Вдруг послышался стук копыт. Филипп, встретив конюха, отправлявшегося в погоню, взял у него лошадь и помчался за Розеллой. У озера он спрыгнул с седла и быстро направился к девушке.
– Вы испортите ваши ботинки, – полушутя-полуплача крикнула Розелла.
Филипп несказанно обрадовался, когда увидел, что она несильно пострадала. Будет несколько синяков, но сломанных костей нет, потому что Розелла все время пыталась встать.
– Я помогу вам. Обхватите мою шею. Вот так. – Он поднял ее на руки, посадил на траву и тоже вскарабкался наверх.
Розелла тотчас вскочила и бросилась к Талейрану. Она думала только о лошади. Девушка гладила, похлопывала его, нежно и успокаивающе разговаривала с ним. Наконец, она прижалась щекой к влажной шее гнедого.
– Больше никто и никогда не сделает тебе больно, Талейран. Клянусь!
Прискакал конюх, чтобы спросить, чем нужно помочь. Филипп приказал осторожно отвести коня в стойло, но Розелла вмешалась.
– Нет! – решительно заявила она. – Я сама отведу его обратно.
Филипп не спорил с ней. Он передал конюху поводья своей лошади и пошел рядом с девушкой, подстраиваясь под ее неторопливый шаг.
– Почему вы поехали на жеребце Жюля? Кажется, у него с этим гнедым было много проблем.
– Неудивительно. Жюль из такого сорта людей, которых и близко нельзя подпускать к лошадям. Но он больше не сможет мучить Талейрана. Я купила жеребца.
Филипп приподнял брови.
– Действительно? А почему он понес? Розелла вздохнула.
– Жюль хлестнул его и завопил, как сирена. Такая шутка. У Жюля самое извращенное чувство юмора.
– Что? Шутка? – недоверчиво переспросил Филипп. – Но всего несколько минут назад вы могли сломать себе шею!
Розелла не хотела думать об этом и попыталась отделаться шутливым замечанием, которое почему-то вышло мрачноватым.
– Тогда Себастьен унаследовал бы замок, и все стали счастливы.
Значение ее фразы дошло до их сознания одновременно. Розелла замедлила и без того неспешный шаг. Глаза мужчины и женщины встретились, вспыхнув тревожным сомнением.
Розелла сейчас же отбросила неуверенность.
– Он пошутил, – повторила она. Я знаю Жюля достаточно хорошо. К тому же, он напился.
Они медленно брели вперед, но Филипп продолжал хмуриться.
– Неважно, пьяный или нет, – сказал он, возмущаясь поступком резвого шутника. – Не позволительно так безответственно вести себя. Я поговорю с ним.
– Я бы предпочла, чтобы вы не делали этого, Филипп. Не надо раздувать эту историю. Пожалуйста.
– Как пожелаете, – неохотно согласился он. – Но мне интересно, понимаете ли вы, что угодили в осиное гнездо?
Розелла мрачно улыбнулась его сравнению. Она думала о де Луимонтах, как о тиграх в клетке. Но осы тоже могут быть смертельно опасны.
– Не волнуйтесь за меня. После первого визита сюда у меня выработался иммунитет к осиным укусам.
– Надеюсь.
Только теперь Розелла поняла, что Филипп включил Луизу в свое определение семьи. Он просто не выделил ее имени. Странно для обольщенного мужчины. Или все романтические чувства исходят только со стороны Луизы, а его дружеская доброжелательность неправильно истолкована?
– Завтра я снова поеду на Талейране, если он, конечно, не пострадал от неожиданного купания, сказала Розелла, чтобы сменить тему. – Я должна убедиться, что он доверяет мне.
– В котором часу вы отправитесь?
– Как-то не думала. Наверное, утром.
– Можно мне с вами?
Розелла неправильно поняла причину его просьбы.
– Это очень любезно, но со мной ничего не случится. Талейран больше не сорвется. Если с ним правильно обращаться, он будет спокоен.
Филипп выглядел удивленным.
– Не сомневаюсь, я ведь не поэтому спросил. Мне хочется составить вам компанию. Честно говоря, я собирался зайти к вам сегодня днем.
– Действительно? – небрежно бросила Розелла, но вдруг вспомнила фиалки. Мог ли Филипп нести их для нее?
– Я собираюсь устроить пикник послезавтра, и вы окажете мне честь, если присоединитесь к нам. Надеюсь, сегодняшняя скачка не охладила вашу любовь к верховой езде на всю оставшуюся жизнь! – озорно добавил он.
Они вместе рассмеялись. Розелле ужасно хотелось согласиться, но в компании наверняка будет Луиза, а, возможно, и Себастьен.
– Четверг, – задумчиво произнесла она, словно все ее дни были расписаны.
– Ну скажите, что поедете. Мы всегда устраиваем пикник с шампанским и холодной дичью, а в конце дня обедаем где-нибудь вместе.
Розеллу переполняло желание поехать, но она не посмела. Потом девушка вспомнила, что действительно занята. Это было одно из приглашений, пришедших по почте после вечернего приема. Ей нужно присутствовать на дамском собрании.
– Не могу, Филипп, – отказалась Розелла с искренним сожалением.
На его лице отразилось разочарование.
– Очень жаль. По крайней мере скажите, что мы сможем встретиться завтра утром.
Это еще одно, чего она не должна делать. Он с Луизой. Пусть разберутся в своих отношениях. Она не станет вмешиваться.
– Не обещаю. Мне нужно посмотреть, как Талейран будет реагировать на меня. Если он опять станет нервничать, глупо выезжать на прогулку.
– Конечно, я согласен. – Филипп добродушно принял отказ.
Они добрались до лужайки, где ждали три дамы семьи де Луимонт. Вернувшийся с места происшествия конюх рассказал им о случившемся. Увидев растрепанную и грязную Розеллу, Луиза засмеялась, прикрыв рот рукой, и повернулась к Софи, чтобы сделать пару колких замечаний. Подали горячий кофе, но только Маргарита предложила девушке присоединиться к ним.
– Как жаль, что ты упала, Розелла! – Маргарита в волнении сжала руки и поднялась, освобождая свой стул. – Присядь. Выпей кофе.
– Мне нужно переодеться, мадам де Луимонт. В озере ледяная вода.
– Да. Ты абсолютно права. Можно простудиться. Даже подхватить пневмонию. – Маргарита взглянула на Розеллу широко распахнутыми, печальными глазами. – Однажды я упала, когда брала слишком высокий барьер. Это было ужасно. Говорили, такие падения часто смертельны. – Она содрогнулась. – Так и случилось для моей бедной кобылы. Пьеру пришлось пристрелить ее.
– Я очень сожалею, – сочувственно сказала Розелла.
Филипп дотронулся до ее руки.
– Позвольте мне отвести Талейрана в стойло. Конюхи позаботятся о нем. А вы идите и наденьте что-нибудь сухое.
Розелла подарила ему благодарную улыбку и оставила жеребца на его попечение. Она быстро, насколько позволял промокший костюм, пробежала через лужайку и скрылась в замке. Жюля нигде не было видно. Наверное, он завалился спать.
Казалось, Талейран ничуть не пострадал, но Розелла решила отложить верховую прогулку на несколько дней, чтобы он смог получше узнать новую хозяйку. Она приносила жеребцу сахар и стояла в конюшне, разговаривая с ним, поглаживая его мягкую морду. С каждым приходом девушка убеждалась, что лошадь все больше доверяет ей. Жюль был полностью прощен за свою жестокую шутку просто потому, что с его помощью она стала владелицей столь прекрасного животного.
Розелла спустилась по главной лестнице, снова направляясь в конюшню, когда в дверях одного из салонов появилась Луиза в блестящем роскошном платье.
– Розелла! Могла бы ты уделить мне минуту?
Розелла последовала за ней в салон – светлую очаровательную комнату с картинами Ватто и хрупкой элегантной мебелью восемнадцатого столетия. Луиза взяла большой белый конверт.
– Во-первых, я должна сообщить тебе, что в день свадьбы твое место будет в экипаже maman, рядом со мной. Мы вместе поедем в церковь и обратно.
– Но я не могу ехать, – запротестовала Розелла, побледнев при мысли, что ей придется присутствовать на венчании. – Я буду незваной гостьей.
– Глупости! Все ожидают увидеть тебя там. – Луиза протянула конверт. – Это приглашение на свадьбу. Клодин лично привезла его.
– Она здесь? Луиза кивнула.
– Клодин приехала, чтобы поговорить с Себастьеном, но перед отъездом хочет увидеть тебя.
– Мне казалось, я буду последним человеком, с которым ей захочется встретиться.
– Напротив. Клодин не из тех, кто таит злобу. В конце концов, она унаследует достаточное состояние, чтобы они с Себастьеном жили в роскоши всю жизнь. Однако Клодин понимает, как задета гордость ее жениха тем, что разрушены его надежды. Он всегда считал, что станет владельцем замка. Ему, наверное, было очень нелегко сообщить эту новость графу, тем более что они не испытывают друг к другу особой приязни. Не нужно говорить, что граф не протянет руку помощи и не предложит какое-нибудь другое поместье моему невезучему брату и его жене. Хорошо еще, что ты решила воспользоваться западным башенным крылом и не требуешь остальную часть замка.
– У Себастьена совершенно нет денег? Лицо Луизы озарилось горькой улыбкой.
– Ни у кого из нас нет и двух су на черный день. Папа был замешан в рискованную финансовую авантюру, и сердечный приступ убил его. С долгами пришлось расплачиваться очень долго. Потом Себастьен вкладывал все доходы в хозяйство. Даже Софи рассчитывала на завещание кузена Андрэ. Недостаточность ее приданого компенсировалась надеждой на наследство. В любом случае предполагалось, что если состояние кузена Андрэ полностью перейдет в руки Себастьена, он выделит нам значительные доли, даже если мы не будем упомянуты в завещании. – Луиза фыркнула. – Никто не мог и вообразить, что все обернется так катастрофически. Арман в ярости от сложившейся ситуации. Он алчный и скупой скряга.
– Зачем Софи вышла за него? – спросила Розелла.
Луиза пожала плечами.
– Как большинство мужчин, особенно вдовцов, он не был прижимистым во время ухаживания. Его первая жена умерла бездетной два или три года назад. Я понимаю, он представлял интерес для охотниц за мужьями среднего возраста. Но Софи, молодая, симпатичная и, к тому же, де Луимонт, пришлась ему больше по вкусу. Сама знаешь, у него нет родословной. Торговец, сколотивший достаточное состояние, чтобы купить положение в определенных кругах общества, Арман мечтал забраться еще выше, женившись не девушке из одного из самых старых родов Франции. – Луиза снова подняла и опустила плечи. – И вот. Софи не отговорили от этого замужества, а когда сама стелешь постель, ложись в нее. Или точнее, – добавила Луиза с неожиданной откровенностью, – она ложится только по необходимости. Софи утратила иллюзии. Ее брак совсем не то, на что она надеялась.
Когда Луиза замолчала, в холле раздался звонкий девичий голос. Сквозь приоткрытые двери салона донеслись радостные слова.
– Себастьен! Я везде искала тебя.
Судя по звукам шагов, Себастьен спускался с лестницы. Он ответил удивленным голосом.
– Что ты здесь делаешь, Клодин?
– Я привезла приглашение для Розеллы. Но скажи мне, как твои руки.
– Почти совсем зажили.
Они направились в сторону салона. Луиза обернулась к двери.
– Сейчас ты встретишься с Клодин, Розелла. Будущей молодой женой Себастьена.
Розелла замерла. Момент, которого она боялась, пришел. Двойные двери распахнулись, и Себастьен с Клодин бок о бок вошли в комнату. Тотчас же глаза Себастьена встретились с глазами Розеллы. В них мелькнул такой же темный и мучительно-трепетный взгляд, как и у оцепеневшей девушки. Потом Клодин случайно нарушила тонкую связь, робко шагнув навстречу Розелле с нерешительной улыбкой на нежных губах. Бледное, с классически тонкими чертами лицо казалось живым воплощением образцов живописца Ватто, чьи картины висели на стенах салона. В ней ощущалась лучистая изысканность. Изогнутые дугой брови, казалось, выражали удивление необычной щедростью жизни, давшей ей столь много. Из-под красивой шляпки на спину падал каскад жемчужно-светлых локонов. Клодин была красива, молода и трогательно ранима.
– Нас не нужно представлять друг другу, Розелла, – сказала она мягко. – Я с нетерпением ждала встречи с тобой с тех пор, как услышала, что мы будем жить под одной крышей. Уверена, мы станем хорошими подругами. – Она потянулась вперед и поцеловала новую хозяйку в обе щеки.
Розелла почувствовала прилив благодарной теплоты. Не осталось никаких сомнений в абсолютной искренности Клодин. Луиза оказалась права, сказав, что невеста Себастьена доброжелательно относится к новой владелице замка, и такое благородство духа говорило о по-настоящему исключительном характере.
– Я рада твоему доброму отношению ко мне, – откровенно ответила Розелла. – Ведь ты имеешь причины быть недовольной моим присутствием здесь.
Светло-голубые глаза Клодин расширились.
– Но ведь ты продемонстрировала столь ошеломительную щедрость и благородство по отношению к нам! Мы должны бесконечно благодарить тебя. Я никогда не забуду, что ты позволила моему дорогому Себастьену продолжать жить в замке, который так много значит для него. Уже за это одно я навсегда твоя должница. – Она коснулась кончиком пальцев нераспечатанного приглашения, которое держала в руках Розелла. – Твое присутствие на нашей свадьбе сделает меня еще счастливее в этот чудесный день. Скажи, что будешь там.
Тошнотворный комок застрял у Розеллы в горле, и ее ответ прозвучал неестественно сдавленно.
– Обещаю.
Краешком глаза она увидела, как безвольно опустились перевязанные руки Себастьена. Это был бессознательный жест полного смирения с превратностями судьбы.
– Тогда все улажено, – проворно вмешалась Луиза. Она дружески взяла Клодин под руку, словно желая оградить ее от Розеллы. – Maman ждет тебя. Мы выпьем с ней чашечку чая в ее апартаментах в восточном крыле.
– Как она? – Клодин медленно зашагала в ногу с будущей золовкой.
– Немного устала после последней примерки платья, которое наденет на твою свадьбу. Но не сомневаюсь, что портниха и ее помощницы также измучены. Что бы она ни приказывала в своей обезоруживающе хрупкой манере, все из кожи вон лезут, чтобы угодить ей, даже – как в данном случае – если это значит практически полностью переделать платье. – Луиза манерно рассмеялась. – Когда был жив мой отец, все проходило в точности так же. Он до безумия любил ее. Она понятия не имеет, что значит не быть обожаемой и любимой.
– Мадам де Луимонт очень счастливая, – без зависти согласилась Клодин. – Она ко всему относится так, как человек, уверенный в любви к себе.
Глаза Луизы скользнули в сторону брата.
– Но Себастьен единственный, кого мать обожает и безумно любит. – И насмешливо добавила: – Не так ли, Себастьен?
– Ты преувеличиваешь, Луиза, – ответил он, нахмурившись. – Мама всегда любила всех нас и заботилась обо всех.
– Я уверена в этом! – Клодин была слишком поглощена собственным счастьем, чтобы заметить старые разногласия между братом и сестрой. Она повернулась и протянула руку Розелле. – Ты присоединишься к нам за чаем, не правда ли?
– Я иду в конюшню, – тактично отказалась Розелла, зная, что Луиза не собиралась приглашать ее на чаепитие.
– Как вы после вчерашней неудачной прогулки? – спросил Себастьен.
– Совершенно оправилась, – ответила девушка.
– А что случилось? – с тревогой поинтересовалась Клодин.
– Моя лошадь понесла. Для меня верховая прогулка закончилась в озере, – с улыбкой объяснила Розелла.
– Я расскажу тебе об этом за чаем, Клодин, – сказала Луиза, отделываясь от дальнейших расспросов. Она приостановилась в дверях и обратилась к Себастьену, который не последовал за ними. – Разве ты не идешь?
– Конечно. – Он оторвал взгляд от Розеллы и вышел из комнаты.
Она медленно открыла конверт и вынула приглашение на свадьбу. Граф де Вайи просил мисс Иствуд присутствовать на бракосочетании его дочери и мужчины, которого она любит. И который любит ее. Приглашение и конверт медленно упали на пол. Девушка стояла, закрыв лицо обеими руками. Она не плакала, но знала, что должна замкнуться в себе, остаться один на один со своей мучительной тоской, которая истощала, как физическая боль.
Ночью Розелла внезапно проснулась, будто от толчка. Несмотря на окружающую ее сонную тишину, она знала, что плач призрака повторился снова. Было ли это вызвано ее собственным душевным разладом? Не связывает ли сердечная мука современную девушку со средневековой пленницей, которая в отчаянии встретилась в башне со смертью?
Розелла лежала, напуганная и дрожащая, безнадежно мечтая, чтобы днем рядом с ней оказался человек, которому можно было бы доверить свой ужас перед неизвестным. Но в замке не к кому обратиться, нельзя даже поговорить об этом с милой маленькой Мари, готовой ловить каждое слово хозяйки. Девушка так счастлива и горда своим новым положением. Розелла решила не подрывать чувство самоуважения, совсем недавно появившееся у юной горничной, каким-либо страхами и призраками башни, даже если жуткие вопли будут слышны только ей одной.
На рассвете Розелла спустилась в конюшню и увидела полусонного конюха, который мыл у колонки голову. С мокрыми волосами парень побежал седлать Талейрана. Впервые после памятного происшествия она решилась проехаться верхом. В лучах восходящего солнца шкура гнедого жеребца отливала золотистой медью. Это была превосходная поездка. Розелла чувствовала, что Талейран стал ее единственным настоящим другом во всем мире.
Накануне свадьбы Себастьена и Клодин она долго не ложилась и беспокойно бродила по комнатам. Через несколько часов Себастьена уведут от нее. Уведут к невесте, которую он не любит. Розелла прижала к щекам сжатые кулаки, наконец признавшись себе, что до сих пор упорно надеялась на чудо. Ей хотелось, чтобы Себастьен понял, что не сможет пройти через это. Но она прекрасно знала его и понимала, что невозможно что-либо изменить. Мир Себастьена был его сдерживающей силой, и вовсе не угроза скандала уберегла предстоящий брак. Все дело в чувстве чести. Для него не важно, как велика жертва, которую он приносит. Возможно, когда-нибудь люди будут насмехаться над подобными высокими идеалами, но мир от этого станет только беднее.
– Не хотите ли выпить чего-нибудь горячего, мадам? – спросила Мари, появившись в дверях.
Розелла повернулась как раз в тот момент, когда горничная с трудом подавила зевок, и вдруг осознала, что уже поздно. Она пожалела уставшую девушку.
– Мне ничего не нужно, Мари. Иди спать. Я лягу, когда буду готова. Тебе нет нужды ждать меня.
Поблагодарив, Мари отправилась к себе, а Розелла вышла на улицу через стеклянные двери, выходящие на мощеную аллею. Стояла ясная звездная ночь. Шелестел листьями ветерок. Завтрашний день будет великолепен для брачной церемонии.
Она опустилась в одно из белых витых железных кресел с мягкими подушками и положила подбородок на сцепленные руки. Себастьен. Себастьен. Себастьен. С каждым ударом ее отчаявшееся сердце выплескивало любовь к этому человеку.
Девушка не знала, сколько просидела на аллее. Она не взглянула на часы, когда в конце концов поднялась в башенную комнату, разделась и легла в постель. Уже давно наступил день свадьбы Себастьена. Розелла лежала на боку, подложив под щеку ладонь, и смотрела широко открытыми глазами на клочок звездного неба за окном. Она сомневалась, что сон придет сегодня к ней.
Потом Розелла услышала это. Вначале едва уловимое хныканье, которое она приняла за игру своего воображения. Но постепенно звук печального плача нарастал, и девушка узнала наверняка, что в прежние ночи это не было порождением сна, также как и не было порождением ее фантазии сейчас. Что-то неизвестное ей находилось здесь! В комнате вместе с ней!
Розелла замерла, едва осмеливаясь дышать. Ее сердце бешено колотилось. Она напряженно вслушивалась, пытаясь установить, откуда доносятся леденящие душу рыдания. Но, казалось, будто они разлиты в дрожащем вокруг нее воздухе, будто нечто почти осязаемое висит над ней, и стоит лишь поднять голову, как оно обрушится ей на лицо или как паутина опутает волосы. Жуткий холод.
Потом девушка все-таки сбросила с себя оцепенение и ужас и медленно приподнялась на локте. Жалобные рыдания не ослабевали. Розелла бесшумно опустила ноги на пол и встала с кровати. Она не зажигала лампу, а дождалась, пока глаза привыкнут к ночной темноте, и осторожно двинулась к центру круглой комнаты. У нее вырвался невольный стон, когда плач зазвучал немного громче, а потом растворился в тишине.
– Не уходи, – запинаясь, прошептала девушка. – Я должна и могу что-нибудь сделать, чтобы помочь найти тебе мир и покой.
Где-то далеко на улице ухнула сова, от теплого ночного ветра светлые занавески на открытых окнах плавно колыхались, но рыдания стихли. Казалось, башня не хотела открывать свой секрет. Розелла еще не успела сдвинуться с места, как инстинктивно почувствовала, что в спокойной ночной тишине приближается какое-то новое волнение.
Затаившись, девушка ждала. Пробегали секунды. Она едва не потеряла сознание от внезапного отвратительного звука. Кто-то царапал ногтем по стене за дверью!
Розелла не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Во рту странно пересохло. Затем усилием воли, о которой она раньше и не подозревала, девушка все же заставила себя ответить на ужасающий призыв. Подойдя к двери, она медленно повернула ручку и неохотно вышла в еще более густую темноту на верхний площадке лестницы.
– Эй, кто ты? – услышала Розелла собственный шепот.
Но ни единого звука в ответ. Тишина окутала ее с головы до ног. Вытянув руки в стороны и придерживаясь ладонью за стену, Розелла начала спускаться, мыском ноги нащупывая каждую ступеньку. И вдруг очередной ступеньки не оказалось. Нога опускалась все ниже и ниже в пустоту, пока Розелла инстинктивно не отдернула ее и не отшатнулась назад, пытаясь сохранить равновесие. Но было слишком поздно. Она упала, ударилась о выпуклый изгиб стены и полетела вниз, вниз, вниз, вытянув руки, чтобы защитить голову. Наконец она приземлилась, по инерции отброшенная на паркетный пол. Разбитая щека прижалась к гладким отполированным доскам.
Потом Розелла кричала, кричала и кричала.
Где-то открылась дверь. Пляшущий огонек лампы разорвал темноту, когда Мари выбежала из своей комнаты.
– Мадам! – Горничная содрогнулась, увидев распростертую на полу Розеллу. Девушка бросилась на колени рядом с неподвижной хозяйкой. – Боже милостивый! Что случилось?
Розелла вцепилась в руку горничной и попыталась сесть.
– Мари, я упала. Я упала.
– Надеюсь, не с самого верха лестницы? – с тревогой воскликнула Мари. – Не двигайтесь. Оставайтесь в таком положении. Я позову на помощь.
– Нет! – крикнула Розелла, но опоздала. Мари уже вскочила на ноги и бешено дергала ближайший звонок.
– Нужно послать за доктором, мадам, – сказала девушка, снова опускаясь на колени. – Это падение произошло так быстро после того, как вас сбросила лошадь. Могут появиться непредвиденные осложнения. Лакеи отнесут вас в постель…
– Нет! – Розелла в отчаянии стукнула кулаком по полу. – Не хочу, чтобы кто-нибудь знал, что я упала. – Она пыталась встать.
– О, пожалуйста, мадам! – умоляла Мари, стараясь удержать хозяйку. – Никто не увидит вас в ночной рубашке. Я сбегаю за халатом.
– Разве ты не слышала, что я сказала? – спросила Розелла с возрастающим нетерпением и сбросила руки Мари со своих плеч. – В этом деле ты должна подчиниться мне. Помоги мне встать. Сейчас же.
– Вы могли сломать что-нибудь. Потерпите. Это очень опасно.
Розелла сжала зубы и без поддержки Мари, которую она отстранила от себя, поднялась на ноги. Резкой боли не было, значит, ребра не сломаны. Она облегченно вздохнула, хотя все тело, покрытое с головы до ног синяками и ссадинами, ныло.
– Вот! – удовлетворенно произнесла Розелла. – Сама видишь. Со мной все в порядке. Я пока присяду где-нибудь, а ты отошлешь всех, кто придет на звонок, потом поможешь мне добраться до постели. – Она побрела к дверям ближайшего салона.
– Что мне ответить, когда спросят о причине вызова?
Мари охватила паника. Она еще не потеряла благоговейного страха перед лакеями, хотя видела их в каморках прислуги и за менее возвышенными занятиями, чем хождение в покои хозяев по первому звонку. Ей казалось, что любой из находящихся на ночном дежурстве, по крайней мере, рассвирепеет, если потревожить его сон без должной причины.
– Придумай сама, – утомленно ответила Розелла, положив руку на раскалывающуюся от боли голову. – Но будь осторожна со словами.
В салоне бедняжка упала в первое попавшееся кресло, откинулась на парчовую спинку, закрыла глаза и попыталась проанализировать, что же произошло. Она поскользнулась. Неправильно оценила в темноте расстояние между ступенями. Не могло быть других объяснений. Но вдруг мелькнула холодящая душу мысль, что ее загнали в смертельную ловушку. В западню, устроенную кем-то или чем-то, ставшим враждебным ей. Но почему? Что она сделала? И какие еще испытания предстоят ей? Однако, чтобы ни случилось, она не оставит башенную комнату. Она должна лицом к лицу встретиться с таящейся там опасностью. Послышался голос Мари. Пришел лакей.
– Принеси коньяку. Мадам не очень хорошо себя чувствует… О! И льда.
– Лед? С коньяком?
– У нее болит голова. Я сделаю ей холодный компресс. Захвати побольше.
– Вы испортите ваши ботинки, – полушутя-полуплача крикнула Розелла.
Филипп несказанно обрадовался, когда увидел, что она несильно пострадала. Будет несколько синяков, но сломанных костей нет, потому что Розелла все время пыталась встать.
– Я помогу вам. Обхватите мою шею. Вот так. – Он поднял ее на руки, посадил на траву и тоже вскарабкался наверх.
Розелла тотчас вскочила и бросилась к Талейрану. Она думала только о лошади. Девушка гладила, похлопывала его, нежно и успокаивающе разговаривала с ним. Наконец, она прижалась щекой к влажной шее гнедого.
– Больше никто и никогда не сделает тебе больно, Талейран. Клянусь!
Прискакал конюх, чтобы спросить, чем нужно помочь. Филипп приказал осторожно отвести коня в стойло, но Розелла вмешалась.
– Нет! – решительно заявила она. – Я сама отведу его обратно.
Филипп не спорил с ней. Он передал конюху поводья своей лошади и пошел рядом с девушкой, подстраиваясь под ее неторопливый шаг.
– Почему вы поехали на жеребце Жюля? Кажется, у него с этим гнедым было много проблем.
– Неудивительно. Жюль из такого сорта людей, которых и близко нельзя подпускать к лошадям. Но он больше не сможет мучить Талейрана. Я купила жеребца.
Филипп приподнял брови.
– Действительно? А почему он понес? Розелла вздохнула.
– Жюль хлестнул его и завопил, как сирена. Такая шутка. У Жюля самое извращенное чувство юмора.
– Что? Шутка? – недоверчиво переспросил Филипп. – Но всего несколько минут назад вы могли сломать себе шею!
Розелла не хотела думать об этом и попыталась отделаться шутливым замечанием, которое почему-то вышло мрачноватым.
– Тогда Себастьен унаследовал бы замок, и все стали счастливы.
Значение ее фразы дошло до их сознания одновременно. Розелла замедлила и без того неспешный шаг. Глаза мужчины и женщины встретились, вспыхнув тревожным сомнением.
Розелла сейчас же отбросила неуверенность.
– Он пошутил, – повторила она. Я знаю Жюля достаточно хорошо. К тому же, он напился.
Они медленно брели вперед, но Филипп продолжал хмуриться.
– Неважно, пьяный или нет, – сказал он, возмущаясь поступком резвого шутника. – Не позволительно так безответственно вести себя. Я поговорю с ним.
– Я бы предпочла, чтобы вы не делали этого, Филипп. Не надо раздувать эту историю. Пожалуйста.
– Как пожелаете, – неохотно согласился он. – Но мне интересно, понимаете ли вы, что угодили в осиное гнездо?
Розелла мрачно улыбнулась его сравнению. Она думала о де Луимонтах, как о тиграх в клетке. Но осы тоже могут быть смертельно опасны.
– Не волнуйтесь за меня. После первого визита сюда у меня выработался иммунитет к осиным укусам.
– Надеюсь.
Только теперь Розелла поняла, что Филипп включил Луизу в свое определение семьи. Он просто не выделил ее имени. Странно для обольщенного мужчины. Или все романтические чувства исходят только со стороны Луизы, а его дружеская доброжелательность неправильно истолкована?
– Завтра я снова поеду на Талейране, если он, конечно, не пострадал от неожиданного купания, сказала Розелла, чтобы сменить тему. – Я должна убедиться, что он доверяет мне.
– В котором часу вы отправитесь?
– Как-то не думала. Наверное, утром.
– Можно мне с вами?
Розелла неправильно поняла причину его просьбы.
– Это очень любезно, но со мной ничего не случится. Талейран больше не сорвется. Если с ним правильно обращаться, он будет спокоен.
Филипп выглядел удивленным.
– Не сомневаюсь, я ведь не поэтому спросил. Мне хочется составить вам компанию. Честно говоря, я собирался зайти к вам сегодня днем.
– Действительно? – небрежно бросила Розелла, но вдруг вспомнила фиалки. Мог ли Филипп нести их для нее?
– Я собираюсь устроить пикник послезавтра, и вы окажете мне честь, если присоединитесь к нам. Надеюсь, сегодняшняя скачка не охладила вашу любовь к верховой езде на всю оставшуюся жизнь! – озорно добавил он.
Они вместе рассмеялись. Розелле ужасно хотелось согласиться, но в компании наверняка будет Луиза, а, возможно, и Себастьен.
– Четверг, – задумчиво произнесла она, словно все ее дни были расписаны.
– Ну скажите, что поедете. Мы всегда устраиваем пикник с шампанским и холодной дичью, а в конце дня обедаем где-нибудь вместе.
Розеллу переполняло желание поехать, но она не посмела. Потом девушка вспомнила, что действительно занята. Это было одно из приглашений, пришедших по почте после вечернего приема. Ей нужно присутствовать на дамском собрании.
– Не могу, Филипп, – отказалась Розелла с искренним сожалением.
На его лице отразилось разочарование.
– Очень жаль. По крайней мере скажите, что мы сможем встретиться завтра утром.
Это еще одно, чего она не должна делать. Он с Луизой. Пусть разберутся в своих отношениях. Она не станет вмешиваться.
– Не обещаю. Мне нужно посмотреть, как Талейран будет реагировать на меня. Если он опять станет нервничать, глупо выезжать на прогулку.
– Конечно, я согласен. – Филипп добродушно принял отказ.
Они добрались до лужайки, где ждали три дамы семьи де Луимонт. Вернувшийся с места происшествия конюх рассказал им о случившемся. Увидев растрепанную и грязную Розеллу, Луиза засмеялась, прикрыв рот рукой, и повернулась к Софи, чтобы сделать пару колких замечаний. Подали горячий кофе, но только Маргарита предложила девушке присоединиться к ним.
– Как жаль, что ты упала, Розелла! – Маргарита в волнении сжала руки и поднялась, освобождая свой стул. – Присядь. Выпей кофе.
– Мне нужно переодеться, мадам де Луимонт. В озере ледяная вода.
– Да. Ты абсолютно права. Можно простудиться. Даже подхватить пневмонию. – Маргарита взглянула на Розеллу широко распахнутыми, печальными глазами. – Однажды я упала, когда брала слишком высокий барьер. Это было ужасно. Говорили, такие падения часто смертельны. – Она содрогнулась. – Так и случилось для моей бедной кобылы. Пьеру пришлось пристрелить ее.
– Я очень сожалею, – сочувственно сказала Розелла.
Филипп дотронулся до ее руки.
– Позвольте мне отвести Талейрана в стойло. Конюхи позаботятся о нем. А вы идите и наденьте что-нибудь сухое.
Розелла подарила ему благодарную улыбку и оставила жеребца на его попечение. Она быстро, насколько позволял промокший костюм, пробежала через лужайку и скрылась в замке. Жюля нигде не было видно. Наверное, он завалился спать.
Казалось, Талейран ничуть не пострадал, но Розелла решила отложить верховую прогулку на несколько дней, чтобы он смог получше узнать новую хозяйку. Она приносила жеребцу сахар и стояла в конюшне, разговаривая с ним, поглаживая его мягкую морду. С каждым приходом девушка убеждалась, что лошадь все больше доверяет ей. Жюль был полностью прощен за свою жестокую шутку просто потому, что с его помощью она стала владелицей столь прекрасного животного.
Розелла спустилась по главной лестнице, снова направляясь в конюшню, когда в дверях одного из салонов появилась Луиза в блестящем роскошном платье.
– Розелла! Могла бы ты уделить мне минуту?
Розелла последовала за ней в салон – светлую очаровательную комнату с картинами Ватто и хрупкой элегантной мебелью восемнадцатого столетия. Луиза взяла большой белый конверт.
– Во-первых, я должна сообщить тебе, что в день свадьбы твое место будет в экипаже maman, рядом со мной. Мы вместе поедем в церковь и обратно.
– Но я не могу ехать, – запротестовала Розелла, побледнев при мысли, что ей придется присутствовать на венчании. – Я буду незваной гостьей.
– Глупости! Все ожидают увидеть тебя там. – Луиза протянула конверт. – Это приглашение на свадьбу. Клодин лично привезла его.
– Она здесь? Луиза кивнула.
– Клодин приехала, чтобы поговорить с Себастьеном, но перед отъездом хочет увидеть тебя.
– Мне казалось, я буду последним человеком, с которым ей захочется встретиться.
– Напротив. Клодин не из тех, кто таит злобу. В конце концов, она унаследует достаточное состояние, чтобы они с Себастьеном жили в роскоши всю жизнь. Однако Клодин понимает, как задета гордость ее жениха тем, что разрушены его надежды. Он всегда считал, что станет владельцем замка. Ему, наверное, было очень нелегко сообщить эту новость графу, тем более что они не испытывают друг к другу особой приязни. Не нужно говорить, что граф не протянет руку помощи и не предложит какое-нибудь другое поместье моему невезучему брату и его жене. Хорошо еще, что ты решила воспользоваться западным башенным крылом и не требуешь остальную часть замка.
– У Себастьена совершенно нет денег? Лицо Луизы озарилось горькой улыбкой.
– Ни у кого из нас нет и двух су на черный день. Папа был замешан в рискованную финансовую авантюру, и сердечный приступ убил его. С долгами пришлось расплачиваться очень долго. Потом Себастьен вкладывал все доходы в хозяйство. Даже Софи рассчитывала на завещание кузена Андрэ. Недостаточность ее приданого компенсировалась надеждой на наследство. В любом случае предполагалось, что если состояние кузена Андрэ полностью перейдет в руки Себастьена, он выделит нам значительные доли, даже если мы не будем упомянуты в завещании. – Луиза фыркнула. – Никто не мог и вообразить, что все обернется так катастрофически. Арман в ярости от сложившейся ситуации. Он алчный и скупой скряга.
– Зачем Софи вышла за него? – спросила Розелла.
Луиза пожала плечами.
– Как большинство мужчин, особенно вдовцов, он не был прижимистым во время ухаживания. Его первая жена умерла бездетной два или три года назад. Я понимаю, он представлял интерес для охотниц за мужьями среднего возраста. Но Софи, молодая, симпатичная и, к тому же, де Луимонт, пришлась ему больше по вкусу. Сама знаешь, у него нет родословной. Торговец, сколотивший достаточное состояние, чтобы купить положение в определенных кругах общества, Арман мечтал забраться еще выше, женившись не девушке из одного из самых старых родов Франции. – Луиза снова подняла и опустила плечи. – И вот. Софи не отговорили от этого замужества, а когда сама стелешь постель, ложись в нее. Или точнее, – добавила Луиза с неожиданной откровенностью, – она ложится только по необходимости. Софи утратила иллюзии. Ее брак совсем не то, на что она надеялась.
Когда Луиза замолчала, в холле раздался звонкий девичий голос. Сквозь приоткрытые двери салона донеслись радостные слова.
– Себастьен! Я везде искала тебя.
Судя по звукам шагов, Себастьен спускался с лестницы. Он ответил удивленным голосом.
– Что ты здесь делаешь, Клодин?
– Я привезла приглашение для Розеллы. Но скажи мне, как твои руки.
– Почти совсем зажили.
Они направились в сторону салона. Луиза обернулась к двери.
– Сейчас ты встретишься с Клодин, Розелла. Будущей молодой женой Себастьена.
Розелла замерла. Момент, которого она боялась, пришел. Двойные двери распахнулись, и Себастьен с Клодин бок о бок вошли в комнату. Тотчас же глаза Себастьена встретились с глазами Розеллы. В них мелькнул такой же темный и мучительно-трепетный взгляд, как и у оцепеневшей девушки. Потом Клодин случайно нарушила тонкую связь, робко шагнув навстречу Розелле с нерешительной улыбкой на нежных губах. Бледное, с классически тонкими чертами лицо казалось живым воплощением образцов живописца Ватто, чьи картины висели на стенах салона. В ней ощущалась лучистая изысканность. Изогнутые дугой брови, казалось, выражали удивление необычной щедростью жизни, давшей ей столь много. Из-под красивой шляпки на спину падал каскад жемчужно-светлых локонов. Клодин была красива, молода и трогательно ранима.
– Нас не нужно представлять друг другу, Розелла, – сказала она мягко. – Я с нетерпением ждала встречи с тобой с тех пор, как услышала, что мы будем жить под одной крышей. Уверена, мы станем хорошими подругами. – Она потянулась вперед и поцеловала новую хозяйку в обе щеки.
Розелла почувствовала прилив благодарной теплоты. Не осталось никаких сомнений в абсолютной искренности Клодин. Луиза оказалась права, сказав, что невеста Себастьена доброжелательно относится к новой владелице замка, и такое благородство духа говорило о по-настоящему исключительном характере.
– Я рада твоему доброму отношению ко мне, – откровенно ответила Розелла. – Ведь ты имеешь причины быть недовольной моим присутствием здесь.
Светло-голубые глаза Клодин расширились.
– Но ведь ты продемонстрировала столь ошеломительную щедрость и благородство по отношению к нам! Мы должны бесконечно благодарить тебя. Я никогда не забуду, что ты позволила моему дорогому Себастьену продолжать жить в замке, который так много значит для него. Уже за это одно я навсегда твоя должница. – Она коснулась кончиком пальцев нераспечатанного приглашения, которое держала в руках Розелла. – Твое присутствие на нашей свадьбе сделает меня еще счастливее в этот чудесный день. Скажи, что будешь там.
Тошнотворный комок застрял у Розеллы в горле, и ее ответ прозвучал неестественно сдавленно.
– Обещаю.
Краешком глаза она увидела, как безвольно опустились перевязанные руки Себастьена. Это был бессознательный жест полного смирения с превратностями судьбы.
– Тогда все улажено, – проворно вмешалась Луиза. Она дружески взяла Клодин под руку, словно желая оградить ее от Розеллы. – Maman ждет тебя. Мы выпьем с ней чашечку чая в ее апартаментах в восточном крыле.
– Как она? – Клодин медленно зашагала в ногу с будущей золовкой.
– Немного устала после последней примерки платья, которое наденет на твою свадьбу. Но не сомневаюсь, что портниха и ее помощницы также измучены. Что бы она ни приказывала в своей обезоруживающе хрупкой манере, все из кожи вон лезут, чтобы угодить ей, даже – как в данном случае – если это значит практически полностью переделать платье. – Луиза манерно рассмеялась. – Когда был жив мой отец, все проходило в точности так же. Он до безумия любил ее. Она понятия не имеет, что значит не быть обожаемой и любимой.
– Мадам де Луимонт очень счастливая, – без зависти согласилась Клодин. – Она ко всему относится так, как человек, уверенный в любви к себе.
Глаза Луизы скользнули в сторону брата.
– Но Себастьен единственный, кого мать обожает и безумно любит. – И насмешливо добавила: – Не так ли, Себастьен?
– Ты преувеличиваешь, Луиза, – ответил он, нахмурившись. – Мама всегда любила всех нас и заботилась обо всех.
– Я уверена в этом! – Клодин была слишком поглощена собственным счастьем, чтобы заметить старые разногласия между братом и сестрой. Она повернулась и протянула руку Розелле. – Ты присоединишься к нам за чаем, не правда ли?
– Я иду в конюшню, – тактично отказалась Розелла, зная, что Луиза не собиралась приглашать ее на чаепитие.
– Как вы после вчерашней неудачной прогулки? – спросил Себастьен.
– Совершенно оправилась, – ответила девушка.
– А что случилось? – с тревогой поинтересовалась Клодин.
– Моя лошадь понесла. Для меня верховая прогулка закончилась в озере, – с улыбкой объяснила Розелла.
– Я расскажу тебе об этом за чаем, Клодин, – сказала Луиза, отделываясь от дальнейших расспросов. Она приостановилась в дверях и обратилась к Себастьену, который не последовал за ними. – Разве ты не идешь?
– Конечно. – Он оторвал взгляд от Розеллы и вышел из комнаты.
Она медленно открыла конверт и вынула приглашение на свадьбу. Граф де Вайи просил мисс Иствуд присутствовать на бракосочетании его дочери и мужчины, которого она любит. И который любит ее. Приглашение и конверт медленно упали на пол. Девушка стояла, закрыв лицо обеими руками. Она не плакала, но знала, что должна замкнуться в себе, остаться один на один со своей мучительной тоской, которая истощала, как физическая боль.
Ночью Розелла внезапно проснулась, будто от толчка. Несмотря на окружающую ее сонную тишину, она знала, что плач призрака повторился снова. Было ли это вызвано ее собственным душевным разладом? Не связывает ли сердечная мука современную девушку со средневековой пленницей, которая в отчаянии встретилась в башне со смертью?
Розелла лежала, напуганная и дрожащая, безнадежно мечтая, чтобы днем рядом с ней оказался человек, которому можно было бы доверить свой ужас перед неизвестным. Но в замке не к кому обратиться, нельзя даже поговорить об этом с милой маленькой Мари, готовой ловить каждое слово хозяйки. Девушка так счастлива и горда своим новым положением. Розелла решила не подрывать чувство самоуважения, совсем недавно появившееся у юной горничной, каким-либо страхами и призраками башни, даже если жуткие вопли будут слышны только ей одной.
На рассвете Розелла спустилась в конюшню и увидела полусонного конюха, который мыл у колонки голову. С мокрыми волосами парень побежал седлать Талейрана. Впервые после памятного происшествия она решилась проехаться верхом. В лучах восходящего солнца шкура гнедого жеребца отливала золотистой медью. Это была превосходная поездка. Розелла чувствовала, что Талейран стал ее единственным настоящим другом во всем мире.
Накануне свадьбы Себастьена и Клодин она долго не ложилась и беспокойно бродила по комнатам. Через несколько часов Себастьена уведут от нее. Уведут к невесте, которую он не любит. Розелла прижала к щекам сжатые кулаки, наконец признавшись себе, что до сих пор упорно надеялась на чудо. Ей хотелось, чтобы Себастьен понял, что не сможет пройти через это. Но она прекрасно знала его и понимала, что невозможно что-либо изменить. Мир Себастьена был его сдерживающей силой, и вовсе не угроза скандала уберегла предстоящий брак. Все дело в чувстве чести. Для него не важно, как велика жертва, которую он приносит. Возможно, когда-нибудь люди будут насмехаться над подобными высокими идеалами, но мир от этого станет только беднее.
– Не хотите ли выпить чего-нибудь горячего, мадам? – спросила Мари, появившись в дверях.
Розелла повернулась как раз в тот момент, когда горничная с трудом подавила зевок, и вдруг осознала, что уже поздно. Она пожалела уставшую девушку.
– Мне ничего не нужно, Мари. Иди спать. Я лягу, когда буду готова. Тебе нет нужды ждать меня.
Поблагодарив, Мари отправилась к себе, а Розелла вышла на улицу через стеклянные двери, выходящие на мощеную аллею. Стояла ясная звездная ночь. Шелестел листьями ветерок. Завтрашний день будет великолепен для брачной церемонии.
Она опустилась в одно из белых витых железных кресел с мягкими подушками и положила подбородок на сцепленные руки. Себастьен. Себастьен. Себастьен. С каждым ударом ее отчаявшееся сердце выплескивало любовь к этому человеку.
Девушка не знала, сколько просидела на аллее. Она не взглянула на часы, когда в конце концов поднялась в башенную комнату, разделась и легла в постель. Уже давно наступил день свадьбы Себастьена. Розелла лежала на боку, подложив под щеку ладонь, и смотрела широко открытыми глазами на клочок звездного неба за окном. Она сомневалась, что сон придет сегодня к ней.
Потом Розелла услышала это. Вначале едва уловимое хныканье, которое она приняла за игру своего воображения. Но постепенно звук печального плача нарастал, и девушка узнала наверняка, что в прежние ночи это не было порождением сна, также как и не было порождением ее фантазии сейчас. Что-то неизвестное ей находилось здесь! В комнате вместе с ней!
Розелла замерла, едва осмеливаясь дышать. Ее сердце бешено колотилось. Она напряженно вслушивалась, пытаясь установить, откуда доносятся леденящие душу рыдания. Но, казалось, будто они разлиты в дрожащем вокруг нее воздухе, будто нечто почти осязаемое висит над ней, и стоит лишь поднять голову, как оно обрушится ей на лицо или как паутина опутает волосы. Жуткий холод.
Потом девушка все-таки сбросила с себя оцепенение и ужас и медленно приподнялась на локте. Жалобные рыдания не ослабевали. Розелла бесшумно опустила ноги на пол и встала с кровати. Она не зажигала лампу, а дождалась, пока глаза привыкнут к ночной темноте, и осторожно двинулась к центру круглой комнаты. У нее вырвался невольный стон, когда плач зазвучал немного громче, а потом растворился в тишине.
– Не уходи, – запинаясь, прошептала девушка. – Я должна и могу что-нибудь сделать, чтобы помочь найти тебе мир и покой.
Где-то далеко на улице ухнула сова, от теплого ночного ветра светлые занавески на открытых окнах плавно колыхались, но рыдания стихли. Казалось, башня не хотела открывать свой секрет. Розелла еще не успела сдвинуться с места, как инстинктивно почувствовала, что в спокойной ночной тишине приближается какое-то новое волнение.
Затаившись, девушка ждала. Пробегали секунды. Она едва не потеряла сознание от внезапного отвратительного звука. Кто-то царапал ногтем по стене за дверью!
Розелла не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Во рту странно пересохло. Затем усилием воли, о которой она раньше и не подозревала, девушка все же заставила себя ответить на ужасающий призыв. Подойдя к двери, она медленно повернула ручку и неохотно вышла в еще более густую темноту на верхний площадке лестницы.
– Эй, кто ты? – услышала Розелла собственный шепот.
Но ни единого звука в ответ. Тишина окутала ее с головы до ног. Вытянув руки в стороны и придерживаясь ладонью за стену, Розелла начала спускаться, мыском ноги нащупывая каждую ступеньку. И вдруг очередной ступеньки не оказалось. Нога опускалась все ниже и ниже в пустоту, пока Розелла инстинктивно не отдернула ее и не отшатнулась назад, пытаясь сохранить равновесие. Но было слишком поздно. Она упала, ударилась о выпуклый изгиб стены и полетела вниз, вниз, вниз, вытянув руки, чтобы защитить голову. Наконец она приземлилась, по инерции отброшенная на паркетный пол. Разбитая щека прижалась к гладким отполированным доскам.
Потом Розелла кричала, кричала и кричала.
Где-то открылась дверь. Пляшущий огонек лампы разорвал темноту, когда Мари выбежала из своей комнаты.
– Мадам! – Горничная содрогнулась, увидев распростертую на полу Розеллу. Девушка бросилась на колени рядом с неподвижной хозяйкой. – Боже милостивый! Что случилось?
Розелла вцепилась в руку горничной и попыталась сесть.
– Мари, я упала. Я упала.
– Надеюсь, не с самого верха лестницы? – с тревогой воскликнула Мари. – Не двигайтесь. Оставайтесь в таком положении. Я позову на помощь.
– Нет! – крикнула Розелла, но опоздала. Мари уже вскочила на ноги и бешено дергала ближайший звонок.
– Нужно послать за доктором, мадам, – сказала девушка, снова опускаясь на колени. – Это падение произошло так быстро после того, как вас сбросила лошадь. Могут появиться непредвиденные осложнения. Лакеи отнесут вас в постель…
– Нет! – Розелла в отчаянии стукнула кулаком по полу. – Не хочу, чтобы кто-нибудь знал, что я упала. – Она пыталась встать.
– О, пожалуйста, мадам! – умоляла Мари, стараясь удержать хозяйку. – Никто не увидит вас в ночной рубашке. Я сбегаю за халатом.
– Разве ты не слышала, что я сказала? – спросила Розелла с возрастающим нетерпением и сбросила руки Мари со своих плеч. – В этом деле ты должна подчиниться мне. Помоги мне встать. Сейчас же.
– Вы могли сломать что-нибудь. Потерпите. Это очень опасно.
Розелла сжала зубы и без поддержки Мари, которую она отстранила от себя, поднялась на ноги. Резкой боли не было, значит, ребра не сломаны. Она облегченно вздохнула, хотя все тело, покрытое с головы до ног синяками и ссадинами, ныло.
– Вот! – удовлетворенно произнесла Розелла. – Сама видишь. Со мной все в порядке. Я пока присяду где-нибудь, а ты отошлешь всех, кто придет на звонок, потом поможешь мне добраться до постели. – Она побрела к дверям ближайшего салона.
– Что мне ответить, когда спросят о причине вызова?
Мари охватила паника. Она еще не потеряла благоговейного страха перед лакеями, хотя видела их в каморках прислуги и за менее возвышенными занятиями, чем хождение в покои хозяев по первому звонку. Ей казалось, что любой из находящихся на ночном дежурстве, по крайней мере, рассвирепеет, если потревожить его сон без должной причины.
– Придумай сама, – утомленно ответила Розелла, положив руку на раскалывающуюся от боли голову. – Но будь осторожна со словами.
В салоне бедняжка упала в первое попавшееся кресло, откинулась на парчовую спинку, закрыла глаза и попыталась проанализировать, что же произошло. Она поскользнулась. Неправильно оценила в темноте расстояние между ступенями. Не могло быть других объяснений. Но вдруг мелькнула холодящая душу мысль, что ее загнали в смертельную ловушку. В западню, устроенную кем-то или чем-то, ставшим враждебным ей. Но почему? Что она сделала? И какие еще испытания предстоят ей? Однако, чтобы ни случилось, она не оставит башенную комнату. Она должна лицом к лицу встретиться с таящейся там опасностью. Послышался голос Мари. Пришел лакей.
– Принеси коньяку. Мадам не очень хорошо себя чувствует… О! И льда.
– Лед? С коньяком?
– У нее болит голова. Я сделаю ей холодный компресс. Захвати побольше.