Леонард Элмор. Ла Брава

   Телефона там не было, зато имелся баллон с газом, туалет в доме, печь, холодильник, и всего сотня в месяц. Всякий подумает: заброшенное место, разрушается себе потихоньку, никто даже носа туда не сунет. Идеальное убежище, считал Ричард.
   Вот он, бедняжка, выглядывает из-за двери.
   Джин припарковалась в тенечке под деревом, оставила ключ в замке зажигания, вышла и открыла багажник. В сторону дома она не смотрела, зная, что Ричард наблюдает за тем, как она открывает багажник и достает чемодан из светлой кожи. Невдалеке над маленьким аэродромом кружил самолетик, назойливое гудение, то затихает, то нарастает вновь. В воздухе разливается припахивающая пылью летняя жара, местность — запущенная провинция, ничего общего с охотничьими хижинами Большого Медведя. Ее знобило, она накинула легкую куртку, надела черный берет. Реплика была наготове:
   — Ричард, я не утерпела!
   Но когда Ричард появился в дверном проеме, Джин с ходу поменяла мизансцену:
   — Что с тобой?!
   — Руку сломал, на хрен!
   — Я вижу. Как это произошло?
   Он покосился на дорогу, в сторону аэропорта:
   — Ты уверена, что за тобой никто не следил?
   — Уверена.
   — Я думал, ты явишься не раньше чем через неделю.
   — Я не утерпела, Ричард. — Возвращаемся к первоначальному сценарию. И все же ей вновь пришлось от него отклониться. — Что у тебя с рукой? — Она прошла мимо него в дом— сумрачно, ставни закрыты, угнетающая обстановка, затхлый запах.
   — Хочешь знать? Это твой чертов дружок фотограф, тот самый, который тогда вмазал мне в Делрее, когда тебя увезли в психушку.
   Они отошли от сценария и не смогут так сразу к нему вернуться. Она села, во все глаза уставилась на Ричарда и выслушала от начала до конца его версию того, что случилось в парке: фотограф якобы ударил его сзади, он сломал ему руку прежде, чем он успел хотя бы разглядеть нападавшего, бил его по ногам, по голове, точно рехнулся.
   Джин пробормотала:
   — Он вызвал тебя в парк…
   — Заманил меня!
   — Он задавал вопросы?
   — Я ничего ему не сказал.
   — Как ты можешь быть в этом уверен?! — попрекнула она.
   — Я же знаю, что я говорил. Проводов на нем не было, я проверил. Слушай, у меня только одна рука действовала, но я толкнул его хорошенько и сказал: «Тебя тот еще сюрприз поджидает, задница!» — вот и все, что я ему сказал, а больше ничего. Черт, надо же было мне как-то отделаться от этого подонка!
   — Ах, Ричард, Ричард…— мягко, почти нежно пробормотала Джин. Она сидела в старом потертом кресле, откинувшись головой на подушку и теребя пальцами немного колючую обивку на подлокотниках. Она чувствовала, как вспотели ладони. Плетеная сумка лежала у нее на коленях. Она сунула руку в сумку, нащупала пачку сигарет, закурила, вдохнула дым и медленно выдохнула.
   — Ладно, не беда, — сказала она.
   — Ну конечно, — подхватил Ричард. — Мы сделали это— вот что главное. Ты даже не спросила, удалось ли мне забрать мешок. Готова взглянуть на него, пощупать деньжата?
   — Готова, — кивнула ему Джин.
   Ноблес проследовал в спальню, опустился на четвереньки. Из кресла Джин могла видеть его кровать, потертый матрас, кое-как накрытый одеялом. Он наверняка постарается заманить ее на это ложе, рассыпая липко-ласковые словечки и кривя в ухмылке рот. Она смотрела, как Ричард вытягивает из-под кровати мусорный мешок— медленно вытягивает, дразня ее каждым движением, — встает на колени, упирается одной ногой, распрямляется, поворачивается, выходит из комнаты… и вот он снова сидит перед ней на стуле с прямой спинкой, зажав мешок между колен. Джин следит, как он неуклюже, одной рукой, раскручивает проволоку.
   — Ричард, как ты сюда попал? — спросила она.
   — Я не знал, как добраться до больницы. Позвонил своему приятелю Гленну Хиксу. Помнишь, я говорил, он служит в полиции в Бока.
   — Ну?
   — Он отвез меня в «Бефизду», в Бойнтон, потому что он других не знал, только в самом Палм-бич.
   — И как ты оттуда добрался сюда?
   — Ну, Гленн меня привез.
   — Ах, Ричард, Ричард…— повторила она с той же усталой интонацией.
   — Гленн— хороший парень, что я скажу, то и сделает. Нечего из-за него себе кровь портить. — Он раскрыл мусорный пакет. — Ну-ка, взгляни! Хочется посмотреть, как ты обалдеешь.
   — Ты считал?
   — Ты еще спрашиваешь? — Он заулыбался во весь рот. — Я начал считать с той минуты, как приволок сюда пакет. Считать деньги— это одно удовольствие, а ты не знала? — Нахмурившись, он снова полез в пакет. — Одного только не пойму, какого черта ты сюда сунула эту штуку? — Его рука вынырнула из пакета с маленьким «Вальтером РРК», вороненым автоматическим пистолетом.
   Джин лениво приподняла ладонь, оторвав ее от подлокотника кресла, и Ноблес, пожав плечами, почти нехотя дотянулся до нее и вложил ей в руку рукоять пистолета.
   — Стоит на предохранителе. Славная игрушечка, только будь с ней поосторожнее.
   Джин подняла пистолет на уровень глаз, словно изучая.
   — Не хотелось оставлять его дома, вдруг кто-нибудь наткнется на него. Копы так и крутятся вокруг, я не могла вынести его сама, они могли взять у меня из рук мешок, удивиться, почему он такой тяжелый.
   Ноблес склонился к пакету, зажатому между его ног.
   — Раз уж леди разгуливает с мешком денег, ей и пистолет не помешает. Чтобы никто не привязался.
   — Вот именно, — подтвердила Джин. Ричард сидел вплотную к ней; наклонившись, опустив на колени закованную в гипс руку, он оказался еще ближе. — Ты не предложишь мне выпить?
   — Конечно, конечно. — Он поднялся на ноги. — Тебе какое пиво, холодное или теплое?
   — Лучше холодное.
   Ноблес прошел в кухню, на какой-то момент пропав из виду. Джин слышала, как хлопнула дверь холодильника, слышала щелчок— это он открывает банки. Генри Сильва разлил по стаканам скотч безо льда, обернулся со стаканом в каждой руке… Правой рукой Джин подняла «вальтер», шесть патронов в обойме и один в стволе, вытянула его, направив на дверной проем в ожидании, когда Ричард вернется из кухни.
   Обе банки пива он нес правой рукой, левая, в гипсе, висела, прикрывая живот. Она прицелилась чуть повыше руки. Ричард поднял глаза, успев сделать один шаг в комнату, остановился, улыбнулся — по крайней мере, попытался улыбнуться — и сказал:
   — Осторожней, киска!
   Она попала в точности туда, куда целилась, выстрелила во второй раз, потом в третий, поспешно, грохот пистолета ее оглушил, она перестала воспринимать детали. Он уже умирал, его отбросило к двери, глаза остекленели, по загипсованной руке растекалась кровь. Сколько крови! А где эти банки с пивом? У нее было всего одно мгновение, чтобы запечатлеть эту сцену. Генри Сильва дотронулся пальцем до аккуратной дырочки в груди, посмотрел на свою руку, точно не веря своим глазам, поднял на нее глаза, и она вновь выстрелила в Генри Сильву, он умирал долго, по-киношному, в глазах его застыла боль от ее предательства. Она еще раз выстрелила в Ноблеса, тот уже сполз по косяку на пол и, скорее всего, был мертв.
 
   Сидя в парке Луммус под сенью пальм, Ла Брава отпил холодного пива и спросил Фрэнни:
   — Так что же было дальше?
   — Дальше все пошло не так, как предполагалось, — ответила Фрэнни.

Глава 26

   Он различал только ее глаза, их спокойный и нежный взгляд, и гадал, кто же она сейчас и собирается ли что-нибудь сказать. Прошло еще мгновение, и Ла Брава засомневался, произнесет ли она хоть слово. Она молча отошла от двери, отняла руки, прикрывавшие спереди халат, халат распахнулся как раз в тот момент, когда она зашла в ванную.
   Ла Брава отправился на кухню, где дожидалась открытая бутылка скотча, а на раковине — ванночка с подтаявшими кубиками льда. Налив себе изрядную порцию, он решил предоставить главную роль Джин— он быстро к ней подстроится. Взял ванночку, собираясь поставить ее в морозилку, призадумался, стоит ли это делать, принял окончательное решение, засунул ванночку в морозилку и вернулся в спальню со стаканом в руках.
   Джин вольготно расположилась перед туалетным столиком, подкрашивая глаза, классический носик высоко приподнят, глаза смотрят равнодушно, обнаженная грудь столь же бесстрастна, как и взгляд, бледные плечики приподняты, словно она хотела небрежно пожать ими, да поленилась. Среди флакончиков с косметикой Ла Брава заметил стакан с выпивкой. Актриса сделала передышку, потянулась за своим стаканом, груди приподнялись, и глаза тоже, уставившись на фотографа из зеркала. Он был уверен, что сумеет пересидеть ее. Только нужно устроиться поудобнее. Позвонить Морису, предупредить, что они опоздают на ужин, прихватить в спальню бутылку и усесться. Раньше он не играл в такие игры. Кинозвезда аккуратно обводила веки. Ее реплика застала Ла Браву врасплох:
   — Ты уже поговорил со своим другом Маккормиком?
   — О чем?
   — Вероятно, он забыл тебе доложить, потому что докладывать было не о чем. Но ты мог и сам позвонить ему.
   Она говорила в точности как его бывшая жена: якобы безучастным, невинным голосом, исподволь готовя нокаут.
   — Я так понимаю, Маккормик провел у тебя обыск.
   — По твоему совету.
   Ла Брава едва удержался от улыбки:
   — Это он так сказал?
   — Джим воспроизвел твои слова так: «Почему бы тебе не попросить у нее разрешения оглядеться в ее жилище?» Разве это не совет?
   — Странно, — протянул Ла Брава.
   — Что странно?
   — Оказывается, Маккормику не наплевать на то, что о нем подумают люди. Он хочет им нравиться. — Киноактриса принялась за второй глаз. — Но он ничего не нашел, верно?
   — А ты надеялся, что он что-то найдет?
   Наконец они дошли до сути. Ему не хотелось больше оттягивать разговор. Пора выложить все начистоту. Давно пора.
   — Я особо не надеялся, но вероятность все же была.
   Джин замерла, держа тушь в вытянутой руке и глядя на него в зеркало:
   — Ты имеешь в виду, Ричард мог оставить следы? Отпечатки пальцев?
   — Не знаю, — ответил Ла Брава. — Что-нибудь. Что-нибудь, что вы с ним проглядели.
   Молчание. Он знал, что так оно и будет, и спокойно ждал, прислонившись к дверному косяку. Она не позволит себе сорваться, запустить в него баночкой с кольдкремом. Она уже оценила ситуацию и сейчас, глядя на него в зеркало, принимает какие-то решения, но глаза ее ничего не выражают. Вот она снова опустила глаза, потянулась рукой к туалетному столику, выбрала серьги с жемчугом, слегка склонила голову набок, и взгляд ее снова скользнул к лицу фотографа — совершенно новая Джин Шоу, в глазах ее мерцает какая-то искорка, предчувствие интересной игры.
   — Как ты это ухитряешься? — удивился он.
   — Как я ухитряюсь что, Джо? — уже другой тон, небрежный, чуть-чуть забавляющийся. — Как я ухитряюсь выжить, устроиться? Это непросто, малыш. Надо научиться приспосабливаться, использовать все, что попадается под руку. Мне толькотолько тут начало нравиться, как снова приходится возвращаться домой. Может быть, я поеду за границу… если кого-то волнует, куда я поеду.
   — Если у тебя будут на это деньги.
   Джин улыбнулась или почти улыбнулась. Она неторопливо повернула голову, продевая в мочку уха вторую серьгу и не сводя от него глаз.
   — Что тебя гложет, Джо?
   — Как ты могла так поступить с Морисом? Вот что меня больше всего огорчает.
   — А как я с ним поступила?
   — Это его деньги.
   Она отняла руки от лица, выпрямилась, в упор поглядев на фотографа:
   — Мы с Мори очень давно знакомы, не забывай об этом.
   — И что?
   — Он меня любит.
   Ла Брава ничего не возразил.
   — Он знает, что я ни за что не причиню ему вреда.
   — Даже за шестьсот тысяч долларов?
   Джин отошла от туалетного столика к кровати, взяла с нее простое белое платье из хлопка, с обычной тщательностью надела его через голову, расправила на бедрах. Выпрямилась, уперлась руками в бока:
   — Как ты думаешь, не пора ли мне носить лифчик?
   — Прекрасно выглядишь.
   — Держится? Раньше я не отваживалась показываться на люди без бюстгальтера.
   — Что-что, а отваги тебе не занимать.
   — Значит, скромность брала верх. — Она взяла с туалетного столика стакан и приблизилась к Ла Браве, глядя ему в глаза. Он не трогался с места. Джин протиснулась в дверь мимо него, коснувшись его руки своим телом, свободной грудью, все так же глядя на него. — Приходится быть осторожной, чтобы у людей не сложилось неверное впечатление, а то еще сочтут меня распутницей.
   — Ты не ответила на мой вопрос.
   — А зачем ты его задал?
   Она взяла стакан у него из рук, и Ла Брава последовал за нею в кухню, прикидывая, не следует ли ему сбить Джин с ног, усесться на нее, прижимая к полу ее руки, и так, лицом к лицу, допросить: «Признаешься?» Держать ее так, пока не сознается во всем.
   Она вытащила из морозильника поднос со льдом и сказала:
   — Я тоже хочу задать тебе вопрос. Ты в самом деле посоветовал Маккормику обыскать мою квартиру?
   — Какая разница?
   — Для меня есть разница, Джо. От этого зависит, как я должна к тебе относиться.
   — Маккормик так или иначе собирался обыскать твою квартиру, даже если бы для этого пришлось выписывать федеральный ордер. Я посоветовал ему попросить у тебя разрешения.
   — Зачем?
   — Чтобы до тебя дошло, во что ты влипла, чтобы ты увидела: эти парни шутить не намерены, они — профессионалы и подозревают тебя.
   — Уже нет.
   — Джин! Выслушай меня!
   Она налила им обоим по глотку скотча и снова подняла взгляд— внимательный, но не слишком заинтересованный.
   — Это не кино, — сказал Ла Брава. — Эта история не закончится через полтора часа. — Он говорил спокойным, уверенным голосом, надеясь, что сумеет убедить ее. — Не закончится, поверь мне: когда эти ребята берутся за дело, они идут до конца. Рано или поздно они схватят того парня, он назовет твое имя, и они скажут: «Ага, Джин Шоу, бывшая кинозвезда, что это она себе вообразила, затеяла такую аферу? Пыталась выманить шестьсот тысяч долларов у такого славного старика, своего друга?» Поверь мне на слово, так оно и будет — непременно.
   Она выдержала паузу, сделала глоток и спросила:
   — Почему ты так уверен, что я в этом замешана? — В ее голосе прозвучало любопытство, но не более того.
   — Я знаю, — все так же негромко ответил Ла Брава. — Не важно, откуда я это узнал, могу ли я это доказать. Я знаю, а раз я знаю, то и они докопаются. Вот что ты должна сделать: возьми эти деньги — сейчас же, как можно скорее — и отдай их Морису. Прежде всего, верни деньги Морису. Я всеми силами постараюсь тебе помочь, если еще не поздно. Может быть, нам удастся замять дело и копы не станут задавать слишком много вопросов.
   — Ты готов сделать это для меня, Джо? — прошептала она. Глаза ее печально заблестели. — Как ты мил!
   Ла Брава глубоко вздохнул. Он не знал, из какого фильма эта реплика, но она полностью соответствовала характеру Джин и по смыслу, и по интонации. Он потряс головой, чтобы вновь увидеть реальную Джин Шоу и вернуть себе спокойствие отстраненного наблюдателя. Она знает, что делает. Она играет свою роль и ни на миг не забывает о ней.
   С той же легкой интонацией, скосив глаза на свой стакан, она продолжала:
   — Какая прекрасная роль! Невинная женщина, которую обвинили огульно, все улики против нее. Как бы я хотела сыграть эту роль!
   — Ты ее уже играла, — напомнил Ла Брава. — В «Некрологе».
   Она запнулась, растерянно поглядев на него.
   — Разве не помнишь? А я помню. Я могу рассказать тебе весь фильм от начала до конца. Я впервые посмотрел его, когда мне было двенадцать.
   — Да-да, в «Некрологе», ты прав, — как-то неуверенно пробормотала она. — Меня не просто обвинили в том, чего я не делала, меня осудили. — Голос ее торжествующе взмыл:— Какая великолепная сцена в суде! Я голос сорвала от крика— мы сняли пятнадцать дублей, не меньше, но оно того стоило.
   — Джин, где Ричард? — спросил он.
   Она все еще смотрела на него, но взгляд был рассеянным, блеск его померк — неужели навсегда, подумал Ла Брава, — ушла надежда.
   — Джо, тебе и вправду было всего двенадцать лет? — спросила она.
   Он помедлил с ответом. Ей было важно услышать ответ, и он прикидывал, что ей сказать.
   — Джин, ты до того ловка, что из запертого банковского сейфа выберешься
   — Кто это сказал? — улыбнулась она.
   — Кажется, Джеймс Гарнер в роли Филиппа Марло. Но это чистая правда: сейчас ты еще лучше, чем была, а ты была моей любимой актрисой, сколько я себя помню.
   — Тебе было всего двенадцать, Джо?
   — Всего двенадцать. Но возбудился я почище любого взрослого, если хочешь знать.
 
   Морис отворил дверь с кухонным полотенцем через плечо, в руке поварешка.
   — Возьми трубку, Джин, — распорядился он, — тебе звонят.
   Она прошла мимо него к телефону, не спрашивая, кто звонит. Ла Брава прикрыл за собой дверь. Морис добавил в спину Джин:
   — Этот парень и раньше тебя искал, я сказал ему перезвонить после восьми. — Обернулся к Ла Браве и торжествующе взмахнул поварешкой: — Чуешь запах? Будем есть суп из бамии. Ты приготовь напитки, а я пойду, помешаю в кастрюльке.
   Джин стояла у стола в гостиной, одной рукой она поднесла к уху трубку, другой вынимала из ушей серьги.
   — Кто это? — спросил Ла Брава у Мориса. — Торрес?
   — Голос с акцентом. Мне он незнаком.
   — Ты не спросил?
   — Слушай, займись лучше напитками.
   Ла Брава пытался разгадать выражение, проступившее на лице Джин. Теперь она сжимала трубку обеими руками, внимательно слушая.
   — Что? — сказала она, резко выдохнув. Она стояла в пятнадцати футах от него. Смешать коктейль и отнести ей? Джин произнесла что-то еще, но Ла Брава не расслышал: Морис все заглушил своим предупреждением не открывать резко холодильник, там полно стручков бамии, не хватало еще рассыпать их на пол.
   — Иди попробуй, — позвал его Морис, а Джин тем временем сказала в трубку несколько коротких слов. Он направился к ней, а Морис следовал за ним по пятам, подсовывая ему поварешку, тыча ее прямо под нос: — Попробуй, попробуй, самая настоящая креольская окра, рецепт мне дала одна дамочка, которая переехала сюда из Луизианы, из Гретны. Маленькая такая, Тодди ее звали, носила пенсне, весила едва ли восемьдесят фунтов, а готовила лучшую окру, какую я ел в жизни. Я готов был жениться на ней только ради ее стряпни… Куда это ты собралась, Джин?
   Она приоткрыла дверь, потом захлопнула ее. Мужчины не сводили с нее глаз.
   — Что такое? Кто это звонил?
   — Ничего особенного. Из полиции.
   — Это не Торрес. Его голос я бы узнал.
   — Нет, кто-то другой. Проверял, все ли со мной в порядке.
   — Да? И как, ты в порядке? Выглядишь что-то неважно.
   — Пожалуй, мне и впрямь не по себе, — нерешительно произнесла она. — Нужно выйти проветриться.
   — Еще бы ты хорошо себя чувствовала, после стольких неприятностей, — посочувствовал Морис. — Открой форточку.
   — Нет, я лучше выйду на улицу.
   — Я с тобой, — вызвался Ла Брава.
   — Нет-нет, не надо. Я в порядке. Ты не обидишься, Мори? Я все равно пока есть не хочу.
   — Ты не заболела? Может, дать тебе какое-нибудь лекарство? Алка-зельцер?
   — Нет, все в порядке. Честное слово.
   Они сели за стол. Морис сказал:
   — Обычно я вместе с креветками кладу сюда крабов, но сегодня мне что-то крабы на рынке не приглянулись, и я положил устриц. Неплохо вышло с устрицами. Можно и курятины положить. Весь секрет в том, как готовить окру. Пока тушишь стручки, нужно все время помешивать, причем энергично, а уж когда они темнеют, тут надо мешать непрерывно, так, словно тебя сам черт под руку толкает. Понимаешь, о чем я говорю?
   — Мори, — перебил его Ла Брава, — кто из нас сошел с ума, ты или я?
   — Почем мне знать? — огрызнулся Морис — Может быть, мы оба. Не задавай мне трудных вопросов.
   Зазвонил телефон, Морис неторопливо приподнялся, жестом приказав рванувшемуся было из кресла Ла Браве оставаться на месте. Он подошел к телефону, снял трубку и положил ее на стол:
   — Зря я тебе помешал. Это твой приятель Торрес.
 
   — Лучше б ты все сама мне рассказала, — мягко упрекнул он.
   Он сидели на веранде «Делла Роббиа». Он поглядывал на ее лицо, а она — на пейзаж, стандартный пейзаж с залитым лунным светом пляжем, просвечивавшим сквозь ряды пальм, с океаном на заднем плане. Ни его, ни ее этот пейзаж не интересовал.
   — Ладно, попробую сам, — продолжал он. — В кино тот парень, который украл пакет, выбросился из окна гостиницы, но наш парень не захотел последовать его примеру. Каким-то образом он догадался, что деньги у тебя, и он требует свою долю вместо кучи газетных обрезков, иначе он заложит тебя. — Ла Брава выждал еще минутку и добавил: — Уже не так весело? — Выждал еще чуть-чуть. — Просто признайся в этом, тебе же будет легче. Если ты так ничего и не скажешь, я не смогу тебе помочь.
   По Оушн-драйв проехала машина, блеснула на миг в свете уличных огней и пропала из виду. Вновь перед ними пейзаж с открытки.
   — Что ты можешь сделать? — приглушенным, но внятным голосом выговорила она.
   — Избавлю тебя от него.
   — Как?
   — Пока не знаю. Сперва придется с ним потолковать.
   — Ты знаешь, кто это?
   — Мокроспинник. Кундо Рей.
   Она повернулась к нему лицом:
   — Откуда тебе это известно?
   — Я же тебе показывал его фотографии, помнишь? Нужно было использовать человека, которого ты никогда раньше не видела. Вот твоя первая ошибка. Нет, это вторая. Первая ошибка — сам Ричард.
   Она снова погрузилась в молчание.
   — Сколько он требует?
   После паузы она ответила:
   —Все.
   — Или?
   — Он не сказал.
   — Повтори, что он сказал.
   — Он спросил меня, не хочу ли я купить печатную машинку.
   Молчание.
   — Твою машинку?
   — Да…
   — Можно доказать, что она твоя?
   — Вероятно. На ней осталась наклейка ремонтной мастерской. Это я упустила из виду.
   Все всегда что-нибудь упускают из виду.
   — Как она попала в руки к мокроспиннику? Ведь не сама же ты отдала ее ему?
   — Нет, кто-то другой.
   — Ты отдала ее этому чертову придурку, велела избавиться от нее, а он вручил ее мокроспиннику, а тот, быть может, продал ее, а потом, когда сообразил, что к чему, пришлось ее выкупить… Что еще он говорил?
   — Предлагал мне встретиться, поговорить.
   — Где?
   — В баре на Ле-Жене, «Скиппи Лонж».
   — Господи Иисусе, «Скиппи Лонж»! И ты должна принести туда деньги?
   — Нет, сначала мы должны все обсудить. Решить, где и как произойдет обмен.
   — Где сейчас деньги?
   Пауза.
   — У меня дома.
   — Ты думаешь, что после обыска это самое безопасное место?
   — Джо, если ты хочешь мне помочь… — заговорила она.
   Он не продолжил эту фразу за нее, и ей пришлось сделать это самой.
   — Ты должен понять, — сказала она, — я люблю Мори, очень люблю, по-особому. Я знаю его гораздо лучше, чем ты или кто-либо другой, и он меня знает, он понимает меня. Джо, — сказала она, — даю тебе слово, никогда в жизни я не причиню ему вреда!
   Она уже говорила это прежде, но на этот раз Джин воспроизводила свои собственные слова, а не реплику из фильма.
   — Все это очень мило, — оборвал он ее, — но сейчас речь не об этом. Звонил Торрес: они нашли Ричарда.
   Она смотрела прямо перед собой.
   — Это была не хижина в горах. И даже не слишком уединенное место. — Он умолк, давая ей возможность вставить что-нибудь, но она промолчала. — Это я посоветовал Торресу связаться с приятелем Ричарда, Гленном Хиксом.
   На лице Джин проступило изумление.
   — Вот видишь, я знаю об этом деле даже больше, чем ты сама.
   Она вновь отвернулась, созерцая пейзаж.
   — Джо, насчет моего отношения к Мори ты должен поверить… — прошептала она.
   — По-моему, сейчас мы говорим о Ричарде.
   Она сказала очень тихо:
   — Никто не докажет, что Ричарда убила я.
   — А я ведь не сказал, что он мертв. Не бойся, я не донесу. Ты уже достаточно взрослая, чтобы самой обратиться в полицию.
   — Кому есть дело до Ричарда? — сказала она.
   — Лично мне нет до него никакого дела, но послушать прокурора, так можно подумать, что Ричард приходится ему младшим братом. Знаешь, если уж тебе вздумалось кого-то пристрелить, нашла бы для этого причину поважнее, чем мешок с деньгами.
   — Ты сломал ему руку, — напомнила она. — Мог и по голове ударить.
   — У меня была такая возможность, но я ею не воспользовался. Вот в чем разница. Ричард мог подать на меня в суд, если б захотел, и я был готов к этому. А ты хочешь отвертеться от убийства. — Он говорил совершенно спокойно, зная, что теперь он контролирует ситуацию и не важно, какую роль она возьмется играть. Бедняжка не знает, кем ей следует быть, так что на какое-то время ей придется придерживаться самой простой линии, не отклоняться от сценария, как позволяют себе звезды. Теперь она казалась ему старой.
   А пейзаж все тот же. Никогда не меняется.
   Она привстала.
   — Куда ты? — поинтересовался Ла Брава.
   — Покупать печатную машинку.
   Отличная реплика, и подана со вкусом, — он не мог не восхититься актрисой.
   — Надень лифчик и сиди спокойно дома, — посоветовал он. — Я сам поговорю с ним, может быть, сумею уговорить его сдаться.
   — С какой стати ему идти на это?
   — Все лучше, чем умереть. Мне нужны ключи от твоей квартиры, чтобы взять деньги.
   — Вот уж спасибо! — сказала Джин.
   — Оставь это на потом, — посоветовал Ла Брава. — Дело еще не сделано.