Страница:
– …(Нехорошая собака, иди погуляй. Так, Эдик, если ничего нового, то почему же твой Пряжников не хочет угомониться? Все успокоились, все удобно и красиво. Дамочка угробила охладевшего любовника и наложила атласные ручки на себя. Круг замкнулся, рогатый безутешный муж плачет на могиле. Так зачем же твой Пряжников роется в навозной куче?)
– Анатолий Федорович, я…
– …(Тебе надо, чтобы рухнула «Омега»? Она держится исключительно на Берге. А умение этого человека быть полезным просто фантастично. В прошлый раз я, кажется, дал совершенно четкие указания не трогать его. И ты, Эдик, хорошо заработаешь на неприкосновенности Берга. Это кроме того, что приказы мои надо все же иногда выполнять. И ретивым подчиненным внушить, что не стоит копаться в деле, которое благополучно закрыто.)
– Слушаюсь. Все ясно, Анатолий Федорович.
Наконец-то он убрал свою гадкую тварь! Полковник Скворцов облегченно вздохнул. Шеф подцепил овчарку за ошейник и повел домой.
– Ну, брат, бывай. А энергию Пряжникова пусти на дело маньяка. Сколько у вас уже трупов? А вы все ушами хлопаете! – попрощался генерал. – И почему ты собаку себе не заведешь? Они липнут к тебе как скотч.
После Нового года Катя вернулась в Москву, где она должна была начать работу в крупной страховой фирме под названием «Шелтер».
…Сердце ее рвалось на кусочки, а она отвечала на вопросы английского теста. Слезы стояли в глазах, а она демонстрировала свои блестящие способности в обращении с компьютером и копировальным аппаратом. Она снова встретила тех девиц, с конкурса в банке «Центр», и они были все в тех же пиджаках – лимонном и нежно-голубом. Они удивленно осмотрели Катину шубу, ее французский красный костюм (подарок Оксаны), ее умелый незаметный макияж. Они жаждали объяснений такому удивительному перевоплощению и готовы были принять девушку в свою компанию вечных конкурсанток, но Катя только равнодушно кивнула им.
Она автоматически отвечала на вопросы, и ее отрешенность была воспринята как поведение человека, знающего себе цену. Молодой парень в изысканно-дорогом галстуке, слева от вице-президента фирмы (о, Олег ведь тоже был вице-президентом!), поедал наглым взглядом ее точеные круглые коленки. «Ну и пусть, – думала Катерина, – мне уже нечего терять. Не девочка».
В анкете она указала, что владеет немецким языком (пока пассивно). Еще пару месяцев выматывающего дриллинга – а она будет работать как ненормальная, чем же еще отвлечься от мыслей об Олеге? – и пассивное владение перейдет в блестящий автоматизм. Будет шпарить как Штирлиц. И еще она написала, что имеет водительские права. Лимонная и нежно-голубая девицы кокетливо поглядывали на потенциальных работодателей, обещая взглядом длинный перечень разнообразных услуг. Катерина сидела перед жюри спокойная и загадочная, с синим морем грусти в глазах.
Шесть серьезных и не очень серьезных мужчин почти единодушно решили, что Екатерина Антонова, молодая девушка с двумя иностранными языками, красивыми ногами, водительским удостоверением, умением грамотно составить деловое письмо, девушка с глазами цвета июньского неба, станет виртуозным и незаменимым «менеджером офиса»…
Новый год они собирались встретить в Лондоне. Вдвоем.
Олег Кириллович вплотную подкрался сзади, посигналил, Катя вздрогнула и обернулась. Энергичное жестикулирование, приглашающее сесть в автомобиль, не возымело действия. Олег Кириллович вышел из машины.
– Катя…
Катя боролась с невыносимым желанием уткнуться носом в мягкий мех дубленки, потом посмотреть в любимые глаза, простить, впрыгнуть в автомобиль и умчаться туда, где все будет по-прежнему. Олег Кириллович испытывал такое же чувство. Он заключил Катерину в свои объятия и окунул лицо в ее пушистые волосы.
– Почему на голове ничего?.. Простудишься… – Он собирался сказать, что очень любит ее.
Катя вдыхала его запах, шарф был пропитан ароматом знакомого одеколона. Еще несколько секунд блаженства, прежде чем она высвободится из крепких объятий любимого.
– Вернись ко мне, Катя.
Катя оторвалась от вкусного шарфа и снизу вверх посмотрела на Олега Кирилловича. И отрицательно покачала головой.
– Вернись, пожалуйста. Не могу без тебя.
«Я тоже не могу. Но ведь живу».
– Я каждый вечер сижу и жду, что ты постучишь в дверь. Наверное, я скоро сойду с ума от этого ожидания. Какие синие у тебя глаза!
Катя осторожно высвободилась и двинулась прочь. Милый и дорогой мужчина остался стоять около раскрытого автомобиля. Он оставался сзади, в ее прошлом, там, где осталась и она сама – та глупая, смешная, наивная Катя, которая приехала в Москву из провинциального Краснотрубинска и которой больше уже не было.
Пошел снег. Крупные мохнатые снежинки ложились на мех и Катины волосы. Какой-то парень, задевший ее, остановился и восхищенно произнес: «Девушка, какая же вы красивая!»
Катя все шла и шла, неуклонно удаляясь от места последней встречи. «Я справлюсь с этим, – думала она, – я сильная. Нет, правда, я сильная».
Она шла по оживленной вечерней улице, освещенной теплым светом фонарей, огнями рекламы и праздничных магазинных витрин, и собирала заинтересованные мужские взгляды и удивленные взгляды женщин. Снежинки таинственно мерцали на Катиных волосах россыпью мелких бриллиантов, и так же таинственно мерцали две блестящие дорожки – следы недавних слез – на ее розовых от мороза щеках.
Часть вторая
– Анатолий Федорович, я…
– …(Тебе надо, чтобы рухнула «Омега»? Она держится исключительно на Берге. А умение этого человека быть полезным просто фантастично. В прошлый раз я, кажется, дал совершенно четкие указания не трогать его. И ты, Эдик, хорошо заработаешь на неприкосновенности Берга. Это кроме того, что приказы мои надо все же иногда выполнять. И ретивым подчиненным внушить, что не стоит копаться в деле, которое благополучно закрыто.)
– Слушаюсь. Все ясно, Анатолий Федорович.
Наконец-то он убрал свою гадкую тварь! Полковник Скворцов облегченно вздохнул. Шеф подцепил овчарку за ошейник и повел домой.
– Ну, брат, бывай. А энергию Пряжникова пусти на дело маньяка. Сколько у вас уже трупов? А вы все ушами хлопаете! – попрощался генерал. – И почему ты собаку себе не заведешь? Они липнут к тебе как скотч.
* * *
Новый год Катя встретила в Краснотрубинске с родителями. Они ужаснулись: как исхудал ребенок! Ребенок смотрел на близких людей остановившимся взглядом и был ужасно далек от них.После Нового года Катя вернулась в Москву, где она должна была начать работу в крупной страховой фирме под названием «Шелтер».
…Сердце ее рвалось на кусочки, а она отвечала на вопросы английского теста. Слезы стояли в глазах, а она демонстрировала свои блестящие способности в обращении с компьютером и копировальным аппаратом. Она снова встретила тех девиц, с конкурса в банке «Центр», и они были все в тех же пиджаках – лимонном и нежно-голубом. Они удивленно осмотрели Катину шубу, ее французский красный костюм (подарок Оксаны), ее умелый незаметный макияж. Они жаждали объяснений такому удивительному перевоплощению и готовы были принять девушку в свою компанию вечных конкурсанток, но Катя только равнодушно кивнула им.
Она автоматически отвечала на вопросы, и ее отрешенность была воспринята как поведение человека, знающего себе цену. Молодой парень в изысканно-дорогом галстуке, слева от вице-президента фирмы (о, Олег ведь тоже был вице-президентом!), поедал наглым взглядом ее точеные круглые коленки. «Ну и пусть, – думала Катерина, – мне уже нечего терять. Не девочка».
В анкете она указала, что владеет немецким языком (пока пассивно). Еще пару месяцев выматывающего дриллинга – а она будет работать как ненормальная, чем же еще отвлечься от мыслей об Олеге? – и пассивное владение перейдет в блестящий автоматизм. Будет шпарить как Штирлиц. И еще она написала, что имеет водительские права. Лимонная и нежно-голубая девицы кокетливо поглядывали на потенциальных работодателей, обещая взглядом длинный перечень разнообразных услуг. Катерина сидела перед жюри спокойная и загадочная, с синим морем грусти в глазах.
Шесть серьезных и не очень серьезных мужчин почти единодушно решили, что Екатерина Антонова, молодая девушка с двумя иностранными языками, красивыми ногами, водительским удостоверением, умением грамотно составить деловое письмо, девушка с глазами цвета июньского неба, станет виртуозным и незаменимым «менеджером офиса»…
Новый год они собирались встретить в Лондоне. Вдвоем.
* * *
Олег Кириллович уже пятнадцать минут полз на шестисотом «мерседесе» за своим бесценным сокровищем. Сокровище было в старой норковой шубе его дочки Яны. Оно брело по улице, уныло склонив простоволосую замерзшую голову, и все время натыкалось на встречных прохожих.Олег Кириллович вплотную подкрался сзади, посигналил, Катя вздрогнула и обернулась. Энергичное жестикулирование, приглашающее сесть в автомобиль, не возымело действия. Олег Кириллович вышел из машины.
– Катя…
Катя боролась с невыносимым желанием уткнуться носом в мягкий мех дубленки, потом посмотреть в любимые глаза, простить, впрыгнуть в автомобиль и умчаться туда, где все будет по-прежнему. Олег Кириллович испытывал такое же чувство. Он заключил Катерину в свои объятия и окунул лицо в ее пушистые волосы.
– Почему на голове ничего?.. Простудишься… – Он собирался сказать, что очень любит ее.
Катя вдыхала его запах, шарф был пропитан ароматом знакомого одеколона. Еще несколько секунд блаженства, прежде чем она высвободится из крепких объятий любимого.
– Вернись ко мне, Катя.
Катя оторвалась от вкусного шарфа и снизу вверх посмотрела на Олега Кирилловича. И отрицательно покачала головой.
– Вернись, пожалуйста. Не могу без тебя.
«Я тоже не могу. Но ведь живу».
– Я каждый вечер сижу и жду, что ты постучишь в дверь. Наверное, я скоро сойду с ума от этого ожидания. Какие синие у тебя глаза!
Катя осторожно высвободилась и двинулась прочь. Милый и дорогой мужчина остался стоять около раскрытого автомобиля. Он оставался сзади, в ее прошлом, там, где осталась и она сама – та глупая, смешная, наивная Катя, которая приехала в Москву из провинциального Краснотрубинска и которой больше уже не было.
Пошел снег. Крупные мохнатые снежинки ложились на мех и Катины волосы. Какой-то парень, задевший ее, остановился и восхищенно произнес: «Девушка, какая же вы красивая!»
Катя все шла и шла, неуклонно удаляясь от места последней встречи. «Я справлюсь с этим, – думала она, – я сильная. Нет, правда, я сильная».
Она шла по оживленной вечерней улице, освещенной теплым светом фонарей, огнями рекламы и праздничных магазинных витрин, и собирала заинтересованные мужские взгляды и удивленные взгляды женщин. Снежинки таинственно мерцали на Катиных волосах россыпью мелких бриллиантов, и так же таинственно мерцали две блестящие дорожки – следы недавних слез – на ее розовых от мороза щеках.
Часть вторая
СОРВАННЫЕ ЦВЕТЫ
Мелодично зазвенел колокольчик над открываемой дверью, облако снежинок ворвалось с улицы и тут же растворилось в воздухе, насыщенном ароматом дорогих духов и пудры. Стеклянная дверь, на которой золотом были выгравированы буквы «Изабель», мягко закрылась за спиной очередного посетителя, переместившегося с морозной предновогодней улицы в этот маленький рай французской парфюмерии. Снаружи тихо падал снег, а здесь струился по стене импровизированный водопад. Вода, подсвеченная зелеными огнями, огибала «скалистые» выступы, на которых стояли увеличенные в десять раз по сравнению с оригиналом рекламные флаконы: изумрудномолочный болид «Эдема», ледяной осколок «Оризона», изысканный, серебряно-синий конус «Экшна», бронзово-желтый «Минотавр»…
Три девушки в форменных пиджаках стояли у прилавков. Любая из продавщиц могла бы конкурировать с фотомоделями, рекламирующими продукцию знаменитых французских и итальянских парфюмеров.
Ольга улыбнулась новому покупателю заученной доброжелательной улыбкой. Клиент, парень лет 25-30, протянул деньги и жестом указал на флакон «Фаренгейта».
– О, у вас исключительный вкус, – льстиво заметила Оля, принимая деньги, выбивая чек и заворачивая коробку в фирменную бумагу. – Поздравляю с покупкой. Заходите к нам еще.
Внезапно ее кукольное личико омрачилось, а взгляд переместился с покупателя куда-то за его спину. Черные брови, выщипанные в соответствии с модой до толщины шелковой нитки, презрительно изогнулись. Парень удивленно обернулся.
Неловко запутавшись в дверях, в магазинчик проникла немолодая женщина в тулупе, обмотанная сверху шерстяным платком. В руках она держала связку газет, которые, очевидно, продавала на улице.
Оля переглянулась с другими продавщицами и взяла инициативу на себя.
– Женщина! – В ее тоне не звучало ни единой нотки нежности, очевидно, вся нежность досталась парню, купившему дорогой одеколон. Слышалось бряцанье металла и звук передергиваемого затвора.
Злоумышленница, посмевшая вторгнуться в своей некрасивой плебейской одежде в сверкающий изумрудами и золотистыми огнями душистый парадиз, пыталась изобразить из себя потенциальную покупательницу. Она заинтересованно склонилась над витриной.
– Женщина! Я к вам обращаюсь, – требовательно повторила Ольга, – что вам угодно?
– Я только посмотреть, – слабо откликнулась распространительница газет.
В воздухе повисла неприятная пауза, наполненная презрением продавщиц, растерянностью женщины и журчанием зеленой воды.
– Выйдите, пожалуйста, – холодно попросила другая девушка. – Нет, это невозможно, – обратилась она за поддержкой к парню, купившему «Фаренгейт». – Наш магазин превращается в комнату для обогрева. Постоянно кто-нибудь заходит, вроде этой…
Женщина рванулась к выходу, подгоняемая, словно хлыстами, злыми взглядами продавщиц, застряла в дверях, зацепилась шалью и выронила часть своего газетного груза.
Парню понадобилось мгновение, чтобы преодолеть три метра до двери. Он помог женщине собрать газеты и, обернувшись, сказал Ольге:
– Вы бы могли быть повежливее.
Оля пренебрежительно усмехнулась.
– Нет, Катерина, я совсем тебя не понимаю, – продолжала Татьяна Васильевна. – Не понимаю! Не могу понять!
Татьяна Васильевна пережила шок, узнав, что Катюша вступила в интимные отношения с Олегом Кирилловичем Бергом. Но племянница не остановилась на достигнутом и нанесла новый удар по психике высоконравственной тетки: она оставила Олега Кирилловича и заявила, что ни за что к нему не вернется.
Не вернется! Бедная Татьяна Васильевна. Она месяц пребывала в тяжелых раздумьях, она почти убедила себя, что в этом сожительстве меньше порока, чем калорий в отварном шпинате, что порядочный и честный Олег Кириллович обязательно женится на Катерине, что паниковать не надо. Она почти смирилась с чудовищной мыслью, что юная племянница отдала свое невинное тело мужчине, который вдвое старше ее, и даже не дождалась марша Мендельсона. И вот негодная девчонка преподнесла ей новый сюрприз.
Ни одного дня с тех пор, как Катерина переехала от Олега Кирилловича обратно к тете, не прошло без трудных, долгих споров и несправедливых оскорблений. Тетка и племянница отдалились друг от друга на марафонскую дистанцию и порознь плутали в жаркой пустыне взаимного непонимания.
Катя снова дернула штору, едва не сорвав карниз.
– Ну хорошо! – горячо воскликнула она. – Я поняла, что здесь мне жизни больше не будет. Потерпи меня еще немного, я подыщу себе квартиру.
Татьяна Васильевна сделала попытку упасть в обморок. Помешало сибирское здоровье. Она взревела:
– Ты что это выдумала! Квартиру она будет искать! Да разве я к этому веду?! Я хочу тебе только добра!
– И каждый вечер занимаешься вивисекцией, – едко вставила Катя. – Все сердце мне истерзала своими разговорами! Мне и так плохо, а еще ты!
– Я не знаю, что такое вивисекция, но все, что я тебе говорю, для твоего же блага! Раз уж ты… раз уж ты спала с Олегом Кирилловичем, то ты его жена. И живи с ним! Года не прошло, как ты в Москве, – а посмотрите на нее! Во что ты превратилась! Худая, кожа да кости, размалевана до ушей… И считаешь, что спать можно с кем попало!
– Ну все, – горестно воскликнула Катерина, бросая потрепанную штору. – Я собираю веши. Прости за то, что ты не можешь меня понять. Я ухожу. Я не сплю с кем попало!
– Я тебя не пущу!!! – упоенно заголосила Татьяна Васильевна, грудью бросаясь на любимую племянницу, и несомненно задушила бы ее в страстных родственных объятиях, но синий взгляд Катерины моментально воздвиг между двумя женщинами непреодолимую преграду, о которую Татьяна Васильевна больно ударилась. И поняла, что даже ее горячее сердце не сможет растопить эту прочную конструкцию из льда, злости и упрямства ее юной родственницы. И отступила.
– Номер первый, – говорил Эдуард Семенович. – Ирина Миденко, 25 лет. Сотрудник частной юридической фирмы. Жительница города Воронежа. О ее исчезновении заявили в милицию 14 октября, и в тот же день вечером труп найден на обочине загородного шоссе. Задушена. Никаких признаков борьбы или сексуального насилия. Ее задушили и выбросили из машины. Или привезли откуда-то уже труп и выбросили, даже не пытаясь спрятать. Воронежские коллеги поработали – вот их заключение, смотри, как мало. Никаких зацепок.
Дальше. Вторая жертва уже в Москве. Семнадцатилетняя Кристина Ситникова, школьница, 25 ноября пошла на дискотеку в клуб «Майский сад». Подруги вернулись под утро. Они не видели, как Кристина покидала дискотеку, но решили, что она познакомилась с каким-нибудь мальчиком и ушла вместе с ним. Поэтому не волновались. Зато волновались родители, и обоснованно. Тело Кристины найдено 26 ноября в мусорном баке, во дворе дома, в двух шагах от клуба «Майский сад». Аналогично: задушена, не изнасилована, не ограблена. Дискотеку, прилегающие дома перетрясли. Никакого эффекта. Никто ничего не видел.
Третья жертва. Ольга Макина, 22 года. Продавщица парфюмерного магазина «Изабель». 28 декабря ушла домой после окончания работы, но до дома не дошла. Найдена в тот же день на обочине Минского шоссе. Задушена… Представь, какой Новый год был у ее родителей и друзей. Врагу не пожелаю. Ну-с, Эндрю, приступим. Ты у нас восходящая звезда криминалистики, я намерен свалить это дело на тебя. Начинай. Расскажи мне о нем. Почему он убивает милых, симпатичных, безвредных девиц?
Андрей перебирал в руках фотографии.
– Что же ты молчишь, Андрюша?
Спасибо, Эдуард Семеныч! Премного благодарен, что такое дельце мне подкидываете… Не знаю возможно, это обаятельный парень, высокий, красивый, вроде меня. Знакомится с девушками на людных улицах, приглашает прокатиться на машине. Наверное, он импотент: душит девочек, получает от этого удовольствие, выбрасывает трупы. Психопат, неврастеник с тонким чувством прекрасного – все его жертвы чрезвычайно привлекательные женщины.
– М-да… – задумчиво протянул Эдуард Семенович, – значит, молодой красавец импотент? А в результате мы обнаружим косоглазого деда с сокрушительной половой энергией. Почему девочки не сопротивляются? Почему они даже не пытаются поцарапать его, укусить, снять скальп? У нас были бы хоть какие-то улики. Эндрю, даю тебе карт-бланш. Бригада сформирована, ребята уже работают, а ты, как обычно, будешь играть в этом деле роль вольного художника, свободного мыслителя, компьютерной микросхемы, аналитического центра. Делай что хочешь, как угодно вычисляй, прикидывай, фантазируй, но найди его. Если поймаешь – обещаю дополнительную звездочку. Но если появится еще хоть один труп, то ковер в кабинете шефа превратится для нас с тобой в раскаленную сковороду – Федорович зажарит живьем. Действуй!
«Ирина, первая жертва, – рыжая, Кристина – тоже… А Ольга Макина – брюнетка. Да… Если бы трупов было побольше, то можно было бы уловить какую-то закономерность… – Тут Андрей ужаснулся своей кощунственной мысли. – Эндрю, это чудовищно, как ты можешь? Желать приумножения трупов с целью расшифровать избирательность маньяка! Но все же из трех жертв – две с рыжими волосами…»
– Здравствуйте, девочки, меня зовут Андрей Пряжников, я из уголовного розыска. Давайте повесим на дверь табличку «Closed/3акрыто» и немного побеседуем.
Если бы визит Андрея не был связан с недавним трагическим происшествием, то улыбки девушек-продавщиц, очевидно, были бы гораздо ярче – молодой сыщик всегда производил на женщин хорошее впечатление. Каждая бросила незаметный, по ее мнению, взгляд в зеркало, обрамляющее витрину, поправила прическу и одернула темно-синий с золотым кантом пиджак.
Кате дали шесть с половиной минут, чтобы насладиться шикарной обстановкой ее кабинета: итальянская офисная мебель, нагромождение оргтехники и пластмассовых приспособлений для облегчения секретарского труда, кофеварка «Филипс» и прибор для выдергивания скрепок, Кате дали две минуты, чтобы погрезить о зарплате в пятьсот долларов, которую она получит ровно через месяц, Кате дали четыре минуты, чтобы порадоваться удивительному шансу, позволившему ей оказаться в стенах процветающей фирмы, а потом началось.
На пороге возникла безукоризненно одетая и причесанная дама. Ее улыбка была приветлива ровно настолько, чтобы Катерина не получила обморожения первой степени: от женщины веяло холодом арктических снегов.
– Меня зовут Кира Васильевна. Рада приветствовать нового сотрудника. Надеюсь, ты приложишь все усилия, чтобы мы могли тобой гордиться, как мы гордимся своими делами, – чопорно объявила дама. – Я объясню, что ты обязана делать. Вот это – почта. Ты будешь получать ее каждое утро внизу на первом этаже и приносить Виктору Сергеевичу. Вот там стоит факс, а это письма, которые пришли в праздничные дни. – Кира Васильевна указала на объемную стопку листов факсовой бумаги, разорванной и загибающейся по краям. – Переведешь письмо, если оно на иностранном языке, отпечатаешь на отдельной странице и подошьешь. Вот в этом пластмассовом корытце – документы, которые ты должна перепечатать, или записка, если надо самой составить и отправить письмо. Раз ты сумела пройти конкурс, значит, с орфографией и знаками препинания у тебя все в порядке. Вот журнал регистрации. Все сотрудники, которые в течение рабочего дня покидают здание по каким-либо делам, должны оставить в нем запись. Тебя это не касается – ты не будешь покидать офис во время работы. Об остальных обязанностях узнаешь по ходу дела.
Несколько слов о распорядке дня. Приходить на работу желательно на десять—пятнадцать минут раньше. Ты увидишь, что Виктор Сергеевич всегда на месте перед открытием фирмы и часто задерживается после работы на час-два. Ты должна приходить на работу накрашенной – губы, ресницы. Но не чересчур. Отсутствие косметики, равно как и избыток макияжа – проявление неуважения к нашим клиентам и коллегам. Каждый день необходимо менять предметы одежды. Нельзя приходить два дня подряд в одном и том же наряде. Предпочтительны юбки с блузками, деловые костюмы. Никаких леггинсов, мини-юбок, платьев в обтяжку. Длина – два пальца выше колена. Волосы желательно собирать в прическу. Обед – сорок пять минут. Повторяю – сорок пять минут, а не час. Ты получишь талоны в экспресс-кафе, оно находится на противоположной стороне улицы. Там отлично кормят. Видишь, фирма заботится о том, чтобы ты нормально питалась. Следи за своим здоровьем. Пропуски по болезни не приветствуются. Иногда ты будешь работать в субботу. Но за дополнительную плату. Вот в принципе и все. Если что неясно, обращайся ко мне. Вопросы?
Катя изумленно молчала. Кажется, она попала не в страховую фирму, а в колонию усиленного режима.
– А можно, – наконец робко выдохнула она, – а можно иногда отлучиться в туалет?
– Конечно, – снисходительно кивнула Кира Васильевна. – Туалет и женская комната гигиены находятся в конце коридора…
Польская кровь, преобладавшая в ней, заставляла иногда ее взгляд светиться голубиной кротостью, что привлекало многих мужчин. Но Орыся не разменивалась по мелочам, она оставляла воздыхателей, плененных обманчивой беззащитностью нежной польки, на обочине своего пути. К двадцати двум годам она уже имела надежного спонсора, прописку в Москве, однокомнатную квартиру и престижную работу переводчика в солидной страховой фирме. Ни на секунду не задумываясь, она синхронно переводила с французского на немецкий и с русского на испанский, благодарила содержателя за его щедрость способом, который доставлял немалое удовольствие не только мужчине, но и ей самой, и была уверена в себе и в своем безоблачном будущем.
Орыся Железновская произвела сильное впечатление на Катюшу в ее первый рабочий день. Она появилась в кабинете сразу за Кирой Васильевной, и если строгую даму можно было сравнить с тремя литрами лимонного сока, то Орыся больше напоминала конфету из белого шоколада с ликерной начинкой.
На девушке были ярко-желтый пиджак и маленькая черная юбка. Те самые «два пальца выше колена», о которых заявила Кира Васильевна, были смело проигнорированы – юбочка Орыси заканчивалась в трех миллиметрах от края пиджака. Зато ее лицо полностью соответствовало инструкциям «Шелтера»: черные атласные брови разлетались стрелами, темносерые глаза светились в обрамлении густых ресниц под слоем туши, губы были накрашены ярко-вишневой помадой. Светлые волосы слагались в замысловатую бабетту, несколько длинных прядей закручивались спиралью и золотыми лентами падали на плечи, доставляя, очевидно, массу неудобств владелице.
Орыся сияла. Ее улыбка была так щедра, словно она встретилась со своей фронтовой подругой.
– Здравствуй, Катя! – воскликнула она. – Еле дождалась окончания праздников, чтобы познакомиться с тобой!
Удивленная Катерина не знала, что сказать.
– Леонид прожужжал мне все уши в новогодние дни. Помнишь его? Вице-президента фирмы. Полагаю, он еще на конкурсе приклеивался взглядом к твоим коленкам. Он такой! Подлец. Ой, я же не представилась! Орыся. Орыся Железновская. Имя, конечно, непривычное, польское. Но ты не смущайся. Леонид зовет меня Крысенышем. Орыся-Рыся-Крыся-Крысеныш. Гениальная семантическая цепочка. Я переводчик. Перевожу в день две тонны документов с русского на все остальные языки мира, получаю шестьсот пятьдесят долларов в месяц и не умираю с голода лишь потому, что знаю – голодать полезно для фигуры. Эта мысль меня поддерживает. У тебя зарплата еще меньше, я знаю. Но ничего, что-нибудь придумаем. Как тебе фирмочка?
– Здесь красиво…
– Фирма «Шелтер». По-английски «shelter» – «убежище». Образовалась в 1990 году и на сегодняшний день является лидером страхового бизнеса. Страховки на все случаи жизни: машина, самолет, теплоход, дача, оргтехника, строение, здоровье и многое-многое другое. Только в 1994 году наша фирма выплатила 18 миллиардов рублей страховых сумм и возмещений, сведениями за 1995-й я пока не располагаю. Вы дорожите собой? Правильно делаете! Вы и ваше имущество бесценны. Приходите в «Шелтер», мы позаботимся обо всем! – Орыся закончила свой пламенный монолог и стала изучающе разглядывать Катино лицо. – Слушай… – нерешительно начала она, – тебе Кирка еще ничего не сказала? Ну, насчет вот этого? – Орыся обмахнулась ладонью. – Насчет лица? Ты совсем не пользуешься косметикой?
– Да, – кивнула Катерина, – она сказала, что приходить на работу ненакрашенной – чудовищный грех.
– И ты до сих пор сидишь тут, милая и умытая?
– А что же делать? – растерялась Катя. – Я ничего не взяла с собой.
– Andiamo, пойдем! Я спасу тебя от Киры Васильевны. Ее должность, кстати, называется «менеджер персонала». Раньше было более скромно – «отдел кадров».
Орыся вытянула Катю из-за стола и увлекла за собой.
В кабинете Орыси царил идеальный порядок, на столе высились стопки с контрактами, а стенной шкаф был заставлен иностранными словарями. Девушка достала из тумбочки пластмассовый сундучок и распахнула его перед Катей.
– Сейчас я тебя накрашу. Хотя можно было бы этого и не делать. Ты яркая. Бывают же у людей такие лица, – вздохнула Орыся, орудуя кистью для румян.
– Почему ты вздыхаешь? – удивилась Катерина. – А еще, сделай мне такую же прическу?
– Я вздыхаю, потому что… Видела бы ты меня без косметики. Леонид, когда увидел впервые, полчаса хватал воздух ртом – потерял дар речи. Я ведь абсолютно белая. Ресницы белые, брови белые, кожа бледная. Ну и ладно. Для женщины важно не то, какова она на самом деле, а то, что она может с собой сделать. Когда я накрашена, я не могу налюбоваться своим отражением. И это здорово. Ну, смотри. Ты настоящая красавица.
– Ты увязался за мной, чтобы всю дорогу ныть и мешать мне думать? – возмутился Андрей.
Три девушки в форменных пиджаках стояли у прилавков. Любая из продавщиц могла бы конкурировать с фотомоделями, рекламирующими продукцию знаменитых французских и итальянских парфюмеров.
Ольга улыбнулась новому покупателю заученной доброжелательной улыбкой. Клиент, парень лет 25-30, протянул деньги и жестом указал на флакон «Фаренгейта».
– О, у вас исключительный вкус, – льстиво заметила Оля, принимая деньги, выбивая чек и заворачивая коробку в фирменную бумагу. – Поздравляю с покупкой. Заходите к нам еще.
Внезапно ее кукольное личико омрачилось, а взгляд переместился с покупателя куда-то за его спину. Черные брови, выщипанные в соответствии с модой до толщины шелковой нитки, презрительно изогнулись. Парень удивленно обернулся.
Неловко запутавшись в дверях, в магазинчик проникла немолодая женщина в тулупе, обмотанная сверху шерстяным платком. В руках она держала связку газет, которые, очевидно, продавала на улице.
Оля переглянулась с другими продавщицами и взяла инициативу на себя.
– Женщина! – В ее тоне не звучало ни единой нотки нежности, очевидно, вся нежность досталась парню, купившему дорогой одеколон. Слышалось бряцанье металла и звук передергиваемого затвора.
Злоумышленница, посмевшая вторгнуться в своей некрасивой плебейской одежде в сверкающий изумрудами и золотистыми огнями душистый парадиз, пыталась изобразить из себя потенциальную покупательницу. Она заинтересованно склонилась над витриной.
– Женщина! Я к вам обращаюсь, – требовательно повторила Ольга, – что вам угодно?
– Я только посмотреть, – слабо откликнулась распространительница газет.
В воздухе повисла неприятная пауза, наполненная презрением продавщиц, растерянностью женщины и журчанием зеленой воды.
– Выйдите, пожалуйста, – холодно попросила другая девушка. – Нет, это невозможно, – обратилась она за поддержкой к парню, купившему «Фаренгейт». – Наш магазин превращается в комнату для обогрева. Постоянно кто-нибудь заходит, вроде этой…
Женщина рванулась к выходу, подгоняемая, словно хлыстами, злыми взглядами продавщиц, застряла в дверях, зацепилась шалью и выронила часть своего газетного груза.
Парню понадобилось мгновение, чтобы преодолеть три метра до двери. Он помог женщине собрать газеты и, обернувшись, сказал Ольге:
– Вы бы могли быть повежливее.
Оля пренебрежительно усмехнулась.
* * *
Катя стояла у окна и выдергивала ниточки из шторы, постепенно превращая оконную портьеру в макраме. Она нервничала и злилась.– Нет, Катерина, я совсем тебя не понимаю, – продолжала Татьяна Васильевна. – Не понимаю! Не могу понять!
Татьяна Васильевна пережила шок, узнав, что Катюша вступила в интимные отношения с Олегом Кирилловичем Бергом. Но племянница не остановилась на достигнутом и нанесла новый удар по психике высоконравственной тетки: она оставила Олега Кирилловича и заявила, что ни за что к нему не вернется.
Не вернется! Бедная Татьяна Васильевна. Она месяц пребывала в тяжелых раздумьях, она почти убедила себя, что в этом сожительстве меньше порока, чем калорий в отварном шпинате, что порядочный и честный Олег Кириллович обязательно женится на Катерине, что паниковать не надо. Она почти смирилась с чудовищной мыслью, что юная племянница отдала свое невинное тело мужчине, который вдвое старше ее, и даже не дождалась марша Мендельсона. И вот негодная девчонка преподнесла ей новый сюрприз.
Ни одного дня с тех пор, как Катерина переехала от Олега Кирилловича обратно к тете, не прошло без трудных, долгих споров и несправедливых оскорблений. Тетка и племянница отдалились друг от друга на марафонскую дистанцию и порознь плутали в жаркой пустыне взаимного непонимания.
Катя снова дернула штору, едва не сорвав карниз.
– Ну хорошо! – горячо воскликнула она. – Я поняла, что здесь мне жизни больше не будет. Потерпи меня еще немного, я подыщу себе квартиру.
Татьяна Васильевна сделала попытку упасть в обморок. Помешало сибирское здоровье. Она взревела:
– Ты что это выдумала! Квартиру она будет искать! Да разве я к этому веду?! Я хочу тебе только добра!
– И каждый вечер занимаешься вивисекцией, – едко вставила Катя. – Все сердце мне истерзала своими разговорами! Мне и так плохо, а еще ты!
– Я не знаю, что такое вивисекция, но все, что я тебе говорю, для твоего же блага! Раз уж ты… раз уж ты спала с Олегом Кирилловичем, то ты его жена. И живи с ним! Года не прошло, как ты в Москве, – а посмотрите на нее! Во что ты превратилась! Худая, кожа да кости, размалевана до ушей… И считаешь, что спать можно с кем попало!
– Ну все, – горестно воскликнула Катерина, бросая потрепанную штору. – Я собираю веши. Прости за то, что ты не можешь меня понять. Я ухожу. Я не сплю с кем попало!
– Я тебя не пущу!!! – упоенно заголосила Татьяна Васильевна, грудью бросаясь на любимую племянницу, и несомненно задушила бы ее в страстных родственных объятиях, но синий взгляд Катерины моментально воздвиг между двумя женщинами непреодолимую преграду, о которую Татьяна Васильевна больно ударилась. И поняла, что даже ее горячее сердце не сможет растопить эту прочную конструкцию из льда, злости и упрямства ее юной родственницы. И отступила.
* * *
Полковник Эдуард Семенович Скворцов и Андрей Пряжников сидели на диване плечом к плечу и рассматривали фотографии девушек. Это вполне могло бы выглядеть обычным мужским занятием – пристальное сканирование женских округлостей, запечатленных объективом фотоаппарата, но имело специфическую окраску, и поэтому не доставляло сыщикам никакого эстетического удовольствия. Все девушки были мертвы.– Номер первый, – говорил Эдуард Семенович. – Ирина Миденко, 25 лет. Сотрудник частной юридической фирмы. Жительница города Воронежа. О ее исчезновении заявили в милицию 14 октября, и в тот же день вечером труп найден на обочине загородного шоссе. Задушена. Никаких признаков борьбы или сексуального насилия. Ее задушили и выбросили из машины. Или привезли откуда-то уже труп и выбросили, даже не пытаясь спрятать. Воронежские коллеги поработали – вот их заключение, смотри, как мало. Никаких зацепок.
Дальше. Вторая жертва уже в Москве. Семнадцатилетняя Кристина Ситникова, школьница, 25 ноября пошла на дискотеку в клуб «Майский сад». Подруги вернулись под утро. Они не видели, как Кристина покидала дискотеку, но решили, что она познакомилась с каким-нибудь мальчиком и ушла вместе с ним. Поэтому не волновались. Зато волновались родители, и обоснованно. Тело Кристины найдено 26 ноября в мусорном баке, во дворе дома, в двух шагах от клуба «Майский сад». Аналогично: задушена, не изнасилована, не ограблена. Дискотеку, прилегающие дома перетрясли. Никакого эффекта. Никто ничего не видел.
Третья жертва. Ольга Макина, 22 года. Продавщица парфюмерного магазина «Изабель». 28 декабря ушла домой после окончания работы, но до дома не дошла. Найдена в тот же день на обочине Минского шоссе. Задушена… Представь, какой Новый год был у ее родителей и друзей. Врагу не пожелаю. Ну-с, Эндрю, приступим. Ты у нас восходящая звезда криминалистики, я намерен свалить это дело на тебя. Начинай. Расскажи мне о нем. Почему он убивает милых, симпатичных, безвредных девиц?
Андрей перебирал в руках фотографии.
– Что же ты молчишь, Андрюша?
Спасибо, Эдуард Семеныч! Премного благодарен, что такое дельце мне подкидываете… Не знаю возможно, это обаятельный парень, высокий, красивый, вроде меня. Знакомится с девушками на людных улицах, приглашает прокатиться на машине. Наверное, он импотент: душит девочек, получает от этого удовольствие, выбрасывает трупы. Психопат, неврастеник с тонким чувством прекрасного – все его жертвы чрезвычайно привлекательные женщины.
– М-да… – задумчиво протянул Эдуард Семенович, – значит, молодой красавец импотент? А в результате мы обнаружим косоглазого деда с сокрушительной половой энергией. Почему девочки не сопротивляются? Почему они даже не пытаются поцарапать его, укусить, снять скальп? У нас были бы хоть какие-то улики. Эндрю, даю тебе карт-бланш. Бригада сформирована, ребята уже работают, а ты, как обычно, будешь играть в этом деле роль вольного художника, свободного мыслителя, компьютерной микросхемы, аналитического центра. Делай что хочешь, как угодно вычисляй, прикидывай, фантазируй, но найди его. Если поймаешь – обещаю дополнительную звездочку. Но если появится еще хоть один труп, то ковер в кабинете шефа превратится для нас с тобой в раскаленную сковороду – Федорович зажарит живьем. Действуй!
* * *
Андрей припарковал автомобиль недалеко от магазина «Изабель». Чистый пушистый снег, еще не покрытый черной пленкой пыли, невесомым пухом разлетался из-под ног. Суматошный праздничный декабрь сменился сонным январем. Андрей направился к стеклянному входу магазина.«Ирина, первая жертва, – рыжая, Кристина – тоже… А Ольга Макина – брюнетка. Да… Если бы трупов было побольше, то можно было бы уловить какую-то закономерность… – Тут Андрей ужаснулся своей кощунственной мысли. – Эндрю, это чудовищно, как ты можешь? Желать приумножения трупов с целью расшифровать избирательность маньяка! Но все же из трех жертв – две с рыжими волосами…»
– Здравствуйте, девочки, меня зовут Андрей Пряжников, я из уголовного розыска. Давайте повесим на дверь табличку «Closed/3акрыто» и немного побеседуем.
Если бы визит Андрея не был связан с недавним трагическим происшествием, то улыбки девушек-продавщиц, очевидно, были бы гораздо ярче – молодой сыщик всегда производил на женщин хорошее впечатление. Каждая бросила незаметный, по ее мнению, взгляд в зеркало, обрамляющее витрину, поправила прическу и одернула темно-синий с золотым кантом пиджак.
* * *
С нового года Катерина начала работать в крупной страховой фирме «Шелтер». Фирма занимала трехэтажное, только что отремонтированное современное здание. Интерьеры были неправдоподобно роскошны, а сотрудники – чарующе вежливы и фантастически компетентны.Кате дали шесть с половиной минут, чтобы насладиться шикарной обстановкой ее кабинета: итальянская офисная мебель, нагромождение оргтехники и пластмассовых приспособлений для облегчения секретарского труда, кофеварка «Филипс» и прибор для выдергивания скрепок, Кате дали две минуты, чтобы погрезить о зарплате в пятьсот долларов, которую она получит ровно через месяц, Кате дали четыре минуты, чтобы порадоваться удивительному шансу, позволившему ей оказаться в стенах процветающей фирмы, а потом началось.
На пороге возникла безукоризненно одетая и причесанная дама. Ее улыбка была приветлива ровно настолько, чтобы Катерина не получила обморожения первой степени: от женщины веяло холодом арктических снегов.
– Меня зовут Кира Васильевна. Рада приветствовать нового сотрудника. Надеюсь, ты приложишь все усилия, чтобы мы могли тобой гордиться, как мы гордимся своими делами, – чопорно объявила дама. – Я объясню, что ты обязана делать. Вот это – почта. Ты будешь получать ее каждое утро внизу на первом этаже и приносить Виктору Сергеевичу. Вот там стоит факс, а это письма, которые пришли в праздничные дни. – Кира Васильевна указала на объемную стопку листов факсовой бумаги, разорванной и загибающейся по краям. – Переведешь письмо, если оно на иностранном языке, отпечатаешь на отдельной странице и подошьешь. Вот в этом пластмассовом корытце – документы, которые ты должна перепечатать, или записка, если надо самой составить и отправить письмо. Раз ты сумела пройти конкурс, значит, с орфографией и знаками препинания у тебя все в порядке. Вот журнал регистрации. Все сотрудники, которые в течение рабочего дня покидают здание по каким-либо делам, должны оставить в нем запись. Тебя это не касается – ты не будешь покидать офис во время работы. Об остальных обязанностях узнаешь по ходу дела.
Несколько слов о распорядке дня. Приходить на работу желательно на десять—пятнадцать минут раньше. Ты увидишь, что Виктор Сергеевич всегда на месте перед открытием фирмы и часто задерживается после работы на час-два. Ты должна приходить на работу накрашенной – губы, ресницы. Но не чересчур. Отсутствие косметики, равно как и избыток макияжа – проявление неуважения к нашим клиентам и коллегам. Каждый день необходимо менять предметы одежды. Нельзя приходить два дня подряд в одном и том же наряде. Предпочтительны юбки с блузками, деловые костюмы. Никаких леггинсов, мини-юбок, платьев в обтяжку. Длина – два пальца выше колена. Волосы желательно собирать в прическу. Обед – сорок пять минут. Повторяю – сорок пять минут, а не час. Ты получишь талоны в экспресс-кафе, оно находится на противоположной стороне улицы. Там отлично кормят. Видишь, фирма заботится о том, чтобы ты нормально питалась. Следи за своим здоровьем. Пропуски по болезни не приветствуются. Иногда ты будешь работать в субботу. Но за дополнительную плату. Вот в принципе и все. Если что неясно, обращайся ко мне. Вопросы?
Катя изумленно молчала. Кажется, она попала не в страховую фирму, а в колонию усиленного режима.
– А можно, – наконец робко выдохнула она, – а можно иногда отлучиться в туалет?
– Конечно, – снисходительно кивнула Кира Васильевна. – Туалет и женская комната гигиены находятся в конце коридора…
* * *
Орыся Железновская знала цену себе и мужчинам. Пять лет назад она, как и Катерина, приехала в Москву, поступила в институт иностранных языков, пять лет напряженно трудилась над произношением и внешностью, и в результате из девочки-альбиноса с белыми волосами, бровями, ресницами превратилась в яркую, заметную девицу, свободно изъясняющуюся на английском, немецком, испанском, итальянском и французском языках.Польская кровь, преобладавшая в ней, заставляла иногда ее взгляд светиться голубиной кротостью, что привлекало многих мужчин. Но Орыся не разменивалась по мелочам, она оставляла воздыхателей, плененных обманчивой беззащитностью нежной польки, на обочине своего пути. К двадцати двум годам она уже имела надежного спонсора, прописку в Москве, однокомнатную квартиру и престижную работу переводчика в солидной страховой фирме. Ни на секунду не задумываясь, она синхронно переводила с французского на немецкий и с русского на испанский, благодарила содержателя за его щедрость способом, который доставлял немалое удовольствие не только мужчине, но и ей самой, и была уверена в себе и в своем безоблачном будущем.
Орыся Железновская произвела сильное впечатление на Катюшу в ее первый рабочий день. Она появилась в кабинете сразу за Кирой Васильевной, и если строгую даму можно было сравнить с тремя литрами лимонного сока, то Орыся больше напоминала конфету из белого шоколада с ликерной начинкой.
На девушке были ярко-желтый пиджак и маленькая черная юбка. Те самые «два пальца выше колена», о которых заявила Кира Васильевна, были смело проигнорированы – юбочка Орыси заканчивалась в трех миллиметрах от края пиджака. Зато ее лицо полностью соответствовало инструкциям «Шелтера»: черные атласные брови разлетались стрелами, темносерые глаза светились в обрамлении густых ресниц под слоем туши, губы были накрашены ярко-вишневой помадой. Светлые волосы слагались в замысловатую бабетту, несколько длинных прядей закручивались спиралью и золотыми лентами падали на плечи, доставляя, очевидно, массу неудобств владелице.
Орыся сияла. Ее улыбка была так щедра, словно она встретилась со своей фронтовой подругой.
– Здравствуй, Катя! – воскликнула она. – Еле дождалась окончания праздников, чтобы познакомиться с тобой!
Удивленная Катерина не знала, что сказать.
– Леонид прожужжал мне все уши в новогодние дни. Помнишь его? Вице-президента фирмы. Полагаю, он еще на конкурсе приклеивался взглядом к твоим коленкам. Он такой! Подлец. Ой, я же не представилась! Орыся. Орыся Железновская. Имя, конечно, непривычное, польское. Но ты не смущайся. Леонид зовет меня Крысенышем. Орыся-Рыся-Крыся-Крысеныш. Гениальная семантическая цепочка. Я переводчик. Перевожу в день две тонны документов с русского на все остальные языки мира, получаю шестьсот пятьдесят долларов в месяц и не умираю с голода лишь потому, что знаю – голодать полезно для фигуры. Эта мысль меня поддерживает. У тебя зарплата еще меньше, я знаю. Но ничего, что-нибудь придумаем. Как тебе фирмочка?
– Здесь красиво…
– Фирма «Шелтер». По-английски «shelter» – «убежище». Образовалась в 1990 году и на сегодняшний день является лидером страхового бизнеса. Страховки на все случаи жизни: машина, самолет, теплоход, дача, оргтехника, строение, здоровье и многое-многое другое. Только в 1994 году наша фирма выплатила 18 миллиардов рублей страховых сумм и возмещений, сведениями за 1995-й я пока не располагаю. Вы дорожите собой? Правильно делаете! Вы и ваше имущество бесценны. Приходите в «Шелтер», мы позаботимся обо всем! – Орыся закончила свой пламенный монолог и стала изучающе разглядывать Катино лицо. – Слушай… – нерешительно начала она, – тебе Кирка еще ничего не сказала? Ну, насчет вот этого? – Орыся обмахнулась ладонью. – Насчет лица? Ты совсем не пользуешься косметикой?
– Да, – кивнула Катерина, – она сказала, что приходить на работу ненакрашенной – чудовищный грех.
– И ты до сих пор сидишь тут, милая и умытая?
– А что же делать? – растерялась Катя. – Я ничего не взяла с собой.
– Andiamo, пойдем! Я спасу тебя от Киры Васильевны. Ее должность, кстати, называется «менеджер персонала». Раньше было более скромно – «отдел кадров».
Орыся вытянула Катю из-за стола и увлекла за собой.
В кабинете Орыси царил идеальный порядок, на столе высились стопки с контрактами, а стенной шкаф был заставлен иностранными словарями. Девушка достала из тумбочки пластмассовый сундучок и распахнула его перед Катей.
– Сейчас я тебя накрашу. Хотя можно было бы этого и не делать. Ты яркая. Бывают же у людей такие лица, – вздохнула Орыся, орудуя кистью для румян.
– Почему ты вздыхаешь? – удивилась Катерина. – А еще, сделай мне такую же прическу?
– Я вздыхаю, потому что… Видела бы ты меня без косметики. Леонид, когда увидел впервые, полчаса хватал воздух ртом – потерял дар речи. Я ведь абсолютно белая. Ресницы белые, брови белые, кожа бледная. Ну и ладно. Для женщины важно не то, какова она на самом деле, а то, что она может с собой сделать. Когда я накрашена, я не могу налюбоваться своим отражением. И это здорово. Ну, смотри. Ты настоящая красавица.
* * *
– Хороший город Воронеж, но какая ужасная дорога! – пробурчал Максим Колотов, до отказа выворачивая руль, чтобы «Жигули» не угодили в глубокую колдобину.– Ты увязался за мной, чтобы всю дорогу ныть и мешать мне думать? – возмутился Андрей.