И тут облом! Приехав, узнаю, что прежний босс просит меня бесплатно сыграть роль внештатного сотрудника и посидеть за одним из множества свободных столов. Нужно убедить какого-то важного клиента, что, несмотря на недавние массовые увольнения, в фирме царит деловая активность. Похоже, положение и впрямь отчаянное: даже уборщицу посадили к «Макинтошу». Уставилась на мышь, словно впервые видит. (У гостей глаза на лоб вылезли, когда на просьбу продемонстрировать работу уборщица начала протирать экран монитора.)
От меня, к счастью, потребовалось лишь спрятаться за журналом «Мэри-Клер» и притворяться, что изучаю рекламу конкурентов. Совсем как в добрые старые времена, за исключением, конечно, того, что тогда мне за это действительно платили.
Не очень обрадовалась, узнав, что Церберша заняла половину нашего с Себастьяном бывшего кабинета. Похоже, дела в агентстве так плохи, что теперь она пытается делать и мою работу. Представляю, что из этого получится. Прогнала ее назад, к коммутатору.
Даже Элиза, бухгалтерша, совмещает работу зама по производству, делопроизводителя и, что совсем ужасно, девочки на побегушках – носит шефу чай. Пришлось прогнать ее на кухню вместе с омерзительным розовым варевом, которое она мне притащила.
Среда, 11 декабря
Сегодня придется держать ответ – почему мой вклад в «З1/2 минуты» до сих пор не составил ни единого слова. Поразмыслив как следует, решила разыграть собственное похищение.
Прикрыла телефонную трубку платком, набрала номер издательства в Эдинбурге и хриплым голосом потребовала соединить с издательницей. К сожалению, грандиозный план рухнул – она уехала минимум на неделю куда-то на юг по неотложным делам. В глубочайшей обиде повесила трубку. Какая необязательность!
Четверг, 12 декабря
Пожаловалась агентше на ненадежную, недосягаемую издательницу, а та, забыв, кто ее кормит, заявила, что я сама виновата. Я просрочила рукопись на месяц, так что издательнице пришлось сломя голову мчаться за границу успокаивать взбешенного типографа – у него машины перегрелись из-за вынужденного простоя. Сам виноват, оборвала я ее. Нечего оборудовать типографию всяким хламом местного производства, и вообще на чьей она стороне? Агентша тут же пошла на попятный, пригласила меня к себе на рождественскую вечеринку. Я, как всегда, начала уклончиво мычать и хмыкать. В голосе агентши появились панические нотки. Еще бы, я же ее самая знаменитая клиентка. Благосклонно отклонила предложение.
После обеда заскочила беременная подруга Анжела. Пришла, шмякнулась на доселе непродавленную софу и объявила, что собирается замуж за Оболтуса. Это еще ничего, но она хочет, чтобы я была посаженой матерью на свадьбе, поскольку для подружки явно старовата. Сказать прямо «нет» нельзя – я ее «самая старая подруга» (так Анжеле нравится считать), поэтому, поворчав, согласилась. Первым делом оговорила условия: свидетель должен быть одиноким и привлекательным; мне будет дозволено прийти в коротком черном платье по собственному выбору; от меня не потребуют присутствия на предсвадебных репетициях. Набросала условия на бумаге, заставила подписать.
После этого потребовала ответа: как она ухитрилась меня найти? Когда мы говорили в последний раз, я намеренно дала ложный адрес. Анжела рассказала, что после бесплодных многочасовых блужданий по городу просто позвонила в «Лондонский сплетник» и сказала, что она – моя горячая поклонница.
Вопиющая неделикатность со стороны газеты. Я же строжайше запретила давать мой настоящий адрес посторонним, если это не мужчины.
Пятница, 13 декабря
Не написала пока ни одной рождественской открытки: хочу прежде разделить моих многочисленных знакомых на настоящих друзей и проходимцев, липнущих к знаменитостям. От них ухе прохода не стало. Подсчеты лишь подтвердили тайное подозрение: все вокруг пользуются моей дружбой, а сами ничего взамен не дают. Хоть бы кто прислал маленький презент, а то на двустороннем скотче, который я приклеила к стене, до сих пор трепыхается лишь злополучная моль.
Все же это еще не повод для паники. Все утро с безразличным видом проболталась около почтового ящика.
Почтальон – наглый тип и вечно опаздывает. Он заявился ближе к вечеру. Мы обменялись парой дежурных оскорблений, и я получила от него лишь пару счетов и не очень приветливую открытку от мамы «С днем рождения, доченька». Настроение сразу испортилось: ведь через неделю, в субботу, мне исполнится тридцать лет.
А еще это означает, что мне осталось каких-нибудь семь дней на то, чтобы бросить глупые, несерьезные привычки вроде курения, пьянок и бесплатного секса.
Суббота, 14 декабря
Проснулась с сильным кашлем. Гляжу – к кровати прикован наручниками незнакомый мужчина. Как он сюда попал – не имею представления. Последнее, что запомнилось, – как сильно за полночь сидела в каком-то паршивом ночном клубе в Сохо и пила, чтобы забыть о надвигающемся старческом слабоумии.
Пришлось оставить его на моих лучших простынях, потому что не знаю, где ключи от наручников. Кроме того, мне надо уходить – я собираюсь потратить налоговый возврат. (После невероятной волокиты и придирчивых аудиторских проверок налоговое управление, наконец, сподобилось прислать чек на две тысячи фунтов. К счастью, большинство чиновников живут за пределами Лондона: откуда им знать, что Пол Смит и «Дольче и Габбана» никакие не юрисконсульты и не финансовые советники. А если они по ошибке решили, что салон «Хабитат» продает офисную мебель, то это не моя вина.)
Потратила внезапно привалившее богатство на Кингс-роуд – накупила новых тряпок на зиму и домашнюю мебель под цвет нового гардероба. Сложила все квитанции для финансового отчета в новенькую японскую, ручной работы, лаковую шкатулку и помчалась домой вызывать слесаря.
Едва освободившись, мой неблагодарный гость кинулся на волю – я даже не успела сунуть ему мелочь на автобус или спросить, как его зовут. Слесарь был немало удивлен происходящим, особенно когда я отказалась платить. Сказала, чтобы выставил счет домовладельцу – якобы за ремонт замысловатого замка на входной двери.
Воскресенье, 15 декабря
Почти весь день, ворча, соскабливала свечной воск с матраца. Ну и нудное занятие. В то же время в душе радовалась, что до сих пор выгляжу невинной, а значит, молодой, раз сумела заманить мужика на такие дела, о которых он раньше только читал в журнале «Космополитен» у своей подружки.
Потом неожиданно приперся Теддингтон и все испортил. Роняя слезы на мой новехонький кофейный столик от Аэро (квитанция № 23, офисный стол), он поведал свое горе: оказывается, муза его оставила, потому что друзья из него веревки вьют, и вообще он слишком подвержен чужому влиянию.
Иногда быть жестоким лучше, чем нежным, особенно с Теддингтоном. Сказала, что он сам виноват, жалкий размазня, а музе просто до смерти надоело содержать такого неудачника. Затем заставила сводить меня во «Френч-хаус» – даром, что ли, я столько времени выслушивала его нытье.
Понедельник, 16 декабря
Обнаружила в челке три седых волоса. Какой ужас, ведь за оставшиеся пять дней я должна обязательно найти себе парня, чтобы получить на приличный подарок ко дню рождения.
Немедленно кинулась в салон-парикмахерскую на Кингс-роуд спасать бренную красу и наткнулась на чудика Фергюсона, закутанного в целлофан. Он нехотя сообщил, что сегодня улетает в Марокко, чтобы навсегда порвать со старым любовником Марвином. В салон пришел, чтобы немного осветлить волосы, – через неделю, когда он вернется в Лондон, они должны выглядеть натурально выгоревшими. Долго же ему придется объяснять дружкам в Марракеше, почему шевелюра приобрела от солнца стойкий красный оттенок – парикмахер-практикант что-то напутал с краской.
Мой личный эксперт по волосам выдернул нахальные серебряные нити из натуральных льняных волос. Пришла домой, проверила почту. Потрясена до глубины души – в ящике всего две рождественские открытки – от бухгалтера и от адвоката. Уверена, их включат в стоимость услуг в следующем квартале – по крайней мере, краснобай-адвокат. Он прислал звуковую открытку. Как это замечательно – бесплатно слушать его прекрасно модулированный французский прононс. Бросилась к телефону, дрожащими пальцами набрала номер. Увы, надежды рухнули – в трубке забубнил голос секретаря (родом из Бирмингема, выговор соответствующий): «Всем счастливого Рождества! Мы в Вудкоке, Баум и Дюжон».
Вторник, 17 декабря
Сегодня пришли еще две неожиданные рождественские открытки: одна от хозяина прачечной (явно набивается на денежную премию к празднику), другая – к несказанному изумлению – от Себастьяна, с набросанным от руки рисунком. Судя по этому ужастику, можно сказать, что: 1) он так и не научился рисовать; 2) он хочет заключить перемирие; 3) он очень надеется, что у меня предпраздничное настроение.
На открытке нацарапано подобие северного оленя, который умоляет: «Пожалуйста, давай помиримся». Вздохнула тяжко, вложила ее обратно в конверт и написала: «Не по адресу», а на обратной стороне добавила: «Отвянь, Рудольф».
Среда. 18 декабря
Сегодня почтовая служба совершенно обошла меня вниманием, и в душе зародилась тревога. Проснулась врожденная и безнадежная страсть быть желанной, не важно для кого. Купила в Вулворте упаковку рождественских открыток и разослала так называемым «друзьям».
Затем, когда дальше оттягивать было уже некуда, провела остаток дня взаперти в попытке сварганить книгу быстрее, чем Барбара Картленд. У меня есть предчувствие, что завтра, когда я прилечу в Эдинбург, издательница обязательно поинтересуется, где «31/2 минуты». Еще бы, я заставила ее раскошелиться на билет.
К полуночи, расцветив опыт прежних любовных похождений прилагательными, наречиями и предлогами, ухитрилась выдать на-гора манускрипт в пятьдесят тысяч слов.
Не понимаю, как это некоторые авторы могут так подолгу писать.
Четверг, 19 декабря
Прибыла в Эдинбург. Цель поездки – сугубо деловая; пусть подавятся шпионы из налогового управления, если читают мою статью. Я. даже не взяла свою обычную одежду от шикарных модельеров, а надела скромный, костюм «Скотч Хауз». Еще примут за лондонскую туристку и ограбят прямо на улице. Решение тем более разумное, что меня запихнули в занюханную экскурсионную гостиницу. Чайник в каждом номере – предмет непомерной гордости хозяев. Чтобы сделать им приятное, выпила пять чашек растворимого кофе, дожидаясь, пока агентша (она решила сопровождать меня до Шотландии, чтобы я не сбежала по дороге) утянет меня в «Мальмезон» и угостит чем-нибудь покрепче.
Вскоре я уже потягивала шампанское на деньги агентши (то есть, в конечном счете, все равно, считай, на мои). Агентша шутит, что мне надо больше писать, тогда пьянки войдут у нее в привычку. Хотела сказать, что с моей продуктивностью ей скоро придется перейти на денатурат, но промолчала.
Пятница, 20 декабря
С утра помчалась на Принсесс-стрит, чтобы шикарно, но разумно приодеться на церемонию встречи и передачи рукописи. От старых привычек трудно отказаться: купила маленькое черное платье (авторская модель). Его можно носить и к брюкам в качестве маечки.
В издательстве сотрудники толпой повалили в зал заседаний – так хотелось первыми пожать руку будущей великой знаменитости. Брюзга-издательница первым делом потребовала рукопись. Вырвала из рук и тут же рассовала замам по производству, а те раздали машинисткам.
Когда съели весь луковый суп по-французски, руководящий состав неохотно отчалил, а меня оставили на вечер в компании младших сотрудников из рекламного отдела. Мы вызвали такси и отправились в «Погребок» на пирушку.
Во время поездки с типичным шотландским таксистом-самоубийцей я вдруг заметила привлекательнейшего молодого человека. Он был достаточно безрассуден, чтобы переходить улицу по «зебре» в час пик. Пора ловить удачу – вырвала руль и резко повернула в сторону моего избранника. Как только удалось привлечь его внимание, дала по тормозам, чтобы не доводить до беды. Избранник шмякнулся о ветровое стекло и, пробив его, приземлился мне на колени.
К счастью, я не пострадала, хотя, признаюсь, немного перепугалась. Пригласила нового гостя в «Погребок», но он отпросился, сославшись на головную боль. Делать нечего, пришлось высадить его у ближайшей больницы, заставив, конечно, скинуться на проезд. Потом придумали таксисту легенду об аварии для страховой компании, и, наконец, я прибыла в бар в целости и сохранности. Пиарщики представили меня очень шумной американке – их приятельнице. Она, как и я, – молодое и многообещающее дарование. Более того, она почему-то почувствовала во мне конкурентку и повела себя агрессивно.
Чтобы она не комплексовала, назвала цифру моего аванса, намеренно ее занизив. Все равно оказалась на высоте, потому что моя книга продается в Ирландии, а ее нет.
Суббота, 21 декабря
Катин день рождения
Проснулась – и к зеркалу: не появились ли новые морщины. Слава Богу, со вчерашнего дня ни одной. Позвонила домой проверить автоответчик на предмет поздравлений. Абсолютный нуль, если, конечно, не считать за поздравления оскорбительную тираду от владельца прачечной – премия, видите ли, показалась ему маловатой – и короткого напоминания, что закончилась моя подписка на «Фонтан молодости».
В таком немного меланхоличном состоянии явилась на рождественскую вечеринку к издательнице. Печально объявила гостям, что сегодня день моего рождения. Все внимание тут же переключилось на меня. Издательница вскоре тактично ушла спать, так что я осталась за хозяйку. С прискорбием обнаружила, что мужчин среди талантов нет, не считая пары ди-джеев, нескольких престарелых актеров, швейцарского наркоторговца по имени Клод и очень юной, но перспективной четверки рок-музыкантов.
Поскольку певец привез с собой группу поддержки, а таскать под ручку ударника или басиста я отказалась, так и быть, позволила соло-гитаристу вертеться рядом весь вечер, но позже, во время танцев, отшила его. Еще не хватало, чтобы мне припаяли совращение малолетнего.
В два ночи ушла с вечеринки в еще более подавленном настроении. Всем известно: первый признак старости – когда начинают липнуть подростки.
Воскресенье, 22 декабря
В самолете сообщила доверчивым сотрудникам «Бритиш эйруэйс», что сегодня мой день рождения, и меня усадили в первый класс. Богатые бизнесмены так не привыкли видеть в салоне молоденьких девушек (стюардессы редко выглядят моложе, чем на сорок), что я, пока шла между рядами, всем существом ощущала сексуальное напряжение. В итоге мне предложили одиннадцать визитных карточек, из которых я приняла только три.
Понедельник, 23 декабря
Позвонила двум управляющим и одному председателю совета директоров и договорилась о встречах за праздничным новогодним столом. Разумеется, я не собираюсь идти на свидание с типами, которые знакомятся с девочками в самолетах. Однако как приятно обломать рождественский отпуск трем богатым и влиятельным мужчинам.
Вторник, 24 декабря
Сочельник
Так всегда. Только я освободилась и собралась вести бурную общественную жизнь, как друзья меня покинули – они проводят Рождество в кругу семьи. Я, увы, не могу демонстрировать стойкую приверженность семейным узам: издательница не велела уезжать из города на какое-то время – вдруг у нее появятся вопросы по рукописи.
Поскольку заняться больше нечем, решила побегать по магазинам, но на этот раз не для себя, а для других. Вообще-то мне больше нравится получать, чем давать, но приходится считаться с условностями. Отправилась на Оксфорд-стрит с перечнем, написанным прямо на руке (в целом доме нет листка бумаги). Моя щедрость, простирающаяся от запястья до самого плеча, включает крем для снятия макияжа Фергюсону, коробку конфет «Свидание» для Элизы, зеркало для Софи, книгу по половому воспитанию для Анжелы и тюбик помады, не оставляющей пятен, для Фебы. В последний раз, когда она целовалась со своим женатым другом, оставила на его воротнике след на долгую-долгую память. Насчет Карлотты, Бигглса и родителей пока нет определенных идей, поэтому написала их в конце списка, почти под мышкой, а раздеваться прямо на улице я сегодня не в настроении. [11]
Пять часов бесплодной борьбы с толпой. Пришла домой, закрыла дверь, окна, задернула занавески. Затем вырубила телефон, телик и приготовилась к завтрашнему дню. Сделаю вид, что это не Рождество.
Среда, 25 декабря
Рождество
…неумолимо напомнило о себе. Едва проснувшись, с разочарованием увидела привычную картину: соль для ванн, поваренные книга и чиппендейловские календари под моим огромным кактусом. Немного повалялась в постели, жалея себя, встала, подошла к холодильнику. Открыла один из лучших подарков (в форме, бутылки), что приготовила для самой себя.
Отрезанная от внешнего мира, почувствовала себя ненужной и нелюбимой. Хотела найти утешение – позвонила маме в Барнсли с оплатой за счет абонента.
Она сказала, что не может долго говорить, потому что должна присматривать за заключенным, которого Карлотта привела на праздники домой. Он напал с ножом на рассыльного из пиццерии, и теперь мама окончательно спятила – прячет все острые предметы (равно как и дорогие, например стереосистему и видик). Все семейство Ливингстонов сидит как на иголках – этот Карлоттин уголовничек заявил, что ему надоела индейка и ветчина, и угрожает заказать пиццу. Типичная для нашей семьи мелодрама. Теперь я понимаю, почему предпочла провести Рождество в одиночном заключении.
Четверг, 26 декабря
День раздачи подарков
Открыла дверь, чтобы выпустить водочные испарения и табачный дым, и вижу – стоит мой бывший со стаканом. Интуиция подсказала, что он пришел не за горстью сахара, потому что знает – я жратву в доме не держу.
Давненько он не попадался мне на пути. Когда срок судебного запрета истек, бывший Ромео внезапно охладел к романтике – перестал бегать наперегонки с моей машиной и лазать ко мне по водостоку на четвертый этаж. Теперь, кажется, я неумышленно выбила его из равновесия фривольной колонкой в «Лондонском сплетнике» и последним откровением в известном дамском журнале. Ясное дело, я пользуюсь большим успехом у противоположного пола, нежели он. Проливаю бальзам на его душевные раны, заверив, что мои последние двадцать восемь интрижек ровным счетом ничего не значат, после чего требую рождественский подарок.
Вручив мне чек на нищенскую сумму, бывший ушел, явно умиротворенный.
Пятница, 27 декабря
Сегодня деловая встреча с Анжелой: буду делать еще один бюллетень для «Джулс и К0». Фирме так понравилась моя предыдущая работа («Бери-лианты: бери и умри!!!!!!!»), что они не стали оспаривать счет, который я им послала (скорее всего, потому, что еще не получили). На сей раз, я решила заявить о своих правах, и потребовала деловой обед. К сожалению, прижимистая Анжела выбрала «Гарнфункель» на Брент-кросс. Покуда я накачивалась выпивкой, она морочила мне голову рассказом о свадебных приготовлениях. Пусть морочит – ведь она оплачивает счет.
Не помню, как добралась до дома. Свалилась в постель не раздеваясь. Очнулась от странного звука: словно какой-то грязный старикашка сопит у меня в ногах. К сожалению, это оказался барсук ростом метр семьдесят – он залез ко мне на балкон и уселся на перила. Выглянула в окно и швырнула в него водочной бутылкой.
Бутылка и барсук шлепнулись с шестого этажа в кусты, а я тут же ощутила угрызения совести – бутылка-то была наполовину полной. Два часа лазила по зарослям. Ни бутылки, ни раненого зверя, но зато заметила своего бывшего. Он, прихрамывая, удалялся в лучах заходящего солнца. На нем был запачканный меховой костюм в черно-белую полоску.
Суббота, 28 декабря
Соседи сплетничают о внезапном нашествии лесных тварей, которые бродят вокруг моей квартиры. На двери стали появляться записки. «Содержать животных запрещено», – написано на одной; «Здесь вам не зоопарк», – услужливо вторит другая; «Убедительно просим убрать выдру из прихожей», – упрашивает третья.
Чтобы раз и навсегда покончить с безобразием, решила выследить виновника. Вон он, притаился под лестницей, изображает из себя кролика-великана – спасибо костюмеру из Национального театра.
Пригрозила выйти за него замуж и нарожать детей, если не прекратит звериные представления. В глазах бывшего за кроличьей маской появилось знакомое испуганное выражение, и он начал нести чепуху о том, что «нуждается в пространстве». Так и подмывало сказать, чтобы за пространством шел в НАСА космонавтом, но в порыве женского разочарования запустила в него тарелкой. Тоже летающее блюдце. Пусть соседи звонят в общество охраны животных.
Воскресенье, 29 декабря
Недовольные соседи, похоже, решили не давать мне проходу. Внезапный визит домовладелицы после анонимки – наглядное тому подтверждение.
Эти гады заявили, что у меня регулярно срабатывает и раздражающе звенит пожарная защита (идиотская система такая чувствительная, что и покурить как следует нельзя), а также что я сушу на балконе панталоны (это, несомненно, капают толстухи: завидуют, что я влезаю в трусы пятьдесят шестого размера).
Я почти успокоила хозяйку, но тут она заметила стойкое черное пятно на ковре, напоминающее формой мой ультрапаровой утюг, а потом увидела, что мусоропровод засорился (это я пыталась запихать в него прошлогодние телефонные справочники). И еще, по-моему, хозяйке очень не понравилось состояние садика на балконе – я намеренно сделала из него эстетически привлекательный, не требующий ухода пустынный уголок.
Понедельник, 30 декабря
Вымоталась до упаду, пытаясь провести в жизнь проект озеленения балкона. К вечеру включила воду, чтобы принять освежающую ванну, и вдруг вижу – за окном спальни разъяренная летающая лисица ростом метр семьдесят, с нейлоновым хвостом, висит на суку напротив моего окна, вот-вот упадет. Пока я звонила в управление по борьбе с сельхозвредителями, а они, в свою очередь, предлагали позвонить в психлечебницу, вся квартира наполнилась водой.
Когда наводнение спало, дошла вброд до спальни. Все мои друзья решили, что я жажду умереть от удара током при попытке снять трубку, поэтому трезвонили без умолку, но я предусмотрительно не подходила к телефону.
Вторник, 31 декабря
Снова утомительные звонки, один из них от хозяйки насчет моей небольшой оплошности и наводнения. Определенно дело рук неблагодарных соседей снизу. Они вчера вернулись домой после отпуска и очень расстроились, не пойму из-за чего. Заодно и ковер постирали задаром.
В обед поймала на Комптон-стрит хирургически омоложенного и безнадежно расстроенного Фергюсона. Он хныкал и скрежетал плохо подогнанными новыми зубами. Подозревает, что у Адольфа интрижка на стороне – тот стал опаздывать на еженедельный сеанс массажа. Если честно, мне кажется, это может быть правдой – с новыми зубами Фергюсон стал похож на жеребца, к тому же не очень привлекательного.
Сегодня канун Нового года, и Фергюсон отправился на разведку в мужскую уборную, а я на скорую руку набросала перечень благих намерений, перед тем как отправиться к Элизе в Камден, чтобы безрассудно пропьянствовать всю ночь. Вот мои намерения: перед полуночью бросаю нажираться текилой; в полночь бросаю целоваться с другими пьяными гуляками; после полуночи бросаю искушать самого симпатичного любителя целоваться, – таким образом, останется приятное воспоминание и не придется выгонять его пинком, потому что в постели он бесполезен.
Вернулась домой под вечер и обнаружила, что на двери сменили замок, а мои шмотки выбросили на улицу.
Среда, 1 января
Новый год
Кайфую на ортопедическом матрасе у Элизы в Камдене, потягиваю дрянное домашнее вино и в душе радуюсь, что нарушила взятые обязательства в первые же три минуты нового года. Впрочем, это не мешает мне сопереживать всем беженцам планеты. Меня вот, например, согнали с насиженного места из-за культурного взаимонепонимания между мной и квартирной хозяйкой.
Разумеется, я сделала все возможное, чтобы обжиться у Элизы как дома, но все же чувствую себя изгнанницей. Элиза считает, что я преувеличиваю. Ну-ну. Не очень-то радушно она повела себя вчера вечером, когда грузчики свалили фургон моих вещей посреди ее гостиной, попутно опрокинув резное банановое дерево с острова Бали. Кажется, я немного подлила масла в огонь, когда в разразившейся перепалке взяла сторону рабочих, заявив, что мои картонные коробки значительно оживили тот этнический кошмар, который Элиза развела у себя в квартире.
Кроме того, ей, по-моему, не понравилось, что мужик, на которого она положила глаз вчера во время вечеринки, сегодня утром, покачиваясь, вышел из комнаты, где ночевала я. Пусть лучше скажет спасибо, что я спасла ее гостя от проклятия Намамбо.
От меня, к счастью, потребовалось лишь спрятаться за журналом «Мэри-Клер» и притворяться, что изучаю рекламу конкурентов. Совсем как в добрые старые времена, за исключением, конечно, того, что тогда мне за это действительно платили.
Не очень обрадовалась, узнав, что Церберша заняла половину нашего с Себастьяном бывшего кабинета. Похоже, дела в агентстве так плохи, что теперь она пытается делать и мою работу. Представляю, что из этого получится. Прогнала ее назад, к коммутатору.
Даже Элиза, бухгалтерша, совмещает работу зама по производству, делопроизводителя и, что совсем ужасно, девочки на побегушках – носит шефу чай. Пришлось прогнать ее на кухню вместе с омерзительным розовым варевом, которое она мне притащила.
Среда, 11 декабря
Сегодня придется держать ответ – почему мой вклад в «З1/2 минуты» до сих пор не составил ни единого слова. Поразмыслив как следует, решила разыграть собственное похищение.
Прикрыла телефонную трубку платком, набрала номер издательства в Эдинбурге и хриплым голосом потребовала соединить с издательницей. К сожалению, грандиозный план рухнул – она уехала минимум на неделю куда-то на юг по неотложным делам. В глубочайшей обиде повесила трубку. Какая необязательность!
Четверг, 12 декабря
Пожаловалась агентше на ненадежную, недосягаемую издательницу, а та, забыв, кто ее кормит, заявила, что я сама виновата. Я просрочила рукопись на месяц, так что издательнице пришлось сломя голову мчаться за границу успокаивать взбешенного типографа – у него машины перегрелись из-за вынужденного простоя. Сам виноват, оборвала я ее. Нечего оборудовать типографию всяким хламом местного производства, и вообще на чьей она стороне? Агентша тут же пошла на попятный, пригласила меня к себе на рождественскую вечеринку. Я, как всегда, начала уклончиво мычать и хмыкать. В голосе агентши появились панические нотки. Еще бы, я же ее самая знаменитая клиентка. Благосклонно отклонила предложение.
После обеда заскочила беременная подруга Анжела. Пришла, шмякнулась на доселе непродавленную софу и объявила, что собирается замуж за Оболтуса. Это еще ничего, но она хочет, чтобы я была посаженой матерью на свадьбе, поскольку для подружки явно старовата. Сказать прямо «нет» нельзя – я ее «самая старая подруга» (так Анжеле нравится считать), поэтому, поворчав, согласилась. Первым делом оговорила условия: свидетель должен быть одиноким и привлекательным; мне будет дозволено прийти в коротком черном платье по собственному выбору; от меня не потребуют присутствия на предсвадебных репетициях. Набросала условия на бумаге, заставила подписать.
После этого потребовала ответа: как она ухитрилась меня найти? Когда мы говорили в последний раз, я намеренно дала ложный адрес. Анжела рассказала, что после бесплодных многочасовых блужданий по городу просто позвонила в «Лондонский сплетник» и сказала, что она – моя горячая поклонница.
Вопиющая неделикатность со стороны газеты. Я же строжайше запретила давать мой настоящий адрес посторонним, если это не мужчины.
Пятница, 13 декабря
Не написала пока ни одной рождественской открытки: хочу прежде разделить моих многочисленных знакомых на настоящих друзей и проходимцев, липнущих к знаменитостям. От них ухе прохода не стало. Подсчеты лишь подтвердили тайное подозрение: все вокруг пользуются моей дружбой, а сами ничего взамен не дают. Хоть бы кто прислал маленький презент, а то на двустороннем скотче, который я приклеила к стене, до сих пор трепыхается лишь злополучная моль.
Все же это еще не повод для паники. Все утро с безразличным видом проболталась около почтового ящика.
Почтальон – наглый тип и вечно опаздывает. Он заявился ближе к вечеру. Мы обменялись парой дежурных оскорблений, и я получила от него лишь пару счетов и не очень приветливую открытку от мамы «С днем рождения, доченька». Настроение сразу испортилось: ведь через неделю, в субботу, мне исполнится тридцать лет.
А еще это означает, что мне осталось каких-нибудь семь дней на то, чтобы бросить глупые, несерьезные привычки вроде курения, пьянок и бесплатного секса.
Суббота, 14 декабря
Проснулась с сильным кашлем. Гляжу – к кровати прикован наручниками незнакомый мужчина. Как он сюда попал – не имею представления. Последнее, что запомнилось, – как сильно за полночь сидела в каком-то паршивом ночном клубе в Сохо и пила, чтобы забыть о надвигающемся старческом слабоумии.
Пришлось оставить его на моих лучших простынях, потому что не знаю, где ключи от наручников. Кроме того, мне надо уходить – я собираюсь потратить налоговый возврат. (После невероятной волокиты и придирчивых аудиторских проверок налоговое управление, наконец, сподобилось прислать чек на две тысячи фунтов. К счастью, большинство чиновников живут за пределами Лондона: откуда им знать, что Пол Смит и «Дольче и Габбана» никакие не юрисконсульты и не финансовые советники. А если они по ошибке решили, что салон «Хабитат» продает офисную мебель, то это не моя вина.)
Потратила внезапно привалившее богатство на Кингс-роуд – накупила новых тряпок на зиму и домашнюю мебель под цвет нового гардероба. Сложила все квитанции для финансового отчета в новенькую японскую, ручной работы, лаковую шкатулку и помчалась домой вызывать слесаря.
Едва освободившись, мой неблагодарный гость кинулся на волю – я даже не успела сунуть ему мелочь на автобус или спросить, как его зовут. Слесарь был немало удивлен происходящим, особенно когда я отказалась платить. Сказала, чтобы выставил счет домовладельцу – якобы за ремонт замысловатого замка на входной двери.
Воскресенье, 15 декабря
Почти весь день, ворча, соскабливала свечной воск с матраца. Ну и нудное занятие. В то же время в душе радовалась, что до сих пор выгляжу невинной, а значит, молодой, раз сумела заманить мужика на такие дела, о которых он раньше только читал в журнале «Космополитен» у своей подружки.
Потом неожиданно приперся Теддингтон и все испортил. Роняя слезы на мой новехонький кофейный столик от Аэро (квитанция № 23, офисный стол), он поведал свое горе: оказывается, муза его оставила, потому что друзья из него веревки вьют, и вообще он слишком подвержен чужому влиянию.
Иногда быть жестоким лучше, чем нежным, особенно с Теддингтоном. Сказала, что он сам виноват, жалкий размазня, а музе просто до смерти надоело содержать такого неудачника. Затем заставила сводить меня во «Френч-хаус» – даром, что ли, я столько времени выслушивала его нытье.
Понедельник, 16 декабря
Обнаружила в челке три седых волоса. Какой ужас, ведь за оставшиеся пять дней я должна обязательно найти себе парня, чтобы получить на приличный подарок ко дню рождения.
Немедленно кинулась в салон-парикмахерскую на Кингс-роуд спасать бренную красу и наткнулась на чудика Фергюсона, закутанного в целлофан. Он нехотя сообщил, что сегодня улетает в Марокко, чтобы навсегда порвать со старым любовником Марвином. В салон пришел, чтобы немного осветлить волосы, – через неделю, когда он вернется в Лондон, они должны выглядеть натурально выгоревшими. Долго же ему придется объяснять дружкам в Марракеше, почему шевелюра приобрела от солнца стойкий красный оттенок – парикмахер-практикант что-то напутал с краской.
Мой личный эксперт по волосам выдернул нахальные серебряные нити из натуральных льняных волос. Пришла домой, проверила почту. Потрясена до глубины души – в ящике всего две рождественские открытки – от бухгалтера и от адвоката. Уверена, их включат в стоимость услуг в следующем квартале – по крайней мере, краснобай-адвокат. Он прислал звуковую открытку. Как это замечательно – бесплатно слушать его прекрасно модулированный французский прононс. Бросилась к телефону, дрожащими пальцами набрала номер. Увы, надежды рухнули – в трубке забубнил голос секретаря (родом из Бирмингема, выговор соответствующий): «Всем счастливого Рождества! Мы в Вудкоке, Баум и Дюжон».
Вторник, 17 декабря
Сегодня пришли еще две неожиданные рождественские открытки: одна от хозяина прачечной (явно набивается на денежную премию к празднику), другая – к несказанному изумлению – от Себастьяна, с набросанным от руки рисунком. Судя по этому ужастику, можно сказать, что: 1) он так и не научился рисовать; 2) он хочет заключить перемирие; 3) он очень надеется, что у меня предпраздничное настроение.
На открытке нацарапано подобие северного оленя, который умоляет: «Пожалуйста, давай помиримся». Вздохнула тяжко, вложила ее обратно в конверт и написала: «Не по адресу», а на обратной стороне добавила: «Отвянь, Рудольф».
Среда. 18 декабря
Сегодня почтовая служба совершенно обошла меня вниманием, и в душе зародилась тревога. Проснулась врожденная и безнадежная страсть быть желанной, не важно для кого. Купила в Вулворте упаковку рождественских открыток и разослала так называемым «друзьям».
Затем, когда дальше оттягивать было уже некуда, провела остаток дня взаперти в попытке сварганить книгу быстрее, чем Барбара Картленд. У меня есть предчувствие, что завтра, когда я прилечу в Эдинбург, издательница обязательно поинтересуется, где «31/2 минуты». Еще бы, я заставила ее раскошелиться на билет.
К полуночи, расцветив опыт прежних любовных похождений прилагательными, наречиями и предлогами, ухитрилась выдать на-гора манускрипт в пятьдесят тысяч слов.
Не понимаю, как это некоторые авторы могут так подолгу писать.
Четверг, 19 декабря
Прибыла в Эдинбург. Цель поездки – сугубо деловая; пусть подавятся шпионы из налогового управления, если читают мою статью. Я. даже не взяла свою обычную одежду от шикарных модельеров, а надела скромный, костюм «Скотч Хауз». Еще примут за лондонскую туристку и ограбят прямо на улице. Решение тем более разумное, что меня запихнули в занюханную экскурсионную гостиницу. Чайник в каждом номере – предмет непомерной гордости хозяев. Чтобы сделать им приятное, выпила пять чашек растворимого кофе, дожидаясь, пока агентша (она решила сопровождать меня до Шотландии, чтобы я не сбежала по дороге) утянет меня в «Мальмезон» и угостит чем-нибудь покрепче.
Вскоре я уже потягивала шампанское на деньги агентши (то есть, в конечном счете, все равно, считай, на мои). Агентша шутит, что мне надо больше писать, тогда пьянки войдут у нее в привычку. Хотела сказать, что с моей продуктивностью ей скоро придется перейти на денатурат, но промолчала.
Пятница, 20 декабря
С утра помчалась на Принсесс-стрит, чтобы шикарно, но разумно приодеться на церемонию встречи и передачи рукописи. От старых привычек трудно отказаться: купила маленькое черное платье (авторская модель). Его можно носить и к брюкам в качестве маечки.
В издательстве сотрудники толпой повалили в зал заседаний – так хотелось первыми пожать руку будущей великой знаменитости. Брюзга-издательница первым делом потребовала рукопись. Вырвала из рук и тут же рассовала замам по производству, а те раздали машинисткам.
Когда съели весь луковый суп по-французски, руководящий состав неохотно отчалил, а меня оставили на вечер в компании младших сотрудников из рекламного отдела. Мы вызвали такси и отправились в «Погребок» на пирушку.
Во время поездки с типичным шотландским таксистом-самоубийцей я вдруг заметила привлекательнейшего молодого человека. Он был достаточно безрассуден, чтобы переходить улицу по «зебре» в час пик. Пора ловить удачу – вырвала руль и резко повернула в сторону моего избранника. Как только удалось привлечь его внимание, дала по тормозам, чтобы не доводить до беды. Избранник шмякнулся о ветровое стекло и, пробив его, приземлился мне на колени.
К счастью, я не пострадала, хотя, признаюсь, немного перепугалась. Пригласила нового гостя в «Погребок», но он отпросился, сославшись на головную боль. Делать нечего, пришлось высадить его у ближайшей больницы, заставив, конечно, скинуться на проезд. Потом придумали таксисту легенду об аварии для страховой компании, и, наконец, я прибыла в бар в целости и сохранности. Пиарщики представили меня очень шумной американке – их приятельнице. Она, как и я, – молодое и многообещающее дарование. Более того, она почему-то почувствовала во мне конкурентку и повела себя агрессивно.
Чтобы она не комплексовала, назвала цифру моего аванса, намеренно ее занизив. Все равно оказалась на высоте, потому что моя книга продается в Ирландии, а ее нет.
Суббота, 21 декабря
Катин день рождения
Проснулась – и к зеркалу: не появились ли новые морщины. Слава Богу, со вчерашнего дня ни одной. Позвонила домой проверить автоответчик на предмет поздравлений. Абсолютный нуль, если, конечно, не считать за поздравления оскорбительную тираду от владельца прачечной – премия, видите ли, показалась ему маловатой – и короткого напоминания, что закончилась моя подписка на «Фонтан молодости».
В таком немного меланхоличном состоянии явилась на рождественскую вечеринку к издательнице. Печально объявила гостям, что сегодня день моего рождения. Все внимание тут же переключилось на меня. Издательница вскоре тактично ушла спать, так что я осталась за хозяйку. С прискорбием обнаружила, что мужчин среди талантов нет, не считая пары ди-джеев, нескольких престарелых актеров, швейцарского наркоторговца по имени Клод и очень юной, но перспективной четверки рок-музыкантов.
Поскольку певец привез с собой группу поддержки, а таскать под ручку ударника или басиста я отказалась, так и быть, позволила соло-гитаристу вертеться рядом весь вечер, но позже, во время танцев, отшила его. Еще не хватало, чтобы мне припаяли совращение малолетнего.
В два ночи ушла с вечеринки в еще более подавленном настроении. Всем известно: первый признак старости – когда начинают липнуть подростки.
Воскресенье, 22 декабря
В самолете сообщила доверчивым сотрудникам «Бритиш эйруэйс», что сегодня мой день рождения, и меня усадили в первый класс. Богатые бизнесмены так не привыкли видеть в салоне молоденьких девушек (стюардессы редко выглядят моложе, чем на сорок), что я, пока шла между рядами, всем существом ощущала сексуальное напряжение. В итоге мне предложили одиннадцать визитных карточек, из которых я приняла только три.
Понедельник, 23 декабря
Позвонила двум управляющим и одному председателю совета директоров и договорилась о встречах за праздничным новогодним столом. Разумеется, я не собираюсь идти на свидание с типами, которые знакомятся с девочками в самолетах. Однако как приятно обломать рождественский отпуск трем богатым и влиятельным мужчинам.
Вторник, 24 декабря
Сочельник
Так всегда. Только я освободилась и собралась вести бурную общественную жизнь, как друзья меня покинули – они проводят Рождество в кругу семьи. Я, увы, не могу демонстрировать стойкую приверженность семейным узам: издательница не велела уезжать из города на какое-то время – вдруг у нее появятся вопросы по рукописи.
Поскольку заняться больше нечем, решила побегать по магазинам, но на этот раз не для себя, а для других. Вообще-то мне больше нравится получать, чем давать, но приходится считаться с условностями. Отправилась на Оксфорд-стрит с перечнем, написанным прямо на руке (в целом доме нет листка бумаги). Моя щедрость, простирающаяся от запястья до самого плеча, включает крем для снятия макияжа Фергюсону, коробку конфет «Свидание» для Элизы, зеркало для Софи, книгу по половому воспитанию для Анжелы и тюбик помады, не оставляющей пятен, для Фебы. В последний раз, когда она целовалась со своим женатым другом, оставила на его воротнике след на долгую-долгую память. Насчет Карлотты, Бигглса и родителей пока нет определенных идей, поэтому написала их в конце списка, почти под мышкой, а раздеваться прямо на улице я сегодня не в настроении. [11]
Пять часов бесплодной борьбы с толпой. Пришла домой, закрыла дверь, окна, задернула занавески. Затем вырубила телефон, телик и приготовилась к завтрашнему дню. Сделаю вид, что это не Рождество.
Среда, 25 декабря
Рождество
…неумолимо напомнило о себе. Едва проснувшись, с разочарованием увидела привычную картину: соль для ванн, поваренные книга и чиппендейловские календари под моим огромным кактусом. Немного повалялась в постели, жалея себя, встала, подошла к холодильнику. Открыла один из лучших подарков (в форме, бутылки), что приготовила для самой себя.
Отрезанная от внешнего мира, почувствовала себя ненужной и нелюбимой. Хотела найти утешение – позвонила маме в Барнсли с оплатой за счет абонента.
Она сказала, что не может долго говорить, потому что должна присматривать за заключенным, которого Карлотта привела на праздники домой. Он напал с ножом на рассыльного из пиццерии, и теперь мама окончательно спятила – прячет все острые предметы (равно как и дорогие, например стереосистему и видик). Все семейство Ливингстонов сидит как на иголках – этот Карлоттин уголовничек заявил, что ему надоела индейка и ветчина, и угрожает заказать пиццу. Типичная для нашей семьи мелодрама. Теперь я понимаю, почему предпочла провести Рождество в одиночном заключении.
Четверг, 26 декабря
День раздачи подарков
Открыла дверь, чтобы выпустить водочные испарения и табачный дым, и вижу – стоит мой бывший со стаканом. Интуиция подсказала, что он пришел не за горстью сахара, потому что знает – я жратву в доме не держу.
Давненько он не попадался мне на пути. Когда срок судебного запрета истек, бывший Ромео внезапно охладел к романтике – перестал бегать наперегонки с моей машиной и лазать ко мне по водостоку на четвертый этаж. Теперь, кажется, я неумышленно выбила его из равновесия фривольной колонкой в «Лондонском сплетнике» и последним откровением в известном дамском журнале. Ясное дело, я пользуюсь большим успехом у противоположного пола, нежели он. Проливаю бальзам на его душевные раны, заверив, что мои последние двадцать восемь интрижек ровным счетом ничего не значат, после чего требую рождественский подарок.
Вручив мне чек на нищенскую сумму, бывший ушел, явно умиротворенный.
Пятница, 27 декабря
Сегодня деловая встреча с Анжелой: буду делать еще один бюллетень для «Джулс и К0». Фирме так понравилась моя предыдущая работа («Бери-лианты: бери и умри!!!!!!!»), что они не стали оспаривать счет, который я им послала (скорее всего, потому, что еще не получили). На сей раз, я решила заявить о своих правах, и потребовала деловой обед. К сожалению, прижимистая Анжела выбрала «Гарнфункель» на Брент-кросс. Покуда я накачивалась выпивкой, она морочила мне голову рассказом о свадебных приготовлениях. Пусть морочит – ведь она оплачивает счет.
Не помню, как добралась до дома. Свалилась в постель не раздеваясь. Очнулась от странного звука: словно какой-то грязный старикашка сопит у меня в ногах. К сожалению, это оказался барсук ростом метр семьдесят – он залез ко мне на балкон и уселся на перила. Выглянула в окно и швырнула в него водочной бутылкой.
Бутылка и барсук шлепнулись с шестого этажа в кусты, а я тут же ощутила угрызения совести – бутылка-то была наполовину полной. Два часа лазила по зарослям. Ни бутылки, ни раненого зверя, но зато заметила своего бывшего. Он, прихрамывая, удалялся в лучах заходящего солнца. На нем был запачканный меховой костюм в черно-белую полоску.
Суббота, 28 декабря
Соседи сплетничают о внезапном нашествии лесных тварей, которые бродят вокруг моей квартиры. На двери стали появляться записки. «Содержать животных запрещено», – написано на одной; «Здесь вам не зоопарк», – услужливо вторит другая; «Убедительно просим убрать выдру из прихожей», – упрашивает третья.
Чтобы раз и навсегда покончить с безобразием, решила выследить виновника. Вон он, притаился под лестницей, изображает из себя кролика-великана – спасибо костюмеру из Национального театра.
Пригрозила выйти за него замуж и нарожать детей, если не прекратит звериные представления. В глазах бывшего за кроличьей маской появилось знакомое испуганное выражение, и он начал нести чепуху о том, что «нуждается в пространстве». Так и подмывало сказать, чтобы за пространством шел в НАСА космонавтом, но в порыве женского разочарования запустила в него тарелкой. Тоже летающее блюдце. Пусть соседи звонят в общество охраны животных.
Воскресенье, 29 декабря
Недовольные соседи, похоже, решили не давать мне проходу. Внезапный визит домовладелицы после анонимки – наглядное тому подтверждение.
Эти гады заявили, что у меня регулярно срабатывает и раздражающе звенит пожарная защита (идиотская система такая чувствительная, что и покурить как следует нельзя), а также что я сушу на балконе панталоны (это, несомненно, капают толстухи: завидуют, что я влезаю в трусы пятьдесят шестого размера).
Я почти успокоила хозяйку, но тут она заметила стойкое черное пятно на ковре, напоминающее формой мой ультрапаровой утюг, а потом увидела, что мусоропровод засорился (это я пыталась запихать в него прошлогодние телефонные справочники). И еще, по-моему, хозяйке очень не понравилось состояние садика на балконе – я намеренно сделала из него эстетически привлекательный, не требующий ухода пустынный уголок.
Понедельник, 30 декабря
Вымоталась до упаду, пытаясь провести в жизнь проект озеленения балкона. К вечеру включила воду, чтобы принять освежающую ванну, и вдруг вижу – за окном спальни разъяренная летающая лисица ростом метр семьдесят, с нейлоновым хвостом, висит на суку напротив моего окна, вот-вот упадет. Пока я звонила в управление по борьбе с сельхозвредителями, а они, в свою очередь, предлагали позвонить в психлечебницу, вся квартира наполнилась водой.
Когда наводнение спало, дошла вброд до спальни. Все мои друзья решили, что я жажду умереть от удара током при попытке снять трубку, поэтому трезвонили без умолку, но я предусмотрительно не подходила к телефону.
Вторник, 31 декабря
Снова утомительные звонки, один из них от хозяйки насчет моей небольшой оплошности и наводнения. Определенно дело рук неблагодарных соседей снизу. Они вчера вернулись домой после отпуска и очень расстроились, не пойму из-за чего. Заодно и ковер постирали задаром.
В обед поймала на Комптон-стрит хирургически омоложенного и безнадежно расстроенного Фергюсона. Он хныкал и скрежетал плохо подогнанными новыми зубами. Подозревает, что у Адольфа интрижка на стороне – тот стал опаздывать на еженедельный сеанс массажа. Если честно, мне кажется, это может быть правдой – с новыми зубами Фергюсон стал похож на жеребца, к тому же не очень привлекательного.
Сегодня канун Нового года, и Фергюсон отправился на разведку в мужскую уборную, а я на скорую руку набросала перечень благих намерений, перед тем как отправиться к Элизе в Камден, чтобы безрассудно пропьянствовать всю ночь. Вот мои намерения: перед полуночью бросаю нажираться текилой; в полночь бросаю целоваться с другими пьяными гуляками; после полуночи бросаю искушать самого симпатичного любителя целоваться, – таким образом, останется приятное воспоминание и не придется выгонять его пинком, потому что в постели он бесполезен.
Вернулась домой под вечер и обнаружила, что на двери сменили замок, а мои шмотки выбросили на улицу.
Среда, 1 января
Новый год
Кайфую на ортопедическом матрасе у Элизы в Камдене, потягиваю дрянное домашнее вино и в душе радуюсь, что нарушила взятые обязательства в первые же три минуты нового года. Впрочем, это не мешает мне сопереживать всем беженцам планеты. Меня вот, например, согнали с насиженного места из-за культурного взаимонепонимания между мной и квартирной хозяйкой.
Разумеется, я сделала все возможное, чтобы обжиться у Элизы как дома, но все же чувствую себя изгнанницей. Элиза считает, что я преувеличиваю. Ну-ну. Не очень-то радушно она повела себя вчера вечером, когда грузчики свалили фургон моих вещей посреди ее гостиной, попутно опрокинув резное банановое дерево с острова Бали. Кажется, я немного подлила масла в огонь, когда в разразившейся перепалке взяла сторону рабочих, заявив, что мои картонные коробки значительно оживили тот этнический кошмар, который Элиза развела у себя в квартире.
Кроме того, ей, по-моему, не понравилось, что мужик, на которого она положила глаз вчера во время вечеринки, сегодня утром, покачиваясь, вышел из комнаты, где ночевала я. Пусть лучше скажет спасибо, что я спасла ее гостя от проклятия Намамбо.