Страница:
– Знаю. Но когда любишь кого-то так, как я люблю тебя…
– Что ты знаешь о любви в твоем возрасте? – с убийственной иронией протянул Ник.
– Знаю – даже больше, чем ты. Думаю, ты ни разу в жизни не был влюблен, – парировала Пенни. – Любовь – это беспорядок, а ты – воплощенный порядок. Любовь может потребовать от тебя делать то, что тебе не нравится, и тратить время на…
Схватив Пенни за руку, в то время как она отлично видела, что ему отчаянно хочется ее обнять. Ник потащил девушку к выходу из роскошного ресторана, не обращая внимания на устремленные вслед изумленные взгляды. Когда они оказались на тротуаре. Пенни прошептала:
– Я и не надеялась на ответное чувство. Но может быть, тебе теплее будет жить на свете, зная, что кто-то любит тебя?
Сверкая черными глазами, Ник затолкал ее на заднее сиденье машины.
– Единственное, что не дает тебе покоя, – это гормоны…
– Нет, даже если я никогда, никогда не буду спать с тобой, ты все равно не станешь мне безразличен! – горячо заявила Пенни.
Ник окинул ее еще более холодным взглядом. Она становилась все краснее и краснее и наконец опустила голову.
– Прости. – Пенни поколебалась, а потом снова ринулась в бой: – Теперь ты будешь избегать меня, да? Я этого не вынесу!
– Разумеется, я не буду избегать тебя, – нетерпеливо возразил Ник. – Но мы больше не будем говорить об этом. Понятно?
На той же неделе Ник взял Люси и Пенни на обед, который устраивали его друзья. Среди гостей была и Джордан Брэм, сидевшая рядом с Ником и беспрерывно что-то говорившая ему. Джордан – с ее бесконечными ногами, золотистыми волосами, прелестным лицом и гибким изяществом. Пенни было так плохо, что она не могла есть.
– Расскажите, что вы знаете об этой Джордан, – потребовала Пенни у Люси позже вечером. Люси виновато потупилась.
– Кажется, когда-то она была актрисой. – Пожилая женщина замялась. – Не знаю, как иначе сказать это, Пенни… В общем, Джордан – подруга Ника и продолжает быть ею уже некоторое время.
– Его… подруга?
На Пенни, казалось, обрушились небеса.
– Не смотри на меня с таким ужасом, Пенни. У мужчин это принято. Ник, конечно, ни когда не попросит ее принимать гостей в своем доме, но открыто появляется с нею повсюду. Джордан пригласили сегодня вечером ради него. Она живет в нескольких милях отсюда.
Бледная как смерть Пенни выслушала объяснения Люси и издала нервный смешок.
– Жаль, что вы не сказали мне о ней раньше.
– Я не хотела оттолкнуть тебя от Ника, – с грустью призналась Люси. – Осознает он это или нет, но Ник очень сильно увлечен тобой. Твое тепло притягивает его, как магнит. Когда Ник входит в комнату, первый, на кого он смотрит, – это ты. А если тебя нет, он не успокаивается, пока не выяснит, что с тобой.
– Но у него уже есть Джордан…
– Ну, если ты не в силах смириться с тем, что у мужчины, которому за тридцать, имеется некоторый сексуальный опыт, можешь отказаться от него. Однако это было бы большой глупостью. Если в скором времени он не встретит девушку, которая не побоится преодолеть его отчужденность и сдержанность, Ник, вероятно, станет столь же несчастным человеком, как и его отец.
Разве удивительно, что, имея такую горячую постоянную поддержку, Пенни продолжала любить Ника до безумия? Хотя Люси знала все о ее чувствах к Нику, матери, которая тогда снимала квартиру в Хьюстоне, Пенни не сказала ничего. Твердо решив не иметь ничего общего с Блейнами, Лиз даже отказывалась навещать дочь в их доме. Любовь к Нику Блейну показалась бы ей предательством со стороны Пенни, поэтому та хранила молчание.
Но вмешался рок. У Эдгара Блейна случился сильный сердечный приступ, и его срочно увезли в больницу в сопровождении Люси. В суматохе Пенни совсем забыла, что в тот день должна была навестить мать.
Ник вернулся из больницы совершенно разбитый.
– Хочешь поговорить о том, что чувствуешь? – участливо спросила у него Пенни.
– Нет.
– Но не оставлять же тебя в таком состоянии одного! – Вцепившись в рукав Ника, чтобы не дать ему уйти, как он обыкновенно поступал, когда она слишком близко подбиралась к нему, Пенни с мольбой посмотрела ему в глаза. – Что я могу сделать, чтобы тебе стало лучше?
Черные глаза сверкнули.
– Уйти!
– Ник, пожалуйста…
И вдруг он грубо схватил ее за руки и жадно приник к губам горячим твердым ртом. Пенни была поражена, но эта вспышка страсти раздула в ней настоящий пожар. Ей казалось мало того, что предлагал Ник, и она, как лоза, обвилась вокруг него. К тому моменту, когда Лиз в сопровождении экономки вошла в библиотеку, Пенни, казалось, каждой клеточкой своего тела срослась с телом Ника.
Последовала ужасающая сцена. Лиз выкрикивала нелепые обвинения и угрожала сообщить обо всем в газеты. Когда она наконец вылетела из библиотеки, Ник, который ни слова не сказал в свою защиту, повернулся к корчившейся от стыда Пенни.
– Нам придется действовать быстро, чтобы опередить твою мать.
– Она ничего не сделает, все это только слова!
– Лиз очень озлоблена, а для меня теперь самое важное – сохранить душевный покой отца. Грязный скандал может убить его. Поскольку я спровоцировал ситуацию, я и должен позаботиться о том, чтобы она не имела развития, – сохраняя бесстрастное выражение лица, заявил Ник.
– Единственный способ избежать этого – как можно скорее жениться на тебе.
– Ж-жениться на мне? Ты просишь…
– Это будет ненастоящий брак, – сухо заметил Ник. – Когда надобность в обмане отпадет, мы его аннулируем. Так что не перевозбуждайся, мой ангел. Ничего не изменится.
Пенни стиснула дрожащие руки.
– У меня будет обручальное кольцо?
Ник неохотно кивнул.
– А подвенечное платье?
– Нет.
– Что плохого в том, если это будет выглядеть как настоящая свадьба?
– Не хочу давать лишней пищи твоему необузданному воображению.
Они поженились в Хьюстоне. Состоялась гражданская церемония, на которой, кроме них, присутствовали только Люси и адвокат Ника. Это был не тайный брак, но и широкой огласке его не предавали. А поскольку Эдгар Блейн серьезно заболел, людей могла удивить только поспешность, но не скромность бракосочетания.
Свекор попросил ее о встрече после свадьбы, на которой по состоянию здоровья присутствовать не мог.
– Я и не подумаю подвергать сомнению выбор Ника, – вздохнул старик, удивив Пенни этим заверением, и в то же время окинул невестку угрюмым, недовольным взглядом, который убедил Пенни в том, что мир не перевернулся с ног на голову. – Надеюсь, у меня найдутся дела получше, чем вмешиваться в личную жизнь сына.
Когда мысли Пенни добрались наконец до разрушившей все иллюзии первой брачной ночи, она вдруг обнаружила, что все еще стоит босыми ногами на холодном мраморном полу. Однако воспоминания влекли ее все дальше и дальше…
Некоторое время спустя Ник, в результате небольшой автомобильной аварии, попал с сотрясением мозга в отделение скорой помощи. Пенни в панике устремилась к нему. Отказавшись оставаться в больнице на ночь, Ник вернулся с ней домой. Она подняла вокруг него невообразимую суматоху, настояла на том, чтобы он лег в постель, и сахарной водой пыталась лечить его головную боль. Той ночью все и случилось…
Сейчас она краснела от стыда, вспоминая, каким ребенком была всего полтора года назад. Пусть сейчас глубокая ночь, но пора наконец внести ясность в свои отношения с Ником! Хотя бы в том, что касается их ребенка. Дальше держать его в неведении просто нечестно.
Но когда Пенни вернулась в спальню, Ника там не было. Слишком взбудораженная, чтобы вернуться в постель, Пенни натянула джинсы и майку и отправилась на поиски. Тревожные мысли, не отставая ни на шаг, следовали за ней. Почему она никогда не переставала желать того, чего Ник просто не в состоянии ей дать? Почему шла на поводу у своих чувств? Почему обманывала себя, говоря, что достаточно сильна для того, чтобы провести еще одну, последнюю ночь с Ником? Эта ночь снова поселила в ее душе полную неразбериху. Эта же ночь убедила Ника в том, что ее устроит и секс, если она не может заполучить любимого иным способом. А Ник, всегда остававшийся дельцом, не мог не воспользоваться плывущей ему в руки удачей.
Вместо того чтобы распускать нюни ей следовало бы просто взять одну из тяжелых бронзовых ламп, украшающих холл, и дать ему по голове! Пенни дошла уже до точки кипения, когда увидела полоску света, выбивавшегося из-под двери библиотеки. Немного помедлив, она вошла. Ник стоял у окна с бокалом бренди в руке, распахнутый темно-зеленый халат открывал слегка поросшую шелковистыми волосами груда, подбородок покрывала темная щетина. Пенни еще никогда не видела мужа таким.
– Иди спать! – бросил он.
Хотя свет настольной лампы под абажуром оставлял в тени лицо, Пенни сразу почувствовала напряжение Ника и остановилась в нескольких футах от него. Под загорелой кожей обозначились желваки, опасный огонь мелькнул в его глазах прежде чем он опустил ресницы.
– Хоть раз сделай, как я прошу! – проскрежетал Ник, едва сдерживая гнев.
Отступив на шаг, Пенни с искренним изумлением посмотрела на него.
– Тебя-то что так злит? Ведь не я затеяла эту история с Люси!
– Моя злость родилась не вчера. Не было никакой «истории» до тех пор, пока ты не вбила себе в голову, что влюблена в меня!
Эта внезапная атака заставила Пенни побледнеть.
– Пока не женился на тебе, я видел только твою молодость и беззащитность. Я и не догадывался, как далеко ты способна зайти ради того, чтобы получить желаемое! – Горящий гневом взгляд впился в ее лицо. – Мне нужно было пресечь в корне первую же твою попытку опутать меня! Но я боялся тебя обидеть. А ты играла на этом…
– Нет… – Пенни сделала неуверенное движение рукой. – Не преднамеренно…
– Я думал, что ты славная и совершенно безобидная. – Ник издал горький смешок. – А ты прошлась по моей жизни словно вражеский танк!
Пенни потрясенно застыла на месте. Ник отбросил всю свою сдержанность и впервые заговорил о себе! Гнев и горечь, звучавшие в его словах, потрясли ее.
– Я пьян… – мрачно подтвердил Ник, словно отвечая на невысказанный вопрос.
Ник – пьян? Это поразило ее еще больше. Он не выглядел пьяным, но ему явно недоставало обычного холодного самообладания. Он сравнил ее с вражеским танком. Пенни попыталась улыбнуться, но не смогла. Потрясение было слишком сильным, а внутри нарастало еще и чувство вины.
– Ни один мужчина не остался бы равнодушным к тебе той зимой. – Прищуренные черные глаза смотрели на нее с нескрываемым осуждением. – Ты была очень хороша. Я всегда осознавал твою привлекательность, но старался сохранять дистанцию.
– Ник, я не зн…
– Я пошел против воли отца, снова сведя тебя с матерью. И что я получил в награду?
При этом странном вопросе у Пенни ёкнуло сердце.
– Один паршивый поцелуй, который привел к тому, что мне пришлось жениться, – проскрежетал Ник, побледнев от ярости при воспоминании об этом.
– Пожалуйста, не говори больше ничего, Ник! – в отчаянии взмолилась Пенни. – Если бы можно было повернуть время вспять и все исправить, я бы сделала это… Поверь мне! Я была просто одержима тобой и не могла ни справиться с этим, ни понять, насколько эгоистична.
– Ты дождалась, пока я получил сотрясение мозга, – сквозь стиснутые зубы продолжил Ник. – А потом залезла ко мне в постель, когда я спал. Насколько низко могут пасть женщины!
Полными слез глазами Пенни смотрела на ковер. Ее былое поведение в восприятии и изложении Ника казалось еще более непростительным. Однако после той ночи она судила себя не менее сурово. Именно поэтому и уехала.
– А когда я наконец решил сказать тебе, что ни одна женщина не удержит меня при помощи секса, что сделала ты? – рычание Ника понизилось до шипящего свиста.
– Единственное, что могла сделать – я ушла, – убито проговорила Пенни.
Этот ответ заставил Ника содрогнуться.
– Ты ушла, – срывающимся голосом повторил он. – Ты не просто ушла!
Пенни изумленно посмотрела на него.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты оставила письмо, в котором сообщила, что не можешь жить без меня, а потом словно растворилась в воздухе! – выпалил Ник ей в лицо, буквально уничтожив Пенни силой своего гнева.
– И что здесь такого?
– Что здесь такого?! – с недоверием выдохнул Ник, распространяя вокруг себя волны черной злости. – Я подумал, что ты побежала топиться! Я прочесал сетью это проклятое озеро, я заставил спуститься на дно водолазов!.. Если ты засмеешься… если ты засмеешься… – хрипло предостерег ее Ник.
Но Пенни уже представила, какую тревогу должен был испытывать Ник, чтобы предпринять столь беспрецедентные поиски. Нет, ей совсем было не смешно.
– Тебе даже в голову не пришло, что я могу волноваться за тебя. Тебе даже в голову не пришло хотя бы раз за все эти месяцы позвонить мне и сказать, что с тобой все в порядке!
Резко отвернувшись от нее. Ник швырнул бокал с бренди в камин, где тот с грохотом разлетелся на мелкие кусочки.
Глубоко потрясенная Пенни не могла оторвать глаз от сверкающих осколков.
– Я… я не думала…
– Ты никогда не думаешь. Ты живешь так, словно каждый твой день – последний. Ты не оглядываешься назад, ты не заглядываешь вперед, ты просто поступаешь в соответствии со своими чувствами, – ледяным тоном заявил Ник, явно растерявший свой пыл.
Пенни, мертвенно бледная, стояла, согнувшись под тяжестью обвинений, которые обрушил на нее Ник. Безответственная, эгоистичная, легкомысленная. Ей, казалось, не было оправдания. Она бросилась ему на шею. Она позволила ему жениться на себе, в то время как могла попытаться убедить мать не выполнять свои угрозы. За короткое время их совместной жизни она так и не смирилась со своим очевидным поражением. Но, как это ни удивительно, в глазах Ника, похоже, самый страшный ее грех – это то, что она исчезла.
– Иди спать… Уже три часа.
Пенни так и не сказала ему об Алане… Теперь необходимость сообщить ему о сыне казалась ей сродни смертному приговору. Если он и не возненавидел ее еще, то находится на волосок от этого. Пенни поняла, насколько терпимо относился к ней Ник. А терпение не являлось его врожденной добродетелью. На самом деле было просто непостижимо, почему он, при своей репутации, позволил какой-то девчонке причинить себе столько хлопот…
– Да, вот еще что, – ровным тоном произнес Ник, прервав ее размышления. – Я говорил о покупке дома для тебя здесь… Это был дурацкий порыв, и я прошу прощения за то, что сделал столь необдуманное предложение.
Пенни чувствовала себя так, словно получила пощечину. Его извинения были, несомненно, искренними. Очевидно, один внимательный взгляд на катастрофические последствия их совместной жизни излечил его от малейшего желания продолжать отношения с ней в какой бы то ни было форме. И Пенни никак не могла его в этом винить.
Ник смотрел, как Пенни покидает комнату, словно бы ничего не видя перед собой, и гадал, почему ему не стало легче. Почему вдруг почувствовал себя одним из тех, кто способен обидеть ребенка или животное. Он спрашивал себя, почему ему, которому свойственно в высшей степени круто обращаться с окружающими, потребовалось полтора года копить злобу, прежде чем сорвать ее на Пенни? Однако природные задатки все же возобладали, усмехнулся он и поморщился, заметив, как Пенни, прежде чем выйти, ударилась плечом о дверной косяк.
Поднявшись наверх, она прямо в одежде упала на диван. Собственная жизнь вдруг показалась ей безрадостной, унылой пустыней. Ник готов возненавидеть ее, и вряд ли у него есть основания относиться к ней лучше. Окончательно измученная, Пенни на четыре часа провалилась в сон, который не принес облегчения.
Когда она проснулась, кровать под балдахином была пуста. Семь часов утра. Пенни направилась в ванную, на ходу снимая одежду. Быстро помывшись, она натянула черное шелковое платье, которое мать подарила ей на день рождения. Вполне подходящий к случаю траурный наряд.
Зажав в руке свидетельство о рождении сына, она направилась вниз. Ступая все медленнее и медленнее, Пенни вошла в роскошную столовую. Ник сидел в одиночестве за дальним концом полированного стола. Он опустил газету, и стали видны непроницаемые темные глаза и мрачное красивое лицо. Безупречный в своем серебристо-сером костюме и бордовом шелковом галстуке, он выглядел зловеще. Но все равно его вид заставил сердце Пенни забиться быстрее.
– Не ожидал увидеть тебя так рано, – холодно заметил он.
– Я… Мне нужно поговорить с тобой, прежде чем ты уедешь.
Глубоко вздохнув, Пенни заставила себя преодолеть бесконечное расстояние от одного конца стола до другого, где сидел Ник.
Сложив газету, он с непринужденной грацией встал.
– Боюсь, ты опоздала. Я уже ухожу.
– Ник, вот свидетельство о рождении Алана, – почти прошептала бледная как смерть Пенни.
– Не понимаю, какой интерес оно может представлять для меня.
Не удостоив документ даже взглядом, Ник прошагал мимо нее к двери.
Пенни повернулась ему вслед так резко, что почувствовала боль в одеревеневшей спине. – Алан родился не шесть месяцев назад, Ник. Ему уже год… Он просто выглядит так, потому что появился на свет недоношенным.
Ник нахмурившись обернулся.
– С какой стати ты говоришь все это мне?
– Алану двенадцать месяцев, понимаешь? – упавшим голосом продолжила Пенни. – Той ночью… Ну, когда я, выражаясь твоими словами, залезла к тебе в постель… В общем, та ночь имела последствия. Мне действительно очень жаль.
7
– Что ты знаешь о любви в твоем возрасте? – с убийственной иронией протянул Ник.
– Знаю – даже больше, чем ты. Думаю, ты ни разу в жизни не был влюблен, – парировала Пенни. – Любовь – это беспорядок, а ты – воплощенный порядок. Любовь может потребовать от тебя делать то, что тебе не нравится, и тратить время на…
Схватив Пенни за руку, в то время как она отлично видела, что ему отчаянно хочется ее обнять. Ник потащил девушку к выходу из роскошного ресторана, не обращая внимания на устремленные вслед изумленные взгляды. Когда они оказались на тротуаре. Пенни прошептала:
– Я и не надеялась на ответное чувство. Но может быть, тебе теплее будет жить на свете, зная, что кто-то любит тебя?
Сверкая черными глазами, Ник затолкал ее на заднее сиденье машины.
– Единственное, что не дает тебе покоя, – это гормоны…
– Нет, даже если я никогда, никогда не буду спать с тобой, ты все равно не станешь мне безразличен! – горячо заявила Пенни.
Ник окинул ее еще более холодным взглядом. Она становилась все краснее и краснее и наконец опустила голову.
– Прости. – Пенни поколебалась, а потом снова ринулась в бой: – Теперь ты будешь избегать меня, да? Я этого не вынесу!
– Разумеется, я не буду избегать тебя, – нетерпеливо возразил Ник. – Но мы больше не будем говорить об этом. Понятно?
На той же неделе Ник взял Люси и Пенни на обед, который устраивали его друзья. Среди гостей была и Джордан Брэм, сидевшая рядом с Ником и беспрерывно что-то говорившая ему. Джордан – с ее бесконечными ногами, золотистыми волосами, прелестным лицом и гибким изяществом. Пенни было так плохо, что она не могла есть.
– Расскажите, что вы знаете об этой Джордан, – потребовала Пенни у Люси позже вечером. Люси виновато потупилась.
– Кажется, когда-то она была актрисой. – Пожилая женщина замялась. – Не знаю, как иначе сказать это, Пенни… В общем, Джордан – подруга Ника и продолжает быть ею уже некоторое время.
– Его… подруга?
На Пенни, казалось, обрушились небеса.
– Не смотри на меня с таким ужасом, Пенни. У мужчин это принято. Ник, конечно, ни когда не попросит ее принимать гостей в своем доме, но открыто появляется с нею повсюду. Джордан пригласили сегодня вечером ради него. Она живет в нескольких милях отсюда.
Бледная как смерть Пенни выслушала объяснения Люси и издала нервный смешок.
– Жаль, что вы не сказали мне о ней раньше.
– Я не хотела оттолкнуть тебя от Ника, – с грустью призналась Люси. – Осознает он это или нет, но Ник очень сильно увлечен тобой. Твое тепло притягивает его, как магнит. Когда Ник входит в комнату, первый, на кого он смотрит, – это ты. А если тебя нет, он не успокаивается, пока не выяснит, что с тобой.
– Но у него уже есть Джордан…
– Ну, если ты не в силах смириться с тем, что у мужчины, которому за тридцать, имеется некоторый сексуальный опыт, можешь отказаться от него. Однако это было бы большой глупостью. Если в скором времени он не встретит девушку, которая не побоится преодолеть его отчужденность и сдержанность, Ник, вероятно, станет столь же несчастным человеком, как и его отец.
Разве удивительно, что, имея такую горячую постоянную поддержку, Пенни продолжала любить Ника до безумия? Хотя Люси знала все о ее чувствах к Нику, матери, которая тогда снимала квартиру в Хьюстоне, Пенни не сказала ничего. Твердо решив не иметь ничего общего с Блейнами, Лиз даже отказывалась навещать дочь в их доме. Любовь к Нику Блейну показалась бы ей предательством со стороны Пенни, поэтому та хранила молчание.
Но вмешался рок. У Эдгара Блейна случился сильный сердечный приступ, и его срочно увезли в больницу в сопровождении Люси. В суматохе Пенни совсем забыла, что в тот день должна была навестить мать.
Ник вернулся из больницы совершенно разбитый.
– Хочешь поговорить о том, что чувствуешь? – участливо спросила у него Пенни.
– Нет.
– Но не оставлять же тебя в таком состоянии одного! – Вцепившись в рукав Ника, чтобы не дать ему уйти, как он обыкновенно поступал, когда она слишком близко подбиралась к нему, Пенни с мольбой посмотрела ему в глаза. – Что я могу сделать, чтобы тебе стало лучше?
Черные глаза сверкнули.
– Уйти!
– Ник, пожалуйста…
И вдруг он грубо схватил ее за руки и жадно приник к губам горячим твердым ртом. Пенни была поражена, но эта вспышка страсти раздула в ней настоящий пожар. Ей казалось мало того, что предлагал Ник, и она, как лоза, обвилась вокруг него. К тому моменту, когда Лиз в сопровождении экономки вошла в библиотеку, Пенни, казалось, каждой клеточкой своего тела срослась с телом Ника.
Последовала ужасающая сцена. Лиз выкрикивала нелепые обвинения и угрожала сообщить обо всем в газеты. Когда она наконец вылетела из библиотеки, Ник, который ни слова не сказал в свою защиту, повернулся к корчившейся от стыда Пенни.
– Нам придется действовать быстро, чтобы опередить твою мать.
– Она ничего не сделает, все это только слова!
– Лиз очень озлоблена, а для меня теперь самое важное – сохранить душевный покой отца. Грязный скандал может убить его. Поскольку я спровоцировал ситуацию, я и должен позаботиться о том, чтобы она не имела развития, – сохраняя бесстрастное выражение лица, заявил Ник.
– Единственный способ избежать этого – как можно скорее жениться на тебе.
– Ж-жениться на мне? Ты просишь…
– Это будет ненастоящий брак, – сухо заметил Ник. – Когда надобность в обмане отпадет, мы его аннулируем. Так что не перевозбуждайся, мой ангел. Ничего не изменится.
Пенни стиснула дрожащие руки.
– У меня будет обручальное кольцо?
Ник неохотно кивнул.
– А подвенечное платье?
– Нет.
– Что плохого в том, если это будет выглядеть как настоящая свадьба?
– Не хочу давать лишней пищи твоему необузданному воображению.
Они поженились в Хьюстоне. Состоялась гражданская церемония, на которой, кроме них, присутствовали только Люси и адвокат Ника. Это был не тайный брак, но и широкой огласке его не предавали. А поскольку Эдгар Блейн серьезно заболел, людей могла удивить только поспешность, но не скромность бракосочетания.
Свекор попросил ее о встрече после свадьбы, на которой по состоянию здоровья присутствовать не мог.
– Я и не подумаю подвергать сомнению выбор Ника, – вздохнул старик, удивив Пенни этим заверением, и в то же время окинул невестку угрюмым, недовольным взглядом, который убедил Пенни в том, что мир не перевернулся с ног на голову. – Надеюсь, у меня найдутся дела получше, чем вмешиваться в личную жизнь сына.
Когда мысли Пенни добрались наконец до разрушившей все иллюзии первой брачной ночи, она вдруг обнаружила, что все еще стоит босыми ногами на холодном мраморном полу. Однако воспоминания влекли ее все дальше и дальше…
Некоторое время спустя Ник, в результате небольшой автомобильной аварии, попал с сотрясением мозга в отделение скорой помощи. Пенни в панике устремилась к нему. Отказавшись оставаться в больнице на ночь, Ник вернулся с ней домой. Она подняла вокруг него невообразимую суматоху, настояла на том, чтобы он лег в постель, и сахарной водой пыталась лечить его головную боль. Той ночью все и случилось…
Сейчас она краснела от стыда, вспоминая, каким ребенком была всего полтора года назад. Пусть сейчас глубокая ночь, но пора наконец внести ясность в свои отношения с Ником! Хотя бы в том, что касается их ребенка. Дальше держать его в неведении просто нечестно.
Но когда Пенни вернулась в спальню, Ника там не было. Слишком взбудораженная, чтобы вернуться в постель, Пенни натянула джинсы и майку и отправилась на поиски. Тревожные мысли, не отставая ни на шаг, следовали за ней. Почему она никогда не переставала желать того, чего Ник просто не в состоянии ей дать? Почему шла на поводу у своих чувств? Почему обманывала себя, говоря, что достаточно сильна для того, чтобы провести еще одну, последнюю ночь с Ником? Эта ночь снова поселила в ее душе полную неразбериху. Эта же ночь убедила Ника в том, что ее устроит и секс, если она не может заполучить любимого иным способом. А Ник, всегда остававшийся дельцом, не мог не воспользоваться плывущей ему в руки удачей.
Вместо того чтобы распускать нюни ей следовало бы просто взять одну из тяжелых бронзовых ламп, украшающих холл, и дать ему по голове! Пенни дошла уже до точки кипения, когда увидела полоску света, выбивавшегося из-под двери библиотеки. Немного помедлив, она вошла. Ник стоял у окна с бокалом бренди в руке, распахнутый темно-зеленый халат открывал слегка поросшую шелковистыми волосами груда, подбородок покрывала темная щетина. Пенни еще никогда не видела мужа таким.
– Иди спать! – бросил он.
Хотя свет настольной лампы под абажуром оставлял в тени лицо, Пенни сразу почувствовала напряжение Ника и остановилась в нескольких футах от него. Под загорелой кожей обозначились желваки, опасный огонь мелькнул в его глазах прежде чем он опустил ресницы.
– Хоть раз сделай, как я прошу! – проскрежетал Ник, едва сдерживая гнев.
Отступив на шаг, Пенни с искренним изумлением посмотрела на него.
– Тебя-то что так злит? Ведь не я затеяла эту история с Люси!
– Моя злость родилась не вчера. Не было никакой «истории» до тех пор, пока ты не вбила себе в голову, что влюблена в меня!
Эта внезапная атака заставила Пенни побледнеть.
– Пока не женился на тебе, я видел только твою молодость и беззащитность. Я и не догадывался, как далеко ты способна зайти ради того, чтобы получить желаемое! – Горящий гневом взгляд впился в ее лицо. – Мне нужно было пресечь в корне первую же твою попытку опутать меня! Но я боялся тебя обидеть. А ты играла на этом…
– Нет… – Пенни сделала неуверенное движение рукой. – Не преднамеренно…
– Я думал, что ты славная и совершенно безобидная. – Ник издал горький смешок. – А ты прошлась по моей жизни словно вражеский танк!
Пенни потрясенно застыла на месте. Ник отбросил всю свою сдержанность и впервые заговорил о себе! Гнев и горечь, звучавшие в его словах, потрясли ее.
– Я пьян… – мрачно подтвердил Ник, словно отвечая на невысказанный вопрос.
Ник – пьян? Это поразило ее еще больше. Он не выглядел пьяным, но ему явно недоставало обычного холодного самообладания. Он сравнил ее с вражеским танком. Пенни попыталась улыбнуться, но не смогла. Потрясение было слишком сильным, а внутри нарастало еще и чувство вины.
– Ни один мужчина не остался бы равнодушным к тебе той зимой. – Прищуренные черные глаза смотрели на нее с нескрываемым осуждением. – Ты была очень хороша. Я всегда осознавал твою привлекательность, но старался сохранять дистанцию.
– Ник, я не зн…
– Я пошел против воли отца, снова сведя тебя с матерью. И что я получил в награду?
При этом странном вопросе у Пенни ёкнуло сердце.
– Один паршивый поцелуй, который привел к тому, что мне пришлось жениться, – проскрежетал Ник, побледнев от ярости при воспоминании об этом.
– Пожалуйста, не говори больше ничего, Ник! – в отчаянии взмолилась Пенни. – Если бы можно было повернуть время вспять и все исправить, я бы сделала это… Поверь мне! Я была просто одержима тобой и не могла ни справиться с этим, ни понять, насколько эгоистична.
– Ты дождалась, пока я получил сотрясение мозга, – сквозь стиснутые зубы продолжил Ник. – А потом залезла ко мне в постель, когда я спал. Насколько низко могут пасть женщины!
Полными слез глазами Пенни смотрела на ковер. Ее былое поведение в восприятии и изложении Ника казалось еще более непростительным. Однако после той ночи она судила себя не менее сурово. Именно поэтому и уехала.
– А когда я наконец решил сказать тебе, что ни одна женщина не удержит меня при помощи секса, что сделала ты? – рычание Ника понизилось до шипящего свиста.
– Единственное, что могла сделать – я ушла, – убито проговорила Пенни.
Этот ответ заставил Ника содрогнуться.
– Ты ушла, – срывающимся голосом повторил он. – Ты не просто ушла!
Пенни изумленно посмотрела на него.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты оставила письмо, в котором сообщила, что не можешь жить без меня, а потом словно растворилась в воздухе! – выпалил Ник ей в лицо, буквально уничтожив Пенни силой своего гнева.
– И что здесь такого?
– Что здесь такого?! – с недоверием выдохнул Ник, распространяя вокруг себя волны черной злости. – Я подумал, что ты побежала топиться! Я прочесал сетью это проклятое озеро, я заставил спуститься на дно водолазов!.. Если ты засмеешься… если ты засмеешься… – хрипло предостерег ее Ник.
Но Пенни уже представила, какую тревогу должен был испытывать Ник, чтобы предпринять столь беспрецедентные поиски. Нет, ей совсем было не смешно.
– Тебе даже в голову не пришло, что я могу волноваться за тебя. Тебе даже в голову не пришло хотя бы раз за все эти месяцы позвонить мне и сказать, что с тобой все в порядке!
Резко отвернувшись от нее. Ник швырнул бокал с бренди в камин, где тот с грохотом разлетелся на мелкие кусочки.
Глубоко потрясенная Пенни не могла оторвать глаз от сверкающих осколков.
– Я… я не думала…
– Ты никогда не думаешь. Ты живешь так, словно каждый твой день – последний. Ты не оглядываешься назад, ты не заглядываешь вперед, ты просто поступаешь в соответствии со своими чувствами, – ледяным тоном заявил Ник, явно растерявший свой пыл.
Пенни, мертвенно бледная, стояла, согнувшись под тяжестью обвинений, которые обрушил на нее Ник. Безответственная, эгоистичная, легкомысленная. Ей, казалось, не было оправдания. Она бросилась ему на шею. Она позволила ему жениться на себе, в то время как могла попытаться убедить мать не выполнять свои угрозы. За короткое время их совместной жизни она так и не смирилась со своим очевидным поражением. Но, как это ни удивительно, в глазах Ника, похоже, самый страшный ее грех – это то, что она исчезла.
– Иди спать… Уже три часа.
Пенни так и не сказала ему об Алане… Теперь необходимость сообщить ему о сыне казалась ей сродни смертному приговору. Если он и не возненавидел ее еще, то находится на волосок от этого. Пенни поняла, насколько терпимо относился к ней Ник. А терпение не являлось его врожденной добродетелью. На самом деле было просто непостижимо, почему он, при своей репутации, позволил какой-то девчонке причинить себе столько хлопот…
– Да, вот еще что, – ровным тоном произнес Ник, прервав ее размышления. – Я говорил о покупке дома для тебя здесь… Это был дурацкий порыв, и я прошу прощения за то, что сделал столь необдуманное предложение.
Пенни чувствовала себя так, словно получила пощечину. Его извинения были, несомненно, искренними. Очевидно, один внимательный взгляд на катастрофические последствия их совместной жизни излечил его от малейшего желания продолжать отношения с ней в какой бы то ни было форме. И Пенни никак не могла его в этом винить.
Ник смотрел, как Пенни покидает комнату, словно бы ничего не видя перед собой, и гадал, почему ему не стало легче. Почему вдруг почувствовал себя одним из тех, кто способен обидеть ребенка или животное. Он спрашивал себя, почему ему, которому свойственно в высшей степени круто обращаться с окружающими, потребовалось полтора года копить злобу, прежде чем сорвать ее на Пенни? Однако природные задатки все же возобладали, усмехнулся он и поморщился, заметив, как Пенни, прежде чем выйти, ударилась плечом о дверной косяк.
Поднявшись наверх, она прямо в одежде упала на диван. Собственная жизнь вдруг показалась ей безрадостной, унылой пустыней. Ник готов возненавидеть ее, и вряд ли у него есть основания относиться к ней лучше. Окончательно измученная, Пенни на четыре часа провалилась в сон, который не принес облегчения.
Когда она проснулась, кровать под балдахином была пуста. Семь часов утра. Пенни направилась в ванную, на ходу снимая одежду. Быстро помывшись, она натянула черное шелковое платье, которое мать подарила ей на день рождения. Вполне подходящий к случаю траурный наряд.
Зажав в руке свидетельство о рождении сына, она направилась вниз. Ступая все медленнее и медленнее, Пенни вошла в роскошную столовую. Ник сидел в одиночестве за дальним концом полированного стола. Он опустил газету, и стали видны непроницаемые темные глаза и мрачное красивое лицо. Безупречный в своем серебристо-сером костюме и бордовом шелковом галстуке, он выглядел зловеще. Но все равно его вид заставил сердце Пенни забиться быстрее.
– Не ожидал увидеть тебя так рано, – холодно заметил он.
– Я… Мне нужно поговорить с тобой, прежде чем ты уедешь.
Глубоко вздохнув, Пенни заставила себя преодолеть бесконечное расстояние от одного конца стола до другого, где сидел Ник.
Сложив газету, он с непринужденной грацией встал.
– Боюсь, ты опоздала. Я уже ухожу.
– Ник, вот свидетельство о рождении Алана, – почти прошептала бледная как смерть Пенни.
– Не понимаю, какой интерес оно может представлять для меня.
Не удостоив документ даже взглядом, Ник прошагал мимо нее к двери.
Пенни повернулась ему вслед так резко, что почувствовала боль в одеревеневшей спине. – Алан родился не шесть месяцев назад, Ник. Ему уже год… Он просто выглядит так, потому что появился на свет недоношенным.
Ник нахмурившись обернулся.
– С какой стати ты говоришь все это мне?
– Алану двенадцать месяцев, понимаешь? – упавшим голосом продолжила Пенни. – Той ночью… Ну, когда я, выражаясь твоими словами, залезла к тебе в постель… В общем, та ночь имела последствия. Мне действительно очень жаль.
7
Ник посмотрел на Пенни, рассеянно отметив, что на ней какая-то черная рубашка и что она кажется словно бы потухшей.
Двенадцать месяцев… Год?! Он что же – карлик?! Что там она сказала? Недоношенный? То есть, выражаясь человеческим языком, родился преждевременно? У него что-то не так? Может быть, он болен? Мгновенно вспыхнувший в сознании образ беспомощного маленького существа, над которым нависла угроза, заставил его побледнеть.
– Он твой сын, – дрожащим голосом проговорила Пенни. – Следовало бы сказать об этом, как только я поняла, что ты думаешь иначе. Но меня очень потрясло и разозлило твое предположение, что он родился от кого-то другого! А поскольку тебя, казалось, это не слишком огорчило, я решила не рассеивать твоего заблуждения.
– Мой сын… – с отрешенным лицом повторил Ник. – Что с ним случилось? Он болен?
Теперь настала очередь смутиться Пенни.
– Нет, конечно нет. Сейчас уже все хорошо, и он быстро нагоняет сверстников. Ник, ты понял, что я тебе только что сказала?
– Ты сказала, что он мой сын, – повторил Ник с прежним выражением на лице, хотя его черные брови уже начали сдвигаться.
– Не понимаю, с чего ты взял, что это не так…
– Бухгалтер Люси сообщил мне, что его выписали из больницы осенью. Он решил, что малыш только что родился… конечно же.
Его голос обрел обычную силу, а на лицо вернулось мрачное выражение. Для Пенни, у которой нервы были натянуты как струны, последовавшее молчание показалось невыносимым.
– Я был зол как черт, – наконец пробормотал Ник.
Пенни наблюдала за ним с растущим напряжением, готовясь к внезапному взрыву. Он пришел в движение, и Пенни вздрогнула, но тут же с изумлением поняла, что Ник направляется к экономке, стоявшей в холле перед открытой дверью, в ожидании всегда пунктуального хозяина.
Ник вспомнил о том, как Пенни каждое утро провожала его, независимо от того, насколько рано он отправлялся на работу и насколько плохим было его настроение. Светская болтовня за завтраком была не в его привычках. Но на Пенни красноречивое молчание мужа не производило никакого впечатления. Она протягивала ему булочки, наливала кофе с возмутительной бесцеремонностью и радостно щебетала, ничуть не смущаясь односложными ответами.
Значит, его все же ожидает будущее с помятыми булочками… Что ж, такова жизнь, вздохнув, подумал Ник. Похвалив себя за самообладание, не говоря уж о замечательном хладнокровии в критическую минуту, Ник сообщил экономке, что не летит в Хьюстон, и решил пройтись.
Он глубоко вдыхал свежий воздух, пытаясь побороть возмутительное ощущение легкости, охватившее его. Если бы он считал себя эмоциональным человеком, то, наверное, определил бы свое состояние, как потрясение, смешанное с невероятным облегчением. Но поскольку Ник был абсолютно чужд самоанализу и рассуждал в терминах причин и следствий, то отнес все на счет злоупотребления алкоголем несколько часов назад.
Шагая по направлению к ангару, он погрузился в еще более приятное осмысление очевидных фактов, которые, возможно, еще не стали столь очевидны для Пенни. Прежде всего, подумал он, улыбаясь, Джонни станет теперь не более чем воспоминанием о том, что могло бы быть, но не случилось. Каждый ребенок заслуживает, чтобы у него было двое заботливых родителей, живущих под одной крышей…
Застыв у высокого окна столовой, Пенни с недоумением наблюдала, как Ник подходит к ожидающему его вертолету. Вот он заговорил с пилотом, небрежно засунув руку в карман великолепного покроя брюк. Пенни не верила собственным глазам. Ник казался таким беззаботным, словно на него не обрушили только что известие, способное перевернуть жизнь любого мужчины. Может быть, она просто недостаточно проницательна? Разве она когда-нибудь знала, что происходит в душе этого непростого человека?
Довольно скоро Ник вернулся и, излучая решимость, сразу устремился к лестнице. Пенни бросилась ему наперерез.
– Куда ты идешь?
– Поздороваться со своим сыном.
Джилиан уже покормила и одела Алана, поэтому при появлении родителей мальчика улыбнулась и вышла из комнаты. Ник с напряженным лицом застыл посреди детской, глядя, как малыш играет на ковре. Вдруг он вскрикнул: «Мама!» – и пополз по направлению к Пенни.
– Он может сам передвигаться… и говорить? – почти с комическим удивлением прошептал Ник.
– Ну, он знает только одно слово.
Пенни не отрываясь смотрела на Алана. Натолкнувшись на непреодолимый барьер в виде стула, он издал жалобный вопль, и его большие карие глаза наполнились слезами.
Пенни поспешила на помощь сыну, но Ник опередил ее. Присев на корточки, он поднял Алана и шепотом заговорил с ним. Малыш весь подался вперед от удовольствия, слезы высохли как по мановению волшебной палочки. Он устроился на руках отца с таким видом, словно готов был провести там всю жизнь.
– Он такой доверчивый, – выдохнул Ник, и его жесткое, мужественное лицо осветила и смягчила редкая улыбка. – И он похож на меня.
В самом деле, грустно подумала Пенни, и не только внешне. Алан начинал беспокоиться, если нарушался привычный для него распорядок. А когда играл, в нем уже чувствовалась характерная сосредоточенность. Минуты проходили, Ник продолжал общаться с сыном, и Пенни испытывала нарастающее смятение. Она не верила своим глазам. Нисколько не заботясь о дорогом костюме, Ник теперь сидел на ковре, а Алан исследовал его, словно новую игрушку. Крохотные ручки дергали галстук, забирались в карманы, вцеплялись в волосы, ощупывали лицо.
Пенни и представить не могла, что Ник, с его достоинством и сдержанностью, способен терпеть подобное панибратство и столь близкий телесный контакт. Больше того, могла бы поклясться, что он как огня боится подобного обращения. Не могла она и представить, что, узнав о своем отцовстве, Ник поведет себя с такой легкостью и непринужденностью, какой прежде она и заподозрить в нем не могла.
Пенни вдруг охватила жгучая ревность. На нее не обращали внимания! Ее даже лишили утреннего приветствия сына! И сейчас она была невольным свидетелем зарождения того, что, похоже, обещало стать восторженным союзом двух любящих сердец.
– Он зевает, – с явным разочарованием заметил Ник полчаса спустя.
– Ты его переутомил, – словно со стороны услышала свой голос Пенни.
Она отлично понимала, что после беспокойной ночи малышу был необходим хороший дневной сон, поэтому уложила сына в кроватку, но прежде обменялась с ним несколькими поцелуями.
– Не ожидал, что эта кроха с такой легкостью примет меня, – заметил Ник, почувствовавший себя не менее заброшенным, чем Пенни десять минут назад. Она повернула голову и заявила:
– Алан любит Джонни, и из-за него с большим доверием относится ко всем мужчинам. Ник смотрел на нее своими потрясающими глазами, непроницаемыми, как ночное небо, но Пенни заметила, как напряглись лицевые мускулы под гладкой кожей.
– Можем ли мы рассчитывать на частые встречи с тобой в Нью-Йорке, после того как закончится лето? – ломким от волнения голосом спросила она. – Знаешь, я уже скучаю по дому.
– Обсудим это внизу, – бросил Ник и направился к двери.
Непременно обсудим, подумала Пенни, обиженная тем, что Ник привычно взял инициативу в свои руки, и не слушая внутренний голос, который твердил, что она несправедливая и скверная. В конце концов Пенни решила, что лучше уж чувствовать себя несправедливой и скверной, чем ощущать почти физическую боль нестерпимого желания, возникающего от одного только присутствия Ника в комнате. Кроме того, просто необходимо было как-то противостоять мужчине, успевшему причинить ей такие страдания всего за несколько часов, оправдывала себя Пенни…
А то, что она сказала ему о Джонни, соответствовало действительности… до какой-то степени. Джонни любил Алана, однако видел в нем лишь продолжение Пенни. В то время как Ник неосознанно относился к сыну как к личности, и ему, а не ей посвящал только что все свое внимание. Это грех или добродетель? – с горечью спросила себя Пенни.
Двенадцать месяцев… Год?! Он что же – карлик?! Что там она сказала? Недоношенный? То есть, выражаясь человеческим языком, родился преждевременно? У него что-то не так? Может быть, он болен? Мгновенно вспыхнувший в сознании образ беспомощного маленького существа, над которым нависла угроза, заставил его побледнеть.
– Он твой сын, – дрожащим голосом проговорила Пенни. – Следовало бы сказать об этом, как только я поняла, что ты думаешь иначе. Но меня очень потрясло и разозлило твое предположение, что он родился от кого-то другого! А поскольку тебя, казалось, это не слишком огорчило, я решила не рассеивать твоего заблуждения.
– Мой сын… – с отрешенным лицом повторил Ник. – Что с ним случилось? Он болен?
Теперь настала очередь смутиться Пенни.
– Нет, конечно нет. Сейчас уже все хорошо, и он быстро нагоняет сверстников. Ник, ты понял, что я тебе только что сказала?
– Ты сказала, что он мой сын, – повторил Ник с прежним выражением на лице, хотя его черные брови уже начали сдвигаться.
– Не понимаю, с чего ты взял, что это не так…
– Бухгалтер Люси сообщил мне, что его выписали из больницы осенью. Он решил, что малыш только что родился… конечно же.
Его голос обрел обычную силу, а на лицо вернулось мрачное выражение. Для Пенни, у которой нервы были натянуты как струны, последовавшее молчание показалось невыносимым.
– Я был зол как черт, – наконец пробормотал Ник.
Пенни наблюдала за ним с растущим напряжением, готовясь к внезапному взрыву. Он пришел в движение, и Пенни вздрогнула, но тут же с изумлением поняла, что Ник направляется к экономке, стоявшей в холле перед открытой дверью, в ожидании всегда пунктуального хозяина.
Ник вспомнил о том, как Пенни каждое утро провожала его, независимо от того, насколько рано он отправлялся на работу и насколько плохим было его настроение. Светская болтовня за завтраком была не в его привычках. Но на Пенни красноречивое молчание мужа не производило никакого впечатления. Она протягивала ему булочки, наливала кофе с возмутительной бесцеремонностью и радостно щебетала, ничуть не смущаясь односложными ответами.
Значит, его все же ожидает будущее с помятыми булочками… Что ж, такова жизнь, вздохнув, подумал Ник. Похвалив себя за самообладание, не говоря уж о замечательном хладнокровии в критическую минуту, Ник сообщил экономке, что не летит в Хьюстон, и решил пройтись.
Он глубоко вдыхал свежий воздух, пытаясь побороть возмутительное ощущение легкости, охватившее его. Если бы он считал себя эмоциональным человеком, то, наверное, определил бы свое состояние, как потрясение, смешанное с невероятным облегчением. Но поскольку Ник был абсолютно чужд самоанализу и рассуждал в терминах причин и следствий, то отнес все на счет злоупотребления алкоголем несколько часов назад.
Шагая по направлению к ангару, он погрузился в еще более приятное осмысление очевидных фактов, которые, возможно, еще не стали столь очевидны для Пенни. Прежде всего, подумал он, улыбаясь, Джонни станет теперь не более чем воспоминанием о том, что могло бы быть, но не случилось. Каждый ребенок заслуживает, чтобы у него было двое заботливых родителей, живущих под одной крышей…
Застыв у высокого окна столовой, Пенни с недоумением наблюдала, как Ник подходит к ожидающему его вертолету. Вот он заговорил с пилотом, небрежно засунув руку в карман великолепного покроя брюк. Пенни не верила собственным глазам. Ник казался таким беззаботным, словно на него не обрушили только что известие, способное перевернуть жизнь любого мужчины. Может быть, она просто недостаточно проницательна? Разве она когда-нибудь знала, что происходит в душе этого непростого человека?
Довольно скоро Ник вернулся и, излучая решимость, сразу устремился к лестнице. Пенни бросилась ему наперерез.
– Куда ты идешь?
– Поздороваться со своим сыном.
Джилиан уже покормила и одела Алана, поэтому при появлении родителей мальчика улыбнулась и вышла из комнаты. Ник с напряженным лицом застыл посреди детской, глядя, как малыш играет на ковре. Вдруг он вскрикнул: «Мама!» – и пополз по направлению к Пенни.
– Он может сам передвигаться… и говорить? – почти с комическим удивлением прошептал Ник.
– Ну, он знает только одно слово.
Пенни не отрываясь смотрела на Алана. Натолкнувшись на непреодолимый барьер в виде стула, он издал жалобный вопль, и его большие карие глаза наполнились слезами.
Пенни поспешила на помощь сыну, но Ник опередил ее. Присев на корточки, он поднял Алана и шепотом заговорил с ним. Малыш весь подался вперед от удовольствия, слезы высохли как по мановению волшебной палочки. Он устроился на руках отца с таким видом, словно готов был провести там всю жизнь.
– Он такой доверчивый, – выдохнул Ник, и его жесткое, мужественное лицо осветила и смягчила редкая улыбка. – И он похож на меня.
В самом деле, грустно подумала Пенни, и не только внешне. Алан начинал беспокоиться, если нарушался привычный для него распорядок. А когда играл, в нем уже чувствовалась характерная сосредоточенность. Минуты проходили, Ник продолжал общаться с сыном, и Пенни испытывала нарастающее смятение. Она не верила своим глазам. Нисколько не заботясь о дорогом костюме, Ник теперь сидел на ковре, а Алан исследовал его, словно новую игрушку. Крохотные ручки дергали галстук, забирались в карманы, вцеплялись в волосы, ощупывали лицо.
Пенни и представить не могла, что Ник, с его достоинством и сдержанностью, способен терпеть подобное панибратство и столь близкий телесный контакт. Больше того, могла бы поклясться, что он как огня боится подобного обращения. Не могла она и представить, что, узнав о своем отцовстве, Ник поведет себя с такой легкостью и непринужденностью, какой прежде она и заподозрить в нем не могла.
Пенни вдруг охватила жгучая ревность. На нее не обращали внимания! Ее даже лишили утреннего приветствия сына! И сейчас она была невольным свидетелем зарождения того, что, похоже, обещало стать восторженным союзом двух любящих сердец.
– Он зевает, – с явным разочарованием заметил Ник полчаса спустя.
– Ты его переутомил, – словно со стороны услышала свой голос Пенни.
Она отлично понимала, что после беспокойной ночи малышу был необходим хороший дневной сон, поэтому уложила сына в кроватку, но прежде обменялась с ним несколькими поцелуями.
– Не ожидал, что эта кроха с такой легкостью примет меня, – заметил Ник, почувствовавший себя не менее заброшенным, чем Пенни десять минут назад. Она повернула голову и заявила:
– Алан любит Джонни, и из-за него с большим доверием относится ко всем мужчинам. Ник смотрел на нее своими потрясающими глазами, непроницаемыми, как ночное небо, но Пенни заметила, как напряглись лицевые мускулы под гладкой кожей.
– Можем ли мы рассчитывать на частые встречи с тобой в Нью-Йорке, после того как закончится лето? – ломким от волнения голосом спросила она. – Знаешь, я уже скучаю по дому.
– Обсудим это внизу, – бросил Ник и направился к двери.
Непременно обсудим, подумала Пенни, обиженная тем, что Ник привычно взял инициативу в свои руки, и не слушая внутренний голос, который твердил, что она несправедливая и скверная. В конце концов Пенни решила, что лучше уж чувствовать себя несправедливой и скверной, чем ощущать почти физическую боль нестерпимого желания, возникающего от одного только присутствия Ника в комнате. Кроме того, просто необходимо было как-то противостоять мужчине, успевшему причинить ей такие страдания всего за несколько часов, оправдывала себя Пенни…
А то, что она сказала ему о Джонни, соответствовало действительности… до какой-то степени. Джонни любил Алана, однако видел в нем лишь продолжение Пенни. В то время как Ник неосознанно относился к сыну как к личности, и ему, а не ей посвящал только что все свое внимание. Это грех или добродетель? – с горечью спросила себя Пенни.