Существенно меняется в это время положение писателя в литературе. Прежде всего почти безвозвратно исчезает со страниц печати презрительное и подозрительное отношение к Лескову прогрессивных кругов общественности, литературы в частности. О новых его произведениях всего сочувственнее отзываются прогрессивные издания; писателя приглашают к сотрудничеству и петербургские «Северный вестник» и «Вестник Европы» и московская «Русская мысль». А. Н. Лесков рассказывал автору этих строк о том, что В. А. Гольцев в один из приездов своих в Петербург случайно или намеренно пригласил на обед одновременно Лескова и Н. К. Михайловского; приглашение было принято, и трапезовавшие даже чокнулись, по предложению хозяина, друг с другом. Дальнейшего сближения не произошло, однако самый факт совместной трапезы говорит о многом: еще за несколько лет перед тем он был бы вовсе невозможен…
Примечательно далее, что, принимая сотрудничество Лескова, редакции либеральных журналов сплошь да рядом отказываются от предлагаемых произведений писателя из-за их нецензурности: «Русская мысль» не напечатала проложной повести «Зенон-златокузнец» («Гора»), «Вестник Европы» убоялся напечатать «Зимний день» и «Заячий ремиз»; отказалась от последней повести и «Русская мысль». Не случайно в эти же годы, и особенно после исключения Лескова из государственной службы за очерк «Поповская чехарда», резко усиливаются цензурные придирки ко всему, что им пишется. Не говоря о всевозможных нарочитых претензиях, предъявлявшихся чуть ли не каждому новому произведению Лескова, по цензурным соображениям прекращаются печатанием две большие его вещи — романы «Соколий перелет» и «Чертовы куклы».
Существенным для идейно-творческого облика писателя в отмеченные годы является его сближение с Л. Н. Толстым. Еще в конце 60-х годов он напечатал несколько статей в связи с только что появившейся «Войной и миром», — статей, в которых высказал свое горячее восхищение громадным талантом Толстого. С середины 80-х годов растет в Лескове интерес также к нравственно-философским трудам Толстого; интерес этот приводит его несколько лет спустя к заключению, что «Лев Николаевич есть драгоценнейший человек нашего времени» (письмо М. О. Меньшикову, 15 февраля 1894 года). Личное знакомство с Толстым, с кругом его последователей нашло большое отражение и в ряде статей Лескова и особенно в его переписке.
Публицистическая деятельность Лескова в 80-90-е годы несколько ослабевает по сравнению с предшествовавшими двумя десятилетиями. С одной стороны, писатель получает возможность выражать свое отношение к тем или иным явлениям российской действительности в наиболее удобной для него художественной форме. С другой — новые литературные связи естественно влекут за собою ослабление (а иногда и прекращение) старых: на протяжении 80-х годов видно постепенное расхождение Лескова, например, с «Новым временем», пока статья памяти Каткова не обнаруживает, что писатель и редакция газеты разительно несхоже смотрят на многие основные общественные проблемы. Сотрудничество в «Петербургской газете», которого настойчиво искал ее издатель С. Н. Худеков, не слишком привлекало писателя из-за незавидной репутации газеты; сотрудничество в «Русских ведомостях», которое пытались устроить Гольцев и Лавров, не получилось: самый жанр публицистики Лескова, всегда острой, «приперченной», был вовсе чужд сухой, «профессорской» газете.
Между тем возможность быстро, «по-газетному», откликаться на литературную и житейскую злобу дня неизменно привлекала писателя: он чаще, нежели прежде, обращается к жанру «Писем в редакцию». «Писем» этих (само собою разумеется, наиболее интересных для советского читателя) набралось столько, что понадобилось выделить их в особый раздел тома.
Весь материал тома делится на следующие разделы:
1. Автобиографические заметки.
2. Статьи и воспоминания.
3. Письма в редакции.
4. Письма.
В пределах каждого из названных разделов материал располагается в хронологической последовательности.
В примечаниях к настоящему тому (а отчасти и ко всему изданию) использованы материалы собрания и архива А. Н. Лескова, в связи с чем редакционная коллегия Собрания сочинений Н. С. Лескова и составитель настоящего тома выражают глубокую благодарность Анне Ивановне Лесковой.
Автобиографические заметки
В настоящий раздел включены три разновременных заметки, наиболее содержательные и интересные из ряда аналогичных заметок, написанных в 80-90-е годы. В это время Лескову неоднократно приходилось удовлетворять запросы читателей и литераторов относительно своего жизненного и творческого пути; о ряде таких запросов упоминается в публикуемых в настоящем томе письмах Лескова. К сожалению, остались неосуществленными распространенные «Воспоминания» Лескова, о которых он не раз упоминал и даже предлагал для издания. Возможно, что первая из «автобиографических заметок» является началом, «подходом» к задуманным воспоминаниям.
Печатается по копии, снятой в свое время А. А. Измайловым с автографа и использованной им в своей оставшейся в рукописи работе «Лесков и его время» (ИРЛИ). Впервые опубликована в книге А. Лескова «Жизнь Николая Лескова», стр. 8-14.
По соображениям А. Н. Лескова, «заметка» могла быть написана между 1882 и 1885 годами, вероятнее всего — осенью 1885 года.
Печатается по автографу (ИРЛИ). Впервые опубликована в книге А. Лескова «Жизнь Николая Лескова», стр. 16–17.
Заметка была написана, по-видимому, для П. В. Быкова, в связи с составлявшейся последним библиографией произведений Лескова и желанием писателя, чтобы Быков написал о нем критико-биографическую статью.
Печатается по книге: А. Фаресов. Против течений. Н. С. Лесков. Его жизнь, сочинения, полемика и воспоминания о нем. СПб., 1904. Впервые опубликована в указанной книге (стр. 11).
Заметка написана, по-видимому, в 1890 году и адресовалась секретарю редакции журнала «Живописное обозрение» В. Г. Швецову, как материал для статьи о Лескове, в связи с выходом собрания его сочинений.
Статьи и воспоминания
Подавляющее большинство статей и воспоминаний Лескова, написанных в 1881–1895 годах, раз появившись в газете или журнале, впоследствии уже не перепечатывались; часть статей («На смерть Каткова», «Темнеющий берег») по разным причинам вообще не увидели света при жизни писателя и опубликованы уже в наши дни либо впервые публикуются по рукописи в настоящем издании.
Печатается по тексту журнала «Исторический вестник», 1882, № 8, стр. 441–443.
Статья написана по поводу публикации И. Н. <Новицкого> «Исключение Т. Г. Шевченко за его самовольную отлучку» — «Киевская старина», 1882, № 3, стр. 608–609. Опубликованный документ датирован 1 марта 1847 года, между тем как Шевченко был арестован (по делу о Кирилло-Мефодиевском обществе) только 5 апреля; это обстоятельство не только подтверждает рассказанные Лесковым причины постановления, но и вносит в нарисованную им картину еще один любопытный штрих: постановление, очевидно, было сделано задним числом. Небезынтересно также еще одно постановление Комиссии, сделанное 20 августа 1847 года, то есть уже в то время, когда Шевченко находился в ссылке, в оренбургских степях; раздумывая над тем, что делать с жалованьем, не полученным Шевченко за два месяца, Комиссия «определила»: «Так как художник Шевченко уволен от звания сотрудника Комиссии и в настоящем году он не имел никаких по Комиссии занятий и не находился налицо, то выведенное в расход жалованье его за январь и февраль месяцы, всего двадцать пять рублей серебром, не выдаватьему, а записать в приход по книге, о чем и предписать казначею» («Киевская старина», 1894, № 2, стр. 244).
Печатается по тексту газеты «Новое время», 1882, № 2335, 29 августа; без подписи. Принадлежность статьи Лескову подтверждается как связью со следующей статьей («Забыта ли Тарасова могила?»), так и заглавием, стилем, осведомленностью автора в обстоятельствах похорон Шевченко, перевозки его тела на Украину и пр. См. Андрій Лесков. Лесков про «народну тропу» до Тарасовоі могили — «Пролетарська правда» (Киев), 1938, № 280, 8 декабря. В связи с настоящей статьей «Новости» (1882, № 228, 30 августа) поспешили сделать соответствующую поправку к прежним сообщениям, заметив при этом, что о могиле Шевченко забыла не только редакция газеты, «но и все его почитатели и даже друзья, как это свидетельствует полная заброшенность и плохое состояние могилы». На этот выпад Лесков ответил статьей «Забыта ли Тарасова могила?».
Печатается по тексту газеты «Новое время», 1882, № 2338, 1 сентября.
Обстоятельства появления этой статьи см. выше, примечание к статье «Вечная память на короткий срок».
Печатается по тексту журнала «Исторический вестник», 1883, № 5, стр. 415–423.
Поездка Лескова в Ригу по поручению министра народного просвещения А. В. Головнина для изучения вопроса об организации правительственных общеобразовательных школ для раскольников явилась сокращенным вариантом первоначального, более широкого плана. О нем дает представление докладная записка Лескова, представленная министру 21 апреля 1863 года (таким образом, и поездка писателя в Ригу относится к июлю 1863 года, а не 1862-го, как сказано у Усова и повторено в статье Лескова). В записке Лесков намечал довольно длинный маршрут, от Твери, Ярославля и Пошехонья до Ачинских скитов, Перми и Тюмени, с заездом на возвратном пути в Поволжье. «Таким образом, — писал он, — я буду в состоянии ознакомиться с целою восточною полосою раскола трех наиболее распространенных толков (поповщина, федосеевщина беспоповщинская, молоканство) и надеюсь дать определительные ответы по вопросам, интересующим г. министра народного просвещения» (С. Н. Штрайх. Неизданное письмо Н. С. Лескова об исследовании раскола — «Вестник литературы», 1917, № 1; А. Лесков. Жизнь Николая Лескова, стр. 172–173). Из-за отсутствия средств у министерства этот широкий маршрут не был осуществлен и заменен поездкой в Ригу.
Смысл подобной поездки для министерства заключался в желании привлечь на сторону правительства все «русские элементы» для русификации Остзейского края (Прибалтики). Об этом тогда же Лесков рассказал в бесподписной заметке «Раскольничьи школы» («Библиотека для чтения», 1863, № 5, стр. 89). «Что раскол нимало не страшен государству, — читаем здесь, — это теперь ясно, как солнце. Толки, пугавшие власть расколом, росли от незнакомства с духом и домогательствами раскола. Теперь раскол высказался сам. Стоит найти людей, способных познакомить вас со всеми подробностями раскольничьей педагогии, и она, вероятно, станет страшна менее прошлогоднего снега. Стоит послушать самих раскольников, самих их вызвать на указание путей к соглашению их педагогических желаний с желаниями правительства и сделать дело как можно проще и согласнее с желаниями тех, для кого оно делается. Как бы ни обучен был молодой раскольник, он будет ближе своего отца к современной среде и получит большую охоту к знаниям, в которых лежит сила, долженствующая непременно одолеть заблуждения, устоявшие против петровских крючьев, кнута и плахи».
Результатом поездки Лескова в Ригу явилась обстоятельная его записка, изданная отдельной книжкой: «О раскольниках города Риги преимущественно в отношении к школам» (СПб., 1863; записка датирована 23 сентября 1863 года, издана в количестве 60 экземпляров). Несколько позже материал записки был использован в большой статье Лескова «Искание школ старообрядцами» («Биржевые ведомости», 1869, №№ 28, 30, 37, 43, 44, 48, 65, 71, 89, 102, 134).
Печатается по тексту «Газеты А. Гатцука», 1883, № 39, стр.798–803; № 40, стр. 815–818; № 41, стр. 830–834; № 42, стр. 844–847.
Подчеркнутая подзаголовком «апокрифичность» рассказа подтверждается и его содержанием. Образ молодого Гоголя-гимназиста явно создан по ассоциациям с позднейшими мистическими настроениями писателя. Правдиво звучат в рассказе склонность молодого Гоголя к мистификации, замечательная его способность угадывать существо характера встречного человека. Однако связываемая с этой мистификацией мистическая прозорливость будущего писателя, пророческие его способности предугадать грядущую судьбу человека — все это привнесено в реальную основу «апокрифического рассказа» писателем, знавшим уже «Переписку с друзьями», читавшим «Записки о жизни Гоголя» Николая М. (П. А. Кулиша, первого биографа Гоголя).
Печатается по тексту: Сочинения П. И. Якушкина. СПб., 1884, стр. XLVII–LXIII. Заглавие в наст. издании условно повторяет название всего раздела воспоминаний о Якушкине в указанной книге.
Павел Иванович Якушкин (1820–1872), которому посвящены воспоминания Лескова, представляет собою интереснейшую фигуру писателя-демократа, фольклориста, собиравшего в крестьянской среде образцы народного творчества. В крестьянской одежде бродил Якушкин по великорусским деревням, исследуя и наблюдая народ, так сказать, «изнутри», подмечая в нем такие черты и процессы, подметить которые было не под силу сторонним наблюдателям. Невыясненным до сих пор остается вопрос, насколько активно вел Якушкин среди народа политическую и социальную пропаганду, однако несомненно, что он, вопреки характеристикам большинства мемуаристов (не исключая и Лескова), был убежденным демократом, исповедовавшим идеи Чернышевского, Некрасова, «Современника».
Современная прогрессивная критика особенно выделила воспоминания Лескова о Якушкине из других воспоминаний, помешенных в названной книге. Так, Н. В. Шелгунов писал, что лесковские воспоминания отличаются «наибольшей художественностью и полнотой», — «это как бы законченный художественный очерк, картинка с натуры, нарисованная с обычной г. Лескову талантливостью» («Дело», 1883, № 12, стр. 21–22). Однако и у Лескова рассказ о Якушкине сбивается на анекдоты, и сам Якушкин выглядит не человеком, всецело захваченным большой идеей, а скорее безобидным чудаком, еще одним «праведником» и «легендарным характером», которые так привлекали писателя. Тем выразительнее оказывается попытка Лескова дать в своих воспоминаниях также и характеристику политических и социальных взглядов Якушкина, — правда, весьма противоречивую: если в начале воспоминаний он утверждает, что «политика» занимала Якушкина «очень мало, или, точнее сказать, — она его совсем не занимала», что «формы правления для него были все безразличны — «как народ похотел, так и добро», то в заключении оказывается, что социальные симпатии Якушкина «были все на стороне рабочих людей, особенно батраков, фабричных и вообще всей подобной «голытьбы». Подробную характеристику воспоминаний Лескова и вообще его отношений к Якушкину см. в книге В. Базанова «Павел Иванович Якушкин», Орел, 1950, стр. 57–64.
Печатается по тексту газеты «Новости», 1884, № 243, 3 сентября.
Печатается по тексту газеты «Новости и Биржевая газета», 1886, № 109, 22 апреля.
Статья Лескова представляет интерес в нескольких отношениях. Прежде всего, это — одно из первых по времени свидетельств увлечения писателя Прологами как художественным материалом. Вместе с тем в статье этой писатель, также едва ли не впервые, открыто заявляет о полном своем сочувствии Л. Н. Толстому в его этико-философских и религиозных исканиях, о своем согласии с ним, в частности по вопросу о «направлении» его «простонародных рассказов», отнюдь не «вредном», как заявляла реакционная, ортодоксально-православная критика, но — основанном на сочинениях, издавна принятых христианской церковью. Пиетет к Толстому (ср. в письме Лескова к В. Г. Черткову от 4 ноября 1887 года: «О Льве Николаевиче мне все дорого и все несказанно интересно. Я всегда с ним в согласии, и на земле нет никого, кто мне был бы дороже его») определяет творчество Лескова последних лет; имя Толстого часто появляется и в статьях Лескова и в его письмах к разным лицам.
Печатается по тексту журнала «Исторический вестник», 1886, № 6, стр. 598–613.
Печатается по тексту газеты «Новости», 1886, № 156, 9 июня.
Печатается по тексту газеты «Новости и Биржевая газета», 1836, № 151, 4 июня; № 161, 14 июня.
Статья является откликом на оживленную газетно-журнальную полемику, возникшую вокруг появившегося в апреле 1886 года двенадцатого тома Сочинений гр. Л. Толстого. Сам Лесков принял в полемике непосредственное участие. Так, в мае-июне 1886 года он готовит статью «О женских способностях и о противлении злу» (напечатана несколько позже, под заглавием «Загробный свидетель за женщин», в «Историческом вестнике», 1886, № 11); вслед за нею печатается большая статья «О рожне. Увет сынам противления» («Новое время», 1886, № 3838, 4 ноября), в которой, полемизируя с «поверхностными партизанами противления, умами своими одолевающими Толстого» (имеется в виду более всего А. М. Скабичевский и его изобличение Толстого в «Литературном обозрении» — «Новости и Биржевая газета», 1886, № 271; ср. также № 280), писатель убеждает «умных людей», что у «Толстого «противление злу» есть, а затем им предлежит раскрыть и показать обществу, что в толстовском методе непротивления верно и что в нем спорно, сомнительно и подлежит поправке». Одновременно пишется и печатается еще ряд более мелких и частных статей, посвященных Л. Н. Толстому.
В статье «О куфельном мужике» Лесков возобновляет разговор с читателем о Толстом и Достоевском как учителях жизни, начатый за несколько лет перед тем: в статьях «Граф Л. Н. Толстой и Ф. М. Достоевский как ересиархи (Религия страха и религия любви)» («Новости и Биржевая газета», 1883, № 1, 1 апреля; № 3, 3 апреля), написанных по поводу «пропитанной ядом» книги К. Н. Леонтьева «Наши новые христиане» (М., 1882). На связь с предшествовавшими статьями указывает сам Лесков в тексте «О куфельном мужике», замечая, что «старался дать защитникам графа годное оружие для защиты Льва Николаевича от нападок на него со стороны г. Леонтьева». Однако, если в статье 1883 года речь в основном шла о религиозных воззрениях Толстого, то в новой своей статье писатель разбирает этическое учение Толстого, его народолюбие, показывая, насколько обращение Толстого к «мужику» органичнее и серьезнее, нежели раздраженные рекомендации Достоевского «учиться всему» у «куфельного мужика».
Печатается по тексту газеты «Новое время», 1887, № 4025. 15 мая.
Печатается по тексту публикации А. Н. Лескова в «Звеньях», кн. III–IV, «Academia», 1934, стр. 894–897. А. Н. Лесков использовал копию, сделанную в свое время проф. Б. В. Варнеке с находившихся у актера М. И. Писарева корректурных гранок «Нового времени», с надписью А. С. Суворина: «РЗБРЬ <разобрать>. Зачем Ф. И. <Булгаков> давал в набор эту сумасшедшую вещь?»
Смерть (20 июля 1887 года) M. H. Каткова, многолетнего вдохновителя и негласного руководителя реакционной политики царского правительства в 70-80-х годах, вызвала бурные выражения скорби и печали в реакционных кругах России и за рубежом, начиная с самого царя, Александра III. Перепечатка одних только телеграмм и наиболее значительных печатных откликов составила целую книгу — «Памяти Михаила Никифоровича Каткова» (приложение к «Русскому вестнику», 1887, № 7, стр. 1-209). Отношение Лескова к Каткову к концу жизни последнего было резко отрицательным; особенно ярко это отношение выразилось в настоящей статье — некрологе. Написанная с вызывающей дерзостью, подчеркнуто памфлетно, статья Лескова очевидно противоречила всему, что писала о Каткове даже либеральная пресса. При таком положении не совсем ясны причины, побудившие Лескова написать, а затем отдать написанное в такой орган, как «Новое время», — орган, систематически, правда, полемизировавший с Катковым (в очень умеренных тонах, впрочем), однако придерживавшийся тех же охранительно-консервативных начал, что и катковские «Московские ведомости», мало уступавший последним в реакционности. Судя по резкости надписи Суворина, появление статьи в редакции «Нового времени» совпало с очередным расхождением между ее автором и Сувориным: это также должно было предопределить отрицательное отношение к ней хозяина «Нового времени».
Печатается впервые, по автографу (ЦГАЛИ), представляющему собою черновую рукопись статьи (первоначальное название: «Гимназический крах»); мелкие стилистические черновые варианты не воспроизводятся.
Статья написана по поводу циркуляра министра народного просвещения Делянова от 18 июня 1887 года, в котором предписывалось не принимать в гимназии «детей кучеров, прачек, мелких лавочников и т. п.»; циркуляр этот, получивший в обществе название «циркуляра о кухаркиных детях», явился одним из звеньев политики царского правительства, направленной на ограждение гимназий от детей «низших сословий»; первоначально Делянов предлагал царю проект «о допущении впредь в гимназии и прогимназии детей лишь некоторых сословий, не ниже купцов 2-й гильдии». В соответствующем «всеподданнейшем» докладе Делянов выражал надежду, что «с приведением вышеизложенных мер в исполнение значительно сократится число учеников в гимназиях и прогимназиях и улучшится состав их», а это, в свою очередь, будет способствовать ограждению гимназий от проникновения в них «тлетворной» революционной «заразы». В результате «циркуляра о кухаркиных детях» и проведенного одновременно с ним закрытия приготовительных классов, прием учащихся в гимназии в 1887/88 году сократился на одну треть, а в иных учебных округах даже наполовину. На докладе об этом Александр III положил резолюцию: «Нахожу результаты весьма благоприятными» (Ш. И. Ганелин. Очерки по истории средней школы в России второй половины XIX века. Л., 1950, стр. 74–76). В действительности, положение было отнюдь не столь блестящим, как представлялось министру. В провинции циркуляр вызвал недоумение и недовольство, министерство было засыпано просьбами из многих городов, даже губернских, о разрешении принять в гимназии детей «небогатых родителей», так как иначе гимназии оказывались под угрозой свертывания либо даже полного закрытия. Обстоятельному анализу причин подобных ходатайств на частном примере посвящена статья Лескова.
Статья была написана в самом начале осени, по возвращении из Аренсбурга, и, по-видимому, предназначалась для «Нового времени». Неизвестные причины помешали появлению ее в свет, и она на многие годы залегла в архиве писателя.
Печатается по тексту «Нового времени», 1888, № 4271, 19 января; № 4272, 20 января.
Печатается по тексту журнала «Неделя», 1888, № 6, стр. 196–198.
Написанная в связи с газетной полемикой о правах и обязанностях попечителей учебных округов, в связи с недавно вошедшим в силу новым университетским уставом 1884 года и непрестанными «студенческими беспорядками», заметка Лескова интересна, как один из немногих написанных фрагментов широко задумывавшихся писателем своих воспоминаний, литературных и «житейских». Кроме печатаемых выше (в разделе «Автобиографические заметки»), в ЦГАЛИ находятся два отрывка: «Как я учился праздновать. Из детских воспоминаний писателя» и «Памятные встречи (отрывки из воспоминаний)». Разного рода припоминаниями особенно богата также переписка писателя последних лет жизни.
К характерной для николаевской эпохи фигуре Дмитрия Гавриловича Бибикова (1792–1870), в молодости участника Бородинского сражения, а затем киевского генерал-губернатора (1837–1852), полновластного владетеля «киевского пашалыка» (по удачному выражению Т. Шевченко), — Лесков возвращался неоднократно, используя рассказы своего дяди, профессора С. П. Алферьева. Эти рассказы использованы в публикуемой выше статье «Официальное буффонство»; позднее Лесков припомнит их в «исторической поправке» «Нескладица о Гоголе и Костомарове» и в неопубликованной полностью забавной заметке «Бибиковские каламбуры» (ЦГАЛИ; ср. А. Лесков. Жизнь Николая Лескова, стр. 98–99). По поводу назначения Бибикова в 1852 году министром внутренних дел Герцен, в связи с прощальной его речью, обращенной к киевскому дворянству, писал: «Это — Цицерон николаевской эпохи, каждое слово — палка сосновая, сухая, сучковатая палка! Нахальство, кровь в глазах, желчь в крови, безопасная злоба, дерзость без границ, раболепие без стыда — все, что мы ненавидим в офицере и писаре, возведенное в генерал-адъютантскую степень, — как же было не сделать министром этого заплечного генерал-губернатора?» (А. И. Герцен. Полное собрание сочинений и писем, под ред. М. К. Лемке, т. IX, Пб., 1919, стр. 540).
Рассказ Лескова о «бибиковских мерах» совершенно согласуется с тем, что о них сообщают другие источники. Не приводя здесь многочисленных рассказов и анекдотов, — например, А. А. Солтановского («Киевская старина», 1892, № 4, стр. 71–88; «Украина», 1924, кн. III, стр. 83–84, 90, 95–96), Степана Носа («Киевская старина», 1893, № 6, стр. 511–513), В. М. Хижнякова (в его книге «Воспоминания земского деятеля», Пгр., 1916, стр. 19–20), О. М. Новицкого («Записки Iсторично-філологічного відділу Украінськоі академіі наук», кн. XIII–XIV, 1927, стр. 177–184), — приведем небольшой отрывок из неопубликованных воспоминаний педагога и публициста А. И. Стронина.