Леклер Дэй. Карьера? Нет, лучше любовь!

   — Но моя «коробка»…
   — Ваша «коробка» — это самое настоящее жульничество. До свидания, мистер Таккер.
   — На вашем месте я бы не стал вешать трубку! Лучше отдайте своему дяде его деньги, иначе пожалеете.
   — Я так не думаю.
   — Ах, вот как? А вы знаете, что ваши родственники не только доверчивы, но и очень болтливы? А я умею слушать. В результате моих бесед с ними они многое поведали о своей замечательной племяннице. — Он сделал паузу, дожидаясь реакции своей собеседницы.
   — Уточните, что вы имеете в виду, — холодно потребовала Никки.
   — Семь лет назад у вас были некоторые проблемы, не так ли? Я думаю, что комитет, который занимается присуждением номинаций ЛДБ, очень заинтересуется некоторыми подробностями вашей личной жизни.
   — Вы мне угрожаете? — Никки с силой стиснула телефонную трубку.
   — О нет. Я даю вам стопроцентную гарантию, что именно так все и будет. Вы собираетесь разрушить мои планы в отношении ваших родственников, а я сделаю ответный ход, только и всего. Пятьдесят тысяч в обмен на мои гарантии, что все останется в тайне, идет? — И он залился хриплым, неприятным смехом. Никки прикрыла глаза. Итак, все, что она предприняла за эти семь лет, чтобы избавиться от последствий того ужасного случая, пошло прахом. Она прекрасно представляла себе, какую интерпретацию получит тот давний инцидент. Комитет ЛДБ снимет ее с номинации, после чего она наверняка лишится работы. Но заплатить этому негодяю пятьдесят тысяч в надежде на то, что он будет хранить молчание?.. — Я не собираюсь поддаваться на ваш шантаж, мистер Таккер, — прошептала она. — Делайте свое черное дело…
   — Я именно так и поступлю, — пообещал он, давая отбой.
   Никки осторожно опустила трубку на рычаг и невидящим взором посмотрела в окно. Что же ей теперь делать? Не имея ни одной мысли по этому поводу, она прошла в туалет и вновь достала коробку с садовыми принадлежностями. Целый час она занималась лечением комнатных растений, взвешивая все возможные последствия состоявшегося разговора. И в конце концов пришла к выводу, что надо обратиться за помощью к Иону. Возможно, он все поймет правильно, ведь понял же он ситуацию с Кристой! К тому же Ион съездил к дяде Эрни и тете Сельме и объяснил им, что Таккер — ловкий мошенник. В итоге ему удалось уладить все наилучшим образом, так что Никки не пожалела о своем согласии принять его помощь.
   Он сделал даже больше — поддержал ее совет вложить сбережения не в авантюру Таккера, а в открытие второго магазина, заниматься которым должны будут кузены Никки. К тому времени, когда он покидал магазин, все ее родственники были буквально влюблены в ее мужа — как и она сама!
   У Никки перехватило горло, и она закрыла глаза, пытаясь справиться с внезапно подступившим волнением. Нет, верхом неразумности было бы влюбляться в этого невозможного человека. Любовь — удел глупцов, поскольку лишает человека контроля над собой. Она не может, не должна, не имеет права влюбляться! Однако, поглубже заглянув в себя, Никки окончательно убедилась в том, что это свершилось: она влюблена в собственного мужа!
   Но когда и как это произошло? Скорее всего, постепенно и незаметно, и теперь ей оставалось только одно — признать этот факт. Когда-то давно она решила, что ее сердце навсегда разбито, и смирилась с этим, но вот нашелся человек, который сумел ее вылечить, — и этим человеком был Ион.
   И все-таки как глупо с ее стороны было влюбляться в него! Ведь, если она его любит, значит, доверяет, а если доверяет, то должна рассказать обо всем, иначе за нее это сделает негодяй Таккер.
   От этой мысли Никки передернула плечами. Нет, она не посмеет рассказать обо всем мужу из опасения вновь увидеть его холодный и осуждающий взгляд. Возможно, если бы он тоже любил ее, она бы решилась… однако это слишком маловероятно. Да, конечно, как мужчина он ее хочет, но это совсем не то. Рано или поздно они расстанутся, и она вновь останется одна. Впрочем, все это не снимало ответа на главный вопрос: что ей теперь делать?
   А ничего, отважно решила она. В конце концов, почему она так уверена в том, что Таккер осуществит свою угрозу? Во-первых, он и сам немало рискует, поскольку может засветиться, а При его делах лучше оставаться в тени; во-вторых, какие выгоды он из всего этого сможет извлечь? Неужели он пойдет на это только из желания отомстить?
   В дверь офиса властно постучали.
   — Никки? Я бы хотел поговорить с тобой о… — И он переступил порог и в недоумении остановился. — Какого черта ты делаешь?
   — Ухаживаю за растениями, — пояснила она, виновато пожимая плечами. — Я занимаюсь этим, когда мне необходимо подумать.
   — Мне кажется, ты не столько ухаживаешь за этими несчастными цветами, сколько приканчиваешь их, — заметил Ион, бросив взгляд на подоконник.
   — Ты действительно так думаешь? — зло огрызнулась Никки, снимая перчатки и бросая их в коробку.
   — Впрочем, прости мне мое невежество, — мягко поправился Ион. — Возможно, мне это просто показалось. Теперь я вижу, что ты окружаешь их истинно материнской заботой.
   Последнее замечание было не совсем уместно. Она никогда не испытывала материнских чувств, полагая, что ее удел — карьера. Мысли о детях всегда отступали на задний план, главное было — дальнейшее продвижение по службе. Да и зачем заводить собственных детей, когда у нее была Келли? Была? И Никки прикусила губу, вспомнив, что теперь племянница не живет с нею.
   — Что же ты обдумывала? — продолжал расспрашивать Ион.
   — Да так, ничего особенного, — избегая встречаться с ним взглядом, ответила Никки, снимая фартук и аккуратно укладывая его в коробку.
   — Ты подумала о Келли, не так ли?
   — Да, — нехотя кивнула она, злясь на его проницательность.
   — А ты никогда не хотела по-настоящему выйти замуж и иметь собственных детей? — присаживаясь на край стола, спросил Ион.
   — Хотела.
   — Ах, ну да. Это было семь лет назад, не так ли? Ты должна рассказать мне о том периоде своей жизни.
   — Мне кажется, в этом нет особой необходимости, — нехотя ответила она, беря коробку и направляясь с нею к туалету. — Я полагаю, ты пришел сюда не для того, чтобы в очередной раз вывести меня из себя?
   — Разумеется, нет. — И Ион обнял ее за талию, заставив остановиться. — Позволь мне. — Он забрал коробку у Никки и сам отнес ее на место.
   — Спасибо.
   — Пожалуйста. — Снова повернувшись к Никки, Ион стал изучать ее лицо. Затем каким-то нерешительным жестом поправил ей прядь волос на виске. — Искусительница, — пробормотал он, привлекая ее в объятия.
   — Ион…
   Однако он не дал ей договорить, приникнув к ее губам поцелуем. Через мгновение она уже забыла обо всем, тем более что его невысказанное желание как нельзя более кстати отвечало ее собственному, рвущемуся наружу из глубины души. Никки обхватила голову мужа обеими руками, и это позволило ему так крепко прижать ее к себе, что она ощутила стук его сердца.
   — Я не помешал? — послышался голос со стороны входной двери.
   Они мгновенно отпрянули друг от друга. На пороге, прислонившись плечом к косяку, стоял Эрик.
   — Ты так долго занимаешься счетами Дирфилда, — обратился он к Иону, — что я отправился тебя искать.
   — Все правильно, — глубоко вздохнул тот, — сейчас мы все этим займемся.
   Щеки Никки вспыхнули горячим румянцем.
   — Эти счета есть в моей картотеке, — сказала она. — Давайте я вам их найду.
   — Я вижу, медовый месяц еще не закончен? — самым невинным тоном поинтересовался Эрик.
   — Что ты имеешь в виду, черт возьми? — грозно зарычал Ион, а Никки замерла, не в силах вымолвить ни слова. — При чем тут медовый месяц, когда мы на работе?
   — Да нет, просто мне так показалось, — пожал плечами Эрик, — Ошибаешься, — наконец выдавила из себя Никки.
   — Да, теперь я и сам это вижу, — смиренно признал Эрик, — хотя все-таки хорошо, что сюда вошел именно я, а не какой-нибудь клиент. Кстати сказать, предаваться любви на полу в офисе не слишком удобно. Или вы хотели использовать для этого стол?
   — Пошел к черту, братец, — огрызнулся Ион. — Когда мне потребуется твое мнение по этому поводу, я сам тебя спрошу!
   — О'кей, о'кей, — и Эрик примирительно поднял руки. — И все же позвольте посоветовать вам в другой раз запираться на ключ.
   — Как ты осмеливаешься… — начал Ион, сжимая кулаки и подступая к брату, однако Никки сочла нужным вмешаться.
   — Прекратите! — потребовала она со слезами на глазах. Помимо всех ее проблем, ей не хватало только драки в собственном офисе! — Вот то, что вам нужно, — поспешно добавила она и, достав папку с документами, кинула ее на стол. — Надеюсь, вы меня извините, если я вас оставлю. — И она поспешно выбежала из кабинета.
   Ион двинулся было следом, но Эрик схватил его за руку.
   — Ей это не понравится, поверь мне. Такие женщины, как Никки, предпочитают плакать в одиночестве, когда никто их не видит.
   — А с чего ты взял, что она собирается плакать?
   — Мне показалось, что я видел слезы у нее на глазах.
   — Черт побери! — По лицу Иона пробежала тень. — Может, ты расскажешь, каким образом ухитрился стать экспертом по такого рода ситуациям?
   — Здесь нужен лишь здравый смысл, только и всего. Если ты не считаешь меня полным кретином, то позволь Предложить тебе совет: дай ей время успокоиться. И еще учти, — и Эрик сделал небольшую паузу, — первый год супружества самый трудный.
   — Но это не так…
   — Это так, поверь мне. И то, что сейчас произошло, — лучшее тому доказательство. У твоей жены явный стресс.
   — Да? — Ион с сомнением покачал головой.
   — Причем именно стресс, а не сексуальное напряжение, — заверил Эрик, выходя из кабинета и прикрывая за собой дверь.
   Именно стресс, а не сексуальное напряжение.
   Три дня после той сцены Ион обдумывал наблюдение брата. Даже сейчас, за обедом, он не мог избавиться от мысли, что Эрик прав. Да, это именно напряжение, и оно растет с каждой минутой. И, отложив вилку. Ион бросил взгляд через обеденный стол на свою жену.
   Никки смотрела в свою тарелку, не испытывая ни малейшего аппетита. Последние три дня она непрерывно думала о муже и о негодяе Таккере, чьи угрозы страшили ее не на шутку. Что можно сделать, чтобы предотвратить надвигающуюся опасность? Стоит ли довериться любимому ею человеку, который ее не любит? И она украдкой бросила взгляд на сидевшего напротив мужа.
   Ион решительно отодвинул тарелку.
   — Что ты сказал? — переспросила Никки.
   — Я сказал — довольно.
   — Извини, если у меня получилось не слишком вкусно. — И она виновато посмотрела на мужа. — Я еще плохо умею готовить.
   — Я не о том говорю, — заявил Ион, откидываясь на спинку стула. — Нам надо кое-что изменить в нашей жизни, причем лучше сделать это прямо сейчас. — Может быть, подать второе?
   — Подожди со вторым, давай сначала разберемся с первым.
   — Не понимаю.
   — Сейчас поймешь. — Он поднялся с места, обошел вокруг стола и поднял ее на руки. — Еще не поняла?
   — Что ты делаешь?
   — То, что мне следовало сделать в нашу первую ночь, если бы я не был таким усталым. То, что мне следовало сделать три дня назад, если бы я не был так увлечен ролью благородного мужа. — И он пинком ноги распахнул дверь спальни. — То, что я сделаю прямо сейчас, мы оба мечтали сделать с момента нашей встречи.
   Он опустил Никки на постель и на мгновение замер, ожидая возражений с ее стороны. Она не сказала ни слова.
   Он ожидал увидеть в ее глазах хотя бы тень беспокойства, однако в них была только страсть. Он думал, что она спрыгнет на пол, а она отодвинулась на середину постели, словно приглашая его занять место рядом.
   Ион зачарованно любовался своей женой, соблазнительно разметавшей по подушке свои золотисто-рыжие волосы, а затем медленно, не отводя от нее глаз, расстегнул и снял свою рубашку. Скидывая ботинки, он одновременно расстегивал пояс брюк. Взявшись за молнию, Ион заметил, как расширились зрачки ее глаз, а кончик розового языка медленно облизнул нижнюю губу, оставляя влажный след.
   Сейчас он поцелует эти губы, решил он про себя, — что может быть лучше для разжигания сексуального аппетита? Затем, вволю насладившись покорностью ее рта, двинется вниз, изучая своими губами каждый сантиметр ее кожи цвета слоновой кости… Затем вновь вернется к ее губам, после чего начнется самое необыкновенное…
   — К черту обед, — пробормотал Ион, опускаясь на постель, — то, чем мы сейчас займемся, — самое прекрасное, что есть в жизни.
   Никки смотрела на мужа с немалым изумлением. После трех дней бесконечных сомнений и тревог все происходит столь стремительно и неожиданно. Да, теперь она полностью и безоговорочно доверяет своему любимому мужу! Она вдруг почувствовала полную, ничем не ограниченную свободу, а затем и радость. Теперь она может рассказать ему обо всем, и он все поймет. И она, разумеется, расскажет, но позже…
   Ион запустил правую руку в ее волосы.
   — Говори именно сейчас, — тихо произнес он, целуя ее, — или не говори потом никогда.
   — Я лучше обниму тебя покрепче, — прошептала она, обхватывая обеими руками его сильную шею и возвращая ему страстный поцелуй. Они поговорят завтра, а сейчас у них есть дела поважнее…
   Процесс раздевания сопровождался какофонией звуков. Взвизгнула молния ее юбки, зашуршала блузка, освобождая пуговицы из своих гнезд, тихо прошелестел расстегиваемый бюстгальтер… Ион проделывал все это терпеливо и нежно, а Никки улыбалась, испытывая наслаждение.
   И вот она лежит в его теплых и надежных объятиях, возбуждаясь сама, возбуждая его. Акт любви всегда подразумевает партнерство. Все, что она отдавала ему, он немедленно возвращал ей обратно. Они без слов интуитивно угадывали желания друг друга, торопясь с наибольшей полнотой удовлетворить их. Стоило ей провести ладонями по его широкой груди, как он немедленно принимался ласкать ее груди, упругие розовые соски. А когда она позволила своей руке совершить самую интимную ласку, он доставил ей никогда ранее не испытанное удовольствие.
   — Ты мне доверяешь? — требовательно спросил он.
   — Да, — кивнула она.
   — Ты в этом уверена?
   — Да, абсолютно.
   А потом они слились воедино, словно скрепляя взаимное доверие этим нежным и сладострастным актом. И Никки отдалась Иону без страха и сомнений, не думая о том, что наступит завтра, и лишь испытывая неведомую прежде полноту любви и самое безоглядное счастье.
   Когда первые восторги утихли, она продолжала лежать в его объятиях, чувствуя, что теперь надежно защищена от всех житейских бурь человеком, который любит ее и будет любить до скончания времен.
   Проснулась она лишь на рассвете, проснулась — и впервые за долгое время обрадовалась новому дню. Никаких внутренних сомнений и опасений — полнейшая умиротворенность и безмятежность. Если и существовал на свете хоть один человек, достойный ее доверия, то теперь она твердо знала, что этот человек ее законный муж.
   Повернувшись на бок, Никки обнаружила, что Ион уже проснулся и внимательно наблюдает за ней.
   — Доброе утро, — прошептала она.
   — Как прекрасно просыпаться с тобой в одной постели, — отвечал он чуть хрипловатым спросонья голосом. — А еще лучше — просыпаться, держа тебя в объятиях.
   Никки улыбнулась и придвинулась ближе, положив голову ему на плечо. Пока она легко пробегала пальцами по его груди, он целовал ее волосы и, опустив руку под одеяло, осторожно поглаживал бедра.
   А потом, заставив ее поднять лицо, он нежно провел по щеке ладонью. Она поняла, что настало время для самых сокровенных признаний.
   — Ион?
   — Да, любовь моя?
   — Мне нужна твоя помощь. — Она глубоко вздохнула.
   Его рука замерла — Чем я могу тебе помочь? — заботливо спросил он.

Глава 9

   — Никки, ты дома? — Ион смял в кулаке листок бумаги и гневно сверкнул глазами.
   — Да, я здесь, — отвечала она, выходя из спальни в пеньюаре.
   Жена выглядела настолько соблазнительно, что в любое другое время он немедленно подхватил бы ее на руки и отнес обратно в спальню. И они бы вновь до полного изнеможения предавались любви, а затем лежали бы на постели и тихо переговаривались. Но сейчас ему было не до этого.
   — Оденься, — сказал он сухо, — нам надо поговорить.
   Она томно улыбнулась и, кутаясь в халат, кокетливо спросила:
   — А разве мы сможем говорить, если я буду надевать юбку?
   — Это зависит от темы разговора, — отвечал Ион, откладывая газету и подходя ближе. Обняв жену, он жадно нащупал ее полные груди и задрожал от желания. Черт, как жаль, что именно сейчас он должен сообщить ей плохие новости. Сколько ни откладывай этот момент, настало время что-то предпринять, чтобы избежать катастрофы.
   Поправив ее волосы, примятые воротником халата, Ион зажал одну из прядей в кулаке и поднес к губам. Каждый раз, когда он прикасался к Никки, ее ресницы начинали трепетать от возбуждения, а глаза дарили обещание все новых радостей. И никогда еще эти обещания его не обманывали!
   Он нехотя выпустил ее из объятий, и она устремила на него недоуменный взгляд. Черт! — мысленно выругался Ион. Когда она смотрит на него с такой нежностью и доверчивостью, у него начинают пугаться мысли. Он уже знал, что Никки ничего не делает наполовину, и раз уж она однажды ему поверила, то полностью и беззаветно.
   — Пойдем-ка выпьем кофе, — сказал он, подталкивая ее в сторону кухни.
   — Кофе или чего-нибудь покрепче? — переспросила она, вскидывая бровь.
   — Я бы предпочел покрепче, но мы ограничимся кофе. — Ион всыпал в кофеварку молотые зерна, добавил воды и нажал кнопку. — Даже можем добавить сахара…
   — Итак, самое худшее случилось? — перебила его Никки.
   — Да, случилось. — И он вернулся в комнату за газетой. Это была одна из самых низкопробных бульварных газетенок, заголовок одной из статей гласил: «Номинант премии ЛДБ обманул семью ради наследства!»
   — Меня теперь уволят? — спокойно поинтересовалась Никки.
   — Как ты можешь задавать такие вопросы? — возмутился Ион.
   — А что? Ты обязан защитить репутацию «Международных инвестиций». Я все понимаю.
   Она рассуждала так хладнокровно и логично, что ему захотелось схватить ее в объятия и — яростно поцеловать. Может, хоть это приведет ее в чувство? Но он только сунул руки в карманы и несколько раз прошелся взад и вперед, пытаясь справиться с закипающим раздражением.
   — «Международные инвестиции» прекрасно переживут этот скандал и без благородных жестов с твоей стороны, — сказал он глухо.
   — Но почему? Ведь мое увольнение немедленно всех успокоит. — Она упрямо вскинула подбородок. — Сейчас я оденусь и отправлюсь сдавать дела.
   — Остановись, Никки.
   — Нет-нет, я именно так и сделаю. Я понимала, чем все это кончится, когда отвергла грязный шантаж Таккера.
   — Со дня нашей встречи это было самое разумное из всех твоих решений. Второе такое решение — довериться мне.
   — Но это не твоя проблема, — продолжала настаивать Никки. — Я сама с ней справлюсь.
   — Но ты же сама просила меня о помощи, разве не так? И я пообещал тебе заняться Таккером.
   — Да, я знаю, что ты все сможешь сделать наилучшим образом.
   Пораженный ее агрессивным тоном. Ион вскинул голову. С какой стати она устраивает трагедию?
   — Что произошло после всех наших разговоров о доверии? — требовательно спросил он. — Или это были пустые разговоры?
   Как он и надеялся, она мгновенно вспыхнула.
   — Вовсе не пустые!
   — Тогда доверься мне, черт бы тебя подрал! Я остановлю этого слизняка, даже если мне ничего больше не удастся сделать в жизни.
   — Но ведь, пока ты будешь меня защищать, «Международные инвестиции» станут терять своих вкладчиков! И что ты скажешь своим клиентам? «Не верьте написанному, она, знаете ли, вовсе не обманывала своих родственников»?
   — Разумеется, ты никого не обманывала! — загремел он, после чего в комнате повисло молчание. Наконец кофейная машина глухо громыхнула.
   — Благодарю за поддержку. — Никки сухо рассмеялась.
   — Не за что. — Ион наполнил три чашки и две из них машинально поставил перед Никки. Затем пристально взглянул на нее и задумался над тем, как подать ей следующую порцию новостей. — Послушай, любовь моя…
   Но она даже не подняла головы, медленно размешивая сахар.
   — Что-нибудь еще?
   — Боюсь, что да. — вздохнул Ион.
   — Рассказывай, — равнодушно сказала она, быстро глотнув кофе.
   — Комитет по присуждению премии ЛДБ потребовал, чтобы ты предстала перед ним и объяснилась. После чего они решат, стоит ли оставлять тебя в числе номинантов.
   — Когда?
   — В девять утра, в понедельник.
   — То есть через три дня. — Она закусила нижнюю губу. — Скажи, зачем им это? Или я задаю глупый вопрос?
   — Они отказались объяснять… Впрочем, мы же с тобой знаем, кто во всем виноват.
   — Я не смогу этого сделать. Ион, — поразмыслив, сказала Никки. — Я не могу подвергать свое прошлое публичному обсуждению. Ты же сам знаешь, каких душевных сил мне стоило рассказать обо всем тебе, — Ион уловил в ее голосе панические нотки, — к тому же ведь я их не знаю, и они все равно ничего не поймут.
   — А мы заставим их понять!
   — Мы?
   — Я буду там рядом с тобой.
   — Ты это серьезно? — нерешительно переспросила она, и в глазах ее вспыхнул огонек надежды.
   — Разумеется, ведь ты моя жена. Более того, я просто не разрешу тебе заниматься этим делом в одиночку.
   Никки уронила ложечку и закрыла лицо руками. Ион поставил чашку на стол и, заставив жену подняться, заключил ее в нежные объятия.
   — Ну, вот, — заговорил он с мягкой усмешкой, — а один знающий господин уверял меня, что такие женщины, как ты, предпочитают плакать в одиночестве. Однако я ни за что не оставлю тебя одну — ни сейчас ни после. Если, разумеется, ты сама меня не прогонишь.
   — Я никогда этого не сделаю, потому что теперь больше всего на свете боюсь остаться одна, — тихо призналась Никки. — Пожалуйста, обними меня покрепче.
   — Любовь моя! — Он поцеловал ее, и оба они замерли, на какое-то время позабыв обо всем. — Я никуда от тебя не уйду, — наконец повторил Ион, отрываясь от ее губ.
   — Но я все равно боюсь.
   Тогда он принялся нежно укачивать жену в своих объятиях, целуя ее волосы, лоб, нос, щеки… Она опустила голову на его плечо — такая хрупкая и уязвимая. Только в его объятиях она могла обрести чувство уверенности и защищенности. А потом он поднял ее на руки и понес в спальню. Понедельник наступил очень скоро. Никки долго мучилась, выбирая, что ей надеть на заседание комиссии «инквизиторов», как называл их Ион. Когда она наконец вышла из спальни, муж отрицательно покачал головой.
   — Слишком мрачный, — заявил он, глядя на ее строгий черный костюм. — К тому же это может создать впечатление, что ты чувствуешь себя виноватой.
   — А что, по-твоему, я должна надеть — свадебное, платье? — возбужденно возразила Никки. — Я смогла выбрать только это.
   — В таком случае позволь мне. — С этими словами Ион скрылся в спальне и через несколько минут вернулся, держа в руках элегантный костюм цвета слоновой кости и шелковую блузку. — Надень это, и не забудь украшения.
   — Ты серьезно? — изумилась Никки. — Но ведь это совсем не деловая одежда. Последний раз я надевала его на Пасху.
   — Прекрасно, значит, при первом же взгляде на тебя они сразу подумают: «Невиновна». И это мигом решит все дело.
   — Но ты забываешь, что я и в самом деле ни в чем не виновата.
   — Я ничего не забываю, — самым серьезным тоном заявил Ион, поворачиваясь к жене. — И как только члены комиссии увидят тебя и услышат, что ты им скажешь, у них не останется никаких сомнений. Надевай костюм и оставь волосы распущенными.
   — Что-нибудь еще?
   — Да. — И он пристально осмотрел Никки с головы до пят — Не забудь надеть шелковое кружевное белье, а также сексуальные чулочки со швами сзади и подвязками.
   — Чтобы члены комиссии сразу решили, что я невиновна? — подбоченясь, спросила Никки.
   — Нет. — Ион поцеловал жену. — Это все для меня. Они лишь будут гадать, что на тебе надето под костюмом, а я буду знать наверняка.
   — Ты невозможен, — не в силах подавить улыбку, сказала она. Все-таки замечательно иметь мужем человека, который даже в самый тяжелый момент может заставить тебя улыбнуться. Наверное, он никогда не перестанет ее удивлять.
   — Пусть это останется нашим маленьким секретом, — продолжал Ион. — Как только я начну терять самообладание, мне будет достаточно вспомнить о твоих чудесных подвязках. Это направит мои мысли в другую сторону и позволит сдержать раздражение.
   — С тобой все ясно, а о чем думать мне, если я начну утрачивать самообладание?
   — А ты думай о том, во что одет я, — шепнул Ион, наклоняясь к ее уху и целуя Никки.
   — А у тебя еще есть что-то, чего я не видела? — озорно улыбаясь, спросила она.
   — Вполне возможно… — И он сладострастно усмехнулся. — Но я ничего тебе не скажу — все поймешь после этой встречи.
   — Ага, ты хочешь заставить меня мучиться догадками? Нечестно! — запротестовала Никки.
   — Это мой любимый метод, — признался Ион. — Как только тебя охватит паника, ты сможешь отвлечься, подумав о том, что ожидает тебя сегодня вечером.
   — И ты полагаешь, это меня успокоит? — Если бы Ион только знал, как он ее возбуждает! Глядя на него, касаясь его, слыша его хрипловатый мужественный голос, она начинала испытывать неистовое желание.
   — Во всяком случае, это позволит тебе отвлечься. — И он ласково похлопал ее пониже спины. — А теперь иди одевайся, я приготовлю завтрак.