Страница:
Лорд Дирборн, раскрасневшийся от портвейна, начал бледнеть.
Да, — продолжал Раф, — Генри давал уроки фехтования в армии. Однако оружие ржавеет, если им не пользуются, поэтому после увольнения я продолжал тренироваться с моим другом Эдвардом, другим братом Генри. Эдвард — профессиональный солдат и армейский инструктор фехтования. Я фехтовал и с Гарри однажды. Должен заметить, его братья легко справлялись с ним.
— Но ваша рука… — встревожился Хейзелтон.
— Да, ведь вы были ранены в руку. — Дирборн снова обрел уверенность. — Нельзя не считаться с этим.
Какая рука? — спросил Раф. — Я фехтую обеими руками. Так что договаривайтесь об условиях с Хейзелтоном… или извинитесь. Признайтесь, что солгали.
Дирборн зарычал и взмахнул кулаком. Раф уклонился и нанес ответный удар прямо в челюсть Дирборну. Голова задиры откинулась назад, и Раф ударил его в нос. Еще один выпад пришелся в живот, отчего Дирборн крякнул и зашатался, а следующий удар, в подбородок, сбил его с ног. Дирборн лежал на полу и стонал, а из носа его ручьем текла кровь.
— Это за оскорбление дамы, — пояснил Раф, — и за моего друга, а также за всех, о ком здесь шла речь. — Он посмотрел на Дирборна. — Пожалуй, не стоит тратить на вас пулю или марать лезвие шпаги. Убирайтесь лучше с ближайшим кораблем — или я найду способ свести с вами счеты. — Раф перешагнул через Дирборна. — За чистку ковра я заплачу, — сказал он завороженному официанту, выходя из столовой.
Хейзелтон последовал за ним.
Он говорил, что не собирается драться на кулаках, а сам вдруг нанес удар. Но вы были готовы к такому коварству! — В его голосе прозвучало восхищение.
— Я всегда готов к неожиданностям. — Раф поморщился.
— Вы и сами пострадали? — встревожился Хейзелтон, заметив, что Раф скривился от боли. — Кажется, вы говорили, что можете использовать любую руку?
— Могу, — подтвердил Раф, — но это не значит, что я так и сделал.
Войдя на следующий вечер в столовую клуба, Раф снова поморщился, но не от боли в руке. Он встретил обращенные на него взгляды. Они выражали восхищение, страх и даже ненависть. Раф попытался сосредоточиться на своей отбивной котлете.
— Таков наш мир, — усмехнулся Хейзелтон, заметив, как Раф терзает на тарелке ни в чем не повинную телятину, — Весь Лондон гудит. Дирборн отправился на континент со своим разбитым носом и замаранным именем. Здесь нет ни одного человека, который не аплодировал бы вам. Дирборн — известный скандалист.
Мне хотелось бы, чтобы все поскорее забыли об том, — признался Раф. — Тогда забудут и о причине скандала.
Думаю, они уже не помнят, — заверил его друг. Раф покачал головой. Умение предвидеть опасность не раз выручало его в прошлом. Сейчас он чувствовал нутром грядущие неприятности и в который раз пожелал, чтобы рядом был Драм. Ему ничего не приходилось объяснять, и они всегда плечом к плечу противостояли всяким невзгодам. Рафа не покидало тревожное ощущение, что скандал в клубе не пройдет бесследно.
Однако за обедом все было довольно спокойно. Правда, Раф то и дело замечал любопытные взгляды, к столу подходили незнакомые люди и поздравляли его, а выходя из столовой, он слышал восторженный шепот. Все это раздражало Рафа, но не внушало опасений.
В холле два пьяных щеголя, ожидавшие, когда им подадут их шляпы, заметили приближение Рафа. До этого они сидели за карточным столом в задней комнате, но больше пили, чем играли. Теперь они собирались покинуть клуб, чтобы найти другое развлечение. И нашли его.
Послушай! — громко воскликнул один из них. — Это же Долтон. У кого еще такая рыжая голова? Это он нокаутировал Дирборна! Классное было зрелище!
Еще бы, — усмехнулся другой. — Однако глупо было драться из-за доброго имени какой-то потаскушки. Она снова втопчет его в грязь, поверь мне. Должно быть, это обычная шлюха. И представь себе, она пыталась отшить очаровательную леди Аннабел! Подумать только, разделась донага перед порядочными дамами!
Раф быстро повернулся к ним, и глаза Хейзелтона округлились от страха.
Не обращайте на них внимания, — попросил он.
Но Раф уже решительно направился к щеголям.
— На вашем месте я не стал бы повторять всякий вздор. — ~ В его тоне прозвучала угроза. — Во-первых, это неправда, а во-вторых, я ужасно злюсь, когда слышу подобную ложь.
— О, собираетесь избить меня тоже? — вкрадчиво улыбнулся более плотный мужчина. — Предупреждаю, милорд: я во всех отношениях лучше Дирборна, Испытайте меня, если угодно. — Он начал расстегивать сюртук.
— Джентльмены, — вмешался Хейзелтон, — вы можете разрешить свои разногласия более приемлемым способом.
— Нет ничего более приемлемого, чем мой правый кулак, — сказал мужчина, снимая сюртук. Он закатал рукава рубашки и принял стойку, подняв кулаки. — Разберемся здесь и сейчас: Или вам нужен день, чтобы набраться храбрости?
Не нужен, — спокойно бросил Раф. — Я не хочу скандала, — обратился он через плечо к своему другу, — но не могу не осадить наглеца. Сплетни уже начали распространяться, и надо положить этому конец. — Раф тоже поднял кулаки.
Противник сделал выпад, и Раф отскочил назад, не сводя с него глаз и оценивая дистанцию.
Я не приглашал вас на вальс, — усмехнулся тот. Раф кивнул, затем резко выбросил вперед кулак. Звук от удара в челюсть напоминал пистолетный выстрел. Но звук падения тела на мраморный пол оказался еще громче.
— Я только что сделал некое открытие, — сказал Раф Хейзелтону, взяв шляпу у оцепеневшего лакея. — Человек не умирает от боли, как бы того ни хотел. Проклятие! — пробормотал он, стараясь согнуть плечо. — Не знаю, удастся ли мне пережить этот светский сезон.
— Или очередные сплетни, — со вздохом добавил его друг.
Карета с грохотом катила по длинной, изрытой колеями дороге в Шропшир. Бренна смотрела а грязное окошко. Надвигающиеся сумерки окрасили живую изгородь вдоль дороги в пурпурные и коричневые тона, а за ней в бледно-лиловой дымке виднелись поля.
Она бросила взгляд в затемненный угол кареты, где лежал ее брат, откинувшись на кожаную спинку сиденья. Бренна знала, что Эрик не спит — за последние полчаса он неоднократно менял позу.
— Надо остановиться, — сказала она.
Он открыл глаза.
— Я чувствую себя хорошо. Едем дальше.
Бренна не могла различить выражение его лица, но голос брата насторожил ее.
Нет, — твердо заявила она. — Может, ты и вынослив как мул, мой дорогой, а я не желаю больше терпеть. У меня от тряски зуб на зуб не попадает, а внутри все переворачивается. И мне необходимы кое-какие удобства, о которых леди не говорят. Пожалуйста, давай остановимся на ночь.
Эрик усмехнулся.
Хитрюга, — ласково промолвил он, — ты ведь знаешь, что я не в силах отказать тебе. Сомневаюсь, что ты так уж устала и тебе нужны эти… удобства. Однако скажи кучеру, чтобы остановил карету.
Когда через несколько миль карета въехала во двор гостиницы, Эрик подал руку сестре и помог ей выйти. При свете фонаря он увидел ее мрачное лицо.
— Ты действительно устала, — сказал он, мгновенно раскаявшись. — Прости меня.
— Не надо просить прощения, — ответила Бренна. — Ты был прав, я не слишком устала, Дело в том, что меня одолевают мысли, и не очень хорошие. Черт возьми! Я устроила неприятности лорду Долтону, не так ли? — Она искала в полумраке его глаза. — Как ты думаешь, смогу ли я когда-нибудь снова появиться в Лондоне? Эрик сжал ее руку.
Вся эта история забудется через день, — мягко сказал он. — В Лондоне любым скандалом интересуются не более недели.
«Но я никогда не забуду лорда Рафаэля Долтона», — печально подумала Бренна. Она уже пыталась сделать это, но безуспешно. Он поразил ее воображение, и Бренне никак не удавалось отделаться от мыслей о нем. Раф такой замечательный: прямой, честный, смелый и благородный. Таких мужчин мало не только.в Лондоне, но и там, куда она направлялась. И с каждым часом Бренна удалялась от него все дальше и дальше. Но какое это имеет значение — ведь Раф не обращал на нее внимания, даже когда она находилась рядом с ним, и через неделю, наверное, женится на Аннабел.
— Да, скоро этот инцидент забудется. — Бренна через силу улыбнулась брату. — Ты, как всегда, прав.
— Мне хотелось бы ошибиться на этот раз. — Эрик внимательно посмотрел на нее.
Она опустила голову — брат слишком хорошо знал ее.
Глава 8
Да, — продолжал Раф, — Генри давал уроки фехтования в армии. Однако оружие ржавеет, если им не пользуются, поэтому после увольнения я продолжал тренироваться с моим другом Эдвардом, другим братом Генри. Эдвард — профессиональный солдат и армейский инструктор фехтования. Я фехтовал и с Гарри однажды. Должен заметить, его братья легко справлялись с ним.
— Но ваша рука… — встревожился Хейзелтон.
— Да, ведь вы были ранены в руку. — Дирборн снова обрел уверенность. — Нельзя не считаться с этим.
Какая рука? — спросил Раф. — Я фехтую обеими руками. Так что договаривайтесь об условиях с Хейзелтоном… или извинитесь. Признайтесь, что солгали.
Дирборн зарычал и взмахнул кулаком. Раф уклонился и нанес ответный удар прямо в челюсть Дирборну. Голова задиры откинулась назад, и Раф ударил его в нос. Еще один выпад пришелся в живот, отчего Дирборн крякнул и зашатался, а следующий удар, в подбородок, сбил его с ног. Дирборн лежал на полу и стонал, а из носа его ручьем текла кровь.
— Это за оскорбление дамы, — пояснил Раф, — и за моего друга, а также за всех, о ком здесь шла речь. — Он посмотрел на Дирборна. — Пожалуй, не стоит тратить на вас пулю или марать лезвие шпаги. Убирайтесь лучше с ближайшим кораблем — или я найду способ свести с вами счеты. — Раф перешагнул через Дирборна. — За чистку ковра я заплачу, — сказал он завороженному официанту, выходя из столовой.
Хейзелтон последовал за ним.
Он говорил, что не собирается драться на кулаках, а сам вдруг нанес удар. Но вы были готовы к такому коварству! — В его голосе прозвучало восхищение.
— Я всегда готов к неожиданностям. — Раф поморщился.
— Вы и сами пострадали? — встревожился Хейзелтон, заметив, что Раф скривился от боли. — Кажется, вы говорили, что можете использовать любую руку?
— Могу, — подтвердил Раф, — но это не значит, что я так и сделал.
Войдя на следующий вечер в столовую клуба, Раф снова поморщился, но не от боли в руке. Он встретил обращенные на него взгляды. Они выражали восхищение, страх и даже ненависть. Раф попытался сосредоточиться на своей отбивной котлете.
— Таков наш мир, — усмехнулся Хейзелтон, заметив, как Раф терзает на тарелке ни в чем не повинную телятину, — Весь Лондон гудит. Дирборн отправился на континент со своим разбитым носом и замаранным именем. Здесь нет ни одного человека, который не аплодировал бы вам. Дирборн — известный скандалист.
Мне хотелось бы, чтобы все поскорее забыли об том, — признался Раф. — Тогда забудут и о причине скандала.
Думаю, они уже не помнят, — заверил его друг. Раф покачал головой. Умение предвидеть опасность не раз выручало его в прошлом. Сейчас он чувствовал нутром грядущие неприятности и в который раз пожелал, чтобы рядом был Драм. Ему ничего не приходилось объяснять, и они всегда плечом к плечу противостояли всяким невзгодам. Рафа не покидало тревожное ощущение, что скандал в клубе не пройдет бесследно.
Однако за обедом все было довольно спокойно. Правда, Раф то и дело замечал любопытные взгляды, к столу подходили незнакомые люди и поздравляли его, а выходя из столовой, он слышал восторженный шепот. Все это раздражало Рафа, но не внушало опасений.
В холле два пьяных щеголя, ожидавшие, когда им подадут их шляпы, заметили приближение Рафа. До этого они сидели за карточным столом в задней комнате, но больше пили, чем играли. Теперь они собирались покинуть клуб, чтобы найти другое развлечение. И нашли его.
Послушай! — громко воскликнул один из них. — Это же Долтон. У кого еще такая рыжая голова? Это он нокаутировал Дирборна! Классное было зрелище!
Еще бы, — усмехнулся другой. — Однако глупо было драться из-за доброго имени какой-то потаскушки. Она снова втопчет его в грязь, поверь мне. Должно быть, это обычная шлюха. И представь себе, она пыталась отшить очаровательную леди Аннабел! Подумать только, разделась донага перед порядочными дамами!
Раф быстро повернулся к ним, и глаза Хейзелтона округлились от страха.
Не обращайте на них внимания, — попросил он.
Но Раф уже решительно направился к щеголям.
— На вашем месте я не стал бы повторять всякий вздор. — ~ В его тоне прозвучала угроза. — Во-первых, это неправда, а во-вторых, я ужасно злюсь, когда слышу подобную ложь.
— О, собираетесь избить меня тоже? — вкрадчиво улыбнулся более плотный мужчина. — Предупреждаю, милорд: я во всех отношениях лучше Дирборна, Испытайте меня, если угодно. — Он начал расстегивать сюртук.
— Джентльмены, — вмешался Хейзелтон, — вы можете разрешить свои разногласия более приемлемым способом.
— Нет ничего более приемлемого, чем мой правый кулак, — сказал мужчина, снимая сюртук. Он закатал рукава рубашки и принял стойку, подняв кулаки. — Разберемся здесь и сейчас: Или вам нужен день, чтобы набраться храбрости?
Не нужен, — спокойно бросил Раф. — Я не хочу скандала, — обратился он через плечо к своему другу, — но не могу не осадить наглеца. Сплетни уже начали распространяться, и надо положить этому конец. — Раф тоже поднял кулаки.
Противник сделал выпад, и Раф отскочил назад, не сводя с него глаз и оценивая дистанцию.
Я не приглашал вас на вальс, — усмехнулся тот. Раф кивнул, затем резко выбросил вперед кулак. Звук от удара в челюсть напоминал пистолетный выстрел. Но звук падения тела на мраморный пол оказался еще громче.
— Я только что сделал некое открытие, — сказал Раф Хейзелтону, взяв шляпу у оцепеневшего лакея. — Человек не умирает от боли, как бы того ни хотел. Проклятие! — пробормотал он, стараясь согнуть плечо. — Не знаю, удастся ли мне пережить этот светский сезон.
— Или очередные сплетни, — со вздохом добавил его друг.
Карета с грохотом катила по длинной, изрытой колеями дороге в Шропшир. Бренна смотрела а грязное окошко. Надвигающиеся сумерки окрасили живую изгородь вдоль дороги в пурпурные и коричневые тона, а за ней в бледно-лиловой дымке виднелись поля.
Она бросила взгляд в затемненный угол кареты, где лежал ее брат, откинувшись на кожаную спинку сиденья. Бренна знала, что Эрик не спит — за последние полчаса он неоднократно менял позу.
— Надо остановиться, — сказала она.
Он открыл глаза.
— Я чувствую себя хорошо. Едем дальше.
Бренна не могла различить выражение его лица, но голос брата насторожил ее.
Нет, — твердо заявила она. — Может, ты и вынослив как мул, мой дорогой, а я не желаю больше терпеть. У меня от тряски зуб на зуб не попадает, а внутри все переворачивается. И мне необходимы кое-какие удобства, о которых леди не говорят. Пожалуйста, давай остановимся на ночь.
Эрик усмехнулся.
Хитрюга, — ласково промолвил он, — ты ведь знаешь, что я не в силах отказать тебе. Сомневаюсь, что ты так уж устала и тебе нужны эти… удобства. Однако скажи кучеру, чтобы остановил карету.
Когда через несколько миль карета въехала во двор гостиницы, Эрик подал руку сестре и помог ей выйти. При свете фонаря он увидел ее мрачное лицо.
— Ты действительно устала, — сказал он, мгновенно раскаявшись. — Прости меня.
— Не надо просить прощения, — ответила Бренна. — Ты был прав, я не слишком устала, Дело в том, что меня одолевают мысли, и не очень хорошие. Черт возьми! Я устроила неприятности лорду Долтону, не так ли? — Она искала в полумраке его глаза. — Как ты думаешь, смогу ли я когда-нибудь снова появиться в Лондоне? Эрик сжал ее руку.
Вся эта история забудется через день, — мягко сказал он. — В Лондоне любым скандалом интересуются не более недели.
«Но я никогда не забуду лорда Рафаэля Долтона», — печально подумала Бренна. Она уже пыталась сделать это, но безуспешно. Он поразил ее воображение, и Бренне никак не удавалось отделаться от мыслей о нем. Раф такой замечательный: прямой, честный, смелый и благородный. Таких мужчин мало не только.в Лондоне, но и там, куда она направлялась. И с каждым часом Бренна удалялась от него все дальше и дальше. Но какое это имеет значение — ведь Раф не обращал на нее внимания, даже когда она находилась рядом с ним, и через неделю, наверное, женится на Аннабел.
— Да, скоро этот инцидент забудется. — Бренна через силу улыбнулась брату. — Ты, как всегда, прав.
— Мне хотелось бы ошибиться на этот раз. — Эрик внимательно посмотрел на нее.
Она опустила голову — брат слишком хорошо знал ее.
Глава 8
От хмурого вида Рафа могло бы свернуться молоко. Он стоял не двигаясь со страдальческим лицом, тогда как дворецкий завязывал на нем галстук. Сам Раф не мог сделать этого, так как его правая рука была на перевязи. Когда дворецкий отступил назад, Раф посмотрел на себя в зеркало и поморщился. Затем перевел взгляд на взволнованное лицо слуги.
Хорошо, — сказал Раф и снова взглянул на свое отражение. Его галстук был превосходен, сам он — чисто выбрит, и волосы приведены в порядок. Модный сюртук плотно облегал фигуру.
Но даже применение пиявок не избавило его от опухоли под левым глазом, хотя цвет кожи оставался прежним. Раф поднял голову — синяк на скуле все еще выглядел ужасно, правда, начал спадать, и фиолетовый цвет сменился зеленым…
— Может, наложить косметическую мазь, милорд? — нерешительно предложил дворецкий, заметив направление его взгляда. — У моего предыдущего хозяина была плохая кожа, и он скрывал дефекты с помощью косметики. Разумеется, у вас нет таких проблем… но в данный момент? Не сделать ли несколько мазков тут и там?
— Чтобы я выглядел как проститутка, скрывающая прыщи? Ну уж нет! Однако благодарю вас. Вы прекрасно позаботились о моем внешнем виде, но краситься я не стану. Мужчина после драки не может выглядеть как расфранченный поэт.
Раф коснулся своей скулы. Этот синяк он заполучил во время очередной драки, когда услышал, как какой-то болван за карточным столом сказал что-то непристойное о Бренне Форд. А опухоль под глазом возникла после стычки с Джексоном, отпустившим грязную шуточку о ней. Впрочем, Раф не остался в долгу ни в том ни в другом случае и вспоминал об этом с удовлетворением, хотя эти победы достались ему ценой покалеченной руки.
Более серьезное столкновение произошло с Джоном Стайлсом, сказавшим что-то гадкое о Бренне. Дело дошло до дуэли, но Раф сомневался, что роковой день когда-нибудь наступит, так как слышал, будто Стайлс срочно собрался в длительное морское путешествие.
Однако в Лондоне было много злых языков, и все они сплетничали о Бренне Форд, называли ее интриганкой, которая разделась догола, пытаясь заманить Рафа и женить на себе, чтобы досадить Аннабел. И это был еще не самый худший из слухов. Раф не понимал, как случившееся получило такую широкую огласку. Более всего его огорчало то, что стало известно имя Бренны.
Раф вышел из комнаты, стараясь не смотреть больше в зеркало. Ему не хотелось видеть свои синяки. Впрочем, внешность — не самое главное. Гораздо сильнее его мучила совесть. Полдня и большую часть вечера он бродил по дому, размышляя и стараясь найти выход из создавшегося положения. Невозможно драться со всем Лондоном, но и нельзя оставлять все как есть.
Раф спускался по лестнице, когда услышал голоса у входной двери. Значит, все-таки Стайлс не успокоился и прислал своего секунданта. Раф быстро спустился. Его волновал только один вопрос — отложить ли дуэль, пока не заживет его рука, или покончить с этим делом как можно скорее. Однако следует помнить о том, что Стайлс — очень меткий стрелок, и…
— Драм! — воскликнул Раф, увидев в холле друга.
— Он самый, — улыбнулся Драм. — Значит, дошедшие до меня слухи правдивы. — Он заметил перевязь и опухшее лицо друга.
— Какие слухи? Бога ради, забудь об этом. Я ужасно рад тебя видеть!
— Я тоже. — Драм снял перчатки. — После трудного путешествия мне хотелось бы поскорее сесть в кресло у камина и заполучить стаканчик бренди.
— Сейчас все будет. — Раф проводил его в кабинет. — Но как ты оказался здесь?
— Благодарю, — сказал Драм, принимая бренди, которое Раф быстро налил из графина.
Устроившись в кресле у камина, он поднял стакан в честь друга.
О! Спиртное, вновь вселяет в меня бодрость духа. — Драм оживился, сделав глоток. — Я очень долго ехал верхом. — Увидев, что Раф встревожился, Драм криво улыбнулся. — Нет-нет, не из Италии — я не добрался до нее, остановившись у старины Хайтауэра во Франции. Помнишь, его дом стоит недалеко от побережья. Он по-прежнему живет на широкую ногу и любит, когда в доме много гостей и хорошей еды, и все так же радушно принимает путешествующих англичан. Там было так хорошо, что я решил задержаться на некоторое время, прежде чем продолжить свой путь.
Драм сделал еще глоток и поморщился. Но не от спиртного.
Туда прибыл также наш друг Дирборн, — продолжил он, — и я услышал о твоих подвигах, после чего поспешил назад в Лондон, чтобы узнать, правда ли все это, Даже если в этих рассказах только половина правды, ты нуждаешься в моем совете и помощи… Поскольку у тебя здоровая только правая рука, — добавил он, взглянув на перевязь.
Раф кивнул:
Что говорил Дирборн?
— То же, что и весь Лондон. Я услышал обо всем, прибыв сегодня утром. Только Дирборн излагал все это более красочно. Однако думаю, в ближайшем будущем он уже не сможет болтать — я сломал ему челюсть.
— В самом деле? — усмехнулся Раф.
Да, я предупредил его, что намерен сделать, если он не заткнется. Дирборн же достал кинжал, когда я повернулся к нему спиной. Оказывается, он одинаково хорошо владеет обеими руками. Неужели такие люди все двуличные и лживые, как ты думаешь?
— Поосторожнее, — улыбнулся Раф. — Ты знаешь, я тоже одинаково владею обеими руками.
Только потому, что много тренировался, когда повредил одну из них, — заверил его Драм. — Ты никогда не отличался двуличием. Речь идет о таких, как Дирборн. Хорошо, что он не так ловок, как думает. Однако черт возьми, что все-таки происходит, Раф? — Драм серьезно посмотрел на друга. — Я имею в виду разговоры о какой-то девке, которая шокировала твою даму своим видом и попыталась тем самым заявить о своих правах на тебя. А ты, выходит, объявил войну всем мужчинам Англии? Если то, о чем болтают, правда, ты ничего не сможешь сделать.
— Это ложь. — Раф провел здоровой рукой по своим подстриженным волосам. — Она не девка и не собиралась делать то, что ей приписывают. Ее имя Бренна Форд — она сестра Эрика Форда.
— Я знаю, кто она. И говоришь, мисс Форд не делала ничего подобного? — Драм задержал стакан на полпути ко рту.
— Нет. Она такая же порядочная, как и Эрик. Бренна моложе его, но ведет себя зрело и благоразумно. Она спокойная, уравновешенная, и в том, что произошло, нет ее вины. — Раф поднялся и зашагал по комнате. Он рассказал Драму всю историю и нахмурился, поняв, что в его изложении все выглядит гораздо хуже, чем на самом деле.
— Я знаю, что поступил очень глупо. — Раф пожал плечами. — Следовало позаботиться о компаньонке, если я пригласил в свой дом молодую даму. Но я не помышлял о сестре Эрика как о женщине, с которой у меня могут возникнуть какие-то отношения, да и она вела себя таким же образом.
— Каким образом? — озадаченно спросил Драм.
— Ну… вполне сдержанно. — Раф покачал головой. — Черт побери, ты же знаешь, я не думал ни о ком, кроме Аннабел. Форды оказались у меня после длительного и очень тяжелого путешествия, и на следующий день я оставил их отдыхать, а сам отправился на встречу с Аннабел и ее матерью — мы собирались провести время за чашкой чая.. Ничего бы не произошло, если бы мать не пожелала посмотреть мой дом. Кажется, она относится ко мне вполне серьезно, — добавил Раф не без гордости. — Я оставил их у двери и повел лошадей в конюшню. В это время они постучались, и Брен, то есть Бренна Форд, решила, что это я.
Драм приподнял бровь, удивленный тем, с какой легкостью Раф назвал малознакомую женщину уменьшительным именем.
— Заподозрив, что я никак не могу войти, она открыла дверь, — продолжил Раф,
— Плохо, но не смертельно, — прокомментировал Драм, потягивая бренди и внимательно глядя на друга.
— К сожалению, смертельно, — вздохнул Раф. — Бренна только что принимала ванну. Но она была одета! — быстро пояснил он, увидев, как расширились голубые глаза Драма. — Правда, на ней был только халат брата. Малиновый, да еще с драконами. Ее влажные волосы ниспадали на плечи. Длинные и иссиня-черные. И от Бренны пахло жасмином.
— Любопытно, — обронил Драм. — Но дело действительно хуже, чем я подумал вначале.
— Я, конечно, сделал ей предложение после этого.
— Кому, Аннабел?
— Нет, Брен.
— Ну разумеется, — небрежно бросил Драм, пораженный до глубины души.
— Она отказала мне, уверяя, что скоро все забудется. Они уехали домой, но сейчас весь Лондон склоняет ее имя.
— И что ты намерен делать?
— Я долго размышлял, Драм, и решил, что надо поехать к Фордам и посмотреть, как они себя чувствуют после этих разговоров.
— Возможно, мисс Форд права и все скоро бесследно пройдет, — задумчиво промолвил Драм.
— Да, для меня, особенно если я продолжу ухаживать за Аннабел. Но не для Брен и Эрика. Я сделал все возможное, чтобы защитить доброе имя Брен, и позаботился также о своей репутации — нанял слуг, не хожу ни в какие сомнительные места, — но слухи распространяются. Я смирюсь с тем, что теперь меня считают неподходящей партией. Но что будет с Бренной? Они чертовски гордые, эти Форды. Я едва упросил их позволить мне вызвать врача для Эрика, хотя он лежал бледный как простыня. Ты не представляешь, как он выглядел. Поэтому, полагаю, Форды ни за что не сообщат мне, что теперь к ним относятся как к прокаженным, — сокрушенно сказал Раф. — Нет, я должен сам узнать, какие ветры дуют в Шропшире. Если клевета не достигла тех мест и начнет затихать здесь, в Лондоне, я немедленно вернусь назад и буду по-прежнему ухаживать за Аннабел. Кстати, все идет хорошо, — удовлетворенно добавил он. — А в противном случае? — Раф пожал плечами и побледнел. — Я заставлю себя жениться на сестре Эрика. Она хорошая девушка, Драм, и не заслуживает уготованной ей несчастной судьбы.
— Так же как и ты, — задумчиво отозвался Драм. — Но это лучше, чем продолжать драться с каждым, кто упомянет имя мисс Форд. Я поеду с тобой, не возражаешь?
— Ни в коем случае! Благодарю. Тогда отправимся завтра? Или тебе нужно отдохнуть?
— Конечно, завтра.
— Мне надо только написать записку Аннабел. Мы собирались пойти в субботу в Воксхолл, — пояснил Раф.
Драм быстро взглянул на друга, услышав, каким тоном тот произнес последние слова. За долгие годы их знакомства он не раз видел Рафа страдающим, но крайне редко страдания так явно отражались на его лице.
Придется отменить эту встречу, — отрывисто произнес Раф, заметив сочувствие друга. Он провел рукой по своей скуле. — У меня ужасный вид и настроение тоже плохое. Но наверное, все заживет к тому времени, когда мы доберемся до Тидбери. О Боже! Тидбери вместо Бокс холла! И надо защищать имя женщины, вместо того чтобы провести время, ухаживая за одной из самых привлекательных красавиц Англии. Жизнь полна сюрпризов. — Раф нахмурился. — Пойду и напишу записку Аннабел, чтобы ее доставили как можно быстрее. Мы выезжаем на рассвете.
Он вышел из комнаты, оставив Драма у камина.
Аннабел развернула записку, поданную лакеем, и кровь отхлынула от ее лица. Мать выхватила листок и быстро прочитала послание.
Долтон уезжает? «По неотложным делам»? Куда? — спросила она.
— О, кто знает? Это его дела. — Аннабел отвернулась, будто желая взглянуть на себя в зеркало, но на самом деле — чтобы спрятать от матери глаза. — Разумеется, я не стану менять наши планы из-за лорда Долтона. Я уже известила всех, что в субботу иду в Воксхолл, и непременно пойду. Я могу обратиться к Уильямсу, или мистеру Оуксу, или к лорду Кэрлингу и попросить их сопровождать меня.
— Конечно, дорогая. Согласятся и многие другие джентльмены. Уверена, лорд Долтон не хотел обидеть нас. Он без ума от тебя. Должно быть, появились веские семейные причины, заставившие его уехать.
— Возможно. — Просияв, Аннабел повернулась к матери. — Тем не менее я послала ему ответную записку с просьбой больше не докучать мне визитами, когда вернется. Он должен знать, что недопустимо поступать с дамой подобным образом. По крайней мере со мной. Я не могу улыбаться и делать вид, будто ничего не произошло, мама. О, не беспокойся. Если я захочу, то все исправлю, как это уже бывало прежде. Правда, не знаю, смогу ли снова простить Долтона. Посмотрим. Однако кого мы выберем вместо него? — весело спросила она. — Оукс умеет забавно шутить, а Карлинг — прекрасный танцор.
Мать начала высказывать свое мнение относительно каждого из кавалеров, но Аннабел едва слушала ее. Не то чтобы она остановила окончательный выбор на Долтоне, но относилась к нему весьма серьезно — хотя бы потому, что он снова пробудил в ней интерес к мужчинам. Его знаки внимания льстили Аннабел, и она ощущала потребность в них, поскольку они вселяли в нее уверенность в собственной неотразимости. А что теперь? Но ей не привыкать к неприятностям.
Она самая красивая девушка в Лондоне — по крайней мере так говорят. Ее называли также несравненной. Она не глупа и не легкомысленна. Напротив, образованна и хорошо воспитана. Другие женщины, обладавшие гораздо меньшими достоинствами, в ее возрасте давно уже замужем и счастливы. Так почему же ей так не везет с мужчинами?
Единственный, кого Аннабел желала всей душой и кто мог бы стать ее любимым супругом, никогда не относился к ней серьезно и не пытался понять. Все считали их брак решенным делом. И соседи, и друзья утверждали, что они очень подходят друг другу. Да и он всегда выказывал расположение к Аннабел, однако не пожелал взять ее в жены.
Она никогда не думала, что ее может привлечь кто-то, кроме Деймона Райдера, однако Раф Долтон заинтересовал Аннабел, поразив своей настойчивостью и преданностью. Конечно, он не мог сравниться с Деймоном ни внешностью, ни манерами, но именно поэтому и был бы до конца дней своих благодарен Аннабел за то, что она вышла за него замуж. И это давало девушке ощущение власти над ним и безопасности — Раф не мог причинить ей вреда. Но неужели он пренебрег ею? Как он посмел?
Аннабел отошла к гардеробу, чтобы мать не видела ее лица. Быть отвергнутой однажды — это трагедия, но дважды — почти комедия… если бы ей не было так грустно.
На следующий день, едва рассвело, граф Драммонд прибыл к дому Рафа. Его проводили в кабинет. Раф спустился в халате поздороваться с другом.
— Я думал, ты хочешь отправиться в путь пораньше, чтобы прибыть на место до наступления темноты. — Драм оглядел взъерошенные после сна волосы Рафа.
— Да, собирался, — ответил тот, — но решил сначала нанести короткий утренний визит Аннабел.
— Чтобы попрощаться? Какая сентиментальность!
— Не в этом дело. Аннабел прислала ответ на мою записку. Она не понимает, почему я отказываюсь от встречи в Воксхолле, и, думаю, ужасно рассердилась, так как пишет, что не желает больше видеть меня. Аннабел нельзя упрекнуть за это, и я должен поговорить с ней перед отъездом и успокоить ее. Мне следовало бы знать, что сообщать леди об изменении своих планов, посылая ей записку, — неприлично, но я не умею обращаться с дамами, Драм. — Раф смущенно улыбнулся. — А сейчас не стану допускать еще одну оплошность.
— Позволишь дать тебе совет?
— Конечно.
— Так вот, подумай сначала, как ты намерен объясняться с ней? Если признаешься, что решил навестить Бренну Форд, Аннабел сделает неправильные выводы.
— Я не буду лгать. И не только потому, что не умею делать этого. Ложь отвратительна. Лучше просто умолчать об истинной причине. Я скажу, что должен покинуть город, но скоро вернусь, что искренне сожалею, если огорчил ее, поскольку совсем не хотел этого. Как по-твоему, это приемлемо?
Вполне. А вдруг она поинтересуется подробностями? Раф пожал плечами:
Тогда скажу ей правду и попрошу доверять мне. Ведь я ничего не делаю за ее спиной. Думаешь, это убедит ее?
Драм кивнул:
Разумеется. А сейчас, так как перед отъездом к тебе я съел всего пару яиц и кусок хлеба, что ты предложишь поесть, пока одеваешься?
Раф рассмеялся.
У тебя по-прежнему аппетит как у саранчи? Знаешь, в последнее время меня радует только то, что я приобрел прекрасного повара. Воспользуйся моим завтраком, но поторопись, потому что я одеваюсь быстро даже с одной рукой. И оставь мне хотя бы крошку, хорошо?
Несколько часов спустя они уже скакали бок о бок на лошадях.
— Тебе не трудно ехать верхом с рукой на перевязи? — спросил Драм, перед тем как они отправились в путь.
— Рука почти зажила. И кроме того, — Раф похлопал по загривку чалого мерина, — Блейз всегда слушается меня и все понимает.
Им пришлось двигаться очень медленно по одному из самых оживленных районов города. Улицы были заполнены телегами и фургонами, доставляющими различные товары, многочисленными каретами с дамами и джентльменами, а также разодетыми всадниками, направляющимися в гости с утренним визитом.
Наконец Раф и Драм добрались до дома Аннабел. Раф спешился, отряхнул свой безупречный костюм и пригладил волосы. Затем, не взглянув на Драма, сидящего на лошади, быстро взбежал по ступенькам крыльца к парадной двери.
Хорошо, — сказал Раф и снова взглянул на свое отражение. Его галстук был превосходен, сам он — чисто выбрит, и волосы приведены в порядок. Модный сюртук плотно облегал фигуру.
Но даже применение пиявок не избавило его от опухоли под левым глазом, хотя цвет кожи оставался прежним. Раф поднял голову — синяк на скуле все еще выглядел ужасно, правда, начал спадать, и фиолетовый цвет сменился зеленым…
— Может, наложить косметическую мазь, милорд? — нерешительно предложил дворецкий, заметив направление его взгляда. — У моего предыдущего хозяина была плохая кожа, и он скрывал дефекты с помощью косметики. Разумеется, у вас нет таких проблем… но в данный момент? Не сделать ли несколько мазков тут и там?
— Чтобы я выглядел как проститутка, скрывающая прыщи? Ну уж нет! Однако благодарю вас. Вы прекрасно позаботились о моем внешнем виде, но краситься я не стану. Мужчина после драки не может выглядеть как расфранченный поэт.
Раф коснулся своей скулы. Этот синяк он заполучил во время очередной драки, когда услышал, как какой-то болван за карточным столом сказал что-то непристойное о Бренне Форд. А опухоль под глазом возникла после стычки с Джексоном, отпустившим грязную шуточку о ней. Впрочем, Раф не остался в долгу ни в том ни в другом случае и вспоминал об этом с удовлетворением, хотя эти победы достались ему ценой покалеченной руки.
Более серьезное столкновение произошло с Джоном Стайлсом, сказавшим что-то гадкое о Бренне. Дело дошло до дуэли, но Раф сомневался, что роковой день когда-нибудь наступит, так как слышал, будто Стайлс срочно собрался в длительное морское путешествие.
Однако в Лондоне было много злых языков, и все они сплетничали о Бренне Форд, называли ее интриганкой, которая разделась догола, пытаясь заманить Рафа и женить на себе, чтобы досадить Аннабел. И это был еще не самый худший из слухов. Раф не понимал, как случившееся получило такую широкую огласку. Более всего его огорчало то, что стало известно имя Бренны.
Раф вышел из комнаты, стараясь не смотреть больше в зеркало. Ему не хотелось видеть свои синяки. Впрочем, внешность — не самое главное. Гораздо сильнее его мучила совесть. Полдня и большую часть вечера он бродил по дому, размышляя и стараясь найти выход из создавшегося положения. Невозможно драться со всем Лондоном, но и нельзя оставлять все как есть.
Раф спускался по лестнице, когда услышал голоса у входной двери. Значит, все-таки Стайлс не успокоился и прислал своего секунданта. Раф быстро спустился. Его волновал только один вопрос — отложить ли дуэль, пока не заживет его рука, или покончить с этим делом как можно скорее. Однако следует помнить о том, что Стайлс — очень меткий стрелок, и…
— Драм! — воскликнул Раф, увидев в холле друга.
— Он самый, — улыбнулся Драм. — Значит, дошедшие до меня слухи правдивы. — Он заметил перевязь и опухшее лицо друга.
— Какие слухи? Бога ради, забудь об этом. Я ужасно рад тебя видеть!
— Я тоже. — Драм снял перчатки. — После трудного путешествия мне хотелось бы поскорее сесть в кресло у камина и заполучить стаканчик бренди.
— Сейчас все будет. — Раф проводил его в кабинет. — Но как ты оказался здесь?
— Благодарю, — сказал Драм, принимая бренди, которое Раф быстро налил из графина.
Устроившись в кресле у камина, он поднял стакан в честь друга.
О! Спиртное, вновь вселяет в меня бодрость духа. — Драм оживился, сделав глоток. — Я очень долго ехал верхом. — Увидев, что Раф встревожился, Драм криво улыбнулся. — Нет-нет, не из Италии — я не добрался до нее, остановившись у старины Хайтауэра во Франции. Помнишь, его дом стоит недалеко от побережья. Он по-прежнему живет на широкую ногу и любит, когда в доме много гостей и хорошей еды, и все так же радушно принимает путешествующих англичан. Там было так хорошо, что я решил задержаться на некоторое время, прежде чем продолжить свой путь.
Драм сделал еще глоток и поморщился. Но не от спиртного.
Туда прибыл также наш друг Дирборн, — продолжил он, — и я услышал о твоих подвигах, после чего поспешил назад в Лондон, чтобы узнать, правда ли все это, Даже если в этих рассказах только половина правды, ты нуждаешься в моем совете и помощи… Поскольку у тебя здоровая только правая рука, — добавил он, взглянув на перевязь.
Раф кивнул:
Что говорил Дирборн?
— То же, что и весь Лондон. Я услышал обо всем, прибыв сегодня утром. Только Дирборн излагал все это более красочно. Однако думаю, в ближайшем будущем он уже не сможет болтать — я сломал ему челюсть.
— В самом деле? — усмехнулся Раф.
Да, я предупредил его, что намерен сделать, если он не заткнется. Дирборн же достал кинжал, когда я повернулся к нему спиной. Оказывается, он одинаково хорошо владеет обеими руками. Неужели такие люди все двуличные и лживые, как ты думаешь?
— Поосторожнее, — улыбнулся Раф. — Ты знаешь, я тоже одинаково владею обеими руками.
Только потому, что много тренировался, когда повредил одну из них, — заверил его Драм. — Ты никогда не отличался двуличием. Речь идет о таких, как Дирборн. Хорошо, что он не так ловок, как думает. Однако черт возьми, что все-таки происходит, Раф? — Драм серьезно посмотрел на друга. — Я имею в виду разговоры о какой-то девке, которая шокировала твою даму своим видом и попыталась тем самым заявить о своих правах на тебя. А ты, выходит, объявил войну всем мужчинам Англии? Если то, о чем болтают, правда, ты ничего не сможешь сделать.
— Это ложь. — Раф провел здоровой рукой по своим подстриженным волосам. — Она не девка и не собиралась делать то, что ей приписывают. Ее имя Бренна Форд — она сестра Эрика Форда.
— Я знаю, кто она. И говоришь, мисс Форд не делала ничего подобного? — Драм задержал стакан на полпути ко рту.
— Нет. Она такая же порядочная, как и Эрик. Бренна моложе его, но ведет себя зрело и благоразумно. Она спокойная, уравновешенная, и в том, что произошло, нет ее вины. — Раф поднялся и зашагал по комнате. Он рассказал Драму всю историю и нахмурился, поняв, что в его изложении все выглядит гораздо хуже, чем на самом деле.
— Я знаю, что поступил очень глупо. — Раф пожал плечами. — Следовало позаботиться о компаньонке, если я пригласил в свой дом молодую даму. Но я не помышлял о сестре Эрика как о женщине, с которой у меня могут возникнуть какие-то отношения, да и она вела себя таким же образом.
— Каким образом? — озадаченно спросил Драм.
— Ну… вполне сдержанно. — Раф покачал головой. — Черт побери, ты же знаешь, я не думал ни о ком, кроме Аннабел. Форды оказались у меня после длительного и очень тяжелого путешествия, и на следующий день я оставил их отдыхать, а сам отправился на встречу с Аннабел и ее матерью — мы собирались провести время за чашкой чая.. Ничего бы не произошло, если бы мать не пожелала посмотреть мой дом. Кажется, она относится ко мне вполне серьезно, — добавил Раф не без гордости. — Я оставил их у двери и повел лошадей в конюшню. В это время они постучались, и Брен, то есть Бренна Форд, решила, что это я.
Драм приподнял бровь, удивленный тем, с какой легкостью Раф назвал малознакомую женщину уменьшительным именем.
— Заподозрив, что я никак не могу войти, она открыла дверь, — продолжил Раф,
— Плохо, но не смертельно, — прокомментировал Драм, потягивая бренди и внимательно глядя на друга.
— К сожалению, смертельно, — вздохнул Раф. — Бренна только что принимала ванну. Но она была одета! — быстро пояснил он, увидев, как расширились голубые глаза Драма. — Правда, на ней был только халат брата. Малиновый, да еще с драконами. Ее влажные волосы ниспадали на плечи. Длинные и иссиня-черные. И от Бренны пахло жасмином.
— Любопытно, — обронил Драм. — Но дело действительно хуже, чем я подумал вначале.
— Я, конечно, сделал ей предложение после этого.
— Кому, Аннабел?
— Нет, Брен.
— Ну разумеется, — небрежно бросил Драм, пораженный до глубины души.
— Она отказала мне, уверяя, что скоро все забудется. Они уехали домой, но сейчас весь Лондон склоняет ее имя.
— И что ты намерен делать?
— Я долго размышлял, Драм, и решил, что надо поехать к Фордам и посмотреть, как они себя чувствуют после этих разговоров.
— Возможно, мисс Форд права и все скоро бесследно пройдет, — задумчиво промолвил Драм.
— Да, для меня, особенно если я продолжу ухаживать за Аннабел. Но не для Брен и Эрика. Я сделал все возможное, чтобы защитить доброе имя Брен, и позаботился также о своей репутации — нанял слуг, не хожу ни в какие сомнительные места, — но слухи распространяются. Я смирюсь с тем, что теперь меня считают неподходящей партией. Но что будет с Бренной? Они чертовски гордые, эти Форды. Я едва упросил их позволить мне вызвать врача для Эрика, хотя он лежал бледный как простыня. Ты не представляешь, как он выглядел. Поэтому, полагаю, Форды ни за что не сообщат мне, что теперь к ним относятся как к прокаженным, — сокрушенно сказал Раф. — Нет, я должен сам узнать, какие ветры дуют в Шропшире. Если клевета не достигла тех мест и начнет затихать здесь, в Лондоне, я немедленно вернусь назад и буду по-прежнему ухаживать за Аннабел. Кстати, все идет хорошо, — удовлетворенно добавил он. — А в противном случае? — Раф пожал плечами и побледнел. — Я заставлю себя жениться на сестре Эрика. Она хорошая девушка, Драм, и не заслуживает уготованной ей несчастной судьбы.
— Так же как и ты, — задумчиво отозвался Драм. — Но это лучше, чем продолжать драться с каждым, кто упомянет имя мисс Форд. Я поеду с тобой, не возражаешь?
— Ни в коем случае! Благодарю. Тогда отправимся завтра? Или тебе нужно отдохнуть?
— Конечно, завтра.
— Мне надо только написать записку Аннабел. Мы собирались пойти в субботу в Воксхолл, — пояснил Раф.
Драм быстро взглянул на друга, услышав, каким тоном тот произнес последние слова. За долгие годы их знакомства он не раз видел Рафа страдающим, но крайне редко страдания так явно отражались на его лице.
Придется отменить эту встречу, — отрывисто произнес Раф, заметив сочувствие друга. Он провел рукой по своей скуле. — У меня ужасный вид и настроение тоже плохое. Но наверное, все заживет к тому времени, когда мы доберемся до Тидбери. О Боже! Тидбери вместо Бокс холла! И надо защищать имя женщины, вместо того чтобы провести время, ухаживая за одной из самых привлекательных красавиц Англии. Жизнь полна сюрпризов. — Раф нахмурился. — Пойду и напишу записку Аннабел, чтобы ее доставили как можно быстрее. Мы выезжаем на рассвете.
Он вышел из комнаты, оставив Драма у камина.
Аннабел развернула записку, поданную лакеем, и кровь отхлынула от ее лица. Мать выхватила листок и быстро прочитала послание.
Долтон уезжает? «По неотложным делам»? Куда? — спросила она.
— О, кто знает? Это его дела. — Аннабел отвернулась, будто желая взглянуть на себя в зеркало, но на самом деле — чтобы спрятать от матери глаза. — Разумеется, я не стану менять наши планы из-за лорда Долтона. Я уже известила всех, что в субботу иду в Воксхолл, и непременно пойду. Я могу обратиться к Уильямсу, или мистеру Оуксу, или к лорду Кэрлингу и попросить их сопровождать меня.
— Конечно, дорогая. Согласятся и многие другие джентльмены. Уверена, лорд Долтон не хотел обидеть нас. Он без ума от тебя. Должно быть, появились веские семейные причины, заставившие его уехать.
— Возможно. — Просияв, Аннабел повернулась к матери. — Тем не менее я послала ему ответную записку с просьбой больше не докучать мне визитами, когда вернется. Он должен знать, что недопустимо поступать с дамой подобным образом. По крайней мере со мной. Я не могу улыбаться и делать вид, будто ничего не произошло, мама. О, не беспокойся. Если я захочу, то все исправлю, как это уже бывало прежде. Правда, не знаю, смогу ли снова простить Долтона. Посмотрим. Однако кого мы выберем вместо него? — весело спросила она. — Оукс умеет забавно шутить, а Карлинг — прекрасный танцор.
Мать начала высказывать свое мнение относительно каждого из кавалеров, но Аннабел едва слушала ее. Не то чтобы она остановила окончательный выбор на Долтоне, но относилась к нему весьма серьезно — хотя бы потому, что он снова пробудил в ней интерес к мужчинам. Его знаки внимания льстили Аннабел, и она ощущала потребность в них, поскольку они вселяли в нее уверенность в собственной неотразимости. А что теперь? Но ей не привыкать к неприятностям.
Она самая красивая девушка в Лондоне — по крайней мере так говорят. Ее называли также несравненной. Она не глупа и не легкомысленна. Напротив, образованна и хорошо воспитана. Другие женщины, обладавшие гораздо меньшими достоинствами, в ее возрасте давно уже замужем и счастливы. Так почему же ей так не везет с мужчинами?
Единственный, кого Аннабел желала всей душой и кто мог бы стать ее любимым супругом, никогда не относился к ней серьезно и не пытался понять. Все считали их брак решенным делом. И соседи, и друзья утверждали, что они очень подходят друг другу. Да и он всегда выказывал расположение к Аннабел, однако не пожелал взять ее в жены.
Она никогда не думала, что ее может привлечь кто-то, кроме Деймона Райдера, однако Раф Долтон заинтересовал Аннабел, поразив своей настойчивостью и преданностью. Конечно, он не мог сравниться с Деймоном ни внешностью, ни манерами, но именно поэтому и был бы до конца дней своих благодарен Аннабел за то, что она вышла за него замуж. И это давало девушке ощущение власти над ним и безопасности — Раф не мог причинить ей вреда. Но неужели он пренебрег ею? Как он посмел?
Аннабел отошла к гардеробу, чтобы мать не видела ее лица. Быть отвергнутой однажды — это трагедия, но дважды — почти комедия… если бы ей не было так грустно.
На следующий день, едва рассвело, граф Драммонд прибыл к дому Рафа. Его проводили в кабинет. Раф спустился в халате поздороваться с другом.
— Я думал, ты хочешь отправиться в путь пораньше, чтобы прибыть на место до наступления темноты. — Драм оглядел взъерошенные после сна волосы Рафа.
— Да, собирался, — ответил тот, — но решил сначала нанести короткий утренний визит Аннабел.
— Чтобы попрощаться? Какая сентиментальность!
— Не в этом дело. Аннабел прислала ответ на мою записку. Она не понимает, почему я отказываюсь от встречи в Воксхолле, и, думаю, ужасно рассердилась, так как пишет, что не желает больше видеть меня. Аннабел нельзя упрекнуть за это, и я должен поговорить с ней перед отъездом и успокоить ее. Мне следовало бы знать, что сообщать леди об изменении своих планов, посылая ей записку, — неприлично, но я не умею обращаться с дамами, Драм. — Раф смущенно улыбнулся. — А сейчас не стану допускать еще одну оплошность.
— Позволишь дать тебе совет?
— Конечно.
— Так вот, подумай сначала, как ты намерен объясняться с ней? Если признаешься, что решил навестить Бренну Форд, Аннабел сделает неправильные выводы.
— Я не буду лгать. И не только потому, что не умею делать этого. Ложь отвратительна. Лучше просто умолчать об истинной причине. Я скажу, что должен покинуть город, но скоро вернусь, что искренне сожалею, если огорчил ее, поскольку совсем не хотел этого. Как по-твоему, это приемлемо?
Вполне. А вдруг она поинтересуется подробностями? Раф пожал плечами:
Тогда скажу ей правду и попрошу доверять мне. Ведь я ничего не делаю за ее спиной. Думаешь, это убедит ее?
Драм кивнул:
Разумеется. А сейчас, так как перед отъездом к тебе я съел всего пару яиц и кусок хлеба, что ты предложишь поесть, пока одеваешься?
Раф рассмеялся.
У тебя по-прежнему аппетит как у саранчи? Знаешь, в последнее время меня радует только то, что я приобрел прекрасного повара. Воспользуйся моим завтраком, но поторопись, потому что я одеваюсь быстро даже с одной рукой. И оставь мне хотя бы крошку, хорошо?
Несколько часов спустя они уже скакали бок о бок на лошадях.
— Тебе не трудно ехать верхом с рукой на перевязи? — спросил Драм, перед тем как они отправились в путь.
— Рука почти зажила. И кроме того, — Раф похлопал по загривку чалого мерина, — Блейз всегда слушается меня и все понимает.
Им пришлось двигаться очень медленно по одному из самых оживленных районов города. Улицы были заполнены телегами и фургонами, доставляющими различные товары, многочисленными каретами с дамами и джентльменами, а также разодетыми всадниками, направляющимися в гости с утренним визитом.
Наконец Раф и Драм добрались до дома Аннабел. Раф спешился, отряхнул свой безупречный костюм и пригладил волосы. Затем, не взглянув на Драма, сидящего на лошади, быстро взбежал по ступенькам крыльца к парадной двери.