Страница:
— Пожалуйста…
Эмилия задыхалась, но, едва оторвав губы, чтобы глотнуть воздуха, снова жадно искала его рот.
— Ты сильно изменилась, — произнес он.
Дыхание его было неровным, нетерпеливыми руками он провел по ее трепещущему телу, чуть приподняв ее бедра, чтобы снять последнюю преграду.
Впервые она так остро ощущала свою наготу, и льющийся в окна дневной свет был тут ни при чем. Теперь она горела не от стыда, а от предвкушения эротических наслаждений. Они одновременно снова потянулись друг к другу, он повалил ее на подушки и принялся дразнить груди губами и языком. Такая ласка была для нее откровением, и она обезумела от желания.
— Никогда не надеялся увидеть тебя такой… — задыхался от восторга Анхел. — Эмилия… Эмилия… — со стоном произносил он, и каждый стон отзывался в ней сладкой дрожью.
Ее жаркое тело пребывало в постоянном движении, внутренняя лихорадка, доселе неведомая ей, целиком и полностью овладела ею. Анхел уверенной рукой нашел ее влажную пульсирующую сердцевину, и она громко вскрикнула от невыносимого наслаждения. Упиваясь ее реакцией, он погрузился блестящими черными глазами в зеленую глубину ее глаз. Последние робкие попытки Эмилии сдержать разгул собственной плоти потерпели неудачу, тем больше ее поражала выдержка Анхела.
— Я… я не могу справиться… с этим. — Она сама толком не понимала, что хочет сказать, но он понял ее. Она вся была во власти страсти, его искусство возбуждать покорило ее, и она с нетерпением ждала продолжения, чтобы избавиться от мучительной болезненной пустоты. — Пожалуйста… — взмолилась она.
Анхел стремительно накрыл ее своим телом и, подхватив руками округлые бедра, вошел в ее алчущую плоть, заставив ее гортанно застонать и вздрогнуть всем телом. Слияние их тел было настолько полным, что давало ей неведомое раньше наслаждение. Сердца их бились как одно, пока он вел ее к высотам, о которых она и не подозревала. Задержаться на пике экстаза было невозможно, внутреннее напряжение взорвалось, и она зарыдала от упоительного облегчения, плавно переходящего в состояние свободного падения.
Широко распахнутые потрясенные глаза Эмилии были полны слез. Она и вообразить не могла, что возможно такое наслаждение. Анхел лег на бок, прижал ее к своему влажному горячему телу, потом поцеловал и отодвинул от себя, пытаясь на ее лице прочитать ответ на мучивший его вопрос. А получив его, грустно улыбнулся.
— Ты и вправду не понимала, чего лишала себя тогда, — заключил он.
— Ты хочешь сказать, что так было бы всегда?
Она внутренне ахнула, осознав, что было ею принесено в жертву природной застенчивости.
— Я даже подумывал подлить алкоголя в твой апельсиновый сок, чтобы ты расслабилась в постели, но понимал, что ты мне этого никогда не простишь.
Анхел провел ладонью по ее щеке.
— Ты была просто зажатой, у тебя была чертова уйма предрассудков. Ты ранила мое мужское самолюбие в самом главном: единственная женщина, которую я не мог удовлетворить, оказалась моей женой.
— Что ты, я была абсолютно счастлива… ну… ты понимаешь, — промямлила она, а сама подумала, откуда ей было знать, что может быть по-другому, если до сегодняшнего дня ничего подобного не испытывала.
Вспомнила, что начало ей обычно нравилось больше, чем конец, оставалось смутное ощущение недовольства, которое она считала чем-то нормальным и естественным. С первой же брачной ночи, пережив болезненный опыт, она привыкла считать, что занятие любовью всегда будет доставлять больше удовольствия ему, чем ей. Только теперь, к своему стыду, она узнала, что с самого начала брачных отношений просто отказывалась получать удовлетворение. Объяснить это было можно; постоянное напряжение и зажатость от пребывания в доме, где родственники мужа относились к ней как к социальному чужаку, а бывшая невеста Патрисия Рэндел не желала поступиться своими привилегиями в этой семье. Тогда она во всех своих несчастьях винила Анхела, а потому не делала даже попытки преодолеть свои предрассудки. Значит, изнурительную войну вел не один Анхел… Он прижал Эмилию к себе.
— Секс у нас с тобой был запретной темой. Однажды ты сказала, мол, хватит того, что мы занимаемся этим постыдным делом, не хватает еще говорить об этом! — Он застонал.
Эмилии тоже хотелось застонать от досады на себя. Надо же, я была единственной женщиной, которую мой муж не мог удовлетворить. Какой стыд, думала она в отчаянии, это ему-то с его умением и опытом.
— Для меня это не имело значения… я не понимала, — бормотала Эмилия, целуя его в смуглое плечо с запоздалым раскаянием. Ведь она так сильно любила его и чуть было не потеряла. Ее переполнила огромная благодарность за то, что он все-таки предпочел вернуться к ней и попытаться заново начать иx супружеские отношения.
— Все прошло и забыто, — заверил ее Анхел. Внезапно ей захотелось спросить у него, правда ли, как утверждали его родные, что он собирался развестись с ней до своего огьезда в Латинскую Америку. Но засомневалась, стоит ли в такой момент заводить разговор о неприятном. Вдруг он скажет, что это правда. Нет. есть вопросы, которые лучше не задавать.
Анхел оторвал ее от этих размышлений, плавно переместившись под нее и дав понять, что снова возбудился.
— Знаешь, когда я сказал, что не собираюсь набрасываться на тебя, как изголодавшееся по сексу животное, я просто был волком в овечьей шкуре… Я тогда едва не сорвался, моя милая, — признался Анхел. — От долгого воздержания я готов был сорвать с тебя платье прямо в лимузине, но проявил чудеса выдержки!
— Правда? — заикаясь сказала Эмилия. Щеки ее горели от нараставшего возбуждения.
— Я не захотел рисковать, чтобы до смерти не напугать тебя, решил вести выжидательную политику…
— Хватит выжидать, — нетерпеливо прервала его Эмилия.
На этот раз Анхел в полной мере показал ей, на что способен испанец, когда не сдерживает своего природного темперамента. И ей в ответ не приходило в голову прятаться или сдерживаться. Одного его прикосновения хватило, чтобы она погрузилась в пучину восхитительного наслаждения.
Час спустя неутомимый Анхел объявил, что чертовски проголодался, и позвонил, чтобы приготовили ужин.
— Обслуживание на том же уровне, что и в особняке, как я понимаю, — насмешливо заметила Эмилия, надевая великоватый для нее махровый халат, который бросил ей на кровать Анхел.
Он нахмурился.
— Очевидно, мой дом тебе не по вкусу…
Эмилия замерла, услышав осуждающую интонацию в его голосе.
— Что ты хочешь сказать?
— Ладно… — сухо обронил Анхел, но не удержался. — Ты отказалась от моего имени, ушла из моей семьи и жила за счет какого-то унизительного занятия! Ты, дипломированный педагог! Если тебе уж так приспичило работать, почему ты не поискала хотя бы места учителя?
Эмилию покоробили его слова. Затянув поясом халат, она выбралась из постели и гневно бросила ему:
— Какой же ты сноб!
— Нет, черт возьми! — с жаром воскликнул Анхел. — Отказавшись от поддержки Лусиано, ты фактически отказалась от всего, что дал тебе я…
— От твоего громкого имени? — Невесть откуда взявшаяся ярость кипела в Эмилии, ее даже трясло. — От твоих ужасных родственников? Что ты дал мне? Кучу драгоценностей, броскую машину, пачку кредитных карточек, сделав меня при этом жалкой и несчастной!
— Да что ты? — промурлыкал сквозь сжатые зубы Анхел.
— Да, я была жалкой и несчастной… И терпела это только из-за любви к тебе! — яростно выкрикивала Эмилия, сжимая кулаки. — Как только тебя не стало, я спокойно могла жить в хибаре и работать как бродяга…
— Бродяги не работают, — вставил Анхел.
— Да если б я стала искать место преподавателя, мне пришлось бы объяснять, кто я и прочее, недоступное твоему пониманию. Сомневаюсь, чтобы я получила эту работу. Люди относятся к тебе, как к прокаженной, когда исчезает твой муж.
— Прекрати мелодраму, — потребовал Анхел.
— Нет уж! Ты не знаешь, чем это обернулось для меня. Люди терялись, не зная, что сказать женщине, оказавшейся в такой ситуации. Они боялись, что я расплачусь и поставлю их в неловкое положение… Хотя они гораздо предпочтительнее тех, кто так и норовит влезть в душу, чтобы покопаться там всласть просто так, из любопытства! — обрушила на Анхела свою тираду Эмилия. — Мне хотелось спрятаться от всех, и небольшое дело, не привлекающее внимание, гарантировало мне это.
— Хочешь сказать, что вообразила себя этакой киногероиней, способной рукоделием честно зарабатывать себе на жизнь?
— Так знай, я действительно отлично зарабатывала себе на жизнь шитьем! — резко ответила Эмилия. — И с радостью вернусь к этой жизни в любой момент. Только слово скажи!
Повисла взрывоопасная тишина, нарушенная тихим стуком в дверь. Эмилия отвернулась и уставилась в окно на спокойную гладь хрустального озера. Она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться после неожиданного всплеска эмоций. Нервы не в порядке, поставила она себе диагноз. Да и как им быть в порядке, если тебя шантажируют и ты живешь под угрозой разоблачения, которое может стоить тебе потери любимого. Она должна рассказать Анхелу о романе между Синтией и Майклом в ближайшие дни.
— На пресс-конференции раздавались саркастические комментарии по поводу того, как ты жила в мое отсутствие, — произнес Анхел.
Эмилия побледнела.
— Значит, им уже известно, где я жила?.. О магазине?
— Вероятно. Пойдем поедим. — Анхел оторвал ее руки от перил, в которые она вцепилась. — Послушай. Снобизм тут ни при чем…
— Нет?
— Нет. Меня беспокоит, что ты так легко отказалась от нашего образа жизни, от всего, что связано со мной. Поразмыслив, я понял, что в такой ситуации поступил бы точно так же.
После такого признания слезы стыда навернулись у нее на глаза, ведь она не сказала ему всей правды. Если бы не враждебность родных Анхела, ставшая к тому времени невыносимой, она предпочла бы остаться в нью-йоркском особняке. К Анхелу она обернулась уже кроткой голубкой. В его объятиях она упивалась теплом и удивительно родным запахом, исходившим от его тела.
— Извини, что тебе пришлось из-за меня пережить на этой пресс-конференции…
— Боже мой, дорогая, я не наcтoлько чувствителен. После Чили моя кожа задубела и стала как у носорога. — Анхел смотрел на нее с насмешливым удовольствием. — Меня могла обескуражить только одна новость, что тебе пришлось выйти на панель, чтобы заработать на кусок хлеба.
Или что она изменила мужу вскоре после ею исчезновения? Внутренне застыв от этой мысли, парализующей ее волю, Эмилия как сомнамбула вышла с ним из комнаты.
— Все-таки очень хочется услышать в подробностях то, что произошло с тобой в Чили. — серьезным тоном произнесла Эмилия, сидевшая в шезлонге у бассейна после плотного ланча.
Они покинули спальню только к полудню. Все тело Эмилии болело после любовных безумств, но это было приятно, а самое главное, что они вместе, хотя и не успели еще толком ни о чем поговорить. Ей показалось, что и Анхел испытывает потребность в серьезном разговоре, иначе бы он завалился спать после всех перегрузок.
Анхел обернулся к ней, лицо его стало напряженным. Он вышел из воды, солнце заиграло на мокрой смуглой коже его обнаженного тела, в котором за внешней стройностью и легкостью движений ощущалась большая сдержанная сила. Эмилия вспыхнула, его великолепная нагота опьянила ее, мысли начали путаться. Искоса взглянув на нее, Анхел взял большое полотенце и обмотался им.
— Дорогая, для меня похищение это уже далекое прошлое.
— И все же мне хотелось бы услышать от тебя, как это было, — настаивала Эмилия.
Снова наступило молчание, в окружавшей их тишине слышалось только жужжание шмелей в цветнике.
— Ладно. Водителя убили у меня на глазах в первые же минуты, — с угрюмой резкостью начал свой рассказ Анхел. — Меня избили и бросили на дно машины. Били профессионально, я потерял сознание. Позже меня запихнули в задний отсек другой машины…
— Но зачем они захватили тебя? Что им было нужно?
— Не знаю… Возможно, какому-то идиоту пришло в голову, что, взяв меня в заложники, можно будет добиться списания долгов прежнего правительства. До сих пор неизвестно, кто нанял этих людей. В лесном домике, куда меня доставили, люди в масках, наверное, дожидались дальнейших указаний. Как только я пришел в себя, на меня надели наручники, но дали воды и больше не били, просто посадили в подвал. Чем бы все это кончилось, неизвестно, но вмешался Его Величество Случай. На рассвете до меня донеслись звуки выстрелов. С трудом из-за скованных рук я выбрался из подвала. В домике никого не было, стреляли в лесу, я выскользнул из дома и побежал в другую сторону. Потом за спиной грохнуло, и я упал. Очнулся уже в маленькой больнице. Позже я узнал, что люди, скрывавшиеся от новой власти, и ранили меня и спасли, когда поняли, что я не бандит. Более того, узнав о моем похищении, они на всякий случай снабдили меня чужими документами. Мне повезло, у меня была только контузия и осколочные ранения спины и обеих ног. Эмилия содрогнулась.
— Как же тебе досталось…
— Я довольно быстро поправлялся и готовился добраться до аргентинской границы, но не успел. В поселок нагрянули войска нового правительства и всех раненых забрали из больницы. Что сталось с теми ранеными парнями из отряда альендевцев, не знаю. Больше я их не видел… Отличные были ребята. — Анхел замолчал.
— И ты не решился назвать свое настоящее имя?
— Нет, слишком велик был риск. Впрочем, меня и так могли расстрелять, приняв за одного из сторонников прежнего правительства. Но… посадили в тюрьму.
Эмилия перевела дух, она так переживала, словно все это происходило на ее глазах.
— Первые месяцы в тюрьме были самыми тяжелыми. Меня то и дело сажали в карцер на хлеб и воду за драки. Но если бы я не мог постоять за себя, меня бы забили насмерть. В тот период я был уверен, что остаток жизни проведу за тюремной решеткой. Мне все было безразлично. Через несколько месяцев нам объявили приговор. Только тогда я понял, что меня освободят через несколько лет и начал борьбу за выживание.
— Тебе пришлось пройти через ад! Представляю, каково тебе было там, — пробормотала Эмилия, сжимая руки и понимая, насколько наивно звучат ее слова.
Анхел встал и, потянувшись к ней, расцепил ее судорожно сжатые руки.
— Чилийский опыт многому научил меня. Я понял, как важно дорожить тем, что тебе дано. Да, я потерял на время свободу, но зато стал разбираться в главных ценностях жизни. И теперь, вернувшись домой, буду безжалостно избавляться от всего, что мешает мне нормально жить!
Эмилия испуганно отвела взгляд, услышав о его намерениях. Как он поступит, узнав от нее историю с Майклом и Синтией? Кому из них поверит? Анхел всегда больше доверял своим родным, чем ей. Похоже, именно от нее Анхелу придется избавиться в первую очередь. Настроенный столь решительно, он не будет долго разбираться, виновна она на самом деле или нет.
Всплыло в памяти и предупреждение Эррола Фонтейна, советника из Министерства иностранных дел. Что, если страсть Анхела к ней всего лишь временное явление переходного периода? Он ведь не сказал, что любит ее. Да, он заботлив и по-прежнему находит ее физически привлекательной, но это не одно и то же. Сможет ли она пережить разлуку с ним, если через какое-то время он захочет уйти от нее?
— Что случилось? — спросил Анхел.
Он теперь с потрясающей чуткостью улавливает малейшие перепады в ее настроении.
— Ничего! — живо ответила Эмилия. Удивительно, но страх потерять мужа как будто прибавил ей сообразительности. — И все-таки скажи, как тебе удалось вчера добраться сюда раньше меня? Ты мне так и не объяснил.
— Удрал с совещания правления банка.
Эмилия недоверчиво смотрела на него.
— За пять лет правление банка сменило трех председателей. С каждым новым председателем менялась политика банка. Доходы падают, не говоря уж об ослаблении управления. Они хотят, чтобы я вернулся к обязанностям председателя. — Анхел выразительно скривил губы. — Они буквально потребовали, чтобы я уже вчера приступил к делам!
— Так почему же ты удрaл, ушел раньше?
— Не видел причин, почему я должен впрягаться в это ярмо, пожертвовав домом. Банк может подождать.
У Эмилии комок от волнения встал в горле. И это говорит Анхел, который буквально жил банком. Он вел себя как трудоголик, работая по двенадцать — восемнадцать часов. Общение с женой было загнано в короткие временные просветы между деловыми встречами, поездками за границу и сидением допоздна над деловыми бумагами. А была еще светская жизнь, которой отводилось несколько вечеров в неделю.
— Недельки через три у меня следующее заседание в Мадриде. Мои испанские коллеги, похоже, лучше разбираются, чего хочет мужчина и что для него важнее после долгой разлуки со своей женщиной…
Анхел посмотрел на нее с высоты своего роста и вдруг, сверкнув белыми зубами, широко, по-мальчишески озорно, улыбнулся. Глаза его искрились.
— Как ты считаешь? — Под его призывным взглядом Эмилия смутилась как девочка. Теперь он мог зажечь в ней желание одним таким взглядом. — Тем более после того, как парень узнал, что его жена была самой отверженной из всех жен Нью-Йорка…
— Ну, обычно ты замечал меня где-то в обеденное время…
Обаятельная улыбка слегка померкла. Признав справедливость упрека, Анхел сказал:
— И чего я добился? Ты доводила меня до того, что приходилось на стенку лезть…
— Больше этого не повторится, — поспешила заверить его Эмилия и вновь ужаснулась, сколько же опасных просчетов она допустила в первые месяцы после их свадьбы. Отказать в сексе такому неотразимому мужчине, дать понять, что он нежелателен там, где он имел полное право быть счастливым. Другой на его месте давно плюнул бы на нее и сбежал.
— Знаешь, ты вызывала у меня все большее и большее желание… — Анхел гортанно рассмеялся, привлек ее к себе и стал рассматривать милое скуластое лицо. — На самом деле просто я не отдавал себе в этом отчета, но ты в своей неизменной ночной рубашке невероятно возбуждала меня. Всегда присутствовало ощущение запретного плода. Я уж не говорю о той восхитительной ночи, когда обнаружил, что ты кусаешь подушку, боясь даже пискнуть. Полагаю, таким образом ты просто не хотела поощрять меня и скрывала, что тоже получаешь удовольствие…
Эмилия с покрасневшими щеками простодушно воскликнула:
— Нет… просто я знала, что в соседней комнате находится твоя сестра Эстелла!
Анхел, спускавшийся в это время по ступенькам в бассейн с ней на руках, застыл на месте.
— Господи! Неужели ты была такой застенчивой?! — простонал он и прижал ее к себе. — Мне никогда это не приходило в голову. Каким же ты была тогда еще ребенком…
Он сдвинул брови, прислушиваясь к нарастающему стрекотанию вертолета.
— Что за черт! — возмутился Анхел, словно был хозяином воздушного пространства над его владениями.
Губы Эмилии дрожали, она едва сдерживала смех.
— А ты торчишь из воды голый, как Адам до грехопадения. Думаешь, это папарацци? Я знаю, ты любишь рисковать, Анхел, но если Лусиано опасался за мир, который мог рухнуть, увидев тебя в джинсах, то что произойдет, если ты предстанешь перед всем миром в одной коже?
Смех замер, когда вертолет, пролетев у них над головой, пошел на посадку с другой стороны замка.
— Гости? — всполошилась Эмилия.
Анхел запустил руку в ее волосы и посмотрел ей в лицо обожающими глазами.
— Ты колдунья, — хрипло выдохнул он и впился в ее губы таким жадным поцелуем, что Эмилия забыла обо всем на свете.
Анхел поднял голову, подхватил ее под ягодицы и поднял на себя, но внезапно выругался по-испански и неохотно поставил ее на бортик бассейна.
— Кто, кроме моих родных, может знать, что мы здесь?
Пока Эмилия искала ответ на этот вопрос, Анхел успел быстро одеться прямо у бассейна и помчался встречать гостей, а Эмилии пришлось бежать одеваться наверх, прикрыв полотенцем мокрое бикини.
Снова спустившись вниз, она прошла прямо в главный зал, скорее в парадные дворцовые покои королевского уровня, где стены были затянуты брюссельскими гобеленами и стояла великолепная позолоченная мебель. Даже Анхел накануне, когда они совершали мини-экскурсию по анфиладе комнат первого этажа, был поражен роскошью и размерами этих покоев.
Эмилия издали узнала стройную рыжеволосую женщину, сидевшую в одиночестве на изящном диванчике, и поспешила с ней поздороваться.
— Ребекка! Почему ты сидишь здесь одна?
Ребекка поднялась ей навстречу и улыбнулась. От всей ее высокой фигуры в элегантном свободном платье бирюзового цвета веяло свежестью и прохладой.
— Понимаешь, мужчины так обрадовались друг другу, что ни твой муж, ни мой даже не вспомнили обо мне. Я только что их видела, они прошли вон по той веранде с бокалами в руках.
— О Господи… — Эмилия посмотрела в указанном направлении, но мужчин за ними уже не было видно.
Гостья протянула Эмилии обе ладони со сдержанной, но искренней радостью.
— Я так счастлива за вас с Анхелом, Эмилия! Я плакала, когда узнала об этой новости. — На ее лице появилось виноватое выражение. — Извини, но Лисардо не мог дождаться, когда снова увидит Анхела.
— Я могу его понять, — искренно сказала Эмилия, ведь Лисардо Карриасо, испанский банкир, старый друг Анхела. — Детей с собой привезли?
— Еще чего! Что ты, я решила, что нас двоих уже более чем достаточно, — сказала Ребекка с покаянной улыбкой. — Не хватало явиться впятером, было бы настоящее нашествие!
— Впятером?.. Вас уже пятеро?! — Эмилия мысленно прикинула, и до нее дошло, как давно она не видела этих милых людей. — У вас еще ребенок родился? Господи, сколько же лет мы не встречались, я совсем не в курсе. Урсуле сейчас должно быть восемь, Лучано мы крестили незадолго до отъезда Анхела в Латинскую Америку, — вспоминала она.
— Два года назад я родила девочку… Ладно, об этом потом, — перебила себя Ребекка, и ее живое лицо с тонкими чертами вдруг посерьезнело и слегка нахмурилось. — Ты помнишь, когда Лисардо навещал тебя в Нью-Йорке в последний раз?
— Да, конечно помню.
После исчезновения Анхела Лисардо регулярно навещал ее, приезжая в Нью-Йорк по делам. Однако Лусиано с Эстеллой всегда настаивали на своем присутствии в случае визита к ней людей уровня Лисардо, и у Эмилии просто не было возможности поговорить с Лисардо наедине.
— Так вот, тогда Лисардо был сильно встревожен тем, как брат и сестра Анхела обращаются с тобой. Он описал атмосферу в доме как ядовитую, и мы решили предложить тебе пожить у нас, но пока мы прособирались…
— Я уехала из Нью-Йорка, не сообщив о своих планах. — Эмилия натянуто улыбнулась. Ее смущало направление, которое принял разговор, и ей захотелось сменить тему. Интересно, как много удалось понять страшно проницательному Лисардо из того, что происходило в особняке Фагундесов в тот период? И, если она правильно уловила намек Ребекки, не может ли он вызвать у Анхела желание разобраться в событиях того времени?
— Лисардо отчаянно пытался отыскать тебя.
— Очень мило с его стороны, но я, честно говоря, отлично устроилась. Извини, но мне нужно было самостоятельно научиться жить в новых условиях, без Анхела. И не хотелось втягивать в свое горе других людей.
Эмилия воспользовалась паузой, чтобы заказать по телефону освежающие напитки и легкое угощение. Рука ее дрожала, когда она опускала трубку.
— Мне неприятно, что у тебя создалось о нас плохое впечатление, — взволнованно призналась Ребекка. — Мы с Лисардо переживаем, что не сумели вовремя оказать тебе помощь, пока ситуация в доме окончательно не стала необратимой.
— Вы сделали все, что в ваших силах, поверь мне, я очень высоко оценила ваши усилия.
Какая ситуация? О чем она говорит? Но Эмилия была слишком напугана, чтобы задавать вопросы. Она подавила в себе нарастающее чувство тревоги и положилась на житейскую мудрость. Лисардо, который не будет сообщать другу то, что может навредить их семейной жизни.
— Давай больше не будем о прошлом. Сейчас у нас праздник, и мне хочется только радоваться возвращению Анхела домой, ко мне.
— Так и должно было произойти, — мгновенно подхватила Ребекка, но прозрачная кожа ее лица порозовела, а глаза остались задумчивыми. — В семейные дела не надо вмешиваться, но… Ой, дорогая, я, кажется, опять за свое, а Лисардо предупреждал меня, чтобы я и не заикалась об этом!
Эмилия внутренне вздрогнула от ее странного признания, но виду не подала. Маловероятно, чтобы публикация о ее мнимом романе пятилетней давности дошла до Испании. Она дружески улыбнулась Ребекке.
— Ты обращала внимание, стоит только предупредить, чтобы ты не говорила о чем-то, как уже невозможно выкинуть это из головы?
Откинув со лба мелко вьющиеся пряди волос, Ребекка успокоилась и засмеялась.
— Мне лучше не доверять секретов, а вот Лисардо просто могила.
Окончательно успокоившись после слов Ребекки, Эмилия вспомнила, как завидовала когда-то их прочному семейному счастью. Они были совсем разными и тем не менее очень удачно дополняли друг друга: Ребекка бесхитростная и простая душа, Лисардо, напротив, личность сложная и замкнутая.
Эмилия задыхалась, но, едва оторвав губы, чтобы глотнуть воздуха, снова жадно искала его рот.
— Ты сильно изменилась, — произнес он.
Дыхание его было неровным, нетерпеливыми руками он провел по ее трепещущему телу, чуть приподняв ее бедра, чтобы снять последнюю преграду.
Впервые она так остро ощущала свою наготу, и льющийся в окна дневной свет был тут ни при чем. Теперь она горела не от стыда, а от предвкушения эротических наслаждений. Они одновременно снова потянулись друг к другу, он повалил ее на подушки и принялся дразнить груди губами и языком. Такая ласка была для нее откровением, и она обезумела от желания.
— Никогда не надеялся увидеть тебя такой… — задыхался от восторга Анхел. — Эмилия… Эмилия… — со стоном произносил он, и каждый стон отзывался в ней сладкой дрожью.
Ее жаркое тело пребывало в постоянном движении, внутренняя лихорадка, доселе неведомая ей, целиком и полностью овладела ею. Анхел уверенной рукой нашел ее влажную пульсирующую сердцевину, и она громко вскрикнула от невыносимого наслаждения. Упиваясь ее реакцией, он погрузился блестящими черными глазами в зеленую глубину ее глаз. Последние робкие попытки Эмилии сдержать разгул собственной плоти потерпели неудачу, тем больше ее поражала выдержка Анхела.
— Я… я не могу справиться… с этим. — Она сама толком не понимала, что хочет сказать, но он понял ее. Она вся была во власти страсти, его искусство возбуждать покорило ее, и она с нетерпением ждала продолжения, чтобы избавиться от мучительной болезненной пустоты. — Пожалуйста… — взмолилась она.
Анхел стремительно накрыл ее своим телом и, подхватив руками округлые бедра, вошел в ее алчущую плоть, заставив ее гортанно застонать и вздрогнуть всем телом. Слияние их тел было настолько полным, что давало ей неведомое раньше наслаждение. Сердца их бились как одно, пока он вел ее к высотам, о которых она и не подозревала. Задержаться на пике экстаза было невозможно, внутреннее напряжение взорвалось, и она зарыдала от упоительного облегчения, плавно переходящего в состояние свободного падения.
Широко распахнутые потрясенные глаза Эмилии были полны слез. Она и вообразить не могла, что возможно такое наслаждение. Анхел лег на бок, прижал ее к своему влажному горячему телу, потом поцеловал и отодвинул от себя, пытаясь на ее лице прочитать ответ на мучивший его вопрос. А получив его, грустно улыбнулся.
— Ты и вправду не понимала, чего лишала себя тогда, — заключил он.
— Ты хочешь сказать, что так было бы всегда?
Она внутренне ахнула, осознав, что было ею принесено в жертву природной застенчивости.
— Я даже подумывал подлить алкоголя в твой апельсиновый сок, чтобы ты расслабилась в постели, но понимал, что ты мне этого никогда не простишь.
Анхел провел ладонью по ее щеке.
— Ты была просто зажатой, у тебя была чертова уйма предрассудков. Ты ранила мое мужское самолюбие в самом главном: единственная женщина, которую я не мог удовлетворить, оказалась моей женой.
— Что ты, я была абсолютно счастлива… ну… ты понимаешь, — промямлила она, а сама подумала, откуда ей было знать, что может быть по-другому, если до сегодняшнего дня ничего подобного не испытывала.
Вспомнила, что начало ей обычно нравилось больше, чем конец, оставалось смутное ощущение недовольства, которое она считала чем-то нормальным и естественным. С первой же брачной ночи, пережив болезненный опыт, она привыкла считать, что занятие любовью всегда будет доставлять больше удовольствия ему, чем ей. Только теперь, к своему стыду, она узнала, что с самого начала брачных отношений просто отказывалась получать удовлетворение. Объяснить это было можно; постоянное напряжение и зажатость от пребывания в доме, где родственники мужа относились к ней как к социальному чужаку, а бывшая невеста Патрисия Рэндел не желала поступиться своими привилегиями в этой семье. Тогда она во всех своих несчастьях винила Анхела, а потому не делала даже попытки преодолеть свои предрассудки. Значит, изнурительную войну вел не один Анхел… Он прижал Эмилию к себе.
— Секс у нас с тобой был запретной темой. Однажды ты сказала, мол, хватит того, что мы занимаемся этим постыдным делом, не хватает еще говорить об этом! — Он застонал.
Эмилии тоже хотелось застонать от досады на себя. Надо же, я была единственной женщиной, которую мой муж не мог удовлетворить. Какой стыд, думала она в отчаянии, это ему-то с его умением и опытом.
— Для меня это не имело значения… я не понимала, — бормотала Эмилия, целуя его в смуглое плечо с запоздалым раскаянием. Ведь она так сильно любила его и чуть было не потеряла. Ее переполнила огромная благодарность за то, что он все-таки предпочел вернуться к ней и попытаться заново начать иx супружеские отношения.
— Все прошло и забыто, — заверил ее Анхел. Внезапно ей захотелось спросить у него, правда ли, как утверждали его родные, что он собирался развестись с ней до своего огьезда в Латинскую Америку. Но засомневалась, стоит ли в такой момент заводить разговор о неприятном. Вдруг он скажет, что это правда. Нет. есть вопросы, которые лучше не задавать.
Анхел оторвал ее от этих размышлений, плавно переместившись под нее и дав понять, что снова возбудился.
— Знаешь, когда я сказал, что не собираюсь набрасываться на тебя, как изголодавшееся по сексу животное, я просто был волком в овечьей шкуре… Я тогда едва не сорвался, моя милая, — признался Анхел. — От долгого воздержания я готов был сорвать с тебя платье прямо в лимузине, но проявил чудеса выдержки!
— Правда? — заикаясь сказала Эмилия. Щеки ее горели от нараставшего возбуждения.
— Я не захотел рисковать, чтобы до смерти не напугать тебя, решил вести выжидательную политику…
— Хватит выжидать, — нетерпеливо прервала его Эмилия.
На этот раз Анхел в полной мере показал ей, на что способен испанец, когда не сдерживает своего природного темперамента. И ей в ответ не приходило в голову прятаться или сдерживаться. Одного его прикосновения хватило, чтобы она погрузилась в пучину восхитительного наслаждения.
Час спустя неутомимый Анхел объявил, что чертовски проголодался, и позвонил, чтобы приготовили ужин.
— Обслуживание на том же уровне, что и в особняке, как я понимаю, — насмешливо заметила Эмилия, надевая великоватый для нее махровый халат, который бросил ей на кровать Анхел.
Он нахмурился.
— Очевидно, мой дом тебе не по вкусу…
Эмилия замерла, услышав осуждающую интонацию в его голосе.
— Что ты хочешь сказать?
— Ладно… — сухо обронил Анхел, но не удержался. — Ты отказалась от моего имени, ушла из моей семьи и жила за счет какого-то унизительного занятия! Ты, дипломированный педагог! Если тебе уж так приспичило работать, почему ты не поискала хотя бы места учителя?
Эмилию покоробили его слова. Затянув поясом халат, она выбралась из постели и гневно бросила ему:
— Какой же ты сноб!
— Нет, черт возьми! — с жаром воскликнул Анхел. — Отказавшись от поддержки Лусиано, ты фактически отказалась от всего, что дал тебе я…
— От твоего громкого имени? — Невесть откуда взявшаяся ярость кипела в Эмилии, ее даже трясло. — От твоих ужасных родственников? Что ты дал мне? Кучу драгоценностей, броскую машину, пачку кредитных карточек, сделав меня при этом жалкой и несчастной!
— Да что ты? — промурлыкал сквозь сжатые зубы Анхел.
— Да, я была жалкой и несчастной… И терпела это только из-за любви к тебе! — яростно выкрикивала Эмилия, сжимая кулаки. — Как только тебя не стало, я спокойно могла жить в хибаре и работать как бродяга…
— Бродяги не работают, — вставил Анхел.
— Да если б я стала искать место преподавателя, мне пришлось бы объяснять, кто я и прочее, недоступное твоему пониманию. Сомневаюсь, чтобы я получила эту работу. Люди относятся к тебе, как к прокаженной, когда исчезает твой муж.
— Прекрати мелодраму, — потребовал Анхел.
— Нет уж! Ты не знаешь, чем это обернулось для меня. Люди терялись, не зная, что сказать женщине, оказавшейся в такой ситуации. Они боялись, что я расплачусь и поставлю их в неловкое положение… Хотя они гораздо предпочтительнее тех, кто так и норовит влезть в душу, чтобы покопаться там всласть просто так, из любопытства! — обрушила на Анхела свою тираду Эмилия. — Мне хотелось спрятаться от всех, и небольшое дело, не привлекающее внимание, гарантировало мне это.
— Хочешь сказать, что вообразила себя этакой киногероиней, способной рукоделием честно зарабатывать себе на жизнь?
— Так знай, я действительно отлично зарабатывала себе на жизнь шитьем! — резко ответила Эмилия. — И с радостью вернусь к этой жизни в любой момент. Только слово скажи!
Повисла взрывоопасная тишина, нарушенная тихим стуком в дверь. Эмилия отвернулась и уставилась в окно на спокойную гладь хрустального озера. Она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться после неожиданного всплеска эмоций. Нервы не в порядке, поставила она себе диагноз. Да и как им быть в порядке, если тебя шантажируют и ты живешь под угрозой разоблачения, которое может стоить тебе потери любимого. Она должна рассказать Анхелу о романе между Синтией и Майклом в ближайшие дни.
— На пресс-конференции раздавались саркастические комментарии по поводу того, как ты жила в мое отсутствие, — произнес Анхел.
Эмилия побледнела.
— Значит, им уже известно, где я жила?.. О магазине?
— Вероятно. Пойдем поедим. — Анхел оторвал ее руки от перил, в которые она вцепилась. — Послушай. Снобизм тут ни при чем…
— Нет?
— Нет. Меня беспокоит, что ты так легко отказалась от нашего образа жизни, от всего, что связано со мной. Поразмыслив, я понял, что в такой ситуации поступил бы точно так же.
После такого признания слезы стыда навернулись у нее на глаза, ведь она не сказала ему всей правды. Если бы не враждебность родных Анхела, ставшая к тому времени невыносимой, она предпочла бы остаться в нью-йоркском особняке. К Анхелу она обернулась уже кроткой голубкой. В его объятиях она упивалась теплом и удивительно родным запахом, исходившим от его тела.
— Извини, что тебе пришлось из-за меня пережить на этой пресс-конференции…
— Боже мой, дорогая, я не наcтoлько чувствителен. После Чили моя кожа задубела и стала как у носорога. — Анхел смотрел на нее с насмешливым удовольствием. — Меня могла обескуражить только одна новость, что тебе пришлось выйти на панель, чтобы заработать на кусок хлеба.
Или что она изменила мужу вскоре после ею исчезновения? Внутренне застыв от этой мысли, парализующей ее волю, Эмилия как сомнамбула вышла с ним из комнаты.
— Все-таки очень хочется услышать в подробностях то, что произошло с тобой в Чили. — серьезным тоном произнесла Эмилия, сидевшая в шезлонге у бассейна после плотного ланча.
Они покинули спальню только к полудню. Все тело Эмилии болело после любовных безумств, но это было приятно, а самое главное, что они вместе, хотя и не успели еще толком ни о чем поговорить. Ей показалось, что и Анхел испытывает потребность в серьезном разговоре, иначе бы он завалился спать после всех перегрузок.
Анхел обернулся к ней, лицо его стало напряженным. Он вышел из воды, солнце заиграло на мокрой смуглой коже его обнаженного тела, в котором за внешней стройностью и легкостью движений ощущалась большая сдержанная сила. Эмилия вспыхнула, его великолепная нагота опьянила ее, мысли начали путаться. Искоса взглянув на нее, Анхел взял большое полотенце и обмотался им.
— Дорогая, для меня похищение это уже далекое прошлое.
— И все же мне хотелось бы услышать от тебя, как это было, — настаивала Эмилия.
Снова наступило молчание, в окружавшей их тишине слышалось только жужжание шмелей в цветнике.
— Ладно. Водителя убили у меня на глазах в первые же минуты, — с угрюмой резкостью начал свой рассказ Анхел. — Меня избили и бросили на дно машины. Били профессионально, я потерял сознание. Позже меня запихнули в задний отсек другой машины…
— Но зачем они захватили тебя? Что им было нужно?
— Не знаю… Возможно, какому-то идиоту пришло в голову, что, взяв меня в заложники, можно будет добиться списания долгов прежнего правительства. До сих пор неизвестно, кто нанял этих людей. В лесном домике, куда меня доставили, люди в масках, наверное, дожидались дальнейших указаний. Как только я пришел в себя, на меня надели наручники, но дали воды и больше не били, просто посадили в подвал. Чем бы все это кончилось, неизвестно, но вмешался Его Величество Случай. На рассвете до меня донеслись звуки выстрелов. С трудом из-за скованных рук я выбрался из подвала. В домике никого не было, стреляли в лесу, я выскользнул из дома и побежал в другую сторону. Потом за спиной грохнуло, и я упал. Очнулся уже в маленькой больнице. Позже я узнал, что люди, скрывавшиеся от новой власти, и ранили меня и спасли, когда поняли, что я не бандит. Более того, узнав о моем похищении, они на всякий случай снабдили меня чужими документами. Мне повезло, у меня была только контузия и осколочные ранения спины и обеих ног. Эмилия содрогнулась.
— Как же тебе досталось…
— Я довольно быстро поправлялся и готовился добраться до аргентинской границы, но не успел. В поселок нагрянули войска нового правительства и всех раненых забрали из больницы. Что сталось с теми ранеными парнями из отряда альендевцев, не знаю. Больше я их не видел… Отличные были ребята. — Анхел замолчал.
— И ты не решился назвать свое настоящее имя?
— Нет, слишком велик был риск. Впрочем, меня и так могли расстрелять, приняв за одного из сторонников прежнего правительства. Но… посадили в тюрьму.
Эмилия перевела дух, она так переживала, словно все это происходило на ее глазах.
— Первые месяцы в тюрьме были самыми тяжелыми. Меня то и дело сажали в карцер на хлеб и воду за драки. Но если бы я не мог постоять за себя, меня бы забили насмерть. В тот период я был уверен, что остаток жизни проведу за тюремной решеткой. Мне все было безразлично. Через несколько месяцев нам объявили приговор. Только тогда я понял, что меня освободят через несколько лет и начал борьбу за выживание.
— Тебе пришлось пройти через ад! Представляю, каково тебе было там, — пробормотала Эмилия, сжимая руки и понимая, насколько наивно звучат ее слова.
Анхел встал и, потянувшись к ней, расцепил ее судорожно сжатые руки.
— Чилийский опыт многому научил меня. Я понял, как важно дорожить тем, что тебе дано. Да, я потерял на время свободу, но зато стал разбираться в главных ценностях жизни. И теперь, вернувшись домой, буду безжалостно избавляться от всего, что мешает мне нормально жить!
Эмилия испуганно отвела взгляд, услышав о его намерениях. Как он поступит, узнав от нее историю с Майклом и Синтией? Кому из них поверит? Анхел всегда больше доверял своим родным, чем ей. Похоже, именно от нее Анхелу придется избавиться в первую очередь. Настроенный столь решительно, он не будет долго разбираться, виновна она на самом деле или нет.
Всплыло в памяти и предупреждение Эррола Фонтейна, советника из Министерства иностранных дел. Что, если страсть Анхела к ней всего лишь временное явление переходного периода? Он ведь не сказал, что любит ее. Да, он заботлив и по-прежнему находит ее физически привлекательной, но это не одно и то же. Сможет ли она пережить разлуку с ним, если через какое-то время он захочет уйти от нее?
— Что случилось? — спросил Анхел.
Он теперь с потрясающей чуткостью улавливает малейшие перепады в ее настроении.
— Ничего! — живо ответила Эмилия. Удивительно, но страх потерять мужа как будто прибавил ей сообразительности. — И все-таки скажи, как тебе удалось вчера добраться сюда раньше меня? Ты мне так и не объяснил.
— Удрал с совещания правления банка.
Эмилия недоверчиво смотрела на него.
— За пять лет правление банка сменило трех председателей. С каждым новым председателем менялась политика банка. Доходы падают, не говоря уж об ослаблении управления. Они хотят, чтобы я вернулся к обязанностям председателя. — Анхел выразительно скривил губы. — Они буквально потребовали, чтобы я уже вчера приступил к делам!
— Так почему же ты удрaл, ушел раньше?
— Не видел причин, почему я должен впрягаться в это ярмо, пожертвовав домом. Банк может подождать.
У Эмилии комок от волнения встал в горле. И это говорит Анхел, который буквально жил банком. Он вел себя как трудоголик, работая по двенадцать — восемнадцать часов. Общение с женой было загнано в короткие временные просветы между деловыми встречами, поездками за границу и сидением допоздна над деловыми бумагами. А была еще светская жизнь, которой отводилось несколько вечеров в неделю.
— Недельки через три у меня следующее заседание в Мадриде. Мои испанские коллеги, похоже, лучше разбираются, чего хочет мужчина и что для него важнее после долгой разлуки со своей женщиной…
Анхел посмотрел на нее с высоты своего роста и вдруг, сверкнув белыми зубами, широко, по-мальчишески озорно, улыбнулся. Глаза его искрились.
— Как ты считаешь? — Под его призывным взглядом Эмилия смутилась как девочка. Теперь он мог зажечь в ней желание одним таким взглядом. — Тем более после того, как парень узнал, что его жена была самой отверженной из всех жен Нью-Йорка…
— Ну, обычно ты замечал меня где-то в обеденное время…
Обаятельная улыбка слегка померкла. Признав справедливость упрека, Анхел сказал:
— И чего я добился? Ты доводила меня до того, что приходилось на стенку лезть…
— Больше этого не повторится, — поспешила заверить его Эмилия и вновь ужаснулась, сколько же опасных просчетов она допустила в первые месяцы после их свадьбы. Отказать в сексе такому неотразимому мужчине, дать понять, что он нежелателен там, где он имел полное право быть счастливым. Другой на его месте давно плюнул бы на нее и сбежал.
— Знаешь, ты вызывала у меня все большее и большее желание… — Анхел гортанно рассмеялся, привлек ее к себе и стал рассматривать милое скуластое лицо. — На самом деле просто я не отдавал себе в этом отчета, но ты в своей неизменной ночной рубашке невероятно возбуждала меня. Всегда присутствовало ощущение запретного плода. Я уж не говорю о той восхитительной ночи, когда обнаружил, что ты кусаешь подушку, боясь даже пискнуть. Полагаю, таким образом ты просто не хотела поощрять меня и скрывала, что тоже получаешь удовольствие…
Эмилия с покрасневшими щеками простодушно воскликнула:
— Нет… просто я знала, что в соседней комнате находится твоя сестра Эстелла!
Анхел, спускавшийся в это время по ступенькам в бассейн с ней на руках, застыл на месте.
— Господи! Неужели ты была такой застенчивой?! — простонал он и прижал ее к себе. — Мне никогда это не приходило в голову. Каким же ты была тогда еще ребенком…
Он сдвинул брови, прислушиваясь к нарастающему стрекотанию вертолета.
— Что за черт! — возмутился Анхел, словно был хозяином воздушного пространства над его владениями.
Губы Эмилии дрожали, она едва сдерживала смех.
— А ты торчишь из воды голый, как Адам до грехопадения. Думаешь, это папарацци? Я знаю, ты любишь рисковать, Анхел, но если Лусиано опасался за мир, который мог рухнуть, увидев тебя в джинсах, то что произойдет, если ты предстанешь перед всем миром в одной коже?
Смех замер, когда вертолет, пролетев у них над головой, пошел на посадку с другой стороны замка.
— Гости? — всполошилась Эмилия.
Анхел запустил руку в ее волосы и посмотрел ей в лицо обожающими глазами.
— Ты колдунья, — хрипло выдохнул он и впился в ее губы таким жадным поцелуем, что Эмилия забыла обо всем на свете.
Анхел поднял голову, подхватил ее под ягодицы и поднял на себя, но внезапно выругался по-испански и неохотно поставил ее на бортик бассейна.
— Кто, кроме моих родных, может знать, что мы здесь?
Пока Эмилия искала ответ на этот вопрос, Анхел успел быстро одеться прямо у бассейна и помчался встречать гостей, а Эмилии пришлось бежать одеваться наверх, прикрыв полотенцем мокрое бикини.
Снова спустившись вниз, она прошла прямо в главный зал, скорее в парадные дворцовые покои королевского уровня, где стены были затянуты брюссельскими гобеленами и стояла великолепная позолоченная мебель. Даже Анхел накануне, когда они совершали мини-экскурсию по анфиладе комнат первого этажа, был поражен роскошью и размерами этих покоев.
Эмилия издали узнала стройную рыжеволосую женщину, сидевшую в одиночестве на изящном диванчике, и поспешила с ней поздороваться.
— Ребекка! Почему ты сидишь здесь одна?
Ребекка поднялась ей навстречу и улыбнулась. От всей ее высокой фигуры в элегантном свободном платье бирюзового цвета веяло свежестью и прохладой.
— Понимаешь, мужчины так обрадовались друг другу, что ни твой муж, ни мой даже не вспомнили обо мне. Я только что их видела, они прошли вон по той веранде с бокалами в руках.
— О Господи… — Эмилия посмотрела в указанном направлении, но мужчин за ними уже не было видно.
Гостья протянула Эмилии обе ладони со сдержанной, но искренней радостью.
— Я так счастлива за вас с Анхелом, Эмилия! Я плакала, когда узнала об этой новости. — На ее лице появилось виноватое выражение. — Извини, но Лисардо не мог дождаться, когда снова увидит Анхела.
— Я могу его понять, — искренно сказала Эмилия, ведь Лисардо Карриасо, испанский банкир, старый друг Анхела. — Детей с собой привезли?
— Еще чего! Что ты, я решила, что нас двоих уже более чем достаточно, — сказала Ребекка с покаянной улыбкой. — Не хватало явиться впятером, было бы настоящее нашествие!
— Впятером?.. Вас уже пятеро?! — Эмилия мысленно прикинула, и до нее дошло, как давно она не видела этих милых людей. — У вас еще ребенок родился? Господи, сколько же лет мы не встречались, я совсем не в курсе. Урсуле сейчас должно быть восемь, Лучано мы крестили незадолго до отъезда Анхела в Латинскую Америку, — вспоминала она.
— Два года назад я родила девочку… Ладно, об этом потом, — перебила себя Ребекка, и ее живое лицо с тонкими чертами вдруг посерьезнело и слегка нахмурилось. — Ты помнишь, когда Лисардо навещал тебя в Нью-Йорке в последний раз?
— Да, конечно помню.
После исчезновения Анхела Лисардо регулярно навещал ее, приезжая в Нью-Йорк по делам. Однако Лусиано с Эстеллой всегда настаивали на своем присутствии в случае визита к ней людей уровня Лисардо, и у Эмилии просто не было возможности поговорить с Лисардо наедине.
— Так вот, тогда Лисардо был сильно встревожен тем, как брат и сестра Анхела обращаются с тобой. Он описал атмосферу в доме как ядовитую, и мы решили предложить тебе пожить у нас, но пока мы прособирались…
— Я уехала из Нью-Йорка, не сообщив о своих планах. — Эмилия натянуто улыбнулась. Ее смущало направление, которое принял разговор, и ей захотелось сменить тему. Интересно, как много удалось понять страшно проницательному Лисардо из того, что происходило в особняке Фагундесов в тот период? И, если она правильно уловила намек Ребекки, не может ли он вызвать у Анхела желание разобраться в событиях того времени?
— Лисардо отчаянно пытался отыскать тебя.
— Очень мило с его стороны, но я, честно говоря, отлично устроилась. Извини, но мне нужно было самостоятельно научиться жить в новых условиях, без Анхела. И не хотелось втягивать в свое горе других людей.
Эмилия воспользовалась паузой, чтобы заказать по телефону освежающие напитки и легкое угощение. Рука ее дрожала, когда она опускала трубку.
— Мне неприятно, что у тебя создалось о нас плохое впечатление, — взволнованно призналась Ребекка. — Мы с Лисардо переживаем, что не сумели вовремя оказать тебе помощь, пока ситуация в доме окончательно не стала необратимой.
— Вы сделали все, что в ваших силах, поверь мне, я очень высоко оценила ваши усилия.
Какая ситуация? О чем она говорит? Но Эмилия была слишком напугана, чтобы задавать вопросы. Она подавила в себе нарастающее чувство тревоги и положилась на житейскую мудрость. Лисардо, который не будет сообщать другу то, что может навредить их семейной жизни.
— Давай больше не будем о прошлом. Сейчас у нас праздник, и мне хочется только радоваться возвращению Анхела домой, ко мне.
— Так и должно было произойти, — мгновенно подхватила Ребекка, но прозрачная кожа ее лица порозовела, а глаза остались задумчивыми. — В семейные дела не надо вмешиваться, но… Ой, дорогая, я, кажется, опять за свое, а Лисардо предупреждал меня, чтобы я и не заикалась об этом!
Эмилия внутренне вздрогнула от ее странного признания, но виду не подала. Маловероятно, чтобы публикация о ее мнимом романе пятилетней давности дошла до Испании. Она дружески улыбнулась Ребекке.
— Ты обращала внимание, стоит только предупредить, чтобы ты не говорила о чем-то, как уже невозможно выкинуть это из головы?
Откинув со лба мелко вьющиеся пряди волос, Ребекка успокоилась и засмеялась.
— Мне лучше не доверять секретов, а вот Лисардо просто могила.
Окончательно успокоившись после слов Ребекки, Эмилия вспомнила, как завидовала когда-то их прочному семейному счастью. Они были совсем разными и тем не менее очень удачно дополняли друг друга: Ребекка бесхитростная и простая душа, Лисардо, напротив, личность сложная и замкнутая.