Легостаев Андрей Анатольевич. Любовь сильнее меча

   Хамрай спокойно смотрел на человека, поклявшегося убить Наследника Алвисида.
   — Вы можете победить меня в честном бою, — оборвал герцога Радхаур, — но оскорблять себя я не позволю. Барон Ансеис — мой друг. После взятия Рэдвэлла король Этвард пожаловал ему оставшиеся без хозяина земли сэра Насьена и барон с тех пор живет здесь.
   — Я требую, чтобы он назвал свой магический чин и поклялся, как и я: не использовать магию, когда мы будем сражаться.
   — Я не обязан приносить никаких клятв, — усмехнулся Хамрай.
   — Барон, — повернулся к нему Радхаур, — я прошу вас об этом. — Он помолчал и добавил:
   — Если я останусь жив, я выполню ваше желание. Но я должен в честном бою отомстить за отца и братьев.
   — Что ж, — преодолевая в себе нечто непонятное, согласился чародей, — раз вы просите, сэр Радхаур, будь по вашему. — Он повернулся к Иглангеру. — Я — Хамрай, тайлорс. Клянусь всем дорогим мне пред Силами Космическими и всеми, кто услышит эту клятву, что не использую свои силы первым ни для того, чтобы помочь кому-либо из сражающихся, ни для того, чтобы помешать. Но на магию я отвечу магией. Вам этого достаточно, герцог?
   — Да, — только и выговорил он. — Я вполне удовлетворен вашей клятвой.
   Тайлорс! А он, безумец осмелился бросить ему тогда вызов! Фоор и Хамрай — два тайлорса выступили вместе против него с братьями! Да не то, что силу магическую — жизнь мог запросто потерять. Хотя, вполне возможно, он потеряет ее сейчас, так и не познав любви…
   — Могу, однако, добавить, — мрачно сказал Ансеис, — что если вы сегодня победите, то будете иметь дело со мной.
   — Вы еще осмеливаетесь угрожать мне?! — взревел Иглангер.
   Но тут же взял себя в руки. Тайлорс, не используя магию, но лишь знания человеческой натуры, выводит его из себя. Как тогда… Нет, больше не выйдет, герцог спокоен, как вода, бесконечно устремляющаяся вдаль и знающая, что своей дали достигнет.
   — К бою! — сказал герцог, протягивая руку к оруженосцу, чтобы тот подал копье. — Вы готовы, сэр Радхаур?
   — Да, готов.
   — Отлично! Я убью вас!
   Радхаур ничего не ответил. Он взял у оруженосца щит и копье и отъехал на положенное расстояние. Он специально выбрал место, чтобы обоим противникам заходящее солнце светило одинаково сбоку. Честный бой — так честный, никаких ухищрений.
   Король Этвард, барон Ансеис и сэр Бламур вернулись к отряду, чтобы оттуда наблюдать за поединком.
   Радхаур развернул коня, покрепче перехватил копье, поднял выше щит. Трижды сплюнул через левое плечо. Чему быть, того не миновать. Он убил трех братьев герцога. Герцог — его двух братьев и отца. Отца — в честном бою, на полю битвы. Но — заколдованным мечом. Радхаур же — только мечом. Правда, Гурондоль тоже меч не из простых…
   Неожиданно в голове графа всплыла картина из давнего пророчества в Храме Каменного Зверя — из глаз светловолосой женщины капают слезы, превращаясь в озеро, и из озера слез выходит человек — он, Радхаур. Радхаур ли?
   Он был Уррием, стал Радхауром. Не уготовано ли ему судьбой еще одно имя, еще одна ипостась?
   И не сейчас ли он сделает шаг ей навстречу?
   Противник сидел на красавце коне шагах в семидесяти от Радхаура. О чем думал герцог? Может, о том, что именно здесь, на этом самом месте, он впервые воочию встретился с нынешним противником, ненавистным врагом. Тогда их клинки не нашли друг друга…
   Но в той битве герцог Иглангер впервые так близко увидел смерть в лицо. Лишь вмешательства сил Тьмы, закрывших на время луну, спасло его тогда. Герцог чувствовал, что сейчас он так же близко к порогу смерти. И никто на сей раз не поможет ему скрыться.
   Но он и не желает бежать от смерти — она ему теперь желанная подруга. Лишь бы убить врага, лишь бы отомстить — месть, месть не только за братьев, но и за утраченную любовь, вот все, что ему осталось.
   Враги смотрели друг на друга, никто не трогал поводья. Глаз друг друга с такого расстояния было не разглядеть.
   Радхаур не двигался с места.
   Герцог тоже не желал начинать поединок первым — он оттягивал сладкое мгновение, которого так долго ждал. Даже если погибнет, он до последнего дыхания стремился выполнить свою клятву. И уж если он погибнет, значит так угодно Силам Космическим, которым Иглангер служил всю жизнь…
   Никто из собравшихся у Рэдвэллских Камней — ни тевтонские рыцари, ни Этвард со спутниками — не торопили врагов. Каждый желал победы своему и молил об этом небеса.
   Хамрай сидел в седле, легонько прикусив нижнюю губу. Он не мог вмешаться, не мог помочь наследнику Алвисида. Герцог вполне по силам Радхауру, но все равно он — грозный боец. Хамрай мол лишь контролировать, чтобы герцог сам не применил магию. Старый маг знал, что от герцога можно ожидать всего.
   Если бы герцог мог бы прочувствовать сейчас мысли могущественного тайлорса, он бы смертельно оскорбился — как можно в такой момент думать о нарушении клятвы? Он и так, без всяких магий и чьей-либо помощи, убьет своего врага, очистив душу от священной клятвы.
   Герцог решительно тронул коня, направив острие прочного копья прямо в грудь ненавистного графа.
   Противники стремительно сближались, никто не подбадривал их криками — каждый желал удачи сэру Радхауру молча. Лишь один из тевтонцев прокричал какой-то призывный клич и умолк, не поддержанный товарищами. Только стук копыт нарушал напряженную тишину.
   Громом прозвучали удары копий о щиты.
   Две молодые женщины стояли на крепостной стене замка и смотрели вдаль, на Рэдвэллские Камни. Где-то там, может именно в это мгновение, Радхаур готовит копье для боя. Отсюда и Камни-то были едва различимы, скорее угадывались вдали.
   Две женщины, столь непохожие друг на друга, обе необычные и красивые. Черноволосая и светловолосая. Обе — принцессы. И обе любили одного, Радхаура. Которому обе были обязаны жизнью. Обе старались не смотреть друг на друга.
   Караульный отошел на почтительное расстояние, чтобы не смущать высокую гостью, которой являлась родная сестра верховного короля.
   — Если с Радхауром что-нибудь случится — я умру, — неожиданно сказала Марьян, не оборачиваясь в сторону Рогнеды. — Все, что у меня есть — это Радхаур. У меня сердце проткнуто кинжалом из-за того, что он хотел уехать от меня.
   — Зачем ты мне это говоришь? — также не оборачиваясь спросила Рогнеда, тайком смахивая с ресниц предательскую слезу. — Я приехала попрощаться. Через несколько дней мы с братом отправляемся в Бретань, где я обвенчаюсь с принцем Ронгом.
   — Если с Радхауром что-нибудь случится… — повторила Марьян с угрозой в голосе и замолчала.
   Рогнеда поняла, что ее просто не слышали. Марьян ее не замечала, уставившись вдаль.
   — Все будет хорошо, — громко сказала Рогнеда. — Сэр Радхаур — отважный и сильный рыцарь, он победит. Я видела на турнире, насколько он хорош в бою.
   Марьян вздрогнула и повернулась к Рогнеде, глаза горели яростным огнем.
   — Все будет хорошо? — переспросила она. — Ничего у тебя с ним не будет! Ничего! Я знаю, что Каменный Зверь предсказал ему суженую — со светлыми волосами. Так вот, этого не будет! Предсказания не всегда сбываются, все зависит от человека! От чело-века! От Радхаура! А он любит меня! Меня! Ну и что, что за эти годы я не родила! Ну и что?! Я еще успею! Вот вернутся когда-нибудь с богатыми подарками послы от моего брата и Радхаур поведет меня под венец! Он обещал! А ты… ты…
   Щеки Марьян были красными, казалось, она была готова растерзать Рогнеду.
   Девушка непроизвольно отступила на несколько шагов.
   Стражник делал вид, что не смотрит в сторону женщин, а сам лихорадочно размышлял: если вдруг они сцепятся — стоит ли ему вмешиваться?
   Когда женщины дерутся из-за возлюбленного, мужчине, особенно постороннему, лучше не вмешиваться. Но ведь одна из них — сестра самого короля.
   «Нет, если все-таки сцепятся, надо разнимать, « — решил он, приготовившись подбежать к женщинам в любую секунду.
   — Да что вы, Марьян, — испуганно прошептала Рогнеда. — Я… и не собираюсь отнимать у вас Радхаура. Я выхожу замуж за принца Ронга Бретонского.
   — Ты! Ты врешь! — Марьян уже не понимала, что говорит. Столько времени копившееся и тщательно подавляемое в ней раздражение и зло вдруг прорвалось наружу. — Ты врешь! Все женщины врут, чтобы добиться желаемого! Я это узнала еще в Храме Зверя. Я была жуткой уродиной, со мной все были откровенны, потому что не видели во мне соперницу. А ты — видишь. И потому лжешь! Лжешь!
   — Опомнитесь, Марьян! О том ли надо сейчас думать? Радхауру угрожает опасность, может именно в эти мгновения в него целится копье… — Рогнеда хотела сказать «врага», но произнесла тихо:
   — Игла…
   — А-а! — Вдруг резко сменила тему Марьян. — Игла! Этот герцог для тебя просто Игл! Конечно, ты любила своего колдуна. И любишь до сих пор, обманывая всех! Ты желаешь смерти моему любимому?
   Рогнеда отступила еще на шаг.
   — Я… — слова застряли в ее горле.
   Марьян была не похожа на саму себя. Казалось, она сейчас набросится на Рогнеду, чтобы царапать ее, рвать волосы на голове.
   — Успокойся, Марьян, — вдруг раздался голос Аннауры, мгновенно приведший Марьян в чувство.
   Аннаура быстро подошла к женщинам и обняла Марьян за плечи. Та уткнула ей голову волосы и заплакала.
   Стражник облегченно вздохнул и отвернулся — теперь его вмешательство не потребуется. Аннауру уважали в замке, а поскольку знали, что она жена барона Ансеиса, владеющего магией, то и побаивались. И слава Господу, что она поднялась сюда.
   Караульный, мысленно отдав хвалу всевышнему, что больше от него в данной ситуации ничего не требуется, в тысячный раз подумал, что по этим вот самым плитам ступала нога самого Иисуса Христа. О женщинах он совсем забыл.
   Через мгновение Марьян подняла глаза на Аннауру и тряхнула головой.
   — Что на меня нашло? — сама удивляясь своей вспышке, спросила она. — Наваждение какое-то… Прости меня, Рогнеда, я словно сошла с ума. У меня такое предчувствие, что надвигается конец света. Что милостивый Хванун отвернулся от меня, послав своих драконов мести…
   — Успокойся, Марьян, — Аннаура ласково погладила ее по волосам. — С Радхауром ничего не случится. Там барон, а ты знаешь, что он очень сильный маг и хорошо относится к Радхауру. Как ты думаешь, почему мы вдруг сегодня без всякого повода нагрянули сюда? Ведь о приезде короля нам никто не сообщал…
   — Вы… Вы знали, что герцог именно сегодня вызовет Радхаура на смертный бой?
   — Я ничего не знала. Но барон — почти наверняка знал. Иначе с чего бы вдруг, с утра никуда не собираясь, он позвал меня прогуляться верхом и мы словно ненароком оказались здесь? Он просто приехал своей магией защитить своего друга. С Радхауром ничего не случится, вот увидишь, что он скоро вернется…
   Аннаура замолчала, заметив на себе чью-то тень. Она резко повернулась и чуть не вскрикнула от неожиданности.
   Рядом с ними стояла неизвестно как попавшая сюда сгорбленная старуха, опирающаяся на суковатый посох.
   — Радхаур погиб, — зло произнесла старуха. — Мой сын убил его. Правда, дурак, погиб и сам. Я пришла отомстить за него. За всех своих сыновей. Тебе и тебе, — указала она на Рогнеду и Марьян. — А ты, голуба, — посмотрела она на Аннауру, — можешь убираться восвояси, ты мне не нужна.
   С крючковатого пальца старухи соскочила фиолетовая искра.
   Марьян заслонила Рогнеду собственным телом.
   — Убирайся отсюда, грязная мразь, — грозно сказала она. — Ты врешь, Радхаур жив!
   Старуха не ответила ей. Очень неприятно усмехнулась и нацелила свой посох ей в грудь.
   Аннаура оглянулась на стражника. Тот лежал на каменные плитах, раскинув в стороны руки и устремив открытые глаза к небу.
   Помощи ждать было неоткуда. Баронесса закричала и со всей силы толкнула колдунью на землю.
   Та упала, безобразно раскорячив ноги, но в то же мгновение с неожиданной для нее прытью поднялась.
   — Все! Ты тоже сгинешь! — прошипела она Аннауре. — Игл будет отомщен!
   Губы ведьмы зашевелились, произнося древнее заклинание.
   Радхаур воспользовался добрым советом сэра Гловера, подставив щит так, чтобы копье врага скользнуло по нему и ушло в сторону. Но и сам попал не слишком удачно — герцог удержался в седле.
   Граф стал разворачивать коня, взгляд случайно остановился на возвышающемся вдали замке. Радхаур прямо-таки кожей почувствовал, что оттуда, со стены, на него смотрят и волнуются за него. Марьян и Рогнеда. В одном сердце — две. Этого не может быть, но это есть. И от этого не уйти, можно лишь преодолев себя с кровью, вырвать одну из сердца. Что он и сделал. Но предсказание…
   Радхаур чуть не прозевал атаку врага. В самую последнюю секунду он, увидев бешено несущееся на него острие копья, сумел заставить коня отпрыгнуть.
   Герцог с проклятиями промчался мимо.
   Радхаур постарался отогнать все посторонние думы прочь.
   Холодком по спине пробежала мысль, что все бои, все смертельные опасности проносились словно мимо него, он свято уверовал в предсказания — и в Храме Каменного Зверя, и что он возродит Алвисида. Но он же почти отказался собирать поверженного предка… Как говорила маджера, там в Ирландии, все зависит от человека. Не зря же ему сегодня воочию предстало перед глазами то предсказание.
   Радхаур решительно развернул коня и помчался на врага. Он не должен погибнуть сегодня. Плевать на все предсказания, просто он должен отомстить убийце отца!
   То ли он погорячился и не собрался внутренне в решающий момент, то ли герцог завел себя до крайности, все силы вложив в удар, но Радхаура просто вынесло из седла.
   Он тут же вскочил на ноги, выхватывая из ножен Гурондоль. Щит отлетел в сторону, не было времени поднимать его.
   Герцог разворачивал своего коня на противника, намереваясь пронзить графа Маридунского на полном ходу копьем.
   — Барон, он использовал магию? — стараясь не выдать волнения, спросил король Этвард у барона Ансеиса.
   — Нет, — ответил Хамрай. — Даже не пытался. Я внимательно слежу за магическим подпространством.
   Иглангер стремительно несся на Радхаура. Казалось, графу Маридунскому не избежать острого наконечника копья.
   Но в самое последнее мгновение Радхаур отшагнул в сторону и Гурондолем ударил коню герцога по ногам.
   С диким ржанием конь завалился на бок и затих в предсмертном хрипе — видно в падении сломал себе шею.
   Иглангер с трудом выдергивал ногу из-под коня.
   Этвард не смог сдержать вздоха облегчения.
   — Проклятье! — неожиданно воскликнул барон Ансеис.
   Король ничего не понимая посмотрел на барона — ведь все хорошо.
   — Ваше величество, пусть за мной присмотрят!
   Барон обхватил руками шею своего коня и повис безжизненно, потеряв сознание.
   Радхаур замешкался на какие-то мгновение и когда подбежал к врагу, тот уже был на ногах и отступил на несколько шагов, на ходу обнажая меч.
   — Эй, — крикнул Этвард оруженосцам, — помогите барону, ему стало плохо.
   Сам Этвард не мог оторвать глаз от поляны, где сражался человек, которого у озера Трех Дев он поклялся защищать до последней капли крови.
   Иглангер после падения тоже остался без щита, левой рукой он выхватил из пояса кинжал. Радхаур держал Гурондоль обеими руками.
   Клинки противников скрестились.
   Герцог выдержал первый выпад противника, отразил второй.
   Перед глазами Радхаура стояло лицо неотменного отца. Он хотел убить Иглангера — ни о чем другом он сейчас не думал и думать не мог.
   Герцог уклонился от очередного удара и сам колющим ударом пытался поразить врага. Граф увернулся, но клинок герцога скользнул по руке, нанеся глубокую рану.
   Боль только разозлила Радхаура.
   Он отступил на несколько шагов, держа Гурондоль одной правой, левой ощупывая рану. Он ожидал безумной атаки герцога, чтобы решающим ударом закончить поединок.
   И дождался.
   Герцог, надеясь на серьезность раны смертельного врага, отчаянно ринулся вперед.
   Радхаур приемом старого сэра Бана парировал удар и тут же Гурондоль на всю длину устремился в грудь противника.
   Герцог открыл рот в последнем вздохе, боль пронзила все тело и он понял: это конец.
   Невероятного напряжения воли ему хватило и он развернул пред собой вход в магическое подпространство. Он остановил время, растянув мгновение до вечности.
   Во взгляде колдуньи ничего хорошего для трех женщин не было — лишь ненависть.
   Ненависть к красоте, к счастливой жизни, к тому, что у них есть любовь.
   Только в глазах женщины может быть такая ненависть. И только женщины могут понять этот взгляд до конца.
   — Постойте! — закричала Рогнеда, чтобы как-то оттянуть время. — Я — принцесса! Мой брат — верховный король Британии. Он заплатит вам золота столько, сколько нужно, чтобы…
   — Мне не нужно золота, детка, — криво усмехнулась ведьма. — Но если вы хотите поторговаться за свои жизни, я могу предложить вам кое-что.
   — Что? — спросила Аннаура, как старшая из всех троих.
   — Вместо ваших жизней, — старуха вновь усмехнулась, обнажив щербатые коричневые зубы, — я могу взять вашу красоту. Вы станете такими же, как я. Меня это устроит, я уйду.
   — Возьмите мою, — решительно сказала Аннаура. — Я знаю любовь, небеса были щедры ко мне. Я согласна ради этих девушек, отдать красоту.
   «Эх, — думала она, произнося эти слова, — в руку бы кинжал, вонзила бы его в сердце этой дряни.»
   Жутко было ощущать себя беззащитной, на грани гибели, в таком безопасном месте, как Рэдвэлл.
   — Нет, — закричала Марьян Аннауре. — Тогда лучше умереть! Ты не знаешь, что такое быть уродливой!
   — О-о! — рассмеялась колдунья. — Дрожишь за свою красоту?! Тогда ты точно сегодня не умрешь, я помилую тебя.
   Не торопясь, под взорами испуганных женщин, старуха навела на Марьян посох, который начал обволакиваться зеленым туманом.
   Марьян сжала кулачки, чтобы не закричать от непереносимого страха — у нее снова появятся горб, шрамы и пятно, она будет не нужна Радхауру.
   «Нет!» — хотелось закричать ей, но она молчала.
   — Сейчас, — наслаждаясь прошипела старуха, — от твоей красоты не останется и следа.
   — Иди-ка лучше поговори со мной! — раздался сбоку властный голос.
   Аннаура вздрогнула от радости — Ансеис, она не может ошибиться! Но откуда он здесь, на стене? Ведь он же отправился с Радхауром к Рэдвэллским Камням?
   Все четверо резко обернулись на голос.
   Стражник уже не лежал на каменных плитах. Он уверенной походкой шел к ним, протягивая левую руку к старухе, в правой держа меч.
   — Отдай свой посох мне, — сказал стражник голосом Ансеиса (Аннаура могла ручаться в этом), — и уходи. Я не убиваю женщин. Во всяком случае, раньше не доводилось.
   — Ты еще кто такой? — грозно прошипела колдунья, направляя свой посох на противника.
   — Какая тебе разница? — спокойно усмехнулся стражник, подходя все ближе. — Давай посох, у меня нет времени с тобой разговаривать.
   — На, получи! — крикнула колдунья и метнула в наглеца что-то из пустой левой руки.
   Пламя объяло стражника и моментально слетело, словно его сдул невиданной силы ураган.
   Старуха замерла в неестественной позе, уйдя в магическое пространство, там надеясь справится с неожиданной преградой.
   И так и осталась стоять неподвижной, а стражник спокойно подошел к ней и взмахнул мечом.
   Голова с пожелтевшими седыми скомками волосами отлетела прочь.
   — Все в порядке, Аннаура? Я успел вовремя?
   — Это ты, Ансеис?
   — Да, — кивнул стражник. — Мне нужно спешить в свое тело. Радхауру может угрожать магическая опасность.
   — Он жив! — в один голос воскликнули Марьян и Рогнеда.
   — Я так и знала, что старуха соврала! — добавила Марьян.
   — Все! — вдруг раздался снизу отвратительный голос.
   Все повернулись. Глаза у отрубленной головы колдуньи открылись, губы были искривлены злобной усмешкой.
   — Все! Игл пронзил сердце Радхаура. Вольф, Бер и Линкс отомщены. Я могу умереть спокойно.
   — Ты снова врешь! — закричала Аннаура, чтобы успокоить подруг.
   И вдруг ноги у Марьян подкосились и она упала без сознания.
   Герцог ожидал, что тут же появится в магическом поле огромный серый монстр тайлорса, но ничего не случилось — хваленый маг прозевал вход Иглангера в магическое пространство и теперь уже не в силах вмешаться. Иглангер смог передохнуть, успокоить мысли, придти в себя.
   Он видел замершее, искаженное лицо Радхаура, вонзающего ему в грудь меч.
   Это был конец. Герцог Иглангер умер, ничто уже не могло спасти его неизбежной гибели. После того, как он выйдет из магического подпространства, где бестелесно обитал сейчас его дух, ему останется жить несколько мгновений. Все. Точка. Конец. Братья останутся неотомщены.
   И тут же Герцог сообразил, что может увести за собой в смерть и его, Радхаура.
   Мгновения, что судьба (или Силы Космические?) отпустила ему на жизнь, хватит на месть. Хватит, если он все сделает четко и спокойно.
   И Иглангер решил не торопится с выходом из магического пространства, успокоится, мысленно сотни раз прокрутить движение — второго шанса у него не будет.
   Вода течет плавно и уверенно, ничто не заставит ее повернуть вспять. Вот и Иглангер в последнее мгновение жизни сделает то, что должен.
   Обидно будет промахнуться. Не обидно даже, а…
   Герцог не мог подобрать слова. И не надо подбирать. Он не промахнется. Он успокоится и сделает все как надо. Пусть ему осталось жить одно мгновение.
   Ненавистному врагу, убившему теперь уже не только братьев, но и его самого, осталось жить тоже не больше нескольких мгновений.
   Но надо успокоиться. Успокоиться, чтобы не совершить непростительной ошибки.
   И надо торопиться, пока этот хваленый тайлорс не заметил, что герцог вошел в магическое пространство и… Впрочем, нет — ерунда. Даже тайлорс не войдет в это мгновение. Сидит где-то на коне там, за спиной. Может и почувствовал что-нибудь, но уже не успеет вмешаться.
   А он, герцог Иглангер, успеет. Он отомстит за братьев.
   Радхаур увидел как застыли в ужасе глаза Иглангера и подумал: вот и все. В который раз.
   Сколько таких глаз уже видел он в своей жизни? Да разве упомнишь? И как ни старайся, ничего кроме ужаса и недоумения — очень редко: досады — он в них прочитать не мог. Даже ненависти к себе, он не видел в подобные мгновения в глазах умирающих врагов.
   Радхаур еще по инерции всаживал Гурондоль в тело убийцы отца, но уже думал, что надо выдергивать клинок, вытирать от крови и возвращаться в замок, где его ждет… Марьян.
   И вдруг почувствовал как что-то обжигающе острое и тонкое раздирает грудь и входит в сердце; в горле захлебнулся последний вдох.
   Радхаур не ужаснулся. Но удивился. Ему не понадобилось магии, чтобы растянуть последнее мгновение в вечность — целую вечность он понимал, что все, он умер.
   Он был удивлен. Предсказание не сбылось. Значит, он наказан Силами Космическими за то, что отказался собирать Алвисида. Что ж, рыцарь принимает смерть достойно.
   Прощай солнце, которое освещало такую недолгую жизнь. Прощайте боевые друзья, прощай Эмрис, названный брат.
   Прощай, Марьян, которую так и не смог полюбить, прости, за то что обманывал тебя и себя, что мучил обоих. Теперь ты свободна от любви, ты молода, прекрасна, ты еще найдешь взаимную любовь… Да и далеко искать не надо… Прости, прости за все. Живи, Марьян.
   Прощай, Рогнеда, тебе я мог бы отдать лучшие порывы души, прощай и прости за то, что дрогнул и отступил.
   Прощай, барон Ансеис, не помогла твоя магия. И снова будет ждать шах Балсар рождения нового Наследника Алвисида и страдать от того, что нет наследников собственных.
   И нет наследников у него, Уррия. Род графов Маридунских прервется…
   Как несовершенен этот мир, но как прекрасен. Жаль, что понимаешь это только в последнее мгновение своей жизни, в мгновение, растянувшееся в вечность.
   Две женщины быстро склонились над Марьян.
   — Надо освободить ей грудь, — взволнованно сказала Аннаура. — Ей нечем дышать! Это от волнений… обморок, я такое уже видела.
   Она с силой рванула тонкие кружева платья, обнажая Марьян грудь.
   И вдруг отшатнулась — под левой грудью у Марьян вдруг на ее глазах образовалась крохотная треугольная рана, словно от узкого кинжала.
   Показалась капелька крови.
   — Что это с ней? — удивленно спросила Рогнеда.
   — Ансеис, помоги! Тут явно магия! — воскликнула Аннаура и обернулась.
   Стражник сидел на плитах, широко расставив ноги и изумленно протирал глаза.
   — Что случилось? — голосом, словно только очнулся ото сна, спросил он.
   Аннаура поняла, что Ансеис вернулся в свое тело.
   — Скорее, беги вниз за лекарем, тут беда.
   — А это кто? — караульный указал на обезглавленное старушечье тело.
   — Беги за помощью! — звонким от волнения голосом выкрикнула Рогнеда. — Тебе приказывает сестра короля! Видишь, госпоже дурно?
   — Все-все, уже бегу.
   Стражник поспешил к лестнице вниз.
   — Она умерла? — тревожно спросила Рогнеда.
   — Не знаю, — ответила Аннаура. — Я вообще не понимаю, что происходит.
   На лице лежавшей перед ними женщины появилась огромное фиолетовое пятно, покрывшее всю левую половину. А правую обезобразили два жутких застарелых шрама. На месте правой груди была сплошная зарубцевавшаяся рана; тело Марьян изогнулось и маленький подбородок задрался вверх.
   Она умерла, потому что погиб человек, подаривший ей неземное чувство любви и ради которого она жила. Без него для нее нет жизни.