Латимер Джонатан. Леди из морга

   Следом за официантом ввалились О'Малли и Ульямс. Крейн потянул носом.
   – Надеюсь, вы не успели надраться в такую рань?
   Те поклялись, что капли в рот не брали, неужели они похожи на тех парней, что пьют до ленча? Да за кого он их принимает?
   – Ну ладно, – сказал Крейн, – я ведь в принципе не против, просто нехорошо забывать друзей. Пока вы где-то болтались, я занимался опасным и трудным делом. Да-да, встал с петухами и сразу приступил к исполнению долга. И что же я узнаю? Я узнаю, что мои доверенные сотрудники уже находятся в объятиях Джона Ячменное Зерно. Подозреваю, что один из вас и теперь располагает запасом этого смертоносного зелья, – он пристально смотрел на них.
   Тут О'Малли вдруг вспомнил, что у него и в самом деле есть небольшой запас спиртного.
   – На случай, если кто-нибудь упадет в обморок, – пояснил он.
   Крейн отобрал у него бутылку и со словами "очень интересно" стал пить. О'Малли с криком:
   – Эй, ты, сукин сын, а мы? – выхватил у него виски и разделил с Уильямсом остатки.
   Уильямс сказал:
   – Билли, тебе надо действовать быстро, не то полиция и Палетта свернут тебе шею.
   Крейн аккуратно намазывал тост апельсиновым джемом:
   – Э, дружище, по сравнению с Френки Френчем наш друг Палетта просто херувим.
   – И что ты собираешься делать?
   – Посмотрим, что будет делать он. Во всяком случае, для вас есть работенка. Нечего вам дурака валять. Найдите мне гробовщика.
   – Просто, любого гробовщика? – поинтересовался О'Малли.
   – Ну, он может быть и помощником гробовщика. Он левша и у него рыжие волосы.
   – Ага, речь идет о парне, который ухлопал Оги? – посерьезнел Уильямс.
   – Я думаю, что убил другой, рыжий держал.
   О'Малли почесал нос:
   – А с чего ты взял...
   Крейн перебил его:
   – Я не утверждаю, что это так, но волосы были зажаты в левой руке, значит, Оги сумел ее освободить, а если так, то у нападающего правая рука не самая сильная, что характерно для левши. Конечно, это предположение, но ничего другого я придумать не могу.
   Док Уильямс возразил:
   – Но почему ты решил, что ударил не рыжий?
   – Если принять во внимание, что для ограбления нужен человек, знакомый с расположением помещений морга, а им может быть только гробовщик или работник похоронного бюро, становится ясным, что он лицо второстепенное, и на убийство не пойдет. А вот его компаньон – парень отчаянный: это же додуматься надо – труп украсть.
   – Похоже, наш чудо-мальчик вновь прав, – улыбнулся Док Уильямс. – Когда прикажешь начинать?
   – Сейчас, – Крейн отошел от окна. – Катитесь, ребята, а я подожду молодого Кортленда.
   Уже в дверях О'Малли спросил:
   – Не боишься, что Френки Френч заявится?
   – Я забаррикадируюсь. Проваливайте.
   Он заканчивал отчет для полковника Блэка, когда посыльный доставил портрет Вероны Винсенте.
   Крейн сорвал плотную оберточную бумагу и сначала свистнул, а потом выругался: женщина на портрете стояла спиной к объективу, повернув голову в профиль. Из одежды на ней было только меховое боа, наброшенное на плечи.
   Определенно можно было утверждать только одно – она была блондинкой, и бедра у нее – что надо.
   Вошел Кортленд со свертком под мышкой. Крейн показал ему портрет:
   – Похожа на вашу сестру?
   Кортленд покачал головой:
   – Не очень. Кто это?
   Крейн рассказал о визите Майкла Палетты и о встрече с Френки Френчем:
   – Кажется, оба уверены, что это был ее труп, и что я украл его.
   Кортленд покачал головой:
   – Да, история... Похищенный труп, соперники – гангстеры, угрозы... Что еще? – он протянул Крейну сверток в коричневой почтовой бумаге. – Это Кэт, – он взялся за телефон. – Я пока закажу чего-нибудь.
   Крейн перекусил бечевку.
   – У этой брови гуще, чем у той.
   – Ну, Кэт их иногда выщипывала, – отозвался Кортленд.
   Когда принесли выпивку, Крейн отложил фотографии.
   – Черт, с ума можно сойти, – сказал он, принимая стакан из рук Кортленда. – Я почти убедил себя в полном сходстве этих милых созданий с Евангелиной Бут. А может быть, в морге и была Евангелина Бут?
   Кортленд улыбнулся, вокруг голубых глаз появились симпатичные морщинки.
   – Ну, что будем делать? – спросил он.
   – Сейчас закончу отчет, и мы прогуляемся в "Принцесс".
   Кортленд вылил остаток в стаканы. Крейн поднял голову и сказал:
   – Эй, осторожнее, я уже пил сегодня.
   – Я тоже, – ответил Кортленд.
   В отеле "Принцесс" было душно. Они сняли пиджаки, галстуки, засучили рукава рубашек. Они демонстрировали фотографии горничным, клеркам, лифтеру, портье.
   Внимание Крейна привлекли три интервью.
   Первое дал старый знакомый Крейна – лифтер Энди:
   – Ох, мистер, какой был переполох, когда вы закрылись в комнате. Между прочим, как вы оттуда выбрались?
   – Просочился в канализацию, – ответил Крейн. – Скажи-ка, ты чистил обувь мисс Росс?
   – А как же, она мне дала четвертак.
   – И много у нее было обуви?
   – Куча всяких башмаков, – он улыбнулся. – А вы дока, полицейские тоже спрашивали, почему это в комнате нет обуви.
   Ночной портье не возражал, когда его разбудили, а после того, как Крейн протянул ему десятидолларовую купюру, заявил, что в такую жару спать невозможно.
   На вопрос о приятеле мисс Росс он ответил:
   – Этот парень носил черную шляпу.
   – Это я знаю, – перебил его Крейн, – а что еще? Мистер Глауб припомнил, что это был "вроде, брюнет, знаете, такой прилизанный".
   Крейн спросил:
   – Он был здесь в ту ночь, когда мисс Росс покончила с собой?
   Мистер Глауб упер подбородок в ладонь и задумался:
   – Вы знаете, видел. Он пришел и ушел. Я еще подумал, что они поссорились...
   – В котором часу это было?
   – Около двенадцати. Я ходил выпить стаканчик и только вернулся.
   – Он не выглядел испуганным или растерянным?
   – Нет, помню, что он торопился – шел быстро-быстро.
   И наконец, горничная Анни Джексон на вопрос, не видела ли она мужчину, который приходил к мисс Росс, заявила:
   – Нет, сэр, он появился после моего дежурства.
   – Вы разговаривали с мисс Росс? Что вы можете сказать о ней?
   – О, сэр, она была ужасно милая. Дала мне доллар. Но, по-моему, ее постоянно что-то тревожило.
   – Что вы имеете в виду?
   – Похоже, чего-то боялась, ну, что ее кто-нибудь увидит. Когда я убирала у нее, она всегда просила закрыть дверь.
   Кортленд глянул на Крейна, но тот пожал плечами.
   – У мисс Росс было много вещей?
   – Думаю, да.
   – Думаете?
   – Да, сэр. Она запирала шкаф, и я видела только то, что было в комнате.
   – Письма она получала?
   – Я не видела.
   – Днем у нее бывал кто-нибудь?
   – Нет, сэр. Только миссис Удони.
   – Миссис Удони? Кто это? Она живет в отеле? – оживился Крейн.
   – Жила, но уехала на следующий день после того, как нашли бедняжку. По-моему, эта Удони шпионила за ней. Однажды я застала ее за подглядыванием в замочную скважину, – девушка фыркнула. – Она сделала вид, будто уронила что-то, но меня не проведешь.
   – Черт возьми, – сказал Крейн, – вы не знаете, куда она уехала?
   – Нет, сэр. Но я знаю, где ее можно найти.
   – И где же?
   – В танцзале "Кларк-Эри", вот где.
   Когда они вернулись в "Шерман", Крейн со стоном вытянулся на диване. Кортленд заказал виски и лед.
   – И каковы ваши выводы, мистер Детектив?
   Тот заглянул в исписанный блокнот.
   – Сообщаю окончательные выводы по процедуре предъявления фотографий: трое работников отеля, включая лифтера Энди, признали мисс Росс вашей сестрой. Пятеро уверены в том, что это Верона Винсенте. Четверо не смогли прийти к определенному мнению, – он взял стакан. – Итак, теперь мы совершенно точно знаем следующее – или это ваша сестра или нет. Или это Верона Винсенте или другая женщина.
   – Или нет... – повторил Картленд.
   – Я собираюсь немного вздремнуть, – сообщил Крейн.

Глава 8

   – Эй ты, убийца!
   Уильям Крейн открыл глаза. Он проспал шесть часов и у него затекли ноги.
   – Обедать собираешься, убийца? – спросил Уильямс. – Уже восемь часов.
   Крейн протер глаза.
   – Опять надрались без меня? Что за чушь вы здесь несете?
   Уильямс протянул ему номер "Ивнинг Америкэн". На первой странице была помещена фотография, на которой миссис Гертруда Финнинган Либман показывала пальцем на Уильяма Крейна. Надпись внизу гласила: "Этот человек убил моего мужа!"
   – Черт возьми, – произнес Крейн, – вот старая сука! Теперь Грейди и его команда возьмутся за меня.
   – Не беспокойся, дружище, – сказал Уильямс, – мы о тебе позаботимся. Без сигарет в тюрьме ты не останешься.
   – Но я не хочу в тюрьму! Я хочу танцевать. В частности, сегодня вечером. Я ведь джазовый псих. Каждый субботний вечер я должен танцевать.
   О'Малли и Уильямс сокрушенно переглянулись.
   – Опять сошел с катушек, – промолвил ирландец. Крейн прошел в ванную, сунул голову под холодную воду и вернулся с полотенцем в руках.
   – О'Малли, позвони Кортленду, скажи ему, что встречаемся у Хардинса на Кларк-стрит. Он сейчас отдыхает. Мы идем вместе.
   Док Уильямс спросил:
   – Хочешь набраться, как тогда?
   – Все же он распутал уэстлендское дело, – заметил О'Малли.
   – Я всегда все распутываю – и трезвый, и пьяный.
   В небольшом уютном зале они заняли кабинку. Рядом веселились хорошенькие девушки из кордебалета. Крейн подмигнул блондинке.
   – В конце концов, не знаю, буду ли я вечером работать...
   – Ты же говорил, что идешь танцевать, – напомнил О'Малли.
   Крейн допил мартини и с сожалением посмотрел сквозь пустой бокал.
   – Правильно. Мы с Кортлендом идем танцевать.
   – Боюсь, что я не смогу, – заявил Кортленд, подходя к столу. – Только что получил телеграмму от матушки: они с дядей Стаем прилетают ночным рейсом. Мне нужно их встретить.
   – Очень жаль, – сказал Крейн. – А мы можем рассчитывать на вас в воскресенье?
   – Разумеется.
   Они заказали стейк, жареный картофель, салат и бутылку вина. Когда принесли заказ, О'Малли спросил:
   – Тебя интересуют результаты нашей с Доком сегодняшней деятельности?
   Крейн, вытирая рот салфеткой, прижал указательный палец к губам.
   – А как же. Да я просто умираю от любопытства, – при этом он отрицательно покачал головой.
   О'Малли понимающе кивнул.
   – А может быть, не станем ему ничего рассказывать?
   – Ну-ну, ребята, не сердите меня.
   – О'кей! – Док Уильямс отрезал солидный кусок хорошо прожаренного мяса.
   – Мы следили за тем господином. Прилипли к нему, как жвачка. Весь день глаз с него не спускали. И знаешь, что обнаружили?
   – Что? – Крейн отпил из бокала. – Ну же!
   О'Малли сказал:
   – Мы обнаружили, что пора обедать.
   Уильямс вздохнул:
   – Ну вот. Опять испортил мне рассказ.
   Голубые глаза Кортленда недоумевали.
   – Просто потрясающе, а? – Крейн обращался к Кортленду. – И мы платим им двенадцать долларов в неделю плюс разъездные.
   Тот улыбнулся, принимая игру.
   – Баснословная сумма!
   Блондинка, покачивая бедрами, направлялась к ним.
   Крейн торжествовал.
   – Привет, Чонси, – сказала она. Кортленд встал:
   – Бог мой, Топси, что ты здесь делаешь? Где Ева?
   – Я выступаю в "Аполло", а Ева в Нью-Йорке. Заходи после спектакля, Чонси, поболтаем, а сейчас я бегу. Через пятнадцать минут начинаем.
   Розовое платье туго облепило ее ягодицы.
   – Когда-то я ухаживал за ее подругой, – пояснил Кортленд. – Чудесная девчонка.
   Крейн заказал виски. Кортленд взглянул на часы:
   – Сколько отсюда до аэропорта?
   – Примерно три четверти часа, – ответил Уильямс.
   – Тогда у меня еще масса времени. Чем мы займемся?
   – Можем пойти в кино, – ответил Крейн.
   – Я имел в виду работу.
   – Ах да, конечно, – Крейн тупо смотрел на него. – Нет, я предпочитаю кино.
   Уильямс сказал:
   – Крейн, если полковник узнает...
   О'Малли перебил его:
   – Ну, мы-то, во всяком случае, займемся делом. Походим за этим ублюдком.
   Официант принес виски, Крейн распорядился:
   – Один из вас, ослы, пойдет со мной. Думаю, мне понадобится помощь.
   Он рассказал им о миссис Удони. О'Малли покачал головой:
   – Не стоит идти толпой, они примут нас за копов и слиняют.
   – Я думал об этом, – Крейн потягивал виски. – Они могут принять нас за полицейских, но вся штука в том, что явимся мы туда вдребезги пьяными. Это ни у кого не вызовет подозрений.
   – Да, парень, – согласился Док Уильямс, – в самом деле, веская причина, чтобы набраться.
   – Итак, джентльмены – произнес Крейн, – кто готов принести себя в жертву?
   Оказалось, что готовы оба. Пришлось бросить монету. Жребий пал на О'Малли.
   – Ну что ж, приступим к возлияниям, – сказал тот, потирая руки. – С чего начнем? Шотландское, ржаное или старый добрый джин?
   Все сошлись на шотландском. Вскоре Уильямс и Кортленд ушли. Крейн и О'Малли взяли такси.
   – Театр "Чикаго", – сказал О'Малли водителю.
   – Ну ты, бездельник, – проворчал Крейн, когда такси тронулось, – рассказывай, что вы с Доком раскопали.
   – Похоже, мы нашли твоего гробовщика. По крайней мере, мы узнали о рыжем парне. Он работает в похоронном бюро на Саут-Сайде.
   – Куда отправился Уильямс?
   – Он хочет узнать, левша этот рыжий или нет.
   – Отлично, – великодушно похвалил Крейн. О'Малли посмотрел в заднее окошко.
   – Святой Иисус! – воскликнул он. – За нами гонятся!
   У театрального подъезда швейцар открыл дверцу.
   – Надеюсь, это та очаровательная блондинка, – сказал Крейн, расплачиваясь с таксистом.
   Когда они за несколько минут до полуночи вновь вышли на улицу, горячий, как из электросушилки, поток воздуха опалил их лица. Они с трудом протолкались сквозь толпу, ярко освещенную театральной иллюминацией, вышли на Рандольфстрит, где выпили по два стакана пунша, и сели в такси.
   – Прошу меня простить великодушно, – сказал шофер, когда Крейн назвал адрес, – но это довольно злачное место.
   – Все в порядке, парень, – ответил О'Малли. – Когда нам понадобится гид, мы тебе свистнем.
   – Дело твое, командир, – пробормотал таксист. Крейн, развалясь на заднем сиденье, мурлыкал: "Не дари мне букеты, купи сандалеты".
   – Какого черта? – спросил О'Малли – Я не слышал эту песенку уже лет десять.
   – Это все мисс Росс, – ответил Крейн – Я все думаю, как она обходилась без обуви.
   – Может быть, она из какой-нибудь секты?
   Они пересекли Кларк-стрит и довольно долго ехали по набережной. Потом освещение стало ярче, появились ресторанчики, однодолларовые отели. Такси остановилось у заведения с омарами и морскими черепахами на вывеске. "Кларк Эри, – гласила она. – Полета очаровательных хозяек".

Глава 9

   Они поднялись на третий этаж. Афиша над кассой обещала костюмированный бал.
   В углу у буфетной стойки два филиппинца потягивали оранж и беседовали с небритым парнем с повязкой на ухе.
   – Сколько? – голос был лишен всякой интонации. Крейн повернулся к О'Малли.
   – Кассирша хочет знать, сколько, – сказал он. – Что ты думаешь по этому поводу?
   – Скажи ей, что нас двое, – ответил ирландец. – Я не хочу ее. Слишком жирная.
   Человек с забинтованным ухом подошел к ним:
   – Убирайтесь отсюда, да поживее, – сказал он.
   – Ты думаешь, что круто сварен, да? – осведомился О'Малли.
   Крейн достал из бумажника десять долларов и протянул кассирше:
   – Прошу прощения. На все.
   Та дала им длинную ленту билетов. Крейн оторвал половину для О'Малли и отодвинул бархатную занавеску.
   В красноватом полумраке воняло потом, дешевыми духами и джином.
   – Вот это да! – услышал он за спиной восхищенный голос О'Малли. – Ты только посмотри, во что одеты дамы! Нет, ты только посмотри!.. Или я вижу их насквозь или мы излучаем рентгеновские лучи.
   Девушки были облачены в бюстгальтер, шелковые штанишки, чулки и туфли на высоких каблуках.
   О'Малли поманил пальцем высокую блондинку, танцевавшую с рыженькой, облапал ее и втиснулся в раскачивающуюся толпу.
   Рыжая подошла к Крейну:
   – Потанцуем?
   Он согласился, но уже скоро взмолился:
   – Эй, так нельзя!
   – Я тебе не нравлюсь?
   – Я без ума от тебя. Но я привык танцевать по-другому.
   – В конце концов, деньги ваши, – девушка слегка отодвинулась от него.
   – Совсем неплохо, – улыбнулся Крейн, когда музыка закончилась. – Как насчет того, чтобы повторить?
   Трубач творил чудеса. У него были длинные черные волосы и, когда он наклонялся, они падали ему на глаза, когда же он подымал трубу вверх, волосы откидывались за уши. Он раскачивался в такт нежной мелодии, а последнюю ноту растянул так жалобно, что у Крейна мурашки по спине побежали.
   – Да-а, парень свое дело знает, – восхищенно сказал он.
   – Ну, труба – это пустяки. Ты бы послушал, что он выделывает на саксофоне, – сказала девушка.
   Крейн дал ей пять билетов и сказал:
   – У меня есть приятель, который частенько здесь бывает. Он просил меня кое-что передать своей подружке.
   – Как ее имя? – подозрительно спросила рыжая.
   – В том-то и дело... Из головы вон. Он говорил, что она брюнетка.
   – Их здесь около сорока наберется.
   – Постой-постой, вроде, что-то припоминаю. Кажется, ее фамилия Алони или Адони, или что-то в этом роде.
   – Может быть, Удони? Анджела Удони?
   – Кажется так, да, именно так.
   Она чуть-чуть развернула его влево.
   – Вон она, видишь? С куском говядины в малиновом костюме.
   Брюнетка в оранжевом бюстгальтере была хороша. Крейн вновь увидел парня с забинтованным ухом. Тот угрюмо смотрел на него.
   Крейн поискал глазами О'Малли. Ирландец все еще танцевал с блондинкой. Внезапно она вырвалась, влепила тому пощечину и убежала.
   – Извините, – сказал Крейн, – кажется, у моего друга неприятности...
   Он подошел к О'Малли.
   – Что случилось?
   На них смотрели с любопытством.
   – Наверное, я ее обидел, – Том развел руками и улыбнулся, – я сказал, что у нее вся спина в прыщах.
   – Мы пришли сюда работать, – напомнил Крейн. – Я уже нашел ту, что нам нужна. Но сдается мне, наши физиономии здесь кое-кому не нравятся, так что будь начеку. А я пока представлюсь миссис Удони.
   Он подошел к танцующим и похлопал мужчину по малиновому плечу:
   – Там в холле вас спрашивает какой-то парень, по-моему, коп. Смотри, осторожней, приятель.
   Бедро мисс Удони было гладким и упругим. 1анце-вала она прекрасно. „
   – Почему вы не танцуете, как все? – спросил Крейн.
   – Танцую, если меня об этом просят, – голос был нежный и чистый. – Хотите?
   – Нет-нет, – они проходили мимо оркестра, и Крейн заметил, что трубач внимательно наблюдает за ними.
   – Какие у вас прекрасные духи, – он потянул носом. – "Шалимар". Дорогие...
   – Вам это известно? – она подняла на него красивые серо-голубые глаза.
   – Мне все известно. Например, что вас зовут Анджела Удони.
   Он почувствовал, как напряглась ее спина.
   – Вы придумали, что кто-то хочет видеть Педро?
   – Конечно, придумал. Я сразу обратил на вас внимание. Очень люблю оранжевый цвет, – сказал он, рассматривая ее бюстгальтер.
   Она опустила голову:
   – Я зарабатываю себе на жизнь.
   – Простите, Бога ради.
   Крейн заметил, что к нему направляются Тони – мальчишка, который приходил с Палеттой, и с ним еще один субъект.
   В центре зала парочку встретил О'Малли. Он стоял, широко расставив ноги. В зал вбежал Педро и человек с забинтованным ухом.
   – Занятно, – пробормотал Крейн.
   Напарник Тонн собирался оттолкнуть О'Малли. Тот слегка отодвинул его левой, а правой врезал в подбородок. В руке у Тони появился пистолет:
   – На этот раз тебе крышка, сукин ты сын, – прошипел он.
   Ирландец улыбнулся и, глядя мимо Тони, сказал:
   – Отлично, ребята. Как раз вовремя.
   Трюк удался: мальчишка резко обернулся. О'Малли ударил его по шее ребром ладони и взял пистолет из руки осевшего на пол Тони.
   В этот момент кто-то крикнул:
   – Полиция!
   Дюжина полицейских ворвалась в зал. Крейн схватил миссис Удони за руку.
   – Облава. Как отсюда выбраться?
   – Через туалетную комнату для девушек, там есть пожарная лестница.
   Они бросились туда, но дорогу им преградил человек с забинтованным ухом.
   – Минуточку, – Крейн остановился, вздохнул и изо всех сил врезал по бинту – человек испарился.
   Крейн увидел лестницу.
   – Туда, быстрее!
   Но девушка остановилась:
   – Я не могу выйти на улицу в таком виде...
   На скамейках лежал целый ворох платьев.
   – Какое-нибудь да подойдет.
   Крейн помог ей спуститься по лестнице и потащил в темноту аллеи.
   – Одевайтесь, – сказал он, поглядывая назад. Девушка надела черное платье с крупным цветком на плече:
   – Великовато, – ее била дрожь.
   – Ничего, сойдет, пока доберемся до места, где вы сможете переодеться. Нужно сматываться и побыстрее. Такси!
   В машине Крейн вздохнул:
   – Чуть не влипли.
   Поправляя платье, девушка сказала:
   – Мне ваше лицо кажется знакомым.
   – Интересно. Мне тоже. Мое имя – Крейн. Билл Крейн. Оно что-нибудь говорит вам?
   – Ничего.
   Такси остановилось у отеля "Александр" на Вильсон-авеню. Расплатившись, они вышли из машины.
   – До свидания, было ужасно весело.
   Крейн поймал ее за руку.
   – Неужели после всех приключений мы не заслужили ужин?
   – Пожалуй, только я надену другое платье.
   – А что прикажите делать мне, дожидаться вас здесь?
   – Можете подняться, у меня комната с ванной.
   Они поднялись на седьмой этаж. Девушка открыла дверь, включила свет и пригласила Крейна войти.
   Они с любопытством рассматривали друг друга.
   Внезапно улыбка исчезла с ее лица, светлые глаза потемнели от ужаса. Она прижала руки к груди и закричала.

Глава 10

   – Весьма сожалею – сказал Крейн, – что мне вновь пришлось связать вас.
   Он уже нашел в баре виски и лед и, сидя в белом кресле, пил прохладный напиток.
   – Попробуйте обойтись без крика, ну, хотя бы в качестве эксперимента, а?
   Она помотала головой. Зеленые глаза над полотенцем, обмотанным вокруг рта, горели бешенством. Руки и ноги были связаны шелковыми чулками.
   – Мне жаль, что в ту ночь все так случилось, но для меня это был единственный способ уйти от полиции. Я бы насмерть разбился, прыгая в окно. Вы бы этого хотели?
   Ее энергичный кивок Крейн расценил как "очень".
   – Но я ведь вел себя прилично. Даже вашего дружка вернул туда, где взял. Все еще хотите покричать?
   Она вновь кивнула.
   Он с интересом оглядел комнату. На маленьком столике с гнутыми ножками лежала чековая книжка.
   – Извините, – сказал Крейн, читая: "Первый Национальный банк. Чикаго". – Три тысячи двести пятьдесят один доллар, шестьдесят восемь центов. Солидно!
   В шкафу висели платья, пальто – все вещи, судя по этикеткам, от Сакса.
   Он заглянул в ванную – на крючке висела розовая ночная сорочка, на полке стояла бутылка с темной жидкостью. "Краска для волос, – прочел он, – фирма "Армо".
   Крейн вернулся в комнату.
   – Три гранда в банке? Неплохо для девушки, которая зарабатывает себе на жизнь. Миссис Удони, – сказал он, – если бы я собирался ограбить или изнасиловать вас, я бы уже это сделал. Может быть, поговорим?
   Она кивнула.
   – А кричать не станете?
   "Нет".
   Он развязал полотенце.
   – Отсутствие кляпа украшает вас.
   – Освободите мои руки и ноги!
   Крейн показал вырезку из "Ивнинг Америкэн", где миссис Либман утверждала: "Этот человек убил моего мужа!"
   – Вы видите, я отчаянный парень. Имейте это в виду. И чтобы никаких штучек.
   Шелковые чулки легли рядом с полотенцем.
   – Выпить хотите?
   – Что вам нужно?
   – Я хотел бы задать несколько вопросов.
   – Задавайте.
   – Во-первых, я хочу знать, чем вас заинтересовала мисс Росс? Ну-ну, не скачите, как кенгуру, – Крейн придержал ее в кресле.
   Кровь отлила от ее лица, и только губы алели ярким пятном. Он взял стакан с виски и сел рядом на стул.
   – Так я слушаю. Как насчет мисс Росс?
   Она нервно покусывала палец.
   – Я люблю подглядывать, – она помолчала и вдруг спросила: – Вы ведь знаете, что мой муж ушел к ней?
   – Догадывался. И когда это случилось?
   – Пять месяцев назад. В Нью-Йорке.
   – Ваш муж музыкант?
   – Да, играл у Валли.
   – А почему он ушел от него?
   – Хотел организовать собственный оркестр. С этого и начались наши ссоры. У Валли он имел двести долларов в неделю. А здесь... – она махнула рукой.
   – Да, прореха в бюджете солидная, что и говорить. – Крейн плеснул себе еще виски. – Хотите?
   Она взяла другой стакан:
   – Выпью, пожалуй, поскольку все же платила за него.
   Крейн налил ей на два пальца.
   – Спасибо, – она поднялась. – Пойду добавлю воды, – и улыбнулась. – Не бойтесь, я же сказала, что кричать не стану.
   – Скажите, где ваш муж встретился с мисс Росс?
   – Где-то в Нью-Йорке. Думаю, когда играл в "Савойе". Это она заставила его бросить работу у Валли.
   – А почему она это сделала?
   – Она ему все уши прожужжала, какой он талантливый... А на самом деле хотела завладеть им полностью, подчинить себе.
   – Как они оказались в Чикаго?
   – Его оркестр заключил контракт с "Кэт-клаб", но через два месяца заведение прогорело. Я узнала об этом из его письма. Он просил дать ему развод. Вот я и приехала посмотреть, чем все это закончится.