Лейбер Фриц Ройтер. Странник

   Коричневый след воды остался на высоте трех метров, почти доходя до недавно написанной, хотя и уже осыпающейся, черной надписи над дверью: «Церковь Иисуса Спасителя». Барбара присмотрелась. Ей показалось, что заплаты голубого неба на востоке опали на плоскую, коричнево-зеленую землю — это напоминало зеркальную поверхность воды, которая в жаркие дни является на ровном бетонном шоссе. Голубые пятна росли и сливались друг с другом.
   Не осознавая, что она моргает, Барбара смотрела на горизонт как в трансе. Секунды и минуты уплывали незаметно, словно время, которое до сих пор мчалось, как резвый скакун, неожиданно остановилось, но может быть, это что-то остановилось в ней, в Барбаре, потому что она уже не слышала топота его копыт.
   Она была так поглощена странным явлением — небом, заливающим землю — что не услышала ни рева доносящегося с востока, который все усиливался, ни испуганных призывов трех больших птиц, сидящих ниже на дереве, не чувствовала, что дерево содрогается и не видела воды, которая обрушивалась на ствол, не слышала и отчаянного крика Хелен.
   У нее создалось впечатление, что весь мир переворачивается и поднимается к небу, в то время как голубизна с ошеломляющей скоростью мчится к земле. Она отпрянула назад и упала бы с дерева, если бы неожиданно кто-то не оказался рядом и чья-то сильная рука не удержала ее.
   — Осторожнее, мисс Барбара! — крикнул ей на ухо Бенджи. — Вы так задумались, что чуть не упали.
   Она смотрела на водную равнину. Флорида исчезала. Церковь Иисуса Спасителя перевернулась и начала медленно дрейфовать на восток. Их магнолия, теперь до половины погруженная в воду, была словно одинокий остров в море. Барбара вспомнила «Роллс-Ройс»и фыркнула от смеха.
   — Еще не известно, — сказал Бенджи, словно отгадывая ее мысли. — Я вынул аккумулятор, свечи и еще кое-что. Все остальное я обильно смазал, может быть это что-то даст. Баки с бензином и маслом я крепко заткнул с обеих сторон. Когда вода сойдет, то, возможно, мы отправимся в путь, хотя, если говорить честно, я сам не верю в это.
   Волна заставила закачаться дерево. Хелен снова пискнула, Эстер обняла Кеттеринга, а Бенджи запел.
   — Но я продолжаю не терять надежды! — крикнул он Барбаре.

32

   Хантер, который ехал быстро, хотя и осторожно, сделал последний поворот. Отсюда дорога бежала прямо, вдоль высокой металлической сетки, окружающей Ванденберг-Три. Марго коснулась его плеча и указала рукой на маленькую открытую калитку у первого угла ограждения.
   Однако Хантер не притормозил.
   — Слишком маленькая, — сказал он. — Мы должны искать ворота, через которые сможет проехать машина.
   Неожиданно все вокруг потемнело. Огромные тучи заслонили солнце. Вдалеке гремел гром. Сквозь его раскаты донеслись звуки выстрелов. Полицейский автомобиль выехал из пылающей баррикады через отверстие в сетке, отделяющей шоссе от Ванденберга, съехал по небольшой обочине, проехал мимо автомобилей, сгоревших во время столкновения и направился в сторону Хантера. Вторая полицейская машина выехала из отверстия задом и задним ходом двинулась за первой. Хантер притормозил. Он увидел большие ворота с пустой будкой охранника. Ворота были открыты. Он свернул в них как раз в тот момент, когда третья полицейская машина покидала баррикаду.
   Хантер мчался по серому гравию дороги прямо к широкой черной двери в большем из трех белых зданий. С другой стороны Марго заметила молодых людей, лезущих на сетку и протискивающихся через маленькую калитку.
   Хантер остановил машину. Хиксон и Марго вышли. Они увидели три бетонных ступеньки, узкое крыльцо, черную двустворчатую дверь, а на ней — белый листок бумаги. Они побежали по ступенькам. Марго нажала на ручку. Дверь не открывалась. Хиксон ударил в нее прикладом карабина и крикнул:
   — Откройте!
   Хантер развернул автомобиль. Первая полицейская машина с визгом въехала в ворота и направилась в их сторону. Не обращая внимания на тучи пыли, поднятые первой машиной, вторая полицейская машина, продолжавшая мчаться задним ходом, тоже въехала в ворота. Хиксон подбежал к ближайшему окну и выбил прикладом стекла, очевидно намереваясь забраться внутрь.
   Первая полицейская машина с визгом затормозила, остановившись у машины Хантера, проскочив пару метров юзом. Из машины выскочили двое полицейских, их лица были перемазаны сажей, глаза блестели. Один направил ствол автомата на Марго и Хиксона и приказал:
   — Бросить оружие!
   Второй прицелился в Хантера.
   — Выходите! — крикнул он.
   Хиксон опустил ствол карабина и крикнул:
   — Мы на вашей стороне!
   Полицейский выстрелил два раза — пули пролетели над головой Хиксона и застряли в штукатурке. Хиксон тут же отбросил ружье.
   Марго держала револьвер Брехта за спиной.
   Хантер выбрался из машины и с поднятыми руками пошел на крыльцо дома.
   Вторая машина подъехала к ним. Из нее вышли трое полицейских. Третья машина остановилась перед воротами. Что-то влетело через раскрытое окно внутрь автомобиля Хантера и упало на сидение. Что-то разбило переднее стекло полицейского автомобиля — и тут же вспыхнуло шипящее желтое пламя.
   Полицейские стали стрелять туда, откуда бросили бутылки. Им в ответ тут же раздались выстрелы невидимых стрелков.
   Марго бросила взгляд на белый листок бумаги, приколотый к двери дома, сорвала его и спрятала в руке.
   Из первой полицейской машины выскочил водитель, закрывающий руками лицо от огня. В машине Хантера через мгновение тоже вспыхнул огонь.
   Хантер с поднятыми руками подошел к Марго и Хиксону.
   — Бежим! — прошептал он, показывая движением подбородка на полицейских, которые были заняты своими машинами.
   — Через ту калитку, которую мы видели, когда ехали сюда.
   Они бросились бежать. В них никто не стрелял. Полицейские поспешно садились в другую машину.
   Вдалеке опять раздались раскаты грома.
   Они пробежали мимо последнего белого здания, когда из-за угла вывалила банда подростков. Их безумство было настолько заразительно, что на мгновение Марго показалось, что она на их стороне. Но уже через секунду камни начали свистеть вокруг них и это заставило ее прийти в себя. Банда размахивала бутылками и ножами.
   До калитки было еще около пятидесяти метров.
   Банда бежала за ними, визжа и выкрикивая ругательства. Какая-то девушка бросила бутылку. Не останавливаясь, Марго выстрелила в них три раза, но не попала. Когда она целилась третий раз, что-то попало ей под ноги и она упала. Возле нее тут же упала бутылка и разлетелась на куски. Поднимая руки, чтобы защитить лицо от огня, Марго подумала, что на этом все кончится. Но огня не было — явственно чувствовала запах виски. Хантер вернулся, подал ей руку и они снова побежали. Бежавший впереди Хиксон внезапно остановился и, показывая на что-то впереди, закричал.
   Банда подростков уже бежала прямо за ними. Несколько человек наискосок помчалось к калитке, стараясь отрезать им дорогу. Марго и Хантер увидели то, что Хиксон заметил несколько раньше: светло-красный автомобиль, который, поднимая за собой клубы пыли, мчался в их сторону и черную шляпу на голове водителя.
   Банда отрезала им выход через калитку. Рама Джоан, которая сидела рядом с водителем, встала и направила на оголтелую толпу серый пистолет. И тут же обезумевшие лица оказались закрыты тучами пыли и гравия. Юнцы начали раскачиваться, шатаясь падали и пытались встать на ноги. Казалось, сильный ветер дул им прямо в лицо. Металлическая сетка начала выгибаться назад.
   Брехт остановил машину.
   — Бегом! Быстрее! — крикнул он Марго и обоим мужчинам.
   Они выбежали через калитку и втиснулись на маленькое заднее сидение. Брехт крутанул руль и направил машину в противоположную сторону.
   Они увидели, что вторая полицейская машина, которая выбралась с территории Ванденберга-Три, возвращается и, подпрыгивая на обочинах, минует сожженные автомашины.
   Третья же мчалась прямо на них, параллельно сетке.
   Рама Джоан прицелилась в нее из пистолета.
   — Нет! — крикнул Хиксон. — Ведь это же полицейские!
   Черно-белая машина резко остановилась, однако пассажиры, вместо того, чтобы по инерции вылететь вперед, полетели назад. Машина тоже начала скользить назад.
   Рама Джоан опустила пистолет и что-то буркнула.
   Красный «корвет» мчался под гору.
   — Не так быстро! — запротестовал Хантер.
   — Разве? — поинтересовался Брехт. — Вы не видели, как я гнал эту колымагу чтобы спасти вас.
   — Я видел! — рассмеялся Хиксон. — Вы мчались как молния, господин капитан.
   Машина, которую Рама Джоан остановила с помощью серого пистолета, повернула и теперь оба полицейских автомобиля ехали на север, с внешней стороны сетки. Огонь, пылавший на баррикаде, полыхал все сильнее, начиная перебрасываться уже и на соседние автомобили.
   — Я больше никогда не дам себя надуть, — рявкнул Хантер. — Чтобы я снова дал втянуть себя в столь бессмысленную героическую экспедицию! — Он с деланной злостью взглянул на Марго.
   Снова раздались громовые раскаты. Упало несколько больших дождевых капель.
   Марго вынула из лифчика смятый листок бумаги и развернула его.
   — Бессмысленную? — спросила она, улыбаясь Хантеру и протягивая листок бумаги между Брехтом и Рамой Джоан так, чтобы Хантер тоже смог его увидеть.
   Поспешно написанное большими буквами объявление гласило:
   «Ван-Брустер, Комсток и остальные!
   Нас забирают вертолетом в Ванденберг-Два. Приезжайте туда по шоссе через горы Санта-Моника. Удачи!
   Опперли».
   Большая капля дождя упала на бумагу. Дождь был черным. Дон Гильермо Уолкер и братья Арайза уже были на середине озера Никарагуа, приближаясь к острову Ометепе. Два вулкана на острове плевались огнем, ярко-красным даже при свете солнца. Солнечный свет падал через широкий разрыв в пелене тумана, видимого на западе. Дон Гильермо ожидал увидеть через это отверстие Ла Виржин, однако, куда ни глянь, везде была тянущаяся в бесконечность гладь воды.
   Братья Арайза тоже разделяли его недоумение, так как знали, что обычно прилив на перешейке — или у побережья Тихого океана у городов Бритс и Сан Хуан дель Сур — едва ли достигает в высоту трех метров. Вывод был невероятным, но, тем не менее, самым правдоподобным.
   Усиленные Странником приливы залили перешеек Ривас, соединяя озеро Никарагуа с Тихим океаном. Поэтому и поднялся уровень воды в озере, придавая ей солоноватый привкус. Там же, где когда-то курсировали бело-голубые дилижансы общества Корнелия Вандербильта, перевозившие золотоискателей и их багаж из Вирджинии Бей в Сан Хуан дель Сур, теперь простиралась водная гладь Тихого океана. Никарагуанский канал, о котором мечтало так много поколений людей, теперь стал действительностью, по крайней мере два раза в день — во время приливов.
   Красноватый свет показался в самой середине густо поросшего конуса Мадеры. Почти сразу же оттуда стал валить светлый дым. Затем источник света, а за ним и дым стали перемещаться вниз.
   Дон Гильермо подумал, что это, скорее всего, раскаленная до красноты лава вытекает из разрыва и стремится в озеро.
   Лодка плыла дальше и Дон Гильермо удивился, что вода так спокойна. Ему не пришло в голову оценить, с какой силой вода напирает сейчас на побережье, ничего грозного он не видел также в отсутствии водяного пара при контакте лавы с водой, хотя, если бы он задумался, то понял бы, что водяной пар продолжает образовываться глубоко под водой. Ничего конкретного пока что не происходило…
   Внезапно трое мужчин уставились друг на друга.
   Дон Гильермо машинально убил комара на шее.
   Со стороны затопленного перешейка Ривас огромная гора воды, словно серый гриб, начала вырастать из гладкой зеркальной поверхности и в течение трех секунд беззвучно достигла километровой высоты. Что-то, что меняло цвет поверхности воды со светлого на матовый, неслось в сторону лодки.
   Трое мужчин зачаровано смотрели на это чудо.
   Воздушная волна разорвала им барабанные перепонки и перевернула лодку.
   На мгновение, прежде чем вода поглотила его и двух его товарищей, дон Гильермо успел увидеть большую вертикальную гору воды, выталкиваемую водяным паром. В воде плавало множество водорослей.
   «Как тот хворост из вереска, так Макбет из наших уст узнает о своей судьбе. Я слышу голос этой ведьмы…» думал дон Гильермо.
   Так исчез перешеек Ривас. Никарагуанский канал стал неизменной действительностью.

33

   Дон Мерриам подкрепился и снова заснул в маленькой кабине на Страннике, а когда проснулся, то был уже совершенно спокоен. Он лениво посмотрел на потолок пастельного цвета, освещенный невидимым светом.
   Он не чувствовал, что лежит в постели, что у него есть тело, поскольку рецепторы почти не воспринимали внешних раздражителей. Насколько он мог сориентироваться, он лежал навзничь, и руки были свободно вытянуты вдоль тела.
   Но тут его охватило безграничное любопытство, он захотел ознакомиться с большим кораблем, на котором оказался невольным пассажиром. Он хотел только одного: увидеть и понять, а если это невозможно, то по крайней мере, хотя бы только увидеть. Но не смотря на то, что желание было сильным, он не мог сделать ни малейшего жеста, движения или просто усилия, чтобы реализовать его.
   Неожиданно потолок стал приближаться к нему.
   Дон попытался спрыгнуть с постели, но вместо этого очень медленно перевернулся на живот, а увидев душ в углу у стены, осознал, что висит в воздухе на высоте двух метров.
   Потолок не двигался. Это он плавал в воздухе, сначала на спине, а теперь на животе под самый потолком.
   Подбородок был задран вверх, а голова — хотя он и чувствовал ее тяжесть — так сильно отклонилась назад, что линия взгляда совпадала с осью его тела. Дон не смог посмотреть вниз, когда попытался узнать, лежит ли его тело — настоящее или кажущееся на кровати.
   Он не смог поднять руки к лицу, чтобы убедиться, что у него еще есть руки. Он их не чувствовал, и не понимал, то ли он просто не может ими управлять, то ли рук нет уже вообще.
   Он не понимал — его ли это тело висит в воздухе, или воображаемое, а может быть он сам — только левитирующий наблюдательный пункт, который воображает себе, что у него есть тело.
   Это последнее предположение казалось подтверждал тот факт, что Дон не замечал кончика носа, своих бровей и щек, которые, хотя на это и не обращаешь внимания, всегда находятся в поле твоего зрения. Но может быть так происходило потому, что напрягая глаза он продолжал смотреть только прямо вперед.
   Дон попробовал двигаться головой вперед, в сторону стены. Он закрыл глаза — в голове промелькнула мысль, что, по крайней мере, он может закрыть глаза — а когда открыл их, то несмотря на то, что никакого столкновения не произошло, и он не почувствовал сопротивления, то увидел, что плывет уже по серебряному коридору, покрытому арабесками и иероглифами. Коридор вел к одной из больших шахт или колодцев. Дона охватило ощущение радости и вскоре он начал медленно опускаться вниз.
   Так для Дона Мерриама началось приключение, которое могло оказаться просто необычайно ярким сном, или сном, наведенным его похитителями-хозяевами. А может быть, это была просто внечувственная картинка, присланная ему в виде сна. Или даже — и у него действительно возникало такое ощущение — его тело вследствие чуждых физико-химических процессов обрело способность проникать сквозь стены, газы и любые другие препятствия, стало не восприимчивым к гравитации, а также к воздействию других сил. Теперь оно переворачивается и двигается частично против воли хозяина, а частично руководимое необузданным любопытством и совершает прекрасное, хотя и кошмарное путешествие.
   А возможно, пришла к нему мысль, все это происходит в одну короткую секунду. Вне времени!
   Дон Мерриам не знал, правильная ли эта мысль, толком не осознавал и того, что с ним происходит. Он мог только парить, поворачиваться и смотреть.
   Сначала он летел по пустым коридорам и шахтам. Если там и жили какие-то существа, находились машины или космические корабли, он не мог их увидеть, так как мчался с огромной скоростью и картинка вокруг была смазана. В течение нескольких секунд его скорость — по крайней мере, так ему казалось — достигла скорости света. Затем короткий отрезок пространства он передвигался медленно присматриваясь ко всему, что его окружало, и снова мчался вперед, частично невольно, а частью потому, что чувствовал неодолимое желание увидеть что-нибудь новое. Так повторялось без конца, словно время утратило свою суть.
   Постепенно в его разуме возникал трехмерный образ Странника. Планета была создана искусственно, и состояла из уменьшающихся концентрических сфер — их было по меньшей мере пятьдесят тысяч — соединенных между собой коридорами. Она напоминала большую серебряную губку. Многие из больших колодцев пронзали планету насквозь, пересекаясь в центре, в огромном пустом шаре, у которого было собственное темное небо. То тут, то там освещенное огнями, напоминающими звезды. Размещенными между темными отверстиями поблескивающих стволов шахт километрового диаметра.
   Строение Странника все больше подхлестывало воображение Дона, но одна деталь конструкции планеты мучила его и даже пугала, впрочем пугала скорее тем, что она скрывала в себе, чем тем, как она выглядела. Это была оболочка из темного металла тридцатиметровой толщины, которая составляла посеребренную крышу шара — палуба на которой совершили посадку Баба Яга и советский космический корабль, а также круглые металлические плиты километрового диаметра, такой же толщины, как и оболочка, которые в любой момент могли закрыть шахты, превратив планету в крепость.
   Ощущение приближения зловещей опасности усиливали огромные витки, окружающие некоторые из шахт: они свидетельствовали о том, что шахты здесь могут служить чудовищными линейными ускорителями.
   Дон вздрогнул при виде грозного панциря и через мгновение оказался в самой середине мерцающего звездами огромного центрального шара. Хотя шар и имел в диаметре каких-то километров тридцать, ему показалось, что это Вселенная, а большие дырки в ее звездном небе — это коридоры, ведущие в другие вселенные. Он чувствовал, что вокруг него есть невидимые существа, неощутимые мыслящие облака, живущие в холодных межгалактических глубинах космоса. Это ощущение вызвало в нем страх, который был гораздо сильнее, чем тот, который охватил его, когда он смотрел на защитный экран планеты.
   Может быть именно этот новый, пронизывающий страх приказал ему отправиться во вторую экспедицию по Страннику. Теперь он уже не летел по коридорам, а безболезненно проникал сквозь стены, путешествуя таким образом из зала в зал. Самые толстые стены он преодолевал в считанные доли секунды. И сейчас, если Дон останавливался, то всегда около живых существ. Все они были непохожи друг на друга, разных видов.
   Весь кошачий народ находился близко к поверхности планеты и хотя их было много, они составляли меньшинство среди команды Странника, представленной разнообразными созданиями, которые, как казалось, были конечным эволюционным продуктом любой земной и не только земной расы. Здесь были большелобые кони с цепкими отростками, спрятанными внутри копыт; гигантские пауки с невозмутимым взглядом и венами, просвечивающими сквозь кожу, и было видно как кровь пульсирует вокруг суставов; змеи с большими и маленькими цепкими щупальцами; покрытые блестящей чешуей, человекоподобные ящерицы с красивыми гребнями на голове; перекатывающиеся по полу существа своей формой напоминающие толстые колеса, у которых мозг и центр чувств вращались в противоположные стороны; наземные каракатицы, гордо стоящие на трех или шести щупальцах; создания, наводящие на мысль о различных мифологических чудовищах, таких как василиски или гарпии. Тех последних Дон увидел глубоко внутри планеты — они летели по залу, похожему на гигантский птичник. Огромное, занимающее несколько этажей помещение словно имитировало какой-то мир. Там росли тонкие деревья с большим количеством веток, покрытых маленькими листьями, и все это освещалось огромными, плавающими в воздухе лампами-солнцами.
   Бирюзовые озера, которые он видел с Бабы Яги, были такими же широкими, как и глубокими. В них жили киты с большими глазами и, вероятно, мощным разумом, имеющие вместо плавников щупальца, напоминающие кабели с торчащими на концах проводами. Кроме китов там плавали другие существа с выразительными, разумно выглядевшими мордами.
   Дон хотел остановиться, осмотреть этих существ более детально, осмыслить их поведение, но как всегда, возобладало желание увидеть еще более загадочные и более интересные формы жизни, так что он задержался очень ненадолго. Существа, за которыми он наблюдал, явно не подозревали о его присутствии.
   Похоже, что их не разделяли никакие расовые или видовые барьеры. Дон видел, как кошачьи существа ведут в птичнике дружеские беседы с меньшими, чем они, гарпиями, видел, как гигантские пауки в прозрачных одеяниях ныряльщиков плавают передвигая конечностями в глубоком озере, населенном китами.
   Ему начало казаться неправдоподобным, что планета величиной с Землю может вместить такое множество разнообразных созданий, но через мгновение он осознал, что принимая во внимание все этажи, поверхность Странника в пятнадцать тысяч раз больше поверхности Земли.
   Несмотря на многочисленность и разнообразие, все существа, которых он видел, непрестанно работали. Даже те, которые не двигались, сосредоточенно производили вычисления и искали решения каких-то задач. Везде ощущался страх. В атмосфере явственно витала угроза…
   Время от времени, может быть ошибаясь в направлении полета, а может быть только для отдыха, Дон останавливался в комнатах, где не было живых существ. Тогда он видел большие резервуары, наполняющиеся лунной материей; залы со стоящими неподвижными машинами; трубы по которым проплывали многоцветные жидкости; комнаты, в которых освещенные солнечными лампами, росли странные — может быть даже мыслящие — растения; залы с гладкими геометрическими глыбами, которые выглядели почти как живые, так же как и те, на поверхности Странника, шарообразные помещения, наполненные чистой, сырой, огневой материей, напоминающей солнечную плазму, которая, однако, почему-то не ослепляла.
   Временами он видел, как физическую работу выполняли протоплазменные существа похожие на огромных амеб, которые в зависимости от выполняемой работы обладали разными ложноножками и органами чувств. В другом помещении он увидел металлических роботов, напоминающих пауков и много других форм жизни — хотя некоторые из этих роботов выглядели очень живыми — обслуживающие какие-то структуры напоминающие гигантские электронные мозги. Сквозь прозрачные стенки баков, в которых они находились, виднелось темное студенистое вещество, в котором плавали спутанные серебряные ниточки, диаметром тоньше волоса.
   Чем больше разнообразных мыслящих существ видел Дон, тем сильнее ощущал их присутствие. Когда он оказался в Центральном Звездном Зале, то увидел кружащиеся светло-фиолетовые, многорукие облака, постоянно меняющие форму: холодные создания живущие во внезвездной темноте. А однажды, когда он на мгновение поднялся на верхнюю палубу, то увидел как одна из больших цветастых абстрактных глыб лопается, словно яйцо, и из нее выскакивают какие-то странные создания.
   Однако, чем больше он сознавал, что на планете существуют разумные формы жизни, тем больше мучила его мысль, что его окружает рой существ, которых он не в состоянии заметить. У него создалось впечатление, что на Страннике находится больше духов, чем видимых членов экипажа.
   Дон остановился в помещении, где царила полная тишина, в помещении со многими балконами и бесконечными рядами шкафов с маленькими ящичками, как в библиотечном каталоге. Паутиноподобные дорожки вели из этих шкафов к наблюдающему устройству, которое выглядело как тысячи небольших экранов дисплея, и Дону неожиданно показалось, что он видит какое-то движение на множестве этих паутин. Невольно на ум пришла мысль, что разумные бактерии и вирусы приводят в порядок и укладывают на хранение молекулы, на которых запечатлены знания, культура и история всех миров. Достижения и культура всей Земли, думал он, без труда поместились бы в одном таком ящичке. Он чувствовал себя так, словно соприкоснулся с постоянной, всеохватывающей точкой зрения на вечность, часто отождествляемой с Богом.
   Он перенесся в следующее помещение. Там было множество пультов управления, карт, графиков, экранов, как обычных, так и для просмотра трехмерных изображений. Экраны показывали картины всевозможных катастроф: ландшафты и города, уничтоженные землетрясениями, опустошенные огнем, залитые водой неожиданных приливов. Некоторое время Дон смотрел, зачарованный, пока вдруг с ужасом не осознал, что видит собственную планету — Землю, опустошенную катаклизмами, вызванными появлением Странника, а ведь он точно знал, что обитатели этой планеты могут произвольно включать и выключать гравитацию.