Страница:
Некоторым девушкам это импонировало.
И порою, Сережа добивался своего.
Но как поняла Агаша, проведя с Мирским пять или шесть эфиров, она поняла, что девушки у Мирского нет.
Странно.
Странно ей было и от того, что фанаток, этих полу-сумасшедших дурочек, что приезжали к началу Сережиного эфира и стояли не вынимая из ушей проводочков с наушниками радио-плееров, настроенных на волну Москва-Сити-Эф-Эм, стояли там на улице нгапротив входа в АСБ-2 до самого выхода Сережи издания радио, этих фанаток Сережа тоже обходил.
– Как же так? – удивлялась Агаша, – это же бесплатные дармовые любовницы! А он их сторонится, бегает от них.
Диск-жокейша Лена, та самая, которую Ксютов ругал на том знаменитом собрании, говорила Агаше, что Серега голубой.
Лена приходила как раз к двенадцати, менять Мирского и Агашу.
Она тихо заходила в студию за пятнадцать минут до конца их эфира и тихохонько готовила свою программу, изучая распечатку плей-листа и расписание рекламы.
Потом, когда Серега убегал в аппаратную к программному директору, послушать контрольку, у Агаши было обычно минут десять для того, чтобы пообщаться с Леной.
Лена была стройненькая, но какая-то по особому мягкая девушка с натурально льняными волосами. Агаша обожала мягких натуральных блондинок, буквально к ним благоговела.
– Серега? – пожимая плечиками говорила Лена, – да он голубой.
– Ну да? – сомневалась Агаша, – он же ко мне клеился, да и к Ирме Вальберс тоже.
– Это ничего не значит, – говорила Леночка, – они для маскировки делают вид, что их интересуют женщины.
– Ну, а друг у него есть? – интересовалась Агаша.
– Друг? – переспрашивала Леночка, перебирая диски и картриджи, – а он вроде как с этим, – и Лена называла громкое известное в телевизионных кругах имя.
Но тем не менее, работать с Сережей на эфире было одним огромным удовольствием.
На их программе "Вставай, Москва" они, казалось, могли творить все что им заблагорассудится.
Серега Мирский ругал на чем свет стоит гаишников, что создают пробки и думают только о взятках, подтрунивал над московским начальством, которое не вникает в чаяния простых москвичей, откровенно смеялся над любителями мыльных сериалов и над футбольными фанатами… Он даже позволял себе некоторые анекдотцы про кавказцев, в смягченном, правда, варианте, где обычно, если в частной речи он говорил "хачик" и "черножопый",то на эфире он заменял эти слова на "инородец", "едок шавермы" и "кавказский чемпион".
Агаше тоже позволялось острить.
Сережа даже помог Агаше найти свою жилу.
То есть, определить для нее ту область человеческой глупости, в сторону которой она и будет метать стрелы своего остроумия.
Так на втором их эфире Серега принялся допытываться у Агаши, чьи пристальные взгляды в метро ей наиболее противны?
Липучие взгляды грязных отвратительных старикашек?
Или наглые раздевающие взгляды кавказских чемпионов?
Или похотливые взгляды пятнадцатилетних недорослей, что слишком рано обрели свою половозрелость, уступающую в развитии зрелости ума?
В то утро Агаша острила как бешеная.
Об этом и интерактив свидетельствовал.
Количество звонков на эфир – било все рекорды.
А на третий их эфир Серега задал тему – о каком женихе мечтает современная москвичка.
Агаша настолько развила тему, что звонить на эфир стали даже очень и очень приличные люди.
Так из своего бронированного Мерседеса с шофером на эфир к Агаше и Мирскому дозвонился один высокого полета бизнесмен и предложил Агаше поступить к нему на работу начальницей отдела по связям с общественностью.
И еще десятка два мужчин позвонили с предложениями отвезти Агашу в Лондон и Париж и потом жениться на ней.
В пятницу – последний день недели, когда в эфире была их программа "Вставай, Москва", Серега по окончании эфира предложил Агаше довезти ее до метро Алексеевская.
– Все лучше, чем на маршрутке трястись!
Агаша согласилась.
Даже просто из живого интереса, – а что у него за машина? На чем ездит звезда эфира радио Москва-Сити Эф-Эм?
Оказалось, что Серега Мирский ездит на маленьком черного цвета родстаре "ауди"
ТТТ.
– Ха-а-арошая машинка, – сказала Агаша, садясь.
– Ничего себе, – согласился Сережа, включая зажигание.
До Алексеевской домчались за семь минут.
– Тебе здесь? – с явным сожалением спросил Сережа.
– Ага, – ответила Агаша, вылезая из машины.
А в метро подумала.
А может он вовсе и не голубой?
3.
Джон остался доволен визитом Жир-Махновского.
Идея была верной.
Дача-поддача работала.
Пусть еще не так, как первоначально задумывал Джон, но сам Жирик высоко оценил придумку Джона и вот даже назначил ему теперь аудиенцию.
Это было интересно.
Роза, правда, устроила потом истерику.
Зачем, мол, подставил ее?
А если бы ее убили?
Но Джон дал Розе денег, и та успокоилась.
Несколько озадачила Джона встреча с Ирмой Вальберс.
Та выкинула вдруг такой фортель, какого Джон от нее ну совершенно не ожидал.
Встретились в кафе "На Тверской" Ирма назначила ему утром, когда кафе только открывалось.
Ее машинку – "пежо" 407 "купе" он заметил, когда парковался.
Ирма приехала раньше.
Это верный знак, что ей ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ что-то нужно от Джона.
Иначе, такая красивая и такая либерализированная вумен разве приедет раньше назначенного?
В кафе было совершенно пустынно.
Только одна красивая Ирма за самым последним столиком в углу.
– Давно приехала? – поинтересовался Джон.
– Недавно, впрочем это неважно – Ну, хорошо, я слушаю тебя – В общем, в общем, я слышала, ты всякими делами занимаешься и многих людей знаешь, в общем, ты мог бы найти для меня киллера?
Она специально ускорила темпоритм речи, завершая эту фразу. Фразу, начатую нараспев со знаменитым ее и патентованным прибалтийским акцентом, она, как говорят музыканты, ускоряя темп сильно ЗАГНАЛА к концу, загнала так, чтобы стыдное и страшное слово КИЛЛЕР было бы произнесено на одном коротком выдохе.
– Кого, кого? – не понял сперва Джон.
– Киллера, – тихо, но вполне отчетливо повторила Ирма.
– Понятно, – промямлил Джон, не смотря на то, что ничего ему не было понятно.
– Ты можешь помочь? – спросила Ирма.
Лицо красивой женщины было бледным и отчужденно непроницаемым.
Как во время визита к незнакомому гинекологу.
– Наверное могу, – не совсем уверенно сказал Джон.
– Наверное, или точно сможешь? – уточнила Ирма.
– Это зависит, – сказал Джон, запнувшись.
– Я знаю, – нетерпеливо перебила его Ирма, – это зависит от уровня сложности и от суммы.
– Правильно, – согласился Джон.
– Сложность почти ерундовая, – сказала Ирма, – девчонку одну надо убрать, охраны у нее нет, у нее даже машины и той нет, она на метро ездит, столкнули ее на рельсы, и вся недолга.
– Понятно, – кивнул Джон, ожидая продолжения.
– А за деньгами я не поскуплюсь, восемь тысяч.
– Шестнадцать, – перебил ее Джон, – шестнадцать и половину завтра наличными мне.
– Хорошо, я согласна, – кивнула Ирма.
– Завтра привези деньги, только не сюда, а в то кафе, куда я тебе скажу, туда же привези и фото.
– А если фото нет, а только имя и место, и где ее можно найти?
– Тоже годится, но лучше фото…
Ирма уехала первой.
Джон сидел и смотрел в большое витринное окно, как она садится в свою Пежо-купе, как включает поворотник, как неуверенно начинает выезжать, едва не столкнувшись с каким – то чайником вроде нее самой.
– Ничего себе дает ведьма! – подумал Джон.
Только вот кого же он ей найдет?
Неужто самому придется?
А что?
За шестнадцать тонн грюников можно рискнуть…
А если кинуть Ирму?
Взять денег и не убить никого.
Куда она пойдет жаловаться?
Но у нее, говорят, мужик – член правления Алекс-групп Банк Капитал…
С этими шутки плохи.
Неужели она любовницу мужа заказала?
Хотя, вряд ли любовница члена правления Алекс Групп Банк Капитал ездит на метро…
Это она кого то из своей телевизионной тусовки заказала.
Соперницу.
Наверняка соперницу своей телевизионной славы.
К бабке не ходи!
Глава 5
Папа смешной.
Не держал деньги в банке зятя.
Десять, обещанных дочке тысяч папа пошел снимать с обычной сберкнижки в обычную сберкассу, что была в их же доме на Кутузовском.
Спустись во двор, да пройди тридцать шагов.
Ирма приехала к папе с раннего утра.
– Ирма, мне пришлось заказывать сумму, – сказал папа, роясь в ящике своего большого письменного стола, – все-таки триста тысяч рублей, здесь пенсионеры по столько не снимают.
– Дурацкие правила в этих сберкассах, – недовольно хмыкнула Ирма.
Она с каким то детским благоговением смотрела, как папа роется в столе, перебирая какие-то старые свои уже давно не действующие сберкнижки, свои загран-паспорта и орденские книжки.
Ирма вспоминала, как еще девочкой любила тайком пробраться сюда и из не запираемого ящика, а были и запираемые папой ящики, где он хранил наградной револьвер и партбилет, так вот, из не запираемых ящиков маленькая Ирма воровала у папы юбилейные рубли с профилем Ленина, чтобы купить себе мороженого.
Папа всегда собирал эти рубли и клал их в круглую жестяную банку из под монпасье.
Наивная девочка. Она думала, что папа не замечает.
– Ирма, а нам с тобой эскорт охраны не понадобится? – то ли в шутку, то ли всерьез спросил Генрих Карлович.
– Я тебя уберегу, – ответила Ирма, – я приемы восточных единоборств в фитнесс клубе изучаю.
– Болтушка, – нежно буркнул отец.
Он надел свой любимый пиджак с орденскими планками, который на работу не позволял ему надевать его зять – капиталист, потому что это по словам Игоря было теперь не актуально. Они пешком спустились с третьего этажа и Генрих Карлович первым поздоровался с консьержкой, которую упорно по старинке называл лифтершей.
– Гулять собрались? – участливо поинтересовалась бессменная, вот уже лет тридцать сидящая здесь баба Маша. Она сидела здесь всегда, сколько помнила себя Ирма, столько баба Маша здесь и сидела. Раньше баба Маша была младшим лейтенантом КГБ, а теперь?
Кем она была теперь?
– Гулять, гулять, – ворчливо ответил Генрих Карлович.
– Ну, счастливо погулять, погода нынче хорошая, да и радость у вас, Ирморчка в гости к папе приехала…
Болтает эта Маша слишком много! Что за фамильярности?
Надо бы папе пожаловаться, да поменять консьержку на молодого охранника в черном костюме.
В сберкассе была очередь.
Пенсионерам давали пенсию.
Ирма уже было приготовилась скучать минут сорок, но знакомая старшая контролерша, узнав Генриха Карловича замахала ему через окошечко, приглашая подойти без очереди.
– Извините, у нас с клиентом операция не законченная со вчерашнего дня, – сказала контролерша недовольному седому пенсионеру, нервно совавшему в окошечко свою сберкнижку.
На все действия ушло не более десяти минут.
– На что все же тебе такая сумма? – неодобрительно качая головой, спросил отец.
– Женские секреты, – ответила Ирма, пряча пачки тысячерублевок в свою модную итальянскую сумочку.
Вышли на улицу.
– Ну, я поеду, папуля, – сказала Ирма.
– Поезжай, дочка, только будь осторожна, ты ведь с деньгами, – сказал старый Вальберс.
Ирма может быть и не пошла бы на второе свидание с Джоном, чтобы передавать ему аванс.
Ирма может быть и передумала бы.
Но…
Но как на зло в это утро вышел новый номер Московского Комсомольца с большой полосной статьей про телевидение, где была фотография этой Агаты. Статья называлась "Молоденьких на орбиту". Осведомленная видать журналистка с известным в тусовках именем писала, что матерый продюсер Валерий Дюрыгин собирается удивить телезрителей своим новым супер-шоу, где в качестве ведущей будет пока мало кому известная восходящая телезвездочка Агата…
– Ну, а вот и фотография для киллера нашлась, – вздохнула Ирма.
И вздох этот был толи вздохом облегчения, что сомнения ушли прочь, то ли вздохом сожаления по ушедшей молодости, потому как перейдя некий Рубикон, Ирма оставляла позади нечто большее, чем девичья невинность.
2.
Роза всегда издали чувствовала, в каком настроении ее Джон.
В плохом или в хорошем.
Сегодня он был явно в хорошем, но был при этом как-то необычно возбужден.
– Розка, ты говорила что машину хочешь?
– Хочу, давно хочу – Есть тема, можешь уже через неделю "девятку" себе купить – Ты издеваешься? – возмутилась Роза, – я и "девятку", лучше пешком или двести рублей в день на хачика.
– Ну, тогда "пежо", но не новую, подержанную, – согласился Джон – Ты разбогател? – лукаво закусив губку Роза одним глазом посмотрела на хозяина – Мы разбогатели, – поправил ее Джон.
Чем нравилась, и чем одновременно пугала Джона Роза, это тем, что ей можно было предложить абсолютно любую авантюру.
– Нужно одну девку убить, – сказал Джон, прямо и не мигая, глядя подруге в глаза.
– Убить? – переспросила Роза – Ага, убить, – кивнул Джон, – и тебе это сделать проще простого, я все продумал, риска ноль.
Роза думала недолго.
А может, она и вообще не думала?
Что мог знать про нее Джон Петров?
Он думал, что разбирается в женщинах, а вот Роза была для него черным ящиком.
– Когда-нибудь она и меня убьет, – мелькнуло у него в голове.
– Новая "двести шестая", – сказала Роза.
– Что? – не понял сперва Джон.
– Я говорю, новая "Пежо двести шестая", – повторила Роза, – это моя цена.
Джон задумался.
Задумался над тем, как кстати сегодня, получая от Ирмы Вальберс аванс, он еще раз поднял цену.
Поднял с шестнадцати до тридцати пяти.
И повод хороший нашел мгновенно, ведь когда они договаривались с Ирмой предварительно – объект по словам Ирмы был незначительной дрянью, чуть ли не бомжихой, о которой никто не хватится. А теперь после статьи в Московском комсомольце оказалось, что объект это весьма известная фигура… А на таких заказ идет совсем по иной цене.
Джон поразмышлял немного.
Новая двести шестая Пежо стоила чуть больше пятнадцати… Это меньше половины суммы заказа.
Правда Ирма просила три дня отсрочки, чтобы собрать сумму…
– Хорошо, – сказал Джон, – будет тебе новая "пежо".
С Натахой Кораблевой у Розы вышел очень странный и интересный разговор.
И разговор этот навел Розу на очень интересную мысль.
Но по порядку…
Роза к вечеру вернулась на дачу-поддачу в Переделкино, забрать кое-какие свои вещи и поехать потом к себе на свою съемную квартирку на Филях. Тем более, что ветка одна – Киевская и ехать всего пол-часа на электричке.
На даче она застала Натаху Кораблеву.
– Что это у тебя? – спросила Натаха, приметив в сумочке Розы газету, развернутую в том месте, где была фотография объекта.
– А? Что? – переспросила Роза, – Да так, статья интересная про телевидение.
– Дайка, дайка поглядеть, – необычайно оживилась Натаха.
Она схватила статью и стала жадно вглядываться в фотопортрет.
– Да это же Агашка, подруженция моя! – воскликнула Натаха, и вдруг захлебнулась слезами, – вот, вот… вот ведь везет дуре, вот ведь везет… Ну почему ей, а не мне? Почему?
Натаха ревела, и слезы уже ручьями текли по ее скривившемуся почти детскому личику.
– Почему этой Агашке, а не мне? Почему? Я что, хуже?
Минут пятнадцать девушки лежали потом обнявшись на узкой кровати, и Роза оглаживая и утешая подругу, выведывала у той, почему она так обижена на эту Агашу, за что сердится на нее?
– Понимаешь, мы такими близкими подругами с ней были, такими близкими, все пополам делили, ничего друг для дружки не жалели. И вместе хотели на телевидение попасть. И вместе на массовку к Монахову записываться приходили, а она… А она теперь вон, гляди, в звёзды вышла, а я? А я тут и пропаду. Проституткой на этой даче-поддаче, в то время как Агаша уже в звезды вышла… За что? За что ей?
– А хочешь, чтобы по справедливости было? – спросила Роза, нежно гладя Натаху под трусиками.
– Хочу, – всхлипывая отвечала Натаха.
– А ты убей ее, убей и все, – сказала Роза, нежно целуя подругу в грудь – Как это убить? – плаксиво спросила Натаха – Я тебе клофелина дам и научу, сколько его в стакан насыпать, ты придешь к подруге, предложишь выпить на мировую, она и заснет навечно, а тебе легче станет, – сказала Роза тихохонько покусывая своими жемчужными зубками розовый сосочек Натахи Кораблевой, – тебе легче станет, подруга, гораздо легче…
3.
Агаша накупила тридцать экземпляров этого Московского комсомольца.
Специально сходила потом на почтамт, купила несколько больших пакетов, разложила в них номера Московского комсомольца и отправила в родную Тверь по разным адресам.
Маме…
Классной руководительнице Прасковье Валериевне.
Шурке Васильеву.
Наташке Братухиной…
И еще по трем адресам…
Потом не поленилась – съездила в свое кафе на Текстильщиков, в то самое, где с этим с Дюрыгиным своим познакомилась.
Дала каждой из своих подружек-официанток по номеру.
Визгу было!
Все стали поздравлять, целовать…
Ну, конечно проставилась.
Купила три бутылки шампанского, посидели, посудачили про то и про это.
А Вадик, их зав производством, который все пол-года ее работы в кафе клеился к ней, тот ее теперь зауважал.
И заведующая – старший администратор Ирина Александровна, тоже зауважала Агашу и предложила теперь обращаться к ней просто как к Ирине, без Александровны.
Поднапились все немножко.
Даже про работу слегка позабыли.
Но Ирина Александровна не заругалась на девчонок.
Все-таки такой повод не каждый день случается, их официантка выигрышный билет в сто миллионов вытянула…
У Судьбы…
Потом у Агаши затенькал мобильный телефон.
Во как!
Это неожиданность – звонила Натаха Кораблева.
Она тоже прочитала.
Радовалась.
Предложила обмыть – отпраздновать.
Забыть старые обиды.
– Давай посидим вечерочком, выпьем шампусика, поболтаем, отметим твой успех, – щебетала Натаха – А что? Не век же на старую подругу сердиться! Поболтаем. Когда? Завтра?
Давай Завтра…
Статья в Московском Комсомольце вызвала у Дюрыгина раздражение.
Преждевременная это была статья.
С главным еще не все было решено и статья эта могла спровоцировать конкурентов и завистников на интриги.
Зарайский вон что-то совсем пропал.
Затаился что ли?
Дюрыгин распереживался и расстроился по поводу этой статьи, и когда позвонила Оля – эта сексуальная секретарша Михаила Викторовича, Валерий внутренне задрожал, – что теперь будет, разгневается шеф на этот преждевременный выстрел или нет?
– Вы могли бы приехать к Михаилу Викторовичу к трем дня? – прощебетала Оленька – Мог бы, – сквозь зубы ответил Валерий, подумав про себя, – приехал бы на час раньше и с удовольствием оттрахал бы тебя в твоей приемной, пару раз на ксероксе и пару раз на компьютерной клавиатуре…
Разговор с Михаилом Викторовичем получился очень продуктивным.
Было похоже на то, что шеф окончательно склонялся теперь в сторону идеи о народном шоу с народной простушкой в роли его ведущего.
– А если это будет свадьба? – спросил Дюрыгин – Свадьба? – удивленно переспросил главный – Неравный брак, ожившая картина Василия Пукирева, и тамада из стекляшки на этой свадьбе, вот тебе и народная смесь, олигарх и простушка. И родственники с двух сторон как представители разных сословий – Ну-ну, неплохо, – кивал главный, – но свадьба годится на один или два раза, а дальше то что?
– А дальше другие праздники и застолья, крестины, юбилей дедушки, золотая или серебряная годовщина, просто встреча друзей, наконец, – вдохновлено пояснял Дюрыгин, – одним словом праздник и застолье… Кстати и шоу можно назвать – застолье.
– Правильно, – кивнул главный, – а ведущий как раз и будет тамада.
– Верно, – согласился Дюрыгин, – а ведь знаешь, моя протежейка Агаша она как раз работала месяц тамадой в банкетном зале…
– Здорово, – увлеченно подхватил Михаил Викторович, – мы студию заделаем под банкетный зал, столы буквой "П", оркестр на сценке в углу, тамада в центре площадки, а свадьбу или любой другой юбилей брать реальные, в меру разбавив подсадными артистами.
– Хорошая идея, – согласился Дюрыгин, – можно оформлять в виде сценария?
– Да. – кивнул главный, – поручи нашим писакам сделать синопсис, сценарий-поэпизодник на первые десять серий и две серии подробный сценарий, а экономисты пусть осметят это дело, и уже на это пятничное заседание акционеров я этот проект вынесу, лады?
Дюрыгин был счастлив.
Его шоу выиграло.
Его взяла.
Его, а не Зарайского.
– А может, и Ирме в этом шоу местечко нашлось бы? – малодушно подумал Дюрыгин, и тут же сам ответил себе, – нет не вписалась бы Ирма с ее экспансионистскими замашками в это демократичное шоу. Ирма может только когда все одеяло стянуто на нее одну и ни с кем она этого одеяла делить никогда не сможет.
Она скорее убьет…
А что?
И убьет…
4.
Отдав Джону пятнадцать тысяч аванса, Ирма немного успокоилась.
Ну вот…
Дело почти сделано.
По-крайней мере то, что требовалось от нее в том процессе, она выполнила. Дело стронулось. Теперь другие будут действовать, а ей только остается ждать и следить за прессой.
Позвонила Зарайскому – этому слизняку.
У него в его дурацкой жизни произошла какая-то личная катастрофа.
То ли женщина от него ушла к другому, то ли он ушел и теперь жалел.
– Ну что, администратор паршивый, просрал наш проект? – сходу начала наседать Ирма, – хорош партнерчик, в газетах уже пишут, что на Эн-Ти-Ви-Ар новое шоу с сентября, и шоу совсем не наше, а Дюрыгина с какой-то там Агашей. Ты ведь мне клялся, что все уже на мази, что все уже тип-топ.
– Ой, Ирмочка, все так плохо, прости дорогая, но я теперь пойду к спонсорам, они ведь деньгами хорошими под тебя готовы вложиться и это наше агентство рекламное – Эн-Би-Ар Медиа-Групп тоже специально под тебя рекламный пакет на шесть миллионов набирает, с таким предложением мы с тобой еще поборемся на совете акционеров и еще неизвестно чья возьмет в эту пятницу…
– Ты мне уже говорил, что наша возьмет, и я тебе верила – Ирма, я с твоим мужем сегодня свяжусь, он тоже член совета акционеров канала, он должен вмешаться и повлиять – Ну, спасибо, ну утешил, а то, что в совете еще одиннадцать членов и не все они из Алекс-групп – Ну, тем не менее, не все еще потеряно – Слизняк! – подытожила Ирма, давая отбой. Но сказала она это слово уже после того, как нажала красную кнопочку на аппарате.
– Слизняк, покуда ты уговариваешь моего мужа, что я могла бы сделать и без тебя, я радикально решаю вопрос… И когда этой ведущей у Дюрыгина не станет, я еще может быть к Дюрыгину уйду, а со слизняками вроде Моти Зарайского работать больше не буду.
И Ирма принялась думать о том, что будет послезавтра.
Послезавтра она встанет утром, выйдет на их большую, напоминающую ей школьную кантину кухню-столовую, где Игорь уже в белой сорочке и при галстуке будет есть свою овсянку и читать утренний номер Коммерсанта, она выйдет и сделает погромче радио Эхо Москвы… А там передадут, что на станции метро Тургеневская на рельсы упала девушка, которая, как потом выяснилось, оказалась новой радио и теле-ведущей Агашей Фроловой…
Ну…
Позвонит она Дюрыгину, выскажет ему слова соболезнования…
А тот сразу предложит ей пойти к нему на шоу.
Или, может наоборот.
Дюрыгин без ведущей будет отвергнут на совете и главный снова пригласит Зарайского с его гламурным шоу.
Название то какое они с ним придумали!
Глямур-ля-мур.
И она – Ирма Вальберс в блестящем цирковом платье и в черной шляпке а-ля тридцатые годы…
Но тут же Ирма вдруг холодела сердцем.
А вдруг убийцу поймают?
Поймают этого киллера, он выдаст Джона, а Джон выдаст ее…
Станет разве Джон выгораживать Ирму?
Тогда за ней приедут из прокуратуры, наденут на нее стальные браслеты и повезут на Петровку, или куда теперь возят на допрос?
Сможет ли она выдержать и не сознаться под давлением?
Ну, Игорь конечно поможет лучшими адвокатами, ее выпустят…
А может и не выпустят…
Что делать?
Может позвонить Джону и дать отбой, пока не поздно?
Нет, не смей, не трясись подлое трусливое сердце!
Начала делать, так делай.
А будет проблема, будем ее и решать.
4.
Натаха решила, что и в самом деле будет хорошо убить эту Агашку.
Роза – настоящая подруга, дала ей пачку таблеток клофелина, три инсулиновых шприца и пакетик плохого туркменского героина.
– Наверняка окочурится, – уверенно сказала Роза.
Придумали и мизансцену.
– Ты ей клофелина в вино бухни, как хорошие девочки своим лохам-кавалерам делают, – напутствовала Роза, – а потом когда она уснет, вкати ей в вену два полных шприца, она от передозы и коньки отбросит. А для алиби, сама вина с клофелинчиком глотни и тоже пол-дозняка герыча себе в венку… А через пару часиков звони в скорую. У тебя алиби – чистое будет, в крови у тебя тот же клофелин с героином, только ты живая, потому что у тебя организм покрепче, а у Агашки – сердце послабее, она и дуба дала.
И порою, Сережа добивался своего.
Но как поняла Агаша, проведя с Мирским пять или шесть эфиров, она поняла, что девушки у Мирского нет.
Странно.
Странно ей было и от того, что фанаток, этих полу-сумасшедших дурочек, что приезжали к началу Сережиного эфира и стояли не вынимая из ушей проводочков с наушниками радио-плееров, настроенных на волну Москва-Сити-Эф-Эм, стояли там на улице нгапротив входа в АСБ-2 до самого выхода Сережи издания радио, этих фанаток Сережа тоже обходил.
– Как же так? – удивлялась Агаша, – это же бесплатные дармовые любовницы! А он их сторонится, бегает от них.
Диск-жокейша Лена, та самая, которую Ксютов ругал на том знаменитом собрании, говорила Агаше, что Серега голубой.
Лена приходила как раз к двенадцати, менять Мирского и Агашу.
Она тихо заходила в студию за пятнадцать минут до конца их эфира и тихохонько готовила свою программу, изучая распечатку плей-листа и расписание рекламы.
Потом, когда Серега убегал в аппаратную к программному директору, послушать контрольку, у Агаши было обычно минут десять для того, чтобы пообщаться с Леной.
Лена была стройненькая, но какая-то по особому мягкая девушка с натурально льняными волосами. Агаша обожала мягких натуральных блондинок, буквально к ним благоговела.
– Серега? – пожимая плечиками говорила Лена, – да он голубой.
– Ну да? – сомневалась Агаша, – он же ко мне клеился, да и к Ирме Вальберс тоже.
– Это ничего не значит, – говорила Леночка, – они для маскировки делают вид, что их интересуют женщины.
– Ну, а друг у него есть? – интересовалась Агаша.
– Друг? – переспрашивала Леночка, перебирая диски и картриджи, – а он вроде как с этим, – и Лена называла громкое известное в телевизионных кругах имя.
***
Но тем не менее, работать с Сережей на эфире было одним огромным удовольствием.
На их программе "Вставай, Москва" они, казалось, могли творить все что им заблагорассудится.
Серега Мирский ругал на чем свет стоит гаишников, что создают пробки и думают только о взятках, подтрунивал над московским начальством, которое не вникает в чаяния простых москвичей, откровенно смеялся над любителями мыльных сериалов и над футбольными фанатами… Он даже позволял себе некоторые анекдотцы про кавказцев, в смягченном, правда, варианте, где обычно, если в частной речи он говорил "хачик" и "черножопый",то на эфире он заменял эти слова на "инородец", "едок шавермы" и "кавказский чемпион".
Агаше тоже позволялось острить.
Сережа даже помог Агаше найти свою жилу.
То есть, определить для нее ту область человеческой глупости, в сторону которой она и будет метать стрелы своего остроумия.
Так на втором их эфире Серега принялся допытываться у Агаши, чьи пристальные взгляды в метро ей наиболее противны?
Липучие взгляды грязных отвратительных старикашек?
Или наглые раздевающие взгляды кавказских чемпионов?
Или похотливые взгляды пятнадцатилетних недорослей, что слишком рано обрели свою половозрелость, уступающую в развитии зрелости ума?
В то утро Агаша острила как бешеная.
Об этом и интерактив свидетельствовал.
Количество звонков на эфир – било все рекорды.
А на третий их эфир Серега задал тему – о каком женихе мечтает современная москвичка.
Агаша настолько развила тему, что звонить на эфир стали даже очень и очень приличные люди.
Так из своего бронированного Мерседеса с шофером на эфир к Агаше и Мирскому дозвонился один высокого полета бизнесмен и предложил Агаше поступить к нему на работу начальницей отдела по связям с общественностью.
И еще десятка два мужчин позвонили с предложениями отвезти Агашу в Лондон и Париж и потом жениться на ней.
В пятницу – последний день недели, когда в эфире была их программа "Вставай, Москва", Серега по окончании эфира предложил Агаше довезти ее до метро Алексеевская.
– Все лучше, чем на маршрутке трястись!
Агаша согласилась.
Даже просто из живого интереса, – а что у него за машина? На чем ездит звезда эфира радио Москва-Сити Эф-Эм?
Оказалось, что Серега Мирский ездит на маленьком черного цвета родстаре "ауди"
ТТТ.
– Ха-а-арошая машинка, – сказала Агаша, садясь.
– Ничего себе, – согласился Сережа, включая зажигание.
До Алексеевской домчались за семь минут.
– Тебе здесь? – с явным сожалением спросил Сережа.
– Ага, – ответила Агаша, вылезая из машины.
А в метро подумала.
А может он вовсе и не голубой?
3.
Джон остался доволен визитом Жир-Махновского.
Идея была верной.
Дача-поддача работала.
Пусть еще не так, как первоначально задумывал Джон, но сам Жирик высоко оценил придумку Джона и вот даже назначил ему теперь аудиенцию.
Это было интересно.
Роза, правда, устроила потом истерику.
Зачем, мол, подставил ее?
А если бы ее убили?
Но Джон дал Розе денег, и та успокоилась.
Несколько озадачила Джона встреча с Ирмой Вальберс.
Та выкинула вдруг такой фортель, какого Джон от нее ну совершенно не ожидал.
Встретились в кафе "На Тверской" Ирма назначила ему утром, когда кафе только открывалось.
Ее машинку – "пежо" 407 "купе" он заметил, когда парковался.
Ирма приехала раньше.
Это верный знак, что ей ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ что-то нужно от Джона.
Иначе, такая красивая и такая либерализированная вумен разве приедет раньше назначенного?
В кафе было совершенно пустынно.
Только одна красивая Ирма за самым последним столиком в углу.
– Давно приехала? – поинтересовался Джон.
– Недавно, впрочем это неважно – Ну, хорошо, я слушаю тебя – В общем, в общем, я слышала, ты всякими делами занимаешься и многих людей знаешь, в общем, ты мог бы найти для меня киллера?
Она специально ускорила темпоритм речи, завершая эту фразу. Фразу, начатую нараспев со знаменитым ее и патентованным прибалтийским акцентом, она, как говорят музыканты, ускоряя темп сильно ЗАГНАЛА к концу, загнала так, чтобы стыдное и страшное слово КИЛЛЕР было бы произнесено на одном коротком выдохе.
– Кого, кого? – не понял сперва Джон.
– Киллера, – тихо, но вполне отчетливо повторила Ирма.
– Понятно, – промямлил Джон, не смотря на то, что ничего ему не было понятно.
– Ты можешь помочь? – спросила Ирма.
Лицо красивой женщины было бледным и отчужденно непроницаемым.
Как во время визита к незнакомому гинекологу.
– Наверное могу, – не совсем уверенно сказал Джон.
– Наверное, или точно сможешь? – уточнила Ирма.
– Это зависит, – сказал Джон, запнувшись.
– Я знаю, – нетерпеливо перебила его Ирма, – это зависит от уровня сложности и от суммы.
– Правильно, – согласился Джон.
– Сложность почти ерундовая, – сказала Ирма, – девчонку одну надо убрать, охраны у нее нет, у нее даже машины и той нет, она на метро ездит, столкнули ее на рельсы, и вся недолга.
– Понятно, – кивнул Джон, ожидая продолжения.
– А за деньгами я не поскуплюсь, восемь тысяч.
– Шестнадцать, – перебил ее Джон, – шестнадцать и половину завтра наличными мне.
– Хорошо, я согласна, – кивнула Ирма.
– Завтра привези деньги, только не сюда, а в то кафе, куда я тебе скажу, туда же привези и фото.
– А если фото нет, а только имя и место, и где ее можно найти?
– Тоже годится, но лучше фото…
Ирма уехала первой.
Джон сидел и смотрел в большое витринное окно, как она садится в свою Пежо-купе, как включает поворотник, как неуверенно начинает выезжать, едва не столкнувшись с каким – то чайником вроде нее самой.
– Ничего себе дает ведьма! – подумал Джон.
Только вот кого же он ей найдет?
Неужто самому придется?
А что?
За шестнадцать тонн грюников можно рискнуть…
А если кинуть Ирму?
Взять денег и не убить никого.
Куда она пойдет жаловаться?
Но у нее, говорят, мужик – член правления Алекс-групп Банк Капитал…
С этими шутки плохи.
Неужели она любовницу мужа заказала?
Хотя, вряд ли любовница члена правления Алекс Групп Банк Капитал ездит на метро…
Это она кого то из своей телевизионной тусовки заказала.
Соперницу.
Наверняка соперницу своей телевизионной славы.
К бабке не ходи!
Глава 5
1.
Папа смешной.
Не держал деньги в банке зятя.
Десять, обещанных дочке тысяч папа пошел снимать с обычной сберкнижки в обычную сберкассу, что была в их же доме на Кутузовском.
Спустись во двор, да пройди тридцать шагов.
Ирма приехала к папе с раннего утра.
– Ирма, мне пришлось заказывать сумму, – сказал папа, роясь в ящике своего большого письменного стола, – все-таки триста тысяч рублей, здесь пенсионеры по столько не снимают.
– Дурацкие правила в этих сберкассах, – недовольно хмыкнула Ирма.
Она с каким то детским благоговением смотрела, как папа роется в столе, перебирая какие-то старые свои уже давно не действующие сберкнижки, свои загран-паспорта и орденские книжки.
Ирма вспоминала, как еще девочкой любила тайком пробраться сюда и из не запираемого ящика, а были и запираемые папой ящики, где он хранил наградной револьвер и партбилет, так вот, из не запираемых ящиков маленькая Ирма воровала у папы юбилейные рубли с профилем Ленина, чтобы купить себе мороженого.
Папа всегда собирал эти рубли и клал их в круглую жестяную банку из под монпасье.
Наивная девочка. Она думала, что папа не замечает.
– Ирма, а нам с тобой эскорт охраны не понадобится? – то ли в шутку, то ли всерьез спросил Генрих Карлович.
– Я тебя уберегу, – ответила Ирма, – я приемы восточных единоборств в фитнесс клубе изучаю.
– Болтушка, – нежно буркнул отец.
Он надел свой любимый пиджак с орденскими планками, который на работу не позволял ему надевать его зять – капиталист, потому что это по словам Игоря было теперь не актуально. Они пешком спустились с третьего этажа и Генрих Карлович первым поздоровался с консьержкой, которую упорно по старинке называл лифтершей.
– Гулять собрались? – участливо поинтересовалась бессменная, вот уже лет тридцать сидящая здесь баба Маша. Она сидела здесь всегда, сколько помнила себя Ирма, столько баба Маша здесь и сидела. Раньше баба Маша была младшим лейтенантом КГБ, а теперь?
Кем она была теперь?
– Гулять, гулять, – ворчливо ответил Генрих Карлович.
– Ну, счастливо погулять, погода нынче хорошая, да и радость у вас, Ирморчка в гости к папе приехала…
Болтает эта Маша слишком много! Что за фамильярности?
Надо бы папе пожаловаться, да поменять консьержку на молодого охранника в черном костюме.
В сберкассе была очередь.
Пенсионерам давали пенсию.
Ирма уже было приготовилась скучать минут сорок, но знакомая старшая контролерша, узнав Генриха Карловича замахала ему через окошечко, приглашая подойти без очереди.
– Извините, у нас с клиентом операция не законченная со вчерашнего дня, – сказала контролерша недовольному седому пенсионеру, нервно совавшему в окошечко свою сберкнижку.
На все действия ушло не более десяти минут.
– На что все же тебе такая сумма? – неодобрительно качая головой, спросил отец.
– Женские секреты, – ответила Ирма, пряча пачки тысячерублевок в свою модную итальянскую сумочку.
Вышли на улицу.
– Ну, я поеду, папуля, – сказала Ирма.
– Поезжай, дочка, только будь осторожна, ты ведь с деньгами, – сказал старый Вальберс.
***
Ирма может быть и не пошла бы на второе свидание с Джоном, чтобы передавать ему аванс.
Ирма может быть и передумала бы.
Но…
Но как на зло в это утро вышел новый номер Московского Комсомольца с большой полосной статьей про телевидение, где была фотография этой Агаты. Статья называлась "Молоденьких на орбиту". Осведомленная видать журналистка с известным в тусовках именем писала, что матерый продюсер Валерий Дюрыгин собирается удивить телезрителей своим новым супер-шоу, где в качестве ведущей будет пока мало кому известная восходящая телезвездочка Агата…
– Ну, а вот и фотография для киллера нашлась, – вздохнула Ирма.
И вздох этот был толи вздохом облегчения, что сомнения ушли прочь, то ли вздохом сожаления по ушедшей молодости, потому как перейдя некий Рубикон, Ирма оставляла позади нечто большее, чем девичья невинность.
2.
Роза всегда издали чувствовала, в каком настроении ее Джон.
В плохом или в хорошем.
Сегодня он был явно в хорошем, но был при этом как-то необычно возбужден.
– Розка, ты говорила что машину хочешь?
– Хочу, давно хочу – Есть тема, можешь уже через неделю "девятку" себе купить – Ты издеваешься? – возмутилась Роза, – я и "девятку", лучше пешком или двести рублей в день на хачика.
– Ну, тогда "пежо", но не новую, подержанную, – согласился Джон – Ты разбогател? – лукаво закусив губку Роза одним глазом посмотрела на хозяина – Мы разбогатели, – поправил ее Джон.
Чем нравилась, и чем одновременно пугала Джона Роза, это тем, что ей можно было предложить абсолютно любую авантюру.
– Нужно одну девку убить, – сказал Джон, прямо и не мигая, глядя подруге в глаза.
– Убить? – переспросила Роза – Ага, убить, – кивнул Джон, – и тебе это сделать проще простого, я все продумал, риска ноль.
Роза думала недолго.
А может, она и вообще не думала?
Что мог знать про нее Джон Петров?
Он думал, что разбирается в женщинах, а вот Роза была для него черным ящиком.
– Когда-нибудь она и меня убьет, – мелькнуло у него в голове.
– Новая "двести шестая", – сказала Роза.
– Что? – не понял сперва Джон.
– Я говорю, новая "Пежо двести шестая", – повторила Роза, – это моя цена.
Джон задумался.
Задумался над тем, как кстати сегодня, получая от Ирмы Вальберс аванс, он еще раз поднял цену.
Поднял с шестнадцати до тридцати пяти.
И повод хороший нашел мгновенно, ведь когда они договаривались с Ирмой предварительно – объект по словам Ирмы был незначительной дрянью, чуть ли не бомжихой, о которой никто не хватится. А теперь после статьи в Московском комсомольце оказалось, что объект это весьма известная фигура… А на таких заказ идет совсем по иной цене.
Джон поразмышлял немного.
Новая двести шестая Пежо стоила чуть больше пятнадцати… Это меньше половины суммы заказа.
Правда Ирма просила три дня отсрочки, чтобы собрать сумму…
– Хорошо, – сказал Джон, – будет тебе новая "пежо".
***
С Натахой Кораблевой у Розы вышел очень странный и интересный разговор.
И разговор этот навел Розу на очень интересную мысль.
Но по порядку…
Роза к вечеру вернулась на дачу-поддачу в Переделкино, забрать кое-какие свои вещи и поехать потом к себе на свою съемную квартирку на Филях. Тем более, что ветка одна – Киевская и ехать всего пол-часа на электричке.
На даче она застала Натаху Кораблеву.
– Что это у тебя? – спросила Натаха, приметив в сумочке Розы газету, развернутую в том месте, где была фотография объекта.
– А? Что? – переспросила Роза, – Да так, статья интересная про телевидение.
– Дайка, дайка поглядеть, – необычайно оживилась Натаха.
Она схватила статью и стала жадно вглядываться в фотопортрет.
– Да это же Агашка, подруженция моя! – воскликнула Натаха, и вдруг захлебнулась слезами, – вот, вот… вот ведь везет дуре, вот ведь везет… Ну почему ей, а не мне? Почему?
Натаха ревела, и слезы уже ручьями текли по ее скривившемуся почти детскому личику.
– Почему этой Агашке, а не мне? Почему? Я что, хуже?
Минут пятнадцать девушки лежали потом обнявшись на узкой кровати, и Роза оглаживая и утешая подругу, выведывала у той, почему она так обижена на эту Агашу, за что сердится на нее?
– Понимаешь, мы такими близкими подругами с ней были, такими близкими, все пополам делили, ничего друг для дружки не жалели. И вместе хотели на телевидение попасть. И вместе на массовку к Монахову записываться приходили, а она… А она теперь вон, гляди, в звёзды вышла, а я? А я тут и пропаду. Проституткой на этой даче-поддаче, в то время как Агаша уже в звезды вышла… За что? За что ей?
– А хочешь, чтобы по справедливости было? – спросила Роза, нежно гладя Натаху под трусиками.
– Хочу, – всхлипывая отвечала Натаха.
– А ты убей ее, убей и все, – сказала Роза, нежно целуя подругу в грудь – Как это убить? – плаксиво спросила Натаха – Я тебе клофелина дам и научу, сколько его в стакан насыпать, ты придешь к подруге, предложишь выпить на мировую, она и заснет навечно, а тебе легче станет, – сказала Роза тихохонько покусывая своими жемчужными зубками розовый сосочек Натахи Кораблевой, – тебе легче станет, подруга, гораздо легче…
3.
Агаша накупила тридцать экземпляров этого Московского комсомольца.
Специально сходила потом на почтамт, купила несколько больших пакетов, разложила в них номера Московского комсомольца и отправила в родную Тверь по разным адресам.
Маме…
Классной руководительнице Прасковье Валериевне.
Шурке Васильеву.
Наташке Братухиной…
И еще по трем адресам…
Потом не поленилась – съездила в свое кафе на Текстильщиков, в то самое, где с этим с Дюрыгиным своим познакомилась.
Дала каждой из своих подружек-официанток по номеру.
Визгу было!
Все стали поздравлять, целовать…
Ну, конечно проставилась.
Купила три бутылки шампанского, посидели, посудачили про то и про это.
А Вадик, их зав производством, который все пол-года ее работы в кафе клеился к ней, тот ее теперь зауважал.
И заведующая – старший администратор Ирина Александровна, тоже зауважала Агашу и предложила теперь обращаться к ней просто как к Ирине, без Александровны.
Поднапились все немножко.
Даже про работу слегка позабыли.
Но Ирина Александровна не заругалась на девчонок.
Все-таки такой повод не каждый день случается, их официантка выигрышный билет в сто миллионов вытянула…
У Судьбы…
Потом у Агаши затенькал мобильный телефон.
Во как!
Это неожиданность – звонила Натаха Кораблева.
Она тоже прочитала.
Радовалась.
Предложила обмыть – отпраздновать.
Забыть старые обиды.
– Давай посидим вечерочком, выпьем шампусика, поболтаем, отметим твой успех, – щебетала Натаха – А что? Не век же на старую подругу сердиться! Поболтаем. Когда? Завтра?
Давай Завтра…
***
Статья в Московском Комсомольце вызвала у Дюрыгина раздражение.
Преждевременная это была статья.
С главным еще не все было решено и статья эта могла спровоцировать конкурентов и завистников на интриги.
Зарайский вон что-то совсем пропал.
Затаился что ли?
Дюрыгин распереживался и расстроился по поводу этой статьи, и когда позвонила Оля – эта сексуальная секретарша Михаила Викторовича, Валерий внутренне задрожал, – что теперь будет, разгневается шеф на этот преждевременный выстрел или нет?
– Вы могли бы приехать к Михаилу Викторовичу к трем дня? – прощебетала Оленька – Мог бы, – сквозь зубы ответил Валерий, подумав про себя, – приехал бы на час раньше и с удовольствием оттрахал бы тебя в твоей приемной, пару раз на ксероксе и пару раз на компьютерной клавиатуре…
***
Разговор с Михаилом Викторовичем получился очень продуктивным.
Было похоже на то, что шеф окончательно склонялся теперь в сторону идеи о народном шоу с народной простушкой в роли его ведущего.
– А если это будет свадьба? – спросил Дюрыгин – Свадьба? – удивленно переспросил главный – Неравный брак, ожившая картина Василия Пукирева, и тамада из стекляшки на этой свадьбе, вот тебе и народная смесь, олигарх и простушка. И родственники с двух сторон как представители разных сословий – Ну-ну, неплохо, – кивал главный, – но свадьба годится на один или два раза, а дальше то что?
– А дальше другие праздники и застолья, крестины, юбилей дедушки, золотая или серебряная годовщина, просто встреча друзей, наконец, – вдохновлено пояснял Дюрыгин, – одним словом праздник и застолье… Кстати и шоу можно назвать – застолье.
– Правильно, – кивнул главный, – а ведущий как раз и будет тамада.
– Верно, – согласился Дюрыгин, – а ведь знаешь, моя протежейка Агаша она как раз работала месяц тамадой в банкетном зале…
– Здорово, – увлеченно подхватил Михаил Викторович, – мы студию заделаем под банкетный зал, столы буквой "П", оркестр на сценке в углу, тамада в центре площадки, а свадьбу или любой другой юбилей брать реальные, в меру разбавив подсадными артистами.
– Хорошая идея, – согласился Дюрыгин, – можно оформлять в виде сценария?
– Да. – кивнул главный, – поручи нашим писакам сделать синопсис, сценарий-поэпизодник на первые десять серий и две серии подробный сценарий, а экономисты пусть осметят это дело, и уже на это пятничное заседание акционеров я этот проект вынесу, лады?
Дюрыгин был счастлив.
Его шоу выиграло.
Его взяла.
Его, а не Зарайского.
– А может, и Ирме в этом шоу местечко нашлось бы? – малодушно подумал Дюрыгин, и тут же сам ответил себе, – нет не вписалась бы Ирма с ее экспансионистскими замашками в это демократичное шоу. Ирма может только когда все одеяло стянуто на нее одну и ни с кем она этого одеяла делить никогда не сможет.
Она скорее убьет…
А что?
И убьет…
4.
Отдав Джону пятнадцать тысяч аванса, Ирма немного успокоилась.
Ну вот…
Дело почти сделано.
По-крайней мере то, что требовалось от нее в том процессе, она выполнила. Дело стронулось. Теперь другие будут действовать, а ей только остается ждать и следить за прессой.
Позвонила Зарайскому – этому слизняку.
У него в его дурацкой жизни произошла какая-то личная катастрофа.
То ли женщина от него ушла к другому, то ли он ушел и теперь жалел.
– Ну что, администратор паршивый, просрал наш проект? – сходу начала наседать Ирма, – хорош партнерчик, в газетах уже пишут, что на Эн-Ти-Ви-Ар новое шоу с сентября, и шоу совсем не наше, а Дюрыгина с какой-то там Агашей. Ты ведь мне клялся, что все уже на мази, что все уже тип-топ.
– Ой, Ирмочка, все так плохо, прости дорогая, но я теперь пойду к спонсорам, они ведь деньгами хорошими под тебя готовы вложиться и это наше агентство рекламное – Эн-Би-Ар Медиа-Групп тоже специально под тебя рекламный пакет на шесть миллионов набирает, с таким предложением мы с тобой еще поборемся на совете акционеров и еще неизвестно чья возьмет в эту пятницу…
– Ты мне уже говорил, что наша возьмет, и я тебе верила – Ирма, я с твоим мужем сегодня свяжусь, он тоже член совета акционеров канала, он должен вмешаться и повлиять – Ну, спасибо, ну утешил, а то, что в совете еще одиннадцать членов и не все они из Алекс-групп – Ну, тем не менее, не все еще потеряно – Слизняк! – подытожила Ирма, давая отбой. Но сказала она это слово уже после того, как нажала красную кнопочку на аппарате.
– Слизняк, покуда ты уговариваешь моего мужа, что я могла бы сделать и без тебя, я радикально решаю вопрос… И когда этой ведущей у Дюрыгина не станет, я еще может быть к Дюрыгину уйду, а со слизняками вроде Моти Зарайского работать больше не буду.
И Ирма принялась думать о том, что будет послезавтра.
Послезавтра она встанет утром, выйдет на их большую, напоминающую ей школьную кантину кухню-столовую, где Игорь уже в белой сорочке и при галстуке будет есть свою овсянку и читать утренний номер Коммерсанта, она выйдет и сделает погромче радио Эхо Москвы… А там передадут, что на станции метро Тургеневская на рельсы упала девушка, которая, как потом выяснилось, оказалась новой радио и теле-ведущей Агашей Фроловой…
Ну…
Позвонит она Дюрыгину, выскажет ему слова соболезнования…
А тот сразу предложит ей пойти к нему на шоу.
Или, может наоборот.
Дюрыгин без ведущей будет отвергнут на совете и главный снова пригласит Зарайского с его гламурным шоу.
Название то какое они с ним придумали!
Глямур-ля-мур.
И она – Ирма Вальберс в блестящем цирковом платье и в черной шляпке а-ля тридцатые годы…
Но тут же Ирма вдруг холодела сердцем.
А вдруг убийцу поймают?
Поймают этого киллера, он выдаст Джона, а Джон выдаст ее…
Станет разве Джон выгораживать Ирму?
Тогда за ней приедут из прокуратуры, наденут на нее стальные браслеты и повезут на Петровку, или куда теперь возят на допрос?
Сможет ли она выдержать и не сознаться под давлением?
Ну, Игорь конечно поможет лучшими адвокатами, ее выпустят…
А может и не выпустят…
Что делать?
Может позвонить Джону и дать отбой, пока не поздно?
Нет, не смей, не трясись подлое трусливое сердце!
Начала делать, так делай.
А будет проблема, будем ее и решать.
4.
Натаха решила, что и в самом деле будет хорошо убить эту Агашку.
Роза – настоящая подруга, дала ей пачку таблеток клофелина, три инсулиновых шприца и пакетик плохого туркменского героина.
– Наверняка окочурится, – уверенно сказала Роза.
Придумали и мизансцену.
– Ты ей клофелина в вино бухни, как хорошие девочки своим лохам-кавалерам делают, – напутствовала Роза, – а потом когда она уснет, вкати ей в вену два полных шприца, она от передозы и коньки отбросит. А для алиби, сама вина с клофелинчиком глотни и тоже пол-дозняка герыча себе в венку… А через пару часиков звони в скорую. У тебя алиби – чистое будет, в крови у тебя тот же клофелин с героином, только ты живая, потому что у тебя организм покрепче, а у Агашки – сердце послабее, она и дуба дала.