Лэм Арнетта. Строптивая невеста

   — А как считаешь ты?
   Она наклонилась вперед. Нижние юбки зашуршали, и она сказала:
   — Я помню, что ты обнял меня, поцеловал и заставил пообещать, что я рожу тебе ребенка.
   Все старания Малькольма быть объективным растаяли, как свет уходящего дня за окном.
   — Могу совершенно определенно сказать, что это обещание тебе не удастся выполнить.
   Она внимательно посмотрела на его лицо, шею, ноги. Лицо Элпин залил румянец.
   — Я никогда не считала, что ты ждешь меня… что мы будем… что… — она смущенно перебирала золотой шнур, украшавший занавеси.
   Ее смущение удивило его.
   — Чего ты не считала? — прямо спросил он. Она всплеснула руками, хотела что-то сказать, но передумала. Наконец решилась:
   — Что мне придется выполнить это обещание. Я здесь лишь потому, Малькольм, что, как всегда, мне некуда деться. Когда Чарльз передавал плантацию тебе, он знал это.
   — Как ты выяснила это? Предполагалось, что сделка останется в тайне.
   — Это касалось меня. Чарльз предполагал, что ты поступишь благородно и станешь моим опекуном. Мы могли бы подружиться. Ведь я даже согласилась стать твоей экономкой. Мне не нужна милостыня, и я не хочу быть для тебя обузой, — уверенно заявила она.
   Черт побери. Он ненавидел чувство вины.
   — Как я смогу назвать тебя обузой, если ты будешь зарабатывать себе на жизнь? — извиняющимся тоном сказал он.
   Она сглотнула и бросила взгляд на стоявший на столе поднос с несъедобным обедом.
   — Прекрасно. Тогда давай обсудим мое жалованье.
   О том, чтобы платить Элпин, Малькольм не подумал. У него были другие планы относительно нее.
   — Поскольку, как ты сама сказала, ты принадлежишь мне, то я должен кормить тебя и предоставлять все, что тебе понадобится.
   Она поболтала ногами, словно девочка.
   — Именно так ты обходишься с миссис Эллиот?
   Подобное сравнение покоробило его.
   — Я не покупаю для миссис Эллиот шелковых платьев от хороших портных.
   Она дотронулась до своей юбки.
   — Это хлопок, а не шелк. Иланна шьет все, что надо и мне, и себе.
   Негритянка.
   — Должен сказать, я разочарован, что ты поддерживаешь институт рабства. Мне казалось, что ты более человечна.
   Ее глаза сузились, а кулачки сжались так, что костяшки побелели.
   — Я ненавижу рабство, и любой, кто утверждает обратное, — мерзкий лжец. Иланна — свободная женщина.
   Малькольм неправильно понял расплывчатые намеки Чарльза на то, что из-за Элпин на Барбадосе возникли проблемы с рабами. Если поверить ей, выходило, что они с Чарльзом разошлись во мнениях по этому вопросу. Малькольм осознал, что все перепутал: это Чарльз отстаивал рабство.
   «Ну, ладно, — решил Малькольм, — по крайней мере, в Элпин есть хоть что-то хорошее».
   — Ты попросила Чарльза отпустить ее? Она снова встретила его взгляд.
   — Да. В обмен на жалованье его экономки за несколько лет. Иланна заработает эти деньги.
   Малькольм знал, что раба можно продать за тысячу двести фунтов, и подумал, что Чарльз был либо слишком глуп, либо чересчур мягкосердечен. Но это не было похоже на правду: если верить записям и банковским счетам, которые ему регулярно посылал поверенный Кодрингтон, последние десять лет плантация приносила ощутимый доход. Последний урожай был особенно хорош; доходы от него Малькольм пустил на строительство нового моста через Тайн.
   — Чарльз был щедрым опекуном.
   — Я очень хорошая экономка, — она хитро улыбнулась. На щеках появились ямочки. — Надеюсь, ты будешь соответственно платить мне.
   Малькольм понимал, что у него не остается выбора, и все же сама мысль о том, чтобы платить ей, женщине, принесшей несчастье в его жизнь, была отвратительна. Но как всякий шотландец, он умел быть прижимистым.
   — Ты будешь получать пятьдесят фунтов в год.
   — Двести. — Она была серьезна, словно лудильщик, у которого в фургоне осталась только одна сковорода. — Плюс приличный гардероб.
   Он подошел поближе и, возвышаясь над ней, предложил:
   — Сто.
   — Сто пятьдесят и все, что мне понадобится, — как ни в чем ни бывало заявила она. — Разумеется, гардероб. Свободные дни по воскресеньям и недельный отпуск каждый год, начиная со дня моего рождения. И пособие, которое оставил мне Чарльз.
   Если она столь же успешно торгуется с мясником, то сэкономит Малькольму немало денег.
   — Своей служанке ты будешь платить сама.
   — Разумеется. Я всегда так делаю.
   — Заметано, — он протянул ей руку.
   Тонкие длинные пальцы Элпин коснулись его ладони. Он посмотрел на ее запястье и округлый локоть и снова обратил внимание на золотистую от загара кожу. Он подумал о том, какова ее грудь и представил молочно-белую кожу, контрастирующую с загаром. Со своими каштановыми волосами и лиловыми глазами она будет прекрасно смотреться на безупречно белой простыне.
   — О чем задумался, Малькольм? Боишься, что заключил невыгодную сделку?
   Он усилием воли прогнал соблазнительный образ и выругал себя за то, что испытывает желание обнимать Элпин Мак-Кей.
   — Нет, — ответил он. — Это ты должна бояться.
   — Отдернув руку, она спрыгнула с подоконника.
   — Я никогда не заключаю невыгодных сделок. А теперь скажи, что ты любишь есть, когда и сколько человек я должна буду кормить.
   В течение следующего часа Элпин пришлось выслушать длинный список деликатесов, которые даже слуги короля с трудом могли бы предоставить в распоряжение монарха. Было ясно, что Малькольм намерен напугать ее, и Элпин задумалась, не разгадал ли он ее планов. А может, он искренне недолюбливает ее? Но она ничего не сделала ему, если не считать нескольких детских розыгрышей. Их-то он наверняка забыл и простил. Он просто вырос в неуживчивого, мрачного типа, который не будет веселиться даже на карнавале. Он не мог догадаться, что она собирается выйти за него замуж и потребовать «Рай» в качестве свадебного подарка. Как только будут оформлены бумаги, она покинет границу, сядет на корабль и уедет домой.
   — Ты будешь присматривать за служанками, следить, чтобы моя постель была аккуратно застелена, а рубашки и тартаны всегда были в порядке.
   Она решила, что он слишком доволен собой. Да, конечно, на него приятно посмотреть: раскинулся себе комфортно в кресле, положив подбородок на руку… На нем все еще был килт, открывавший мускулистые ноги. Малькольм излучал обаяние, которого хватило бы на то, чтобы свести с ума дюжину сопливых девиц. Его окружала аура власти и ленивой чувственности. В его прекрасных карих глазах светился ум, а прямой нос и высокие скулы говорил о многих поколениях благородных шотландских предков.
   Элпин скрыла свои чувства за ничего не значащей улыбкой.
   — Что-нибудь еще, мой господин?
   — Да, — он принялся поигрывать кистями висевшей на поясе сумки. — Сегодня я хочу получить на ужин жареного молочного поросенка, печеную айву, картошку с маслом и петрушкой, свежий хлеб и бисквит со сливками, — он окинул ее взглядом, — размером с ванну.
   Ей безумно хотелось оказаться подальше от этого деспота. Элпин убрала перо, сложила список и встала.
   — Тебя устроит, если ужин подадут в девять?
   Он взглянул на часы. Было чуть больше шести.
   — Разве ты сможешь справиться так быстро?
   Она постаралась как можно мелодраматичнее вздохнуть и протянула ему руку.
   — Разумеется, — увидев, что он продолжает сидеть, она добавила: — Я думаю, что к свинине следует подать соус из инжира и изюма.
   И хорошую порцию приворотного зелья Иланны.
   Малькольм облизнулся, но остался на месте.
   — А еще, — протянула она, указывая на поднос, — я могу разогреть этого кролика.
   Его глаза сузились.
   — Шантаж — плохой способ начать наши деловые отношения, — предупредил он.
   От отчаяния плечи Элпин опустились. Если они все время будут переругиваться, ей не удастся завоевать его сердце; самое сильное приворотное зелье не в силах превратить ненависть в привязанность. Но если Малькольм не пожелает представить ее слугам, ей придется выдержать упорную борьбу, чтобы они признали ее авторитет. У нее заболела рука, но Элпин отказывалась опустить ее и признать свое поражение в этой борьбе.
   — Я могу предложить в обмен только себя. Ну, ты собираешься познакомить меня со слугами?
   Его неподвижный взгляд заставил ее замереть.
   — Мне нужно работать. Домашние счета требуют подведения баланса. Даже содержимое амбаров не проверялось с тех пор, как миссис Эллиот уехала в Константинополь.
   Новое осложнение. Но возможно, ей выгодно будет взять на себя дополнительные обязанности.
   — Я все посчитаю. Я всегда хорошо справлялась с цифрами, — заметив его скептическую улыбку, она добавила: — Я честная. Ты можешь доверять мне.
   Прокашлявшись, он встал. Когда его рука дотронулась до ее ладони, Элпин отчетливо поняла, что Малькольм ей совсем не доверяет.

Глава 4

   Малькольм посмотрел на стоящий перед ним ужин. Это было именно то, что он заказывал. У него аж слюнки потекли.
   — Это приготовила леди Элпин?
   — Да, господин. Вместе с негритянкой. — Покачав головой, Дора провела пальцем по краю письменного стола Малькольма. — Кто бы мог подумать, что настоящая леди способна засучить рукава и встать к плите?
   Настоящая леди. Перемены, произошедшие с Элпин, все еще озадачивали его, но не настолько, чтобы Малькольм отказался от планов относительно этой женщины. Но у него достаточно времени, и сейчас нужно думать не о будущем Элпин, а о шотландских якобитах и их настойчивом желании посадить на трон Иакова Стюарта. Следует молить Бога, чтобы в привезенных Саладином письмах вождей северных кланов не содержалось ничего нового и опасного.
   — Где леди Элпин?
   Дора принялась оттирать пятно со своего нового фартука.
   — Подсчитывает припасы в кладовой и ждет, пока нагреется вода для ванны. Она моется каждый вечер, — шепотом сообщила девочка. — Леди призналась в этом перед всеми слугами. Перед горничными, конечно, а не перед парнями…
   Малькольм пронзил вилкой кусок жареной свинины. Аромат тушеного инжира и изюма притягивал его, равно как и мысль об Элпин, раскинувшейся в деревянной ванне. Подобные картины улучшили настроение Малькольма.
   — Скоро она приучит к ежедневному мытью и тебя.
   Как он и ожидал, Дора фыркнула, словно почтенная матрона, которую осмелился ущипнуть какой-нибудь нахал.
   — Скорее я соглашусь, чтобы меня тащили в ночной рубашке до самого Эдинбурга, привязав к плугу.
   — Я пошутил, девочка.
   — А-а, — покраснев, Дора продолжила отскребать пятно. — Господин мой… А это правда, что леди Элпин жила здесь раньше, когда вы были маленькими?
   Превосходно приготовленное мясо таяло во рту.
   — Да. Она сбежала из дома своего дядюшки.
   — Конюх говорит, что мистер Линдсей рассказывал со слов старого Ангуса Мак-Додда, как она намазала салом ваше седло и напихала вам в постель чертополоха.
   Многие безобидные проделки Элпин вылетели из его памяти. Он столько лет мечтал отомстить ей за один-единственный грех… Сглотнув, Малькольм снова почувствовал у себя за спиной ствол дерева, а на груди — веревки, привязывающие его к этому стволу. В этот день Элпин стояла перед ним, держа в руке горшок гудящих шершней. Ее глаза горели гневом.
   — Возьми назад все, что ты говорил о моем платье! — потребовала она, размахивая горшком.
   — Никогда. — Пинком он отправил комок грязи на подол ее единственного платья. — Ты выглядишь хуже ведьмы. Ты похожа на комнатную собачку своего дяди, завернутую в атлас с бантиками.
   Глаза Элпин наполнились слезами.
   — Малькольм Керр, я ненавижу тебя!
   — Меня зовут Цезарь, — заявил он. Тогда она подняла край его тоги, сняла с горшка крышку и сунула горшок ему под одежду.
   Сперва он почувствовал, как насекомые щекочут его лапками, затем щекотка превратилась в жгучую, нестерпимую, яростную боль. Когда появилась опухоль, Малькольм испугался, что она уже никогда не спадет. К ночи его яички стали больше, чем кулаки кузнеца.
   Повитуха сказала, что он никогда не сможет стать отцом. Его мачеха отчаянно возражала. Но ее надежды не оправдались: ни одна из женщин Малькольма так и не понесла. Ужасную правду знали только его родители, Саладин и Александр. Если об этом узнают все… Нет. Он не хотел думать об этом, не хотел представлять, как будут разочарованы люди.
   — Правда, что леди была самым злым ребенком во всем христианском мире? — спросила Дора.
   Малькольм не собирался выгораживать Элпин.
   — Да. Она была сущим наказанием.
   — Сейчас и не подумаешь, господин. Она очень деловита и умеет управляться со слугами, — Дора хихикнула. — Задаваку Эмили она сразу же отправила восвояси. Увидела, как та с Рэбби Армстронгом играла за казармами в «поцелуй веснушку».
   Одной горничной стало меньше. Казармы останутся неприбранными. Солдаты будут недовольны. Малькольму придется приструнить Элпин. Она разозлится и отправится к дяде, в тот самый дом, откуда убежала много лет назад. Именно там Малькольм и намеревался поселить ее. Но все же перспектива оставить Элпин под своей крышей, под своим контролем и — чем черт не шутит — в своей постели, определенно, казалась приятной.
   Ребром вилки Малькольм отрезал еще кусок мяса и задумался.
   На следующий день он обнаружил Элпин в казарме. Склонившись над матрасом, она снимала с него простыню. Неподалеку, не сводя с нее глаз, стояло полдюжины любопытствующих солдат. В некоторых взглядах откровенно сквозило желание.
   Неужели она флиртует с его людьми? Малькольм разозлился. Значит, из жестокого ребенка выросла кокетка. Он прислонился плечом к дверному косяку и остановился послушать и понаблюдать. Тут Малькольм понял, что Элпин рассказывает о том, как он в детстве свалился с ходулей и упал в колодец.
   На ней было поношенное голубое платье без кринолина и пышных нижних юбок, благодаря чему она была гораздо более похожа на деловитую пасторскую дочку, нежели на описанную Дорой хозяйку дома. Больше всего Малькольма поразило, насколько легко Элпин удалось завладеть всеобщим вниманием. А как она веселится!
   Взбивая кожаный матрас, набитый соломой, она продолжала рассказ:
   — После того как лорд Дункан вытащил Малькольма, он спросил, чем это занимался его сын: охотился на троллей или репетировал свою роль к майскому празднику. Малькольм гордо выпрямился и ответил, что ему просто хотелось пить.
   — Да уж, за словом в карман наш господин не лезет! — похвастался Рэбби Армстронг. — Леди Мириам наверняка нашла, что сказать, когда узнала, что он чуть не утонул.
   Мужчины расхохотались. Двое хотели помочь Элпин, но она отмахнулась от них.
   — Разумеется. Помнится, она высказала все, что могла, — Элпин устремила взгляд в окно. — А потом научила нас обоих плавать.
   Малькольм вспомнил. Когда уроки плавания закончились, взрослые ушли и Элпин уговорила его искупаться в чем мать родила. Она была маленькой, худой, как щепка, ее грудь была плоской, как овсяное печенье, а соски напоминали розовые пуговки. Тогда у него впервые наступила эрекция. А Элпин рассмеялась и предупредила, что на такого толстого червяка может клюнуть рыба.
   Купалась ли она нагишом на тропическом острове? Нет, она следила, как бедняга Чарльз спивался до смерти. Может, нелегкое детство лишило ее способности сочувствовать ближнему? Возможно. Незаметно, чтобы Элпин хоть немного оплакивала смерть своего великодушного опекуна. Это разочаровало Малькольма. Она притворяется доброй, но на самом деле бессердечна. Чарльз взял ее к себе, когда от упрямой, злой девчонки отказались все на границе. Он заботился о ней и даже устроил так, чтобы после его смерти эта обязанность легла на плечи Малькольма. Ну что ж, он позаботится о ней. По-своему.
   — Потом он долго боялся подойти к колодцу, — закончила Элпин.
   Малькольм вошел в комнату.
   — Насколько я помню, именно ты спихнула меня в колодец и бросила мои ходули в уборную.
   Элпин подняла глаза и удивленно улыбнулась:
   — Ну-ну, милейший лорд. Признай, что у меня не оставалось выбора. Ты же сам пригрозил отколотить меня ими.
   — И ты сделала все, чтобы я не смог выполнить свою угрозу.
   — Девчонке не выжить без хитростей. Неужели ты намерен обвинить меня во всех своих детских неприятностях?
   Не во всех, — подумал он. Только в той, которая оставила самый глубокий шрам, в той, из-за которой ему не суждено иметь собственную любящую семью.
   — Следует признать, что, когда ты была в замке Синклер, я чувствовал себя лучше.
   — Не отрицай, что мы дружили, — фыркнула она. — И ты всегда хотел играть со мной в жениха и невесту.
   — Наш командир никогда не играет в эту игру, — заметил один из солдат. — Его не заставишь жениться, пока он не перебесится в компании податливых девиц.
   Элпин перекинула за плечо длинную косу.
   — Кто сказал, что я была податливой?
   Комнату снова потряс взрыв смеха. Малькольм обиделся. Он, глупец, просто хотел на свой детский лад подружиться с ней. Он кивнул на дверь.
   — Уверен, что у Александра найдется для вас работа, свиньи вы этакие.
   Рэбби Армстронг вскочил:
   — Но, господин…
   — Например, следить, не показался ли Саладин. Когда он появится, надо будет протрубить в рог, — тихо, угрожающе произнес Малькольм.
   — Да, командир, — они сдавленно попрощались и выбежали из казармы.
   Элпин перешла к следующему матрасу.
   — Тебе не следовало прогонять их. Они должны будут дежурить ночью и имеют право отдохнуть.
   Он не ожидал от нее такого властного тона.
   — Ты беспокоила их больше, чем я.
   — Ревнуете, мой господин?
   — Нет. Злюсь. Тебе не следовало выгонять Эмили.
   — Дора рассказала тебе, что случилось? Малькольм пожал плечами:
   — Я все равно узнал бы. Объясни, зачем ты это сделала. Эмили работала здесь два года.
   — Она плохо вела себя с Рэбби, — спокойно пояснила Элпин.
   — Ха! Элпин Мак-Кей осмеливается кого — то обвинять в плохом поведении! — он иронически засмеялся. — «Поцелуй веснушку» — совершенно безобидная игра.
   Она повернулась, прижимая к груди свернутую простыню.
   — Только не тогда, когда веснушки расположены там, где у Эмили.
   — И где же? — полюбопытствовал Малькольм.
   Она смерила его испепеляющим взглядом.
   — Подключи свое мужское воображение. Он попробовал последовать совету, но все его фантазии сосредоточились на женщине, стоящей перед ним, и обольстительном теле, скрытом под рабочим платьем.
   — Выше или ниже талии?
   — В зависимости от того, где у тебя находятся мозги.
   Он сплюнул, пытаясь вспомнить, когда в последний раз его перехитрила женщина. Малькольм заметил, как по ее губам скользнула ехидная улыбка, и заподозрил, что Элпин гордится своим умением ставить мужчин на место. Странно. В двадцать семь лет ей следовало бы отчаянно искать себе мужа. Она вздохнула и вытерла лоб.
   — Я вовсе не выгнала Эмили. Просто на сегодня отослала ее посидеть с детишками миссис Кимберли, чтобы та могла прийти испечь для нас хлеб. После этого Эмили снова сможет работать в замке. Если ты позволишь, конечно, — добавила она.
   Малькольм молчал.
   Она была прямодушна и, казалось, не знала страха. В этом отношении она не изменилась.
   — Разумеется. Ты разговаривала с Чарльзом так же откровенно?
   Она швырнула простыню через всю комнату, промазав мимо кучи грязного белья, и, поджав губы, заявила:
   — У меня практически не было времени с ним разговаривать.
   Злоба, прозвучавшая в этих словах, не удивила Малькольма. Удивило лишь то, на что Элпин намекала. Ведь по отношению к ней Чарльз всегда был образцом милосердия.
   — Уж не хочешь ли ты сказать мне, что там тебе приходилось работать больше, чем здесь?
   Она резко повернулась:
   — Я работала столько же, сколько и все остальные. У меня не было… — тут она осеклась и стиснула губы.
   — Чего не было?
   — Ничего.
   — Мне не верится, чтобы Элпин Мак-Кей побоялась высказать то, что у нее на уме.
   Она принялась теребить свой браслет.
   — Я не боюсь.
   — Тогда закончи свою мысль.
   — Это неважно. Он смягчился.
   — Мы — друзья, разве ты забыла? Она вздохнула:
   — Я много работала, потому что у меня не было выбора.
   Если поверить этой грустной истории, то между ними может возникнуть понимание и, возможно, нечто большее. Видя, как величественно держится Элпин, он невольно почувствовал к ней уважение. Ему захотелось узнать, возможно ли между ними что-нибудь… Какими могли бы быть их отношения?
   Малькольм поспешил избавиться от мысли о возможных нежных чувствах к Элпин Мак-Кей.
   — Надеюсь, что по отношению ко мне ты будешь вести себя столь же лояльно. Я хотел бы, чтобы ты посвятила меня в тонкости управления плантацией сахарного тростника.
   Она улыбнулась. Улыбка получилась чересчур радостной.
   — Можете быть уверены, что я предана вам, господин. Я буду заботиться о вашем имуществе, словно о своем собственном.
   Но он был валлийцем, с родовым именем, длинным, как зима. Встав, он поднял недоброшенную ею простыню и швырнул ее в кучу грязного белья. Белье пахло мужским потом, долгими днями тяжелого труда. Если Элпин понесет его, то испачкает платье. Малькольма беспокоило, что он готов заботиться о ней, и озадачивало, как быстро она умудрилась проникнуть к нему в дом и очаровать его солдат и слуг. Он подозревал, что к добру это не приведет.
   — Кто-то очень хорошо работал на плантации «Рай». Это отразилось на прибыли.
   Она пробормотала что-то вроде «тебе виднее…», затем сдернула с матраса последнюю грязную простыню и подошла к куче белья.
   — Кстати о работе: надеюсь, ты простишь меня, если я побыстрее закончу свои дела, чтобы успеть покататься верхом? Ты уже заказал обед?
   Он наступил на простыни сапогом.
   — Скажи, почему упоминание о плантации «Рай» приводит тебя в такое бешенство, что ты начинаешь швыряться вещами? Ты ненавидела это место?
   Темно-лиловый цвет ее глаз напомнил ему о том, каким бывает небо перед самым рассветом.
   — Я не злюсь. И я вовсе не ненавидела плантацию, — опустившись на колени, Элпин собрала простыни. Увидев, что Малькольм и не думает убирать ногу с белья, она посмотрела на подол его килта. — Я занята, и мне безумно хочется покататься на том сером в яблоках коне. А ты пачкаешь простыни навозом.
   Он пришел сюда, чтобы утвердить свои права хозяина этого дома и этой земли. Возможно, Элпин умна, но ей все равно придется подчиняться его приказам. Глубокая ложбинка меж грудей Элпин притягивала взгляд Малькольма, и он перестал размышлять над тем, как причинить ей побольше неприятностей. Внезапно он осознал, что под тартаном на нем ничего нет. Кожу начало покалывать.
   — Ты так и не объяснила мне, почему тебе не нравится, что Эмили убирает в казармах.
   Элпин уселась на пятки, на лице появилось выражение нетерпения.
   — Ради ее же блага. Она может… попасть в беду. Кроме того, она подает дурной пример служанкам. Если неподобающее поведение сойдет ей с рук, остальные девушки решат, что им тоже все дозволено.
   Слова о неподобающем поведении заставили Малькольма загореться желанием, представив своей подругой Элпин.
   — Нет ничего плохого в ухаживании, — возразил он, будучи не в силах прогнать неуместные мысли.
   — Есть. Отцы посылают своих дочерей работать сюда, а ты, как владелец замка, отвечаешь за их физическое и моральное благополучие. Тот же принцип должен соблюдаться, когда лорд усыновляет ребенка своего родственника.
   Она права, но, черт возьми, он не даст ей наслаждаться сознанием собственной правоты. Малькольм понял, что не вполне готов закончить разговор.
   — Но ты же находилась здесь с мужчинами.
   Она усмехнулась:
   — Я не представляю особого соблазна. Неужели она напрашивается на комплименты? Ну, черт с ней, пусть получит, что хочет.
   — Ты слишком долго прожила на своем тропическом острове, Элпин. Любой из этих парней, не задумываясь, отдал бы свою лучшую лошадь за то, чтобы поиграть с тобой в «поцелуй веснушку».
   Изогнув губы в улыбке, она промурлыкала:
   — Уверяю вас, господин мой, этого никогда не произойдет.
   — Неужели у тебя не осталось веснушек?
   — Малькольм Керр! — она шлепнула его по лодыжке. — Как ты смеешь так вульгарно выражаться!
   Не обратив внимания на вспышку девичьего гнева, он продолжил:
   — Помнится, вот здесь, — он дотронулся до своего бедра, — у тебя их была целая россыпь. — И здесь, — он похлопал себя по ляжке. — Не будем забывать и те, что на спине.
   — Не забывай, что у тебя их тоже хватало!
   — Где же?
   — Прекрати. Хватит. Кажется, мы разговаривали о Рэбби и Эмили.
   — Предоставь парнишку мне. Я с ним потолкую.
   — Уверена, от этого будет не слишком много пользы.
   — Издеваешься надо мной?
   — Нет. Только не думаю, что тебе удастся контролировать личную жизнь Рэбби. Вы с ним два сапога пара.
   Сплетники в Уитли-Бэй забили ей голову рассказами о постоянных любовных похождениях Малькольма. Он ухаживал за сельскими девчонками, чтобы никто не заподозрил истинных причин, по которым владелец Килдалтона избегает женитьбы. Он не мог с чистой совестью жениться на какой-нибудь девушке, чтобы затем обречь ее на безрадостное существование без детей.
   — Ну что? — поинтересовалась Элпин. — У великого повесы Малькольма не находится слов?
   — Разве я пытался соблазнить тебя?