струи фонтана. И тут до моего уха донесся стук копыт.
Две лошади приближались к площади. Нет, три. Три лошади.
Стоя у окна, я наблюдал, как всадники появились на площади и, остановившись почти под самыми моими окнами, вполголоса стали обсуждать, в каком отеле им лучше остановиться. В темноте я не мог разглядеть, что это были за люди, но тут один из них немного повернул голову в мою сторону, и я тут же узнал его.
Это был Малыш Рис.
Значит, моему ожиданию пришел конец, они прибыли в Лос-Анджелес.
Всадники постояли еще немного, а потом двинулись вдоль по улице Лос-Анджелес.
Я прилег на кровать, натянул на себя одеяло и задумался над сложившейся ситуацией.
Хэмптон Тод и Боб Хеселтайн, два соперника… Как они себя поведут? Мне лучше всего держаться в тени и посмотреть, как будут развиваться события. За это время я разыщу лошадей этих негодяев и установлю место, где они остановились. Насколько я смог определить, Хеселтайна в этом городе почти никто не знал, а Риса — и подавно.
Вскоре я уснул, решив, что самое лучшее для меня — это ждать. Бывают в жизни моменты, когда требуется решительно действовать и, если возникнет необходимость, пускать в ход оружие. Но бывают и такие, когда нужно просто набраться терпения, ждать и наблюдать за ходом событий, ничего не предпринимая.
За завтраком я увидел в ресторане Хэмптона Тода. Он окинул меня ледяным взглядом. Откуда вдруг такая неприязнь? Я его никогда до этого не видел и не мог сделать ему ничего плохого. Я ел, не отрывая глаз от тарелки, но на душе у меня было неспокойно.
Руби Шоу — или Элейн Рос, как она называла себя здесь, — знала, как надо вести себя с мужчинами. Она, наверное, увидела меня и, опасаясь, что я раскрою ее настоящее имя и профессию, наговорила Тоду обо мне черт знает чего. А, может быть, бармен рассказал ему о нашем разговоре. Я-то думал, что не сказал о Руби ничего обидного, но раз бармену не понравились мои слова, то и другим они могли также не понравиться. Надо держаться подальше от этой Руби Шоу и вести себя предельно осторожно.
Первое, что я сделал, это отправился на станцию дилижансов и отослал нашим соседям в Техас триста долларов из денег, полученных в Прескотте. Потом я спросил служащего:
— Скажите, если кому-то надо спрятаться в вашем городе, ну, например, какому-нибудь грабителю, как вы думаете, куда ему лучше всего податься?
Служащий удивленно посмотрел на меня.
— В Сонора-таун. Это мексиканский район Лос-Анджелеса. Разумеется, мексиканцы живут и в других районах, но переселенцы и бродяги оседают именно там. Конечно, в Сонора-таун есть и хорошие люди, но в основном там собираются отбросы общества, и если кому-то нужно скрыться от закона, то там он найдет надежное убежище.
Служащий сделал запись в книге, убрал деньги, которые я дал ему для пересылки, и сказал:
— Назовите мне имя того, кого вы ищете, может быть, я знаю, где он остановился.
— Вы когда-нибудь слышали о Бобе Хеселтайне или Малыше Рисе?
Служащий поднял крышку стола и вытащил оттуда несколько листков.
— Я получил сообщение по экспресс-почте об их розыске. Они подозреваются в нападении на дилижанс.
— Да, это правда. А что там еще написано?
Служащий заглянул в листки.
— Здесь сообщается, что их сопровождает женщина, Руби Шоу. «Блондинка, рост пять футов три дюйма, вес сто двадцать пять фунтов… « — Он поднял голову. — А вы, наверное, Шел Такер, служащий компании, которой принадлежит дилижанс, который пытались ограбить?
— Я работал там, но очень недолго. Хеселтайн и Рис вчера ночью приехали в Лос-Анджелес. Их сопровождал какой-то мужчина.
— Вы уверены, что это был мужчина, а не женщина?
Я посмотрел ему прямо в глаза.
— Да, уверен. Женщина уже в городе. Она приехала раньше меня.
Служащий не понял, что я от него хочу.
— Если вам нужна какая-нибудь помощь, обращайтесь к нам. Если у вас, разумеется, есть удостоверение.
— Нет, у меня нет никакого удостоверения.
Он пожал плечами.
— Впрочем, я мало что могу сделать, разве только организовать слежку. У меня в Сонора-таун есть друзья, и я могу попросить их, если они что-нибудь услышат о Рисе и Хеселтайне, чтобы тут же сообщили мне. А я свяжусь с вами.
Я предпринял последнюю попытку.
— Женщина, которая сопровождает Хеселтайна, я думаю, будет жить в Лос-Анджелесе под чужим именем, и уж конечно, не в Сонора-таун. Она любит роскошь и не привыкла себе в чем-либо отказывать.
Выйдя на улицу, я внимательно огляделся по сторонам. Надвинув шляпу на глаза, я шел, всматриваясь в каждое лицо и в каждое окно, мимо которого я проходил. Боб и Малыш уже неоднократно пытались убить меня, и если они узнали, что я в городе, то непременно попытаются сделать это еще раз.
Случайно ли они остановились прямо под моим окном вчера ночью или так было задумано? Может быть, Руби все-таки узнала, что я в городе, и каким-то образом сообщила об этом Бобу?
Люди, бывшие не в ладах с законом, обитали не только в Сонора-таун, но и в каньонах гор Санта-Моника. В те времена, когда население этих мест занималось разведением скота, их было там еще сравнительно немного, однако после четырехлетней засухи, закончившейся в 1868 году, в результате которой большая часть скота погибла, разорившиеся скотоводы стали заниматься грабежом. Засуха, как мне рассказывали, нанесла такой урон скотоводству в окрестностях Лос-Анджелеса, что оно уже так и не смогло возродиться и зачахло.
Неожиданно я увидел человека, который переходил улицу, явно направляясь ко мне. Я узнал в нем Хэмптона Тода. Он ступил на тротуар и остановился.
— Это ты — Шел Такер? — спросил он.
— Да, это я.
— Насколько я понимаю, ты приехал в наш город по следам мисс Рос, и ты преследуешь ее. Так вот, я хотел тебе сказать…
— Не знаю никакой мисс Рос, — перебил его я.
— Что?!
— Я приехал сюда, — продолжил я, — в погоне за двумя негодяями и их подружкой, которую зовут Руби Шоу. Я не знаю никакой женщины по имени мисс Рос, да и знать не хочу.
Произнеся это, я повернулся к мужчине спиной и пошел прочь. Он схватил меня за плечо, но я резко обернулся и сбросил его руку.
— Попридержи свои руки, Тод, — сказал я. — Мне нет до тебя никакого дела, и я не собираюсь с тобой ссориться.
Тод кинул на меня яростный взгляд, по моему виду догадался, что со мной лучше не связываться.
— Оставь ее в покое, — прорычал он, — или я тебя убью!
— Послушай моего совета, Тод, — сходи на станцию дилижансов и попроси, чтобы тебе показали письмо, в котором говорится о некоем Хеселтайне. Сделай это до того, как тебя убьют. И будь осторожен — Хеселтайн уже в Лос-Анджелесе.
— Какое мне дело до этого… этого Хеселтайна?
— Ты узнаешь об этом из письма, — сказал я и ушел.
— Убирайся к черту! — прогремело мне в ответ.
Глава 13
На площадь выехал красивый новый экипаж, запряженный парой прекрасных черных меринов. На месте кучера сидел молодой мексиканец, а на бархатном сиденье — очаровательная блондинка, по одежде и поведению которой я догадался, что ей очень хочется, чтобы ее принимали за светскую даму. А ведь этой дамой была не кто иная, как Руби.
Я понятия не имел, сколько стоит поездка в таком роскошном экипаже, но догадывался, что недешево. Наверное, Руби приехала в Лос-Анджелес с моими деньгами и теперь швыряет их направо и налево, но я не мог пойти к ней и потребовать, чтобы она отдала их мне. Ведь Руби, при всей ее красоте и манерах истинной леди, которые она довольно успешно демонстрировала, была очень хитрой и жестокой особой.
Вполне возможно, что мне не удастся отобрать деньги у Боба Хеселтайна, хотя именно этого я больше всего желал. Но я знал, что никогда не буду иметь дела с Руби Шоу. Женщина всегда может выставить мужчину в невыгодном свете, так что лучше всего держаться от этой девицы подальше. Однако это не означало, что я не должен следить за ней — ведь для меня это единственный способ выйти на Боба и Малыша.
Я многому научился у Кона Джуди, в частности, тому, что, куда бы ты ни приехал, нужно познакомиться с живущими там людьми, чтобы, если дело дойдет до перестрелки, они тебя знали и не расправились с тобой, не разобравшись, в чем дело.
Поэтому я отправился в салун «Баффам». В Лос-Анджелесе было сто десять салунов, но этот считался самым лучшим, и в нем собирались люди со всего города. Если хочешь познакомиться с теми, кто пользовался в городе уважением, лучшего места не найти. Но, наученный горьким опытом, я не собирался доверять первому встречному. Ведь люди, которые, не успев узнать, с кем имеют дело, ведут себя с тобой запанибрата, очень часто оказываются простыми бездельниками, которые хотят выпить на дармовщинку, или негодяями, перессорившимися со всей округой.
Словом, когда мне принесли вычищенный и отутюженный костюм, я оделся и отправился в салун «Баффам», мысленно благодаря Кона Джуди за то, что он научил меня, как надо одеваться и как вести себя в приличном обществе.
Подойдя к бару, я заказал выпивку, а сам стал внимательно прислушиваться к разговорам вокруг и потихоньку изучать посетителей. Испанская речь звучала здесь столь же часто, как и английская, и мексиканцы, за редким исключением, отличались наиболее элегантными костюмами.
Все четыре самых дорогих отеля Лос-Анджелеса — «Дом Пико», «Святой Карл», «Лафайет» и «Соединенные Штаты» — располагались недалеко от «Баффама», всего в нескольких минутах ходьбы, поэтому здесь было много приезжих, не меньше, чем жителей города и владельцев окрестных ранчо.
Бармен на минутку освободился, и я спросил:
— У вас всегда столько народу?
— Всегда. — Он скосил на меня глаза. — А вы что, хотите купить землю?
— Нет, просто осматриваюсь. Может быть, займусь разведением скота, а может, пойду в старатели, если здесь есть золото.
— Золотишко встречается в каньоне Сан-Габриэль, и причем немало — совсем недавно здесь каждый месяц добывали золота на двенадцать тысяч долларов. Но разбогатеть удается далеко не каждому — это уж как повезет.
Бармен обслужил клиента, а потом опять вернулся ко мне.
— Все они собираются здесь. Я имею в виду толстосумов. В нашем салуне заключаются огромные сделки.
— Я вижу, у вас здесь много красивых девушек, — заметил я. — А от некоторых просто глаз не оторвешь.
— Еще бы! — воскликнул бармен, и глаза его сверкнули. — Эти мексиканки — такие красотки!
— Та, что я видел сегодня, совсем не мексиканка. По крайней мере, мне так не показалось. Это была блондинка, ехавшая в экипаже запряженной парой черных ме…
— Это Элейн Рос, — перебил меня бармен. — Она не местная и живет в отеле «Святой Карл». Не успела она появиться в Лос-Анджелесе, как тут же произвела фурор среди наших мужчин. Двое или трое молодых богатых испанцев оказывают ей знаки внимания, а из американцев сам Хэмптон Тод положил на нее глаз.
— Тод?
— Он приехал с Востока. Вернее, его отец вырос на Восточном побережье и перебрался сюда, когда Хэпмтон был еще ребенком. Я его знаю, потому что мы учились в одной школе. Его отец рано овдовел и, женившись на мексиканке, получил за ней в приданое огромный земельный надел. Надо сказать, что он очень разумно распорядился полученной землей — заработал деньги от продажи сельскохозяйственной продукции и пустил их в дело. Дело в том, — продолжал бармен, — что большинство мексиканских семей, тех, что поселились здесь еще до прихода американцев, не знают, как правильно вести хозяйство, и в конце концов теряют свою землю. Сохранить ее удается только тем, чьи дочери выходят замуж за парней, приезжающих из Новой Англии.
Раньше здесь не знали, что такое конкуренция, и калифорнийские землевладельцы привыкли жить в неге и праздности и вконец обленились. Они считали, что богатства их неисчерпаемы, и швыряли деньгами направо и налево. Раньше здесь не было рвачей и хапуг, но жадные до денег и земли американцы, только появившись в Калифорнии, стали хапать все, что им попадалось под руку. Они строят свою жизнь по другим законам, а коренные жители Калифорнии оказались не готовы к переменам.
Старина Тод и некоторые другие заботились о своих мексиканских родственниках, и в результате этого некоторым старинным калифорнийским семьям удалось удержаться на плаву и сохранить свои богатства.
Зато Хэмптон совсем не похож на своего папашу. Он любит сорить деньгами и показывать, что он очень богат. Мне кажется, что он положил глаз на Элейн Рос… а ведь у нее есть свои деньги.
— Ну, — осторожно сказал я. — Она ведь живет здесь совсем недолго. Наверное, ему стоило немного подумать, подождать и посмотреть, достойная это женщина или нет.
Бармен резко отодвинулся от меня, и в глазах его вспыхнула неприязнь.
— Мистер, — произнес он, — я не потерплю, чтобы в моем присутствии дурно отзывались о женщине.
Пораженный переменой в его поведении, я поспешил сказать, что вовсе не хотел дурно о ней отзываться, а всего лишь имел в виду, что мистер Тод слишком мало знаком с мисс Рос, только и всего.
Бармен ушел в другой конец бара и включился в беседу с собравшимися там мужчинами. Я допил свой стакан, чувствуя, что свалял дурака, и ушел.
Интересно, какой была бы их реакция, если бы я рассказал им всю правду о Руби Шоу? Наверное, они убили бы меня на месте. Они верят в то, во что им хочется верить, и нужно быть круглым идиотом, чтобы попытаться разубедить их в этом. Но что будет, когда в Лос-Анджелес приедет Хеселтайн? Как он посмотрит на то, что его девушка гуляет с другим мужчиной?
Выйдя из бара, я погулял по площади, глазея на гуляющие парочки и на проезжающие мимо экипажи. Мое внимание привлекла группа всадников. Их было человек десять. Пустив шагом своих прекрасных лошадей, они гордо восседали в седлах, богато украшенных серебром. Погуляв немного, я вернулся в отель, зажег свет и попытался читать. Но в голову лезли разные мысли, я захлопнул книгу, разделся и лег в кровать. Какое-то время я лежал в темноте, раздумывая о том, как долго мне придется ждать Боба.
Меня сжигало непонятное беспокойство, и уснул я не скоро.
Еще до того, как окончательно проснуться, я понял, что разбудил меня не шум. Но что же тогда? Сна как не бывало, я лежал в своей постели, вслушиваясь в тишину.
Снаружи не доносилось ни звука, — а это означало, что уже далеко за полночь — к этому времени салуны уже закрывались и посетители расходились по домам. Я осторожно выбрался из постели.
Из-под двери пробивалась полоска света — значит, за ней никто не стоял. Благодаря слабому свету луны, мне не нужно было зажигать свет. Я подошел к окну и, спрятавшись за стену, выглянул на улицу.
Моим глазам предстала пустынная площадь. Галереи, тянувшиеся вдоль домов, отбрасывали на мостовую тень, посреди площади жидким серебром рассыпались струи фонтана. И тут до моего уха донесся стук копыт.
Две лошади приближались к площади. Нет, три. Три лошади.
Стоя у окна, я наблюдал, как всадники появились на площади и, остановившись почти под самыми моими окнами, вполголоса стали обсуждать, в каком отеле им лучше остановиться. В темноте я не мог разглядеть, что это были за люди, но тут один из них немного повернул голову в мою сторону, и я тут же узнал его.
Это был Малыш Рис.
Значит, моему ожиданию пришел конец, они прибыли в Лос-Анджелес.
Всадники постояли еще немного, а потом двинулись вдоль по улице Лос-Анджелес.
Я прилег на кровать, натянул на себя одеяло и задумался над сложившейся ситуацией.
Хэмптон Тод и Боб Хеселтайн, два соперника… Как они себя поведут? Мне лучше всего держаться в тени и посмотреть, как будут развиваться события. За это время я разыщу лошадей этих негодяев и установлю место, где они остановились. Насколько я смог определить, Хеселтайна в этом городе почти никто не знал, а Риса — и подавно.
Вскоре я уснул, решив, что самое лучшее для меня — это ждать. Бывают в жизни моменты, когда требуется решительно действовать и, если возникнет необходимость, пускать в ход оружие. Но бывают и такие, когда нужно просто набраться терпения, ждать и наблюдать за ходом событий, ничего не предпринимая.
За завтраком я увидел в ресторане Хэмптона Тода. Он окинул меня ледяным взглядом. Откуда вдруг такая неприязнь? Я его никогда до этого не видел и не мог сделать ему ничего плохого. Я ел, не отрывая глаз от тарелки, но на душе у меня было неспокойно.
Руби Шоу — или Элейн Рос, как она называла себя здесь, — знала, как надо вести себя с мужчинами. Она, наверное, увидела меня и, опасаясь, что я раскрою ее настоящее имя и профессию, наговорила Тоду обо мне черт знает чего. А, может быть, бармен рассказал ему о нашем разговоре. Я-то думал, что не сказал о Руби ничего обидного, но раз бармену не понравились мои слова, то и другим они могли также не понравиться. Надо держаться подальше от этой Руби Шоу и вести себя предельно осторожно.
Первое, что я сделал, это отправился на станцию дилижансов и отослал нашим соседям в Техас триста долларов из денег, полученных в Прескотте. Потом я спросил служащего:
— Скажите, если кому-то надо спрятаться в вашем городе, ну, например, какому-нибудь грабителю, как вы думаете, куда ему лучше всего податься?
Служащий удивленно посмотрел на меня.
— В Сонора-таун. Это мексиканский район Лос-Анджелеса. Разумеется, мексиканцы живут и в других районах, но переселенцы и бродяги оседают именно там. Конечно, в Сонора-таун есть и хорошие люди, но в основном там собираются отбросы общества, и если кому-то нужно скрыться от закона, то там он найдет надежное убежище.
Служащий сделал запись в книге, убрал деньги, которые я дал ему для пересылки, и сказал:
— Назовите мне имя того, кого вы ищете, может быть, я знаю, где он остановился.
— Вы когда-нибудь слышали о Бобе Хеселтайне или Малыше Рисе?
Служащий поднял крышку стола и вытащил оттуда несколько листков.
— Я получил сообщение по экспресс-почте об их розыске. Они подозреваются в нападении на дилижанс.
— Да, это правда. А что там еще написано?
Служащий заглянул в листки.
— Здесь сообщается, что их сопровождает женщина, Руби Шоу. «Блондинка, рост пять футов три дюйма, вес сто двадцать пять фунтов… « — Он поднял голову. — А вы, наверное, Шел Такер, служащий компании, которой принадлежит дилижанс, который пытались ограбить?
— Я работал там, но очень недолго. Хеселтайн и Рис вчера ночью приехали в Лос-Анджелес. Их сопровождал какой-то мужчина.
— Вы уверены, что это был мужчина, а не женщина?
Я посмотрел ему прямо в глаза.
— Да, уверен. Женщина уже в городе. Она приехала раньше меня.
Служащий не понял, что я от него хочу.
— Если вам нужна какая-нибудь помощь, обращайтесь к нам. Если у вас, разумеется, есть удостоверение.
— Нет, у меня нет никакого удостоверения.
Он пожал плечами.
— Впрочем, я мало что могу сделать, разве только организовать слежку. У меня в Сонора-таун есть друзья, и я могу попросить их, если они что-нибудь услышат о Рисе и Хеселтайне, чтобы тут же сообщили мне. А я свяжусь с вами.
Я предпринял последнюю попытку.
— Женщина, которая сопровождает Хеселтайна, я думаю, будет жить в Лос-Анджелесе под чужим именем, и уж конечно, не в Сонора-таун. Она любит роскошь и не привыкла себе в чем-либо отказывать.
Выйдя на улицу, я внимательно огляделся по сторонам. Надвинув шляпу на глаза, я шел, всматриваясь в каждое лицо и в каждое окно, мимо которого я проходил. Боб и Малыш уже неоднократно пытались убить меня, и если они узнали, что я в городе, то непременно попытаются сделать это еще раз.
Случайно ли они остановились прямо под моим окном вчера ночью или так было задумано? Может быть, Руби все-таки узнала, что я в городе, и каким-то образом сообщила об этом Бобу?
Люди, бывшие не в ладах с законом, обитали не только в Сонора-таун, но и в каньонах гор Санта-Моника. В те времена, когда население этих мест занималось разведением скота, их было там еще сравнительно немного, однако после четырехлетней засухи, закончившейся в 1868 году, в результате которой большая часть скота погибла, разорившиеся скотоводы стали заниматься грабежом. Засуха, как мне рассказывали, нанесла такой урон скотоводству в окрестностях Лос-Анджелеса, что оно уже так и не смогло возродиться и зачахло.
Неожиданно я увидел человека, который переходил улицу, явно направляясь ко мне. Я узнал в нем Хэмптона Тода. Он ступил на тротуар и остановился.
— Это ты — Шел Такер? — спросил он.
— Да, это я.
— Насколько я понимаю, ты приехал в наш город по следам мисс Рос, и ты преследуешь ее. Так вот, я хотел тебе сказать…
— Не знаю никакой мисс Рос, — перебил его я.
— Что?!
— Я приехал сюда, — продолжил я, — в погоне за двумя негодяями и их подружкой, которую зовут Руби Шоу. Я не знаю никакой женщины по имени мисс Рос, да и знать не хочу.
Произнеся это, я повернулся к мужчине спиной и пошел прочь. Он схватил меня за плечо, но я резко обернулся и сбросил его руку.
— Попридержи свои руки, Тод, — сказал я. — Мне нет до тебя никакого дела, и я не собираюсь с тобой ссориться.
Тод кинул на меня яростный взгляд, по моему виду догадался, что со мной лучше не связываться.
— Оставь ее в покое, — прорычал он, — или я тебя убью!
— Послушай моего совета, Тод, — сходи на станцию дилижансов и попроси, чтобы тебе показали письмо, в котором говорится о некоем Хеселтайне. Сделай это до того, как тебя убьют. И будь осторожен — Хеселтайн уже в Лос-Анджелесе.
— Какое мне дело до этого… этого Хеселтайна?
— Ты узнаешь об этом из письма, — сказал я и ушел.
— Убирайся к черту! — прогремело мне в ответ.
Глава 13
Мне меньше всего хотелось ссориться с жителями Лос-Анджелеса. По поведению Тода я догадался, что Руби Шоу удалось бросить на меня тень подозрения, так что вряд ли он прислушается к моим словам и пойдет на станцию дилижансов, чтобы ознакомиться с экспресс-письмом. Да и служащий на этой станции наверняка не захочет разговаривать с ним на эту тему, ему ведь здесь еще жить и работать, он, конечно же, сделает вид, что ничего не слышал и не видел.
Хэмптон Тод был известной в Лос-Анджелесе личностью. Многие его любили, хотя кое-кто испытывал к нему неприязнь. Однако случись что, симпатии горожан будут, вне всякого сомнения, на его, а не на моей стороне, ведь я здесь чужой и кто знает, стоит ли мне доверять. Тем более что женщина, которую в этом городе все знали под именем Элейн Рос, была красива и вела себя как истинная леди.
В Лос-Анджелесе жило много энергичных, предприимчивых людей. Из того, что мне довелось услышать, я сделал вывод, что городу очень повезло с основателями, ибо такие люди, как Джон Темпл, Абель Стерне и Бенджамин Уилсон, приехали сюда построить город для себя и своих детей, а не заработать денег и уехать. У Тода было много друзей среди верхушки города, а меня никто из них даже не знал.
Так что, мне лучше всего вести себя осмотрительно, иначе я быстро наживу себе врагов в лице людей, к которым не испытывал никакой неприязни.
Я забрал свою лошадь из платной конюшни и, двигаясь по Спринг-стрит, выехал из города и направился на запад, в сторону ранчо Ла Бреа.
Мне лучше всего думалось, когда я был один. Я ехал по пустынной местности note 2, изредка на моем пути попадались отдельные хижины, дубовые рощицы и заросли опунции. Раньше здесь паслись огромные стада, но, когда началась засуха, часть скота погибла, а оставшихся животных зарезали, чтобы спасти хотя бы шкуры и жир. Дальше к западу располагался город Санта-Моника; в будущем он обещал стать крупным портом, по размерам равным Сан-Франциско. Совсем недавно Лос-Анджелес и Санта-Моника были соединены железнодорожной веткой, а в порту построен причал, к которому могли приставать океанские корабли.
Время от времени я оглядывался назад, чтобы посмотреть, нет ли за мной погони, но дорога была пустынна. День стоял теплый и солнечный. Море искрилось в лучах солнца, на горизонте виднелся остров Каталина.
Несколько раз я останавливался, чтобы полюбоваться открывшимся передо мной величественным видом. Справа от дороги тянулись невысокие горы с остроконечными вершинами, покрытые зарослями чапарраля. Кое-где горы перерезали каньоны, соединяющиеся с долиной Сан-Фернандо. В горах до сих пор водились гризли, хотя теперь их стало меньше.
Лучше всего, подумал я, если я буду избегать Руби Шоу и ее новых друзей в Лос-Анджелесе. Боб Хеселтайн и Малыш Рис поехали в Сонора-таун и спрятались там. Вне всякого сомнения, они заранее знали, к кому они едут.
Вдоль подножия гор тянулся еле заметный след фургона — две колеи, примявшие редкую траву, — но это был все-таки след, и я поехал по нему и вскоре догнал сам фургон, которым управлял старый мексиканец.
Он поднял руку, чтобы поприветствовать меня, и я пустил своего коня шагом. Улыбка у мексиканца была открытая и приятная.
— Прекрасный вид, — сказал я, показав рукой на отделявшую нас от берега моря степь, поросшую кое-где дубовыми рощицами и зарослями кактусов.
Мексиканец натянул поводья, и я остановился рядом с фургоном.
— Да, на это стоит посмотреть, — согласился он, — и всякий раз видишь степь и море в новом свете. Я много раз любовался этой картиной отсюда, — он махнул рукой в сторону гор, — и отсюда.
— Я слыхал, что в каньонах скрываются грабители, — сказал я. — Вы не боитесь ездить один?
Он пожал плечами.
— Я старый человек, сеньор, и к тому же очень бедный. Чего мне их бояться?
— Нельзя назвать бедным того, — сказал я, — кто умеет понимать красоту. Она возвышает дух.
Старик посмотрел на меня и отвел взгляд.
— Вы приехали издалека?
— Из Техаса, — ответил я. — И из Колорадо.
— А, знаю эти места. Когда я был моложе, сеньор, я много путешествовал. Вы приехали сюда, чтобы купить землю?
— Нет, — ответил я. — Я преследую грабителей. Они взяли то, что им не принадлежит.
— Вы — полицейский?
— Нет, я простой человек.
Старик понимающе кивнул.
— Мой дом здесь, неподалеку. В это время дня я обычно пью кофе. Присоединитесь ко мне?
Многие люди подумали бы, что разговаривать с этим бедным старым мексиканцем — пустая трата времени, но я на собственном опыте убедился, что ничью дружбу нельзя отвергать, особенно мне, человеку, у которого в этих краях совсем не было друзей.
Дом мексиканца был очень маленьким — простая хижина, стоявшая на горном уступе. Неподалеку располагался небольшой корраль, в котором я увидел несколько осликов, двух лошадей и небольшое стадо коз. Дом был хоть и бедный, но очень чистый.
На пороге нас встретила молодая девушка лет шестнадцати и мальчик-подросток.
— Это мои внуки, — сказал старик. — Они мне помогают. Хорошо иметь внуков на старости лет.
— У вас есть сын?
— У меня их было трое. Один живет в Мехико, а два других — умерли. Они были вакерос, сеньор, а жизнь у вакерос очень нелегкая. Один погиб, упав вместе с лошадью, когда заарканил дикого быка. Мой сын убил быка, но прежде чем умереть, бык боднул его. Через три дня сына привезли домой, сеньор, но помочь ему уже было нельзя.
— А второй?
— Тот пропал в пустыне, амиго. Пустыня погубила его, как и многих других. Он ушел в пустыню и не вернулся назад. Наверное, он погиб в Мохаве. Насколько я знаю, с их ранчо угнали лошадей, а он с другими пустился в погоню за конокрадами. Сын отстал от других и пропал. Мы так и не смогли его найти. Это было три года назад, и если бы он остался жив, то пришел бы домой, ведь дома его ждали жена и дети, а он был хорошим отцом и хорошим сыном. Эти мальчик и девочка — его дети.
Мы сидели в хижине за столом. Дверь была распахнута, и мы смотрели на холмистую равнину вдали, тянувшуюся до самого моря. Старик рассказал о своей семье, о жизни в этих краях и последних новостях, перескакивая с одной темы на другую.
Потом он спросил:
— А кто эти люди, о которых вы говорили? Это гринго? note 3 — Он замолчал, боясь, что я рассержусь на него за это слово, а потом добавил: — Простите, это очень плохое слово — гринго.
Я улыбнулся.
— Что тут плохого? Это очень распространенное слово, и я не против, чтобы вы его употребляли. На такие пустяки глупо обижаться. Да, те люди, за которыми я гоняюсь, действительно гринго.
И я принялся описывать Боба и Малыша, стараясь не упустить ни одной детали. Мальчик внимательно слушал меня, а когда я закончил, сказал своему дедушке что-то по-испански. Испанский был мне знаком, поскольку я вырос в Техасе, где половина ковбоев — мексиканцы. Я понял, что сказал мальчик, но промолчал.
— Мой внук говорит, что он видел этих людей в Сонора-таун. Они остановились в доме Виллареала — по крайней мере, он сам себя так называет. Он меняет имена, как перчатки… или даже чаще.
— А ваш внук знает, где стоит его дом?
— Да, знает. Он видел их вчера вечером, когда ездил в гости к другу. Они приехали на прекрасных лошадях и оставили их в коррале Виллареала. Он содержит таверну, сеньор.
— Таверна в Сонора-таун? Это, наверное, настоящий притон? Я имею в виду, что там, наверное, собираются самые отъявленные негодяи?
— Да, это так и есть. Не ходите туда, сеньор.
Да он прав, если я появлюсь там, дело может дойти до перестрелки, причем совсем не с Бобом и Рисом, а с кем-нибудь другим. А денежки тем временем опять уплывут.
— А ваш внук сможет подсунуть записку под дверь, но так, чтобы его никто не заметил? Скажем, ночью?
Мальчик кивнул.
— Конечно. Я иногда хожу в магазин рядом с домом Виллареала и прохожу мимо таверны.
Я написал всего одну строчку: «Скажите Руби, что Эл Кашион оказался плохим стрелком».
Это подскажет Бобу — если он, конечно, уже сам не знает, — что я в Лос-Анджелесе, и он начнет меня разыскивать. Не думаю, что он окажется таким глупцом, что станет ждать, пока я сам до него доберусь.
Ближе к вечеру я вернулся в город, но на этот раз совсем другой дорогой. Я проехал мимо карьеров, где люди Хэнкока добывали смолу для крыш, миновал несколько ферм и с юга въехал в предместье Лос-Анджелеса, населенное индейцами.
Оставив лошадь в платной конюшне, я вернулся в отель, но не успел зайти в свою комнату, как в дверь тут же постучали. На мгновение я заколебался, открывать или нет, а потом все-таки спросил:
— Кто там?
— Шериф Роулэнд. Я хотел бы поговорить с вами, сэр.
Это был плотно сбитый мужчина, с усами и бородкой. Лицо его излучало добродушие, а вокруг глаз залегли морщинки, какие образуются, если человек часто смеется. Я слыхал о нем — все отзывались о шерифе, как об очень хорошем человеке, что не мешало ему быть грозой преступников — совсем недавно Роулэнд поймал знаменитого бандита по имени Тибурсио Васкез.
— Здравствуйте, шериф. Меня зовут Шел Такер.
Роулэнд улыбнулся.
— Я знаю. Именно поэтому и пришел поговорить с вами. У вас дела в нашем городе?
— Я ищу место, где бы поселиться, и мне у вас очень понравилось.
— Понятно.
Я показал ему рукой на кресло-качалку, и шериф сел.
— А я слыхал, что вы охотитесь за двумя мужчинами.
— Да, за двумя негодяями. Они ограбили меня, а позже совершили нападение на дилижанс, который я сопровождал в качестве охранника.
— Я об этом не знал. — Шериф нахмурился. — У вас есть какие-нибудь официальные документы?
— Нет. Я действую по своей инициативе и моя цель — вернуть назад свои деньги, которые эти люди украли у меня несколько месяцев назад.
— И вы верите, что они до сих пор не потратили эти деньги? Вы — большой оптимист, сэр.
— Я уверен, что деньги, или хотя бы большая их часть, все еще при них. Я не давал им возможности потратить эти деньги.
И я рассказал шерифу всю свою историю, начиная с того момента, как Боб и Малыш украли наши деньги. Рассказал о смерти отца и о своем знакомстве с Коном Джуди.
— Я его знаю. Он как-то приезжал сюда и обсуждал возможность строительства железной дороги.
Хэмптон Тод был известной в Лос-Анджелесе личностью. Многие его любили, хотя кое-кто испытывал к нему неприязнь. Однако случись что, симпатии горожан будут, вне всякого сомнения, на его, а не на моей стороне, ведь я здесь чужой и кто знает, стоит ли мне доверять. Тем более что женщина, которую в этом городе все знали под именем Элейн Рос, была красива и вела себя как истинная леди.
В Лос-Анджелесе жило много энергичных, предприимчивых людей. Из того, что мне довелось услышать, я сделал вывод, что городу очень повезло с основателями, ибо такие люди, как Джон Темпл, Абель Стерне и Бенджамин Уилсон, приехали сюда построить город для себя и своих детей, а не заработать денег и уехать. У Тода было много друзей среди верхушки города, а меня никто из них даже не знал.
Так что, мне лучше всего вести себя осмотрительно, иначе я быстро наживу себе врагов в лице людей, к которым не испытывал никакой неприязни.
Я забрал свою лошадь из платной конюшни и, двигаясь по Спринг-стрит, выехал из города и направился на запад, в сторону ранчо Ла Бреа.
Мне лучше всего думалось, когда я был один. Я ехал по пустынной местности note 2, изредка на моем пути попадались отдельные хижины, дубовые рощицы и заросли опунции. Раньше здесь паслись огромные стада, но, когда началась засуха, часть скота погибла, а оставшихся животных зарезали, чтобы спасти хотя бы шкуры и жир. Дальше к западу располагался город Санта-Моника; в будущем он обещал стать крупным портом, по размерам равным Сан-Франциско. Совсем недавно Лос-Анджелес и Санта-Моника были соединены железнодорожной веткой, а в порту построен причал, к которому могли приставать океанские корабли.
Время от времени я оглядывался назад, чтобы посмотреть, нет ли за мной погони, но дорога была пустынна. День стоял теплый и солнечный. Море искрилось в лучах солнца, на горизонте виднелся остров Каталина.
Несколько раз я останавливался, чтобы полюбоваться открывшимся передо мной величественным видом. Справа от дороги тянулись невысокие горы с остроконечными вершинами, покрытые зарослями чапарраля. Кое-где горы перерезали каньоны, соединяющиеся с долиной Сан-Фернандо. В горах до сих пор водились гризли, хотя теперь их стало меньше.
Лучше всего, подумал я, если я буду избегать Руби Шоу и ее новых друзей в Лос-Анджелесе. Боб Хеселтайн и Малыш Рис поехали в Сонора-таун и спрятались там. Вне всякого сомнения, они заранее знали, к кому они едут.
Вдоль подножия гор тянулся еле заметный след фургона — две колеи, примявшие редкую траву, — но это был все-таки след, и я поехал по нему и вскоре догнал сам фургон, которым управлял старый мексиканец.
Он поднял руку, чтобы поприветствовать меня, и я пустил своего коня шагом. Улыбка у мексиканца была открытая и приятная.
— Прекрасный вид, — сказал я, показав рукой на отделявшую нас от берега моря степь, поросшую кое-где дубовыми рощицами и зарослями кактусов.
Мексиканец натянул поводья, и я остановился рядом с фургоном.
— Да, на это стоит посмотреть, — согласился он, — и всякий раз видишь степь и море в новом свете. Я много раз любовался этой картиной отсюда, — он махнул рукой в сторону гор, — и отсюда.
— Я слыхал, что в каньонах скрываются грабители, — сказал я. — Вы не боитесь ездить один?
Он пожал плечами.
— Я старый человек, сеньор, и к тому же очень бедный. Чего мне их бояться?
— Нельзя назвать бедным того, — сказал я, — кто умеет понимать красоту. Она возвышает дух.
Старик посмотрел на меня и отвел взгляд.
— Вы приехали издалека?
— Из Техаса, — ответил я. — И из Колорадо.
— А, знаю эти места. Когда я был моложе, сеньор, я много путешествовал. Вы приехали сюда, чтобы купить землю?
— Нет, — ответил я. — Я преследую грабителей. Они взяли то, что им не принадлежит.
— Вы — полицейский?
— Нет, я простой человек.
Старик понимающе кивнул.
— Мой дом здесь, неподалеку. В это время дня я обычно пью кофе. Присоединитесь ко мне?
Многие люди подумали бы, что разговаривать с этим бедным старым мексиканцем — пустая трата времени, но я на собственном опыте убедился, что ничью дружбу нельзя отвергать, особенно мне, человеку, у которого в этих краях совсем не было друзей.
Дом мексиканца был очень маленьким — простая хижина, стоявшая на горном уступе. Неподалеку располагался небольшой корраль, в котором я увидел несколько осликов, двух лошадей и небольшое стадо коз. Дом был хоть и бедный, но очень чистый.
На пороге нас встретила молодая девушка лет шестнадцати и мальчик-подросток.
— Это мои внуки, — сказал старик. — Они мне помогают. Хорошо иметь внуков на старости лет.
— У вас есть сын?
— У меня их было трое. Один живет в Мехико, а два других — умерли. Они были вакерос, сеньор, а жизнь у вакерос очень нелегкая. Один погиб, упав вместе с лошадью, когда заарканил дикого быка. Мой сын убил быка, но прежде чем умереть, бык боднул его. Через три дня сына привезли домой, сеньор, но помочь ему уже было нельзя.
— А второй?
— Тот пропал в пустыне, амиго. Пустыня погубила его, как и многих других. Он ушел в пустыню и не вернулся назад. Наверное, он погиб в Мохаве. Насколько я знаю, с их ранчо угнали лошадей, а он с другими пустился в погоню за конокрадами. Сын отстал от других и пропал. Мы так и не смогли его найти. Это было три года назад, и если бы он остался жив, то пришел бы домой, ведь дома его ждали жена и дети, а он был хорошим отцом и хорошим сыном. Эти мальчик и девочка — его дети.
Мы сидели в хижине за столом. Дверь была распахнута, и мы смотрели на холмистую равнину вдали, тянувшуюся до самого моря. Старик рассказал о своей семье, о жизни в этих краях и последних новостях, перескакивая с одной темы на другую.
Потом он спросил:
— А кто эти люди, о которых вы говорили? Это гринго? note 3 — Он замолчал, боясь, что я рассержусь на него за это слово, а потом добавил: — Простите, это очень плохое слово — гринго.
Я улыбнулся.
— Что тут плохого? Это очень распространенное слово, и я не против, чтобы вы его употребляли. На такие пустяки глупо обижаться. Да, те люди, за которыми я гоняюсь, действительно гринго.
И я принялся описывать Боба и Малыша, стараясь не упустить ни одной детали. Мальчик внимательно слушал меня, а когда я закончил, сказал своему дедушке что-то по-испански. Испанский был мне знаком, поскольку я вырос в Техасе, где половина ковбоев — мексиканцы. Я понял, что сказал мальчик, но промолчал.
— Мой внук говорит, что он видел этих людей в Сонора-таун. Они остановились в доме Виллареала — по крайней мере, он сам себя так называет. Он меняет имена, как перчатки… или даже чаще.
— А ваш внук знает, где стоит его дом?
— Да, знает. Он видел их вчера вечером, когда ездил в гости к другу. Они приехали на прекрасных лошадях и оставили их в коррале Виллареала. Он содержит таверну, сеньор.
— Таверна в Сонора-таун? Это, наверное, настоящий притон? Я имею в виду, что там, наверное, собираются самые отъявленные негодяи?
— Да, это так и есть. Не ходите туда, сеньор.
Да он прав, если я появлюсь там, дело может дойти до перестрелки, причем совсем не с Бобом и Рисом, а с кем-нибудь другим. А денежки тем временем опять уплывут.
— А ваш внук сможет подсунуть записку под дверь, но так, чтобы его никто не заметил? Скажем, ночью?
Мальчик кивнул.
— Конечно. Я иногда хожу в магазин рядом с домом Виллареала и прохожу мимо таверны.
Я написал всего одну строчку: «Скажите Руби, что Эл Кашион оказался плохим стрелком».
Это подскажет Бобу — если он, конечно, уже сам не знает, — что я в Лос-Анджелесе, и он начнет меня разыскивать. Не думаю, что он окажется таким глупцом, что станет ждать, пока я сам до него доберусь.
Ближе к вечеру я вернулся в город, но на этот раз совсем другой дорогой. Я проехал мимо карьеров, где люди Хэнкока добывали смолу для крыш, миновал несколько ферм и с юга въехал в предместье Лос-Анджелеса, населенное индейцами.
Оставив лошадь в платной конюшне, я вернулся в отель, но не успел зайти в свою комнату, как в дверь тут же постучали. На мгновение я заколебался, открывать или нет, а потом все-таки спросил:
— Кто там?
— Шериф Роулэнд. Я хотел бы поговорить с вами, сэр.
Это был плотно сбитый мужчина, с усами и бородкой. Лицо его излучало добродушие, а вокруг глаз залегли морщинки, какие образуются, если человек часто смеется. Я слыхал о нем — все отзывались о шерифе, как об очень хорошем человеке, что не мешало ему быть грозой преступников — совсем недавно Роулэнд поймал знаменитого бандита по имени Тибурсио Васкез.
— Здравствуйте, шериф. Меня зовут Шел Такер.
Роулэнд улыбнулся.
— Я знаю. Именно поэтому и пришел поговорить с вами. У вас дела в нашем городе?
— Я ищу место, где бы поселиться, и мне у вас очень понравилось.
— Понятно.
Я показал ему рукой на кресло-качалку, и шериф сел.
— А я слыхал, что вы охотитесь за двумя мужчинами.
— Да, за двумя негодяями. Они ограбили меня, а позже совершили нападение на дилижанс, который я сопровождал в качестве охранника.
— Я об этом не знал. — Шериф нахмурился. — У вас есть какие-нибудь официальные документы?
— Нет. Я действую по своей инициативе и моя цель — вернуть назад свои деньги, которые эти люди украли у меня несколько месяцев назад.
— И вы верите, что они до сих пор не потратили эти деньги? Вы — большой оптимист, сэр.
— Я уверен, что деньги, или хотя бы большая их часть, все еще при них. Я не давал им возможности потратить эти деньги.
И я рассказал шерифу всю свою историю, начиная с того момента, как Боб и Малыш украли наши деньги. Рассказал о смерти отца и о своем знакомстве с Коном Джуди.
— Я его знаю. Он как-то приезжал сюда и обсуждал возможность строительства железной дороги.