Лэки Мерседес. Полет стрелы

 
   Когда Крис и Тэлия оставили деревню далеко позади и углубились в лес, заметно похолодало, и оба кутались в толстые зимние плащи. Деревья уже полностью сбросили листву, а ветер не нес больше с собой теплых, мирных запахов осени. Хотя дожди теперь шли редко, небо оставалось пасмурным и было ровного блекло-серого цвета. Под ногами хрустел бурый ковер скопившейся на дороге палой листвы. Большинство птиц и зверей пропало — одни улетели на юг, другие впали в зимнюю спячку или прятались: отсутствие прежде скрывавшей их листвы вынуждало оставшихся к тишине и осторожности. Герольдам мало кто попадался на глаза, разве что изредка кролик или белка; не слышно было никаких звуков, кроме стонов ветра в голых ветвях да порой карканья ворон. Среди молчания спящего леса одиноко звучал перезвон подуздных бубенцов Спутников.
   Что касается Тэлии, она воспринимала тишину и пустынность только как благо: по крайней мере не приходилось быть постоянно начеку, чтобы поддерживать рушащиеся щиты. Однако нервы ее продолжали сдавать; маленький отряд двигался все дальше через холодные и мрачные леса, и скоро Тэлия уже не знала, что хуже — ехать в одиночестве по угрюмой глуши, где серый и пустой лес только усугублял ее подавленное настроение, или находиться среди людей, чувствуя, как твои щиты медленно распадаются на части.
 
   Настроение Криса было немногим лучше: он все время гадал, не вызваны ли его теплые чувства к Тэлии искусственно, и если да, то в какой мере. Не усиливает ли она их — сознательно или бессознательно? Он начинал подвергать сомнению каждый оттенок переживания, пытаться определить, не приложила ли к нему руку его напарница.
   Он хорошо относился к Тэлии… Светлые Гавани, он хотел хорошо к ней относиться, у них оказалось так много общего. Она проявила себя хорошим стажером, без жалоб и подсказок делала то, что нужно, стараясь во всем работать на равных и вносить свою лепту… И все же, все же…
   И все же оставались слухи и тот факт, что его чувства вполне могли быть подтасованы, изменены, а он бы даже не заметил. «Нет дыма без огня»? Возможно. Так трудно понять… и то, что Тэлия уходит в себя, отнюдь не помогает делу.
 
   Следующая остановка находилась в двух днях пути, что означало ночлег в Путевом Приюте на полпути между двумя деревнями. Крис уже не думал о напарнице, как о женщине; теперь он переживал из-за своих подозрений. Достигнув Приюта, Герольды стали действовать так же, как и в первый вечер: Тэлия подготовила жилище, Крис позаботился о четвероногих членах отряда. Он видел в темноте гораздо лучше Тэлии, так что такое разделение труда представлялось только логичным. И оно давало ему возможность без помехи посоветоваться с Тантрисом. Тантрис был озадачен и встревожен. «Я ничего не почувствовал, маленький брат, но…»
   — Но? — вслух переспросил Крис. «Я не уверен, что мне полагалось. Ропан обеспокоен и отказывается обсуждать причину».
   — Здорово.
   «Он для меня старший, так же как ты старший по отношению к Тэлии. Если он не хочет обсуждать личные проблемы своей Избранницы, это его дело и его право».
   — Знаю, знаю. Слушай, скажи мне хотя бы, если что-то воспримешь, ладно?
   « Обещаю, — ответил Спутник, — но, я думаю, быть может…»
   — Быть может что?
   — Тебе нужна более квалифицированная помощь; — пришел неохотный ответ.
   — Сначала скажи, откуда! В Круге нет никого с таким Даром, как у нее, и я сильно сомневаюсь, что эмпатия Целителей — то же самое явление.
   « Верно «, — раздался в его мозгу вздох, и больше он из Тантриса ничего не смог вытянуть.
   Разговор сильно обеспокоил Криса. Если уж Спутнику проблема не по плечу…
 
   Они не успели даже достичь ворот следующей деревни, когда на дороге их встретила шумная толпа людей, требующих справедливости.
   Герольды заметили ее издалека.
   — Осторожно, — сказал Крис, когда они въехали в толпу крестьян в бурой домотканой одежде, которые обступили Спутников, выкрикивая жалобы и обвинения.
   Тэлия побледнела и напряглась; она сидела на спине Ролана совершенно неподвижно, крепко сжав губы. Крис тщетно силился разобраться в доводах спорящих, потом наконец вышел из терпения и резко приказал всем замолчать.
   Когда гомон стих, ему наконец удалось выяснить, что имелись две спорящих стороны, обе, на его взгляд, неотличимые друг от друга, как пара ворон: у всех собравшихся были темные волосы, густые темные бороды, почти одинаковая одежда из тяжелой домотканой материи. Терпеливо выслушав и тех и других, хотя они поминутно перебивали друг друга, так что Крису вскоре захотелось отколотить их палкой, он объявил, что решение откладывается до тех пор, пока не удастся опросить третью сторону.
   На его взгляд спор выглядел довольно тривиальным — о корове и теленке. Произошло следующее: каким-то образом на поле, где находилась корова в охоте, попал бык; в результате, что и неудивительно, на свет появился теленок. Теленок сей совершенно очевидно являлся отпрыском упомянутого быка, и владелец коровы самого факта не отрицал. Спор шел прежде всего о том, как бык добрался до коровы.
   Владелец коровы гневно заявлял, что владелец быка позволил тому разгуливать на свободе, и бык сам проник на поле, а посему он, владелец коровы, денег за случку платить не обязан.
   Владелец быка столь же громогласно утверждал, что владелец коровы нарочно заманил быка на свой выгон, с тем чтобы сэкономить на плате за случку.
   Крис чувствовал себя совершенно беспомощным: как раз в данной области он совершенно ничего не смыслил. Он умоляюще посмотрел на Тэлию, которая, в конце концов, выросла на хуторе и должна была иметь хоть какое-то представление, как разобраться в таком деле. Кожа вокруг глаз и губ его стажера, казалось, слегка натянулась, но в остальном Тэлия, похоже, держала себя в руках. Крис направил Тантриса вплотную к ней и прошептал:
   — Ладно, ученица… ты больше моего понимаешь в таких делах. Есть какие-нибудь идеи?
   Она вздрогнула — самую чуточку, заметно лишь для того, кто специально следил за ее реакцией.
   — Я… думаю, да, — проговорила она медленно. — Похоже на спор, который случился как-то раз у нас в Усадьбе Твердыня.
   — Тогда бери бразды в свои руки. Мне вопрос не по зубам.
   Тэлия задала несколько вопросов тяжущимся, затем расспросила остальных жителей деревни, интересуясь привычками обеих сторон. Все сошлись на том, что, хоть владелец коровы и славился прижимистостью, он был слишком скуп, чтобы поломать собственную изгородь для того только, чтобы сэкономить на плате за случку. А владелец быка имел обыкновение позволять животному бродить без присмотра, поскольку ленился залатать проломы в собственном заборе даже после того, как бык уже несколько раз убегал.
   Однако потом Тэлия удивила Криса, обратившись за сведениями к тем, опросить кого сам Крис ни за что бы не додумался, — к ребятне, собравшейся с краю толпы. Зыркнув по сторонам, чтобы убедиться, что никто не собирается приказать им держать языки за зубами, мальчишки поведали Герольду, что как раз эта корова никогда прежде не паслась на том поле, где бык ее предположительно отыскал. Она считалась весьма ценной, и хозяин всегда держал ее там, где мог за ней приглядывать.
   Тэлия повернулась к спорщикам.
   — Вот мое первое решение, — сказала она медленно, странно невыразительным голосом. — Нет никакого сомнения, что бык действительно бродил без присмотра, и, поскольку вполне вероятно, что именно он нанес упомянутый ущерб изгородям, вы должны оплатить ее владельцу починку, которую ему пришлось произвести.
   Владелец быка глядел крайне недовольно; владелец коровы торжествовал. Однако радоваться ему пришлось недолго.
   — С другой стороны, вы, — сказала Тэлия, почти не глядя на него, — никогда не держали свою корову на том поле. Вы, должно быть, увидели, что бык вломился туда, и решили, что, коль скоро ущерб уже все равно причинен, хорошо бы сэкономить на плате за случку. Потому вы и отвели свою корову туда, где находился бык. Вследствие чего мое второе решение состоит в том, что вы должны уплатить этому человеку половину тех денег, которые он потребовал бы с вас при обычных обстоятельствах.
   Теперь разочарованными выглядели оба.
   — Учитывая все, я бы сказала, что вы, вероятно, в расчете.
   Спорщики неохотно согласились, что так оно и есть.
   — Погодите уходить! — сказала Тэлия, поворачиваясь к владельцу быка и несколько оживляясь. — Вы позволяли потенциально опасному животному бродить без присмотра. Мое третье решение заключается в том, что любой, кто обнаружит вашего быка на свободе и запрет его где-нибудь в надежном месте, чтобы вы забрали его домой, будет в возмещение трудов иметь право на то, чтобы бык покрыл его коров бесплатно. Такая мера должна заставить вас в будущем получше приглядывать за своей скотиной.
   Ухмылки, появившиеся на лицах остальных жителей деревни, ясно показали, что они считают приговор Тэлии правильным и справедливым — и решения ее безусловно им по вкусу. Крис улыбнулся и слегка кивнул ей в знак одобрения. Она неуверенно улыбнулась в ответ; вокруг глаз уже не заметно было такого напряжения.
   Окруженные со всех сторон ребятишками, Герольды двинулись дальше к самой деревне, которая оказалась чуть увеличенной копией первой и даже могла похвастаться чем-то вроде «ратуши». Именно там, в единственной большой комнате, использовавшейся для собраний, за старым и обшарпанным столом с мраморной столешницей, которая вполне могла оказаться самой старинной вещью в деревне, они и обосновались. По сравнению с общей комнатой трактира помещение явилось шагом вперед: здесь было не так дымно и тесно. Однако тепла очаг давал мало, и Крис поймал себя на мысли, что хорошо бы им удалось справиться с делами и двинуться в путь, прежде чем он отморозит ноги и пальцы на руках.
   Однако на них почти тут же свалилась новая тяжба, требующая разбирательства, — проблема расположения межей, разделяющих два соседних хутора. Самих владельцев этот вопрос не слишком волновал, поскольку они были давними друзьями и в течение многих лет решали проблему, поровну деля как работу, так и урожай со спорных полей. Однако они по секрету поведали Крису, что боятся, что мир продлится недолго: у обоих выросло по несколько сыновей, которых требовалось обеспечить наделами, и друзья боялись, что среди их отпрысков страсти уже накаляются. Глянув на Тэлию и поняв, что у нее нет на сей счет никакого мнения, Крис согласился, что вопрос следует решить сейчас, пока он не разросся в открытую распрю. Он обещал, что они займутся этим, как только покончат с другими обязанностями.
   Спорящим пришлось этим удовольствоваться. Крис затребовал деревенские архивы, и, пока один из них пересказывал новости и законы, другой просматривал представленные деревенским писцом бумаги в поисках сведений о том, кому же в действительности принадлежит спорный участок; время от времени они менялись местами.
   К сожалению, сведения оказались скудными и противоречивыми. По-видимому, претензии обеих сторон были одинаково обоснованными.
 
   Тэлии все меньше хотелось принимать какое-либо участие в текущих делах. Ее защита таяла, медленно, но верно; теперь она в этом не сомневалась. Что еще хуже, она больше не была уверена, что в состоянии не позволить собственным чувствам влиять на окружающих, поскольку инстинктивный контроль над передачей эмоций изменял ей тоже. Крис пытался снять с нее напряжение, но Тэлия чувствовала его собственные сомнения так отчетливо, словно он кричал о них во весь голос.
   И когда вечером накануне отъезда они наконец-то смогли обсудить проблему спорных полей наедине, в Путевом Приюте, Тэлия держала себя под таким жестким контролем, что знала, что завтра ее ждет головная боль от перенапряжения.
   — Беда в том, что ручей, который исходно служил им границей, столько раз менял русло, что я не вижу способа выяснить, где оно проходило изначально, — вздохнул Крис. — А на ручей Заклятие Правды не наложишь!
   Тэлия долго раздумывала, чертя прутиком невидимые узоры на камне очага.
   — Как ты полагаешь, они согласятся разделить землю поровну? Ты разговаривал с ними больше, чем я.
   — Исключено, — категорически сказал Крис; свет очага бросал на его лицо изменчивые тени. — Я разговаривал со старшими сыновьями, так они уже вот-вот передерутся из-за этого участка. Отцы-то согласились бы с радостью, но дети никогда не поддержат такого решения, а как раз дети-то и начнут бучу, если останутся недовольны.
   — Я не вижу, как сделать это решением типа «все или ничего «, — вздохнула Тэлия после долгого молчания.
   — Я тоже. — Крис задумчиво смотрел на пламя. — Среди дворян способом решения такой проблемы мог бы стать брак двоих младших детей, а потом передача спорных земель им во владение.
   — Там земли не хватит, чтобы и одного-то прокормить, не то что семью, — почувствовала себя обязанной указать Тэлия, — даже если бы нам удалось найти двоих таких детей, которые согласились бы пожениться.
   Крис рассеянно играл одной из вынутых из колчана стрел; потом внезапно глянул на нее и улыбнулся: на него снизошло озарение.
   — А как насчет руки Судьбы?
   — Что ты имеешь в виду?
   — Предположим, мы оба становимся на противоположных концах этого участка и пускаем стрелы точно вверх… потом проводим линию между точками их падения — это и получится новая межа. Если завтра не будет ветра, то, где они упадут, будет зависеть в основном от прихоти Владычицы. Как ты думаешь, это всех устроит?
   — А что… это неплохая идея, — сказала Тэлия, напряженно соображая. — Особенно, если мы пригласим священника благословить стрелы, прочесть молитву над полями и все такое прочее. Тогда это будет уже не человеческим решением; решение окажется в руках богов — а кто станет оспаривать их волю? Думаю, обе семьи согласятся подчиниться ей. Крис, это отличная мысль! — Она огорченно вздохнула. — Я бы до такого не додумалась.
   — Ты сама просто отлично справилась в тот раз, — сказал Крис с большим жаром, нежели собирался. — Мне то дело было совершенно не по зубам.
   — Ну, мне не нравится, когда кто-то позволяет скотине бродить где попало. Здесь, в Приграничье, если скот или свиньи уходят в лес, они могут одичать, и тогда перед тобой встает настоящая проблема.
   — Хм. Я знал, что одичавшие собаки могут создавать проблемы, но никогда не слышал, что на это способна домашняя скотина. — Крис запомнил это на будущее.
   — Это довольно серьезная проблема, — ответила Тэлия рассеянно. — Когда домашние животные дичают, они не боятся человека, как дикие звери, и, что еще хуже, они знают, как люди могут поступить. Не одного человека среди крепковеров убила и покалечила одичавшая скотина.
   — Я же говорю, ты справилась отлично. Не надо бояться высказывать свое мнение. Стажировка для того и существует.
   — Я… — начала Тэлия, потом замолчала и снова ушла в себя.
   — Что?
   — Ничего, — ответила она, отодвигаясь назад, в тень, где Крис не мог разглядеть выражения ее лица. — Я просто устала, вот и все. Нам нужно немного отдохнуть.
   Эта отстраненность очень тревожила его… но он, похоже, ничего не мог с этим поделать.
 
   На следующий день по дороге из селения они остановились, чтобы захватить с собой писца и священника; когда они сообщили свое решение обоим семействам, те горячо его одобрили. Сами хуторяне были готовы согласиться с любым решением, которое сняло бы чреватое взрывом напряжение между их детьми. Дети же в обоих семействах не сомневались, что, когда будут выпущены стрелы, боги окажутся на их стороне.
   Для вопроса, столь долго дебатировавшегося, такой конец явился почти что разочаровывающе прозаичным. Священник благословил стрелы, луки, Герольдов, поля, семьи — все, что могло иметь какое-то отношение или быть каким-то образом заинтересовано в деле. («Все, что двигается, я благословляю, — с искорками в глазах сказал он Герольдам. — А над тем, что не двигается — молюсь!») Тэлия и Крис встали каждый точно посередине северной и южной границ спорного участка и пустили стрелы; священник отметил место, где упала одна, писец — где другая. Точки эти обозначили пирамидами камней и саженцами, провели новую межу и занесли ее на карты и в документы. Обе стороны объявили, что удовлетворены. Герольды двинулись дальше, в путь.
 
   Однако к этому времени Тэлия уже настолько ушла в себя, что Крис совершенно перестал понимать ее состояние: она с тем же успехом могла быть статуей Герольда. Казалось, она завернулась в кокон самоизоляции, и ничто из того, что он говорил или делал, не могло вытащить ее оттуда.
   Что же до самого Криса, то он поймал себя на том, что думает, не слишком ли легко уладились оба спора. Для Тэлии было бы детской забавой самую чуточку подтолкнуть тяжущихся к более дружелюбному — или, по крайней мере, менее враждебному — отношению друг к другу. А если она действительно это сделала, то теперь, стоило ей уехать, ссоры разгорятся снова.
   Не слишком ли сильное впечатление на него произвело то, как Тэлия разобралась с первым делом? Не влияет ли она на его отношение к ней?
   Выяснить что-либо доподлинно было просто невозможно… совершенно невозможно.
 
   Тэлия начинала осознавать, что весь ее контроль доныне существовал на чисто инстинктивном уровне, что она по-настоящему не понимает механизма действия своего Дара. Подготовка, которую дала ей Ильза, была сродни той, что получали Мыслеговорители, а перед лицом этой утраты контроля мало что из того, чему учила ее Ильза, казалось непосредственно применимым к возникшей перед Тэлией проблеме. Целители, с которыми она работала, никогда ничего ей не говорили… быть может, потому, что видели контроль и полагали, что он сознателен, а не инстинктивен.
   Если уж на то пошло, ее Дар может быть не слишком похож на их, не считая его воздействия. Целители безусловно не использовали свою эмпатию в качестве основного Дара; она служила им лишь придатком к Целительству.
   Перед ними безусловно не стояло проблем этического порядка, с которыми столкнулась Тэлия. Когда они не Исцеляли, они попросту блокировались. И они не имели дела ни с законами, ни с политикой.
   Тэлии страшно хотелось открыться Крису — и в то же время она боялась. Признание только усугубило бы ситуацию, и чем, в конечном итоге, мог Крис помочь? Его Дар даже не относился к тому же типу, что эмпатия, и подготовка, которую получил он, едва ли годилась для Тэлии.
   Поэтому Тэлия не говорила ничего, мучилась сомнениями и изо всех сил старалась переломить ситуацию, которая все больше выходила из-под контроля.

Глава 6

   В городках и деревнях, которые они проезжали по пути к Границе, встречалось мало примечательного. Худшая провинность, с которой столкнулись Герольды, — три случая, когда старосты деревень явно пытались что-то утаить: в двух из них оказалось, что те прикарманивали деньги, уплаченные в качестве налога, а в третьем староста намеренно не включал собственный хутор и хозяйства родичей в отчеты и налоговые ведомости. Во всех трех случаях Крис и Тэлия в сущности ничего не сделали, когда мошенничество открылось, поскольку это не входило в их обязанности. Они просто отметили всплывшие факты в своих рапортах. Когда весной явятся сборщики налогов, правда будет им известна, и виновники обнаружат, что должны заплатить изрядную пеню. Таким образом, ответственность за принудительное взыскание налогов на Герольдов не ложилась.
   Бросалось в глаза, что чем дальше на север они углублялись, тем большим становилось расстояние между поселками и тем меньше сами поселки. Теперь на то, чтобы добраться от одной деревни до другой, уходила почти неделя.
   Тэлия оставалась отрешенной и молчаливой, рот открывала только тогда, когда к ней обращались, и никогда по собственному почину не высказывала своего мнения. Лишь когда они переезжали из одной деревни в другую, она, казалось, немного оттаивала. В пути она сама заговаривала с Крисом, ее даже удавалось упросить что-нибудь спеть. Но как только они оказывались в пределах одного дня езды до населенных мест, ставни захлопывались, и она полностью замыкалась в себе, блокируясь от всех и вся. Когда она говорила, голос ее звучал странно, равнодушно и невыразительно. Она напоминала Крису его самого, когда он впервые шел по мосту из двух веревок на полосе препятствий: под маской Тэлии скрывалось такое же напряжение, словно она боялась, что в любую минуту может оступиться и упасть. Тантрис ничего не смог ему сказать, но даже Ролан проявлял необычную для него нервозность.
   Северные края отличались еще и тем, что поселки здесь были не только меньше, но и обносились частоколами из крепких бревен, с запирающимися на ночь воротами. Зимними ночами по округе рыскали волки и другие дикие звери — и некоторые из них о двух ногах. Лес Печалей не мог отвадить их всех от сектора, как не мог и помешать разбойникам проникать в него с трех других сторон, в обход закрытой Лесом Границы. Теперь Тэлия и Крис ехали, настороженно прислушиваясь и оглядываясь; оружие они постоянно держали под рукой, а на ночь запирали дверь Путевого Приюта на засов.
   Все это могло быть причиной нервозности Тэлии, если забыть о том, что она сама вроде как выросла в Приграничье, где набеги — вещь обычная, и такая бдительность должна бы быть ей не в диковину.
   И все же, рассуждал Крис, с тех пор действительно много воды утекло, к тому же Тэлия никогда не входила в число защитников — она была в числе тех, кого защищали.
   Но нервозности Ролана такое соображение не объясняло. Оба Спутника были умелыми и опытными бойцами; они служили более чем достаточной защитой для себя самих, своих Избранников и чирр. Крис наблюдал за Тэлией — ненавязчиво, как он надеялся, — тревожился и терялся в догадках.
 
   Они проехали через несколько городков и деревень; Тэлия начинала чувствовать себя так, словно распадается на части, кусочек за кусочком. Щиты ее истончились до такой степени, что она уже почти не могла их контролировать, и сквозь них проникало почти все:
   Тэлия знала, что не только воспринимает, но и против воли передает эмоции, поскольку Ролан начал становиться таким же нервным, как она сама. Единственной защитой было как можно глубже уйти в себя, а Крис, казалось, считал своим святым долгом препятствовать этому. Тэлия чувствовала себя потерянной, испуганной и чрезвычайно одинокой. Обратиться за помощью было не к кому: Крис сам сказал, что, по его мнению, ее Дар уникален. Теперь Тэлия не сомневалась, что он не может дать ей никакого совета по поводу того, как справиться с проблемой; его собственный Дар относился к числу тех, что почти что поддаются взвешиванию и измерению. Что же касается ее Дара, неизвестно даже, можно ли вообще обнаружить его действие. А теперь он становился совершенно непредсказуемым. Паника и затравленность Тэлии все возрастали.
   Наконец они достигли городка под названием Вышнезов, расположенного почти на самой Границе. Боль уже свернулась в душе Тэлии в тугой клубок; мелкие проблемы жителей городка казались ей теперь заурядными.
   В предыдущей деревне их догнала почта; одно из посланий оказалось короткой запиской Тэлии от Элспет. Та писала только, что у нее все в порядке, она надеется, что у Тэлии тоже, и чтобы Тэлия о ней не беспокоилась. Тревога Тэлии усугубилась. Она не имела представления о том, что продиктовало Элспет эту записку, что могло происходить в тот момент там, в столице. Элспет была студенткой-первокурсницей; подобно Тэлии, она оказалась единственной девочкой в своей группе. Вероятно, она выбита из колеи… наверняка растеряна… и, в довершение всего, только-только вступает в юношеский возраст. И еще ей придется столкнуться со слухами, которые уже стали известны Тэлии, и теми, что еще могли напрвдумывать в ее отсутствие. Вполне вероятно, что сейчас она нуждалась в Тэлии больше, чем когда-либо с тех пор, как была Отродьем.
   Не говоря уже о том, как подействуют слухи на остальных Герольдов.
   Не появится ли у них, как у Криса, искушение поверить сплетням? Или же они просто отмахнутся от них, пропустят мимо ушей… и оставят Элспет один на один с ними?
   Как справляется с происходящим Селенэй? Что, если королева обращается за советами к Орталлену — Орталлену, которому Тэлия почему-то не могла заставить себя доверять?
   Тэлия была настолько поглощена попытками удержать себя в руках и справиться с новыми свалившимися на нее тревогами, что почти не обращала внимания на стоящих перед ней жалобщиков — хмурую, постного вида пару, неприятно напомнившую Тэлии ее собственных сородичей-крепковеров.
   Одежда просителей была тускло-черных и ржаво-коричневых тонов, бережно заштопанной и заплатанной, хотя городской голова сообщил Крису и Тэлии, что перед ними, по существу, одна из самых зажиточных пар во всем Вышнезове. Когда они тонкими, визгливыми голосами излагали свои жалобы, их рты кривились в одинаковой недовольной гримасе.
   Их голоса бесконечно раздражали Тэлию, их мелочная злоба царапала ее сквозь остатки щитов, словно наждак по обожженной солнцем коже. Она была благодарна Крису, когда тот прервал челобитчиков.
   — Вы полностью уверены, что девушка несет ответственность за пропажу птиц? Не может ли быть так, что в ней повинны лисы или другие хищники?