Страница:
Он хотел задержаться в этом зале, чтобы детально все осмотреть, но помимо воли пронзил несколько стен и оказался в помещении с одним огромным экраном во всю стену, перед которым находились странные существа с двумя, тремя, и даже семью глазами. На экране изображались модели Земли, Странника, и то, что осталось от Луны. Около них были видны фиолетовые и желтые светящиеся точки, которые, как он догадался, изображали космические корабли.
Планеты — Дон не мог с уверенностью сказать модели ли это или же трехмерное изображение — разделяло расстояние в тридцать раз большее их диаметров. Оптический обман был настолько сильным, что у Дона возникло впечатление, будто он плывет через космос, в котором места созвездий занимают лица странных существ.
Затем, неожиданно, начали появляться поодиночке или парами, другие планеты: зеленые, серые, золотые, а некоторые, расцвеченные так же как Странник. Между ними медленно передвигались светлые полосы: это был свет, который обычно двигается со скоростью триста тысяч километров в секунду, но теперь был замедлен пропорционально величине модели. Последовали небольшие взрывы. Дон увидел воюющие флоты космических кораблей. А потом все планеты, кроме Земли, начали быстро перемещаться с места на место, словно вели космическую битву.
Но он не дождался конца столь странных маневров, поскольку неизвестная сила, которая руководила им в путешествии по Страннику, начала подгонять его, словно его удивительное приключение должно было скоро закончиться. Впервые он почувствовал усталость.
Дон быстро миновал три следующие комнаты. На фоне их черных гладких стен четко вырисовывались чужие лица наблюдателей. В первом помещении он увидел спиральный профиль из светлых точек собирающихся в световое пятно. Галактика, подумал Дон, наверняка Млечный путь…
Во второй комнате было много меленьких пушистых шарообразных светящихся облачков, которые разделяло расстояние несколько большее, чем их диаметры. Было что-то странное в пространстве между ними — оно, казалось, фантастически изогнулось и, вращаясь, постоянно менялось. Дон понял, что он видит космос заполненный звездными островами — целую Вселенную.
Его сознание начало путешествие, независимое от его зрения. Фразы струились через мозг: «Это искусственная планета… сердце космоса… центр разума… вечный наблюдатель… книга прошлого… лоно и плод будущего… трансцендентна, как Бог, но все же не Бог…»
Он вернулся к себе, к начальной точке, когда начал осознавать, что вглядывается в огромное черное пространство в котором видится космос, таинственные изогнутые формы и тусклое мерцание света вдали. Потом начало появляться и исчезать призрачное дуновение других форм света. Некоторые промелькнули быстро, словно вспышки светляков, а другие — медленно, с задержкой. Дон подумал мечтательно, а что если это другие вселенные в которых побывал Странник. Или, может быть, вселенные, в которых он только собирается побывать… Было что-то завораживающее в их призрачности и их быстром исчезновении… и звезды, галактики и вселенные — такие нереальные вещи, не более чем тусклая точка света, плывущая перед глазами, когда они смыкаются от сна…
Затем все наклонилось и стремительно закружилось, словно лист в водовороте… и космический дух тоже стал кружиться, завораживая…
Дону казалось, что уже ничто не сможет удивить его, но вид следующего зала на мгновение привел его в изумление. Он был почти уверен, что все это имеет какое-то значение, но уставший разум не мог угадать какое. В огромном зале, своеобразном мире, похожем на помещение гарпий, красное, словно раскаленное железо, небо простиралось над равниной. Местами виднелись нагромождения камней и небольшие рощицы деревьев. Грациозные животные, похожие на земных серн, с единственным рогом на лбу, пугливо щипали траву. Птицы с рубиновым, топазовым или изумрудным оперением порхали над землей, часто садясь в высокую траву или на ветки деревьев, очевидно в поисках пищи.
Внезапно, сразу три птицы, громко хлопая крыльями, взлетели из травы, и ближайшая группа единорогов замерла без движения, принюхиваясь. Через секунду они большими скачками понеслись прочь. Одновременно из-за ближайшего камня выпрыгнуло существо явно принадлежащее семейству кошачьих, очень похожее на проводника Дона, только полосы у него на коричневом мехе имели серый цвет. Существо это легко догнало единорогов, бросилось на последнего в группе, свалило его и впилось зубами в горло своей жертвы.
Топазовая птица пролетела рядом с небольшой рощицей деревьев, из которой выскочила другая огромная кошка с зеленым мехом — это без сомнения было создание женского пола, судя по более маленькому торсу и несколько иному строению тела. Она грациозно взвилась в воздух, подпрыгнув довольно высоко, словно серна. Хотя ее лапа едва дотянулась до птицы, три длинных когтя все же вонзились в тело жертвы. Держа птицу за гребень, кошка с большой сноровкой впилась ей в шею.
Когда она подняла голову над желтыми перьями и посмотрела в сторону Дона большими глазами с зелеными зрачками, космонавт увидел кровь на ее матово-лиловых губах и на открытом длинном белом клыке. Может быть это было только стечение обстоятельств, но у Дона возникло впечатление, что кошка тоже видела его. Стоя на фоне кроваво-красного неба и высасывая кровь птицы, кошка улыбалась.
И тогда Дона охватила ужасная усталость, изображение стало смазанным, цвета пастельными. Дон осознал, что он снова висит в воздухе посреди своей маленькой кабинки. Он попытался посмотреть на свою постель, но как и раньше — не смог. В следующее мгновение он уже лежал на ней и всем телом чувствовал ее успокаивающее прикосновение. Все картинки мгновенно исчезли, всякое движение прекратилось, оставляя его одного, чтобы он отдохнул в темноте.
Планеты — Дон не мог с уверенностью сказать модели ли это или же трехмерное изображение — разделяло расстояние в тридцать раз большее их диаметров. Оптический обман был настолько сильным, что у Дона возникло впечатление, будто он плывет через космос, в котором места созвездий занимают лица странных существ.
Затем, неожиданно, начали появляться поодиночке или парами, другие планеты: зеленые, серые, золотые, а некоторые, расцвеченные так же как Странник. Между ними медленно передвигались светлые полосы: это был свет, который обычно двигается со скоростью триста тысяч километров в секунду, но теперь был замедлен пропорционально величине модели. Последовали небольшие взрывы. Дон увидел воюющие флоты космических кораблей. А потом все планеты, кроме Земли, начали быстро перемещаться с места на место, словно вели космическую битву.
Но он не дождался конца столь странных маневров, поскольку неизвестная сила, которая руководила им в путешествии по Страннику, начала подгонять его, словно его удивительное приключение должно было скоро закончиться. Впервые он почувствовал усталость.
Дон быстро миновал три следующие комнаты. На фоне их черных гладких стен четко вырисовывались чужие лица наблюдателей. В первом помещении он увидел спиральный профиль из светлых точек собирающихся в световое пятно. Галактика, подумал Дон, наверняка Млечный путь…
Во второй комнате было много меленьких пушистых шарообразных светящихся облачков, которые разделяло расстояние несколько большее, чем их диаметры. Было что-то странное в пространстве между ними — оно, казалось, фантастически изогнулось и, вращаясь, постоянно менялось. Дон понял, что он видит космос заполненный звездными островами — целую Вселенную.
Его сознание начало путешествие, независимое от его зрения. Фразы струились через мозг: «Это искусственная планета… сердце космоса… центр разума… вечный наблюдатель… книга прошлого… лоно и плод будущего… трансцендентна, как Бог, но все же не Бог…»
Он вернулся к себе, к начальной точке, когда начал осознавать, что вглядывается в огромное черное пространство в котором видится космос, таинственные изогнутые формы и тусклое мерцание света вдали. Потом начало появляться и исчезать призрачное дуновение других форм света. Некоторые промелькнули быстро, словно вспышки светляков, а другие — медленно, с задержкой. Дон подумал мечтательно, а что если это другие вселенные в которых побывал Странник. Или, может быть, вселенные, в которых он только собирается побывать… Было что-то завораживающее в их призрачности и их быстром исчезновении… и звезды, галактики и вселенные — такие нереальные вещи, не более чем тусклая точка света, плывущая перед глазами, когда они смыкаются от сна…
Затем все наклонилось и стремительно закружилось, словно лист в водовороте… и космический дух тоже стал кружиться, завораживая…
Дону казалось, что уже ничто не сможет удивить его, но вид следующего зала на мгновение привел его в изумление. Он был почти уверен, что все это имеет какое-то значение, но уставший разум не мог угадать какое. В огромном зале, своеобразном мире, похожем на помещение гарпий, красное, словно раскаленное железо, небо простиралось над равниной. Местами виднелись нагромождения камней и небольшие рощицы деревьев. Грациозные животные, похожие на земных серн, с единственным рогом на лбу, пугливо щипали траву. Птицы с рубиновым, топазовым или изумрудным оперением порхали над землей, часто садясь в высокую траву или на ветки деревьев, очевидно в поисках пищи.
Внезапно, сразу три птицы, громко хлопая крыльями, взлетели из травы, и ближайшая группа единорогов замерла без движения, принюхиваясь. Через секунду они большими скачками понеслись прочь. Одновременно из-за ближайшего камня выпрыгнуло существо явно принадлежащее семейству кошачьих, очень похожее на проводника Дона, только полосы у него на коричневом мехе имели серый цвет. Существо это легко догнало единорогов, бросилось на последнего в группе, свалило его и впилось зубами в горло своей жертвы.
Топазовая птица пролетела рядом с небольшой рощицей деревьев, из которой выскочила другая огромная кошка с зеленым мехом — это без сомнения было создание женского пола, судя по более маленькому торсу и несколько иному строению тела. Она грациозно взвилась в воздух, подпрыгнув довольно высоко, словно серна. Хотя ее лапа едва дотянулась до птицы, три длинных когтя все же вонзились в тело жертвы. Держа птицу за гребень, кошка с большой сноровкой впилась ей в шею.
Когда она подняла голову над желтыми перьями и посмотрела в сторону Дона большими глазами с зелеными зрачками, космонавт увидел кровь на ее матово-лиловых губах и на открытом длинном белом клыке. Может быть это было только стечение обстоятельств, но у Дона возникло впечатление, что кошка тоже видела его. Стоя на фоне кроваво-красного неба и высасывая кровь птицы, кошка улыбалась.
И тогда Дона охватила ужасная усталость, изображение стало смазанным, цвета пастельными. Дон осознал, что он снова висит в воздухе посреди своей маленькой кабинки. Он попытался посмотреть на свою постель, но как и раньше — не смог. В следующее мгновение он уже лежал на ней и всем телом чувствовал ее успокаивающее прикосновение. Все картинки мгновенно исчезли, всякое движение прекратилось, оставляя его одного, чтобы он отдохнул в темноте.
34
Брехт четырежды просигналил и остановил машину у скалистого склона, где они ночью разбивали лагерь. Хиксон снова пересел в фургончик. В корвете рядом с Брехтом сидела Анна и Рама Джоан, на заднем сидении расположились Марго и Хантер.
Все пятеро очень оживленно разговаривали, несмотря на то, а может быть именно потому, что их лица были перемазаны, одежда мокрая и грязная от странного, теплого, черного дождя, который только что прекратился. Они пришли к выводу, что дождь черный от вулканического пепла, который ветер принес из Мексики и других местностей на юге.
— Или от водорослей, выброшенных отливом и захваченных смерчем, — рискнул выдвинуть гипотезу Брехт. — У воды соленый привкус… Небо покрывали темные тучи, которые поглощали яркий серебряный свет.
— Всем выходить! — весело крикнул Брехт. — Росс, проверь, нет ли в яме воды. Я хотел бы проехать, прежде чем мне станет страшно.
Хантер поспешно направился исполнять этот приказ, Марго отправилась за ним.
Фургончик остановился за «корветом», за ним автобус, на желтом кузове которого выделялись черные потеки.
— Скажи своим, чтобы выходили! — крикнул Брехт Хиксону. — Мы должны переехать на другую сторону. Гарри, скажи Додду, чтобы он, как можно скорее, выгнал всех из автобуса. Мы не можем терять ни минуты. Сам стань возле автобуса и наблюдай за дорогой позади нас.
Анна прижалась к Брехту.
— Могу я остаться с вами в автомобиле? — спросила она. — Я не боюсь, что мы упадем.
— Мне очень жаль, любовь моя, но твоя мамочка сказала, что я искушаю Кали, богиню зла, — ответил он и, наклонившись, прикоснулся щекой к щеке девочки. Рама Джоан улыбнулась и забрала смеющуюся Анну из машины.
— Воды нет! — крикнул Хантер, но в тот же миг потерял почву под ногами и упал на землю. — Но скользко, черт возьми, — добавил он, смотря на Марго, которая иронически улыбалась. — Этот слой мокрого пепла довольно коварен, — сказал он вставая.
Улыбка исчезла с лица Рамы.
— Может быть нам попытаться засыпать эту яму, — предложила она Брехту.
— Нет, моя милая. Эти пьяные хулиганы, скорее всего, уже добыли из затора работающие машины и бросились за нами в погоню. Они не будут с нами церемониться. Стремление убивать — их вторая натура. Мы не можем терять ни минуты.
Брехт нажал на газ.
— Берегись! — закричал он громко.
Автомобиль дернулся и перепрыгнул яму. Брехт остановил машину и бегом вернулся к Раме Джоан, Марго и Хантеру, которые стояли и смотрели, как он совершал свой подвиг.
Анна у автобуса разговаривала с Макхитом и с интересом рассматривала его карабин.
— Я не думал, что все пройдет так гладко, — сказал Брехт. — На старости лет я становлюсь довольно трусливым.
Марго и Хантер рассмеялись. Рама Джоан неуверенно улыбнулась.
— Прошу вас! — пискливо крикнула Ида, которая стояла у фургончика. — Рей Хэнкс не хочет, чтобы его выносили.
Брехт осмотрелся, после чего пожал плечами.
— Это его дело. Хорошо, рискнем. Вперед, Хиксон.
Фургончик тоже набрал скорость. Только когда он перепрыгнул через яму, они увидели, что мадам Хиксон не вышла, а склонившись над кроватью Хэнкса, держалась за стену фургончика.
Войтович вышел из автобуса и встал рядом с Макхитом и Анной. Остальные пассажиры автобуса: Дылда, Ванда, Ида, а также яростно спорящие Додд и дед, направились в сторону ямы.
Брехт надвинул на лоб испачканную черную шляпу и энергично двинулся им навстречу.
— Знаю! Знаю! — сказал он прежде, чем дед успел открыть рот и показать его щербатое содержимое. — Задние скаты лысые и так далее. Рудольф — гонщик, вот он сейчас этим и займется.
— Один цилиндр не работает! — крикнул дед ему в спину, но Брехт даже не оглянулся.
Кларенс Додд посмотрел на перепачканные лица окружающей его группы.
— Этот дождь порадовал бы сердце Чарльза Форта, любителя сверхъестественного, — с улыбкой произнес он. — Вы выглядите так, словно будете участвовать в каком-то индейском погребении.
Рама Джоан неожиданно направилась за Брехтом в сторону автобуса. Стоящая рядом с Рудольфом Анна помахала ей.
— Мамочка! — крикнула она.
Рама остановилась и неуверенно помахала рукой.
Брехт сел в автобус, двигатель заработал и машина начала набирать скорость. Однако тут же ее начало вести немного в сторону.
— Вторая скорость иногда западает, — буркнул дед.
Автобус медленно въехал в яму. Когда он выезжал из нее, передние колеса забуксовали, а задние начало заносить. Брехт прибавил газу. Колеса запищали на скользкой каменной дороге. Брехт резко затормозил и автобус начал скатываться назад. Мак Хит бросил Войтовичу карабин и по шоссе побежал к автобусу, спотыкаясь на выбоинах и холмах. Автобус приостановился на краю двухсотметровой пропасти, когда передние колеса попали на небольшой валун, лежащий в выбоине. Все видели, как Брехт старается подняться с сидения, как пытается стать на перекосившийся пол и хватается за ручку, чтобы открыть переднюю дверцу.
Хантер схватил Марго за плечо, сунул руку под ее куртку и вытащил серый пистолет. Мак Хит был уже почти на краю пропасти. Войтович не знал, что он собственно собирается делать, может быть крепко упереться ногами и подать руку Брехту, чтобы тот не потерял равновесия, прыгая на скользкий грунт.
Брехт открыл дверь и высунул голову. Небольшой валун, который поддерживал машину, скатился в пропасть, задние колеса съехали с края, пол автобуса наклонился, затрудняя Брехту бегство. Через мгновение машина начала медленно сползать в пропасть. Хантер нажал на маленький поворотный рычажок, размещенный на рукоятке пистолета и повернул его так, чтобы стрелка была обращена в противоположную сторону от ствола.
Брехт высунулся до половины, когда неожиданно машина резко наклонилась и он упал обратно внутрь. Автобус сполз с края и рухнул в пропасть, а вместе с ним и Рудольф Брехт, который еще успел посмотреть на друзей, стоящих на склоне, снять черную шляпу и махнуть ею.
Хантер прицелился и нажал на спусковой крючок.
Лицо Брехта и его поднятая рука исчезли из поля зрения, только черная шляпа, которую нес холодный ветер, приплыла к ним.
Макхит бросился к краю обрыва и, держась за скальный край, посмотрел вниз.
Склон задрожал, они услышали шум, когда автобус ударился о дно ущелья.
Холодный порыв ветра усилился. Черная шляпа подлетела прямо к Хантеру и повисла на стволе пистолета. Небольшой камень покатился под гору. Хантер снял палец со спускового крючка. Небольшой валун покатился обратно.
— Он мертв! — крикнул Макхит. — Он выпал из автобуса. Я видел, как он падал. Его придавил автобус.
— Если бы на секунду раньше… — шепнул Хантер.
— Ты повернул стрелку на сто восемьдесят градусов, чтобы создать поле притяжения, да? — спросил Кларенс Додд и, когда Хантер с грустью кивнул, добавил — это логично.
Хантер схватил шляпу, висящую на стволе пистолета, словно намереваясь бросить ее на землю и затоптать, но только посмотрел на нее.
К ним донесся глухой далекий звук. Небольшой валун ударился о землю двумястами метрами ниже.
В Аризоне на солнечном плоскогорье, напоминающем парситскую Башню Тишины, стервятники сдирали последние куски мяса с лица Асы Голкомба, обнажая белый череп.
Пол Хэгбольт сидел, удобно опираясь о теплое гладкое окно, занимающее половину машины Тигрицы. Он смотрел на тающий ледяной покров на Северном полюсе Земли и на огромные льдины, которые несли мощные волны, безумствующие в Гренландском море, в Баффиновом заливе и в Беринговом проливе. Почти вся Арктика была залита солнечным светом, поскольку в Северном полушарии было лето.
В машине царил полумрак, попадало немного солнечного света, отраженного заснеженным льдом, на котором сверкали светлые точечки — звезды на белом небе — каждый раз, когда волны поворачивали льдины под соответствующим углом к солнцу. Тигрица тоже лежала, вытянувшись у окна, недалеко от Пола. Она гладила Мяу, которая вдруг высунулась из-под трехпалой лапы с фиолетовыми подушечками, оттолкнулась задними лапками от зеленого с фиолетовыми полосами плеча и прыгнула над Полом в сторону цветника, находящегося с другой стороны корабля. Очевидно для того, чтобы снова посетить его, на этот раз в таинственном свете ледового покрова. Мяу быстро приспособилась к новым гравитационным условиям и с радостью летала между растениями, время от времени выставляя из листьев и цветов маленькую улыбающуюся мордочку.
Тигрица издала короткое мелодичное ворчание, похожее на вздох. Полу пришла в голову мысль, что это кошка направила корабль к Северному полюсу, наверное затем, чтобы иметь возможность спокойно смотреть на Землю, без неприятного чувства, что там гибнут люди. Он уже хотел было сказать ей, что и здесь, на Северном полюсе, есть, а вернее были до вчерашнего дня, люди — советская метеорологическая станция, но тут же пришел к выводу, что, в конце концов, Тигрица, если захочет, сама может прочесть это все в его мыслях.
Корабль начал без предупреждения подниматься с огромной скоростью. Сначала резко стал видимый участок ледового покрова, а потом и вся Земля.
Пол старался не показывать своего удивления. Он знал, что коты не любят резких движений, но, впрочем, уже успел убедиться, что Тигрица умеет оперировать пультом управления, не прикасаясь к нему и даже не смотря на него.
Вокруг заблестели звезда. По мере того как Земля уменьшалась в поле зрения, постепенно показался Странник. У этой планеты тоже был, своего рода, Северный полюс — желтое наклонное пятно на фиолетовом фоне — из которого торчала желтая шея, шея динозавра.
С этого расстояния желтое пятно напоминало боевой топор.
Они поднимались под прямым углом к лучам солнца, поэтому лучи не падали прямо в кабину. Земля и Странник, на солнечной стороне которого был виден серп лопнувшей Луны, выглядели как два полушария.
Когда погас свет, отраженный ледяным покровом, в кабине воцарилась темнота. Планеты, которые наконец приостановили свое движение, выглядели сейчас как два маленьких, почти неуловимых для глаза, соседствующих друг с другом полумесяца на фоне звездных полей — созвездий, преимущественно неизвестных Полу, поскольку их можно было видеть только с южного полушария Земли. Без особого удивления он осознал, что корабль, в течение неполной минуты, вознесся на несколько миллионов километров вверх — со скоростью, немногим меньшей скорости света.
Все произошло так, словно он прошел с Тигрицей через город, повернул в большой неосвещенный парк и теперь смотрел на огни города сквозь толщу деревьев. Однако, через некоторое время, его начало угнетать бремя страшного одиночества.
— Чувствуешь себя богом? — шепотом спросила Тигрица. — Земля ведь у твоих ног!
— Сам не знаю, — пожал плечами Пол. — Могу ли я изменить то, что уже произошло? Могу ли я воскресить умерших, если я Бог?
Тигрица ничего не ответила, но в темноте Полу показалось, что кошка покачала головой.
Некоторое время царила тишина. Потом Тигрица снова издала мелодичное ворчание, похожее на вздох.
— Пол, — тихо сказала она.
— Слушаю, — спокойно ответил он.
— Да, мы жестоки. Мы сделали много зла твоей планете. Да, мы боимся, — эти слова она произнесла очень тихо.
— Мы, как ваши писатели потерянного поколения, как венгерские беженцы, анархисты и почитатели сатаны, как битники и падшие ангелы, как беглые заключенные или несовершеннолетние преступники. Мы убегаем, постоянно бежим. Каждый наш шаг — миллиард световых лет — грохочет по пустому планетарному тротуару под холодными фонарями звезд.
Пол знал, что Тигрица берет слова, понятия и образы из его мыслей, хотя совершенно не чувствовал этого.
— Странник, — продолжала большая кошка, — для нас как автомобиль или поезд, с помощью которого мы можем убежать, как красивый современный корабль, эвакуирующий солдат из Дюнкерка. Пятьдесят тысяч палуб, на которых можно отлично развлекаться и приятно проводить время. Небеса, которые любому придутся по вкусу! Закаты солнца на заказ! В каждом помещении меняющаяся гравитация и температура! Все на выбор! Звезда Проклятых! Ковчег Сатаны!
Теперь она говорила как девочка, которая своей бравадой, сознательным употреблением мрачных образов и одновременно шутливым тоном старается скрыть чувство вины.
— О, роскошная планета заклятых! Мы рисуем наше небо, чтобы отрезать себя от остального мира. И это не понравилось обитателям вот этих солнечных трущоб! Трущоб, в которые мы только что влетели. Эти серые конформисты думают, что у нас есть что скрывать под этой двухцветной красивой оболочкой! Ну что ж, вынуждена признать, что они правы!
— Рисованная планета, — сказал Пол, пытаясь подстроиться под ее настроение и, хотя бы один раз, употребить какое-то выражение, прежде чем употребит его она.
— Да, — кивнула Тигрица. — Как ваши пустыни… И как ваши женщины из примитивных племен, которые разрисовывают свои тела. Фиолетовый и желтый цвета, как заря в пустыне. Даже корабли мы расписываем теми же цветами, что и свою планету — корабли, значительно большие, чем ваши трансатлантические лайнеры, и такие маленькие, как этот. Да, мы находимся у вершины цивилизации, но вместе с тем, мы — пассажиры Ковчега Сатаны, мы — Адские Сонмы, мы — Падшие Ангелы!
Она мимолетно улыбнулась, морща мордочку, но через мгновение снова посмотрела через окно на звезды, на два полумесяца внизу и вновь стала серьезной.
— Странник пронзает подпространство. Дорога с выбоинами, будущее море, буря, ураган, вместо света миллионов звезд — какая-то жалкая искорка — вот, что собственно и есть подпространство. Бесформенное, как хаос, враждебное всему, что живо. Ни света, ни атомов или даже энергии, которой мы, сверхсущества, могли бы пользоваться. Как это всегда было до сих пор! Оно, как летучие пески, через которые нужно брести, или как пустыня без воды, в которой можно погибнуть, но которую необходимо преодолеть, чтобы добраться до тенистого оазиса! Подпространство — это черное и грозное море, которое имеет столько же общего с пространством, как подсознание с сознанием! Улочки, которых не достигает свет фонаря, слепые закоулки, полные опасных поворотов, так ждущие твоей смерти. Это темная холодная вода под доком, покрытая слоем мазута. Это Саргассово море звездных кораблей! Кладбище потерянных планет! Восхитительное море — как раз для Ковчега Сатаны. Море, которое приводит к тому, что Ангелов тошнит и у них начинаются кошмарные сны. Огненное, холодное, бесформенное море Ада! Вот эту звездную вселенную, которая кажется тебе неизменной и вечной, как сам Бог, мотает бесконечное бурное подпространство, словно листок бумаги, поднимаемый смерчем. И Странник плывет в этом кулаке ветра, держащего листок. Мы осторожные мореходы и всегда стараемся держаться поближе к берегу.
Пол посмотрел на рассеянные по небу одиночные звезды и подумал, почему он всегда считал, что они символизируют порядок.
— Для того, чтобы попасть в эту пустоту, — продолжала Тигрица, — нужна сила миллиарда реакторов и значительно больше нужно умения и счастья, чтобы из нее выбраться. Странник съедает луны на завтрак и астероиды на закуску. И все это для того, чтобы умилостивить чудищ подпространства, чтобы они пропустили нас дальше. Мы отдаем им нашу пищу… Само путешествие через подпространство коротко, но очень много времени занимает старт и приземление — какой же ловкости требует нахождение порта, сколько нужно умения, чтобы вернуться обратно в свою Вселенную! Создается впечатление, что ты блуждаешь по незнакомому побережью во время густого тумана. В подпространстве есть следы нашего космоса — тени солнц, планет, лун, пыли, пустоты — но в них значительно труднее разобраться, нежели принять сигналы радара, которые должны пройти через преграду — металлическую фольгу или расшифровать старинные полустертые иероглифы в только что открытой пещере.
— Из последнего путешествия мы вернулись измученными и усталыми, — продолжала она. — Нам очень не хватало солнечного света! — Наша защита истощилась в этом полете почти до нуля. Мы почти полностью потеряли наше небо и атмосферу. Никто больше не отваживается входить на верхние палубы и неорганические гиганты — кварцевые мозги, похожие на разноцветные медузы — живущие там, начали на нас обижаться. И что хуже всего — мы уже два раза пытались, притом безуспешно, пробиться в вашу солнечную систему и каждый раз это стоило нам многих кубических километров топлива, которого было у нас мало, потому что мы вынуждены были поворачивать, условия были неподходящими или вектора ошибочными, а входные точки, которые подошли бы нам, были слишком удалены.
— Только два раза? — инстинктивно вмешался Пол. — Были четыре фотографии с вибрирующими звездными полями!
— Четыре фотографии… но только две неудачные попытки… Один раз вблизи Плутона, другой — вблизи Венеры, — решительно ответила большая кошка. — Не прерывай меня, Пол! — Наконец, нам все же удалось выплыть возле вашей Луны, потому что три тела — Земля, Солнце и Луна — стали на одной линии во время затмения, создавая идеальную тень. Мы вынырнули на поверхность из моря подпространства. Но тогда мы уже почти не имели топлива. Если бы, например, мы должны были вступить в битву, то нам вряд ли удалось бы аннулировать гравитацию Странника, чтобы иметь возможность маневрировать.
— Тигрица! — крикнул Пол. — Это значит, что вы могли устранить гравитацию, гравитационное поле Странника, так чтобы на Земле не было катаклизмов, и не сделали этого?!
— Я не капитан Странника! — рявкнула Тигрица. — Ты что, не понимаешь, что нам нужна была полная гравитация, чтобы притянуть Луну и раздавить ее? Полная гравитация, увеличенная локальным завихрением и массой вращательного момента! Даже в наиболее критической ситуации мы должны иметь запас топлива на случай битвы! Разве это не очевидно?
— Но, Тигрица, — ужаснулся Пол. — По сравнению со Странником наши космические силы и атомное оружие — это детские игрушки. Не понимаю, о какой битве…
— Пол, я ведь тебе говорила, что мы боимся. Она повернула голову и ее зрачки-цветы фиолетово сверкнули.
— Странник — не единственная в этой вселенной планета дальнего радиуса действия.
Все пятеро очень оживленно разговаривали, несмотря на то, а может быть именно потому, что их лица были перемазаны, одежда мокрая и грязная от странного, теплого, черного дождя, который только что прекратился. Они пришли к выводу, что дождь черный от вулканического пепла, который ветер принес из Мексики и других местностей на юге.
— Или от водорослей, выброшенных отливом и захваченных смерчем, — рискнул выдвинуть гипотезу Брехт. — У воды соленый привкус… Небо покрывали темные тучи, которые поглощали яркий серебряный свет.
— Всем выходить! — весело крикнул Брехт. — Росс, проверь, нет ли в яме воды. Я хотел бы проехать, прежде чем мне станет страшно.
Хантер поспешно направился исполнять этот приказ, Марго отправилась за ним.
Фургончик остановился за «корветом», за ним автобус, на желтом кузове которого выделялись черные потеки.
— Скажи своим, чтобы выходили! — крикнул Брехт Хиксону. — Мы должны переехать на другую сторону. Гарри, скажи Додду, чтобы он, как можно скорее, выгнал всех из автобуса. Мы не можем терять ни минуты. Сам стань возле автобуса и наблюдай за дорогой позади нас.
Анна прижалась к Брехту.
— Могу я остаться с вами в автомобиле? — спросила она. — Я не боюсь, что мы упадем.
— Мне очень жаль, любовь моя, но твоя мамочка сказала, что я искушаю Кали, богиню зла, — ответил он и, наклонившись, прикоснулся щекой к щеке девочки. Рама Джоан улыбнулась и забрала смеющуюся Анну из машины.
— Воды нет! — крикнул Хантер, но в тот же миг потерял почву под ногами и упал на землю. — Но скользко, черт возьми, — добавил он, смотря на Марго, которая иронически улыбалась. — Этот слой мокрого пепла довольно коварен, — сказал он вставая.
Улыбка исчезла с лица Рамы.
— Может быть нам попытаться засыпать эту яму, — предложила она Брехту.
— Нет, моя милая. Эти пьяные хулиганы, скорее всего, уже добыли из затора работающие машины и бросились за нами в погоню. Они не будут с нами церемониться. Стремление убивать — их вторая натура. Мы не можем терять ни минуты.
Брехт нажал на газ.
— Берегись! — закричал он громко.
Автомобиль дернулся и перепрыгнул яму. Брехт остановил машину и бегом вернулся к Раме Джоан, Марго и Хантеру, которые стояли и смотрели, как он совершал свой подвиг.
Анна у автобуса разговаривала с Макхитом и с интересом рассматривала его карабин.
— Я не думал, что все пройдет так гладко, — сказал Брехт. — На старости лет я становлюсь довольно трусливым.
Марго и Хантер рассмеялись. Рама Джоан неуверенно улыбнулась.
— Прошу вас! — пискливо крикнула Ида, которая стояла у фургончика. — Рей Хэнкс не хочет, чтобы его выносили.
Брехт осмотрелся, после чего пожал плечами.
— Это его дело. Хорошо, рискнем. Вперед, Хиксон.
Фургончик тоже набрал скорость. Только когда он перепрыгнул через яму, они увидели, что мадам Хиксон не вышла, а склонившись над кроватью Хэнкса, держалась за стену фургончика.
Войтович вышел из автобуса и встал рядом с Макхитом и Анной. Остальные пассажиры автобуса: Дылда, Ванда, Ида, а также яростно спорящие Додд и дед, направились в сторону ямы.
Брехт надвинул на лоб испачканную черную шляпу и энергично двинулся им навстречу.
— Знаю! Знаю! — сказал он прежде, чем дед успел открыть рот и показать его щербатое содержимое. — Задние скаты лысые и так далее. Рудольф — гонщик, вот он сейчас этим и займется.
— Один цилиндр не работает! — крикнул дед ему в спину, но Брехт даже не оглянулся.
Кларенс Додд посмотрел на перепачканные лица окружающей его группы.
— Этот дождь порадовал бы сердце Чарльза Форта, любителя сверхъестественного, — с улыбкой произнес он. — Вы выглядите так, словно будете участвовать в каком-то индейском погребении.
Рама Джоан неожиданно направилась за Брехтом в сторону автобуса. Стоящая рядом с Рудольфом Анна помахала ей.
— Мамочка! — крикнула она.
Рама остановилась и неуверенно помахала рукой.
Брехт сел в автобус, двигатель заработал и машина начала набирать скорость. Однако тут же ее начало вести немного в сторону.
— Вторая скорость иногда западает, — буркнул дед.
Автобус медленно въехал в яму. Когда он выезжал из нее, передние колеса забуксовали, а задние начало заносить. Брехт прибавил газу. Колеса запищали на скользкой каменной дороге. Брехт резко затормозил и автобус начал скатываться назад. Мак Хит бросил Войтовичу карабин и по шоссе побежал к автобусу, спотыкаясь на выбоинах и холмах. Автобус приостановился на краю двухсотметровой пропасти, когда передние колеса попали на небольшой валун, лежащий в выбоине. Все видели, как Брехт старается подняться с сидения, как пытается стать на перекосившийся пол и хватается за ручку, чтобы открыть переднюю дверцу.
Хантер схватил Марго за плечо, сунул руку под ее куртку и вытащил серый пистолет. Мак Хит был уже почти на краю пропасти. Войтович не знал, что он собственно собирается делать, может быть крепко упереться ногами и подать руку Брехту, чтобы тот не потерял равновесия, прыгая на скользкий грунт.
Брехт открыл дверь и высунул голову. Небольшой валун, который поддерживал машину, скатился в пропасть, задние колеса съехали с края, пол автобуса наклонился, затрудняя Брехту бегство. Через мгновение машина начала медленно сползать в пропасть. Хантер нажал на маленький поворотный рычажок, размещенный на рукоятке пистолета и повернул его так, чтобы стрелка была обращена в противоположную сторону от ствола.
Брехт высунулся до половины, когда неожиданно машина резко наклонилась и он упал обратно внутрь. Автобус сполз с края и рухнул в пропасть, а вместе с ним и Рудольф Брехт, который еще успел посмотреть на друзей, стоящих на склоне, снять черную шляпу и махнуть ею.
Хантер прицелился и нажал на спусковой крючок.
Лицо Брехта и его поднятая рука исчезли из поля зрения, только черная шляпа, которую нес холодный ветер, приплыла к ним.
Макхит бросился к краю обрыва и, держась за скальный край, посмотрел вниз.
Склон задрожал, они услышали шум, когда автобус ударился о дно ущелья.
Холодный порыв ветра усилился. Черная шляпа подлетела прямо к Хантеру и повисла на стволе пистолета. Небольшой камень покатился под гору. Хантер снял палец со спускового крючка. Небольшой валун покатился обратно.
— Он мертв! — крикнул Макхит. — Он выпал из автобуса. Я видел, как он падал. Его придавил автобус.
— Если бы на секунду раньше… — шепнул Хантер.
— Ты повернул стрелку на сто восемьдесят градусов, чтобы создать поле притяжения, да? — спросил Кларенс Додд и, когда Хантер с грустью кивнул, добавил — это логично.
Хантер схватил шляпу, висящую на стволе пистолета, словно намереваясь бросить ее на землю и затоптать, но только посмотрел на нее.
К ним донесся глухой далекий звук. Небольшой валун ударился о землю двумястами метрами ниже.
В Аризоне на солнечном плоскогорье, напоминающем парситскую Башню Тишины, стервятники сдирали последние куски мяса с лица Асы Голкомба, обнажая белый череп.
Пол Хэгбольт сидел, удобно опираясь о теплое гладкое окно, занимающее половину машины Тигрицы. Он смотрел на тающий ледяной покров на Северном полюсе Земли и на огромные льдины, которые несли мощные волны, безумствующие в Гренландском море, в Баффиновом заливе и в Беринговом проливе. Почти вся Арктика была залита солнечным светом, поскольку в Северном полушарии было лето.
В машине царил полумрак, попадало немного солнечного света, отраженного заснеженным льдом, на котором сверкали светлые точечки — звезды на белом небе — каждый раз, когда волны поворачивали льдины под соответствующим углом к солнцу. Тигрица тоже лежала, вытянувшись у окна, недалеко от Пола. Она гладила Мяу, которая вдруг высунулась из-под трехпалой лапы с фиолетовыми подушечками, оттолкнулась задними лапками от зеленого с фиолетовыми полосами плеча и прыгнула над Полом в сторону цветника, находящегося с другой стороны корабля. Очевидно для того, чтобы снова посетить его, на этот раз в таинственном свете ледового покрова. Мяу быстро приспособилась к новым гравитационным условиям и с радостью летала между растениями, время от времени выставляя из листьев и цветов маленькую улыбающуюся мордочку.
Тигрица издала короткое мелодичное ворчание, похожее на вздох. Полу пришла в голову мысль, что это кошка направила корабль к Северному полюсу, наверное затем, чтобы иметь возможность спокойно смотреть на Землю, без неприятного чувства, что там гибнут люди. Он уже хотел было сказать ей, что и здесь, на Северном полюсе, есть, а вернее были до вчерашнего дня, люди — советская метеорологическая станция, но тут же пришел к выводу, что, в конце концов, Тигрица, если захочет, сама может прочесть это все в его мыслях.
Корабль начал без предупреждения подниматься с огромной скоростью. Сначала резко стал видимый участок ледового покрова, а потом и вся Земля.
Пол старался не показывать своего удивления. Он знал, что коты не любят резких движений, но, впрочем, уже успел убедиться, что Тигрица умеет оперировать пультом управления, не прикасаясь к нему и даже не смотря на него.
Вокруг заблестели звезда. По мере того как Земля уменьшалась в поле зрения, постепенно показался Странник. У этой планеты тоже был, своего рода, Северный полюс — желтое наклонное пятно на фиолетовом фоне — из которого торчала желтая шея, шея динозавра.
С этого расстояния желтое пятно напоминало боевой топор.
Они поднимались под прямым углом к лучам солнца, поэтому лучи не падали прямо в кабину. Земля и Странник, на солнечной стороне которого был виден серп лопнувшей Луны, выглядели как два полушария.
Когда погас свет, отраженный ледяным покровом, в кабине воцарилась темнота. Планеты, которые наконец приостановили свое движение, выглядели сейчас как два маленьких, почти неуловимых для глаза, соседствующих друг с другом полумесяца на фоне звездных полей — созвездий, преимущественно неизвестных Полу, поскольку их можно было видеть только с южного полушария Земли. Без особого удивления он осознал, что корабль, в течение неполной минуты, вознесся на несколько миллионов километров вверх — со скоростью, немногим меньшей скорости света.
Все произошло так, словно он прошел с Тигрицей через город, повернул в большой неосвещенный парк и теперь смотрел на огни города сквозь толщу деревьев. Однако, через некоторое время, его начало угнетать бремя страшного одиночества.
— Чувствуешь себя богом? — шепотом спросила Тигрица. — Земля ведь у твоих ног!
— Сам не знаю, — пожал плечами Пол. — Могу ли я изменить то, что уже произошло? Могу ли я воскресить умерших, если я Бог?
Тигрица ничего не ответила, но в темноте Полу показалось, что кошка покачала головой.
Некоторое время царила тишина. Потом Тигрица снова издала мелодичное ворчание, похожее на вздох.
— Пол, — тихо сказала она.
— Слушаю, — спокойно ответил он.
— Да, мы жестоки. Мы сделали много зла твоей планете. Да, мы боимся, — эти слова она произнесла очень тихо.
— Мы, как ваши писатели потерянного поколения, как венгерские беженцы, анархисты и почитатели сатаны, как битники и падшие ангелы, как беглые заключенные или несовершеннолетние преступники. Мы убегаем, постоянно бежим. Каждый наш шаг — миллиард световых лет — грохочет по пустому планетарному тротуару под холодными фонарями звезд.
Пол знал, что Тигрица берет слова, понятия и образы из его мыслей, хотя совершенно не чувствовал этого.
— Странник, — продолжала большая кошка, — для нас как автомобиль или поезд, с помощью которого мы можем убежать, как красивый современный корабль, эвакуирующий солдат из Дюнкерка. Пятьдесят тысяч палуб, на которых можно отлично развлекаться и приятно проводить время. Небеса, которые любому придутся по вкусу! Закаты солнца на заказ! В каждом помещении меняющаяся гравитация и температура! Все на выбор! Звезда Проклятых! Ковчег Сатаны!
Теперь она говорила как девочка, которая своей бравадой, сознательным употреблением мрачных образов и одновременно шутливым тоном старается скрыть чувство вины.
— О, роскошная планета заклятых! Мы рисуем наше небо, чтобы отрезать себя от остального мира. И это не понравилось обитателям вот этих солнечных трущоб! Трущоб, в которые мы только что влетели. Эти серые конформисты думают, что у нас есть что скрывать под этой двухцветной красивой оболочкой! Ну что ж, вынуждена признать, что они правы!
— Рисованная планета, — сказал Пол, пытаясь подстроиться под ее настроение и, хотя бы один раз, употребить какое-то выражение, прежде чем употребит его она.
— Да, — кивнула Тигрица. — Как ваши пустыни… И как ваши женщины из примитивных племен, которые разрисовывают свои тела. Фиолетовый и желтый цвета, как заря в пустыне. Даже корабли мы расписываем теми же цветами, что и свою планету — корабли, значительно большие, чем ваши трансатлантические лайнеры, и такие маленькие, как этот. Да, мы находимся у вершины цивилизации, но вместе с тем, мы — пассажиры Ковчега Сатаны, мы — Адские Сонмы, мы — Падшие Ангелы!
Она мимолетно улыбнулась, морща мордочку, но через мгновение снова посмотрела через окно на звезды, на два полумесяца внизу и вновь стала серьезной.
— Странник пронзает подпространство. Дорога с выбоинами, будущее море, буря, ураган, вместо света миллионов звезд — какая-то жалкая искорка — вот, что собственно и есть подпространство. Бесформенное, как хаос, враждебное всему, что живо. Ни света, ни атомов или даже энергии, которой мы, сверхсущества, могли бы пользоваться. Как это всегда было до сих пор! Оно, как летучие пески, через которые нужно брести, или как пустыня без воды, в которой можно погибнуть, но которую необходимо преодолеть, чтобы добраться до тенистого оазиса! Подпространство — это черное и грозное море, которое имеет столько же общего с пространством, как подсознание с сознанием! Улочки, которых не достигает свет фонаря, слепые закоулки, полные опасных поворотов, так ждущие твоей смерти. Это темная холодная вода под доком, покрытая слоем мазута. Это Саргассово море звездных кораблей! Кладбище потерянных планет! Восхитительное море — как раз для Ковчега Сатаны. Море, которое приводит к тому, что Ангелов тошнит и у них начинаются кошмарные сны. Огненное, холодное, бесформенное море Ада! Вот эту звездную вселенную, которая кажется тебе неизменной и вечной, как сам Бог, мотает бесконечное бурное подпространство, словно листок бумаги, поднимаемый смерчем. И Странник плывет в этом кулаке ветра, держащего листок. Мы осторожные мореходы и всегда стараемся держаться поближе к берегу.
Пол посмотрел на рассеянные по небу одиночные звезды и подумал, почему он всегда считал, что они символизируют порядок.
— Для того, чтобы попасть в эту пустоту, — продолжала Тигрица, — нужна сила миллиарда реакторов и значительно больше нужно умения и счастья, чтобы из нее выбраться. Странник съедает луны на завтрак и астероиды на закуску. И все это для того, чтобы умилостивить чудищ подпространства, чтобы они пропустили нас дальше. Мы отдаем им нашу пищу… Само путешествие через подпространство коротко, но очень много времени занимает старт и приземление — какой же ловкости требует нахождение порта, сколько нужно умения, чтобы вернуться обратно в свою Вселенную! Создается впечатление, что ты блуждаешь по незнакомому побережью во время густого тумана. В подпространстве есть следы нашего космоса — тени солнц, планет, лун, пыли, пустоты — но в них значительно труднее разобраться, нежели принять сигналы радара, которые должны пройти через преграду — металлическую фольгу или расшифровать старинные полустертые иероглифы в только что открытой пещере.
— Из последнего путешествия мы вернулись измученными и усталыми, — продолжала она. — Нам очень не хватало солнечного света! — Наша защита истощилась в этом полете почти до нуля. Мы почти полностью потеряли наше небо и атмосферу. Никто больше не отваживается входить на верхние палубы и неорганические гиганты — кварцевые мозги, похожие на разноцветные медузы — живущие там, начали на нас обижаться. И что хуже всего — мы уже два раза пытались, притом безуспешно, пробиться в вашу солнечную систему и каждый раз это стоило нам многих кубических километров топлива, которого было у нас мало, потому что мы вынуждены были поворачивать, условия были неподходящими или вектора ошибочными, а входные точки, которые подошли бы нам, были слишком удалены.
— Только два раза? — инстинктивно вмешался Пол. — Были четыре фотографии с вибрирующими звездными полями!
— Четыре фотографии… но только две неудачные попытки… Один раз вблизи Плутона, другой — вблизи Венеры, — решительно ответила большая кошка. — Не прерывай меня, Пол! — Наконец, нам все же удалось выплыть возле вашей Луны, потому что три тела — Земля, Солнце и Луна — стали на одной линии во время затмения, создавая идеальную тень. Мы вынырнули на поверхность из моря подпространства. Но тогда мы уже почти не имели топлива. Если бы, например, мы должны были вступить в битву, то нам вряд ли удалось бы аннулировать гравитацию Странника, чтобы иметь возможность маневрировать.
— Тигрица! — крикнул Пол. — Это значит, что вы могли устранить гравитацию, гравитационное поле Странника, так чтобы на Земле не было катаклизмов, и не сделали этого?!
— Я не капитан Странника! — рявкнула Тигрица. — Ты что, не понимаешь, что нам нужна была полная гравитация, чтобы притянуть Луну и раздавить ее? Полная гравитация, увеличенная локальным завихрением и массой вращательного момента! Даже в наиболее критической ситуации мы должны иметь запас топлива на случай битвы! Разве это не очевидно?
— Но, Тигрица, — ужаснулся Пол. — По сравнению со Странником наши космические силы и атомное оружие — это детские игрушки. Не понимаю, о какой битве…
— Пол, я ведь тебе говорила, что мы боимся. Она повернула голову и ее зрачки-цветы фиолетово сверкнули.
— Странник — не единственная в этой вселенной планета дальнего радиуса действия.
35
Росс Хантер остановился, чтобы еще раз посмотреть в пропасть, после чего прошел мимо фургончика, подошел к «корвету»и сел за руль. Он не хотел принимать командование, полагая, что это должен сделать Додд, но Хиксон посмотрел ему прямо в глаза и сказал:
— Я считаю, что Рудольф выбрал бы тебя!
Делать было нечего и Росс согласился.
Хантер не выносил положения, когда надо было принимать окончательное решение, но все же был вынужден отклонить предложение Хиксона, который при помощи пистолета хотел передвинуть скалы так, чтобы они перегородили шоссе. Он обосновал свой отказ тем, что в пистолете, если они не ошибаются, осталось около одной восьмой части заряда.
Он также должен был решить, ехать ли им в Мулхолланд или же в Ванденберг-Два. Он медлил с решением до самого перекрестка и всю дорогу был вынужден слушать упреки Марго, которая считала, что они должны ехать вслед за Мортоном Опперли, особенно теперь, когда у них есть листок бумаги с известием, что профессор улетел в Ванденберг-Два. Она почти все время талдычила, что Хантер должен был сразу ясно сказать об этом всем присутствующим, чтобы позднее не возникло никаких недоразумений.
— Я считаю, что Рудольф выбрал бы тебя!
Делать было нечего и Росс согласился.
Хантер не выносил положения, когда надо было принимать окончательное решение, но все же был вынужден отклонить предложение Хиксона, который при помощи пистолета хотел передвинуть скалы так, чтобы они перегородили шоссе. Он обосновал свой отказ тем, что в пистолете, если они не ошибаются, осталось около одной восьмой части заряда.
Он также должен был решить, ехать ли им в Мулхолланд или же в Ванденберг-Два. Он медлил с решением до самого перекрестка и всю дорогу был вынужден слушать упреки Марго, которая считала, что они должны ехать вслед за Мортоном Опперли, особенно теперь, когда у них есть листок бумаги с известием, что профессор улетел в Ванденберг-Два. Она почти все время талдычила, что Хантер должен был сразу ясно сказать об этом всем присутствующим, чтобы позднее не возникло никаких недоразумений.