Вилли теперь знает, как сделать скручиваемое крыло послушным при разных и даже отрицательных углах атаки. Его новый планер S-13 впитает в себя все его изобретения и будет лучшим. Работа над чертежами нового планера идет полным ходом. Он немного удлинил фюзеляж, уменьшил хорду крыла и его площадь. Вилли организует свою новую производственную базу на окраине Мюнхена, и весной планер был готов.
Несколько первых полетов Вольфа Хирта были обнадеживающими. Вилли радовался, как ребенок. Наконец-то он создал надежную в управлении конструкцию. Он еще докажет всем этим ученым умникам, что и скручиванием крыла можно управлять креном планера даже при очень сильных порывах ветра.
Вольф Хирт летел на высоте 15 метров при постоянном встречном ветре и наслаждался новым планером Мессершмитта. Кабина не продувается, одна ручка управления и педали руля направления – класс! Внизу проплывали поля с почти растаявшим снегом. Было тихо, и только ветер высвистывал свою успокаивающую мелодию. Вот впереди показался черный массив леса. На его границе планер тряхнуло вниз. Вольф инстинктивно рванул ручку на себя, и вдруг холодок пробежал по его спине: он почувствовал, что ручка отсоединилась от крыла и болтается. Неуправляемый планер S-13 сначала пытался задрать нос, но налетевший порыв верта прижал его к земле, и он так и врезался в нее почти плашмя. Сильная боль пронзила спину Вольфа Хирта, и он потерял сознание.
«Боже милостивый! Что на этот раз?» – вырвалось у Вилли, когда он в бинокль смотрел на летящий планер и увидел его падение.
Оказалось, что сложилась трубчатая тяга управления, работающая на сжатие. Трубы для таких тяг поставляла одна компания, и никто не додумался проверять толщину их стенки, а на сложившейся тяге она оказалась вдвое заниженной. Вольф Хирт попал в госпиталь с переломом таза. Простой недогляд при изготовлении тяги из готовой трубы обернулся гибелью планера и тяжелой травмой летчика-испытателя.
Но у несгибаемого студента Вилли Мессершмитта уже был готов проект почти такого же, но еще более совершенного планера, размах которого чуть уменьшился, а длина фюзеляжа увеличилась. Этот проект Вилли будет защищать в качестве дипломного проекта по окончании курса обучения по специальности инженера-механика в Высшей технической школе Мюнхена. Тогда студенту Мессершмитту пришлось сильно поволноваться. Руководители факультета не утвердили такую тему дипломного проекта, как планер. Но нашлись заступники – два известных профессора. Один из них интересовался авиацией, поскольку его сын увекался планеризмом. Вдвоем они убедили ректора, что планер может быть темой дипломного проекта.
К началу ежегодных соревнований планеристов в августе в Рене он успеет построить два таких планера. На этот раз свою производственную базу конструктор Мессершмитт разместил в большом сарае во дворе родительского дома в Бамберге. Предварительно он зарегестрировал свою авиастроительную компанию «Flugzeugbau Messerschmitt Bamberg».
Новый летчик-испытатель Ганс Хакмак первый раз взлетел на S-14 незадолго до начала соревнований. Планер управлялся безукоризненно. Склон в Вассеркуппе не баловал планеристов хорошим ветром. Они съехались со своими самыми лучшими рукотворными птицами на ежегодный смотр достижений самых талантливых и смелых, и им нужен был ветер. Но к концу соревнований ветер усилился, летать стали чаще и выше.
30 августа ветер достиг ураганной силы, Вилли решил: это его шанс, и Ганс Хакмак взлетел на S-14 первым. Планер даже не надо было разгонять на веревке. Его просто отпустили на гребне холма, и он сам взлетел, подхваченный движущимся воздухом. Ветер был такой силы, что уже через две минуты длиннокрылый планер с Гансом оказался на высоте 300 метров. Планер вел себя идеально. Казалось, что конструкция Мессершмитта и была создана для сильного ветра. Ганс какое-то время попетлял над склоном, затем с левым креном, подхваченный ветром, полетел к Хейдельштейну. За большим лесным массивом он сел на вспаханное поле, немного повредив законцовку крыла.
Самое интересное было то, что ни один прославленный планер, пытавшийся взлететь при таком сильном ветре после планера Мессершмитта, сделать этого не смог. S-14 был объявлен победителем планерных соревнований 1923 года и лучшим по конструкции.
Так закончилась планерная юность Вилли Мессершмитта. Она сделала молодого конструктора знатоком аэродинамики, прочности самых легких конструкций и летных испытаний. Теперь его влекли моторы. К планеру он вернется только через двадцать лет, разработав конструкцию гигантского грузового Ме-321.
С Фридрихом Хартом он расстался мирно, и они сохранят теплые отношения, вспоминая на редких встречах о целом десятилетии их попыток подняться в небо. Дальнейшая судьба Харта будет нелегкой. Летать он не сможет, потеряет работу архитектора из-за своего членства в партии нацистов. В 1923 году это членство еще не было привилегией. Целых десять лет Харт будет безработным, и только когда партия получит власть, его назначат Главным архитектором города Бамберга.
Через десять лет и Вилли Мессершмитт будет стоять на пороге очень трудной дилеммы: отдать душу дьяволу или не отдать.
Колея
Несколько первых полетов Вольфа Хирта были обнадеживающими. Вилли радовался, как ребенок. Наконец-то он создал надежную в управлении конструкцию. Он еще докажет всем этим ученым умникам, что и скручиванием крыла можно управлять креном планера даже при очень сильных порывах ветра.
Вольф Хирт летел на высоте 15 метров при постоянном встречном ветре и наслаждался новым планером Мессершмитта. Кабина не продувается, одна ручка управления и педали руля направления – класс! Внизу проплывали поля с почти растаявшим снегом. Было тихо, и только ветер высвистывал свою успокаивающую мелодию. Вот впереди показался черный массив леса. На его границе планер тряхнуло вниз. Вольф инстинктивно рванул ручку на себя, и вдруг холодок пробежал по его спине: он почувствовал, что ручка отсоединилась от крыла и болтается. Неуправляемый планер S-13 сначала пытался задрать нос, но налетевший порыв верта прижал его к земле, и он так и врезался в нее почти плашмя. Сильная боль пронзила спину Вольфа Хирта, и он потерял сознание.
«Боже милостивый! Что на этот раз?» – вырвалось у Вилли, когда он в бинокль смотрел на летящий планер и увидел его падение.
Оказалось, что сложилась трубчатая тяга управления, работающая на сжатие. Трубы для таких тяг поставляла одна компания, и никто не додумался проверять толщину их стенки, а на сложившейся тяге она оказалась вдвое заниженной. Вольф Хирт попал в госпиталь с переломом таза. Простой недогляд при изготовлении тяги из готовой трубы обернулся гибелью планера и тяжелой травмой летчика-испытателя.
Но у несгибаемого студента Вилли Мессершмитта уже был готов проект почти такого же, но еще более совершенного планера, размах которого чуть уменьшился, а длина фюзеляжа увеличилась. Этот проект Вилли будет защищать в качестве дипломного проекта по окончании курса обучения по специальности инженера-механика в Высшей технической школе Мюнхена. Тогда студенту Мессершмитту пришлось сильно поволноваться. Руководители факультета не утвердили такую тему дипломного проекта, как планер. Но нашлись заступники – два известных профессора. Один из них интересовался авиацией, поскольку его сын увекался планеризмом. Вдвоем они убедили ректора, что планер может быть темой дипломного проекта.
К началу ежегодных соревнований планеристов в августе в Рене он успеет построить два таких планера. На этот раз свою производственную базу конструктор Мессершмитт разместил в большом сарае во дворе родительского дома в Бамберге. Предварительно он зарегестрировал свою авиастроительную компанию «Flugzeugbau Messerschmitt Bamberg».
Новый летчик-испытатель Ганс Хакмак первый раз взлетел на S-14 незадолго до начала соревнований. Планер управлялся безукоризненно. Склон в Вассеркуппе не баловал планеристов хорошим ветром. Они съехались со своими самыми лучшими рукотворными птицами на ежегодный смотр достижений самых талантливых и смелых, и им нужен был ветер. Но к концу соревнований ветер усилился, летать стали чаще и выше.
30 августа ветер достиг ураганной силы, Вилли решил: это его шанс, и Ганс Хакмак взлетел на S-14 первым. Планер даже не надо было разгонять на веревке. Его просто отпустили на гребне холма, и он сам взлетел, подхваченный движущимся воздухом. Ветер был такой силы, что уже через две минуты длиннокрылый планер с Гансом оказался на высоте 300 метров. Планер вел себя идеально. Казалось, что конструкция Мессершмитта и была создана для сильного ветра. Ганс какое-то время попетлял над склоном, затем с левым креном, подхваченный ветром, полетел к Хейдельштейну. За большим лесным массивом он сел на вспаханное поле, немного повредив законцовку крыла.
Самое интересное было то, что ни один прославленный планер, пытавшийся взлететь при таком сильном ветре после планера Мессершмитта, сделать этого не смог. S-14 был объявлен победителем планерных соревнований 1923 года и лучшим по конструкции.
Так закончилась планерная юность Вилли Мессершмитта. Она сделала молодого конструктора знатоком аэродинамики, прочности самых легких конструкций и летных испытаний. Теперь его влекли моторы. К планеру он вернется только через двадцать лет, разработав конструкцию гигантского грузового Ме-321.
С Фридрихом Хартом он расстался мирно, и они сохранят теплые отношения, вспоминая на редких встречах о целом десятилетии их попыток подняться в небо. Дальнейшая судьба Харта будет нелегкой. Летать он не сможет, потеряет работу архитектора из-за своего членства в партии нацистов. В 1923 году это членство еще не было привилегией. Целых десять лет Харт будет безработным, и только когда партия получит власть, его назначат Главным архитектором города Бамберга.
Через десять лет и Вилли Мессершмитт будет стоять на пороге очень трудной дилеммы: отдать душу дьяволу или не отдать.
Колея
В июле 1932 года заявление с требованием назначить Гитлера рейхсканцлером подписал 91 профессор. Через полгода, 30 января 1933 года, Гитлер становится хозяином Германии, и воодушевленные нацисты начали ее переустройство по своим понятиям.
Вилли Мессершмитт сидит за рабочим столом в своем кабинете на заводе в Аугсбурге и просматривает свежие синьки рабочих чертежей своего нового двухместного спортивного М-35. Он еще не знает, что это его последний спортивный самолет. Вилли, как всегда, вложил в этот проект все самое лучшее, что он освоил. Тут и мощный звездообразный мотор в обтекателе НАКА, и консольное шасси, на которое он недавно получил патент. Но мысли его все время возвращаются к тем событиям, которые происходят вокруг.
Вилли смотрел на молниеносные перемены в стране с какой-то потаенной надеждой. Кажется, то светлое будущее, о котором ему так искусно нашептывал Тео Кронейс, действительно не за горами. Ведь сейчас все дошли до нижней точки. Инфляция такова, что все сбережения растаяли, люди стали не только безработными, но и нищими.
Теперь у него появилась уверенность, что эти решительные и энергичные парни, получившие шанс из рук дряхлеющего президента, действительно реализуют его на практике и страна оживет. Перед его глазами всплыл образ Гитлера, каким он видел его там, на большом собрании нацистов. А ведь это его новый канцлер! И ужимки, и истеричные выкрики того человека с челкой и в мятой гимнастерке теперь не кажутся ему такими ужасными. А вежливый и щеголеватый Гесс, летающий как профи? Он тоже воплощение большой скрытой силы. Верный друг и прекрасный летчик Тео Кронейс, еще десятки достойных людей вокруг – все они в одной целеустремленной команде, уверенно идут одной дорогой впереди всего немецкого народа и уже проделали в ней глубокую колею.
Его друзья Кронейс и Гесс уже и здесь, в Аугсбурге, поработали ему во благо – отстояли завод у кредиторов от банкротства и его захвата вероломными конкурентами. Скоро ожидается решение суда Аугсбурга об отмене банкротства BF-W. И то, что нацисты сейчас по всей стране неистово рушили все демократические устои и самым бесчеловечным образом преследовали коммунистов и социал-демократов, он считал вынужденным, но необходимым способом сплочения и выживания немецкого народа.
И то, что сразу распустили старый парламент, запретили собрания и газеты, критикующие нацизм, Вилли казалось вполне оправданным. А дальше уже все понеслось как следствие новой революции: арест десяти тысяч противников режима после пожара Рейхстага, создание «чрезвычайных» судов и концлагерей, «бойкот» еврейских граждан, запрет свободного выезда из страны, изгнание из университетов неугодных профессоров, «чистка» среди писателей и художников. В опубликованном списке запрещенных писателей их число перевалило за сто сорок, а запрещенных книг – за двенадцать тысяч. Когда в Берлине, Мюнхене и других университетских городах пылали костры из этих книг, Вилли Мессершмитт и эту публичную акцию нацистов посчитал вынужденно необходимой.
В его родной Высшей технической школе Мюнхена, где он теперь на полставки преподавал, страсти бурлили вовсю. Особое внимание нацисты уделяли политической обработке молодежи, создавая свои организации в школах и вузах. Преобладающая часть студенчества оказалась благоприятной средой для нацистской агитации. Этому содействовала и консервативная часть профессуры, которая, как и чиновничество, формировала новый идейный климат. Но Мессершмитт в этом не участвовал. На лекциях и занятиях он говорил только о самолетах.
На выборах в новый рейхстаг нацистам отдали голоса более семнадцати миллионов немцев, или почти 44 % голосовавших, и Вилли Мессершмитт всем своим нутром ощутил, что Германия прошла точку возврата и руководство страной нацистами необратимо.
Когда суд Аугсбурга отменил банкротство авиационного завода, компания BF-W, к которой он принадлежал, могла возобновить свою коммерческую деятельность. Но она оказалась полностью разоренной. На заводе осталось только 82 работника. Отто Штромейер, потерявший свои вложения в компанию и покинутый женой, ушел из авиационного бизнеса. Гесс и Кронейс своими связями защитили завод от продажи. Вкупе с Герингом они решили отдать завод Мессершмитту при соответствующих условиях.
Вилли об этом решении еще не знал. Он только мог анализировать дальнейшие варианты своей судьбы. Вечером, когда на заводе уже почти никого нет, он в тиши своего кабинета может собраться с мыслями о будущем. В новой власти у него много друзей, и они уже многократно доказали ему, что их дружба это не пустые слова. И это очень влиятельные люди. Один Гесс чего стоит. Но у Вилли есть и один очень влиятельный враг. Это Мильх. После непонятных катастроф его пассажирских самолетов, купленных «Люфтганзой», а особенно после гибели в 1928-м Ганса Хакмака на первом пассажирском М-20, отношение Мильха к нему резко изменилось. Мильх везде старался намекнуть на некомпетентность и лекгомыслие молодого авиаконструктора. Летчик Ганс Хакмак был лучшим другом Мильха. Теперь, когда Геринг становится министром авиации, Мильх на правах его заместителя совсем обнаглел. В сердце Вилли пронзительной болью отзывается недавний прогноз Мильха: «Вы никогда больше не получите государственного заказа на созданные вами самолеты. Будете строить по лицензии самолеты других конструкторов».
Угроза этих слов была реальной. Мильх пользовался полным доверием Гитлера. Как ни печальны были раздумья, Вилли решил: единственным его спасением может быть защита со стороны Гесса и Кронейса, который дружен с Герингом.
Тео Кронейс боролся за «своего» авиаконструктора всеми доступными ему средствами. Он реально знал порядки в партии. Доверить авиационный завод можно было только верящему в национал-социализм конструктору. Тео уже неоднократно намекал Вилли: быть членом нацистской партии сейчас очень важно. Членство в партии – это свидетельство единомыслия и преданности, оно как пропуск на их закрытую, но прямую как стрела дорогу к процветанию. «Сейчас в партию хлынула масса людей. В партии уже около миллиона. Но я обещаю тебе добыть более ранний номер членского билета», – увещевал Тео.
Вилли с радостью узнал новость: сразу после назначения Гитлера канцлером Аэродинамический исследовательский институт в Геттингене получил контракт на строительство большой аэродинамической трубы с рабочей частью 6 х 8 метров. В душе он надеялся, что это только первый кирпич в будущем мощном здании авиапромышленности и что ему доведется продувать в ней модели своих самолетов.
В ближайшем свидании с Лилли он сказал ей, что ему надо вступить в партию национал-социалистов. Она долго молчала. Потом тихо произнесла: «Да, другого выхода нет».
Тео Кронейс сообщил Герингу и Гессу, что Мессершмитт согласен стать членом партии. Они одобрили это решение и заметили Кронейсу, что теперь нет препятствий передать завод BF-W под ответственность Мессершмитта.
Как по мановению волшебной палочки, Вилли становится важной персоной компании «Баварский авиационный завод (BF-W)» в Аугсбурге. Его утверждают в должности Главного технического директора. Своим помощником он назначает очень одаренного инженера Рэкана Кокосаки, с которым он будет вместе до разгрома в 1945 году. Кокосаки, киприот по происхождению, пришел на завод семь лет назад и проявил себя как талантливый коммерческий директор. В совете директоров экономикой компании заправлял мюнхенский банкир Фридрих Сейлер. А свою компанию Messerschmitt Flugzeugbau GmbH он опять консервирует, сохраняя все ее юридические права.
Тем временем из раздвинутых ворот ангара, который служил на заводе сборочным цехом, оставшаяся с Мессершмиттом небольшая группа квалифицированных рабочих выкатила первый готовый спортивный М-35. Он будет очень вертким и легко управляемым. По этим качествам ему не будет равных еще несколько лет. Лучшие пилотажники Европы будут заказывать у Мессершмита этот самолет, и пятнадцать машин будет построено.
Под псевдонимом Мюллер на этом самолете со своим навигатором фон Вюрмбом будет летать Рудольф Гесс. Лучшие механики Мессершмитта были им выделены для технического обслуживания и подготовки к полетам самолета Гесса. И он выиграет ежегодные гонки из Мюнхена до самой высокой горы на границе с Австрией – Зугшпитце – и обратно. После этого радостного события отношения Гесса и Вилли стали еще более теплыми.
Когда первый экземпляр самолета М-35 выкатили из заводского ангара, его окраска разительно отличалась от всех предыдущих: киль был окрашен широкой красной горизонтальной полосой, в центре которой в белом круге красовалась черная свастика. Эта символика, заимствованная с нарукавной повязки нацистов, теперь стала обязательным атрибутом обозначения государственной принадлежности самолетов.
Спортивный М-35 позволил заводскому пилоту Мессершмитта два года подряд быть чемпионом Германии по высшему пилотажу.
Тео Кронейс приехал на завод к Мессершмитту в радостном настроении. Его массивная бритая голова на короткой шее блестала как масляный блин. После крепкого рукопожатия Тео с видом заговорщика, как всегда немного по-бычьи наклонив вперед голову, торжественно произнес: «Разрешите, дорогой друг, вручить вам членский билет нашей партии. Рекомендации дали ваш покорный слуга и уважаемый господин Гесс». И он протянул Вилли небольшую розовую сложенную карточку, чуть больше визитки. Новый член нацистской партии внимательно начал ее рассматривать, не говоря ни слова. Наверху во всю ее ширину заглавными буквами было напечатано: NATIONALSOZIALISCHE DEUTSCHE ARBEITERPARTEI. Ниже – свастика, обрамленная слева и справа оливковыми веточками. Слева от нее, под словом «область», было написано от руки Бавария, справа – Аугсбург. А дальше было самое главное. Под жирной чертой «Членский билет №». И на часто пролинованном продолговатом прямоугольнике, исключающем стирание и повторное написание, от руки были написаны цифры номера – 342354. На задней стороне в правом нижнем углу красовалось его фото.
Почему-то Вилли подумалось: «Вот и попал я в их колею, и теперь, наверное, мне из нее никогда не выбраться». Но он с улыбкой и словами благодарности пожал руку Тео.
Радоваться особо было нечему. Чтобы поднять завод, Мессершмитту позарез нужны были заказы на самолеты. Ведь один его новый спортивный М-35 пока в двух экземплярах, и он не может прокормить завод. И уже следующим утром ему позвонили из Министерства авиации и попросили подписать контракт на производство 12 самолетов. Это было чудо. Колея заработала! И пусть эти самолеты бипланы, пусть их надо строить по лицензии Хейнкеля. Но это деньги! Можно нанять рабочих и инженеров, купить новое производственное оборудование.
Самолетом, который предстояло строить, Не-45С, был новейший двухместный бомбардировщик с одним V-образным мотором в 750 л.с., весивший более двух тонн и вооруженный двумя пулеметами и бомбодержателями. На нем можно было здорово поднять квалификацию персонала завода. Его также заказали строить компаниям Фокке-Вульфа и Гота. И Вилли подписал контракт.
Но когда его конструкторы приехали на завод Хейнкеля в Варнемюнде за чертежами и технической документацией и хотели осмотреть готовый самолет, то их даже не пустили на завод. И только после грозного приказа Министерства авиации им в конце концов готовый самолет показали, но не на заводе, а на площадке за его территорией. Эрнст Хейнкель считал Вилли Мессершмитта выскочкой и не желал делиться с ним своими производственными секретами.
Пока завод осваивал биплан Хейнкеля, надо было думать, каким проектом занять конструкторов. Похоже, угроза Мильха сбывается: он не дает ему государственных заказов, а щедро раздает их Юнкерсу и Хейнкелю. Но Мильх был не в силах запретить ему продавать самолеты частным лицам и за границу. И Вилли решает подготовить техническое предложение по пассажирскому одномоторному самолету для Румынии. Он был рассчитан на шесть пассажиров и двух членов экипажа, был похож на его М-18d и М-26, только мотор теперь был в обтекателе НАКА и воздушный винт стал трехлопастным. Сечение фюзеляжа стало вместо прямоугольного почти круглым. А в целом этот проект вобрал в себя все лучшее и отвечал всем требованиям к пассажирским самолетам местных авиалиний. Румыны пару лет назад купили его двухместный тренировочный М-23, потом лицензию на его производство и были от него в восторге, считая Мессершмитта лучшим европейским авиаконструктором легких самолетов.
Кокосаки полетел в Бухарест с рулоном технического предложения, а вернулся с жирным контрактом. Вилли со своими конструкторами начал разработку рабочих чертежей для авиазавода в Бухаресте. Шасси и тормозную систему колес для этого самолета изготовила компания «Месьер».
Хотя этот проект – М-36 – Мессершмитта и будет реализован только в одном экземпляре самолета, он окажется очень удачным. Машина леко пройдет заводские летные испытания и будет эффективно эксплуатироваться на регулярных авиалиниях Румынии до 1938 года.
Румынский пассажирский М-36 Мессершмитта.
Тео Кронейс не мог смотреть спокойно, что вытворяет Мильх с заводом в Аугсбурге. Какая-то жалкая подачка в виде всего дюжины «хейнкелей», в то время как их должны построить пять сотен. Это он узнал по секрету от своего друга в Министерстве авиации. Нет, этого Мильха надо призвать к порядку. Это не справедливо и не по-государственному. Когда Германии позарез нужны боевые самолеты в огромных количествах, этот Мильх не дает развиваться Баварскому авиационному заводу. Конечно, Мессершмитту ехать к Мильху нельзя. «А что, если мне самому попробовать? Это, пожалуй, идея», – закончил он свои раздумья. После этого, улучив момент, переговорил с Герингом. Теперь Тео был уверен, что Мильх получит нужные слова от Геринга и будет сговорчивее.
Обсудив с Тео состояние дел на других авиазаводах, расстроенный дискриминацией, Вилли про себя решил: «Пусть работает колея» – и согласился на визит Тео к Мильху.
Они поехали вдвоем с Сейлером, ответственным финансистом BF-W. Тео надел парадную форму штурмовика самого высшего звания, которую он недавно получил. Сейлер был в черном костюме с черным галстуком. Мильх встретил их радушно, поздравил Тео с новым званием в СА. Когда сели за стол, Мильх заявил, что высоко ценит конструкторский талант господина Мессершмитта, но не может ему простить того, что он прятался после катастроф самолетов М-20 «Люфтганзы». Теперь, в качестве предварительного условия заказа, он требует от Баварского авиазавода обязательства оплатить в течение 24 часов после падения любого нового самолета, спроектированного Мессершмиттом, штраф в сумме двух миллионов рейхсмарок.
Мильх от удивления даже поднял брови, когда Сейлер тихим и уверенным голосом произнес: «Баварский авиационный завод принимает это условие». Мильх также обвинил Мессершмитта в продаже проекта самолета в Румынию, на который были затрачены так нужные Германии трудовые ресурсы. На это тут же возразил Кронейс: «А что ему оставалось делать, если ни один его проект не покупает правительство?» Они просидели у Мильха целый час и вышли с заказом на постройку по лицензии 30 новейших двухмоторных бомбардировщиков Дорнье. Это уже были большие деньги, и можно было начинать коренную реконструкцию завода. В северо-западном углу территории заложили новые цеха и ангары. Число работающих на Мессершмитта перевалило за 500.
Конструкторы Мессершмитта быстро освоили чертежи бомбардировщика Дорнье, потому что он был очень похож на разработанный ими и построенный три года назад биплан М-22. Теперь Дорнье спроектировал моноплан с лучшими моторами и новым оборудованием. Многое в конструкции Do-11 казалось спорным, но в целом было чему поучиться. Им предстояло обеспечивать производство конструкторским сопровождением. На этой машине повысили свою квалификацию и производственники завода.
Нацисты в это время продолжали реконструировать политическое устройство страны. После законов о лишении суверенных прав земель Германии и роспуска их парламентов усиленно создавались все атрибуты унитарного государства. Бывшие партийные гауляйтеры стали назначаться Гитлером имперскими наместниками земель. Завершился самороспуск всех еще не запрещенных партий. Введен запрет на создание новых партий. Установлена однопартийная система. Принят закон о лишении всех эмигрантов германского гражданства. Теперь каждого неблагожелательного гражданина по любому доносу сажали в концлагерь и держали там, сколько хотели. Гитлеровское приветствие становится обязательным для государственных служащих.
Съезд победителей открылся с помпой в первый день сентября в Нюрнберге. Вилли не давал покоя вопрос: откуда Гитлер возьмет столько денег, чтобы быстро наладить производство вооружений в таком количестве и такого качества, какого достигли развитые страны. Конечно, Гитлер посадил своего человека – Шахта – председателем имперского банка, и он уж точно придумает какой-нибудь финансовый фокус. Хотя сейчас на съезде все говорят о национальной революции, а о приготовлении к войне – ни слова.
Но у Геринга в голове война была главной стратегической перспективой. Он уже собирал по всей стране компании, способные создать самое совершенное воздушное оружие и в больших количествах. Когда он думал о Баварском авиационном заводе, все яснее вырисовывалась необходимость укрепить руководство хорошим организатором. Молодой и талантливый Мессершмитт должен всю свою энергию отдавать созданию новых конструкций боевых самолетов и не отвлекаться на реконструкцию производственных цехов, обустройство жилья для нанимаемых рабочих, снабжение производства материалами, готовыми изделиями и транспортом. И чем больше он об этом думал, тем определеннее проявлялся его старый друг Тео Кронейс. Во-первых, он прекрасный летчик и всю свою жизнь посвятил самолетам. Во-вторых, он верный товарищ и один из лидеров СА. В-третьих, он волевой организатор и уже семь лет владеет успешной авиакомпанией. И, наконец, он дружит с Мессершмиттом, испытывал его самолеты, и они легко сработаются.
Вилли Мессершмитт сидит за рабочим столом в своем кабинете на заводе в Аугсбурге и просматривает свежие синьки рабочих чертежей своего нового двухместного спортивного М-35. Он еще не знает, что это его последний спортивный самолет. Вилли, как всегда, вложил в этот проект все самое лучшее, что он освоил. Тут и мощный звездообразный мотор в обтекателе НАКА, и консольное шасси, на которое он недавно получил патент. Но мысли его все время возвращаются к тем событиям, которые происходят вокруг.
Вилли смотрел на молниеносные перемены в стране с какой-то потаенной надеждой. Кажется, то светлое будущее, о котором ему так искусно нашептывал Тео Кронейс, действительно не за горами. Ведь сейчас все дошли до нижней точки. Инфляция такова, что все сбережения растаяли, люди стали не только безработными, но и нищими.
Теперь у него появилась уверенность, что эти решительные и энергичные парни, получившие шанс из рук дряхлеющего президента, действительно реализуют его на практике и страна оживет. Перед его глазами всплыл образ Гитлера, каким он видел его там, на большом собрании нацистов. А ведь это его новый канцлер! И ужимки, и истеричные выкрики того человека с челкой и в мятой гимнастерке теперь не кажутся ему такими ужасными. А вежливый и щеголеватый Гесс, летающий как профи? Он тоже воплощение большой скрытой силы. Верный друг и прекрасный летчик Тео Кронейс, еще десятки достойных людей вокруг – все они в одной целеустремленной команде, уверенно идут одной дорогой впереди всего немецкого народа и уже проделали в ней глубокую колею.
Его друзья Кронейс и Гесс уже и здесь, в Аугсбурге, поработали ему во благо – отстояли завод у кредиторов от банкротства и его захвата вероломными конкурентами. Скоро ожидается решение суда Аугсбурга об отмене банкротства BF-W. И то, что нацисты сейчас по всей стране неистово рушили все демократические устои и самым бесчеловечным образом преследовали коммунистов и социал-демократов, он считал вынужденным, но необходимым способом сплочения и выживания немецкого народа.
И то, что сразу распустили старый парламент, запретили собрания и газеты, критикующие нацизм, Вилли казалось вполне оправданным. А дальше уже все понеслось как следствие новой революции: арест десяти тысяч противников режима после пожара Рейхстага, создание «чрезвычайных» судов и концлагерей, «бойкот» еврейских граждан, запрет свободного выезда из страны, изгнание из университетов неугодных профессоров, «чистка» среди писателей и художников. В опубликованном списке запрещенных писателей их число перевалило за сто сорок, а запрещенных книг – за двенадцать тысяч. Когда в Берлине, Мюнхене и других университетских городах пылали костры из этих книг, Вилли Мессершмитт и эту публичную акцию нацистов посчитал вынужденно необходимой.
В его родной Высшей технической школе Мюнхена, где он теперь на полставки преподавал, страсти бурлили вовсю. Особое внимание нацисты уделяли политической обработке молодежи, создавая свои организации в школах и вузах. Преобладающая часть студенчества оказалась благоприятной средой для нацистской агитации. Этому содействовала и консервативная часть профессуры, которая, как и чиновничество, формировала новый идейный климат. Но Мессершмитт в этом не участвовал. На лекциях и занятиях он говорил только о самолетах.
На выборах в новый рейхстаг нацистам отдали голоса более семнадцати миллионов немцев, или почти 44 % голосовавших, и Вилли Мессершмитт всем своим нутром ощутил, что Германия прошла точку возврата и руководство страной нацистами необратимо.
Когда суд Аугсбурга отменил банкротство авиационного завода, компания BF-W, к которой он принадлежал, могла возобновить свою коммерческую деятельность. Но она оказалась полностью разоренной. На заводе осталось только 82 работника. Отто Штромейер, потерявший свои вложения в компанию и покинутый женой, ушел из авиационного бизнеса. Гесс и Кронейс своими связями защитили завод от продажи. Вкупе с Герингом они решили отдать завод Мессершмитту при соответствующих условиях.
Вилли об этом решении еще не знал. Он только мог анализировать дальнейшие варианты своей судьбы. Вечером, когда на заводе уже почти никого нет, он в тиши своего кабинета может собраться с мыслями о будущем. В новой власти у него много друзей, и они уже многократно доказали ему, что их дружба это не пустые слова. И это очень влиятельные люди. Один Гесс чего стоит. Но у Вилли есть и один очень влиятельный враг. Это Мильх. После непонятных катастроф его пассажирских самолетов, купленных «Люфтганзой», а особенно после гибели в 1928-м Ганса Хакмака на первом пассажирском М-20, отношение Мильха к нему резко изменилось. Мильх везде старался намекнуть на некомпетентность и лекгомыслие молодого авиаконструктора. Летчик Ганс Хакмак был лучшим другом Мильха. Теперь, когда Геринг становится министром авиации, Мильх на правах его заместителя совсем обнаглел. В сердце Вилли пронзительной болью отзывается недавний прогноз Мильха: «Вы никогда больше не получите государственного заказа на созданные вами самолеты. Будете строить по лицензии самолеты других конструкторов».
Угроза этих слов была реальной. Мильх пользовался полным доверием Гитлера. Как ни печальны были раздумья, Вилли решил: единственным его спасением может быть защита со стороны Гесса и Кронейса, который дружен с Герингом.
Тео Кронейс боролся за «своего» авиаконструктора всеми доступными ему средствами. Он реально знал порядки в партии. Доверить авиационный завод можно было только верящему в национал-социализм конструктору. Тео уже неоднократно намекал Вилли: быть членом нацистской партии сейчас очень важно. Членство в партии – это свидетельство единомыслия и преданности, оно как пропуск на их закрытую, но прямую как стрела дорогу к процветанию. «Сейчас в партию хлынула масса людей. В партии уже около миллиона. Но я обещаю тебе добыть более ранний номер членского билета», – увещевал Тео.
Вилли с радостью узнал новость: сразу после назначения Гитлера канцлером Аэродинамический исследовательский институт в Геттингене получил контракт на строительство большой аэродинамической трубы с рабочей частью 6 х 8 метров. В душе он надеялся, что это только первый кирпич в будущем мощном здании авиапромышленности и что ему доведется продувать в ней модели своих самолетов.
В ближайшем свидании с Лилли он сказал ей, что ему надо вступить в партию национал-социалистов. Она долго молчала. Потом тихо произнесла: «Да, другого выхода нет».
Тео Кронейс сообщил Герингу и Гессу, что Мессершмитт согласен стать членом партии. Они одобрили это решение и заметили Кронейсу, что теперь нет препятствий передать завод BF-W под ответственность Мессершмитта.
Как по мановению волшебной палочки, Вилли становится важной персоной компании «Баварский авиационный завод (BF-W)» в Аугсбурге. Его утверждают в должности Главного технического директора. Своим помощником он назначает очень одаренного инженера Рэкана Кокосаки, с которым он будет вместе до разгрома в 1945 году. Кокосаки, киприот по происхождению, пришел на завод семь лет назад и проявил себя как талантливый коммерческий директор. В совете директоров экономикой компании заправлял мюнхенский банкир Фридрих Сейлер. А свою компанию Messerschmitt Flugzeugbau GmbH он опять консервирует, сохраняя все ее юридические права.
Тем временем из раздвинутых ворот ангара, который служил на заводе сборочным цехом, оставшаяся с Мессершмиттом небольшая группа квалифицированных рабочих выкатила первый готовый спортивный М-35. Он будет очень вертким и легко управляемым. По этим качествам ему не будет равных еще несколько лет. Лучшие пилотажники Европы будут заказывать у Мессершмита этот самолет, и пятнадцать машин будет построено.
Под псевдонимом Мюллер на этом самолете со своим навигатором фон Вюрмбом будет летать Рудольф Гесс. Лучшие механики Мессершмитта были им выделены для технического обслуживания и подготовки к полетам самолета Гесса. И он выиграет ежегодные гонки из Мюнхена до самой высокой горы на границе с Австрией – Зугшпитце – и обратно. После этого радостного события отношения Гесса и Вилли стали еще более теплыми.
Когда первый экземпляр самолета М-35 выкатили из заводского ангара, его окраска разительно отличалась от всех предыдущих: киль был окрашен широкой красной горизонтальной полосой, в центре которой в белом круге красовалась черная свастика. Эта символика, заимствованная с нарукавной повязки нацистов, теперь стала обязательным атрибутом обозначения государственной принадлежности самолетов.
Тео Кронейс приехал на завод к Мессершмитту в радостном настроении. Его массивная бритая голова на короткой шее блестала как масляный блин. После крепкого рукопожатия Тео с видом заговорщика, как всегда немного по-бычьи наклонив вперед голову, торжественно произнес: «Разрешите, дорогой друг, вручить вам членский билет нашей партии. Рекомендации дали ваш покорный слуга и уважаемый господин Гесс». И он протянул Вилли небольшую розовую сложенную карточку, чуть больше визитки. Новый член нацистской партии внимательно начал ее рассматривать, не говоря ни слова. Наверху во всю ее ширину заглавными буквами было напечатано: NATIONALSOZIALISCHE DEUTSCHE ARBEITERPARTEI. Ниже – свастика, обрамленная слева и справа оливковыми веточками. Слева от нее, под словом «область», было написано от руки Бавария, справа – Аугсбург. А дальше было самое главное. Под жирной чертой «Членский билет №». И на часто пролинованном продолговатом прямоугольнике, исключающем стирание и повторное написание, от руки были написаны цифры номера – 342354. На задней стороне в правом нижнем углу красовалось его фото.
Почему-то Вилли подумалось: «Вот и попал я в их колею, и теперь, наверное, мне из нее никогда не выбраться». Но он с улыбкой и словами благодарности пожал руку Тео.
Радоваться особо было нечему. Чтобы поднять завод, Мессершмитту позарез нужны были заказы на самолеты. Ведь один его новый спортивный М-35 пока в двух экземплярах, и он не может прокормить завод. И уже следующим утром ему позвонили из Министерства авиации и попросили подписать контракт на производство 12 самолетов. Это было чудо. Колея заработала! И пусть эти самолеты бипланы, пусть их надо строить по лицензии Хейнкеля. Но это деньги! Можно нанять рабочих и инженеров, купить новое производственное оборудование.
Самолетом, который предстояло строить, Не-45С, был новейший двухместный бомбардировщик с одним V-образным мотором в 750 л.с., весивший более двух тонн и вооруженный двумя пулеметами и бомбодержателями. На нем можно было здорово поднять квалификацию персонала завода. Его также заказали строить компаниям Фокке-Вульфа и Гота. И Вилли подписал контракт.
Но когда его конструкторы приехали на завод Хейнкеля в Варнемюнде за чертежами и технической документацией и хотели осмотреть готовый самолет, то их даже не пустили на завод. И только после грозного приказа Министерства авиации им в конце концов готовый самолет показали, но не на заводе, а на площадке за его территорией. Эрнст Хейнкель считал Вилли Мессершмитта выскочкой и не желал делиться с ним своими производственными секретами.
Пока завод осваивал биплан Хейнкеля, надо было думать, каким проектом занять конструкторов. Похоже, угроза Мильха сбывается: он не дает ему государственных заказов, а щедро раздает их Юнкерсу и Хейнкелю. Но Мильх был не в силах запретить ему продавать самолеты частным лицам и за границу. И Вилли решает подготовить техническое предложение по пассажирскому одномоторному самолету для Румынии. Он был рассчитан на шесть пассажиров и двух членов экипажа, был похож на его М-18d и М-26, только мотор теперь был в обтекателе НАКА и воздушный винт стал трехлопастным. Сечение фюзеляжа стало вместо прямоугольного почти круглым. А в целом этот проект вобрал в себя все лучшее и отвечал всем требованиям к пассажирским самолетам местных авиалиний. Румыны пару лет назад купили его двухместный тренировочный М-23, потом лицензию на его производство и были от него в восторге, считая Мессершмитта лучшим европейским авиаконструктором легких самолетов.
Кокосаки полетел в Бухарест с рулоном технического предложения, а вернулся с жирным контрактом. Вилли со своими конструкторами начал разработку рабочих чертежей для авиазавода в Бухаресте. Шасси и тормозную систему колес для этого самолета изготовила компания «Месьер».
Хотя этот проект – М-36 – Мессершмитта и будет реализован только в одном экземпляре самолета, он окажется очень удачным. Машина леко пройдет заводские летные испытания и будет эффективно эксплуатироваться на регулярных авиалиниях Румынии до 1938 года.
Тео Кронейс не мог смотреть спокойно, что вытворяет Мильх с заводом в Аугсбурге. Какая-то жалкая подачка в виде всего дюжины «хейнкелей», в то время как их должны построить пять сотен. Это он узнал по секрету от своего друга в Министерстве авиации. Нет, этого Мильха надо призвать к порядку. Это не справедливо и не по-государственному. Когда Германии позарез нужны боевые самолеты в огромных количествах, этот Мильх не дает развиваться Баварскому авиационному заводу. Конечно, Мессершмитту ехать к Мильху нельзя. «А что, если мне самому попробовать? Это, пожалуй, идея», – закончил он свои раздумья. После этого, улучив момент, переговорил с Герингом. Теперь Тео был уверен, что Мильх получит нужные слова от Геринга и будет сговорчивее.
Обсудив с Тео состояние дел на других авиазаводах, расстроенный дискриминацией, Вилли про себя решил: «Пусть работает колея» – и согласился на визит Тео к Мильху.
Они поехали вдвоем с Сейлером, ответственным финансистом BF-W. Тео надел парадную форму штурмовика самого высшего звания, которую он недавно получил. Сейлер был в черном костюме с черным галстуком. Мильх встретил их радушно, поздравил Тео с новым званием в СА. Когда сели за стол, Мильх заявил, что высоко ценит конструкторский талант господина Мессершмитта, но не может ему простить того, что он прятался после катастроф самолетов М-20 «Люфтганзы». Теперь, в качестве предварительного условия заказа, он требует от Баварского авиазавода обязательства оплатить в течение 24 часов после падения любого нового самолета, спроектированного Мессершмиттом, штраф в сумме двух миллионов рейхсмарок.
Мильх от удивления даже поднял брови, когда Сейлер тихим и уверенным голосом произнес: «Баварский авиационный завод принимает это условие». Мильх также обвинил Мессершмитта в продаже проекта самолета в Румынию, на который были затрачены так нужные Германии трудовые ресурсы. На это тут же возразил Кронейс: «А что ему оставалось делать, если ни один его проект не покупает правительство?» Они просидели у Мильха целый час и вышли с заказом на постройку по лицензии 30 новейших двухмоторных бомбардировщиков Дорнье. Это уже были большие деньги, и можно было начинать коренную реконструкцию завода. В северо-западном углу территории заложили новые цеха и ангары. Число работающих на Мессершмитта перевалило за 500.
Конструкторы Мессершмитта быстро освоили чертежи бомбардировщика Дорнье, потому что он был очень похож на разработанный ими и построенный три года назад биплан М-22. Теперь Дорнье спроектировал моноплан с лучшими моторами и новым оборудованием. Многое в конструкции Do-11 казалось спорным, но в целом было чему поучиться. Им предстояло обеспечивать производство конструкторским сопровождением. На этой машине повысили свою квалификацию и производственники завода.
Нацисты в это время продолжали реконструировать политическое устройство страны. После законов о лишении суверенных прав земель Германии и роспуска их парламентов усиленно создавались все атрибуты унитарного государства. Бывшие партийные гауляйтеры стали назначаться Гитлером имперскими наместниками земель. Завершился самороспуск всех еще не запрещенных партий. Введен запрет на создание новых партий. Установлена однопартийная система. Принят закон о лишении всех эмигрантов германского гражданства. Теперь каждого неблагожелательного гражданина по любому доносу сажали в концлагерь и держали там, сколько хотели. Гитлеровское приветствие становится обязательным для государственных служащих.
Съезд победителей открылся с помпой в первый день сентября в Нюрнберге. Вилли не давал покоя вопрос: откуда Гитлер возьмет столько денег, чтобы быстро наладить производство вооружений в таком количестве и такого качества, какого достигли развитые страны. Конечно, Гитлер посадил своего человека – Шахта – председателем имперского банка, и он уж точно придумает какой-нибудь финансовый фокус. Хотя сейчас на съезде все говорят о национальной революции, а о приготовлении к войне – ни слова.
Но у Геринга в голове война была главной стратегической перспективой. Он уже собирал по всей стране компании, способные создать самое совершенное воздушное оружие и в больших количествах. Когда он думал о Баварском авиационном заводе, все яснее вырисовывалась необходимость укрепить руководство хорошим организатором. Молодой и талантливый Мессершмитт должен всю свою энергию отдавать созданию новых конструкций боевых самолетов и не отвлекаться на реконструкцию производственных цехов, обустройство жилья для нанимаемых рабочих, снабжение производства материалами, готовыми изделиями и транспортом. И чем больше он об этом думал, тем определеннее проявлялся его старый друг Тео Кронейс. Во-первых, он прекрасный летчик и всю свою жизнь посвятил самолетам. Во-вторых, он верный товарищ и один из лидеров СА. В-третьих, он волевой организатор и уже семь лет владеет успешной авиакомпанией. И, наконец, он дружит с Мессершмиттом, испытывал его самолеты, и они легко сработаются.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента