– Знаешь, странно, что ты это сказала.
– И я никогда раньше не встречала такого мужчину, как ты, – призналась Нэнси.
Боб-младший вытащил сигарету, но швырнул ее в сторону, с глаз долой, потом снова посмотрел на нее.
– Снимешь лифчик?
– Не сегодня.
– Что ты имеешь в виду?
– Слишком холодно.
– Слишком холодно?! Господи помилуй, восемьдесят девять градусов!
– Не знаю, – протянула Нэнси. – Может, у меня озноб или еще что-нибудь. У тебя свитер есть?
На обратном пути он был не слишком-то разговорчив. Все поглядывал, как она сидит позади, поджав ноги, натянув на колени свитер. А она каждый раз улыбалась, давая понять, что, уж если ему очень сильно захочется, понадобится кое-что посерьезней лодочной прогулки, приятель.
А пока Боб-младший попытался понять, что именно для этого понадобится, Нэнси заинтересовалась другим объектом.
У нее в памяти крепко запечатлелся Райан, когда он стоял у машины Рея, демонстрируя ей свои мускулы.
Раньше во Флориде ей редко попадались Джеки Райаны, и она представляла, как он расчесывает волосы у туалетного столика, или рассматривает себя в зеркале, или откупоривает на кухне банку пива. Темные жесткие волосы, загорелый, худой, с медленными движениями. Воображала. Только было в нем нечто большее, чем выпендреж и полицейские протоколы – сопротивление при аресте, взлом и проникновение, драка с бригадиром. У Нэнси возникло к нему чувство. Не эмоциональное чувство девочки к мальчику, а хорошо сфокусированное, прицельное чувство – абсолютно точное ощущение, что Джек Райан или кто-то подобный ему поможет ей выбраться отсюда и получить гораздо больше, чем мебель и несколько тряпок.
Эта мысль осенила ее внезапно, сразу после того, как она впервые увидела Райана в лагере сборщиков. Мысль безумная, до того дикая, что сначала она лишь улыбнулась, подумав о реакции Рея Ритчи. Но чем дольше обдумывала эту мысль, тем сильнее она ей нравилась. Это был фантастический выход, превосходивший все прежние ее проделки. Но проблема заключалась в том, что все зависело от Джека Райана. Сначала от того, останется он или нет поблизости от Джиниве-Бич, вместо того чтобы ехать домой; затем от того, хватит ли у него духа. Она чувствовала, что он останется, если по-настоящему пожелает остаться, если у него появится для этого хорошая причина.
Если же у него нет причины остаться, она может ее ему предоставить. Это будет не слишком трудно. Потом заведет с ним игру и посмотрит, какой он на самом деле. Но в целом – останется он или нет, возьмется ли осуществить ее мысль – зависит только от того, хватит ли у него духа.
Это ей и надо выяснить.
Глава 5
– И я никогда раньше не встречала такого мужчину, как ты, – призналась Нэнси.
Боб-младший вытащил сигарету, но швырнул ее в сторону, с глаз долой, потом снова посмотрел на нее.
– Снимешь лифчик?
– Не сегодня.
– Что ты имеешь в виду?
– Слишком холодно.
– Слишком холодно?! Господи помилуй, восемьдесят девять градусов!
– Не знаю, – протянула Нэнси. – Может, у меня озноб или еще что-нибудь. У тебя свитер есть?
На обратном пути он был не слишком-то разговорчив. Все поглядывал, как она сидит позади, поджав ноги, натянув на колени свитер. А она каждый раз улыбалась, давая понять, что, уж если ему очень сильно захочется, понадобится кое-что посерьезней лодочной прогулки, приятель.
А пока Боб-младший попытался понять, что именно для этого понадобится, Нэнси заинтересовалась другим объектом.
У нее в памяти крепко запечатлелся Райан, когда он стоял у машины Рея, демонстрируя ей свои мускулы.
Раньше во Флориде ей редко попадались Джеки Райаны, и она представляла, как он расчесывает волосы у туалетного столика, или рассматривает себя в зеркале, или откупоривает на кухне банку пива. Темные жесткие волосы, загорелый, худой, с медленными движениями. Воображала. Только было в нем нечто большее, чем выпендреж и полицейские протоколы – сопротивление при аресте, взлом и проникновение, драка с бригадиром. У Нэнси возникло к нему чувство. Не эмоциональное чувство девочки к мальчику, а хорошо сфокусированное, прицельное чувство – абсолютно точное ощущение, что Джек Райан или кто-то подобный ему поможет ей выбраться отсюда и получить гораздо больше, чем мебель и несколько тряпок.
Эта мысль осенила ее внезапно, сразу после того, как она впервые увидела Райана в лагере сборщиков. Мысль безумная, до того дикая, что сначала она лишь улыбнулась, подумав о реакции Рея Ритчи. Но чем дольше обдумывала эту мысль, тем сильнее она ей нравилась. Это был фантастический выход, превосходивший все прежние ее проделки. Но проблема заключалась в том, что все зависело от Джека Райана. Сначала от того, останется он или нет поблизости от Джиниве-Бич, вместо того чтобы ехать домой; затем от того, хватит ли у него духа. Она чувствовала, что он останется, если по-настоящему пожелает остаться, если у него появится для этого хорошая причина.
Если же у него нет причины остаться, она может ее ему предоставить. Это будет не слишком трудно. Потом заведет с ним игру и посмотрит, какой он на самом деле. Но в целом – останется он или нет, возьмется ли осуществить ее мысль – зависит только от того, хватит ли у него духа.
Это ей и надо выяснить.
Глава 5
– Эй, есть время выпить со мной по одной? – Мистер Маджестик повернулся на сиденье, раздвинув могучие ноги, уткнув пятки в ножку стула у стойки бара.
Райан еще раньше его заметил на третьем от себя стуле. Он смахивал на отставного охранника. В пепельнице окурок от потухшей сигары, а сам сгорбился над стойкой, опершись на мясистые руки, и довольно громко беседовал с барменом о рыбалке: мол, окунь нынче, должно быть, совсем заснул. Райан слушал, так как все было отлично слышно.
Он все равно хотел выпить еще пива, ну а коли кому-то хочется его угостить, что ж. Уйти можно в любое время, когда вздумается. Отставной охранник еще повертелся на стуле, и, как ни странно, они сразу же завели разговор.
Представившись, мистер Маджестик вскоре упомянул о снимке в газете, на котором Райан с бейсбольной битой, и сообщил, что узнал Луиса Камачо.
– Конечно, ведь я этого слизняка уже видел, – сказал он. Оказалось, недели две назад мистер Маджестик вышвырнул Камачо с девчонкой со своего личного пляжа. – Люди у воды проходят, и ладно. А этот парень расстелил подстилку и разлегся с девчонкой в частных владениях. Я ему вежливо говорю: уходи, это частная собственность. А он полез на рожон. Господи Иисусе, ну и выражения у него, ты бы слышал! Ты-то слышал, только я хочу сказать, кругом люди, мои постояльцы. Хотел отделать этого сукиного сына как следует, да на что это было бы похоже? Что это за заведение, где хозяин драки устраивает? Приходится все иначе улаживать.
– А у вас что? – поинтересовался Райан. – Мотельчик?
– Мотельчик? "Бей-Виста" на Шор-роуд. – Смысл восклицания был таков: да ты что, рехнулся – мотельчик! У меня четырнадцать коттеджей, в каждом две спальни, ванная, гостиная, кухонька, застекленные веранды да мотель на семь номеров. А еще плавательный бассейн, спортплощадка и детская игровая площадка.
– И как же вы уладили дело с Камачо?
– Ну, девчонка задергалась, как шлюха в церкви, что-то нашептала ему, и они убрались. А когда уходили, он оглянулся и выставил вверх один палец, знаешь, словно сказал, вот на что ты способен, приятель. Я чуть было за ним не погнался.
– Он на то и напрашивался, – заключил Райан. – Если бы не я, на моем месте оказался бы кто-то другой.
– И я так думаю, – подтвердил мистер Маджестик. – Есть время по второй?
– Пожалуй.
– Может, переберемся за столик? Усядемся чуточку поудобнее.
Райан пошел за ним. Симпатичное заведение. Пивом пропахло, но это не таверна в маленьком городке, не забегаловка и не пивная. Это прибрежный, портовый бар, с рыболовными сетями, спасательными кругами и медными крепями на белых стенах. В окна открывался хороший вид на судовые доки. Тихо, но не слишком. Играла музыка в записи, люди беседовали, приятно проводили время, никто особо не наряжен – выходят на судах, на своих катерах, лодках, потом заскакивают сюда хлебнуть пару рюмок. Словом, симпатичное место. Он заметил официантку, тоже симпатичную, – блондинку с "конским хвостом", в облегающих красных брюках. Она прошла рядом с ним, направляясь в служебную секцию бара, где торчали изогнутые хромовые ручки, похожие на поручни лестницы в плавательном бассейне.
Сидя за столиком с кувшином пива, парой пачек чипсов "Фритос" и орешками, мистер Маджестик расспрашивал Райана о Камачо, в какой это бригаде он бригадир, очень мило болтал, хотя и слишком много.
Наконец, замолчал на целую минуту. Райан, оглядываясь, потягивал пиво.
– Слушай, хочешь, скажу кое-что? – нарушил молчание мистер Маджестик.
– Давайте.
– Когда я сидел у стойки, не собирался тебе ничего говорить. А теперь думаю, почему бы и нет, черт возьми?
– Ну?
– Знаешь, что запечатлели на кинопленке, как ты этого гада огрел?
– Слышал.
– А я видел. Три раза. Райан посмотрел на него:
– А зачем вам показывали?
– Ну, ведь, если бы обвинение не сняли, ты пошел бы под суд, правда? Дело слушалось бы в моем суде. – Мистер Маджестик опять помолчал. – Я здешний мировой судья.
Райан не сводил с него глаз.
– Я тебе объясняю, зачем смотрел пленку, и все.
– Сколько с меня за пиво?
– Я тут угощаюсь за счет министерства финансов.
Райан не улыбнулся и сказал:
– Мне надо идти.
– Парень, если ты дергаешься, успокойся.
– Я не дергаюсь. – Райан хлебнул пива.
– Но тебе велели уехать. – Мистер Маджестик ждал, пока он чуть-чуть успокоится. – Обвинений против тебя нет. Как тебя могут заставить уехать, если ты хочешь остаться?
– Что-нибудь придумают. Бродяжничество или еще что-нибудь.
– У тебя деньги есть?
Райан взглянул на него.
– Хватит.
– Как же тебя могут арестовать за бродяжничество? Прихватывали за это когда-нибудь?
– Нет.
– Говорят, пару раз прихватывали. За угон?
– Просто взял машину покататься. Условное наказание.
– А как насчет ареста за сопротивление представителям власти?
– Один тип здорово меня достал. Я его и ударил.
– Коп?
– Нет, еще до того, как приехали копы.
– Чем ты его ударил?
– Пивной бутылкой.
– Разбитой?
– Нет, тот парень старался из меня кое-что вытянуть. Меня не за драку с ним арестовали. Это было уже потом, когда коп велел бросить бутылку.
– Ты не очень-то поспешил ее бросить.
Райан разглядывал официантку. На лице у нее, как у множества официанток, была маска, лишенная всякого выражения, только предупреждающая каждого встречного, что в нем нет ничего особенного. Должно быть, чванливая девка, до того тупая, что даже не знает об этом. Подобные девки его просто бесят. Хотя на вид симпатичная, в накрахмаленной блузке с оборками, в облегающих красных штанах, прямо как фехтовальщица.
Официантка подошла с другим кувшином пива. Он видел, как мистер Маджестик слегка дёрнул ее за "конский хвост", а она даже не возразила.
– Как тебя зовут, милочка? – Большая ладонь мистера Маджестика мягко легла на обтянутое красной тканью бедро.
– Мэри Джейн.
– Мэри Джейн, хочу познакомить тебя с Джеком Райаном.
– Я его уже видела, – сообщила она, глянула на Райана и поставила кувшин на стол.
Он посмотрел ей в глаза, и его охватило какое-то странное чувство. Она его уже видела. Она его знает и делает заключения на его счет. Он смотрел на нее, а она снова направилась к бару, туго обтянутая тесными брюками.
– Есть такие ребята, завидев которых хочется взять в руки пивную бутылку да хорошенечко ею поработать, – проговорил мистер Маджестик. – У меня была таверна в Детройте... пятнадцать лет назад. Те, кто работали в "Додж-Мейн", приходили после смены. Захаживали выпить по рюмке и пива хлебнуть. Рассаживались на всех стульях подальше от стойки, потом каждый топал обратно к бару за следующей рюмкой.
Райан проводил взглядом официантку. "Конский хвост" схвачен аккуратненькой черненькой ленточкой. Симпатично, черная ленточка в светлых волосах.
– А потом опять, – продолжил мистер Маджестик, – топ-топ-топ, за орешками. В третий раз так бы и двинул тем, кто снова топает. Как-то раз там оказался один неизвестный мне тип и спросил: "Черт возьми, как ты помнишь, чего каждый пьет?" Удивился. А я только плечами пожал – ерунда. Каждый поляк пил "Севен Краун" и "Строе". Шестьдесят пять центов.
Райан оставил свой рюкзак в баре, и они пошли обедать в ресторан "Эстелла" на центральной улице. Стойки и столики там были покрыты огнеупорным пластиком, а коврики изображали Мичиган, как "водную зимнюю Страну чудес". Заказали бифштексы с жаренной по-американски картошкой, после того как Райан поспорил, что вареной картошки не подают, и выиграл – не подавали.
Мистер Маджестик уставился на него, сложив на столе руки.
– Любишь вареную картошку?
– Вареную картошку, простую или посыпанную петрушкой, – объявил Райан. – Это настоящая картошка. Я имею в виду, вкус у нее самый картошечный.
– Точно! – воскликнул мистер Маджестик.
– Когда я жил дома, – рассказал Райан, – мать готовила по воскресеньям жареную телятину или свиные отбивные с вареной картошкой. Не пюре, не жареную, ничего подобного. Вареную. Возьмешь две-три картошины, нарежешь, разложишь на полтарелки, потом зальешь всю подливкой как следует. Да только попробуй получить в ресторане вареную картошку!
– Где ты жил в Детройте?
– В Хайленд-Парке. К северу от того места, где стоял "Форд Трактор".
– Знаю. Отец твой у Форда работал?
– Он работал в транспортной компании, да уже умер. Умер, когда мне было тринадцать.
– У меня были приятели в транспортной компании. Черт, они начинали, когда еще трамваи ходили. Все уж на пенсии или чем-то другим занимаются.
– Вряд ли мой отец когда-нибудь водил трамвай. Помню, он водил автобус "Вудворт". Знаете, на юг до реки, а обратно до ярмарки.
– Конечно, я на нем ездил.
За бифштексами с картошкой почти не разговаривали. Райан вспоминал воскресные обеды в домашней столовой, которая также служила ему спальней: мать, две старших сестры, почти всегда приятель одной или другой. Отец присутствовал редко, только когда не работал по воскресеньям.
Они жили в квартире с двумя спальнями на пятом этаже старого многоквартирного дома. Мать с отцом в одной спальне, две сестры – в другой, заваленной одеждой, журналами, бигуди, всякой белибердой. А он спал в столовой на диване с мраморными ручками. Рубашки, носки и белье держал в нижнем ящике секретера в гостиной. Уроки готовил за столом в столовой, прислушиваясь к телевизору в гостиной. Потом приходил отец с саквояжем, в серо-голубой форменной кепке, надетой набекрень и заломленной, как у военных летчиков Второй мировой войны. Если он по пути останавливался опрокинуть пару рюмок, об этом всегда можно было догадаться. По выходным отец сидел за обеденным столом причесанный, в чистой спортивной рубашке, надраенных до блеска башмаках и раскладывал пасьянсы. Он раскладывал их почти целый день, с сигаретой в зубах, откидывая назад голову, прищуренными глазами глядя вниз на карты. Днем пил пиво и читал газету. Кроме газет, ничего не читал.
– Соус "Супер" нужен?
– Нет, просто кетчуп.
Отца никогда нельзя было принять за шофера автобуса. Он был симпатичный, темноволосый, довольно худой. Хорошо одевался. Но он был шофером, которому перевалило за сорок, зарабатывал около сотни с четвертаком в неделю, имел жену и троих детей, жил в многоквартирном доме, пропитанном запахами кухни, с обшарпанным линолеумом в коридоре. Пусть он заламывал кепку и надевал ее набекрень, прикидываясь пилотом "Боинга-707" или водителем грузовика со взрывчаткой, все равно оставался шофером автобуса транспортной компании, и этого никаким способом не изменишь.
– Как насчет десерта?
– Нет, пожалуй. – Райан хлебнул воды. – Знаете, мой отец умер в сорок шесть лет.
– Ну... – Мистер Маджестик смотрел на свою руку, держащую стакан с водой, и Райан тоже перевел взгляд на эту руку, мясистую, загрубевшую, с припухшими костяшками и желтоватыми потрескавшимися ногтями, в которой ресторанный стакан казался тонким и хрупким. – Не знаю... По-моему, человек просто умирает, и все.
– Да. Наверное, все мы должны умереть.
– Я не то имел в виду, – возразил мистер Маджестик. – Я не про то. Я хочу сказать, нам предназначено умереть. Нельзя лишать себя жизни, но мы тут затем, чтобы умереть. Ты католик? То есть, судя по твоей фамилии...
– Угу. Был.
– Ну, не понимаешь, о чем я?
– Я никогда мальчишкой не прислуживал у алтаря, ничего подобного.
– Господи Иисусе, зачем тебе прислуживать у алтаря? Тебя ведь учили, правда? Ты ходил в церковь?
– Не будем вдаваться во все это.
Мистер Маджестик не сводил с Райана серьезного взгляда, потом смягчился и улыбнулся, продемонстрировав идеальные искусственные зубы.
– Мы толкуем о смерти. Ну ладно, пошли в "Пирс"!
Снова усевшись с мистером Маджестиком за столик, на котором опять появился кувшин с пивом, Райан увидел, как вошел Боб-младший с девушкой. Он не сразу узнал девушку, потому что наблюдал за Роджерсом, пока парочка пробиралась к стойке бара. Боб-младший весь так и сиял, в сверкающей спортивной рубашке с отложным воротничком, отвороты которого лежали на плечах, с короткими и еще раз закатанными рукавами, с серебряной цепочкой для часов и прочими причиндалами, с волосами, зачесанными назад на манер Роя Роджерса[9]. Он пристроил свою здоровую задницу на крутящемся стуле у стойки, а пришедшая с ним девушка ушла в дамскую комнату.
– Те ребята с "Додж-Мейн" заглядывали после смены, – рассказывал между тем мистер Маджестик. – А вот вечером их заманить – это фокус.
Боб-младший смотрел в их сторону, и лоб у него точно оказался чисто белый.
– Ну, дело было в августе, и нам пришло в голову заняться свежей кукурузой. В заведении с такой вывеской ничего больше не съешь на пятьдесят центов. Да только была у нас одна кастрюля, – продолжал мистер Маджестик. – Мы ее специально держали. Наверное, на дюжину с лишним початков. Ну, приходят ребята, заказывают кукурузу – хотят посмотреть, сколько смогут съесть, понимаешь? Пятьдесят центов, можешь себе представить? Конечно, им приходилось обождать, потому что в одной кастрюле можно сварить не больше десятка с половиной початков. И они ждали, и пили, я имею в виду, запивали, чтоб больше вошло. Вот так мы зарабатывали и на выпивке, и на кукурузе. Видишь ли, сами покупали ее по двадцать пять центов за десять початков, а продавали по пятьдесят. Правильно? – Мистер Маджестик победно откинулся на спинку стула. – Только никто из них не съедал за раз больше двенадцати – четырнадцати початков!
Райан улыбнулся, сдержанно посмеялся, но, представляя поедающих кукурузу поляков, внимательно следил за темноволосой девушкой, которая вернулась из дамской комнаты. И какое-то странное ощущение вдруг пронзило его от макушки до пят.
Перестав улыбаться, он спросил:
– Вы знаете Боба Роджерса, что на Ритчи работает?
Мистер Маджестик вытер прослезившийся глаз костяшкой пальца.
– Боба-младшего? Конечно, мы с его стариком в карты играем.
– Вон он, там, у стойки.
Мистер Маджестик оглянулся:
– Ага, вижу.
– А что за девушка с ним?
Мистер Маджестик выпрямился, снова глянул через плечо, медленно повернулся, озираясь по сторонам, чтобы никто не подумал, будто он кого-то рассматривает. Потом отхлебнул пива и наконец ответил:
– Эта дамочка вляпалась в неприятности.
– Кто она такая?
– Забыл, как зовут. Нэнси... как ее там. Считается секретаршей Ритчи, да все это чушь собачья.
– Он тут ее держит?
– Точно, приятель. Вот именно держит.
– А где?
– В своем доме на берегу. А когда приезжает его жена, переселяет девчонку в охотничий домик неподалеку от фермы.
– С виду слишком молоденькая.
– А сколько, по-твоему, ей должно быть?
– Я имею в виду, для него. Для Ритчи.
– Ну, спроси у него. Откуда мне знать?
– А что она делает с Бобом-младшим?
Мистер Маджестик опять оглянулся:
– Вот придурок! Работа у него хорошая, семья славная, скоростную моторную лодку купил. Старик его сдал всю землю в аренду под огурцы "Ритчис фудс", так что Бобу-младшему остается только командовать бригадами сборщиков...
– Да он просто кобылья задница.
Мистер Маджестик пожал плечами, поморщился:
– Все у него в полнейшем порядке, он большой мальчик. Вообразил себя каким-то чертовым одиноким ковбоем[10] или кем-нибудь вроде того.
– Вы сказали, что девушка вляпалась в неприятности.
– Неосторожная езда. Должна явиться ко мне в суд где-то в будущем месяце.
– И что тут такого плохого?
Мистер Маджестик наклонился, поставил на стол локти.
– Я не говорю, будто она проехала на красный свет. Она чуть не прикончила пару парней.
– Вы точно знаете?
– Точно. Двое ребят из Джиниве ехали в своем драндулете, в старой консервной банке, просто поехали покуролесить, понимаешь ли, или кого-нибудь подцепить. Видят девчонку в "мустанге", ну, пристроились рядом, конечно, и давай заигрывать, делать всякие замечания, спрашивать, не устроить ли им гонки, или не пойти ли в кусты, я не знаю.
– И что?
– Ну, ничего не добились, проехали, отправились своей дорогой. А через пару миль свернули с Шор-роуд на проселочную насыпную дорогу, видят позади фары. Ждали, что машина проедет, но она не проехала, а рубанула их сзади. Они не поняли, в чем дело. Прибавили скорости, а эта девчонка в машине колотит их и колотит прямо в бампер. Парни пытались удрать, увильнуть. Виляют, понимаешь, а она прицепилась и бьет их на скорости шестьдесят – семьдесят миль в час.
– Ну?
– Попробовали затормозить, только бок ободрали. Ничего не могли поделать, эта полоумная девка колотит их да колотит, причем назад подает на скорости в добрые семьдесят, как они оба клянутся. Она должна была видеть, что на перекрестке тупик, а за ним поле вспаханное. Ну, парни попробовали вильнуть, перелетели через заграждение, рухнули на пашню и три раза перевернулись.
– И что с ними случилось?
– Один в порядке, несколько порезов. А у другого обе ноги сломаны и какие-то внутренние повреждения.
– Откуда они знают, что это была она?
– Господи Иисусе, да ведь они ее видели.
– Я хочу сказать, они могли соврать.
– Ну конечно, когда у ее "мустанга" весь перед всмятку ко всем чертям.
– Кому?
Откинув с глаз волосы, она кивнула на столик Райана:
– Ну, сегодня, тому самому. Ты ведь знаешь.
– Вот чертов сын! Даже не верится, – отозвался Боб-младший.
Развернув широкую спину и туго обтянутые клетчатой рубашкой плечи, чтобы оглянуться, Боб-младший придвинулся ближе к девушке, и она легонько дотронулась до его руки.
– А он не торопится, правда? – заметила Нэнси.
– Да, пробыл здесь дольше, чем я ему разрешил.
– Может, решил остаться?
– Отвалит, когда я дубиной погоню его до хайвея.
– Может, он тебя не боится? – Она провела ладонью по его руке от локтя до плеча. – Видел, что этот парень сотворил с мексиканцем?
– Чего ему бояться? – буркнул Боб-младший. – Достаточно хоть какого-нибудь здравого смысла.
– Собираешься с ним потолковать?
– Если не уберется отсюда до нашего ухода.
– Слушай, – сказал он, – я вот что думаю: не пойти ли тебе поработать в "Бей-Виста"? – Он вскинул глаза на Райана, словно сам удивился собственным словам. – Эй, как считаешь? Сорок баксов в неделю... Нет, дам тебе пятьдесят, и еще получишь комнату, стол. Комната славная, можешь сам выбрать.
– А чего делать?
– Все, что понадобится. Красить, пляж чистить, чинить. У меня руки болят от артрита. Видишь, какие костяшки?
– До конца лета?
– До конца лета. А может, и дольше. Я подумываю не закрываться на охотничий сезон. Приму народ из Детройта, дам им хорошие комнаты, накормлю. Ты готовил когда-нибудь?
– Работал в одном заведении.
– Стряпал?
– Был главным по жарке.
– А после охотничьего сезона не знаю. Будь у нас хорошие горки для лыжников, да их все заграбастала туристическая компания.
– А кто там, только вы с женой?
– Она умерла два года назад. Дочка живет в Уоррене, приезжает с детишками пару раз в год. Ронни и Гейл, ее ребятишки. Это дочка мне все оборудовала, понимаешь, купила обои, диваны, картины и прочее.
– Ну, не знаю.
Девушка, сидевшая с Бобом-младшим, снова глянула на Райана, и у него вдруг возникло странное ощущение, будто она, вроде той официантки в красных штанах, все про него знает. Больше, чем он о ней. Райан видел, как она соскользнула со стула у стойки, как встает, глядя прямо на него, Боб-младший.
Мистер Маджестик наклонился над столом.
– Хочешь, скажу тебе кое-что?
– Секундочку. По-моему, у нас намечается компания.
Мистер Маджестик выпрямился и тоже взглянул на Боба-младшего, направляющегося к их столу. Девушка осталась на месте.
– Ты на что нарываешься? – подойдя, спросил Боб-младший Райана. – Собираешься умника передо мной строить?
– Господи Иисусе, – вмешался мистер Маджестик. – Кому захочется перед тобой умника строить?
– Привет, Уолтер! – Боб-младший был серьезен.
– Эй, а где твоя шляпа, одинокий ковбой?
– Уолтер, не возражаете, если я перекинусь парочкой слов с этим парнем?
– Дай подумать, – ответил судья. – Пожалуй, возражаю.
Но Боб-младший смотрел на Райана, не слушая Маджестика.
– Помнишь, что я сказал тебе утром? А коли сказал, повторять не намерен.
– Зачем же тогда тебе с ним разговаривать? – спросил мистер Маджестик.
– Лучше выйдем-ка на минутку, – предложил Боб-младший Райану.
Мистер Маджестик двинул лежавшую на столе руку к Джеку.
– Сиди, где сидишь.
– Уолтер, это дело компании.
– Какой компании? Он работает в вашей компании?
– Мы ему заплатили, и он согласился уехать, – объявил Боб-младший. – Это соглашение остается в силе, и мне хочется посмотреть, как он выполнит обещание.
– Эй, Боб, только не надо мне пудрить мозги всякой белибердой про соглашения, ладно? – выступил мистер Маджестик. – Ты ему заплатил, потому что был должен. Теперь он больше на тебя не работает, и ты никак не заставишь его уехать, если он того не желает.
– Уолтер, вы дружите с моим отцом и так далее, только это наше с ним дело.
Райан прикончил пиво и снова наполнил стакан доверху. Он хорошо держал себя в руках, но уже почти дошел до предела, и было бы очень легко дать себе волю. Боб-младший стоял у стола, подбоченившись, большая серебряная пряжка на ковбойском ремне сверкала прямо перед его глазами.
Не глядя на Боба-младшего, Джек сказал:
– Может, не будешь тут просто торчать? Может, присядешь со своей подружкой и выпьешь пивка?
– Вот хорошее предложение, – улыбнулся мистер Маджестик. – Боб, что скажешь? Время еще раннее.
– У нас свои дела. Мы сейчас уходим, и я надеюсь, что этот парень уйдет вместе с нами.
Теперь Райан взглянул на него снизу вверх.
– Не дави, – потребовал он, – ладно? Хватит.
– Слушай, парень, будь я один, схватил бы тебя, да и выволок.
Райан еще раньше его заметил на третьем от себя стуле. Он смахивал на отставного охранника. В пепельнице окурок от потухшей сигары, а сам сгорбился над стойкой, опершись на мясистые руки, и довольно громко беседовал с барменом о рыбалке: мол, окунь нынче, должно быть, совсем заснул. Райан слушал, так как все было отлично слышно.
Он все равно хотел выпить еще пива, ну а коли кому-то хочется его угостить, что ж. Уйти можно в любое время, когда вздумается. Отставной охранник еще повертелся на стуле, и, как ни странно, они сразу же завели разговор.
Представившись, мистер Маджестик вскоре упомянул о снимке в газете, на котором Райан с бейсбольной битой, и сообщил, что узнал Луиса Камачо.
– Конечно, ведь я этого слизняка уже видел, – сказал он. Оказалось, недели две назад мистер Маджестик вышвырнул Камачо с девчонкой со своего личного пляжа. – Люди у воды проходят, и ладно. А этот парень расстелил подстилку и разлегся с девчонкой в частных владениях. Я ему вежливо говорю: уходи, это частная собственность. А он полез на рожон. Господи Иисусе, ну и выражения у него, ты бы слышал! Ты-то слышал, только я хочу сказать, кругом люди, мои постояльцы. Хотел отделать этого сукиного сына как следует, да на что это было бы похоже? Что это за заведение, где хозяин драки устраивает? Приходится все иначе улаживать.
– А у вас что? – поинтересовался Райан. – Мотельчик?
– Мотельчик? "Бей-Виста" на Шор-роуд. – Смысл восклицания был таков: да ты что, рехнулся – мотельчик! У меня четырнадцать коттеджей, в каждом две спальни, ванная, гостиная, кухонька, застекленные веранды да мотель на семь номеров. А еще плавательный бассейн, спортплощадка и детская игровая площадка.
– И как же вы уладили дело с Камачо?
– Ну, девчонка задергалась, как шлюха в церкви, что-то нашептала ему, и они убрались. А когда уходили, он оглянулся и выставил вверх один палец, знаешь, словно сказал, вот на что ты способен, приятель. Я чуть было за ним не погнался.
– Он на то и напрашивался, – заключил Райан. – Если бы не я, на моем месте оказался бы кто-то другой.
– И я так думаю, – подтвердил мистер Маджестик. – Есть время по второй?
– Пожалуй.
– Может, переберемся за столик? Усядемся чуточку поудобнее.
Райан пошел за ним. Симпатичное заведение. Пивом пропахло, но это не таверна в маленьком городке, не забегаловка и не пивная. Это прибрежный, портовый бар, с рыболовными сетями, спасательными кругами и медными крепями на белых стенах. В окна открывался хороший вид на судовые доки. Тихо, но не слишком. Играла музыка в записи, люди беседовали, приятно проводили время, никто особо не наряжен – выходят на судах, на своих катерах, лодках, потом заскакивают сюда хлебнуть пару рюмок. Словом, симпатичное место. Он заметил официантку, тоже симпатичную, – блондинку с "конским хвостом", в облегающих красных брюках. Она прошла рядом с ним, направляясь в служебную секцию бара, где торчали изогнутые хромовые ручки, похожие на поручни лестницы в плавательном бассейне.
Сидя за столиком с кувшином пива, парой пачек чипсов "Фритос" и орешками, мистер Маджестик расспрашивал Райана о Камачо, в какой это бригаде он бригадир, очень мило болтал, хотя и слишком много.
Наконец, замолчал на целую минуту. Райан, оглядываясь, потягивал пиво.
– Слушай, хочешь, скажу кое-что? – нарушил молчание мистер Маджестик.
– Давайте.
– Когда я сидел у стойки, не собирался тебе ничего говорить. А теперь думаю, почему бы и нет, черт возьми?
– Ну?
– Знаешь, что запечатлели на кинопленке, как ты этого гада огрел?
– Слышал.
– А я видел. Три раза. Райан посмотрел на него:
– А зачем вам показывали?
– Ну, ведь, если бы обвинение не сняли, ты пошел бы под суд, правда? Дело слушалось бы в моем суде. – Мистер Маджестик опять помолчал. – Я здешний мировой судья.
Райан не сводил с него глаз.
– Я тебе объясняю, зачем смотрел пленку, и все.
– Сколько с меня за пиво?
– Я тут угощаюсь за счет министерства финансов.
Райан не улыбнулся и сказал:
– Мне надо идти.
– Парень, если ты дергаешься, успокойся.
– Я не дергаюсь. – Райан хлебнул пива.
– Но тебе велели уехать. – Мистер Маджестик ждал, пока он чуть-чуть успокоится. – Обвинений против тебя нет. Как тебя могут заставить уехать, если ты хочешь остаться?
– Что-нибудь придумают. Бродяжничество или еще что-нибудь.
– У тебя деньги есть?
Райан взглянул на него.
– Хватит.
– Как же тебя могут арестовать за бродяжничество? Прихватывали за это когда-нибудь?
– Нет.
– Говорят, пару раз прихватывали. За угон?
– Просто взял машину покататься. Условное наказание.
– А как насчет ареста за сопротивление представителям власти?
– Один тип здорово меня достал. Я его и ударил.
– Коп?
– Нет, еще до того, как приехали копы.
– Чем ты его ударил?
– Пивной бутылкой.
– Разбитой?
– Нет, тот парень старался из меня кое-что вытянуть. Меня не за драку с ним арестовали. Это было уже потом, когда коп велел бросить бутылку.
– Ты не очень-то поспешил ее бросить.
Райан разглядывал официантку. На лице у нее, как у множества официанток, была маска, лишенная всякого выражения, только предупреждающая каждого встречного, что в нем нет ничего особенного. Должно быть, чванливая девка, до того тупая, что даже не знает об этом. Подобные девки его просто бесят. Хотя на вид симпатичная, в накрахмаленной блузке с оборками, в облегающих красных штанах, прямо как фехтовальщица.
Официантка подошла с другим кувшином пива. Он видел, как мистер Маджестик слегка дёрнул ее за "конский хвост", а она даже не возразила.
– Как тебя зовут, милочка? – Большая ладонь мистера Маджестика мягко легла на обтянутое красной тканью бедро.
– Мэри Джейн.
– Мэри Джейн, хочу познакомить тебя с Джеком Райаном.
– Я его уже видела, – сообщила она, глянула на Райана и поставила кувшин на стол.
Он посмотрел ей в глаза, и его охватило какое-то странное чувство. Она его уже видела. Она его знает и делает заключения на его счет. Он смотрел на нее, а она снова направилась к бару, туго обтянутая тесными брюками.
– Есть такие ребята, завидев которых хочется взять в руки пивную бутылку да хорошенечко ею поработать, – проговорил мистер Маджестик. – У меня была таверна в Детройте... пятнадцать лет назад. Те, кто работали в "Додж-Мейн", приходили после смены. Захаживали выпить по рюмке и пива хлебнуть. Рассаживались на всех стульях подальше от стойки, потом каждый топал обратно к бару за следующей рюмкой.
Райан проводил взглядом официантку. "Конский хвост" схвачен аккуратненькой черненькой ленточкой. Симпатично, черная ленточка в светлых волосах.
– А потом опять, – продолжил мистер Маджестик, – топ-топ-топ, за орешками. В третий раз так бы и двинул тем, кто снова топает. Как-то раз там оказался один неизвестный мне тип и спросил: "Черт возьми, как ты помнишь, чего каждый пьет?" Удивился. А я только плечами пожал – ерунда. Каждый поляк пил "Севен Краун" и "Строе". Шестьдесят пять центов.
Райан оставил свой рюкзак в баре, и они пошли обедать в ресторан "Эстелла" на центральной улице. Стойки и столики там были покрыты огнеупорным пластиком, а коврики изображали Мичиган, как "водную зимнюю Страну чудес". Заказали бифштексы с жаренной по-американски картошкой, после того как Райан поспорил, что вареной картошки не подают, и выиграл – не подавали.
Мистер Маджестик уставился на него, сложив на столе руки.
– Любишь вареную картошку?
– Вареную картошку, простую или посыпанную петрушкой, – объявил Райан. – Это настоящая картошка. Я имею в виду, вкус у нее самый картошечный.
– Точно! – воскликнул мистер Маджестик.
– Когда я жил дома, – рассказал Райан, – мать готовила по воскресеньям жареную телятину или свиные отбивные с вареной картошкой. Не пюре, не жареную, ничего подобного. Вареную. Возьмешь две-три картошины, нарежешь, разложишь на полтарелки, потом зальешь всю подливкой как следует. Да только попробуй получить в ресторане вареную картошку!
– Где ты жил в Детройте?
– В Хайленд-Парке. К северу от того места, где стоял "Форд Трактор".
– Знаю. Отец твой у Форда работал?
– Он работал в транспортной компании, да уже умер. Умер, когда мне было тринадцать.
– У меня были приятели в транспортной компании. Черт, они начинали, когда еще трамваи ходили. Все уж на пенсии или чем-то другим занимаются.
– Вряд ли мой отец когда-нибудь водил трамвай. Помню, он водил автобус "Вудворт". Знаете, на юг до реки, а обратно до ярмарки.
– Конечно, я на нем ездил.
За бифштексами с картошкой почти не разговаривали. Райан вспоминал воскресные обеды в домашней столовой, которая также служила ему спальней: мать, две старших сестры, почти всегда приятель одной или другой. Отец присутствовал редко, только когда не работал по воскресеньям.
Они жили в квартире с двумя спальнями на пятом этаже старого многоквартирного дома. Мать с отцом в одной спальне, две сестры – в другой, заваленной одеждой, журналами, бигуди, всякой белибердой. А он спал в столовой на диване с мраморными ручками. Рубашки, носки и белье держал в нижнем ящике секретера в гостиной. Уроки готовил за столом в столовой, прислушиваясь к телевизору в гостиной. Потом приходил отец с саквояжем, в серо-голубой форменной кепке, надетой набекрень и заломленной, как у военных летчиков Второй мировой войны. Если он по пути останавливался опрокинуть пару рюмок, об этом всегда можно было догадаться. По выходным отец сидел за обеденным столом причесанный, в чистой спортивной рубашке, надраенных до блеска башмаках и раскладывал пасьянсы. Он раскладывал их почти целый день, с сигаретой в зубах, откидывая назад голову, прищуренными глазами глядя вниз на карты. Днем пил пиво и читал газету. Кроме газет, ничего не читал.
– Соус "Супер" нужен?
– Нет, просто кетчуп.
Отца никогда нельзя было принять за шофера автобуса. Он был симпатичный, темноволосый, довольно худой. Хорошо одевался. Но он был шофером, которому перевалило за сорок, зарабатывал около сотни с четвертаком в неделю, имел жену и троих детей, жил в многоквартирном доме, пропитанном запахами кухни, с обшарпанным линолеумом в коридоре. Пусть он заламывал кепку и надевал ее набекрень, прикидываясь пилотом "Боинга-707" или водителем грузовика со взрывчаткой, все равно оставался шофером автобуса транспортной компании, и этого никаким способом не изменишь.
– Как насчет десерта?
– Нет, пожалуй. – Райан хлебнул воды. – Знаете, мой отец умер в сорок шесть лет.
– Ну... – Мистер Маджестик смотрел на свою руку, держащую стакан с водой, и Райан тоже перевел взгляд на эту руку, мясистую, загрубевшую, с припухшими костяшками и желтоватыми потрескавшимися ногтями, в которой ресторанный стакан казался тонким и хрупким. – Не знаю... По-моему, человек просто умирает, и все.
– Да. Наверное, все мы должны умереть.
– Я не то имел в виду, – возразил мистер Маджестик. – Я не про то. Я хочу сказать, нам предназначено умереть. Нельзя лишать себя жизни, но мы тут затем, чтобы умереть. Ты католик? То есть, судя по твоей фамилии...
– Угу. Был.
– Ну, не понимаешь, о чем я?
– Я никогда мальчишкой не прислуживал у алтаря, ничего подобного.
– Господи Иисусе, зачем тебе прислуживать у алтаря? Тебя ведь учили, правда? Ты ходил в церковь?
– Не будем вдаваться во все это.
Мистер Маджестик не сводил с Райана серьезного взгляда, потом смягчился и улыбнулся, продемонстрировав идеальные искусственные зубы.
– Мы толкуем о смерти. Ну ладно, пошли в "Пирс"!
* * *
Официантки в красных штанах видно не было. Она ушла. Теперь столики обслуживала невзрачная девица, внешне смахивающая на индианку. Девушки в баре присутствовали, только, кажется, ни одна не была в одиночестве. Стало больше шума, зажглись лампы, народу намного прибавилось. За длинным столом пили пиво немцы, похоже, студенты колледжа. Орали без умолку. Наверное, ходили на паруснике или на прогулочном судне. В общем, было уже не так симпатично, как раньше.Снова усевшись с мистером Маджестиком за столик, на котором опять появился кувшин с пивом, Райан увидел, как вошел Боб-младший с девушкой. Он не сразу узнал девушку, потому что наблюдал за Роджерсом, пока парочка пробиралась к стойке бара. Боб-младший весь так и сиял, в сверкающей спортивной рубашке с отложным воротничком, отвороты которого лежали на плечах, с короткими и еще раз закатанными рукавами, с серебряной цепочкой для часов и прочими причиндалами, с волосами, зачесанными назад на манер Роя Роджерса[9]. Он пристроил свою здоровую задницу на крутящемся стуле у стойки, а пришедшая с ним девушка ушла в дамскую комнату.
– Те ребята с "Додж-Мейн" заглядывали после смены, – рассказывал между тем мистер Маджестик. – А вот вечером их заманить – это фокус.
Боб-младший смотрел в их сторону, и лоб у него точно оказался чисто белый.
– Ну, дело было в августе, и нам пришло в голову заняться свежей кукурузой. В заведении с такой вывеской ничего больше не съешь на пятьдесят центов. Да только была у нас одна кастрюля, – продолжал мистер Маджестик. – Мы ее специально держали. Наверное, на дюжину с лишним початков. Ну, приходят ребята, заказывают кукурузу – хотят посмотреть, сколько смогут съесть, понимаешь? Пятьдесят центов, можешь себе представить? Конечно, им приходилось обождать, потому что в одной кастрюле можно сварить не больше десятка с половиной початков. И они ждали, и пили, я имею в виду, запивали, чтоб больше вошло. Вот так мы зарабатывали и на выпивке, и на кукурузе. Видишь ли, сами покупали ее по двадцать пять центов за десять початков, а продавали по пятьдесят. Правильно? – Мистер Маджестик победно откинулся на спинку стула. – Только никто из них не съедал за раз больше двенадцати – четырнадцати початков!
Райан улыбнулся, сдержанно посмеялся, но, представляя поедающих кукурузу поляков, внимательно следил за темноволосой девушкой, которая вернулась из дамской комнаты. И какое-то странное ощущение вдруг пронзило его от макушки до пят.
Перестав улыбаться, он спросил:
– Вы знаете Боба Роджерса, что на Ритчи работает?
Мистер Маджестик вытер прослезившийся глаз костяшкой пальца.
– Боба-младшего? Конечно, мы с его стариком в карты играем.
– Вон он, там, у стойки.
Мистер Маджестик оглянулся:
– Ага, вижу.
– А что за девушка с ним?
Мистер Маджестик выпрямился, снова глянул через плечо, медленно повернулся, озираясь по сторонам, чтобы никто не подумал, будто он кого-то рассматривает. Потом отхлебнул пива и наконец ответил:
– Эта дамочка вляпалась в неприятности.
– Кто она такая?
– Забыл, как зовут. Нэнси... как ее там. Считается секретаршей Ритчи, да все это чушь собачья.
– Он тут ее держит?
– Точно, приятель. Вот именно держит.
– А где?
– В своем доме на берегу. А когда приезжает его жена, переселяет девчонку в охотничий домик неподалеку от фермы.
– С виду слишком молоденькая.
– А сколько, по-твоему, ей должно быть?
– Я имею в виду, для него. Для Ритчи.
– Ну, спроси у него. Откуда мне знать?
– А что она делает с Бобом-младшим?
Мистер Маджестик опять оглянулся:
– Вот придурок! Работа у него хорошая, семья славная, скоростную моторную лодку купил. Старик его сдал всю землю в аренду под огурцы "Ритчис фудс", так что Бобу-младшему остается только командовать бригадами сборщиков...
– Да он просто кобылья задница.
Мистер Маджестик пожал плечами, поморщился:
– Все у него в полнейшем порядке, он большой мальчик. Вообразил себя каким-то чертовым одиноким ковбоем[10] или кем-нибудь вроде того.
– Вы сказали, что девушка вляпалась в неприятности.
– Неосторожная езда. Должна явиться ко мне в суд где-то в будущем месяце.
– И что тут такого плохого?
Мистер Маджестик наклонился, поставил на стол локти.
– Я не говорю, будто она проехала на красный свет. Она чуть не прикончила пару парней.
– Вы точно знаете?
– Точно. Двое ребят из Джиниве ехали в своем драндулете, в старой консервной банке, просто поехали покуролесить, понимаешь ли, или кого-нибудь подцепить. Видят девчонку в "мустанге", ну, пристроились рядом, конечно, и давай заигрывать, делать всякие замечания, спрашивать, не устроить ли им гонки, или не пойти ли в кусты, я не знаю.
– И что?
– Ну, ничего не добились, проехали, отправились своей дорогой. А через пару миль свернули с Шор-роуд на проселочную насыпную дорогу, видят позади фары. Ждали, что машина проедет, но она не проехала, а рубанула их сзади. Они не поняли, в чем дело. Прибавили скорости, а эта девчонка в машине колотит их и колотит прямо в бампер. Парни пытались удрать, увильнуть. Виляют, понимаешь, а она прицепилась и бьет их на скорости шестьдесят – семьдесят миль в час.
– Ну?
– Попробовали затормозить, только бок ободрали. Ничего не могли поделать, эта полоумная девка колотит их да колотит, причем назад подает на скорости в добрые семьдесят, как они оба клянутся. Она должна была видеть, что на перекрестке тупик, а за ним поле вспаханное. Ну, парни попробовали вильнуть, перелетели через заграждение, рухнули на пашню и три раза перевернулись.
– И что с ними случилось?
– Один в порядке, несколько порезов. А у другого обе ноги сломаны и какие-то внутренние повреждения.
– Откуда они знают, что это была она?
– Господи Иисусе, да ведь они ее видели.
– Я хочу сказать, они могли соврать.
– Ну конечно, когда у ее "мустанга" весь перед всмятку ко всем чертям.
* * *
– Я думала, ты велел ему уехать, – сказала Нэнси.– Кому?
Откинув с глаз волосы, она кивнула на столик Райана:
– Ну, сегодня, тому самому. Ты ведь знаешь.
– Вот чертов сын! Даже не верится, – отозвался Боб-младший.
Развернув широкую спину и туго обтянутые клетчатой рубашкой плечи, чтобы оглянуться, Боб-младший придвинулся ближе к девушке, и она легонько дотронулась до его руки.
– А он не торопится, правда? – заметила Нэнси.
– Да, пробыл здесь дольше, чем я ему разрешил.
– Может, решил остаться?
– Отвалит, когда я дубиной погоню его до хайвея.
– Может, он тебя не боится? – Она провела ладонью по его руке от локтя до плеча. – Видел, что этот парень сотворил с мексиканцем?
– Чего ему бояться? – буркнул Боб-младший. – Достаточно хоть какого-нибудь здравого смысла.
– Собираешься с ним потолковать?
– Если не уберется отсюда до нашего ухода.
* * *
Мистер Маджестик внимательно разглядывал свой стакан.– Слушай, – сказал он, – я вот что думаю: не пойти ли тебе поработать в "Бей-Виста"? – Он вскинул глаза на Райана, словно сам удивился собственным словам. – Эй, как считаешь? Сорок баксов в неделю... Нет, дам тебе пятьдесят, и еще получишь комнату, стол. Комната славная, можешь сам выбрать.
– А чего делать?
– Все, что понадобится. Красить, пляж чистить, чинить. У меня руки болят от артрита. Видишь, какие костяшки?
– До конца лета?
– До конца лета. А может, и дольше. Я подумываю не закрываться на охотничий сезон. Приму народ из Детройта, дам им хорошие комнаты, накормлю. Ты готовил когда-нибудь?
– Работал в одном заведении.
– Стряпал?
– Был главным по жарке.
– А после охотничьего сезона не знаю. Будь у нас хорошие горки для лыжников, да их все заграбастала туристическая компания.
– А кто там, только вы с женой?
– Она умерла два года назад. Дочка живет в Уоррене, приезжает с детишками пару раз в год. Ронни и Гейл, ее ребятишки. Это дочка мне все оборудовала, понимаешь, купила обои, диваны, картины и прочее.
– Ну, не знаю.
Девушка, сидевшая с Бобом-младшим, снова глянула на Райана, и у него вдруг возникло странное ощущение, будто она, вроде той официантки в красных штанах, все про него знает. Больше, чем он о ней. Райан видел, как она соскользнула со стула у стойки, как встает, глядя прямо на него, Боб-младший.
Мистер Маджестик наклонился над столом.
– Хочешь, скажу тебе кое-что?
– Секундочку. По-моему, у нас намечается компания.
Мистер Маджестик выпрямился и тоже взглянул на Боба-младшего, направляющегося к их столу. Девушка осталась на месте.
– Ты на что нарываешься? – подойдя, спросил Боб-младший Райана. – Собираешься умника передо мной строить?
– Господи Иисусе, – вмешался мистер Маджестик. – Кому захочется перед тобой умника строить?
– Привет, Уолтер! – Боб-младший был серьезен.
– Эй, а где твоя шляпа, одинокий ковбой?
– Уолтер, не возражаете, если я перекинусь парочкой слов с этим парнем?
– Дай подумать, – ответил судья. – Пожалуй, возражаю.
Но Боб-младший смотрел на Райана, не слушая Маджестика.
– Помнишь, что я сказал тебе утром? А коли сказал, повторять не намерен.
– Зачем же тогда тебе с ним разговаривать? – спросил мистер Маджестик.
– Лучше выйдем-ка на минутку, – предложил Боб-младший Райану.
Мистер Маджестик двинул лежавшую на столе руку к Джеку.
– Сиди, где сидишь.
– Уолтер, это дело компании.
– Какой компании? Он работает в вашей компании?
– Мы ему заплатили, и он согласился уехать, – объявил Боб-младший. – Это соглашение остается в силе, и мне хочется посмотреть, как он выполнит обещание.
– Эй, Боб, только не надо мне пудрить мозги всякой белибердой про соглашения, ладно? – выступил мистер Маджестик. – Ты ему заплатил, потому что был должен. Теперь он больше на тебя не работает, и ты никак не заставишь его уехать, если он того не желает.
– Уолтер, вы дружите с моим отцом и так далее, только это наше с ним дело.
Райан прикончил пиво и снова наполнил стакан доверху. Он хорошо держал себя в руках, но уже почти дошел до предела, и было бы очень легко дать себе волю. Боб-младший стоял у стола, подбоченившись, большая серебряная пряжка на ковбойском ремне сверкала прямо перед его глазами.
Не глядя на Боба-младшего, Джек сказал:
– Может, не будешь тут просто торчать? Может, присядешь со своей подружкой и выпьешь пивка?
– Вот хорошее предложение, – улыбнулся мистер Маджестик. – Боб, что скажешь? Время еще раннее.
– У нас свои дела. Мы сейчас уходим, и я надеюсь, что этот парень уйдет вместе с нами.
Теперь Райан взглянул на него снизу вверх.
– Не дави, – потребовал он, – ладно? Хватит.
– Слушай, парень, будь я один, схватил бы тебя, да и выволок.