Ламур Луис. Зов западных рек

   — Маклем?
   — Угу. Капитан Маклем нынче, с инструкциями плыть до Сент-Луиса и иных пунктов назначения к Западу.
   Масман опустился на стул.
   Мой взгляд переместился на Жобдобва. Триумфа в нем не было. Ничего похожего на «я же тебе говорил!». Лишь разочарование… и страх.
   Мисс Мейджорибанкс отплывает на «Западном механике» с Маклемом в качестве капитана, и брат, которого она собирается спасать, вполне может оказаться пленником той самой своры, которая составляет команду ее судна!

Глава 10

   Жобдобва медленно покрутил головой. Брови сведены в одну точку.
   — Опоздали мы. Маклем умеет привораживать людей. Раз уж он ее уговорил, ты тут спорь не спорь — ничего не добьешься. Попробуй: он такой весь будет из себя улыбчивый да ласковый, а только ты с глаз долой — мигом тебе голову отвинтит.
   — Может, моя голова не так легко отвинчивается.
   Жоб махнул рукой.
   — Сэм Перди тоже так считал, а Маклем стер его в порошок.
   — Все же зайду к ней и поговорю.
   — Ничего путного не выговоришь. Она нашла себе человека, который отвезет ее, куда ей хочется, он ее слушает и уверяет, что она поступает правильно. Ему требовался транспорт, а она предоставила ему и его подручным все удобства. Помешаешь им — уберут.
   — Все равно пойду.
   Он взглянул на часы, висевшие на стене.
   — Время — час ночи почти. Куда ты сейчас пойдешь?
   — Хорошо, отложу до утра.
   Нет нужды говорить, этой ночью я не смыкал глаз и с первым проблеском света был на ногах. Хотя это я только так выразился — «не смыкал глаз», наверняка засыпал минутами. Когда забрезжил рассвет, я пил кофе и, не дожидаясь завтрака, вышел из гостиницы.
   Привалившись к коновязи, стояли двое. Один в вязаной шапочке, другой носил черную шляпу с обвислыми полями, оба крепкие, деловые на вид. Я отметил для себя их присутствие и повернул к городу.
   Один из них окликнул меня:
   — Не туда, мистер. Ищете плотницкую работу, идите в другую сторону, к докам.
   — Спасибо. У меня дела в городе.
   Они шли ко мне, раздвигаясь при этом немного в стороны.
   — Лучше иди ты к докам. Никому ты в городе не нужен. Фактически нас особо предупреждали, чтобы ты не ходил в город.
   Я приятно улыбнулся.
   — Возможно, вы пожелаете меня туда не пустить?
   Тот, кто в вязаной шапочке, скалил зубы.
   — Ну, мы ж не хотим, чтобы ты попал в переплет, верно, Пит?
   — Определенно не хотим, — согласился Пит. — Вдруг ему да взбредет в голову навестить одну молодую леди. Никуда это не годилось бы, совсем никуда.
   — Ну что ж, — произнес я, — наверно, вы правы. С тем же успехом могу вернуться обратно и позавтракать.
   — Видишь! Сказано те, Пит, что он умный парень! Сказано же, разве нет? Так я и говорил: «Этот малый соображает. Два раза повторять ему не надо». А ты че?
   — А я ответил, что его нужно маленько поучить. Произвести впечатление, так сказать.
   Три шага, сделанные тем временем мною, принесли меня к ним вплотную. Я поднял руку, чтобы поправить свой съемный воротничок, и ударил из этого положения. Ударил, как меня всегда учили: точно собираясь пробить свою цель насквозь. Как если бы метил не в подбородок, а в затылок противника.
   В моей семье идут в кость и мышцы, а я еще этому поспособствовал, занимаясь боксом, борьбой, тренируясь в рукопашном бою и год за годом орудуя тяжелым инструментом. Высокий жесткий удар достался человеку в шляпе, и он так даже и не поднял рук.
   Он находился слева от меня, и удар вышел перекрестным. Не гася инерции, я отдался обратному пружинящему движению плеч и нанес удар левой, поймавший мистера Вязаную Шапочку в броске.
   Я удивился бы, видя кого-то из них встающим. Но они сюрпризов мне не доставили. В неожиданно приподнятом настроении я зашагал в город.
   Пенн-стрит гордилась рядом изысканных зданий, но я явился во всеоружии, надев перед выходом сшитый по фигуре черный костюм. Я заказал его в Монреале во время последней поездки туда, и скроен он был хоть кому на зависть.
   Мне указали великолепный особняк. Человек, открывший мне дверь, поклоном пригласил меня войти, когда я спросил мисс Мейджорибанкс. Я не был уверен, что она уже встала.
   — О? — Мисс Мейджорибанкс выглядела удивленной. Не знаю, меня ли она не ожидала увидеть или мой красивый костюм. — О, мистер Даниэль! Входите, пожалуйста!
   Из двери позади нее появилась очень привлекательная юная блондинка, и мисс Мейджорибанкс сказала:
   — Хелен, это мистер Даниэль. Он был с нами, когда мы ехали сюда из Мэна.
   — Как поживаете? — Большие голубые глаза Хелен раскрылись весьма эффектно, когда она взяла мою руку. — Мы как раз садимся завтракать. Не хотите присоединиться? — Обернулась. — Дэйзи, поставьте еще один прибор для мистера Даниэля.
   Столовая, куда она повела меня, оказалась нарядной комнатой с мебелью и стенными панелями орехового дерева. Стол был накрыт лучше, чем мне довелось видеть с тех пор, как я побывал в доме деда.
   — Хелен, — лицо мисс Мейджорибанкс как бы окостенело, — боюсь, ты не поняла. Мистер Даниэль… я хочу сказать, он не…
   — Не джентльмен? — подсказал я. — Разве это не вопрос мнения? Вам случалось наблюдать, чтобы я вел себя недостойно?
   Ее щеки заливала краска. Явно смущенная, она произнесла:
   — Я про то, что… я не приглашала вас к столу. Это дом моего друга. Я не могу позволить себе бесцеремонность…
   — Пригласить работягу? Человека, который что-то делает собственными руками?
   Я вытянул вперед руки, показывая их Хелен.
   — Так ли уж плохи эти руки? Что такого нехорошего в том, чтобы придавать форму дереву, строить из него?
   Она со смехом обхватила мои ладони своими.
   — Чудесные руки! И кажутся такими сильными! Прямо дрожь по телу.
   Рот мисс Мейджорибанкс чуть сжался.
   — Сожалею. Будь это мой дом…
   Держа за пальцы правой руки, Хелен повела меня к столу.
   — Садитесь здесь. Окажите любезность! Дэйзи, мистер Даниэль — крупный мужчина и наверняка очень голодный.
   Приятно было вновь очутиться за подобным столом. Хотя, несмотря на богатое убранство, не хватало маленького нечто, какое можно было найти в жилище моего дедушки.
   — Вы надолго останетесь в Питтсбурге, мистер Даниэль? — Зависит от разных причин. — Кофе был горячий и
   крепкий. — Я приехал, рассчитывая заняться строительством судов. Возможно, построить одно для себя, чтобы начать торговлю на реках Запада. Но кое-что возымело место… поэтому я пришел сегодня. Мне необходимо поговорить с мисс Мейджорибанкс.
   — С Табитой?
   Я слышал ее имя в первый раз. Табита Мейджорибанкс. Не мог решить, нравится мне оно или нет.
   — Что-нибудь личное? Мне уйти?
   — Нет-нет, вопрос деловой. — Я поставил чашку на стол. — Мисс Мейджорибанкс, я прошу вашего снисхождения. Насколько я понял, вы купили пароход «Западный механик»?
   — Да, купила. Он шел по очень умеренной цене, и мне подумалось, что это — самое простое и легкое средство добраться на Запад.
   — Разумеется. Команда у вас есть?
   — Конечно. Полковник, то есть капитан Маклем, обо всем позаботился. Он очень эффективно действует.
   — И так хорош собой! — воскликнула Хелен.
   Я помолчал, не вполне уверенный, как вести переговоры дальше. Табита Мейджорибанкс смотрела на меня с ожиданием.
   — Этот полковник Маклем, — сказал я, — убил Сэма Перди.
   — Который напал на него первым.
   — Вне сомнения. Я имел в виду, как это было сделано. А также Маклем находился на той же дороге в Мэне, когда умертвили Фулшема, молодого английского офицера.
   Теперь Табита Мейджорибанкс догадалась, к чему я клоню, и глаза ее излучали холод.
   — А вы, мистер Даниэль? Вы разве не присутствовали на той дороге сами?
   — Присутствовал. Но Фулшем был жив, когда я нашел его.
   — И обвинял полковника Маклема? — Тон ее голоса дышал морозом.
   — Нет, но…
   Мисс Мейджорибанкс поднялась с места.
   — Мистер Даниэль, не знаю, что вы надеялись выиграть, явившись сюда, или в чем желаете меня убедить. Но, если вы ревнуете…
   — Ревную? — Я остался сидеть. — А почему я должен ревновать? Какое у меня может быть побуждение к чему-то подобному?.
   Ее лицо вспыхнуло, глаза сузились в щелки. Умеет сердиться мисс Табита Мейджорибанкс! И великолепно выглядит, когда сердита. «Очаровательно» как-то не совсем подходит в эту минуту.
   Теперь я встал и, прежде чем она успела произнести слово, спокойно начал:
   — Вы считаете, что ваш брат нашел нечто важное для вашей страны. Мистер Фулшем преследовал человека, предавшего родину, авантюриста, пользующегося дурной славой. Он собрал о нем немало интересных сведений. В данный момент некто Торвиль вербует всю шваль, какую может отыскать, с целью, как мы думаем, захватить Луизиану. Полковник Маклем с порядочной партией швали отправляется сейчас с вашим пароходом. Пароход — самый простой способ добраться на Запад не только для вас, но и для него, для всех них, он то же самое.
   — Возводите против него обвинение? — Во взгляде сверкает бешенство.
   — Нет. У меня нет достаточных доказательств. Что я предлагаю — это вам подобрать другую команду. Людей, известных местным жителям, и капитана, которого здесь знают.
   — Нет доказательств! Надо думать! Сплошные гадания и ваша к нему неприязнь. Извини, Хелен, но я не в состоянии больше находиться с этим человеком в одной комнате.
   — Ухожу. — Я повернулся к Хелен. — Простите меня. Я принес информацию и надеялся, что мисс Мейджорибанкс прислушается, но не собирался нарушать ваш завтрак.
   Хелен проводила меня к выходу.
   — Приходите опять, хорошо? И будьте так добры… не обижайтесь. Я никогда не видела ее настолько разгневанной. Должно быть, вы ей очень сильно нравитесь.
   — Нравлюсь? Да она землей брезгует, по которой я ходил.
   Хелен засмеялась.
   — Ой, вряд ли. Когда вы сказали, что вас не тянет ревновать, это ее и достало. Приходите, пожалуйста, мистер Даниэль,
   — Зовите меня Жан, — попросил я. — Так звучит мое имя по-настоящему.
   Обратно я шел медленно, обдумывая положение со всех сторон.
   Мои усилия не привели ни к чему. Она только взбеленилась, и, если я хоть сколько разбираюсь в людях, последнее, на что она теперь согласится — это избавиться от Маклема. Собственно, я сделал хуже. Вот и пытайся творить добро.
   Макейр. Предупредить следует его.
   Тревога! Мне самому необходима осторожность. Те двое, преградившие мне дорогу у гостиницы, были там не случайно. Собирались не позволить мне сделать именно то, что я сделал, тут и думать нечего. Правда, напортачил я как следует.
   Маклем, или кто-то, на кого он непосредственно работает, явно верит, что я знаю больше, чем знаю. Побоялся, не доставлю ли я ей конкретных фактов, и решил принять меры.
   На Речной улице, очевидно, карауля меня, бездельничал Батлин. Поплелся навстречу.
   — У тебя как будто возникли проблемы, — сказал он.
   — Никаких проблем.
   — Но в гостинице мне сказали, что на тебя наскочило двое уголовников.
   — А, эти! — Я ухмыльнулся ему. — Ерунда, вот когда я попробовал предостеречь мисс Мейджорибанкс против Маклема, то-то поднялась буря!
   И вкратце рассказал подробности. Батлин молча стоял и слушал. Умел слушать Батлин, не забывал услышанного, но что ценнее всего, как я начинал понимать, он знал, каким образом на основе услышанного действовать. Знаниями обладают многие, но редко кто способен с пользой их применить.
   — Так что будем делать? Жобдобва места себе не находит.
   — Хочу потолковать с Макейром. Найди его, ладно? А я переоденусь.
   В моей комнате меня встретила тишина. В окно можно было видеть «Западный механик». Я достал из заплечного мешка подзорную трубу и принялся изучать пароход в деталях.
   Человек стоял на лодочке-однопарке и закрашивал название. По трапу поднималось сразу несколько носильщиков с ящиками и тюками. У Маклема время зря не пропадало.
   Неподалеку от сходней остановился фургон, запряженный двумя лошадьми. Сзади фургона свисал брезент. Под моим взглядом несколько человек окружили экипаж, все к нему спиной. С борта спустилось шестеро здоровяков. Брезент сзади подняли и вынули длинный ящик, потом еще такой же и еще.
   Здоровяки понесли ящики вверх по сходням рысью, а те остальные все время оставались настороже, поглядывая на все четыре стороны, внимательные, словно кошки.
   От Речной их заслоняли пакгауз и штабеля леса, и только моя позиция на втором этаже таверны и зрительная труба предоставили мне шанс видеть происходящее.
   Наблюдая, я считал вслух:
   — Три, четыре, пять… шесть, семь… восемь.
   И еще не все. Десять продолговатых ящиков, самое малое, и спрашивать, что в них может лежать, мне не надо. Я видел такие раньше. Двенадцать винтовок в каждом. Или больше.
   В дверь тихонько стукнули, и вошел Батлин. Передавая ему трубу, я показал на фургон с брезентом, как раз отъезжающий. На его место подтягивался другой, и началась выгрузка. В точности тем же порядком.
   — Что скажешь? — спросил я.
   Обернулся ко мне.
   — Ружья?
   — Несомненно. В первом привезли по меньшей мере сотню.
   — Так что, по скромной оценке, на борту сейчас двести стволов или сверх того. Огневая мощь не из слабых.
   — Макейра нашел? — напомнил я.
   — Не-а. Нету его нигде. Пока нет.
   Мы замолчали. Второй фургон освободился от груза и уехал. Теперь вокруг парохода-дракона продолжалась лишь обычная возня.
   — Что предпримешь? — осведомился Батлин.
   Предпринять я не мог ничего. Табита Мейджорибанкс не захочет, чтобы я находился на пароходе, и, уж конечно, я не стану служить под командой Маклема. Чему суждено случиться, случится без задержки: ведь судно отплывает на Запад через день либо два, по всей вероятности.
   — Ничего, — сказал я. — Поищу работу.
   Батлин хлопнулся в кресло и задумчиво уставился в окно.
   — Прекрасная девушка, — пробормотал, — отменное достоинство.
   Я внутренне сжался. Сознание затапливал стыд. Да, все, что говорит Батлин, верно. На память пришла посадка плеч, как выглядела ее спина, когда она удалялась от меня. Но я знал: девушка терпеть меня не может, и с отменным достоинством у нее сочетается отменно дьявольский характер.
   Так я и высказался. Батлин в ответ хохотнул.
   — А ты чего хочешь? Чтобы чайник закипел, надо, чтоб огонь горел.
   Глядя в подзорную трубу, я проследил, как на пароход всходит человек, задерживается у фальшборта. Полковник Маклем. Мои руки сжались в кулаки.
   Но кулаки не подходящее против него оружие. Если браться за Маклема, то с умом, и не замутненным эмоциями, ибо я уверился в одном: этот человек думает. Постоянно.
   И каждая мысль его сводится к тому, как бы уничтожить тебя, как бы причинить тебе боль.

Глава 11

   На верфи затруднений я не имел. Суда строились, и работники были нужны. Балки нарезались механической пилой с приводом от водяного колеса, но многие из них нуждались в дополнительной обработке, а я управлялся с топором и теслом получше среднего. Взяли меня тут же.
   В тот же день пополудни мой босс, Джон Дил, подошел к месту, где я работал, и пошвырялся ногой в щепках, снятых мной с отделываемой детали. Щепки были почти одна в одну, а поверхность дерева — гладкая, точно после полировки.
   — Хорошо работаешь, — негромко произнес он. — Строил корабли когда-нибудь?
   — Это моя профессия, — сказал я. — Я построил три шхуны, баркентину, несколько бригов, а рыбацкие посудины не считал.
   — Так я и думал. — Понаблюдал некоторое время, как я работаю. — Мосты наводил?
   — Не один… Амбары тоже ставил.
   — Нам заказали пароход. Длина сто двадцать пять футов, главная палуба, каютная палуба и рубка.
   Я оперся на топор.
   — Здесь будете строить?
   — Да. Хочешь, будет твое задание.
   — То есть я буду руководить?
   — Я следил за тобой. Сумеешь. Я хочу поручить дело человеку, который любит свою работу, любит материал, с которым работает, и инструмент в своей руке.
   Именно то, чего я хотел. Зачем пришел на Запад. И вот оно само идет в руки. Сто двадцать пять футов — внушительный кораблик, и, спустив его на воду, я смогу диктовать свои условия. Чего я жду?
   — Разреши, отвечу завтра. Мне надо прикинуть, что нужно будет сделать и как к этому приступиться.
   — Подойдет. Где моя контора, ты знаешь. Надумаешь чего, приходи.
   Какое-то время я размышлял, не двигаясь, потом вновь принялся за работу, испытывая удовольствие от того, как чисто режет лезвие, как аккуратно отходят щепки. Это — начало моей жизни, моего дела. Строить. Создавать суда, которые понесут торговлю в эту неприрученную страну, поднимутся в самые верховья ее дальних рек.
   Когда я кончил работу, уже стемнело. Я сложил инструменты и повернулся спиной к реке, направляясь к отелю. Поскольку я собираюсь застрять в Питтсбурге, надо найти другое жилье, подешевле.
   На улице впереди меня негромко прошаркали шаги. Я замер в полной неподвижности. Предыдущим днем у меня была мелкая неприятность, и я считал, хватит.
   Подняв руки к груди — в готовности и блокировать и нанести удар, — я двинулся дальше.
   — Джон Даниэль?
   Это был Макейр.
   — Макейр! Нам нужно поговорить.
   — Нужно, — ответил он. — Поплыли с нами. Должность выберите сами. Или садитесь пассажиром, независимым торговцем.
   — Говорите за себя, Макейр. Ни Маклем, ни мисс Мейджорибанкс этого не допустят.
   — Если я замолвлю слово, допустят. Поедешь, паренек?
   — Не могу. Ваша мисс Мейджорибанкс зачислила меня в простонародье и недолюбливает вдобавок. А Маклем — это ходячая угроза. Недели не пройдет, мы вцепимся друг другу в глотки.
   — Не знаешь ты его, паренек. Хитрый пройдоха. Обходительный, точно француз портной, и ни звука против тебя не пискнет. Ведь это он и предложил пригласить тебя — каково?
   — Маклем?
   — Ага. Всплыло твое имя. Не знаю, то ли Табита его вспомнила, то ли сам Маклем, но всплыло. Она говорит, вы ехали в компании всю дорогу на юг, а он тут как тут: «Пусть плывет с нами, — говорит, — кем хочет, тем пусть и плывет». Его собственные слова.
   Я взвесил услышанное. Почему же это я понадобился ему на борту? Ясно, чтобы держать под наблюдением, а представится удобный случай — прикончить.
   — Нет, — сказал я. — Не поеду. Вы хороший человек, Макейр, и хотел бы я стать плечо к плечу с вами в этой беде, ведь беда надвигается независимо, верит ли она в нее или нет.
   Мы шагали вдвоем по пустой улице.
   — Она знает положение, — утвердительно заявил Макейр. — Лучше, чем кто-либо из нас. Вы слишком мало знакомы с девочкой, Джон Даниэль. Она осведомлена, что будет, и хорошо осведомлена.
   — Но…
   — Парень, ее отец был предусмотрительный малый. Завел себе знающих людей, чтобы писали ему со всех концов света. Девочка петрит больше, чем мы оба, вместе взятые.
   Я мог только хлопать на него глазами.
   — Вы что, серьезно?
   — Да, Серьезно. И еще как. Не надо ее недооценивать. Толковая голова растет на ее красивых плечиках, очень толковая. Как у папы… только еще проницательнее, парень, намного.
   Остаток пути мы шагали в молчании. У дверей таверны я предложил:
   — Зайдите, выпьем.
   — Нет. Я должен находиться с ней рядом.
   И попрощался со мной. Я вошел и поднялся к себе в номер. Зажег свечу и увидел Батлина, развалившегося в моем кресле.
   — Как пошло дело? — поинтересовался он.
   — Неплохо. — И я рассказал про возможность построить пароход.
   — Сам Джон Дил? Мужик с понятием, что и говорить. Лучше днем с огнем не сыщешь. Бывал в верховьях Миссисипи и плавал по озерам.
   — Вот как?
   — Помогал строить «Удобный» где-то лет десять назад, в Монреале: работал над «Быстрым и надежным» и пытался купить долю в «Ходящем по воде», когда еще строить не начинали. Разбирается в кораблях и в пар верит.
   Знакомые все названия. Пароходы, ходящие по Великим озерам. Было время, я подумывал отправиться в Сэкетт-Харбор, чтобы принять участие в сооружении американского парохода «Онтарио».
   — Ну что, — произнес он наконец, — ты получил, чего хотел. Верная возможность выдвинуться, и у хорошего человека. На Дила можно положиться. Он выискивает дельных людей и держится за них, это всем известно.
   Тогда я рассказал про Макейра и что тот говорил о мисс Мейджорибанкс. Батлин, казалось, не удивился. Я отметил это вслух.
   — Талон, — промолвил мой собеседник, — про мисс Мейджорибанкс я знаю более двух лет, и Макейр прав. Дошлая, каких по всей стране не сыщешь.
   — Но она же девушка всего-навсего!
   Батлин издал смешок.
   — О, конечно! Всего-навсего девушка. Однако ума у нее побольше, чем у многих мужчин, которые и в два раза ее постарше. Забываешь, что она росла рядом с отцом, помогая в делах, занимаясь перепиской, часто сама принимая решения. Можешь мне верить, ее почерк знает сотня человек к Западу отсюда, и они ради нее жизни не пожалеют. Ты мало что сможешь сообщить ей про Торвиля, чего она еще не знает.
   Стянув с себя рубашку, я вымылся из таза, выплеснул воду из окна и снова наполнил таз из белого кувшина. Было холодно, но кожа на руках и груди радовалась чистоте. Вытершись, я потянулся за свежим бельем.
   Батлин смотрел, как я это делаю, и, когда я оделся, покачал головой.
   — Ну ты здоров. Видывал я крепких парней, но чтобы с такими мускулами — никогда.
   Я ответил пожатием плеч.
   — Это у меня семейное. А когда ворочаешь тяжелые бревна с утра до ночи, тут или станешь сильным, или не выдержишь.
   Оглянулся на него и спросил:
   — Ты когда-нибудь поднимал брус двенадцать на двенадцать, длиной в десять футов, из сырого дерева? Не так-то много таких, чтобы это осилили, а я поднимал их, держал на весу, переносил и приспосабливал на место, и не один раз, а десять или двадцать за нормальный рабочий день, это кроме деревяшек помельче.
   Позже, за столом в общей комнате внизу, я сказал:
   — Если браться за тот пароход, мне понадобится помощник. Будешь работать со мной?
   — Спасибо… не буду.
   — Таких больших штук, о которых я говорил, там не будет.
   — Не в этом дело. Девушка.
   — Мисс Мейджорибанкс? — назвать ее Табитой не поворачивался язык.
   — Ей потребуется содействие. Она знает, с чем связалась, но дела не бросит. Найдет брата живым или мертвым, а если он погиб, отыщет могилу. Железно.
   Я беспокойно подвинулся на стуле. Перед нами ставили еду, но аппетит у меня куда-то пропал.
   — Кем ты ей приходишься? — спросил я.
   — Никем. Но они меня пригласили.
   И ушел. Хорошо, что он с ними едет. Легче на душе.
   Неожиданно я вспомнил, что довольно давно не видел Деревянную Ногу. Со вчерашнего утра не видел, если подумать.
   Спросил у портье, но и ему Жоб не попадался. Я отправился по лестнице наверх — в свою комнату.
   Выглянув из окна, увидел огни на пароходной палубе.
   Раздевшись, я залез в постель, сцепил пальцы за головой и принялся размышлять о постройке парохода и какие могут при этом возникнуть проблемы. Но среди соображений о монтаже, расценках, времени и материалах настойчиво появлялось ее лицо: смеющееся, гневное, презрительное, равнодушное — неизменно ее лицо.
   Расстроенный, я сел. Что со мной делается? С чего я должен без конца о ней думать?
   Стучат в дверь. Наилегчайшие из возможных постукивания. Почти как если бы стучащий не желает быть услышанным.

Глава 12

   Моя рука сама потянулась за лежащим на столе пистолетом. Прислушиваюсь. Стучат опять.
   Время очень позднее. Проворно соскользнув с кровати, я натянул штаны, сунул пистолет за пояс и пошел к двери.
   — Кто там?
   — Маклем, — ответил голос.
   С рукой на оружии я открыл дверь левой рукой и быстро шагнул назад, вытаскивая при этом свой пистолет.
   Маклем стоял в двери, заполняя собой проем. Ступил внутрь, гибкий, словно кот. Заметив мой пистолет, усмехнулся.
   — Страх берет?
   — Просто на всякий случай, — бесстрастно ответил я.
   — Вы имели беседу с мисс Мейджорибанкс и, как я понял, не во всем сошлись.
   — Не во всем, — повторил я, не намеренный ничего признавать.
   Он отодвинул стул и сел.
   — Можно зажечь свет?
   — Свеча вот. — Я показал дулом пистолета. — Хотите, зажигайте.
   Он послушался. На миг вспыхнула спичка, фитиль занялся, пламя поднялось вверх.
   — Не доверяете мне, — произнес он огорченным тоном.
   — Ни капельки, — со смешком ответил я.
   Помахал рукой.
   — Несущественно. Все равно вы нам нужны.
   — Вам?
   — Нам всем. Мисс Мейджорибанкс, Макейру, миссис Хигз, мне. Мы отправляемся в незнакомые края, в индейскую страну. У вас есть опыт в обращении с индейцами. Макейр говорит, что вы знаете, как выжить в глуши, и имели дела с краснокожими. Я пришел просить вас стать нашим спутником. — Улыбнулся мне. — Кроме того, — добавил, — с вами поблизости мисс Мейджорибанкс будет спокойнее.
   — Она так сказала?
   — Нет, — сознался он, — но я это чувствую. Известно вам это или нет, она в вас верит. Надеется на вас.
   Я хмыкнул.
   — Я не шучу. Путь далекий, и кто знает, что ждет нас за Сент-Луисом.
   — Прошу меня извинить. Я получил здесь прекрасное предложение: возглавить строительство парохода. Это то, за чем я пришел на Запад.
   Несколько секунд он молчал.
   — Вы канадец? — спросил вдруг. — Из Квебека, так?
   — Да.
   Опять помедлил, словно не уверенный, как продолжать.