доказательство своей меткости и для острастки. Пирога беспомощно закачалась
на мелких волнах, течение начало сносить ее к берегу.
-- Восемнадцать! -- спокойно прокомментировал он. -- Считая с их
касиком!
-- Что? -- голос Найлы был хриплым от напряжения; вцепившись в руль,
она вела каравеллу точно посреди пролива. -- Что ты сказал, Эльс?
-- Их стало на восемнадцать меньше, -- повторил Блейд.
Найла повернула к нему бледное лицо, ее глаза расширились. Теперь это
была женщина-которой-тридцать. Может быть, даже сорок.
-- Ты хочешь сказать, что убил уже восемнадцать человек?
-- Надеюсь, что ранениями дело не обошлось. Я целил в лоб, в глаза и в
шею... -- Руль дрогнул в руках Найлы, и Блейд невозмутимо произнес: -- Держи
курс, малышка, а я побеспокоюсь об остальном.
Он уже понял, что даже при слабом ветре преследователям будет нелегко
догнать каравеллу. Сейчас до девяти пирог, обошедших лодку убитого им воина
в перьях, оставалось ярдов двести. По его прикидке, они выигрывали у
"Катрейи" десяток футов каждую минуту; значит, погоня продлится с час.
Сколько надо перестрелять островитян, чтобы к нему отнеслись с должным
почтением? Он был готов уложить их всех -- благо стрел хватало! Хайритский
арбалет метал снаряды на триста ярдов, и луки островитян не могли с ним
сравниться -- Блейд видел, что их стрелы втыкаются в корму на излете или
падают в воду. И в меткости он намного превосходил их. Ильтар сделал-таки из
него настоящего хайрита!
Он поглядел назад -- теперь флотилию возглавляли три пироги,
выстроившиеся шеренгой. Стрелы с них сыпались градом, не причиняя, однако,
никакого вреда.
Блейд снова взялся за арбалет и начал методично расстреливать лучников
и гребцов. Заметив, что на одной пироге поднялся щит, которым гребец
прикрывал стрелка, он прикинул расстояние и решил рискнуть. Стрела из
хайритского арбалета пробивала дюймовую доску за двести ярдов, и если медная
оковка на щитах островитян не очень толста...
Он поднял арбалет, заряженный стальной стрелой. Оковка не может быть
очень толстой, иначе такой большой щит просто не поднять...
Стрела мелькнула, словно серебристая молния, и лучник свалился на
гребца, потянув за собой пробитый насквозь щит. Услышав возгласы ужаса,
Блейд пожалел, что в начале схватки так неэкономно распорядился своим
запасом -- хайритских стрел осталось не больше десятка. Но, как бы то ни
было, враги получили хороший урок! Он довольно усмехнулся, наблюдая за
воцарившейся в пирогах суматохой, и тут услышал крик Найлы.
Неужели ее ранили? Блейд подскочил к девушке, схватил за плечи. Нет,
хвала Семи Ветрам, она была цела! Только страшно перепугана. Цепляясь одной
рукой за штурвал, она показывала другой вперед и вправо. Блейд посмотрел
туда -- и понял, что он проиграл этот бой.
Вдоль побережья здесь тянулись невысокие базальтовые утесы,
выглядевшие, однако, неприступными -- их склоны были отвесны и покрыты
осыпями. Милях в двух ниже по течению в этой скалистой стене зиял пролом,
перегороженный бревенчатым частоколом; за ним -- узкая полоска пляжа,
заваленная валунами, следами давнего камнепада. И от этого неприветливого
берега отчалили еще десять больших пирог -- с гребцами, лучниками, рулевыми
и вождем, тоже носившим убор из перьев. Теперь лодки пересекали пролив под
острым углом, и не оставалось сомнений, что через четверть часа их носовые
тараны уткнутся в правый борт "Катрейи".
Чертыхнувшись, Блейд бросился вниз по трапу, потом в каюту и вытащил на
палубу диван. Фальшборт судна прикрывал его только до пояса; эта защита
казалась слишком ненадежной сравнительно с могучим туловищем деревянного
дракона на юте. Он протащил диван на самый нос, так как пространство между
фок-мачтой и гротом занимал его флаер, и повалил на бок. Диван -- вернее,
тахта -- был плотно набит конским волосом на полтора фута толщиной; снизу
шла двухдюймовая доска. К сожалению, в нем не было амбразур.
Блейд засунул его правый край между корпусом флаера и фальшбортом и
бросился на корму за стрелами. Пробегая мимо кабины, он невольно метнул
взгляд на монитор автопилота -- яркая точка, отмечавшая их местоположение,
горела на границе экрана и на четверть дюйма выше экватора. Дьявольщина!
Если эти южане все же намерены встретиться с ним, то сейчас самый подходящий
момент!
Ободряюще помахав Найле рукой, он застыл на носу, напряженно следя за
второй флотилией. Пироги были уже посередине пролива, прямо перед бушпритом
"Катрейи", в пятистах ярдах от нее. Их экипажи не пытались развернуть лодки
и направиться к каравелле; хотя в этом рукаве Зеленого Потока скорость
течения составляла всего миль пятнадцать, весла не могли превозмочь мощь
быстрых прозрачных струй. Опустив их в воду, откинувшись назад и упираясь
ногами в днища, гребцы тормозили изо всех сил. Над ними стояли лучники,
внимательно наблюдая за быстро приближавшимся судном. Предводитель, рослый
детина с размалеванной физиономией, что-то кричал, размахивая медным
клинком, -- вероятно, пытался выстроить свою флотилию перед боем.
Блейд вздохнул и погладил рукой ковровую обивку дивана. Это ложе верно
служило любви; немало дней они с Найлой приминали его в согласном ритме
охваченных любовной страстью тел. Что ж, теперь оно так же верно послужит
ему в бою -- в том бою, где потоки крови так не похожи на капли, исторгнутые
лоном девственницы, а хриплые крики умирающих -- на стоны экстаза, слетавшие
с ее искусанных губ. Он снова вздохнул, прикинул расстояние и спустил первую
стрелу.
Следующие полчаса прошли в кровавом кошмаре. Блейд стрелял и стрелял, а
когда нападавшие полезли на "Катрейю" -- сразу с двух бортов, -- рубил мечом
и франом. Лишь на мгновение он вновь вспомнил о Найле, когда услышал ее
придушенный вскрик. Потом он снова рубил, и палуба каравеллы из благородного
дерева тум стала скользкой от крови. Странник запнулся о рухнувшее под ноги
тело, ощутил страшный удар по затылку и потерял сознание.
Он очнулся и, застонав, приподнял свесившуюся на грудь голову. Перед
ним в полумраке плавало кошмарное лицо -- широкое, с чудовищно толстыми
серыми губами, покрытое рыжим волосом. "Бур, проклятый, добрался-таки", --
мелькнуло в голове у Блейда. Мысли текли лениво, словно нехотя, затылок
трещал от боли.
Постепенно он приходил в себя. Мерзкая физиономия не исчезла, однако
теперь он понимал, что это лицо человека, а не трога. Его покрывала
кирпично-красная охра, которую он принял за шерсть; губы были обведены
темным. Блейд попробовал пошевелить руками, потом -- ногами, и понял, что
крепко связан.
Не только связан, сообразил он минуту спустя, но и примотан к столбу;
ремни шли поперек груди, охватывали пояс, бедра и голени. Похоже, он
произвел сильное впечатление на хозяев острова... они постарались на славу!
Ремни были толстыми, шириной в три пальца.
Странник медленно повернул голову, поднял глаза вверх. Он был привязан
к одной из бревенчатых колонн, подпиравших дощатый потолок большой хижины,
скорее даже -- сложенного из ошкуренных толстых стволов дома. Окон в
помещении не было; поток света падал через наполовину притворенную дверь из
массивных брусьев. Кажется, пол тоже был набран из такого же тесаного
вручную бруса, темного и, отполированного босыми ногами. В углу валялось
оружие -- фран Блейда, его меч, кинжал и арбалет; сверху на этой груде
тускло посверкивал бронзовый шлем. Все эти подробности сейчас его не
интересовали; гораздо важнее было то, что к соседней подпорке, в пяти ярдах
слева, была привязана Найла.
Ее скрутили не столь основательно -- только завели руки за толстенное
бревно, перехватив там ремнем. Однако девушка была совершенно беспомощна,
Блейд понял это сразу. Он быстро осмотрел Найду и успокоился. По крайней
мере, ее пока не тронули, даже не стащили кольчугу; одежда девушки была в
полном порядке, только на щеке багровела длинная царапина.
Между столбами, на равном расстоянии от Блейда и Найлы, стоял рослый,
обнаженный до пояса человек в головном уборе из перьев, с длинным медным
кинжалом на перевязи. Вождь, главарь пиратской банды, что захватила их!
Блейд понял, что раскрашенное лицо этого дикаря маячило перед ним в момент
пробуждения. Пожалуй, эта рожа и впрямь чем-то напоминает Бура, решил он и
снова оглядел просторный зал с бревенчатыми стенами. Кроме них троих тут
никого не было, хотя сквозь полуоткрытую дверь доносились далекие причитания
и вопли.
Ноги, торс и плечи предводителя оставались совершенно неподвижными, он
только поводил головой то налево, то направо, поочередно обозревая каждого
из пленников. Блейду он напомнил Буриданова осла меж двух соблазнительных
охапок сена; видимо, он решал, какому из упоительных занятий предаться
вначале -- то ли пытать мужчину, то ли насиловать женщину.
А в том, что Найлу изнасилуют, Блейд был уверен. Недаром здесь больше
никого нет... Скорее всего, этот размалеванный садист в перьях будет
насиловать девушку на его глазах... если к тому моменту у него еще останутся
глаза. Жаль, что он не побеспокоился о Найле раньше... Непростительная
ошибка! А ведь всего один взмах франом, и он мог избавить ее от мучений...
О себе самом Блейд не беспокоился. В крайнем случае, он будет вынужден
вернуться -- как ни обидно оставлять Айден с его наполовину раскрытыми
тайнами, крепкое молодое тело Рахи, к которому он так уже привык, Лидор...
Златовласую Лидор, чернокудрую Найлу, Тростинку с волосами цвета меда, Зию,
ксамитку Р'гади...
Р'гади! События той ночи в степи стремительно промелькнули перед ним, и
сердце на миг дрогнуло от надежды. Странник попытался шевельнуть кистями.
Если удастся добраться до крохотного лезвия, скрытого под кожаной нашлепкой
на тыльной стороне ладони, он будет свободен через три минуты... Нет! Его
руки и запястья были примотаны к столбу так плотно, что он даже не
чувствовал пальцев.
Не вышло! Дьявольщина! Подняв голову, он с яростью уставился на
предводителя дикарей. Если бы удалось перерезать или порвать ремни! Он
задавил бы эту крысу, оставил кинжал Найле и вышел наружу с франом и мечом.
А там... Там он либо привел бы железом и кровью это племя к покорности, либо
пал, утыканный стрелами и копьями... и, покинув тело Арраха Эльса бар
Ригона, возвратился домой -- к неописуемой радости Хейджа и Дж.!
Вождь в перьях, повернувшись к Найле, что-то рявкнул. К великому
удивлению Блейда, она ответила дикарю и, выслушав его, негромко позвала:
-- Эльс! Ты меня слышишь? Ты понимаешь, что я говорю?
-- Слышу, малышка. Ты знаешь его язык?
-- Это испорченный сайлорский. Помнишь, я рассказывала об экспедициях
из Кинтана? Чаще всего на восток плавали сайлорцы -- и чаще всех не
возвращались.
-- Хм-м... Ну, если так, попробуй убедить нашего приятеля, чтобы он
меня развязал. А потом я с ним побеседую -- даже на сайлорском, если угодно.
-- Эльс, ты невозможен... Ты понимаешь, что нам грозит?
-- Я понимаю, что грозит тебе. Поэтому постарайся убедить это
раскрашенное чучело... это в твоих интересах. Ну, ты же умная девочка! Ты
умеешь кружить головы мужчинам!
-- Если в этих головах есть мозги... А тут -- сплошная...
Вождю надоели их переговоры, и он опять взревел, шагнув к Найле и
замахнувшись кулаком. Девушка быстро начала говорить; шипящие, свистящие и
булькающие звуки казались в ее устах райской музыкой. Дикарь выслушал ее,
повернулся к Блейду и, ткнув толстым пальцем в его сторону, произнес
несколько слов.
-- Его зовут Канто Рваное Ухо, -- перевела Найла, -- и он -- сайят,
вождь пяти окрестных деревень на этом острове, на Гарторе. Он самый сильный
воин на северном побережье...
-- Я сильнее, -- с великолепным безразличием произнес Блейд и сплюнул
под ноги вождю. В голове у него прояснилось, и он начал обдумывать некий
план.
-- Но, Эльс...
-- Переводи! -- Блейд рявкнул не хуже Канто. -- И переводи точно! Я
знаю, что делаю!
Немного поколебавшись, Найла перевела. Вождь осклабился и разразился
длинной тирадой.
-- Он говорит -- может, ты и сильнее. Но ты связан, и он вырвет твою
печень, твое сердце и твой мозг.
-- Канто -- не вождь и не мужчина. Он труслив, как баба! Моя печень
обожжет его пальцы, ибо это -- печень воина!
Найла перевела, и на сей раз вождь побагровел. Он подскочил к Блейду,
схватился за ворот его кожаного доспеха и рванул. Манеры у этого типа были
как у хулигана из закоулков Ист-Энда. Сквозь его рев Блейд еле разобрал
слова Найлы:
-- Теперь он описывает, как станет нарезать ремни из твоей кожи,
Эльс... -- девушка сделала паузу, потом быстро произнесла: -- Эльс, милый, я
боюсь... Может, не стоит его дразнить?
-- Ты как предпочитаешь -- чтоб тебе сначала раздвинули ноги, а потом
перерезали горло, или -- сразу?.. -- резко спросил Блейд. Найла приоткрыла
рот, потом кивнула -- поняла. -- Тогда скажи нашему другу, что из его рожи
получатся отличные красные ремни -- куда красивей, чем из моей спины. И
добавь чтонибудь от себя, если хочешь.
Она добавила. Блейд не знал, что она сказала, но дикарь, отпустив его
ворот, чуть не взвился под потолок -- язычок у Найлы был острый. Отлично,
решил он, все идет по плану. У их пленителя явно наблюдался холерический
темперамент. Еще пара-другая шпилек, он в ярости схватится за нож и
попростецкому перережет горло обоим, хотя потом станет горько сожалеть, что
избавил пленников от мучений. Вот только в кого он всадит клинок первым?
Блейд надеялся, что в Найлу; ему хотелось бы уйти со спокойной душой.
Дикарь что-то рявкал и бил себя в грудь.
-- Великий вождь Канто Рваное Ухо клянется... -- начала Найла.
Блейд взревел и дернул столб. Голос его покрыл хрипенье дикаря, как
львиный рык покрывает тявканье шакала; с потолка посыпались кусочки коры и
труха.
-- Если я освобожу хотя бы палец, то Канто будут звать Два Рваных Уха!
-- Блейд с упоением наблюдал, как костяшки предводителя побелели на рукояти
ножа, когда Найла закончила перевод. Внезапно он отскочил в угол, где было
свалено снаряжение Блейда, схватил его длинный меч и снова приблизился к
своему пленнику. Повернув голову в сторону Найлы, он начал что-то говорить
-- медленно и с гнусной ухмылкой. Блейд увидел, как кровь отлила от лица
девушки.
-- Ну, малышка, что собирается делать наш приятель? -- спросил он с
наигранной бодростью.
-- Он... он... -- Найла задыхалась от ужаса. -- Он сказал, что сначала
вырежет у тебя все между ног, а потом займется мной... пока ты будешь
исходить кровью...
Блейд шумно выдохнул. Не вышло! Этот скот оказался умнее, чем он
ожидал. Неужели придется уйти, бросив тут Найду? Не хотелось бы... он так
многим обязан милой девочке..
Однако острие меча неумолимо приближалось к его промежности. Канто,
растянув губы, следил за лицом своего беспомощного врага, а Блейд уже
чувствовал холод стали в своих внутренностях. Вдруг он услышал короткий
сдавленный всхлип и, бросив взгляд налево, увидел, как Найла сползает на
пол, выворачивая руки. Потеряла сознание... Что ж, лучше так...
Клинок царапнул его штанину, и Блейд сфокусировал глаза на световом
потоке, падавшем из-за двери. Прекрасные условия для погружения в транс...
Полумрак. . прохлада... покой... тишина... яркое пятно света -- щель, в
которую он должен проскользнуть... Мир тускнел и расплывался перед ним;
горечь, боль, заботы, сожаления, страх -- все, все уходило прочь,
подергивалось серым пеплом забвения. Слова... теперь -- слова... три слова,
словно три поворота ключа, отпирающие дверь... Первое -- "Правь!" --
короткое, повелительное и резкое, хлестнуло ударом бича по пыльной дороге...
дороге, по которой давно, тысячу лет назад, скакали огненноглазые тароты.
Второе -- "Британия!" -- плавное и протяжное, пошло играть отголосками:
Британия.. тания... литания... калитания... Калитан... танн... танн...
танн-н-н... Третье, главное, слово всплыло в сознании, услужливо вынырнув из
потаенного ларца памяти: "Моря..."
Меч глухо лязгнул, и Блейд усилием воли заставил себя очнуться. Канто
Рваное Ухо, пошатываясь, стоял перед ним. Внезапно нырнув головой вперед, он
угодил макушкой в живот Блейда, потом колени дикаря мелко задрожали --
точь-в-точь как у пьяного в дым докера, выползающего из паба, -- и он рухнул
на пол. Блейд с недоумением посмотрел на него, потом перевел глаза на Найлу
-- может, ее штучки? Девчонка способна довести до судорог кого угодно... Но
Найла -- самым честным образом -- пребывала в глубоком обмороке.
Канто вдруг пошевелился, открыл глаза и сел, дико озираясь по сторонам.
"Что это с ним?" -- подумал Блейд, разглядывая ошарашенную физиономию своего
палача. Великий вождь Канто Рваное Ухо уставился на свои руки, на толстые
пальцы и, похоже, пересчитывал их. Да, пересчитывал! Он аккуратно касался
каждого пальца на левой руке средним пальцем правой, и Блейд видел, как
шевелятся его губы, выговаривая знакомые слова -- один, два, три, четыре,
пять... Потом -- обратный счет, уже побыстрее: пять-четыре-три-два-один. И
снова: один-два-три-четыре-пять! Воистину, только один человек мог с такой
научной методичностью и самообладанием вживаться в образ!
Когда Канто пересчитал пальцы в четвертый раз, Блейд произнес:
-- Ну, Джек, хватит! Их действительно пять, а не семь и не девять.
Поздравляю с прибытием!
Канто Рваное Ухо, он же -- Джек Хейдж, поднял на руководителя проекта
"Измерение Икс" ясные глаза и с полным спокойствием заметил:
-- А, Ричард, это вы! Рад вас видеть, старина, -- он внимательно
осмотрел столб и ремни, в которых висел его шеф, затем почесал переносицу.
-- Кажется, вы попали в несколько затруднительное положение?
-- Ни в малейшей степени! -- заверил американца Блейд. -- Меня только
собирались слегка кастрировать... так, милая шутка, не больше.
-- Ох уж мне этот английский юмор! -- Хейдж, кряхтя, поднялся. -- И
чем? Такой вот железякой? -- он небрежно подтолкнул меч ногой, и Блейд молча
кивнул. -- Крайне негигиенично!
Бурча что-то под нос, потирая то плечо, то поясницу, американец начал
прохаживаться взад-вперед, смешно выбрасывая ноги -- Канто был выше его на
целую голову. Постепенно его движения стали более уверенными, жесты -- более
плавными; адаптация протекала нормально. Наконец он остановился перед
Блейдом и, склонив голову к плечу, начал его разглядывать.
-- Похоже, я поторопился, -- с сожалением заявил он. -- Еще
минута-другая -- и мы встретились бы на Земле в более привычном обличье.
Полагаю, вы ведь не собирались ждать, пока вам вырежут кишки?
-- Конечно, нет. Я был уже на полпути домой, когда доктор Хейдж
собственной персоной свалился мне под ноги, -- с мстительным удовлетворением
заявил Блейд. -- Теперь же кастрация отменяется, и я могу остаться.
-- Хм-м? Да... -- протянул Хейдж. -- А кто же, собственно, собирался
вас... того...
-- Вы, мой дорогой. Вернее -- тот тип, чье тело вы так своевременно
оккупировали.
Хейдж вздрогнул и уставился на свои руки. Теперь он не пересчитывал
пальцы, а просто разглядывал их -- толстые, сильные, с обломанными ногтями.
Потом он наклонил голову, обозрев мощную волосатую грудь, мускулистый живот,
ремень с полуторафутовым кинжалом, кильт из грубо выделанной кожи и торчащие
из-под него могучие колонны ног. Внезапно он поднял глаза на Блейда и тихо
сказал:
-- Дик, я хотел бы увидеть его лицо... ну, этого... в кого я попал...
Блейд широко ухмыльнулся.
-- К вашему счастью, Джек, зеркал тут не водится.
-- Неужели так плохо? -- похоже, американец был не на шутку расстроен.
Блейд закатил глаза.
-- Плохо? -- передразнил он Хейджа. -- Если бы плохо... Чудовищно,
Джек, чудовищно!
-- Ладно, -- американец махнул рукой. -- В конце концов, я здесь не
задержусь. Сейчас мы обсудим наши маленькие проблемки, и...
-- Может быть, вы сначала развяжете меня, Джек?
-- О, простите, конечно!
Он начал возиться за столбом, чертыхаясь и бормоча под нос: "Связали...
и руки, и ноги... почище, чем федеральное налоговое ведомство... те тоже
мастера вязать..." Наконец Блейд не выдержал и сказал:
-- Джек, у вас на поясе здоровенный ножик. Возьмите его и перережьте
ремни. Ведь вы -- техасец, дьявол вас побери!
Он услышал, как Хейдж стал со скрипом перепиливать ремень,
приговаривая:
-- Техасец! Что с того, что техасец? Вы, англичане, думаете, что каждый
техасец умеет ловко обращаться со здоровенными ножиками... да еще такими
тупыми... Ошибаетесь, друг мой! Техас -- это не коровы... не ковбои... и не
ножики! -- Ремень лопнул, и Хейдж с торжеством закончил: -- Техас -- это
нефтяные поля! Вышки! Скважины! К тому же я только родился в Техасе, а вырос
в Калифорнии!
-- Еще один бандитский штат! -- заявил Блейд, разминая руки. Когда
Хейдж попытался что-то возразить в защиту отечества, он добавил: --
Вспомните о калифорнийских налогах, Джек!
Это был удар не в бровь, а в глаз, ибо у Хейджа в свое время были
изрядные неприятности с налоговой декларацией, и соответствующее ведомство
он ненавидел многий ненавистью. Блейд подступил к нему вплотную и добавил --
прямым в челюсть, вполсилы. Потом разрезал ремни на руках Найлы, уложил
девушку поудобнее и стал массировать запястья и лодыжки.
Когда он закончил эту операцию, Хейдж как раз очнулся и сел.
-- Что случились. Дик? -- с недоумением спросил он, потирая подбородок.
-- Рухнул потолок?
-- Нет. Мой маленький аванс.
-- Мне? За что?!
-- Совсем не вам, а тому мерзавцу, в чью шкуру вы влезли. Вам еще будет
-- за Дж.!
И Блейд нанес следующий удар. Затем он приступил к осмотру своего
оружия, изредка поглядывая на Найлу. Что-то слишком долго она не приходит в
сознание... уснула, что ли, от переживаний? Ему приходилось встречаться и с
такой странной реакцией на опасность -- человек просто не выдерживал и
погружался в каталепсию. Наконец он стащил с Найлы кольчугу, расшнуровал
тунику и приложил ухо под маленькой грудью. Сердце девушки билось ровно, и
он успокоился.
Хейдж глухо застонал, ворочаясь на полу. Из разбитой губы сочилась
кровь, расплываясь багровыми пятнами на жутком размалеванном лице. Блейд
пожалел, что у него нет с собой зеркала или хорошо отполированного щита.
Вероятно, лучшим наказанием для Хейджа была бы не эта кулачная расправа, а
один взгляд на физиономию того, в чье тело он переселился. Но зеркала у
странника не имелось; он мог вразумить научного руководителя проекта
"Измерение Икс" только подручными средствами.
Он присел перед Хейджем и, когда тот открыл глаза, резко вздернул
американца, прислонив спиной к столбу.
-- О, боже! -- простонал ученый, потом яростно уставился на своего
мучителя. -- Ричард, что это значит? Прекратите избиение!
-- Я очень сожалею, Джек, но вы получили еще не всю порцию, -- Блейд
легонько похлопал его по щекам.
-- Но за что же еще. Бог мой? За Дж. -- виноват, принимаю; я еле
отходил старика... Но в чем я еще провинился?
-- Поглядите-ка туда, -- Блейд показал на спящую девушку.
-- Хм-м... Очаровательная крошка... Иначе и быть не могло... Где Ричард
Блейд -- там всегда вертится что-нибудь этакое... -- Хейдж изобразил
непослушными руками намек на бессмертный стандарт конкурсов "Мисс Америка":
грудь-талиябедра. -- Но я-то тут при чем?
-- Вы ведь и на этот раз целили в разумное существо, ближайшее к
Ричарду Блейду, верно? -- Хейдж кивнул, непонимающим взглядом уставившись на
девушку. -- Так вот: если бы этот мерзавец в перьях, -- Блейд ткнул Хейджа в
грудь, -- стоял в пяти ярдах от меня или дальше, вы приземлились бы прямо в
головку той девицы. -- Он помолчал, ожидая, пока эта мысль дойдет до
американца, и добавил: -- Поверьте, мне бы этого совсем не хотелось. Малышка
Найла устраивает меня такой, какая она есть.
-- О! -- пробормотал Хейдж. -- Простите, Дик, я этого не учел...
-- Вы многого не учли. Например, того, что осталось бы от этой юной и
прелестной девушки после вашего ухода...
Хейдж понурил голову. Наконец он поднял на Блейда глаза и с надеждой
сказал:
-- Признаю, я виноват и здесь. Однако, Дик, мы все же цивилизованные
люди...
-- Но находимся в абсолютно нецивилизованном месте, -- безжалостно
уточнил Блейд.
Когда Джек Хейдж очнулся в третий раз, шеф отдела МИ6А был готов
обсудить с американцем все возникшие у него маленькие проблемки.
* * *
-- Доверьтесь моему опыту, Джек! Все будет в порядке.
-- Но, Ричард! Должно же существовать какое-то альтернативное решение!
Мы же не дикие звери, чтобы рвать друг другу глотки на арене на потеку
публике!
Блейд устало потер лоб и принялся объяснять в пятый раз.
-- Согласитесь, Джек, что число альтернативных решений определяется
конкретной ситуацией. Наш мир -- я имею в виду Землю -- намного сложнее
местного курятника. К примеру, если у вас есть деньги, вы можете положить их
в банк, купить ценные бумаги и играть на бирже, стать филантропом, основав
фонд своего имени, приобрести некую собственность -- землю, фабрику, дом...
наконец, вы можете просто промотать свои доллары. Но все эти возможности
существуют на Земле! В Айденской же империи, о которой я вам рассказывал,
нет ни банков, ни акций, ни благотворительных фондов, и там у вас имеются
только два выхода: приобрести что-нибудь полезное или спустить денежки в
кабаке. А, скажем, в Хайре нет даже кабаков...
Они спорили уже целых полчаса, сидя на полу большой бревенчатой хижины,
в уголке которой тихо посапывала Найла. Блейд дал краткий, но полный отчет,
без труда убедив Хейджа, что с возвращением лучше обождать. Когда американец
услышал о селгах и о таинственных южанах, владеющих, по-видимому,
исключительно высокой технологией, глаза его загорелись, как два уголька.
на мелких волнах, течение начало сносить ее к берегу.
-- Восемнадцать! -- спокойно прокомментировал он. -- Считая с их
касиком!
-- Что? -- голос Найлы был хриплым от напряжения; вцепившись в руль,
она вела каравеллу точно посреди пролива. -- Что ты сказал, Эльс?
-- Их стало на восемнадцать меньше, -- повторил Блейд.
Найла повернула к нему бледное лицо, ее глаза расширились. Теперь это
была женщина-которой-тридцать. Может быть, даже сорок.
-- Ты хочешь сказать, что убил уже восемнадцать человек?
-- Надеюсь, что ранениями дело не обошлось. Я целил в лоб, в глаза и в
шею... -- Руль дрогнул в руках Найлы, и Блейд невозмутимо произнес: -- Держи
курс, малышка, а я побеспокоюсь об остальном.
Он уже понял, что даже при слабом ветре преследователям будет нелегко
догнать каравеллу. Сейчас до девяти пирог, обошедших лодку убитого им воина
в перьях, оставалось ярдов двести. По его прикидке, они выигрывали у
"Катрейи" десяток футов каждую минуту; значит, погоня продлится с час.
Сколько надо перестрелять островитян, чтобы к нему отнеслись с должным
почтением? Он был готов уложить их всех -- благо стрел хватало! Хайритский
арбалет метал снаряды на триста ярдов, и луки островитян не могли с ним
сравниться -- Блейд видел, что их стрелы втыкаются в корму на излете или
падают в воду. И в меткости он намного превосходил их. Ильтар сделал-таки из
него настоящего хайрита!
Он поглядел назад -- теперь флотилию возглавляли три пироги,
выстроившиеся шеренгой. Стрелы с них сыпались градом, не причиняя, однако,
никакого вреда.
Блейд снова взялся за арбалет и начал методично расстреливать лучников
и гребцов. Заметив, что на одной пироге поднялся щит, которым гребец
прикрывал стрелка, он прикинул расстояние и решил рискнуть. Стрела из
хайритского арбалета пробивала дюймовую доску за двести ярдов, и если медная
оковка на щитах островитян не очень толста...
Он поднял арбалет, заряженный стальной стрелой. Оковка не может быть
очень толстой, иначе такой большой щит просто не поднять...
Стрела мелькнула, словно серебристая молния, и лучник свалился на
гребца, потянув за собой пробитый насквозь щит. Услышав возгласы ужаса,
Блейд пожалел, что в начале схватки так неэкономно распорядился своим
запасом -- хайритских стрел осталось не больше десятка. Но, как бы то ни
было, враги получили хороший урок! Он довольно усмехнулся, наблюдая за
воцарившейся в пирогах суматохой, и тут услышал крик Найлы.
Неужели ее ранили? Блейд подскочил к девушке, схватил за плечи. Нет,
хвала Семи Ветрам, она была цела! Только страшно перепугана. Цепляясь одной
рукой за штурвал, она показывала другой вперед и вправо. Блейд посмотрел
туда -- и понял, что он проиграл этот бой.
Вдоль побережья здесь тянулись невысокие базальтовые утесы,
выглядевшие, однако, неприступными -- их склоны были отвесны и покрыты
осыпями. Милях в двух ниже по течению в этой скалистой стене зиял пролом,
перегороженный бревенчатым частоколом; за ним -- узкая полоска пляжа,
заваленная валунами, следами давнего камнепада. И от этого неприветливого
берега отчалили еще десять больших пирог -- с гребцами, лучниками, рулевыми
и вождем, тоже носившим убор из перьев. Теперь лодки пересекали пролив под
острым углом, и не оставалось сомнений, что через четверть часа их носовые
тараны уткнутся в правый борт "Катрейи".
Чертыхнувшись, Блейд бросился вниз по трапу, потом в каюту и вытащил на
палубу диван. Фальшборт судна прикрывал его только до пояса; эта защита
казалась слишком ненадежной сравнительно с могучим туловищем деревянного
дракона на юте. Он протащил диван на самый нос, так как пространство между
фок-мачтой и гротом занимал его флаер, и повалил на бок. Диван -- вернее,
тахта -- был плотно набит конским волосом на полтора фута толщиной; снизу
шла двухдюймовая доска. К сожалению, в нем не было амбразур.
Блейд засунул его правый край между корпусом флаера и фальшбортом и
бросился на корму за стрелами. Пробегая мимо кабины, он невольно метнул
взгляд на монитор автопилота -- яркая точка, отмечавшая их местоположение,
горела на границе экрана и на четверть дюйма выше экватора. Дьявольщина!
Если эти южане все же намерены встретиться с ним, то сейчас самый подходящий
момент!
Ободряюще помахав Найле рукой, он застыл на носу, напряженно следя за
второй флотилией. Пироги были уже посередине пролива, прямо перед бушпритом
"Катрейи", в пятистах ярдах от нее. Их экипажи не пытались развернуть лодки
и направиться к каравелле; хотя в этом рукаве Зеленого Потока скорость
течения составляла всего миль пятнадцать, весла не могли превозмочь мощь
быстрых прозрачных струй. Опустив их в воду, откинувшись назад и упираясь
ногами в днища, гребцы тормозили изо всех сил. Над ними стояли лучники,
внимательно наблюдая за быстро приближавшимся судном. Предводитель, рослый
детина с размалеванной физиономией, что-то кричал, размахивая медным
клинком, -- вероятно, пытался выстроить свою флотилию перед боем.
Блейд вздохнул и погладил рукой ковровую обивку дивана. Это ложе верно
служило любви; немало дней они с Найлой приминали его в согласном ритме
охваченных любовной страстью тел. Что ж, теперь оно так же верно послужит
ему в бою -- в том бою, где потоки крови так не похожи на капли, исторгнутые
лоном девственницы, а хриплые крики умирающих -- на стоны экстаза, слетавшие
с ее искусанных губ. Он снова вздохнул, прикинул расстояние и спустил первую
стрелу.
Следующие полчаса прошли в кровавом кошмаре. Блейд стрелял и стрелял, а
когда нападавшие полезли на "Катрейю" -- сразу с двух бортов, -- рубил мечом
и франом. Лишь на мгновение он вновь вспомнил о Найле, когда услышал ее
придушенный вскрик. Потом он снова рубил, и палуба каравеллы из благородного
дерева тум стала скользкой от крови. Странник запнулся о рухнувшее под ноги
тело, ощутил страшный удар по затылку и потерял сознание.
Он очнулся и, застонав, приподнял свесившуюся на грудь голову. Перед
ним в полумраке плавало кошмарное лицо -- широкое, с чудовищно толстыми
серыми губами, покрытое рыжим волосом. "Бур, проклятый, добрался-таки", --
мелькнуло в голове у Блейда. Мысли текли лениво, словно нехотя, затылок
трещал от боли.
Постепенно он приходил в себя. Мерзкая физиономия не исчезла, однако
теперь он понимал, что это лицо человека, а не трога. Его покрывала
кирпично-красная охра, которую он принял за шерсть; губы были обведены
темным. Блейд попробовал пошевелить руками, потом -- ногами, и понял, что
крепко связан.
Не только связан, сообразил он минуту спустя, но и примотан к столбу;
ремни шли поперек груди, охватывали пояс, бедра и голени. Похоже, он
произвел сильное впечатление на хозяев острова... они постарались на славу!
Ремни были толстыми, шириной в три пальца.
Странник медленно повернул голову, поднял глаза вверх. Он был привязан
к одной из бревенчатых колонн, подпиравших дощатый потолок большой хижины,
скорее даже -- сложенного из ошкуренных толстых стволов дома. Окон в
помещении не было; поток света падал через наполовину притворенную дверь из
массивных брусьев. Кажется, пол тоже был набран из такого же тесаного
вручную бруса, темного и, отполированного босыми ногами. В углу валялось
оружие -- фран Блейда, его меч, кинжал и арбалет; сверху на этой груде
тускло посверкивал бронзовый шлем. Все эти подробности сейчас его не
интересовали; гораздо важнее было то, что к соседней подпорке, в пяти ярдах
слева, была привязана Найла.
Ее скрутили не столь основательно -- только завели руки за толстенное
бревно, перехватив там ремнем. Однако девушка была совершенно беспомощна,
Блейд понял это сразу. Он быстро осмотрел Найду и успокоился. По крайней
мере, ее пока не тронули, даже не стащили кольчугу; одежда девушки была в
полном порядке, только на щеке багровела длинная царапина.
Между столбами, на равном расстоянии от Блейда и Найлы, стоял рослый,
обнаженный до пояса человек в головном уборе из перьев, с длинным медным
кинжалом на перевязи. Вождь, главарь пиратской банды, что захватила их!
Блейд понял, что раскрашенное лицо этого дикаря маячило перед ним в момент
пробуждения. Пожалуй, эта рожа и впрямь чем-то напоминает Бура, решил он и
снова оглядел просторный зал с бревенчатыми стенами. Кроме них троих тут
никого не было, хотя сквозь полуоткрытую дверь доносились далекие причитания
и вопли.
Ноги, торс и плечи предводителя оставались совершенно неподвижными, он
только поводил головой то налево, то направо, поочередно обозревая каждого
из пленников. Блейду он напомнил Буриданова осла меж двух соблазнительных
охапок сена; видимо, он решал, какому из упоительных занятий предаться
вначале -- то ли пытать мужчину, то ли насиловать женщину.
А в том, что Найлу изнасилуют, Блейд был уверен. Недаром здесь больше
никого нет... Скорее всего, этот размалеванный садист в перьях будет
насиловать девушку на его глазах... если к тому моменту у него еще останутся
глаза. Жаль, что он не побеспокоился о Найле раньше... Непростительная
ошибка! А ведь всего один взмах франом, и он мог избавить ее от мучений...
О себе самом Блейд не беспокоился. В крайнем случае, он будет вынужден
вернуться -- как ни обидно оставлять Айден с его наполовину раскрытыми
тайнами, крепкое молодое тело Рахи, к которому он так уже привык, Лидор...
Златовласую Лидор, чернокудрую Найлу, Тростинку с волосами цвета меда, Зию,
ксамитку Р'гади...
Р'гади! События той ночи в степи стремительно промелькнули перед ним, и
сердце на миг дрогнуло от надежды. Странник попытался шевельнуть кистями.
Если удастся добраться до крохотного лезвия, скрытого под кожаной нашлепкой
на тыльной стороне ладони, он будет свободен через три минуты... Нет! Его
руки и запястья были примотаны к столбу так плотно, что он даже не
чувствовал пальцев.
Не вышло! Дьявольщина! Подняв голову, он с яростью уставился на
предводителя дикарей. Если бы удалось перерезать или порвать ремни! Он
задавил бы эту крысу, оставил кинжал Найле и вышел наружу с франом и мечом.
А там... Там он либо привел бы железом и кровью это племя к покорности, либо
пал, утыканный стрелами и копьями... и, покинув тело Арраха Эльса бар
Ригона, возвратился домой -- к неописуемой радости Хейджа и Дж.!
Вождь в перьях, повернувшись к Найле, что-то рявкнул. К великому
удивлению Блейда, она ответила дикарю и, выслушав его, негромко позвала:
-- Эльс! Ты меня слышишь? Ты понимаешь, что я говорю?
-- Слышу, малышка. Ты знаешь его язык?
-- Это испорченный сайлорский. Помнишь, я рассказывала об экспедициях
из Кинтана? Чаще всего на восток плавали сайлорцы -- и чаще всех не
возвращались.
-- Хм-м... Ну, если так, попробуй убедить нашего приятеля, чтобы он
меня развязал. А потом я с ним побеседую -- даже на сайлорском, если угодно.
-- Эльс, ты невозможен... Ты понимаешь, что нам грозит?
-- Я понимаю, что грозит тебе. Поэтому постарайся убедить это
раскрашенное чучело... это в твоих интересах. Ну, ты же умная девочка! Ты
умеешь кружить головы мужчинам!
-- Если в этих головах есть мозги... А тут -- сплошная...
Вождю надоели их переговоры, и он опять взревел, шагнув к Найле и
замахнувшись кулаком. Девушка быстро начала говорить; шипящие, свистящие и
булькающие звуки казались в ее устах райской музыкой. Дикарь выслушал ее,
повернулся к Блейду и, ткнув толстым пальцем в его сторону, произнес
несколько слов.
-- Его зовут Канто Рваное Ухо, -- перевела Найла, -- и он -- сайят,
вождь пяти окрестных деревень на этом острове, на Гарторе. Он самый сильный
воин на северном побережье...
-- Я сильнее, -- с великолепным безразличием произнес Блейд и сплюнул
под ноги вождю. В голове у него прояснилось, и он начал обдумывать некий
план.
-- Но, Эльс...
-- Переводи! -- Блейд рявкнул не хуже Канто. -- И переводи точно! Я
знаю, что делаю!
Немного поколебавшись, Найла перевела. Вождь осклабился и разразился
длинной тирадой.
-- Он говорит -- может, ты и сильнее. Но ты связан, и он вырвет твою
печень, твое сердце и твой мозг.
-- Канто -- не вождь и не мужчина. Он труслив, как баба! Моя печень
обожжет его пальцы, ибо это -- печень воина!
Найла перевела, и на сей раз вождь побагровел. Он подскочил к Блейду,
схватился за ворот его кожаного доспеха и рванул. Манеры у этого типа были
как у хулигана из закоулков Ист-Энда. Сквозь его рев Блейд еле разобрал
слова Найлы:
-- Теперь он описывает, как станет нарезать ремни из твоей кожи,
Эльс... -- девушка сделала паузу, потом быстро произнесла: -- Эльс, милый, я
боюсь... Может, не стоит его дразнить?
-- Ты как предпочитаешь -- чтоб тебе сначала раздвинули ноги, а потом
перерезали горло, или -- сразу?.. -- резко спросил Блейд. Найла приоткрыла
рот, потом кивнула -- поняла. -- Тогда скажи нашему другу, что из его рожи
получатся отличные красные ремни -- куда красивей, чем из моей спины. И
добавь чтонибудь от себя, если хочешь.
Она добавила. Блейд не знал, что она сказала, но дикарь, отпустив его
ворот, чуть не взвился под потолок -- язычок у Найлы был острый. Отлично,
решил он, все идет по плану. У их пленителя явно наблюдался холерический
темперамент. Еще пара-другая шпилек, он в ярости схватится за нож и
попростецкому перережет горло обоим, хотя потом станет горько сожалеть, что
избавил пленников от мучений. Вот только в кого он всадит клинок первым?
Блейд надеялся, что в Найлу; ему хотелось бы уйти со спокойной душой.
Дикарь что-то рявкал и бил себя в грудь.
-- Великий вождь Канто Рваное Ухо клянется... -- начала Найла.
Блейд взревел и дернул столб. Голос его покрыл хрипенье дикаря, как
львиный рык покрывает тявканье шакала; с потолка посыпались кусочки коры и
труха.
-- Если я освобожу хотя бы палец, то Канто будут звать Два Рваных Уха!
-- Блейд с упоением наблюдал, как костяшки предводителя побелели на рукояти
ножа, когда Найла закончила перевод. Внезапно он отскочил в угол, где было
свалено снаряжение Блейда, схватил его длинный меч и снова приблизился к
своему пленнику. Повернув голову в сторону Найлы, он начал что-то говорить
-- медленно и с гнусной ухмылкой. Блейд увидел, как кровь отлила от лица
девушки.
-- Ну, малышка, что собирается делать наш приятель? -- спросил он с
наигранной бодростью.
-- Он... он... -- Найла задыхалась от ужаса. -- Он сказал, что сначала
вырежет у тебя все между ног, а потом займется мной... пока ты будешь
исходить кровью...
Блейд шумно выдохнул. Не вышло! Этот скот оказался умнее, чем он
ожидал. Неужели придется уйти, бросив тут Найду? Не хотелось бы... он так
многим обязан милой девочке..
Однако острие меча неумолимо приближалось к его промежности. Канто,
растянув губы, следил за лицом своего беспомощного врага, а Блейд уже
чувствовал холод стали в своих внутренностях. Вдруг он услышал короткий
сдавленный всхлип и, бросив взгляд налево, увидел, как Найла сползает на
пол, выворачивая руки. Потеряла сознание... Что ж, лучше так...
Клинок царапнул его штанину, и Блейд сфокусировал глаза на световом
потоке, падавшем из-за двери. Прекрасные условия для погружения в транс...
Полумрак. . прохлада... покой... тишина... яркое пятно света -- щель, в
которую он должен проскользнуть... Мир тускнел и расплывался перед ним;
горечь, боль, заботы, сожаления, страх -- все, все уходило прочь,
подергивалось серым пеплом забвения. Слова... теперь -- слова... три слова,
словно три поворота ключа, отпирающие дверь... Первое -- "Правь!" --
короткое, повелительное и резкое, хлестнуло ударом бича по пыльной дороге...
дороге, по которой давно, тысячу лет назад, скакали огненноглазые тароты.
Второе -- "Британия!" -- плавное и протяжное, пошло играть отголосками:
Британия.. тания... литания... калитания... Калитан... танн... танн...
танн-н-н... Третье, главное, слово всплыло в сознании, услужливо вынырнув из
потаенного ларца памяти: "Моря..."
Меч глухо лязгнул, и Блейд усилием воли заставил себя очнуться. Канто
Рваное Ухо, пошатываясь, стоял перед ним. Внезапно нырнув головой вперед, он
угодил макушкой в живот Блейда, потом колени дикаря мелко задрожали --
точь-в-точь как у пьяного в дым докера, выползающего из паба, -- и он рухнул
на пол. Блейд с недоумением посмотрел на него, потом перевел глаза на Найлу
-- может, ее штучки? Девчонка способна довести до судорог кого угодно... Но
Найла -- самым честным образом -- пребывала в глубоком обмороке.
Канто вдруг пошевелился, открыл глаза и сел, дико озираясь по сторонам.
"Что это с ним?" -- подумал Блейд, разглядывая ошарашенную физиономию своего
палача. Великий вождь Канто Рваное Ухо уставился на свои руки, на толстые
пальцы и, похоже, пересчитывал их. Да, пересчитывал! Он аккуратно касался
каждого пальца на левой руке средним пальцем правой, и Блейд видел, как
шевелятся его губы, выговаривая знакомые слова -- один, два, три, четыре,
пять... Потом -- обратный счет, уже побыстрее: пять-четыре-три-два-один. И
снова: один-два-три-четыре-пять! Воистину, только один человек мог с такой
научной методичностью и самообладанием вживаться в образ!
Когда Канто пересчитал пальцы в четвертый раз, Блейд произнес:
-- Ну, Джек, хватит! Их действительно пять, а не семь и не девять.
Поздравляю с прибытием!
Канто Рваное Ухо, он же -- Джек Хейдж, поднял на руководителя проекта
"Измерение Икс" ясные глаза и с полным спокойствием заметил:
-- А, Ричард, это вы! Рад вас видеть, старина, -- он внимательно
осмотрел столб и ремни, в которых висел его шеф, затем почесал переносицу.
-- Кажется, вы попали в несколько затруднительное положение?
-- Ни в малейшей степени! -- заверил американца Блейд. -- Меня только
собирались слегка кастрировать... так, милая шутка, не больше.
-- Ох уж мне этот английский юмор! -- Хейдж, кряхтя, поднялся. -- И
чем? Такой вот железякой? -- он небрежно подтолкнул меч ногой, и Блейд молча
кивнул. -- Крайне негигиенично!
Бурча что-то под нос, потирая то плечо, то поясницу, американец начал
прохаживаться взад-вперед, смешно выбрасывая ноги -- Канто был выше его на
целую голову. Постепенно его движения стали более уверенными, жесты -- более
плавными; адаптация протекала нормально. Наконец он остановился перед
Блейдом и, склонив голову к плечу, начал его разглядывать.
-- Похоже, я поторопился, -- с сожалением заявил он. -- Еще
минута-другая -- и мы встретились бы на Земле в более привычном обличье.
Полагаю, вы ведь не собирались ждать, пока вам вырежут кишки?
-- Конечно, нет. Я был уже на полпути домой, когда доктор Хейдж
собственной персоной свалился мне под ноги, -- с мстительным удовлетворением
заявил Блейд. -- Теперь же кастрация отменяется, и я могу остаться.
-- Хм-м? Да... -- протянул Хейдж. -- А кто же, собственно, собирался
вас... того...
-- Вы, мой дорогой. Вернее -- тот тип, чье тело вы так своевременно
оккупировали.
Хейдж вздрогнул и уставился на свои руки. Теперь он не пересчитывал
пальцы, а просто разглядывал их -- толстые, сильные, с обломанными ногтями.
Потом он наклонил голову, обозрев мощную волосатую грудь, мускулистый живот,
ремень с полуторафутовым кинжалом, кильт из грубо выделанной кожи и торчащие
из-под него могучие колонны ног. Внезапно он поднял глаза на Блейда и тихо
сказал:
-- Дик, я хотел бы увидеть его лицо... ну, этого... в кого я попал...
Блейд широко ухмыльнулся.
-- К вашему счастью, Джек, зеркал тут не водится.
-- Неужели так плохо? -- похоже, американец был не на шутку расстроен.
Блейд закатил глаза.
-- Плохо? -- передразнил он Хейджа. -- Если бы плохо... Чудовищно,
Джек, чудовищно!
-- Ладно, -- американец махнул рукой. -- В конце концов, я здесь не
задержусь. Сейчас мы обсудим наши маленькие проблемки, и...
-- Может быть, вы сначала развяжете меня, Джек?
-- О, простите, конечно!
Он начал возиться за столбом, чертыхаясь и бормоча под нос: "Связали...
и руки, и ноги... почище, чем федеральное налоговое ведомство... те тоже
мастера вязать..." Наконец Блейд не выдержал и сказал:
-- Джек, у вас на поясе здоровенный ножик. Возьмите его и перережьте
ремни. Ведь вы -- техасец, дьявол вас побери!
Он услышал, как Хейдж стал со скрипом перепиливать ремень,
приговаривая:
-- Техасец! Что с того, что техасец? Вы, англичане, думаете, что каждый
техасец умеет ловко обращаться со здоровенными ножиками... да еще такими
тупыми... Ошибаетесь, друг мой! Техас -- это не коровы... не ковбои... и не
ножики! -- Ремень лопнул, и Хейдж с торжеством закончил: -- Техас -- это
нефтяные поля! Вышки! Скважины! К тому же я только родился в Техасе, а вырос
в Калифорнии!
-- Еще один бандитский штат! -- заявил Блейд, разминая руки. Когда
Хейдж попытался что-то возразить в защиту отечества, он добавил: --
Вспомните о калифорнийских налогах, Джек!
Это был удар не в бровь, а в глаз, ибо у Хейджа в свое время были
изрядные неприятности с налоговой декларацией, и соответствующее ведомство
он ненавидел многий ненавистью. Блейд подступил к нему вплотную и добавил --
прямым в челюсть, вполсилы. Потом разрезал ремни на руках Найлы, уложил
девушку поудобнее и стал массировать запястья и лодыжки.
Когда он закончил эту операцию, Хейдж как раз очнулся и сел.
-- Что случились. Дик? -- с недоумением спросил он, потирая подбородок.
-- Рухнул потолок?
-- Нет. Мой маленький аванс.
-- Мне? За что?!
-- Совсем не вам, а тому мерзавцу, в чью шкуру вы влезли. Вам еще будет
-- за Дж.!
И Блейд нанес следующий удар. Затем он приступил к осмотру своего
оружия, изредка поглядывая на Найлу. Что-то слишком долго она не приходит в
сознание... уснула, что ли, от переживаний? Ему приходилось встречаться и с
такой странной реакцией на опасность -- человек просто не выдерживал и
погружался в каталепсию. Наконец он стащил с Найлы кольчугу, расшнуровал
тунику и приложил ухо под маленькой грудью. Сердце девушки билось ровно, и
он успокоился.
Хейдж глухо застонал, ворочаясь на полу. Из разбитой губы сочилась
кровь, расплываясь багровыми пятнами на жутком размалеванном лице. Блейд
пожалел, что у него нет с собой зеркала или хорошо отполированного щита.
Вероятно, лучшим наказанием для Хейджа была бы не эта кулачная расправа, а
один взгляд на физиономию того, в чье тело он переселился. Но зеркала у
странника не имелось; он мог вразумить научного руководителя проекта
"Измерение Икс" только подручными средствами.
Он присел перед Хейджем и, когда тот открыл глаза, резко вздернул
американца, прислонив спиной к столбу.
-- О, боже! -- простонал ученый, потом яростно уставился на своего
мучителя. -- Ричард, что это значит? Прекратите избиение!
-- Я очень сожалею, Джек, но вы получили еще не всю порцию, -- Блейд
легонько похлопал его по щекам.
-- Но за что же еще. Бог мой? За Дж. -- виноват, принимаю; я еле
отходил старика... Но в чем я еще провинился?
-- Поглядите-ка туда, -- Блейд показал на спящую девушку.
-- Хм-м... Очаровательная крошка... Иначе и быть не могло... Где Ричард
Блейд -- там всегда вертится что-нибудь этакое... -- Хейдж изобразил
непослушными руками намек на бессмертный стандарт конкурсов "Мисс Америка":
грудь-талиябедра. -- Но я-то тут при чем?
-- Вы ведь и на этот раз целили в разумное существо, ближайшее к
Ричарду Блейду, верно? -- Хейдж кивнул, непонимающим взглядом уставившись на
девушку. -- Так вот: если бы этот мерзавец в перьях, -- Блейд ткнул Хейджа в
грудь, -- стоял в пяти ярдах от меня или дальше, вы приземлились бы прямо в
головку той девицы. -- Он помолчал, ожидая, пока эта мысль дойдет до
американца, и добавил: -- Поверьте, мне бы этого совсем не хотелось. Малышка
Найла устраивает меня такой, какая она есть.
-- О! -- пробормотал Хейдж. -- Простите, Дик, я этого не учел...
-- Вы многого не учли. Например, того, что осталось бы от этой юной и
прелестной девушки после вашего ухода...
Хейдж понурил голову. Наконец он поднял на Блейда глаза и с надеждой
сказал:
-- Признаю, я виноват и здесь. Однако, Дик, мы все же цивилизованные
люди...
-- Но находимся в абсолютно нецивилизованном месте, -- безжалостно
уточнил Блейд.
Когда Джек Хейдж очнулся в третий раз, шеф отдела МИ6А был готов
обсудить с американцем все возникшие у него маленькие проблемки.
* * *
-- Доверьтесь моему опыту, Джек! Все будет в порядке.
-- Но, Ричард! Должно же существовать какое-то альтернативное решение!
Мы же не дикие звери, чтобы рвать друг другу глотки на арене на потеку
публике!
Блейд устало потер лоб и принялся объяснять в пятый раз.
-- Согласитесь, Джек, что число альтернативных решений определяется
конкретной ситуацией. Наш мир -- я имею в виду Землю -- намного сложнее
местного курятника. К примеру, если у вас есть деньги, вы можете положить их
в банк, купить ценные бумаги и играть на бирже, стать филантропом, основав
фонд своего имени, приобрести некую собственность -- землю, фабрику, дом...
наконец, вы можете просто промотать свои доллары. Но все эти возможности
существуют на Земле! В Айденской же империи, о которой я вам рассказывал,
нет ни банков, ни акций, ни благотворительных фондов, и там у вас имеются
только два выхода: приобрести что-нибудь полезное или спустить денежки в
кабаке. А, скажем, в Хайре нет даже кабаков...
Они спорили уже целых полчаса, сидя на полу большой бревенчатой хижины,
в уголке которой тихо посапывала Найла. Блейд дал краткий, но полный отчет,
без труда убедив Хейджа, что с возвращением лучше обождать. Когда американец
услышал о селгах и о таинственных южанах, владеющих, по-видимому,
исключительно высокой технологией, глаза его загорелись, как два уголька.