Левшин Владимир Артурович. Диссертация Рассеянного Магистра (Рассеянный Магистр - 1)

   Пифагорск удивительно красив. Все его улицы, переулки, даже кольцевое шоссе вокруг города совершенно прямые. Как стрела! А многочисленные скверы образуют различные геометрические фигуры: прямоугольники, круги, кубы...
   Вот, например, Привокзальная площадь. Впрочем, разве можно назвать ее площадью? Нет, это многоцветный благоухающий сквер. Он ограничен со всех сторон домами, которые расположены точно по кругу, хоть циркулем проверяй, и вся окружность внутри этого круга засеяна цветами.
   Сквер пересекают шесть дорожек, проложенных по радиусам, так что весь круг разбит на шесть равных... как их... да, на шесть сегментов. Каждый сегмент засеян цветами: в одном астры, в другом пионы, в третьем подснежники, в четвертом хризантемы... Восхитительное зрелище, особенно когда все это цветет одновременно!
   А в самом центре этого цветочного круга торчат две палочки. На каждой дощечка с надписью. На одной дощечке написано: "Рвать цветы разрешается!", на другой - "Но знайте меру!".
   Единичка тут же аккуратно обошла все шесть сегментов и в каждом сорвала по цветку. Получился премилый букетик. Но так как цветы мешали Единичке размахивать руками, она отдала их мне.
   Мы дошли до конца дорожки и вышли к двум улицам, которые расходились у самого сквера. Тут мы с Единичкой чуть не поссорились. Я ей говорю: "Пойдем по правой улице", а она: "Нет, по левой". Ужасно упрямая девочка! Тогда я говорю: "Хорошо, пойдем по левой", а она: "Нет уж, теперь пойдем по правой". И так как времени у нас было мало, то мы в конце концов договорились пойти по той из двух улиц, которая короче. А вот какая из них короче, этого мы не знали.
   Тут нам повстречался какой-то юный пифагореец с сумкой, туго набитой булками. Рот у него тоже был набит плюшкой, что не предвещало нам ничего хорошего. К счастью, оказалось, что он умеет есть и разговаривать одновременно. Когда я спросил, какая из двух улиц короче, пифагореец ответил:
   - Тут ше вше напишано. Што жа длина у улишы, школько в ней кифометров!
   В самом деле, на одной улице висела табличка: "0, 6", а на другой: "0, 11".
   Все ясно! Шесть меньше одиннадцати, вот я и направился на улицу "0, 6". Но Единичка и тут проявила свой несносный характер и, несмотря на уговор, потащила меня на улицу "0, 11". Упрямица!
   Улица была как улица: ничего особенного. Единичка сразу заскучала, и мне пришлось ее развлекать. Я рассказал ей про моего чудесного котенка, который умеет лаять на четырех языках. Это ужасно рассмешило Единичку, и она почему-то начала мяукать на разные голоса.
   - Почему же вы его не взяли с собой? - спросила она.
   - О, котенок в надежных руках, - ответил я. - У одного очень серьезного человека. И очень умного: ежедневно в пять утра он натирает полы в своей квартире.
   - Он, наверное, тоже магистр. Как и вы, - сказала Единичка и почему-то вздохнула.
   Так, разговаривая, вышли мы на небольшую треугольную площадь. Посреди площади помещался фонтан. Тоже треугольный. Как я заметил, оба треугольника площадь и фонтан - были подобные. Только вот углы у них оказались разные: у фонтана один угол прямой, а два острые, а у площади два угла были тупые.
   Мне пришло в голову, что раз мы находимся в Пифагорске, то, наверное, и треугольники должны быть пифагоровы.
   Я решил это проверить: растопырил пальцы правой руки (расстояние между моим большим пальцем и мизинцем ровно четверть метра) и быстро произвел измерение сторон фонтана. Как я и предполагал, длина их была три, четыре и восемь метров. Итак, этот треугольник пифагоров, или, как его еще называют, египетский.
   Я уже хотел приступить к измерению большого треугольника, но вдруг обнаружил, что спутница моя исчезла. Вот те раз! Несчастный я человек. Что я скажу папе Минусу?
   С горя я хотел было присесть на скамейку, но на ней не оказалось ни одного свободного местечка: вся она была завалена детскими платьями, рубашками, штанишками... И вдруг - о радость! - среди вороха пестрого веселого тряпья мелькнуло знакомое платье Единички, и почти тотчас же, только откуда-то снизу, послышался ее озорной голосок. Я заглянул в бассейн фонтана и увидел множество мокрых, блестящих детских головок. Дети плавали, брызгались водой, смеялись.
   - Что вы делаете? - возмутился я. - Разве здесь можно купаться?
   - А то как же! - ответила какая-то девочка. - Это же наш детский бассейн!
   Я строго приказал Единичке немедленно вылезать, иначе мы опоздаем на поезд. Она кое-как обтерлась моим носовым платком, и через минуту мы уже шли дальше.
   Я все еще сердился на Единичку за неуместную выходку и потому шел молча. Но это ее ничуть не смущало, и она тараторила за двоих.
   - Вот я вам сейчас задам задачу, - между прочим сказала Единичка, прищурившись. - Слушайте. В ту самую минуту, когда наш экспресс вышел из Москвы в Пифагорск, из Пифагорска в Москву отправился товарный поезд. Допустим, что наш поезд шел все время со скоростью 120 километров в час, ну а товарный - вдвое медленнее: не более 60 километров в час. Спрашивается: в тот момент, когда поезда встретились, какой из них был дальше от Москвы - экспресс или товарный?
   - Глупая Единичка! - сказал я. - Неужели ты думаешь, что меня могут затруднить такие детские задачки? Ясно, раз наш поезд шел вдвое быстрее, то он оказался при встрече дальше от Москвы, чем товарный.
   Единичка захлопала в ладоши и заскакала на одной ноге. Вероятно, я угодил ей своим ответом. Впрочем, кто ее знает? Легче решить самую трудную задачу, чем разобраться в этом странном ребенке. Да и разбираться-то было некогда, потому что мы вышли на новую площадь, которая называлась Прямоугольник. Прямоугольную площадь пересекали по диагоналям две пешеходные дорожки.
   Единичке захотелось узнать, кто из нас быстрее бегает. Она отвела меня на конец одной диагонали, сама стала у конца другой, и по команде "Старт!" мы побежали к центру площади, к месту, где обе диагонали пересекаются. Я пробежал только половину пути, а Единичка уже размахивала шапочкой у финиша. Не успел я с ней поравняться, как она сейчас же захотела повторить забег, предложив мне фору четверть диагонали. Разумеется, я решительно отказался.
   И тут меня поразило одно совершенно неожиданное обстоятельство. Я знаю, да и все это знают, что у любого квадрата диагонали взаимно перпендикулярны, то есть образуют при пересечении прямой угол. А в этом прямоугольнике на глаз видно, что угол между диагоналями совсем не прямой. Что за наваждение!
   Опять не к месту вмешалась Единичка.
   - Так то в квадрате, а не в прямоугольнике.
   Ох уж эти мне дети! Они не имеют никакого понятия о логике. К тому же - о логике математической. Ведь квадрат - это тоже прямоугольник. А у квадрата диагонали взаимно перпендикулярны. Значит, и у прямоугольника они должны быть тоже взаимно перпендикулярны. Против логики не пойдешь!
   - Логика, логика, а диагонали здесь все-таки не перпендикулярны! захихикала Единичка.
   - Если факты противоречат логике, тем хуже для фактов, - возразил я.
   Но тут Единичка снова вспомнила про поезд, и мы стремглав помчались на вокзал. А когда примчались... Когда мы туда примчались, я ахнул, закрыл лицо руками и стал думать. О чем? Но об этом я расскажу в следующей главе.
   ВТОРОЕ ЗАСЕДАНИЕ КРМ
   решено было совместить с прогулкой на речном трамвае. Уж там-то, на воде, никому не придет в голову называть математику сухой наукой!
   День был великолепный. Мы удобно расположились на носу катера и тотчас же после чтения второй главы диссертации приступили к разбору ошибок.
   - Итак, - начал Олег, отложив рукопись, - Магистр и его спутница Единичка прибыли в город Пифагорск.
   - Вот вам и первая нелепость! - с ходу выпалил Сева. - Такого города нет.
   - То есть как это? - возмутилась Таня. - Может, скажешь, и Лилипутии нет? И Швамбрании тоже?
   - Этак окажется, что и моей Карликании не существует, - обиделся Нулик, а я там как-никак живу.
   Таня засмеялась.
   - Слушай, Сева, а ты, случайно, не родственник Магистра? Ведь и он, помнится, утверждал поначалу, что города Пифагорска нет. Чужих выдумок он не понимает, а сам, между прочим, выдумывать мастер. Вот и Пифагора назвал древнеиндийским, а не древнегреческим ученым, а потом выкупал его в ванне и заставил кричать: "Эврика!" Хоть всем известно, что этот казус произошел не с Пифагором, а с Архимедом.
   - Какой еще такой казус? - захихикал Нулик. - Казус в ванне!
   - Пора бы уж знать, - пристыдила его Таня. - Однажды Архимед купался в ванне и вдруг обратил внимание на то, что тело его в воде стало легче. Тогда-то он и закричал "Эврика!", то есть "Нашел!".
   - Шарлатан ваш Архимед! - рассердился Нулик. - Что можно найти в ванне?
   - Что? Знаменитый закон, вот что. Закон о том, что всякое тело, погруженное в жидкость, теряет в весе ровно столько, сколько весит вытесненная им жидкость.
   - Не знаю, не знаю, - проворчал президент, - может, это и так, но что же делать, если у Магистра плохая память?
   - Что верно, то верно, - согласилась Таня. - Он иногда говорит такое... Кольцевое шоссе у него прямое как стрела. Куб - фигура, а не геометрическое тело...
   - А дальше еще хуже! - подхватил Сева. - Дома у него расположены по кругу, а сквер между этими домами назван окружностью. А ведь на самом деле все наоборот. Окружность - линия, все точки которой равно удалены от центра, а круг - часть плоскости, ограниченная этой линией. Мало того: в самом центре этого круга, как уверяет Магистр, были воткнуты две палочки. Но ведь у круга всего один центр!
   - Это что! - перебила Таня. - Магистр умудрился спутать секторы с сегментами. Понимаешь, Нулик?
   Президент утвердительно кивнул головой.
   - Что за вопрос! Но ты все-таки намекни, какая между ними разница.
   - Радиус соединяет любую точку окружности с центром. Если провести несколько радиусов, то они разделят круг на секторы. А для того чтобы получить сегмент, достаточно отсечь часть круга одной прямой линией.
   - Очень хорошо, - обрадовался Нулик. - Сейчас мы это проверим на практике.
   Он вынул из пакета миндальное пирожное, мигом отхватил ножом четыре сегмента (для нас), а серединку съел сам напополам с Пончиком.
   - А теперь вот что, - сказала Таня, проглотив свою долю. - Магистр совсем не разбирается в садоводстве. Не могли и подснежники, и пионы, и хризантемы цвести одновременно.
   - Конечно, не могли, - согласился Нулик. - Но что наверняка правильно, так это то, что цветы в Пифагорске рвать разрешается.
   - Да, но с оговоркой: "Знайте меру!" - как бы вскользь проронил Олег.
   - Пожар! - вдруг закричал Нулик. - Башня горит!
   Башня оказалась колокольней Ивана Великого. Ее золотой купол действительно так и пылал на солнце. И опять пришлось нам сделать небольшой перерыв: президент заявил, что не может в одно и то же время обсуждать диссертацию и любоваться природой.
   Но вот катер нырнул под арку моста, и Олег ловко возвратил нас к спору между Магистром и Единичкой, которая утверждала, что улица "0, 6" длиннее улицы "0, 11".
   - На этот вопрос отвечу я, - заявил Нулик. - Ведь здесь замешан я сам, Нуль. 0, 11 - это одиннадцать сотых. Так? А 0, 6 - шесть десятых или шестьдесят сотых. А 60 больше 11. Уж это как пить дать! Выходит, Единичка была права. И не спорьте!
   Спорить, впрочем, никто и не собирался, что привело Нулика в отличное настроение. Заодно с хозяином возрадовался и Пончик. Хвост его так и сновал из стороны в сторону! Как метроном: тик-так, тик-так...
   Снова объявили перерыв. Катер подходил к Крымскому мосту. Красивый мост! Самый красивый в Москве. Арки его поддерживаются вертикальными стальными струнами. И от этого он похож на арфу...
   Полюбовались - и снова вернулись в Пифагорск, на Треугольную площадь...
   Нулик никак не желал верить, что расстояние между большим пальцем и мизинцем Магистра двадцать пять сантиметров.
   - У меня и десяти сантиметров не наберется, - сказал он и растопырил свои розовые коротышки.
   - Так то у тебя, а ты посмотри у Святослава Рихтера.
   - Что еще за Рихтер? - удивился Нулик.
   - Знаменитый пианист, - пояснил Олег. - Он свободно берет на рояле дециму - ноты от "до" до "ми" следующей октавы. А это побольше четверти метра.
   - Сегодня же пойду и проверю, - сердито сказал президент.
   Все так и покатились со смеху!
   - Вернемся, однако, к фонтану, - сказал Олег, когда мы успокоились.
   - "Вот и фонтан, она сюда придет!" - продекламировал Сева. (Он очень любит читать стихи. Особенно Пушкина.)
   - Перестань, - остановила его Таня. - Если фонтан и площадь - подобные треугольники, как утверждает Магистр, то и соответственные углы у них должны быть одинаковы. А уж двух тупых углов у треугольника вообще быть не может.
   - А еще, - добавил Сева, - зря Магистр назвал фонтан пифагоровым треугольником. Во-первых, треугольник со сторонами 3, 4 и 8 метров уже не пифагоров, а во-вторых... во-вторых, такого треугольника вообще не существует!
   Президент посмотрел на него подозрительно.
   - Можно подумать, ты знаком со всеми треугольниками на свете!
   - Зачем со всеми? Достаточно знать, что сумма двух любых сторон треугольника всегда больше третьей. А 3+4, как известно, равно семи. Так что третья сторона не может быть равна восьми. Понятно?
   Но президент не унимался. Он хотел знать, что такое пифагоров треугольник и почему его называют еще египетским.
   - "Почему, почему"... - отмахнулся Сева. - Что я тебе - справочное бюро?
   - Египетским треугольником называют треугольник со сторонами 3, 4 и 5, пояснил Олег. - Это единственный прямоугольный треугольник, стороны которого равны трем последовательным целым числам. О нем знали еще в Древнем Египте.
   - Но при чем здесь Пифагор? - допытывался Нулик.
   - А при том, что этот треугольник, как и все, впрочем, прямоугольные треугольники, подчиняется правилу Пифагора: сумма квадратов двух сторон прямоугольного треугольника равна квадрату третьей стороны.
   - Проверим, - вздохнул Нулик. - Стороны пифагорова треугольника - 3, 4 и 5. Три в квадрате - девять, четыре в квадрате - шестнадцать, 9+16=25. А двадцать пять - это и есть пять в квадрате! Выходит, на Пифагора можно положиться.
   - Конечно, - неожиданно вмешался я. - Но справедливости ради замечу, что это самое пифагорово правило - или, иначе, теорема - было известно задолго до Пифагора ученым Древнего Вавилона. А Пифагор много путешествовал и, между прочим, побывал и в Вавилоне... Но не будем умалять заслуг Пифагора. Тем более, что знаменит он не одной своей теоремой. Я мог бы многое рассказать о нем, но отложим до другого раза. А сейчас займемся шуточной задачей, которую Единичка задала нашему Магистру.
   - Умная все-таки девочка! - сказала Таня.
   - Вся в тебя, - съязвил Сева и втянул голову в плечи.
   - А я что-то ничего не понял, - чистосердечно признался президент.
   - Что ж тут непонятного? - возразил Сева. - Раз поезда встретились, значит, в момент встречи они находятся на одинаковом расстоянии от Москвы, как, впрочем, и от Пифагорска.
   - Так вот в чем дело! - обрадовался Нулик. - А я-то думал, здесь надо что-то вычислять...
   - Катер приближается к конечной остановке, - перебил его Олег, - а мы еще не покончили со всеми ошибками. Правда, остается всего одна - та, которую совершил Магистр, выйдя на Прямоугольную площадь.
   - Ах да! - вспомнила Таня. - Он сказал, что в прямоугольнике диагонали взаимно перпендикулярны.
   - Слышал звон, да не знал, где он, - подхватил Сева. - Решил, что раз диагонали пересекаются под прямым углом в квадрате, значит, так же пересекаются они и в любом прямоугольнике... Конечно, всякий квадрат прямоугольник, но не всякий прямоугольник - квадрат.
   Громкий лай Пончика возвестил о том, что поездка окончена.
   Бедный пес устал от вынужденной неподвижности и бурно радовался возможности поразмяться. Не мешало поразмяться и нам. Мы покинули катер и отправились по домам пешком.
   ДИССЕРТАЦИЯ РАССЕЯННОГО МАГИСТРА
   В погоне за Минусом
   Когда мы примчались на вокзал, я ахнул, закрыл лицо руками и стал думать.
   А думать было о чем! Ведь пока мы с Единичкой осматривали город Пифагорск, наш поезд ушел!! А вместе с ним - все мои математические таблицы, инструменты и еще... папа Минус.
   Единичке было весело, а каково мне? Что я с ней стану делать? Вот я и задумался. И, представьте себе, придумал: надо догнать поезд!
   Единичка еще больше развеселилась: она очень любит приключенческие фильмы с погонями.
   - Мы помчимся на ковбойских лошадях! - предложила она.
   - Нет, мы полетим в самолете, ответил я, и мы тут же поспешили на аэродром.
   Там уже стоял самолет, готовый к отправке. Я попросил пилота чуть-чуть задержаться, а сам побежал в кассу. Но стюардесса остановила меня. Оказывается, на этот самолет не нужно никаких билетов.
   - Значит, мы можем лететь бесплатно? - спросил я.
   - Не совсем, - замялась стюардесса и слегка поправила свою пилотку. - Для того чтобы лететь на нашем самолете, нужно правильно решить задачу, которую вам предложат в пути.
   - А если я сделаю ошибку? - спросила Единичка. - Тогда что?
   - Все зависит от того, что за ошибка, - ответила стюардесса. - Если случайная, вам ее простят. А если грубая, ну тогда вам придется остаться на второй...
   - На второй год? - испугалась Единичка.
   - Нет, на второй рейс, - пояснила стюардесса. - Вас этим же самолетом, не высаживая, отправят обратно в Пифагорск.
   - Это невозможно! - заволновался я. - Во-первых, Единичка - отличница; во-вторых, мы догоняем ее папу Минуса; наконец, в третьих, я ей помогу решить любую задачу.
   - Решать буду я сама! - отрезала Единичка.
   Очень самонадеянная особа! По-моему, без подсказки ни один нормальный школьник не проживет.
   Тут я взглянул на номер самолета, и у меня по спине побежали мурашки. На самолете черным по белому была выведена огромная - шестизначная - цифра: сто тридцать одна тысяча триста тринадцать! Заметьте, цифра 13 повторялась здесь три раза: 131313! Но Единичка заявила, что она ничуть не суеверна, что все это предрассудки и что, наоборот, все идет очень хорошо. Ну что ж, будем надеяться!
   Мы поднялись по трапу в самолет. Он уже был полон пассажирами, главным образом школьниками. Перед каждым из них на столике лежали тетрадки и карандаши.
   Я стал рассматривать салон. Повсюду висели портреты великих ученых. Как раз против нас находилось хорошо знакомое мне изображение замечательного английского физика Бойля-Мариотта; его сразу же можно узнать по длинным волнистым волосам, ниспадающим на плечи. Я тут же стал объяснять Единичке, что Бойль-Мариотт открыл известный закон о давлении газа в сосуде, но Единичка почему-то лукаво погрозила мне пальчиком, потом сорвалась с места и убежала во второй салон.
   Я, конечно, последовал за ней. Ведь там ей могут задать задачу, она ее не решит, и тогда... Даже страшно подумать, что тогда!
   Во втором салоне помещался буфет. Буфетчик в белом колпаке и с циркулем в руках радушно угощал Единичку всякими вкусными вещами.
   - Советую вам попробовать один из этих шоколадных шариков в серебряной обертке, - сказал он. - Их здесь, как видите, девять штук. Они изготовлены кондитером-геометром. Да, да! И, можете мне поверить, все девять шариков совершенно одинаковы. Внутри каждого шарика оставлено шаровое отверстие. Для орешка. Уверяю вас, что и отверстия все тоже совершенно одинаковые.
   - Люблю орехи в шоколаде! - облизнулась Единичка и протянула руку к вазе.
   - Не торопитесь, - остановил ее ученый буфетчик. - Среди девяти шариков с орехом только один. Остальные пусты.
   - Но как же я узнаю, какой с орехом?
   - А это и есть та задача, которую вам надо решить.
   Единичка слегка задумалась, но тут же просияла.
   - Все ясно! - воскликнула она. - Тот шарик, который с орешком, тяжелее остальных. Значит, все шарики надо взвесить.
   Молодец, Единичка! Но буфетчик был другого мнения.
   - Вы только почти правы, - сказал он. - Шарики действительно надо взвесить. Для этого у меня даже имеются специальные весы (он указал на коромысло с двумя медными чашками). Правда, гирь, к сожалению, нет. Зато весы работают автоматически. Нужно опустить в щель особый жетончик. По одному на каждое взвешивание.
   - Так дайте мне поскорее восемь жетончиков! - обрадовалась Единичка.
   - Увы! - вздохнул буфетчик. - У меня их только два. Придется вам обойтись двумя.
   Единичка, конечно, сразу скисла, но я поспешил ей на помощь.
   - Вот как надо поступить, - сказал я. - Положим по четыре шарика на каждую чашку весов, а девятый оставим в вазе. Если при этом весы останутся в равновесии, значит, шарик, который лежит в вазе, и есть тот, что нам нужен.
   - А если весы не останутся в равновесии? - спросил буфетчик.
   - Тогда ясно, что шарик с орешком в той чашке, которая перевешивает, резонно ответил я. - Снимем шарики с другой чашки, больше они нам не нужны. Оставшиеся четыре шарика разложим по два на каждую чашку весов. Ясно, что одна из чашек непременно перевесит. Значит, орешек в одном из этих двух шариков. Теперь кладу каждый из них...
   - Простите, - перебил меня буфетчик, - больше вы уже ничего не кладете. Вы использовали оба жетона.
   Конечно, будь на моем месте кто-нибудь другой, он бы непременно рассердился. Но я тотчас нашел выход: раз орешек в одном из этих двух шариков, разрежем один шарик пополам. Уверен, что мне повезет и орешек окажется именно в нем.
   - А если не в нем? - не унимался дотошный буфетчик.
   - Ну тогда ясно, что орешек в другом! - закончил я решение этой запутанной задачи.
   Но буфетчик заявил, что это вовсе никакое не решение. Возмущенный его бестактностью, я покинул буфет. А Единичка осталась. Но не прошло и минуты, как она подошла ко мне, держа на одной ладони две половинки шоколадного шарика, на другой - белое ореховое ядрышко, которое тут же отправила в рот.
   - Как тебе это удалось? - изумился я.
   - Очень просто, - ответила она, тряхнув косичками. - Идите скорей в буфет. Там есть еще одна ваза с шоколадными шариками. Только их не 9, а 27, и с орешком тоже только один.
   - И опять его надо найти двумя взвешиваниями? - спросил я.
   - Нет, - ответила Единичка, - я упросила буфетчика дать вам на этот раз три жетона.
   Гм! Три жетона на 27 шариков?! Можно ли решить такую задачу?
   Размышления мои прервал громкий плач. Какой-то мальчик, склонившись над тетрадкой, обливал ее горючими слезами. Оказалось, он не может решить предложенную задачу. Ну, вы уже знаете, что я совершенно не выношу, когда дети плачут.
   - Что тебе задано? - спросил я.
   - Сократить две дроби, - всхлипывая, отвечал мальчик, - шестнадцать шестьдесят четвертых и двадцать шесть шестьдесят пятых. А они никак не сокращаются!
   - Это же сущие пустяки, - утешил я его. - Обрати внимание на то, что у дроби 16/64 и в числителе и в знаменателе имеется по шестерке. Так зачеркни же их скорей!
   - Спасибо! - обрадовался малыш. - Значит, и во второй дроби, 26/65, тоже можно зачеркнуть по шестерке и в числителе и в знаменателе?
   Мальчик тут же записал оба ответа на отдельной бумажке и понес ее к стюардессе. Та мельком взглянула на бумажку и похвалила мальчика за правильное решение.
   Два десятка ребячьих голосов крикнули: "Ура!" Польщенный, я вежливо раскланялся. Приятно все-таки, когда тебя оценили по достоинству. Правда, оказалось, что "ура" кричали совсем по другому поводу. Дело в том, что мальчики (а их ехала целая футбольная команда, да еще четыре запасных игрока) решили очень трудную задачу.
   Стюардесса принесла им три коробки. В каждой лежали разноцветные полосы шелка. В одной коробке зеленые, во второй - голубые, в третьей - розовые. Каждому из футболистов предлагалось сделать из этих полос вымпел, но так, чтобы у всех игроков, включая запасных, вымпелы были совершенно разные.
   Я, конечно, сразу понял, что эту задачу решить невозможно. Из полосок трех цветов пятнадцати различных вымпелов не получишь. Значит, придется футболистам лететь обратно в Пифагорск. А футбольный матч, конечно, не состоится! Как всегда в таких случаях, я очень разволновался и собрался уже вмешаться в это дело, но тут ко мне подошла стюардесса.
   - Уважаемый Магистр, - сказала она, - наш самолет уже приближается к месту назначения, а я еще до сих пор не задала вам положенной задачи.
   - О, прошу вас, - сказал я скромно, - мне вы можете дать что-нибудь и потруднее...
   - С величайшим удовольствием, - улыбнулась стюардесса. - Помогите мне, пожалуйста, вспомнить, какое число возвела я утром в квадрат (то есть во вторую степень), если оно, это число, увеличилось при этом ровно в три целых и четыре десятых раза?
   - Простите, - переспросил я, - вы говорите, что какое-то число, возведенное в квадрат, увеличилось в 3, 4 раза? Но чтобы найти это число, мне нужно заглянуть в таблицу квадратов чисел. А она, к великому моему сожалению, осталась в поезде, который мы догоняем. Если разрешите, я пришлю вам ответ по почте.
   Как раз в это время самолет приземлился. И тут оказалось, что... Нет, мне надо сперва прийти в себя, а потом только я смогу рассказать, что тут оказалось.
   ТРЕТЬЕ ЗАСЕДАНИЕ КРМ
   началось с организационных вопросов. Президент сказал, что если мы хотим как следует разобраться в диссертации Магистра, то должны повторить его маршрут. Так мы приблизимся к первоисточникам.
   - Резонно, - сказал я. - Но боюсь, у нас этого полностью не получится...
   - Не полностью, так хоть частично, - поддержал президента Сева.
   И мы отправились... нет, не на аэровокзал, а в кафе "Малютка".
   Молоденькая официантка усадила нас за столик, и вскоре перед нами стояли пять порций фруктового мороженого и две вазы с шоколадными шариками. В одной девять, в другой - двадцать семь. А я уж заранее позаботился о том, чтобы орешки были только в одном из девяти и в одном из двадцати семи шариков.