БАТТИСТА. Мы всегда будем стараться подражать тебе, Лионардо, и подчиняться твоим советам и в этом и во всех других случаях, тем более, что от этой дружбы, даже самой заурядной, ты сулишь пользу не только для нас, но и для всей семьи. Мы обещаем тебе, Карло и я, что, как ты сможешь убедиться, при каждом удобном случае не станем гнушаться любым трудом и избегать любых опасностей для чести и пользы нашего семейства.
ЛИОНАРДО. За это я вас и хвалю, братья, и ожидаю, что вы так и будете поступать. Пусть судьба и Бог будут благосклонны и способствуют вам в занятиях, как я того вам желаю. Поэтому не забывайте, что из всех тех немногих вещей, в которых нуждается всякая семья и без которых ей не достичь счастья и процветания, только дружба при любом стечении обстоятельств занимает главное место. И всегда помните о том, что сказал ваш отец: первое, к чему надо стремиться, это избегать порока и любить добродетель, так что и в этом и во всех прочих полезных и похвальных для нашего семейства вещах поступайте так, как вы мне обещаете; и я надеюсь, что благодаря своим трудам и стараниям вы будете столь же дороги и приятны своим близким, сколь любимы и почитаемы чужими.
БАТТИСТА. Раз ты этого хочешь, Лионардо, а мы не менее того желаем пойти тебе навстречу, ты должен научить нас тем вещам, которые пригодны для нашей семьи, и тогда, узнав о них с твоей помощью, мы сможем с большей легкостью исполнять твою волю и наш долг, и оправдывать ожидания близких. Если тебе приятны наши занятия, которые близки твоим желаниям, и если ты по обыкновению не сочтешь за труд общение с нами и наставление в нравах и добродетели, чтобы они все больше благодаря тебе украшали нас с каждым днем, прошу тебя рассказать нам, какие поступки и дела так полезны и нужны для семьи. Времени у нас достаточно. Отец наш отдыхает. У тебя, я полагаю, сейчас более важных дел нет. Для нас будет великой радостью и наградой, если благодаря твоим трудам мы сделаемся такими полезными и приятными родным, как ты того желаешь. Итак, Лионардо, если ты предпочитаешь, чтобы тебя упрашивали, прошу тебя, прояви свою доброту и человечность, всегда помогающую нам совершенствоваться; прошу тебя, подари нам свое время для нашего обучения; давай воспользуемся этим досугом для усвоения твоих наставлений ради нашей хвалы и ради славы и пользы нашего рода Альберти. И будь уверен, Лионардо, мы всегда будем повиноваться твоим увещаниям. Таким образом, ничто не мешает тебе наставлять и учить нас.
ЛИОНАРДО. Все, что нужно, это досуг и привязанность к вам и вашему обучению. Даже будь я занят чем-то еще, я предпочел бы отложить это дело, дабы пойти навстречу вашим похвальным и в высшей степени приличествующим пожеланиям. Но хочу предупредить вас, что объяснение потребует гораздо больше времени, чем вы, может быть, ожидаете. Нужные примеры разбросаны и как бы скрыты в трудах множества самых разных авторов, поэтому собрать их и пересказать, расставить по местам будет трудно для любого самого ученого мужа. Сначала мне следовало бы как следует подумать, отобрать все нужное и привести в порядок. Чтобы все это пересказать и вслух объяснить, нужна необыкновенная память, а я знаю, что мне, братья, этих вещей в должной мере не хватает. Впрочем, если начать сейчас толковать о столь запутанных предметах, то мои слушатели почувствовали бы себя как те, кто путешествует при первых лучах зари. Те из них, кто бывал уже в этой местности и при свете солнца узнает ее знакомые черты, те знают, кто здесь живет и чем эти места примечательны, и в полутьме разбирают, прибавилось ли что-то или убавилось. Другие, кто не посещал эту страну и при лучшем освещении, немного продвинувшись, направляются туда, где хоть что-то видно, хотят они того или не хотят. Так и я, не просветив свой ум усердными занятиями и чтением множества писателей, сравнивая и приводя в порядок свои знания, стал бы похож на того полководца, который вступает в бой, выстраивая ряды своего войска. Сам я, выступая как попало, стал бы смущаться, да и вам было бы мало пользы от моих плохо подготовленных наставлений. Путаясь между тьмой и полумраком своей слабой по природе и мало просветленной памяти, сам по себе я мог бы только дать вам туманные намеки на свидетельства, которые сами по себе, может быть, совершенны, но для вас непонятны, и для меня неясны; таким образом, я не столько заслужил бы похвалу неопытных умов, сколько пренебрежение ученых. Однако вы сами прекрасно можете познакомиться с этими знаниями под руководством более уважаемых и признанных учителей. Среди греков к вашим услугам будут Платон, Аристотель, Ксенофонт, Плутарх, Теофраст, Демосфен, Василий, а среди латинян Цицерон, Варрон, Катон, Колумелла, Плиний, Сенека и многие другие, с помощью которых вы приблизитесь к тем местам, которые изобилуют прекрасными плодами, и лучше удержите их в памяти. И потом, Баттиста, и ты, мой Карло, не сочли бы вы меня чересчур самонадеянным, если бы я, даже будучи готовым и способным к такому предприятию, взялся быть вашим проводником в такой обширной стране? Кого бы вы хотели слышать вместе со мной? Ученым я мог бы сообщить только то, что им уже хорошо известно, а невежды, подумайте, не обратили бы на меня и мои речи особого внимания и не оценили бы их. Те же, кто слегка причастен к наукам, пожелал бы получить от меня образчик старинного прекрасно отделанного и приятного красноречия. Поэтому, подумайте, не лучше ли будет сейчас помолчать, ибо речи всегда бесполезны, когда нет подходящих слушателей.
БАТТИСТА. Если бы я не знал о твоей сговорчивости, Лионардо, ведь ты никогда не заставлял себя долго упрашивать, я бы подумал, что ты не хочешь оказать мне эту великую услугу из-за моей неспособности уговорить тебя. Но мои просьбы все же должны были бы побудить тебя, если нет других причин молчать, к тому, чтобы ты пошел навстречу вашим желаниям и ожиданиям. Я не вижу, что может тебя сдерживать. Никто тебя не осудит, если ты приложишь все свои старания, чтобы помочь близким снискать похвалы и отличиться во всех делах. Кто же в здравом уме потребует проявлять в наших домашних разговорах больше красноречия, чем требуется, и к тому же отделанного слога? Не сомневаюсь, что у тебя, благодаря твоему таланту и памяти, в избытке знаний, чтобы удовлетворить наши потребности как в этой, так и в других науках, которым мы хотим учиться у тебя и у всех других. Мы охотно слушаем других наставников; тебя слушаем с радостью как прекрасного учителя, друга и брата. Коль скоро ты отошел от своей обычной сговорчивости, если наше обучение тебе безразлично и ты хочешь, чтобы тебя очень упрашивали, то имей в виду, что Карло, который, как ты знаешь, мог бы добиться от тебя благодаря своему уму и красноречию и твоему человеколюбию чего угодно, молчанием выражает гораздо большую просьбу, чем он или я могли бы выразить словами. Ведь тот, кто молчит, весь превратившись во внимание, показывает, что помышляет лишь о том, чтобы тебя услышать.
ЛИОНАРДО. Так он хочет, чтобы я говорил?
БАТТИСТА. Ты сам видишь.
ЛИОНАРДО. Вы так сильно хотите меня послушать?
БАТТИСТА. Для нас ничто не может быть приятнее.
ЛИОНАРДО. В таком случае я не могу и не хочу вам отказать. Но я вынужден предложить вам только то, что придет мне на ум. Я буду приводить только самые совершенные и полезные свидетельства о том, что необходимо для каждой семьи, чтобы не подвергнуться несчастью, самые подходящие и нужные советы, чтобы вознести их и приблизить к высшему счастью и удаче. Но как мы поступим? У вас есть вопросы? Тогда я буду вам отвечать. Или вы предпочитаете, чтобы я продолжал свою речь, не прерываясь?
БАТТИСТА. Как тебе удобнее. Нас интересует только одно – что делает семью счастливой. Ты говори свое, а мы будем слушать.
ЛИОНАРДО. Хорошо. Так и поступим, а вы, там где посчитаете, что нужно говорить подробнее, остановите меня, потому что я буду рассуждать со всей возможной краткостью. Итак, слушайте.
Часто размышляя о наших горьких несчастьях, в том числе и сегодня, когда нас преследует злобная фортуна, изо дня в день неустанно прибавляющая к нашим бедам все новые огорчения, увы нам! как будто бы ей кажется, что она еще недостаточно рассеяла нас по всему миру и поразила многими напастями, заставила блуждать по чужим краям, вдали от всех наших братьев, сестер, отцов, друзей и жен, я не могу, о злая фортуна, сдержать слез. Я оплакиваю нашу беду, а сейчас страдаю еще больше, братья, ибо вижу тяжело больным вашего отца Лоренцо, человека выдающегося по своему уму, влиянию и всевозможным добродетелям, лучшего и нужнейшего защитника и покровителя всей нашей семьи Альберти в это суровое и жестокое время. О фортуна, как злобно ты ополчилась на нашу семью! Но в этой печали я следую справедливейшему речению Эпикура; я вспоминаю о том, как благоденствовала наша семья на родине, когда она была многочисленной, богатой, украшенной известностью и влиянием, пользовалась расположением, любовью и дружбой. И этими приятными воспоминаниями я скрашиваю горечь сегодняшнего дня и среди этих бед и несчастий всегда верю в то, что наше терпение и крепость приведут нас в спасительную и тихую гавань. Чтобы исторгнуть из души горечь, я отвлекаю себя мыслями о том, что семье, желающей вырасти, достаточно найти способ уподобиться нашему роду Альберти, то есть ее положению до того, как злая судьба погрузила ее в эти бури и ненастья. Я вижу и знаю лишь то, что семья, лишенная того, чем мы были наделены в избытке, малочисленная, бедная, слабая духом и не изобилующая друзьями, зато имеющая много врагов, должна считаться жалкой и несчастной. Счастливой мы назовем ту семью, в которой много богатых, уважаемых и любимых людей, а несчастной – ту, которая невелика, но ее члены бедны, отличаются низкими нравами и вызывают отвращение. Первых станут опасаться, вторым же придется вытерпеть много обид и унижений; там, где первые будут желанными и почетными гостями, вторые встретят только ненависть и презрение, и если первых будут охотно привлекать к великим и славным предприятиям, вторые всегда останутся не у дел и на положении отверженных. Вы согласны с этим?
БАТТИСТА. Согласны.
ЛИОНАРДО. Тогда мы можем установить в качестве надежного и прочного фундамента для наших рассуждений четыре следующих основных правила, к которым будут прибавляться все остальные. Я назову их. Семье не мешает, а наоборот, полезно быть многочисленной; имущество следует ценить и приумножать; избегать дурной славы и стремиться к обретению известности и доброго имени; необходимо чураться зависти, вражды и ненависти, завоевывать, сохранять и расширять число друзей. Итак, нам придется говорить об этих четырех вещах, и поскольку богатство, доблесть и дружбу приобретают люди, то сначала мы посмотрим, каким образом семья может разрастаться и почему многолюдство всегда для нее полезно. Затем мы продолжим, по ходу разговора обращаясь к остальным предметам. И я очень рад, что уж не знаю, благодаря какому небесному вмешательству в качестве предисловия у нас завязался разговор, в ходе которого я осудил перед тобой Венерино вожделение и сластолюбие. В противном случае, хотя я сейчас, как и тогда, не собираюсь долго распространяться об этом, я, наверное, показал бы, сколь вредны и пагубны вожделения и любострастие для всех тех четырех вещей, о которых нам остается поговорить. Но для этого разговора, наверное, будет другое время и место, ибо вас не нужно убеждать, что с помощью достойных занятий, свободных искусств и поступков вы сумеете избежать праздности и безделья, ведущих к беспутной жизни. Итак, вернемся к нашей теме и станем рассуждать о ней насколько возможно открыто и непринужденно, не стараясь излишне приукрашать и отшлифовывать свои доводы, ибо нам, как мне кажется, гораздо нужнее здравые мнения, чем приятность речи. Слушайте же.
Семья становится многочисленной точно так же, как становятся многонаселенными города, страны и весь мир, о чем каждый может догадаться, судя по тому, что весь человеческий род, вначале насчитывавший единицы, вырос почти до бесконечности благодаря рождению и воспитанию все нового потомства. Не подлежит сомнению, что для произведения потомства мужчина нуждается в женщине. Поскольку дети появляются на свет уязвимыми и бессильными, необходимо, чтобы кто-то заботливо ухаживал и присматривал за ними, с любовью и прилежанием кормил их и оберегал от всех опасностей. Младенцам вреден чрезмерный холод и яркий солнечный свет, сильный дождь и буйные порывы ветра. Поэтому прежде всего они нуждаются в крыше над головой, чтобы женщины находили пищу и приют для себя и для новорожденных. Под домашним кровом женщина занимается кормлением и уходом за ребенком. Но так как она погружена в заботы о потомстве, она не может добывать все необходимое для себя и для пропитания своих домашних, поэтому мужчины, более деятельные и выносливые по природе, с самого начала стали выходить на добычу того, в чем они нуждались. При этом мужчина иногда задерживался и не возвращался домой тогда, когда его ожидали. Поэтому, когда он приносил добычу, женщина хранила ее, чтобы в следующий раз, когда муж задержится, в доме было достаточно припасов. Из всего этого, по-моему, явственно следует, что природа и человеческий разум научили людей жить в супружеском союзе, дабы умножать и поддерживать человеческий род, а также для вскармливания и ухода за младенцами. Они показали, что в браке очень важна забота о добывании полезных и пригодных для жизни вещей в сочетании с прилежанием в их сохранении. Природа убедила еще и в том, что в этом союзе должна участвовать одновременно только одна женщина, потому что мужчина не смог бы достаточно хорошо обеспечивать семью и добывать больше, чем требуется для него и для его жены и детей, так что, если бы он должен был обеспечивать пропитание нескольких жен и семейств, последним время от времени не хватало бы того или иного из необходимого. А разве у той женщины, которой недоставало бы чего-то насущно необходимого для жизни, не появилась бы разумная причина оставить своего младенца, чтобы позаботиться сначала о себе? И если бы она оказалась в крайней нужде, ей следовало бы искать себе другого супруга. Таким образом, природа, божественная учительница и наставница во всех вещах, положила условием брака, чтобы у мужчины была постоянная подруга и чтобы она была одна, а он жил с ней под одной крышей и никогда мысленно не отделял себя от нее, не оставлял ее в одиночестве и постоянно возвращался, приносил все необходимое для семьи и устраивал все для ее удобства. Жена же должна хранить в доме принесенное им. Итак, следуя указаниям природы, мы должны избирать одну женщину и проводить с ней наш век под одной крышей.
Но молодые люди чаще всего не понимают этой полезности семейной жизни, ибо им кажется, что брак порабощает их волю и мешает свободной жизни, или потому, что, как это изображают комические поэты, они иногда чувствуют свой долг перед возлюбленными и поддаются их уговорам, а может быть и потому, что им трудно владеть собой и они считают тяжелым и неприятным бременем содержание помимо себя еще и жены и детей, и сомневаются в своей способности достойно обеспечить изо дня в день растущие потребности семьи, поэтому они считают супружеское ложе приносящим чересчур много хлопот и избегают законной и почетной заботы о продолжении рода. По этой причине следует побуждать молодежь к вступлению в брак разумными доводами, уговорами, наградами, используя все аргументы, все способы и приемы, дабы семья не подверглась тем бедам, которые, как мы сказали, вытекают из одиночества. Здесь могут очень пригодиться приведенные нами выше доводы против похотливых вожделений, пробуждающие желание достойных вещей. Можно прибегнуть к подобным же аргументам: показать, сколь приятно жить в предусмотренном природой супружеском союзе и иметь в нем детей, которые будут залогом и условием супружеской любви и расположения, и источником всех отеческих надежд и желаний. Тому, кто занят стяжанием богатств, власти, владений, будет слишком тяжело не оставить после себя наследника и хранителя своего имени и памяти. Для того, кто основывает свое достоинство и авторитет на добродетели, а пользу и выгоду извлекает из своих трудов, никто не будет в этом отношении дороже, чем любящие и законные дети. Прибавь к этому, что тот, у кого есть такие наследники, может рассчитывать, что память о нем не сотрется полностью, ибо дети хранят в семье воспоминания о подлинном образе отца. Финикиянка Дидона, после того как ее возлюбленный Эней ее покинул, сокрушалась прежде всего о том, о чем она с плачем говорила: «О, если бы у моих ног играл маленький Эней!» Так, несчастная покинутая любовница в лице и повадках другого мальчика, Юлия, ты бы ощутила последнее утешение в своем горе и страданиях, как прежде ощущала ядовитый зуд пылкой и погибельной любви[35].
Молодым людям очень полезно будет также напомнить, каким почетом у древних пользовались отцы, которые носили геммы и тому подобные украшения, считавшиеся неподобающими для остальных, кто не украсил государство новым потомством и детьми. Не мешает еще напомнить юношам, сколько расточителей и сбившихся с пути вернулось к правильной жизни после того, как обзавелись женами. К этому следует добавить, насколько важна помощь сыновей во всех делах, ибо они с готовностью окажут тебе надежное содействие и поддержку в противостоянии ударам враждебной судьбы и людским нападкам. Сыновья как никто другой сумеют защитить тебя от обид и хищений со стороны злодеев и наглецов и достойно отплатить им; и точно так же в благоприятных обстоятельствах дети дают утешение и во всяком возрасте приносят нам радость и удовольствие. Все это будет полезно рассказать; а также продемонстрировать, насколько важно иметь детей в пожилом возрасте, когда человек окружен бесчисленными нуждами, ибо, как говорил мессер Никколайо Альберти, благоразумный и опытный муж, дети суть надежный и прочный костыль для стариков. Эти и подобные им внушения, о которых сейчас распространяться было бы слишком долго, позволят убедить молодежь не гнушаться достойных супруг и стремиться к умножению, увеличению и благополучию семьи. Не менее полезно поощрять их, оказывая отцам великое уважение, отдавая предпочтение дома и на людях тем, у кого больше детей, и ставя на второе место тех, кто, будучи взрослым, неженат.
ЛИОНАРДО. За это я вас и хвалю, братья, и ожидаю, что вы так и будете поступать. Пусть судьба и Бог будут благосклонны и способствуют вам в занятиях, как я того вам желаю. Поэтому не забывайте, что из всех тех немногих вещей, в которых нуждается всякая семья и без которых ей не достичь счастья и процветания, только дружба при любом стечении обстоятельств занимает главное место. И всегда помните о том, что сказал ваш отец: первое, к чему надо стремиться, это избегать порока и любить добродетель, так что и в этом и во всех прочих полезных и похвальных для нашего семейства вещах поступайте так, как вы мне обещаете; и я надеюсь, что благодаря своим трудам и стараниям вы будете столь же дороги и приятны своим близким, сколь любимы и почитаемы чужими.
БАТТИСТА. Раз ты этого хочешь, Лионардо, а мы не менее того желаем пойти тебе навстречу, ты должен научить нас тем вещам, которые пригодны для нашей семьи, и тогда, узнав о них с твоей помощью, мы сможем с большей легкостью исполнять твою волю и наш долг, и оправдывать ожидания близких. Если тебе приятны наши занятия, которые близки твоим желаниям, и если ты по обыкновению не сочтешь за труд общение с нами и наставление в нравах и добродетели, чтобы они все больше благодаря тебе украшали нас с каждым днем, прошу тебя рассказать нам, какие поступки и дела так полезны и нужны для семьи. Времени у нас достаточно. Отец наш отдыхает. У тебя, я полагаю, сейчас более важных дел нет. Для нас будет великой радостью и наградой, если благодаря твоим трудам мы сделаемся такими полезными и приятными родным, как ты того желаешь. Итак, Лионардо, если ты предпочитаешь, чтобы тебя упрашивали, прошу тебя, прояви свою доброту и человечность, всегда помогающую нам совершенствоваться; прошу тебя, подари нам свое время для нашего обучения; давай воспользуемся этим досугом для усвоения твоих наставлений ради нашей хвалы и ради славы и пользы нашего рода Альберти. И будь уверен, Лионардо, мы всегда будем повиноваться твоим увещаниям. Таким образом, ничто не мешает тебе наставлять и учить нас.
ЛИОНАРДО. Все, что нужно, это досуг и привязанность к вам и вашему обучению. Даже будь я занят чем-то еще, я предпочел бы отложить это дело, дабы пойти навстречу вашим похвальным и в высшей степени приличествующим пожеланиям. Но хочу предупредить вас, что объяснение потребует гораздо больше времени, чем вы, может быть, ожидаете. Нужные примеры разбросаны и как бы скрыты в трудах множества самых разных авторов, поэтому собрать их и пересказать, расставить по местам будет трудно для любого самого ученого мужа. Сначала мне следовало бы как следует подумать, отобрать все нужное и привести в порядок. Чтобы все это пересказать и вслух объяснить, нужна необыкновенная память, а я знаю, что мне, братья, этих вещей в должной мере не хватает. Впрочем, если начать сейчас толковать о столь запутанных предметах, то мои слушатели почувствовали бы себя как те, кто путешествует при первых лучах зари. Те из них, кто бывал уже в этой местности и при свете солнца узнает ее знакомые черты, те знают, кто здесь живет и чем эти места примечательны, и в полутьме разбирают, прибавилось ли что-то или убавилось. Другие, кто не посещал эту страну и при лучшем освещении, немного продвинувшись, направляются туда, где хоть что-то видно, хотят они того или не хотят. Так и я, не просветив свой ум усердными занятиями и чтением множества писателей, сравнивая и приводя в порядок свои знания, стал бы похож на того полководца, который вступает в бой, выстраивая ряды своего войска. Сам я, выступая как попало, стал бы смущаться, да и вам было бы мало пользы от моих плохо подготовленных наставлений. Путаясь между тьмой и полумраком своей слабой по природе и мало просветленной памяти, сам по себе я мог бы только дать вам туманные намеки на свидетельства, которые сами по себе, может быть, совершенны, но для вас непонятны, и для меня неясны; таким образом, я не столько заслужил бы похвалу неопытных умов, сколько пренебрежение ученых. Однако вы сами прекрасно можете познакомиться с этими знаниями под руководством более уважаемых и признанных учителей. Среди греков к вашим услугам будут Платон, Аристотель, Ксенофонт, Плутарх, Теофраст, Демосфен, Василий, а среди латинян Цицерон, Варрон, Катон, Колумелла, Плиний, Сенека и многие другие, с помощью которых вы приблизитесь к тем местам, которые изобилуют прекрасными плодами, и лучше удержите их в памяти. И потом, Баттиста, и ты, мой Карло, не сочли бы вы меня чересчур самонадеянным, если бы я, даже будучи готовым и способным к такому предприятию, взялся быть вашим проводником в такой обширной стране? Кого бы вы хотели слышать вместе со мной? Ученым я мог бы сообщить только то, что им уже хорошо известно, а невежды, подумайте, не обратили бы на меня и мои речи особого внимания и не оценили бы их. Те же, кто слегка причастен к наукам, пожелал бы получить от меня образчик старинного прекрасно отделанного и приятного красноречия. Поэтому, подумайте, не лучше ли будет сейчас помолчать, ибо речи всегда бесполезны, когда нет подходящих слушателей.
БАТТИСТА. Если бы я не знал о твоей сговорчивости, Лионардо, ведь ты никогда не заставлял себя долго упрашивать, я бы подумал, что ты не хочешь оказать мне эту великую услугу из-за моей неспособности уговорить тебя. Но мои просьбы все же должны были бы побудить тебя, если нет других причин молчать, к тому, чтобы ты пошел навстречу вашим желаниям и ожиданиям. Я не вижу, что может тебя сдерживать. Никто тебя не осудит, если ты приложишь все свои старания, чтобы помочь близким снискать похвалы и отличиться во всех делах. Кто же в здравом уме потребует проявлять в наших домашних разговорах больше красноречия, чем требуется, и к тому же отделанного слога? Не сомневаюсь, что у тебя, благодаря твоему таланту и памяти, в избытке знаний, чтобы удовлетворить наши потребности как в этой, так и в других науках, которым мы хотим учиться у тебя и у всех других. Мы охотно слушаем других наставников; тебя слушаем с радостью как прекрасного учителя, друга и брата. Коль скоро ты отошел от своей обычной сговорчивости, если наше обучение тебе безразлично и ты хочешь, чтобы тебя очень упрашивали, то имей в виду, что Карло, который, как ты знаешь, мог бы добиться от тебя благодаря своему уму и красноречию и твоему человеколюбию чего угодно, молчанием выражает гораздо большую просьбу, чем он или я могли бы выразить словами. Ведь тот, кто молчит, весь превратившись во внимание, показывает, что помышляет лишь о том, чтобы тебя услышать.
ЛИОНАРДО. Так он хочет, чтобы я говорил?
БАТТИСТА. Ты сам видишь.
ЛИОНАРДО. Вы так сильно хотите меня послушать?
БАТТИСТА. Для нас ничто не может быть приятнее.
ЛИОНАРДО. В таком случае я не могу и не хочу вам отказать. Но я вынужден предложить вам только то, что придет мне на ум. Я буду приводить только самые совершенные и полезные свидетельства о том, что необходимо для каждой семьи, чтобы не подвергнуться несчастью, самые подходящие и нужные советы, чтобы вознести их и приблизить к высшему счастью и удаче. Но как мы поступим? У вас есть вопросы? Тогда я буду вам отвечать. Или вы предпочитаете, чтобы я продолжал свою речь, не прерываясь?
БАТТИСТА. Как тебе удобнее. Нас интересует только одно – что делает семью счастливой. Ты говори свое, а мы будем слушать.
ЛИОНАРДО. Хорошо. Так и поступим, а вы, там где посчитаете, что нужно говорить подробнее, остановите меня, потому что я буду рассуждать со всей возможной краткостью. Итак, слушайте.
Часто размышляя о наших горьких несчастьях, в том числе и сегодня, когда нас преследует злобная фортуна, изо дня в день неустанно прибавляющая к нашим бедам все новые огорчения, увы нам! как будто бы ей кажется, что она еще недостаточно рассеяла нас по всему миру и поразила многими напастями, заставила блуждать по чужим краям, вдали от всех наших братьев, сестер, отцов, друзей и жен, я не могу, о злая фортуна, сдержать слез. Я оплакиваю нашу беду, а сейчас страдаю еще больше, братья, ибо вижу тяжело больным вашего отца Лоренцо, человека выдающегося по своему уму, влиянию и всевозможным добродетелям, лучшего и нужнейшего защитника и покровителя всей нашей семьи Альберти в это суровое и жестокое время. О фортуна, как злобно ты ополчилась на нашу семью! Но в этой печали я следую справедливейшему речению Эпикура; я вспоминаю о том, как благоденствовала наша семья на родине, когда она была многочисленной, богатой, украшенной известностью и влиянием, пользовалась расположением, любовью и дружбой. И этими приятными воспоминаниями я скрашиваю горечь сегодняшнего дня и среди этих бед и несчастий всегда верю в то, что наше терпение и крепость приведут нас в спасительную и тихую гавань. Чтобы исторгнуть из души горечь, я отвлекаю себя мыслями о том, что семье, желающей вырасти, достаточно найти способ уподобиться нашему роду Альберти, то есть ее положению до того, как злая судьба погрузила ее в эти бури и ненастья. Я вижу и знаю лишь то, что семья, лишенная того, чем мы были наделены в избытке, малочисленная, бедная, слабая духом и не изобилующая друзьями, зато имеющая много врагов, должна считаться жалкой и несчастной. Счастливой мы назовем ту семью, в которой много богатых, уважаемых и любимых людей, а несчастной – ту, которая невелика, но ее члены бедны, отличаются низкими нравами и вызывают отвращение. Первых станут опасаться, вторым же придется вытерпеть много обид и унижений; там, где первые будут желанными и почетными гостями, вторые встретят только ненависть и презрение, и если первых будут охотно привлекать к великим и славным предприятиям, вторые всегда останутся не у дел и на положении отверженных. Вы согласны с этим?
БАТТИСТА. Согласны.
ЛИОНАРДО. Тогда мы можем установить в качестве надежного и прочного фундамента для наших рассуждений четыре следующих основных правила, к которым будут прибавляться все остальные. Я назову их. Семье не мешает, а наоборот, полезно быть многочисленной; имущество следует ценить и приумножать; избегать дурной славы и стремиться к обретению известности и доброго имени; необходимо чураться зависти, вражды и ненависти, завоевывать, сохранять и расширять число друзей. Итак, нам придется говорить об этих четырех вещах, и поскольку богатство, доблесть и дружбу приобретают люди, то сначала мы посмотрим, каким образом семья может разрастаться и почему многолюдство всегда для нее полезно. Затем мы продолжим, по ходу разговора обращаясь к остальным предметам. И я очень рад, что уж не знаю, благодаря какому небесному вмешательству в качестве предисловия у нас завязался разговор, в ходе которого я осудил перед тобой Венерино вожделение и сластолюбие. В противном случае, хотя я сейчас, как и тогда, не собираюсь долго распространяться об этом, я, наверное, показал бы, сколь вредны и пагубны вожделения и любострастие для всех тех четырех вещей, о которых нам остается поговорить. Но для этого разговора, наверное, будет другое время и место, ибо вас не нужно убеждать, что с помощью достойных занятий, свободных искусств и поступков вы сумеете избежать праздности и безделья, ведущих к беспутной жизни. Итак, вернемся к нашей теме и станем рассуждать о ней насколько возможно открыто и непринужденно, не стараясь излишне приукрашать и отшлифовывать свои доводы, ибо нам, как мне кажется, гораздо нужнее здравые мнения, чем приятность речи. Слушайте же.
Семья становится многочисленной точно так же, как становятся многонаселенными города, страны и весь мир, о чем каждый может догадаться, судя по тому, что весь человеческий род, вначале насчитывавший единицы, вырос почти до бесконечности благодаря рождению и воспитанию все нового потомства. Не подлежит сомнению, что для произведения потомства мужчина нуждается в женщине. Поскольку дети появляются на свет уязвимыми и бессильными, необходимо, чтобы кто-то заботливо ухаживал и присматривал за ними, с любовью и прилежанием кормил их и оберегал от всех опасностей. Младенцам вреден чрезмерный холод и яркий солнечный свет, сильный дождь и буйные порывы ветра. Поэтому прежде всего они нуждаются в крыше над головой, чтобы женщины находили пищу и приют для себя и для новорожденных. Под домашним кровом женщина занимается кормлением и уходом за ребенком. Но так как она погружена в заботы о потомстве, она не может добывать все необходимое для себя и для пропитания своих домашних, поэтому мужчины, более деятельные и выносливые по природе, с самого начала стали выходить на добычу того, в чем они нуждались. При этом мужчина иногда задерживался и не возвращался домой тогда, когда его ожидали. Поэтому, когда он приносил добычу, женщина хранила ее, чтобы в следующий раз, когда муж задержится, в доме было достаточно припасов. Из всего этого, по-моему, явственно следует, что природа и человеческий разум научили людей жить в супружеском союзе, дабы умножать и поддерживать человеческий род, а также для вскармливания и ухода за младенцами. Они показали, что в браке очень важна забота о добывании полезных и пригодных для жизни вещей в сочетании с прилежанием в их сохранении. Природа убедила еще и в том, что в этом союзе должна участвовать одновременно только одна женщина, потому что мужчина не смог бы достаточно хорошо обеспечивать семью и добывать больше, чем требуется для него и для его жены и детей, так что, если бы он должен был обеспечивать пропитание нескольких жен и семейств, последним время от времени не хватало бы того или иного из необходимого. А разве у той женщины, которой недоставало бы чего-то насущно необходимого для жизни, не появилась бы разумная причина оставить своего младенца, чтобы позаботиться сначала о себе? И если бы она оказалась в крайней нужде, ей следовало бы искать себе другого супруга. Таким образом, природа, божественная учительница и наставница во всех вещах, положила условием брака, чтобы у мужчины была постоянная подруга и чтобы она была одна, а он жил с ней под одной крышей и никогда мысленно не отделял себя от нее, не оставлял ее в одиночестве и постоянно возвращался, приносил все необходимое для семьи и устраивал все для ее удобства. Жена же должна хранить в доме принесенное им. Итак, следуя указаниям природы, мы должны избирать одну женщину и проводить с ней наш век под одной крышей.
Но молодые люди чаще всего не понимают этой полезности семейной жизни, ибо им кажется, что брак порабощает их волю и мешает свободной жизни, или потому, что, как это изображают комические поэты, они иногда чувствуют свой долг перед возлюбленными и поддаются их уговорам, а может быть и потому, что им трудно владеть собой и они считают тяжелым и неприятным бременем содержание помимо себя еще и жены и детей, и сомневаются в своей способности достойно обеспечить изо дня в день растущие потребности семьи, поэтому они считают супружеское ложе приносящим чересчур много хлопот и избегают законной и почетной заботы о продолжении рода. По этой причине следует побуждать молодежь к вступлению в брак разумными доводами, уговорами, наградами, используя все аргументы, все способы и приемы, дабы семья не подверглась тем бедам, которые, как мы сказали, вытекают из одиночества. Здесь могут очень пригодиться приведенные нами выше доводы против похотливых вожделений, пробуждающие желание достойных вещей. Можно прибегнуть к подобным же аргументам: показать, сколь приятно жить в предусмотренном природой супружеском союзе и иметь в нем детей, которые будут залогом и условием супружеской любви и расположения, и источником всех отеческих надежд и желаний. Тому, кто занят стяжанием богатств, власти, владений, будет слишком тяжело не оставить после себя наследника и хранителя своего имени и памяти. Для того, кто основывает свое достоинство и авторитет на добродетели, а пользу и выгоду извлекает из своих трудов, никто не будет в этом отношении дороже, чем любящие и законные дети. Прибавь к этому, что тот, у кого есть такие наследники, может рассчитывать, что память о нем не сотрется полностью, ибо дети хранят в семье воспоминания о подлинном образе отца. Финикиянка Дидона, после того как ее возлюбленный Эней ее покинул, сокрушалась прежде всего о том, о чем она с плачем говорила: «О, если бы у моих ног играл маленький Эней!» Так, несчастная покинутая любовница в лице и повадках другого мальчика, Юлия, ты бы ощутила последнее утешение в своем горе и страданиях, как прежде ощущала ядовитый зуд пылкой и погибельной любви[35].
Молодым людям очень полезно будет также напомнить, каким почетом у древних пользовались отцы, которые носили геммы и тому подобные украшения, считавшиеся неподобающими для остальных, кто не украсил государство новым потомством и детьми. Не мешает еще напомнить юношам, сколько расточителей и сбившихся с пути вернулось к правильной жизни после того, как обзавелись женами. К этому следует добавить, насколько важна помощь сыновей во всех делах, ибо они с готовностью окажут тебе надежное содействие и поддержку в противостоянии ударам враждебной судьбы и людским нападкам. Сыновья как никто другой сумеют защитить тебя от обид и хищений со стороны злодеев и наглецов и достойно отплатить им; и точно так же в благоприятных обстоятельствах дети дают утешение и во всяком возрасте приносят нам радость и удовольствие. Все это будет полезно рассказать; а также продемонстрировать, насколько важно иметь детей в пожилом возрасте, когда человек окружен бесчисленными нуждами, ибо, как говорил мессер Никколайо Альберти, благоразумный и опытный муж, дети суть надежный и прочный костыль для стариков. Эти и подобные им внушения, о которых сейчас распространяться было бы слишком долго, позволят убедить молодежь не гнушаться достойных супруг и стремиться к умножению, увеличению и благополучию семьи. Не менее полезно поощрять их, оказывая отцам великое уважение, отдавая предпочтение дома и на людях тем, у кого больше детей, и ставя на второе место тех, кто, будучи взрослым, неженат.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента