Легостаев Андрей Анатольевич. Любовь сильнее меча

   Два смертельных врага стояли мгновение — издали казалось, что они просто разговаривают — и рухнули оба, чуть ли не обнявшись.
   Смерть примирила их.
   Король Этвард соскочил с коня и помчался к названному брату.
   С другой стороны подбежали тевтонцы с обнаженными мечами.
   Еще не осознавший происходящего Этвард выхватил Экскалибурн, готовый рубить и колоть, мстить за последнего человека, оставшегося у него из детства.
   — Подождите, ваше величество, — раздался спокойный, громкий голос сэра Бламура.
   Этвард остановился.
   Тевтонцы тоже.
   За спиной Бламура были все воины замка.
   — Где здесь сэр Кардок, что приезжал с вызовом к нам? — спросил сенешаль. — Вы здесь?
   — Да, я здесь, — вышел вперед сэр Кардок. — Мы не позволим вам убить герцога, если он еще жив.
   — Давайте вдвоем подойдем к упавшим рыцарям и посмотрим: можно ли кому-нибудь из них еще помочь, — предложил сенешаль. — Вряд ли вы хотите проливать свою кровь, если герцог погиб в честном бою. А если он жив, то вы просто заберете его, мы препятствовать не станем.
   — Хорошо, — согласился тевтонец. — Подойдем только вдвоем — вы и я.
   Они пошли к упавшим. Все смотрели на сенешаля и Кардока, никто не произносил ни слова.
   Этвард вложил Экскалибурн в ножны, в голове пронеслась мысль, что Радхаур только тяжело ранен. Он не может погибнуть, не может! Ведь по предсказанию… Этвард очень хотел верить в предсказание.
   Сенешаль с первого взгляда понял, что его молодой хозяин мертв. И герцог — тоже, любые лекари здесь бессильны.
   — Все, — сказал и сэр Кардок. — Это конец.
   Сэр Бламур встал над погибшими на колени и молча выдернул кинжал из сердца последнего графа Маридунского.
   Рядом заклубился столб черного едкого дыма.
   Даже сэр Бламур от неожиданности вздрогнул и выронил из рук кинжал, унесший жизнь его хозяина.
   Из дыма вышел рыцарь в черных одеждах. Быстро склонился над погибшими, коснулся пальцами лбов того, потом другого и, ни к кому не обращаясь, произнес:
   — Поздно, ничего нельзя сделать. О, Силы Космические, но почему всегда так глупо получается?!
   Не глядя на ошарашенных сенешаля и тевтонца, Белиал шагнул в неразвеявшийся еще столб дыма и исчез.
   Солнце садилось за деревьями, сумерки сгущались. Воинам из замка казалось, что это сама земля графства Маридунского надевает траур по погибшему хозяину.

Глава двенадцатая. ПОСЛЕДНЕЕ ВОЛШЕБСТВО ХАМРАЯ

   «Цель оправдывает средства, но что оправдывает цель?»

Н.Холдер, Д.Ли

   Они лежали рядом под взглядами деревянного распятого Христа в тихой часовне замка. Радхаур — ни одному богу не верящий и Марьян, до конца сберегшая преданность милостивому Хвануну. Перед смертью все равны — христиане, алголиане, язычники, неверующие…
   Марьян была закрыта огромным черным покрывалом, чтобы никто не видел ее такой, какой она стала, утеряв любимого — пусть в памяти тех, кто придет попрощаться, она останется красивой.
   Король Этвард стоял рядом. Неподвижно, словно часовой на почетном посту; по выражению лица казалось, словно он присутствовал на собственных похоронах.
   Да, отчасти, так и было. Умер мир, в котором он провел детство — мир чистый, благородный и глупый. Этвард не думал ни о чем.
   Рядом стояла Рогнеда. На лице не видно было слез. Но она не могла оторвать взгляда от покойного.
   — В аббатство сообщили? — неожиданно повернулся Этвард к сенешалю замка.
   Сэр Бламур, казалось, сразу постарел лет на пятнадцать.
   — Нет, забыл, — честно признался он. — Послать гонца прямо сейчас, ночью?
   — Да, — сказал король. — Пошлите вооруженный отряд на случай если Флорид, то есть, отец Флоридас, захочет приехать сразу.
   Сэр Бламур кивнул и направился к выходу из часовни.
   Барон Ансеис посторонился, давая ему пройти.
   Вот и все. Опять неудача. Опять он не уберег наследника Алвисида — виноват. Сколь ни клейми себя, даже он, тайлорс, не может вернуть утраченного. Тогда вместе с Фоором и Наследником Алвисида (даже двумя Наследниками) они сумели повернуть время вспять. Но сейчас он один. Снова один и снова неудача. Может, плюнуть на все, на шаха, на Алвисида, жить с Аннаурой долго и счастливо и умереть с ней в один день?.. Растить малыша. Аннаура молода, может родить еще несколько сыновей. И дочку. Хамраю очень захотелось иметь дочь. А Балсар далеко — пусть в ярости рвет волосы, пусть двойник Хамрая ждет рождения следующего Наследника и отправляется в путь. Сам Хамрай и носа с острова не высунет с этого дня… Или взять Аннауру и сыновей к Балсару и жить там? Бред, что за мысли лезут в голову. Пора собираться в путь, в Британии ему больше делать нечего. Очень захотелось спать. Устал, ноги гудели да и затраченные магические сила — даже тайлору тяжело сражаться на магическом уровне, будучи в чужом теле — требовала восстановления.
   Хамрай резко развернулся и вышел из часовни. Стараясь не думать о погибшем Наследнике Алвисида, он стал спускаться по лестнице. Когда он миновал предпоследний виток, он вдруг услышал за спиной легкие шаги и тихий голос позвал его:
   — Сэр Ансеис.
   Хамрай обернулся. Его догоняла Рогнеда.
   Хамрай невесело улыбнулся ей.
   — Сэр Ансеис, — тихо произнесла девушка, — вы могущественный маг, вы можете…
   — Нет, ваше высочество, — покачал головой Хамрай. — Не могу. Если бы мог, то уже сделал бы то, о чем вы меня просите. Это невозможно. Я не знаю колдовства, которое могло бы поднять сэра Радхаура со смертного ложа.
   — Просто не знаете? Но оно может быть? — в голосе девушки появилась надежда.
   — Конечно, я многого не знаю, все знать не может никто. Но все же…
   — А вот моя старая нянька, там в Иглвуде, рассказывала, как один тевтонский рыцарь, я не помню его имени, взял в жены дочь лесника, которая его очень полюбила. Но сразу после свадьбы приехал черный рыцарь.. Ну, что-то такое, я забыла подробности, но главное — помню. Он убил этого рыцаря.. Ну, который черный, убил мужа этой девушки. И она оплакивала его семь дней и семь ночей, говорят, выплакало целое озеро слез и теперь в тех местах новое озеро…
   — Рогнеда, я очень устал, — сказал Хамрай. — Не время рассказывать сказки.
   — Вы дослушайте, пожалуйста, — взмолилась принцесса. — Вы сами все поймете! — Она скороговоркой, чтобы сэр Ансеис не ушел, рассказала:
   — Отец этой девушки, лесник, пошел к знакомому колдуну, жившему в тех краях — Древлягору, и взмолил о помощи. Колдун сказал, что надо, чтобы сама девушка попросила его. Тогда лесник привел к нему свою дочь и та пала в ноги колдуну. И Древлягор оживил ее возлюбленного, но саму ее растворил в том озере слез. И чтобы снова быть со своей любимой вместе, рыцарю нужно было совершить ради нее двенадцать подвигов. Он их совершил и девушка вышла из озера еще прекраснее, чем была раньше. Вы… Вы могучий маг, вы же сможете сделать подобное, да? — в голосе Рогнеды были мольба и надежда. — Правда сможете?
   — Не знаю, ваше высочество, — медленно сказал Хамрай. — Мне надо подумать. Идите спать, время позднее. Мы встретимся утром. Позвольте, я провожу вас до ваших покоев.
   — Нет, нет, — пылко покачала головой принцесса. — Я буду там, наверху… с Радхауром. Ведь вы же оживите его? Я так люблю его, что готова на все.
   — Даже на долгие годы превратится в озеро? — жестко спросил чародей, глядя ей в глаза.
   Она отвернулась.
   — Да, — едва слышно прошептала она и побежала по лестнице наверх.
   Хамрай долго смотрел на лестницу, пока не замолкли легкие шаги.
   Сна как не было — имя Древлягора пожрало желание спать.
   Если тебе известно, что какое-то волшебство возможно — рано или поздно сможешь повторить его. При знаниях и опыте Хамрая — скорее рано. Но времени так и так было мало…
   Если известно, что волшебство возможно…
   Стоит ли верить сказочке, что рассказала Рогнеда? Сколько в ней истины, если она вообще там есть? Хамрай прекрасно знал, как из вполне обыденного происшествия рождаются захватывающие дух легенды.
   Но имя Древлягора… Хамрай знал его и ненавидел искренне, всей душой. Среди других девяти мальчишек он был у него в учениках, когда началась Великая Потеря Памяти и Темные Времена. Тогда Хамрай просто сбежал от Древлягора…
   Ничего бы старый Древлягор не стал делать за какие-то мольбы и слезы, видно ему посулили неплохое вознаграждение родственники погибшего рыцаря…
   Если вообще в этой легенде есть хоть слово правды.
   Так или иначе, даже если эта сказка — полный вздор, надо идти работать. Если Хамрай сейчас пройдет мимо этого шанса, он не простит этого себе. И шах Балсар его не поймет.
   Но как же любит эта девочка, если готова ради Радхаура превратится в озеро! Без всяких гарантий, что когда-нибудь вернется к жизни. То есть она готова умереть, чтобы жил другой! Сам Хамрай на это не пошел бы никогда — даже ради Аннауры, вернувшей его к жизни. А ради сына, маленького Отлака?
   Хамрай помотал головой, отгоняя глупые и несвоевременные мысли, и быстрым шагом пошел прочь от лестницы. Он собирался идти в графскую библиотеку, оставшуюся еще от Алвисида, но передумал и направился к лестнице на крепостную стену.
   Ему хотелось побыть в одиночестве, подставив лицо ночному ветру и слушая разговоры звезд.
   Аннаура, поплотнее запахнула плащ и вышла на крепостную стену, вглядываясь в темноту. Позади нее с факелом в руках стоял слуга.
   — Ансеис! — негромко, стараясь не взволновать ночную тишину, крикнула она. — Где ты, любимый?
   Из тьмы появился караульный, не тот, что был давеча, другой.
   — Барон там, — указал он рукой во тьму. — Сходить за ним?
   — Он один?
   — Да.
   — Тогда не надо, я сама. Подожди здесь, — сказала она слуге и взяла факел.
   Если бы она не искала в темноте знакомую фигуру, она прошла бы мимо Хамрая, приняв его за каменную статую.
   — Ансеис…
   Барон вздрогнул, вырванный из своих дум, и резко обернулся.
   — А это ты, Аннаура, — облегченно вздохнул он.
   Взял у нее факел, воткнул в трещину между камней — маленькое магическое усилие, даже неосознанное, чтобы факел держался крепче — и обнял Аннауру, прижал ее к себе. После возвращения в Рэдвэлл у него не было времени поговорить с женой.
   — С тобой все хорошо? Испугалась тогда?
   — Нет, — сказала она. — Тогда не испугалась. Испугалась потом — когда поняла, что она могла и меня лишить красоты, как Марьян. Тогда бы ты бросил меня…
   — Глупенькая, — улыбнулся Хамрай, — куда ж я без тебя? А Марьян не она лишила красоты, я ничего не позволил матери Иглангера сделать с вами.
   — Мать Иглангера? Ах да, она же говорила… Она была сильная колдунья?
   — Нет. Женщины не получают во владение серьезную магию. Но у женщин своя ворожба, иногда нам мужчинам не понятная. И женщинам всегда трудно противостоять….
   Аннаура рассмеялись. Слова барона прозвучали двусмысленно.
   — Но как же тогда с Марьян? — снова вернулась она к недавним событиям. — Я же сама видела, как она превратилась в… Ну, как она потеряла свою красоту. Это колдунья сделала, кто же еще?
   — Нет, — вздохнул Хамрай. — Это Радхаур своей любовью вернул ей утраченную красоту. При помощи Каменного Зверя… Как только Радхаур погиб, красота исчезла. Как и жизнь…
   Они помолчали.
   — Так хочется жить вечно, — сказала Аннаура.
   Хамрай поцеловал ее в щеку и прижал к себе.
   Они снова молчали, глядя на звезды.
   — А что произошло у Рэдвэллских Камней?
   Хамрай рассказал.
   — Я мог бы спасти Радхаура, — сказал барон в завершение. — Но тогда бы погибла ты. Я не мог допустить этого.
   — Значит, любовь сильнее мужской дружбы? — спросила она.
   Он отшагнул на шаг.
   — Извини, я не хотела обидеть тебя, любимый, — протянула к нему руки Аннаура. — Я всегда знала, что ты защитишь меня. От любых напастей.
   — Да, — только и смог выдохнуть Хамрай. — Я сделал то, что сделал. У меня не было времени на раздумье.
   — Я люблю тебя, Ансеис. Ты — самый лучший и самый удивительный из мужчин. Я поняла это, как только увидела тебя тогда, на турнире. А я — самая счастливая в жизни женщина, раз меня любит такой мужчина.
   — Да, люблю — очень. Иди спать, Аннаура, здесь холодно.
   — А ты? — несколько обиженно спросила она.
   — Я побуду здесь. Мне надо подумать. Я, может быть, верну Радхауру жизнь…
   — Это возможно? — удивилась она.
   — Еще не знаю.
   — А Марьян? Ее ты тоже оживишь?
   — Нет, — жестко сказал Хамрай. — Она умерла давно — когда вонзила себе кинжал в сердце. Радхаур вернул ее к жизни, и пока жил он, жила она. Сейчас же даже он не сможет… Иди, Аннаура, прошу тебя.
   Она поцеловала его в щеку с отросшей за день щетиной.
   — Я люблю тебя.
   Хамрай крикнул стражника и протянул Аннауре факел.
   — Иди, я скоро приду.
   Она пошла к выходу, обернулась и послала мужу воздушный поцелуй.
   Хамрай этого не видел, он снова смотрел в звездную бесконечность, опять мысленно погрузившись в лабиринты формул, заклинаний, древних знаний, заглядывая в затянутые паутиной закутки и привычно поражаясь спрятанной в них силе неведомого предназначения.
   Собственно, он довольно быстро придумал, как именно проводить сложное чародейство, на ходу сочиняя новые заклинания или переделывая старые, подбирая подходящие к случаю и исправляя ошибки. Нет, не сам процесс предстоящего волшебства бередил душу старого мага.
   Он не хотел возрождать Наследника Алвисида способом, предложенным принцессой. Но другого не видел. Ему было жалко, что такая красивая, чистая девушка превратится в небольшое озерцо, в котором каждый сможет ополоснуть грязные руки или утолить ее водами жажду.
   И неизвестно станет ли Радхаур собирать Алвисида даже ради нее. Поведение наследника абсолютно непредсказуемо.
   Да что с ним, Хамраем, случилось за годы, проведенные в Британии в обличье барона Ансеиса? Даже шах Балсар отметил в нем перемены. Никогда раньше Хамрай не задавался подобными вопросами — для достижения цели все средства хороши!
   Нет, он сейчас не о Рогнеде думает: о себе — успокаивал сам себя маг. У него есть любовь, Аннаура, и другая ему не нужна; он не вздрагивает как прежде и не испытывает постылого томления при виде женской фигуры. Аннаура затмила всех.
   Но у него впереди столетия жизни, у нее — десятилетия. Хамрай уже видел серебряную волосинку у любимой, правда извел ее мгновенно, но процесс старения он остановить не в силах. Он будет молод и силен, а она…
   Об этом не хотелось даже думать. Он вспомнил Саурру — змееженщину, привезенную в столицу шаха с далекой горы Каф. Как только она стала терять свою красоту, он перестал ее замечать. Он не хотел, чтобы подобное повторилось с Аннаурой. Она — его жизнь, и другой судьбы ему не надо, он достаточно прожил, чтобы понять это.
   Когда еще не взошедшее солнце начало окрашивать окрестные леса своими фантастическим цветами, Хамрай решился.
   У него достаточно злата, чтобы купить замок где-нибудь в Лангедоке или Арагоне, увезти туда Аннауру и сына, взять новое имя, основать собственный род…
   И покончить с Хамраем. То есть, нет конечно — жив двойник. Получив в одно прекрасное утро всю силу тайлорса, он подумает, что Хамрай-первый погиб. А что еще можно подумать? Кто откажется от магической сущности добровольно?
   Он откажется. Ради любви. Ради Аннауры.
   И пропади Алвисид со своим заклятием, шах Балсар, Наследник Алвисида и все прочее в бездны — хоть бездонные, хоть космические.
   Все, с него хватит. Он в эти игры наигрался.
   Хамрай отошел от края стены, довольно улыбаясь.
   Решение принято.
   Надо отправляться в свой замок, собирать малыша и уезжать отсюда. Аннауру он уговорит. Должен уговорить. И пока не обустроится в новом месте, он воздержится от передачи магической силы своему двойнику.
   Внизу, у лестницы, с бледным лицом стояла Рогнеда. Старый маг понял, что она всю ночь так и не сомкнула глаз.
   — Ничего не получится, Рогнеда, — стараясь говорить как можно ласковее, сообщил Хамрай. — Не переживайте, ваше высочество, вы молоды, у вас вся жизнь впереди. Выйдете за муж за принца Ронга, родите детей. Я видел принца — он храбрый воин и красивый мужчина. Вы будете счастливы. Вы обязательно будете счастливы…
   — Нет, — неожиданно хрипло ответила принцесса. — Я не хочу иной судьбы. Я знаю, мне сказала Аннаура, что вы придумали как сделать это волшебство. Вы боитесь за меня, не хотите, чтобы я несколько лет была озером. Но ради любимого я согласна на все, даже на это. А Радхаур обязательно совершит подвиги, чтобы освободить меня… ну… то есть, чтобы сделать прежней… Я… я не могу иначе…
   Хамрай внимательно посмотрел в ее глаза. Она уже смирилась с мыслей пожертвовать себя ради Радхаура, сжилась с ней. Отговорить ее невозможно — еще, чего доброго, она покончит с собой.
   — Я… — Он хотел предпринять очередную попытку убедить девушку.
   — Я умоляю вас… — Рогнеда встала на колени.
   Хамрай не стал поднимать ее. Он никак не мог решится. То есть, он же ведь принял решение, но сейчас заколебался.
   Ведь потеряв Марьян — навсегда, потеряв, и увидев, что Рогнеда пожертвовала собой ради него, воскресший Радхаур будет чувствовать себя обязанным спасти принцессу. Рыцарские идеалы для него не пустой звук.
   — Хорошо, — сказал он. — Его величество знает?
   — Я сама могу решать свою судьбу, — девичий голосок стал жестким. — Этвард не искал меня, когда я исчезла из Камелота. И не особо радовался, узнав, что я — его родная сестра.
   — Но он все равно любит вас… И он — король.
   — Но неужели вы не найдете, что сказать ему. Я… Я умоляю вас.
   — Хорошо, — сдался старый маг. — Идите в свою комнату, я займусь приготовлениями к колдовству. Постарайтесь заснуть — волноваться во время чародейства вам нельзя.
   — А вы… вы не обманете меня, сэр Ансеис?
   — Разве вас обманешь? — усмехнулся Хамрай.
   И не ясно было кого он имеет в виду: принцессу, или всех женщин вообще.
   — Хорошо, я жду вас в своей комнате. Только…
   — Что? — ласково спросил маг.
   — Скажите, это будет очень больно?
   — Я сделаю все, чтобы больно не было вообще, — серьезно, словно произносил святую клятву, пообещал старый чародей.
   Хамрай принял решение и не желал видеть никого, кто мог бы это решение поколебать. Даже Аннауру. А тем более — короля Этварда. Сэр Бламур — вот кто был ему нужен.
   Замок еще спал.
   Хамрай прошел к запертым наружным воротам. Караульный, заслышав шаги, стоял навытяжку, старательно делая вид, что не спал.
   — Найди сенешаля и передай, что мне надо срочно поговорить с ним. Я буду в графских покоях.
   — Но я не могу уйти с поста, — пытался возразить стражник.
   — Ты меня не узнал?
   — Узнал, сэр Ансеис.
   — Когда я говорю «срочно», это означает действительно срочно. Ты знаешь, что может быть из-за малейшего промедления?
   Стражник не знал, но на всякий случай кивнул.
   Мало кто из местных жителей видел поселившегося в замке покойного сэра Насьена французского барона за совершением каких-либо магических действий. Но слава в округе о нем ходила громкая. Им восхищались и побаивались его.
   Хамрай, не дожидаясь ответа, бросил:
   — Я жду сенешаля как можно скорее.
   Повернулся и пошел прочь. Необходимо продумать мелкие детали. И подготовить Алвисида.
   Для пущего влияния на Радхаура Хамрай решил обставить все мрачно и пышно.
   Сенешаль не заставил себя ждать — он то знал, что барон по пустякам звать не будет. За время совместного сидения под дьяволовым куполом они успели подружиться и потом много раз коротали вечерний час у очага за кубком доброго эля.
   — Что-нибудь случилось? — тревожно спросил сэр Бламур.
   По его щеке разливалось отлежалое пятно, глаза были заспаны. Но он готов принять любые необходимые меры для безопасности замка.
   — Нет, ничего не случилось. Эля бы я сейчас выпил. Очень хочется.
   Сенешаль удивленно посмотрел на Хамрая.
   — Да, — тряхнул тот головой. — Устал. Всю ночь я размышлял, Бламур, и решил, что могу вернуть графа к жизни.
   — Уррия?! — воскликнул сенешаль.
   Он упорно называл молодого графа по мальчишескому имени.
   — Да, — подтвердил барон. — Но мне нужна твоя помощь, Бламур.
   — Разумеется, Ансеис. Ради графа я готов на все. — Он приоткрыл дверь и крикнул кому-то, наверное одному из воинов, которого и взял с собой на тот случай, если потребуется срочно выполнить какое-либо распоряжение:
   — Принеси эля, кувшин. Нет, принеси два. Барон, ты есть хочешь?
   Тот покачал головой:
   — Только эля.
   — Все! Исполняй приказ. И поживее! — Сенешаль закрыл дверь и повернулся к магу:
   — Я слушаю, барон.
   — Во-первых, надо немедленно распустить по замку слух, что граф не умер, а всего лишь заколдован Иглангером.
   — Но я сам проверял, — возразил Бламур. — Граф был мертв. Да он и сейчас мертв!
   — Да, конечно, — вздохнул Хамрай. — Но я хотел бы, чтобы слуги думали, что жив, но заколдован. Ты меня понимаешь?
   — Да, — кивнул сенешаль. — А ты действительно можешь вернуть графа к жизни?
   — Разве иначе я стал бы звать тебя в такую рань?
   — Да-да, конечно. Все сделаем, продолжай пожалуйста.
   — Мне необходимо сто двадцать факелов и сто двадцать одна свеча. Их надо отнести в подземелье под замком…
   — Где графская усыпальница?
   — А есть еще одно подземелье? — иронично спросил барон.
   — Да, где склады и где темницы.
   — Хм…. В то, где графская усыпальница. Я и имел в виду пещеру. Там, в северной части, могил, кажется, нет.
   — Там больше половины пещеры пустует.
   — Вот и прекрасно. Там я и воскрешу Радхаура. Прикажи принести туда его тело и положить прямо на землю. Вокруг на приличном расстоянии по кругу пусть воткнут в землю факелы, рядом с каждым факелом зажгут свечу. Как только все будет готово, дай мне знать.
   — Хорошо, барон. Тогда я пошел. Эль сейчас принесут.
   — Мне бы еще человека, отнести вниз кое-что отсюда. И чтобы обо всем этом знали как можно меньше людей. Особенно важно, чтобы до успешного окончания чародейства король Этвард ничего не знал. Он спит?
   — Не знаю. Наверное. Во всяком случае, он отправился в свои покои. Не волнуйся, Ансеис, никто ничего до времени не узнает. Я сам лично отнесу графа в подземелье, — сенешаль хотел было идти, но вспомнил:
   — Да, а госпожа? Ее можно воскресить?
   Хамрай развел руками:
   — Здесь я бессилен что-либо сделать.
   Сенешаль кивнул и вышел, мысленно вознося молитвы об успешном завершении задуманного бароном.
   Сто с лишним факелов едва разгоняли вековой мрак подземелья. Каменные изваяния из темноты смотрели на Хамрая.
   — Все так как ты просил, барон? — спросил сэр Бламур.
   — Посмотрим, — ответил Хамрай, явно думая о чем-то своем.
   Он долго стоял, глядя в центр огражденного факелами пространства, туда, где уже в парадном облачении лежал наследник Алвисида.
   — Разнесите эти два факела, — наконец сказал он, — и уложите графа между ними. И снимите с него все одежды. Они ему больше не понадобятся. Оставьте только меч и щит, вложите в руки.
   Бламур кивнул четверым воинам, они принялись выполнять распоряжение мага.
   Хамрай же протянул руки к тому месту, откуда взяли тело погибшего графа и земля, утрамбованная десятилетиями покоя, начала бугрится, освобождая середину вырванного из темноту круга, скапливаясь к краям, к факелам, образовывая довольно высокий насыпной поребрик.
   Хамрай посмотрел на образовавшийся бассейн, в центре ярдов двух глубиной, и удовлетворенно кивнул. Тело Радхаура лежало на наклонной поверхности, ногами уходя в пустой пока бассейн.
   Маг подошел к Бламуру, взял у того из рук последнюю оставшуюся свечу и зажег от факела. Кивнул слуге, который нес сюда торс Алвисида, тот поставил его к изголовью графа.
   Маг сорвал покрывало с поверженного бога. Лицо Алвисида было безжизненно.
   — Посмотри мне в душу, великий Алвисид, — вдруг почему-то зло процедил Хамрай окаменевшему лицу. — Может быть, ты поймешь в ней то, что я не могу понять?
   Хамрай резко повернулся, сунул сэру Бламуру зажженную свечу и быстро пошагал к выходу из пещеры.
   Поскольку никаких распоряжений не было, сенешаль кивнул раздевавшим Радхаура воинам, чтобы продолжали.
   При виде барона Рогнеда быстро села на постели. Может, она и поспала несколько часов, но даже не раздевалась.
   Хамрай вздохнул и сел на стоящий рядом резной стул.
   — Ничего не подучится, Рогнеда, — хрипло сказал маг. — Я не могу.
   — Но почему? — воскликнула девушка. — Ведь вы же сказали, что все придумали!
   — Мало ли что я придумал! — в сердцах ответил Хамрай. — Я не могу. Ты… ты такая красивая, такая чистая. Ты не понимаешь, что тебя ждет!
   — Я все понимаю, — серьезно и спокойно, глядя прямо барону в глаза, произнесла Рогнеда.
   И в ее словах была такая сила, что Хамрай понял — ему не противостоять ей. Женской магии противостоять почти невозможно.
   — Я все равно не смогу быть счастлива, — отвернувшись, произнесла Рогнеда. — Да, я как Марьян тогда — лучше уж кинжал в сердце! Я не смогу жить без него. Вот, — она достала из складок платья миниатюрный кинжальчик.
   Миниатюрный, но достаточный, чтобы навсегда остановить это прекрасное благородное сердце.
   — Я знал, что так случится, — устало вздохнул Хамрай.
   Он проклинал все — себя, Моонлав, шаха Балсара, Алвисида, Наследника Алвисида, Силы Космические и глупую судьбу. А еще больше — идиотское чувство, отличающее людей от животных.