Эдит Лэйтон
Все решает случай
Глава 1
Лишь один из гостей на свадьбе хранил мрачное молчание. Он стоял, скрестив руки на груди, и наблюдал, как веселятся другие. Вечер был превосходным, как и положено в середине лета: светлым, теплым, насыщенным нежным ароматом цветов. Такие вечера, столь редкие в Англии, великолепно описаны Шекспиром.
Свадебная процессия прибыла из церкви в находящееся неподалеку поместье жениха, и празднество продолжалось с середины дня до самых сумерек. В увитой зеленью беседке расположились музыканты, наигрывавшие веселые мелодии. На ветвях деревьев висели фонари, мерцавшие, как звезды, на лужайках горели факелы, ярко освещавшие поместье снаружи, а огромные люстры со свечами заливали светом помещение внутри. Танцуя в бальном зале, на террасе, на скошенных лужайках, простиравшихся до самой реки, гости не замечали приближения ночи. Хмурый вид не украшал лорда Рафаэля Долтона, мужчину лет тридцати с небольшим, с тяжелыми, угловатыми, строгими чертами лица, на котором выделялись лишь прекрасные темные ресницы, окаймлявшие глубоко посаженные голубые глаза. Недовольный ярко-рыжим цветом своих волос, он коротко стриг их а манер Брута, хотя такая прическа была теперь не в моде. Обычно рыжеволосые имеют бледную, веснушчатую кожу, но лицо Долтона было чистым и бронзовым от загара. Стройный и широкоплечий, он одевался строго, как военный, которым и был когда-то. Раф вообще не отличался мягкостью, а хмурый вид придавал его лицу еще большую резкость.
Он не смотрел на новобрачных — его взгляд был прикован к брюнетке, стоявшей неподалеку на террасе, Раф наблюдал за ней пристально и бдительно, как кот, притаившийся у мышиной норки.
Его друг, граф Драммонд, не удержавшись, подошел, чтобы тихо указать ему на это.
Раф быстро повернулся к нему и пронзил испепеляющим взглядом,
Как ты можешь судить об этой женщине, если не видел ее вблизи? — резко бросил он.
Только по выражению твоего лица. Мне не обязательно смотреть на нее — достаточно заглянуть в твои глаза. В них, как в зеркале, отражается то, что представляет собой эта дама, — отозвался со скучающим видом высокий, стройный граф. — И если ты ударишь меня сейчас, — добавил он, — то испортишь прелестный вечер.
Раф быстро отвел глаза, и плечи его поникли.
Ты прав. — Он развел руками. — Чертовски прав. Тебе не наскучило всегда быть таким правильным, Драм?
Его друг улыбнулся:
Согласен, иногда это утомляет. Однако, Раф, я полагал увидеть тебя более радостным на свадьбе друзей. Если ты будешь все так же хмуриться, люди подумают, что ты недоволен этим союзом.
Недоволен? Ты видел когда-нибудь Уайкофа таким счастливым? — Лорд устремил взгляд на жениха. — Он даже помолодел. А посмотри на Люси. Просто сердце радуется.
Конечно. Поэтому перестань хмуриться. Мрачное лицо Рафа выразило замешательство.
У тебя убийственный вид.
Неужели? — Раф приподнял голову, и щеки его порозовели. — Извини. Мое настроение не связано с новобрачными. Я очень рад за эту пару.
Надеюсь, — промолвил Драм.
Раф снова посмотрел на брюнетку. «Леди Аннабел не принадлежит и никогда не будет принадлежать мне», — напомнил он себе. Помимо того, что Долтон был одним из тех, на кого женщины не обращали внимания — и он не осуждал их за это, — ее влекло к другому мужчине. «А он недоступен для нее, как и она для меня», — с досадой подумал Раф. Аннабел была влюблена в очень хорошего человека, женатого на женщине, с которой он составлял прекрасную пару. Так почему же она не может избавиться от своего увлечения? «Все по той же причине, по какой и я не могу не продолжать мечтать о ней», — размышлял Раф, не сводя глаз с брюнетки. Он не ожидал встретить здесь Аннабел, поскольку не знал о том, что она дальняя родственница жениха. Аннабел происходила из знатного рода и вращалась в избранном обществе Англии. Но от Рафа она была слишком далека, и, вероятно, ничто не сблизит их.
Голубое платье из тончайшего шелка очень шло к прекрасным глазам леди Аннабел. Она была не только необычайно мила, но и знаменита. Об Аннабел слагали сонеты, и ее вполне заслуженно называли несравненной, воспевая темные как ночь, мягкие блестящие локоны, небесно-голубые очи, изысканный нос и белоснежную кожу. Природную стройность подчеркивали зрелые, но изящные формы. Она воплощала в себе все, что надеется найти мужчина в прелестной женщине. Ее смех походил на трели соловья. «Редкостный смех», — заключил Раф и снова нахмурился, заметив, с какой печальной улыбкой она приветствовала его друга.
Дочь графа, Аннабел имела значительное состояние. Умная и очаровательная, в свои двадцать четыре года она все еще оставалась незамужней, что многих чрезвычайно удивляло. Аннабел могла бы осчастливить любого мужчину, но тот, кого она желала, любил другую, и этого нельзя было изменить. Молодой красавец Деймон Райдер с раннего детства жил по соседству с ней, и, став взрослой, Аннабел полюбила его. Она всегда получала то, что хотела, но только не на этот раз. Встретив другую девушку, он безумно влюбился. Говорили, что Аннабел искрилась весельем, пока герой ее грез не женился. В то время Раф еще не знал Аннабел.
Иногда ему казалось, что если бы она по-прежнему оставалась веселой и беззаботной, то вряд ли завладела бы его сердцем. Возможно, Аннабел внушила бы ему такое же восхищение, как музейная реликвия, насладившись которой идут дальше. Именно ее печаль нашла отклик в сердце Рафа и сделала Аннабел более близкой ему. У Рафа возникла потребность утешить ее. Он способен оградить женщину от горя и стать для нее надежной опорой. Но сейчас ему хотелось только одного — заставить ее снова улыбаться.
Оторвав взгляд от Аннабел, он посмотрел на танцующую пару — причину ее тоски. Деймон Райдер отличался не только приятной внешностью, но и добрым сердцем. Он женился на эффектной красавице, под стать ему самому. Его светловолосая жена Джилли была очень мила, нежна, но вместе с тем решительна, преданна и надежна. Раф относился к Джилли как к сестре и радовался за нее сейчас, тогда как Аннабел была охвачена печалью.
Заметив, что направление взгляда Рафа изменилось, Драммонд улыбнулся.
Хорошо, что Джилли дала повод жениху не отправляться на север, а устроить прием в доме ее родителей.
— Да, невеста настояла на том, чтобы остаться здесь, — рассмеялась Джилли Райдер. Она и ее муж прервали танец, услышав разговор. — А поскольку в моем «положении» дальние путешествия противопоказаны, матери Деймона пришлось согласиться. Уайкоф очень благодарен мне за это, а я рада, что все так получилось.
В таком случае тебе не следует танцевать слишком много, проказница, — весело заметил Драм, — иначе его мать заподозрит, что ее провели.
О! Будто бы это остановит меня. Долго ли еще мне удастся танцевать в его объятиях? Скоро у нас кое-что произойдет. — Джилли, усмехнувшись, провела ладонью по своему пока еще плоскому животу. — Знаю, знаю, — добавила она, лукаво взглянув на мужа. — Леди не подобает так говорить.
Деймон Райдер улыбнулся жене:
Я бесконечно рад тому, что нас ждет. А сейчас — вальс. Пойдем потанцуем, пока можем держаться на близком расстоянии друг от друга,
Он необычайно счастлив, — заметил Драм, наблюдая за вальсирующей парой.
И еще кое-кто, — добавил Раф, глядя на виконта Уайкофа и его новобрачную, которые не отрывали глаз друг от друга. Уже не юные, но красивые, они светились от счастья.
Кто бы вообразил, что Уайкоф будет покорён? — Раф покачал головой.
Действительно, — согласился Драм.
Раф помолчал и огляделся в поисках своей путеводной звезды, притягивающей его словно магнит. Аннабел стояла гораздо ближе, чем он предполагал, опиралась на перила террасы и выглядела так, будто ее ранили в самое сердце. Руку она прижала к груди, а глаза неотрывно следовали за Джилли и Деймоном Райдером.
Проклятие! Аннабел слышала наш разговор! — сердито прошептал Раф. — Джилли все еще кажется девочкой, однако уже готовится стать матерью. — «Матерью ребенка, которого Аннабел мечтала иметь от любимого человека. Это окончательно разрушит ее мечты», — подумал он, хорошо зная, что такое несбыточные мечты.
Побуждаемый внезапным чувством, Раф решительно направился к Аннабел, хотя не успел хорошенько обдумать свой шаг, и оставил Драма в полном недоумении.
Миледи, — Раф поклонился, — позвольте пригласить вас на танец?
Прошу прощения, я не могу, я… — запинаясь пробормотала она, не спуская глаз с Райдеров.
Раф воспринял отказ как должное, но не откланялся, а стоял, глядя на нее. Наконец Аннабел посмотрела на Рафа и заметила мрачное выражение его лица.
Да, — промолвила она, подавив улыбку, — вы совершенно правы. Кажется, я привлекла к себе всеобщее внимание, не так ли?
Нет, это я виноват. Все видели, что вы отказалимне, а я продолжаю докучать вам, — возразил Раф. — Наверное, скажут, что у меня дурные манеры. Мне трудно это опровергнуть. Однако может быть, все-таки потанцуем?
Аннабел согласно кивнула:
Сочту за честь, милорд.
Все зовут меня Раф. — Он подал ей руку.
Кажется, вы говорили это когда-то. — Они приготовились к новому танцу. — Простите, я забыла, мы ведь уже встречались с вами раньше, не так ли?
Да, на приеме у Андерсонов, у Аламаков и на свадьбе Райдеров, — напомнил Раф и почувствовал, как она напряглась при упоминании последнего имени. Помимо этих приемов, они неоднократно встречались еще и даже танце вали несколько раз, но при этом редко разговаривали друг с другом. Видя ее, он терялся и не находил нужных слов, лишь бормотал что-то невнятное и сомневался, слышала ли она его.
Ну конечно, на их свадьбе. — Аннабел опустила глаза. Раф был уверен, что она умышленно избегает его взгляда, так как обычно никогда не смотрит на ноги во время танца. Часто наблюдая за Аннабел, он хорошо изучил ее манеры. — Но я так и не поняла, какое отношение вы имеете к Рейдерам, — продолжала она. — Вы ее родственник? Я имею в виду миссис Райдер.
Нет, просто давно знаю ее. Я друг графа Драммонда, а он кузен Синклеров, воспитавших Джилли. Я считаю их всех своими друзьями.
Вы не слишком многословны. — Аннабел улыбнулась так очаровательно, что Раф едва не сбился с ритма.
Я предпочитаю слушать, — признался он, стараясь следить за танцем. Аннабел никогда не беседовала с ним с глазу на глаз. Раф посмотрел на ее печальное личико, и у нeго сжалось сердце. Она так прелестна и так грустна! Аннабел подняла невинные глаза — слишком невинные. Пленный ею, Раф сознавал, что мало интересует эту девушку. п все же ему было приятно чувствовать на себе ее взгляд.
Судя по словам миссис Райдер, она… в интересном сложении? — спросила Аннабел, хотя, несомненно, слышала это. — Ожидает ребенка? — уточнила она, как будто перед ней был тупица. — Это не праздное любопытство, — добавила Аннабел. — Дело в том, что я и ее муж, давние друзья, и мне хотелось бы знать наверняка и приготовить надлежащий подарок.
Да, Джилли действительно беременна. Срок небольшой, однако к весне уже должен появиться ребенок.
Аннабел прерывисто вздохнула и снова опустила голову, глядя на носки своих туфель. Когда же она заговорила, голос ее прозвучал неестественно оживленно.
Как чудесно! — весело воскликнула Аннабел. — Подумать только, Деймон — отец! Теперь я чувствую себя старухой, поскольку помню его маленьким мальчиком. Мы были соседями, и я знала Деймона с раннего детства. Наши родители дружили…
Аннабел болтала, а Раф, зная ее истинные чувства, восхищался мужеством этой женщины. Ему очень хотелось сказать ей об этом, но он не мог найти нужных слов. Раф представлял себе состояние Аннабел, когда она услышала, что у Джилли будет ребенок от любимого ею всю жизнь человека.
Жаль, что эта новость дошла до Аннабел и заставила ее страдать. Рафу уже не впервые захотелось обладать таким же бойким языком, как у Драма, или остроумием Уайкофа, или той легкостью, с какой десятки мужчин говорили с женщинами. Он слишком резок и прямолинеен. Многие мужчины восхищались этими качествами, но женщины — совсем другие создания.
Что касается Аннабел, то, находясь рядом с ней, Раф больше всего желал хоть немного походить внешне на Деймона Райдера, но между ними не было даже отдаленного сходства. Тем не менее он мог бы своим упорством дать понять Аннабел, что любит ее и готов служить ей. Это то, что ему удавалось лучше всего.
Вы останетесь в наших краях после свадебных торжеств, — спросил Раф, когда она остановилась, запыхавшись от танца, — или вернетесь в Лондон?
Я поеду домой.
Очень жаль. Я надеялся снова увидеть вас.
Аннабел быстро взглянула на Рафа, и он подумал, что, должно быть, она впервые обратила на него внимание.
В самом деле? — удивилась Аннабел.
«Я следовал за вами, как щенок, когда вы посещали балы и различные празднества, и был несказанно счастлив видеть вас. Если бы вы хоть раз посмотрели в мою сторону, то заметили бы это», — подумал Раф, а вслух произнес:
Да, Мне доставило бы большое удовольствие хоть изредка встречать вас. Но вы всегда окружены множеством людей.
А вы боитесь общества? — улыбнулась Аннабел с пленительным кокетством.
Я ничего не боюсь, миледи. Меня пугает только то, что я буду лишен удовольствия снова видеть вас этим летом.
Но разве вас меньше огорчило бы, если бы вы лишились такой возможности осенью или зимой? — усмехнулась она. Раф поджал губы. — Нет-нет, я шучу, — ~ быстро проговорила Аннабел. — Благодарю вас, милорд… Раф.
Склонив голову набок, она снова посмотрела на своего партнера. Конечно, она видела его и раньше, но только сейчас впервые пригляделась к нему более внимательно.
Нелепая прическа Долтона сразу бросалась в глаза, и потому на него неловко было смотреть. Но сейчас Аннабел все же заставила себя сделать это. Раф был некрасив, но строен и подтянут. Из-за его резких манер казалось, что он постоянно находится в возбужденном состоянии. Впрочем, держался он довольно сдержанно и уверенно, был со вкусом и весьма опрятно одет. Короче, Раф относился к тому типу мужчин, которые внушают уважение. Он происходил из знатной семьи и, как полагала Аннабел, имел приличное состояние, а его друзья занимали высокое положение в обществе. Она явилась на эту свадьбу потому, что ее отец связан с семьей Уайкофа, а Раф присутствует здесь как друг лорда Уайкофа и Деймона. Кроме того, Аннабел знала, что он увлечен ею.
Мимо в танце проплыли Деймон с женой. Аннабел видела их краем глаза, хотя, даже не глядя, постоянно чувствовала, где они находятся. Не повернув головы, она смотрела на лорда Рафаэля Долтона.
Видите ли, — сказала Аннабел, — мама хотела остаться в Лондоне, но я настояла на возвращении в поместье, однако теперь думаю… — Раф внимательно слушал ее. — Думаю, что вернусь в Лондон… Раф. Кажется, вы тоже будете там?
Свадебные торжества закончились, и гости начали разъезжаться по домам. Однако на следующий день Раф и Драм задержались в гостинице, где остановились.
Сегодня такая чудесная погода, что жаль провести весь день в карете. — Раф посмотрел в окно. — Пожалуй, я отправлюсь в Лондон верхом.
Вижу, ты сидишь как на иголках, — рассмеялся Драм. — Значит, она отнеслась к тебе благосклонно и ты уже мечтаешь о собственной свадьбе? Будь осторожен, мой друг, иногда женщина с разбитым сердцем успокаивается, только причиняя страдания другим.
Это не тот случай, — возразил Раф.
Полагаю, ты не все знаешь о ней. Я рад за тебя, но и немного разочарован. Ты ведь собирался поехать со мной в Италию в конце лета, помнишь?
Раф был обескуражен.
Нет, нет, — усмехнулся Драм. — Я не намерен навязывать тебе свое общество и все понимаю. Кстати, я уже бывал в Италии, да и дорогу домой найду сам.
Благодарю за понимание. — Раф с облегчением вздохнул. — Возможно, в другой раз… хотя, по правде говоря, вряд ли это получится. — Вид у него был смущенный, но решительный. — Послушай, Драм. Ты хорошо знаешь меня… очень хорошо. Но кажется, я уже не тот. Я сам себя не узнал, когда подошел к ней. У меня были связи, хотя и недолгие. Те женщины мне нравились, я с удовольствием занимался с ними любовью, но не испытывал ничего подобного ни к одной из них.
Его друг стукнул ложкой по столу.
В самом деле? А как насчет Мэри Гастингс?
Она была девчонкой, а я мальчишкой. — Раф пожал плечами.
А Кэтрин Деверо?
Это был только флирт. Она вышла замуж по настоянию семьи, — ответил Раф.
А Мария Санчес?
Родственники Марии спустили бы с нас обоих шкуру, если бы узнали, что она посмела взглянуть на меня! Черт побери, Драм! Она всего лишь посетила меня в госпитале. Так поступали все благородные сеньориты, чтобы поддержать моральное состояние солдат.
Но при этом сердце ее явно билось неровно, и она наверняка вышла бы за тебя замуж. Вот видишь, Раф, ты всегда недооцениваешь себя и тянешь, пока женщины не уходят от тебя.
Да, обычно они уходят.
Дело не в них. Просто ты не пытался видеться почаще ни с одной из женщин, кроме тех, которые не затрагивали твоего сердца. Ты заранее списывал всех со счетов, даже не ухаживая за ними, поэтому они уходили, хотя многие считали тебя вполне подходящей партией,
Раф мрачно улыбнулся:
— Кажется, ты утратил способность здраво оценивать людей, Драм. Все, что ты сейчас говоришь, в большей степени относится к тебе самому, хотя мне не понятно, почему женщины находят тебя обворожительным. Вероятно, это объясняется только тем, что ты умеешь польстить им. Они не замечают твоих недостатков, поскольку ты расточаешь комплименты. А я слишком замкнут и лишен красноречия. И не гожусь в любовники. То есть не привлекателен для женщин, — поспешно добавил он. — Вообще-то они никогда не выказывали неудовольствия. Наверное, не осмеливались, — уточнил Раф. — Возможно, у меня слишком грозный вид.
Пожалуй, — согласился Драм. — А к порядочным женщинам ты и не пытаешься подойти, поскольку считаешь, что не можешь заинтересовать их. И напрасно. Почему бы и нет? Ты храбрый, честный, благородный, добрый.
Раф громко расхохотался. При этом черты лица смягчились, что очень украсило его.
Да! — воскликнул он. — Именно о таком муже мечтают простые незамужние девицы. Подобные качества характеризуют верного пса, но не романтического любовника, Драм. Дам же привлекают мужчины с мягкими манерами и приятной наружностью. И уж разумеется, не рыжие! Такие волосы у многих вызывают отвращение. Я понял это с самого детства и поколотил парня, который впервые обозвал меня «рыжей башкой». Потом мне приходилось не раз драться из-за этого, и, пожалуй, именно тогда я понял, что могу проявить себя в сражениях, отчего и стал военным. Мне нравилась моя профессия, и, кстати, я никогда не считал себя плохим человеком) Однако дамам нужны совсем не такие.
Более мягкие, по-твоему. Но откуда ты знаешь? — спросил Драм, постукивая ложкой по столу, чтобы подчеркнуть каждое слово. — У тебя на уме единственная женщина которая обращается с тобой как с собачонкой.
Раф сделал нетерпеливый жест рукой.
Нет-нет, послушай, — продолжал Драм. — Ты таскаешься за ней вот уже несколько недель. Наконец она заметила тебя, свистнула, и ты сломя голову помчался за ней. По-моему, это вовсе не любовь, а тоска одиночества. Свадьбы действуют весьма заразительно, и ты подхватил брачную лихорадку, осложненную еще и тем, что сейчас впервые в жизни остался без дела.
Без дела?
Да, поскольку нет войны и тебе не с кем сражаться, мой друг-воин. Правительство не посылает тебя маршировать под барабанный бой, а в мирное время ты скучаешь. — Драм улыбнулся. — Я уже сбился со счета, сколько раз ты покидал Лондон и возвращался обратно в поисках какого-либо дела, но все безрезультатно. Сначала ты увлекался азартными играми и распутничал, а теперь стал завсегдатаем светских балов. Девиц и игру в карты я еще могу понять, хотя и не одобряю. Но все эти балы и празднества? На них ты становишься очень уязвимым. Вот почему я беспокоюсь за тебя. Ты попал под обаяние женщины, которая только играет с мужчинами, но не может смириться с потерей любимого человека.
— Полагаешь, она ведет себя неподобающим образом?
Возможно, нет, по крайней мере не всегда. — Драм устало поднес к глазам руку с тонкими длинными пальца ми. — Прошло больше года с тех пор, как Деймон и Джилли поженились, и все это время леди Аннабел только флиртует. Заводит поклонников, а затем бросает их. Кто знает, изменится ли она когда-нибудь и отнесется ли всерьез другому мужчине?
У нее преданное сердце, — заметил Раф.
Давай не играть в игры, — возразил Драм. — Tы отлично знаешь, что она лишилась любимого человека, но по-прежнему верна своей любви, и всем известно, что ей никто больше не нужен. Неужели ты все-таки собираешься ухаживать за ней? Ради Бога, Раф, с чего ты взял, что она ответит тебе взаимностью?
Потому что я люблю ее, Драм.
Но ведь это пустая трата времени. Раф пожал плечами:
Тем не менее я хочу доказать Аннабел, что могу стать для нее наилучшим выбором.
Считаешь, она предоставит тебе для этого время?
Надеюсь. Я еще не разуверился в себе. Аннабел одинока и растерянна. Я должен помочь ей вновь обрести душевное равновесие.
Но ты, кажется, говорил, что тебе трудно вести беседу с женщиной? — Драм покачал головой.
Да, я всегда говорю то, что думаю, и в этом моя проблема. Однако мои вещи уже упакованы и внизу ждет лошадь. — Раф поднялся. — Я отбываю в Лондон. Желаю тебе хорошо провести время в Италии, старина. Возвращайся поскорее. Не пожелаешь ли мне удачи? — спросил он, протягивая руку.
— Конечно, пожелаю, — вздохнул Драм, встав и ответив ему рукопожатием. — Хотя все-таки надеюсь, что ты встретишь женщину, которая поймет тебя и полюбит.
— В наши дни таких безумных и вместе с тем привлекательных женщин трудно найти. — Раф усмехнулся.
Но будь уверен, я не упущу такую возможность, если это осчастливит тебя.
— Нет, мой друг, — тихо промолвил Драм, когда Раф вышел за дверь, — это я забочусь о твоем счастье. Видит Бог, ты заслуживаешь его.
Свадебная процессия прибыла из церкви в находящееся неподалеку поместье жениха, и празднество продолжалось с середины дня до самых сумерек. В увитой зеленью беседке расположились музыканты, наигрывавшие веселые мелодии. На ветвях деревьев висели фонари, мерцавшие, как звезды, на лужайках горели факелы, ярко освещавшие поместье снаружи, а огромные люстры со свечами заливали светом помещение внутри. Танцуя в бальном зале, на террасе, на скошенных лужайках, простиравшихся до самой реки, гости не замечали приближения ночи. Хмурый вид не украшал лорда Рафаэля Долтона, мужчину лет тридцати с небольшим, с тяжелыми, угловатыми, строгими чертами лица, на котором выделялись лишь прекрасные темные ресницы, окаймлявшие глубоко посаженные голубые глаза. Недовольный ярко-рыжим цветом своих волос, он коротко стриг их а манер Брута, хотя такая прическа была теперь не в моде. Обычно рыжеволосые имеют бледную, веснушчатую кожу, но лицо Долтона было чистым и бронзовым от загара. Стройный и широкоплечий, он одевался строго, как военный, которым и был когда-то. Раф вообще не отличался мягкостью, а хмурый вид придавал его лицу еще большую резкость.
Он не смотрел на новобрачных — его взгляд был прикован к брюнетке, стоявшей неподалеку на террасе, Раф наблюдал за ней пристально и бдительно, как кот, притаившийся у мышиной норки.
Его друг, граф Драммонд, не удержавшись, подошел, чтобы тихо указать ему на это.
Раф быстро повернулся к нему и пронзил испепеляющим взглядом,
Как ты можешь судить об этой женщине, если не видел ее вблизи? — резко бросил он.
Только по выражению твоего лица. Мне не обязательно смотреть на нее — достаточно заглянуть в твои глаза. В них, как в зеркале, отражается то, что представляет собой эта дама, — отозвался со скучающим видом высокий, стройный граф. — И если ты ударишь меня сейчас, — добавил он, — то испортишь прелестный вечер.
Раф быстро отвел глаза, и плечи его поникли.
Ты прав. — Он развел руками. — Чертовски прав. Тебе не наскучило всегда быть таким правильным, Драм?
Его друг улыбнулся:
Согласен, иногда это утомляет. Однако, Раф, я полагал увидеть тебя более радостным на свадьбе друзей. Если ты будешь все так же хмуриться, люди подумают, что ты недоволен этим союзом.
Недоволен? Ты видел когда-нибудь Уайкофа таким счастливым? — Лорд устремил взгляд на жениха. — Он даже помолодел. А посмотри на Люси. Просто сердце радуется.
Конечно. Поэтому перестань хмуриться. Мрачное лицо Рафа выразило замешательство.
У тебя убийственный вид.
Неужели? — Раф приподнял голову, и щеки его порозовели. — Извини. Мое настроение не связано с новобрачными. Я очень рад за эту пару.
Надеюсь, — промолвил Драм.
Раф снова посмотрел на брюнетку. «Леди Аннабел не принадлежит и никогда не будет принадлежать мне», — напомнил он себе. Помимо того, что Долтон был одним из тех, на кого женщины не обращали внимания — и он не осуждал их за это, — ее влекло к другому мужчине. «А он недоступен для нее, как и она для меня», — с досадой подумал Раф. Аннабел была влюблена в очень хорошего человека, женатого на женщине, с которой он составлял прекрасную пару. Так почему же она не может избавиться от своего увлечения? «Все по той же причине, по какой и я не могу не продолжать мечтать о ней», — размышлял Раф, не сводя глаз с брюнетки. Он не ожидал встретить здесь Аннабел, поскольку не знал о том, что она дальняя родственница жениха. Аннабел происходила из знатного рода и вращалась в избранном обществе Англии. Но от Рафа она была слишком далека, и, вероятно, ничто не сблизит их.
Голубое платье из тончайшего шелка очень шло к прекрасным глазам леди Аннабел. Она была не только необычайно мила, но и знаменита. Об Аннабел слагали сонеты, и ее вполне заслуженно называли несравненной, воспевая темные как ночь, мягкие блестящие локоны, небесно-голубые очи, изысканный нос и белоснежную кожу. Природную стройность подчеркивали зрелые, но изящные формы. Она воплощала в себе все, что надеется найти мужчина в прелестной женщине. Ее смех походил на трели соловья. «Редкостный смех», — заключил Раф и снова нахмурился, заметив, с какой печальной улыбкой она приветствовала его друга.
Дочь графа, Аннабел имела значительное состояние. Умная и очаровательная, в свои двадцать четыре года она все еще оставалась незамужней, что многих чрезвычайно удивляло. Аннабел могла бы осчастливить любого мужчину, но тот, кого она желала, любил другую, и этого нельзя было изменить. Молодой красавец Деймон Райдер с раннего детства жил по соседству с ней, и, став взрослой, Аннабел полюбила его. Она всегда получала то, что хотела, но только не на этот раз. Встретив другую девушку, он безумно влюбился. Говорили, что Аннабел искрилась весельем, пока герой ее грез не женился. В то время Раф еще не знал Аннабел.
Иногда ему казалось, что если бы она по-прежнему оставалась веселой и беззаботной, то вряд ли завладела бы его сердцем. Возможно, Аннабел внушила бы ему такое же восхищение, как музейная реликвия, насладившись которой идут дальше. Именно ее печаль нашла отклик в сердце Рафа и сделала Аннабел более близкой ему. У Рафа возникла потребность утешить ее. Он способен оградить женщину от горя и стать для нее надежной опорой. Но сейчас ему хотелось только одного — заставить ее снова улыбаться.
Оторвав взгляд от Аннабел, он посмотрел на танцующую пару — причину ее тоски. Деймон Райдер отличался не только приятной внешностью, но и добрым сердцем. Он женился на эффектной красавице, под стать ему самому. Его светловолосая жена Джилли была очень мила, нежна, но вместе с тем решительна, преданна и надежна. Раф относился к Джилли как к сестре и радовался за нее сейчас, тогда как Аннабел была охвачена печалью.
Заметив, что направление взгляда Рафа изменилось, Драммонд улыбнулся.
Хорошо, что Джилли дала повод жениху не отправляться на север, а устроить прием в доме ее родителей.
— Да, невеста настояла на том, чтобы остаться здесь, — рассмеялась Джилли Райдер. Она и ее муж прервали танец, услышав разговор. — А поскольку в моем «положении» дальние путешествия противопоказаны, матери Деймона пришлось согласиться. Уайкоф очень благодарен мне за это, а я рада, что все так получилось.
В таком случае тебе не следует танцевать слишком много, проказница, — весело заметил Драм, — иначе его мать заподозрит, что ее провели.
О! Будто бы это остановит меня. Долго ли еще мне удастся танцевать в его объятиях? Скоро у нас кое-что произойдет. — Джилли, усмехнувшись, провела ладонью по своему пока еще плоскому животу. — Знаю, знаю, — добавила она, лукаво взглянув на мужа. — Леди не подобает так говорить.
Деймон Райдер улыбнулся жене:
Я бесконечно рад тому, что нас ждет. А сейчас — вальс. Пойдем потанцуем, пока можем держаться на близком расстоянии друг от друга,
Он необычайно счастлив, — заметил Драм, наблюдая за вальсирующей парой.
И еще кое-кто, — добавил Раф, глядя на виконта Уайкофа и его новобрачную, которые не отрывали глаз друг от друга. Уже не юные, но красивые, они светились от счастья.
Кто бы вообразил, что Уайкоф будет покорён? — Раф покачал головой.
Действительно, — согласился Драм.
Раф помолчал и огляделся в поисках своей путеводной звезды, притягивающей его словно магнит. Аннабел стояла гораздо ближе, чем он предполагал, опиралась на перила террасы и выглядела так, будто ее ранили в самое сердце. Руку она прижала к груди, а глаза неотрывно следовали за Джилли и Деймоном Райдером.
Проклятие! Аннабел слышала наш разговор! — сердито прошептал Раф. — Джилли все еще кажется девочкой, однако уже готовится стать матерью. — «Матерью ребенка, которого Аннабел мечтала иметь от любимого человека. Это окончательно разрушит ее мечты», — подумал он, хорошо зная, что такое несбыточные мечты.
Побуждаемый внезапным чувством, Раф решительно направился к Аннабел, хотя не успел хорошенько обдумать свой шаг, и оставил Драма в полном недоумении.
Миледи, — Раф поклонился, — позвольте пригласить вас на танец?
Прошу прощения, я не могу, я… — запинаясь пробормотала она, не спуская глаз с Райдеров.
Раф воспринял отказ как должное, но не откланялся, а стоял, глядя на нее. Наконец Аннабел посмотрела на Рафа и заметила мрачное выражение его лица.
Да, — промолвила она, подавив улыбку, — вы совершенно правы. Кажется, я привлекла к себе всеобщее внимание, не так ли?
Нет, это я виноват. Все видели, что вы отказалимне, а я продолжаю докучать вам, — возразил Раф. — Наверное, скажут, что у меня дурные манеры. Мне трудно это опровергнуть. Однако может быть, все-таки потанцуем?
Аннабел согласно кивнула:
Сочту за честь, милорд.
Все зовут меня Раф. — Он подал ей руку.
Кажется, вы говорили это когда-то. — Они приготовились к новому танцу. — Простите, я забыла, мы ведь уже встречались с вами раньше, не так ли?
Да, на приеме у Андерсонов, у Аламаков и на свадьбе Райдеров, — напомнил Раф и почувствовал, как она напряглась при упоминании последнего имени. Помимо этих приемов, они неоднократно встречались еще и даже танце вали несколько раз, но при этом редко разговаривали друг с другом. Видя ее, он терялся и не находил нужных слов, лишь бормотал что-то невнятное и сомневался, слышала ли она его.
Ну конечно, на их свадьбе. — Аннабел опустила глаза. Раф был уверен, что она умышленно избегает его взгляда, так как обычно никогда не смотрит на ноги во время танца. Часто наблюдая за Аннабел, он хорошо изучил ее манеры. — Но я так и не поняла, какое отношение вы имеете к Рейдерам, — продолжала она. — Вы ее родственник? Я имею в виду миссис Райдер.
Нет, просто давно знаю ее. Я друг графа Драммонда, а он кузен Синклеров, воспитавших Джилли. Я считаю их всех своими друзьями.
Вы не слишком многословны. — Аннабел улыбнулась так очаровательно, что Раф едва не сбился с ритма.
Я предпочитаю слушать, — признался он, стараясь следить за танцем. Аннабел никогда не беседовала с ним с глазу на глаз. Раф посмотрел на ее печальное личико, и у нeго сжалось сердце. Она так прелестна и так грустна! Аннабел подняла невинные глаза — слишком невинные. Пленный ею, Раф сознавал, что мало интересует эту девушку. п все же ему было приятно чувствовать на себе ее взгляд.
Судя по словам миссис Райдер, она… в интересном сложении? — спросила Аннабел, хотя, несомненно, слышала это. — Ожидает ребенка? — уточнила она, как будто перед ней был тупица. — Это не праздное любопытство, — добавила Аннабел. — Дело в том, что я и ее муж, давние друзья, и мне хотелось бы знать наверняка и приготовить надлежащий подарок.
Да, Джилли действительно беременна. Срок небольшой, однако к весне уже должен появиться ребенок.
Аннабел прерывисто вздохнула и снова опустила голову, глядя на носки своих туфель. Когда же она заговорила, голос ее прозвучал неестественно оживленно.
Как чудесно! — весело воскликнула Аннабел. — Подумать только, Деймон — отец! Теперь я чувствую себя старухой, поскольку помню его маленьким мальчиком. Мы были соседями, и я знала Деймона с раннего детства. Наши родители дружили…
Аннабел болтала, а Раф, зная ее истинные чувства, восхищался мужеством этой женщины. Ему очень хотелось сказать ей об этом, но он не мог найти нужных слов. Раф представлял себе состояние Аннабел, когда она услышала, что у Джилли будет ребенок от любимого ею всю жизнь человека.
Жаль, что эта новость дошла до Аннабел и заставила ее страдать. Рафу уже не впервые захотелось обладать таким же бойким языком, как у Драма, или остроумием Уайкофа, или той легкостью, с какой десятки мужчин говорили с женщинами. Он слишком резок и прямолинеен. Многие мужчины восхищались этими качествами, но женщины — совсем другие создания.
Что касается Аннабел, то, находясь рядом с ней, Раф больше всего желал хоть немного походить внешне на Деймона Райдера, но между ними не было даже отдаленного сходства. Тем не менее он мог бы своим упорством дать понять Аннабел, что любит ее и готов служить ей. Это то, что ему удавалось лучше всего.
Вы останетесь в наших краях после свадебных торжеств, — спросил Раф, когда она остановилась, запыхавшись от танца, — или вернетесь в Лондон?
Я поеду домой.
Очень жаль. Я надеялся снова увидеть вас.
Аннабел быстро взглянула на Рафа, и он подумал, что, должно быть, она впервые обратила на него внимание.
В самом деле? — удивилась Аннабел.
«Я следовал за вами, как щенок, когда вы посещали балы и различные празднества, и был несказанно счастлив видеть вас. Если бы вы хоть раз посмотрели в мою сторону, то заметили бы это», — подумал Раф, а вслух произнес:
Да, Мне доставило бы большое удовольствие хоть изредка встречать вас. Но вы всегда окружены множеством людей.
А вы боитесь общества? — улыбнулась Аннабел с пленительным кокетством.
Я ничего не боюсь, миледи. Меня пугает только то, что я буду лишен удовольствия снова видеть вас этим летом.
Но разве вас меньше огорчило бы, если бы вы лишились такой возможности осенью или зимой? — усмехнулась она. Раф поджал губы. — Нет-нет, я шучу, — ~ быстро проговорила Аннабел. — Благодарю вас, милорд… Раф.
Склонив голову набок, она снова посмотрела на своего партнера. Конечно, она видела его и раньше, но только сейчас впервые пригляделась к нему более внимательно.
Нелепая прическа Долтона сразу бросалась в глаза, и потому на него неловко было смотреть. Но сейчас Аннабел все же заставила себя сделать это. Раф был некрасив, но строен и подтянут. Из-за его резких манер казалось, что он постоянно находится в возбужденном состоянии. Впрочем, держался он довольно сдержанно и уверенно, был со вкусом и весьма опрятно одет. Короче, Раф относился к тому типу мужчин, которые внушают уважение. Он происходил из знатной семьи и, как полагала Аннабел, имел приличное состояние, а его друзья занимали высокое положение в обществе. Она явилась на эту свадьбу потому, что ее отец связан с семьей Уайкофа, а Раф присутствует здесь как друг лорда Уайкофа и Деймона. Кроме того, Аннабел знала, что он увлечен ею.
Мимо в танце проплыли Деймон с женой. Аннабел видела их краем глаза, хотя, даже не глядя, постоянно чувствовала, где они находятся. Не повернув головы, она смотрела на лорда Рафаэля Долтона.
Видите ли, — сказала Аннабел, — мама хотела остаться в Лондоне, но я настояла на возвращении в поместье, однако теперь думаю… — Раф внимательно слушал ее. — Думаю, что вернусь в Лондон… Раф. Кажется, вы тоже будете там?
Свадебные торжества закончились, и гости начали разъезжаться по домам. Однако на следующий день Раф и Драм задержались в гостинице, где остановились.
Сегодня такая чудесная погода, что жаль провести весь день в карете. — Раф посмотрел в окно. — Пожалуй, я отправлюсь в Лондон верхом.
Вижу, ты сидишь как на иголках, — рассмеялся Драм. — Значит, она отнеслась к тебе благосклонно и ты уже мечтаешь о собственной свадьбе? Будь осторожен, мой друг, иногда женщина с разбитым сердцем успокаивается, только причиняя страдания другим.
Это не тот случай, — возразил Раф.
Полагаю, ты не все знаешь о ней. Я рад за тебя, но и немного разочарован. Ты ведь собирался поехать со мной в Италию в конце лета, помнишь?
Раф был обескуражен.
Нет, нет, — усмехнулся Драм. — Я не намерен навязывать тебе свое общество и все понимаю. Кстати, я уже бывал в Италии, да и дорогу домой найду сам.
Благодарю за понимание. — Раф с облегчением вздохнул. — Возможно, в другой раз… хотя, по правде говоря, вряд ли это получится. — Вид у него был смущенный, но решительный. — Послушай, Драм. Ты хорошо знаешь меня… очень хорошо. Но кажется, я уже не тот. Я сам себя не узнал, когда подошел к ней. У меня были связи, хотя и недолгие. Те женщины мне нравились, я с удовольствием занимался с ними любовью, но не испытывал ничего подобного ни к одной из них.
Его друг стукнул ложкой по столу.
В самом деле? А как насчет Мэри Гастингс?
Она была девчонкой, а я мальчишкой. — Раф пожал плечами.
А Кэтрин Деверо?
Это был только флирт. Она вышла замуж по настоянию семьи, — ответил Раф.
А Мария Санчес?
Родственники Марии спустили бы с нас обоих шкуру, если бы узнали, что она посмела взглянуть на меня! Черт побери, Драм! Она всего лишь посетила меня в госпитале. Так поступали все благородные сеньориты, чтобы поддержать моральное состояние солдат.
Но при этом сердце ее явно билось неровно, и она наверняка вышла бы за тебя замуж. Вот видишь, Раф, ты всегда недооцениваешь себя и тянешь, пока женщины не уходят от тебя.
Да, обычно они уходят.
Дело не в них. Просто ты не пытался видеться почаще ни с одной из женщин, кроме тех, которые не затрагивали твоего сердца. Ты заранее списывал всех со счетов, даже не ухаживая за ними, поэтому они уходили, хотя многие считали тебя вполне подходящей партией,
Раф мрачно улыбнулся:
— Кажется, ты утратил способность здраво оценивать людей, Драм. Все, что ты сейчас говоришь, в большей степени относится к тебе самому, хотя мне не понятно, почему женщины находят тебя обворожительным. Вероятно, это объясняется только тем, что ты умеешь польстить им. Они не замечают твоих недостатков, поскольку ты расточаешь комплименты. А я слишком замкнут и лишен красноречия. И не гожусь в любовники. То есть не привлекателен для женщин, — поспешно добавил он. — Вообще-то они никогда не выказывали неудовольствия. Наверное, не осмеливались, — уточнил Раф. — Возможно, у меня слишком грозный вид.
Пожалуй, — согласился Драм. — А к порядочным женщинам ты и не пытаешься подойти, поскольку считаешь, что не можешь заинтересовать их. И напрасно. Почему бы и нет? Ты храбрый, честный, благородный, добрый.
Раф громко расхохотался. При этом черты лица смягчились, что очень украсило его.
Да! — воскликнул он. — Именно о таком муже мечтают простые незамужние девицы. Подобные качества характеризуют верного пса, но не романтического любовника, Драм. Дам же привлекают мужчины с мягкими манерами и приятной наружностью. И уж разумеется, не рыжие! Такие волосы у многих вызывают отвращение. Я понял это с самого детства и поколотил парня, который впервые обозвал меня «рыжей башкой». Потом мне приходилось не раз драться из-за этого, и, пожалуй, именно тогда я понял, что могу проявить себя в сражениях, отчего и стал военным. Мне нравилась моя профессия, и, кстати, я никогда не считал себя плохим человеком) Однако дамам нужны совсем не такие.
Более мягкие, по-твоему. Но откуда ты знаешь? — спросил Драм, постукивая ложкой по столу, чтобы подчеркнуть каждое слово. — У тебя на уме единственная женщина которая обращается с тобой как с собачонкой.
Раф сделал нетерпеливый жест рукой.
Нет-нет, послушай, — продолжал Драм. — Ты таскаешься за ней вот уже несколько недель. Наконец она заметила тебя, свистнула, и ты сломя голову помчался за ней. По-моему, это вовсе не любовь, а тоска одиночества. Свадьбы действуют весьма заразительно, и ты подхватил брачную лихорадку, осложненную еще и тем, что сейчас впервые в жизни остался без дела.
Без дела?
Да, поскольку нет войны и тебе не с кем сражаться, мой друг-воин. Правительство не посылает тебя маршировать под барабанный бой, а в мирное время ты скучаешь. — Драм улыбнулся. — Я уже сбился со счета, сколько раз ты покидал Лондон и возвращался обратно в поисках какого-либо дела, но все безрезультатно. Сначала ты увлекался азартными играми и распутничал, а теперь стал завсегдатаем светских балов. Девиц и игру в карты я еще могу понять, хотя и не одобряю. Но все эти балы и празднества? На них ты становишься очень уязвимым. Вот почему я беспокоюсь за тебя. Ты попал под обаяние женщины, которая только играет с мужчинами, но не может смириться с потерей любимого человека.
— Полагаешь, она ведет себя неподобающим образом?
Возможно, нет, по крайней мере не всегда. — Драм устало поднес к глазам руку с тонкими длинными пальца ми. — Прошло больше года с тех пор, как Деймон и Джилли поженились, и все это время леди Аннабел только флиртует. Заводит поклонников, а затем бросает их. Кто знает, изменится ли она когда-нибудь и отнесется ли всерьез другому мужчине?
У нее преданное сердце, — заметил Раф.
Давай не играть в игры, — возразил Драм. — Tы отлично знаешь, что она лишилась любимого человека, но по-прежнему верна своей любви, и всем известно, что ей никто больше не нужен. Неужели ты все-таки собираешься ухаживать за ней? Ради Бога, Раф, с чего ты взял, что она ответит тебе взаимностью?
Потому что я люблю ее, Драм.
Но ведь это пустая трата времени. Раф пожал плечами:
Тем не менее я хочу доказать Аннабел, что могу стать для нее наилучшим выбором.
Считаешь, она предоставит тебе для этого время?
Надеюсь. Я еще не разуверился в себе. Аннабел одинока и растерянна. Я должен помочь ей вновь обрести душевное равновесие.
Но ты, кажется, говорил, что тебе трудно вести беседу с женщиной? — Драм покачал головой.
Да, я всегда говорю то, что думаю, и в этом моя проблема. Однако мои вещи уже упакованы и внизу ждет лошадь. — Раф поднялся. — Я отбываю в Лондон. Желаю тебе хорошо провести время в Италии, старина. Возвращайся поскорее. Не пожелаешь ли мне удачи? — спросил он, протягивая руку.
— Конечно, пожелаю, — вздохнул Драм, встав и ответив ему рукопожатием. — Хотя все-таки надеюсь, что ты встретишь женщину, которая поймет тебя и полюбит.
— В наши дни таких безумных и вместе с тем привлекательных женщин трудно найти. — Раф усмехнулся.
Но будь уверен, я не упущу такую возможность, если это осчастливит тебя.
— Нет, мой друг, — тихо промолвил Драм, когда Раф вышел за дверь, — это я забочусь о твоем счастье. Видит Бог, ты заслуживаешь его.
Глава 2
Городской особняк Рафаэля Долтона располагался на тихой улице рядом с парком и выглядел таким же опрятным и скромным, как и его хозяин. Однако сейчас, когда перед усталым взором появились знакомые очертания фамильного дома, окрашенного в пурпурные тона лучами заходящего солнца, его хозяин имел далеко не свежий вид. Раф с ног до головы был покрыт пылью, да и одежда его запачкалась после длительного путешествия верхом. Из-за свадьбы друзей он отправился в Лондон позже, чем планировал, и провел в седле весь день.
Теперь ему хотелось поскорее принять прохладную ванну и выпить что-нибудь бодрящее. Об этом и думал Раф, направляясь верхом по узкой аллее к конюшням, которыми пользовался совместно с соседями. Он с облегчением передал лошадь конюху, выбежавшему приветствовать его, благодарно похлопал лошадь по загривку, взвалил на плечи седельную сумку и пошел к парадной двери своего дома. Поднявшись по ступенькам и несколько раз, постучав в дверь бронзовым кольцом, Раф подождал немного и нахмурился, поскольку никто не отозвался на стук.
«Похоже, Пека нет дома», — подумал он. Впрочем, его человек мог свободно распоряжаться собой в отсутствие хозяина. Пек, служивший ему еще с военных лет, был управляющим, лакеем и камердинером, воплощая в одном лице весь персонал дома, что весьма удивляло друзей Рафа, Но дело было вовсе не в экономии, а в эффективности как объяснял он друзьям. Пек управлял домашним хозяйством, нанимал приходящих служанок для уборки комнат и заботился о пополнении кладовой продуктами в той мере, в какой это требовалось холостяку, редко питающемуся дома.
— Пек вполне сносно готовит единственное нужное мне блюдо, когда я обедаю у себя, — сказал как-то Раф, заметив, что Драм удивлен столь ограниченным количеством слуг. — Пек умеет жарить яичницу и делать тосты, как любой мужчина. И ливрейные лакеи мне не требуются, так как я не нуждаюсь в защите на улице. Я сам способен защитить кого угодно. Обо всем необходимом я, как правило, тоже забочусь сам или поручаю это Пеку. Лакеи у двери тоже ни к чему, поскольку, кроме тебя, ко мне никто не ходит.
Бывший военный, Раф отказался и от услуг камердинера.
— Я бреюсь быстрее и качественнее, чем это сделал бы какой-нибудь слуга, и мне хватает Пека, который присматривает за моей одеждой. Я ведь не модник, черт побери. Зачем мне лишний человек?
«Да, но Пек мог бы оставить кого-нибудь, чтобы меня впустили в дом после долгого отсутствия». — Раф вздохнул, опустил седельную сумку, развязал ее, извлек ключ из спрятанного сбоку маленького мешочка, отпер дверь и вошел в дом. Внутри царила тишина и стоял затхлый запах. Раф нахмурился. Пек всегда проветривал помещения. Да и лампы в холле должны быть зажжены. Рафа охватило смутное беспокойство. Он не был слишком впечатлительным человеком, однако знал, что Лондон — довольно опасный Отсутствуя две недели, Раф считал, что в доме не обязательно наводить блеск, но Пек был таким же аккуратным и методичным, как и его хозяин. Где же он пропадает
Стой! — послышался дрожащий голос. Раф положил сумку, повернулся и медленно опустился на колени. При этом он согнулся и незаметно достал из за сюртука пистолет.
Из тени вышел коренастый лысый человек с мушкетом, направленным прямо в грудь Рафа.
Стой! — повторил он. — Иначе я… — Затем последовала пауза. — О, это вы, милорд! — Пек облегченно вздохнул и опустил пистолет. — Господи! — Он провел трясущейся рукой по вспотевшему лбу. — Я едва не выстрелил! Но что вы здесь делаете? — спросил Пек, когда Раф распрямился. — Я полагал, что вы еще задержитесь на свадьбе, а затем вместе с графом отправитесь в Италию, как собирались. — Он посмотрел на опущенный пистолет. — Простите, что целился в вас, милорд, но вы ужасно напугали меня, неожиданно войдя в дом.
Теперь ему хотелось поскорее принять прохладную ванну и выпить что-нибудь бодрящее. Об этом и думал Раф, направляясь верхом по узкой аллее к конюшням, которыми пользовался совместно с соседями. Он с облегчением передал лошадь конюху, выбежавшему приветствовать его, благодарно похлопал лошадь по загривку, взвалил на плечи седельную сумку и пошел к парадной двери своего дома. Поднявшись по ступенькам и несколько раз, постучав в дверь бронзовым кольцом, Раф подождал немного и нахмурился, поскольку никто не отозвался на стук.
«Похоже, Пека нет дома», — подумал он. Впрочем, его человек мог свободно распоряжаться собой в отсутствие хозяина. Пек, служивший ему еще с военных лет, был управляющим, лакеем и камердинером, воплощая в одном лице весь персонал дома, что весьма удивляло друзей Рафа, Но дело было вовсе не в экономии, а в эффективности как объяснял он друзьям. Пек управлял домашним хозяйством, нанимал приходящих служанок для уборки комнат и заботился о пополнении кладовой продуктами в той мере, в какой это требовалось холостяку, редко питающемуся дома.
— Пек вполне сносно готовит единственное нужное мне блюдо, когда я обедаю у себя, — сказал как-то Раф, заметив, что Драм удивлен столь ограниченным количеством слуг. — Пек умеет жарить яичницу и делать тосты, как любой мужчина. И ливрейные лакеи мне не требуются, так как я не нуждаюсь в защите на улице. Я сам способен защитить кого угодно. Обо всем необходимом я, как правило, тоже забочусь сам или поручаю это Пеку. Лакеи у двери тоже ни к чему, поскольку, кроме тебя, ко мне никто не ходит.
Бывший военный, Раф отказался и от услуг камердинера.
— Я бреюсь быстрее и качественнее, чем это сделал бы какой-нибудь слуга, и мне хватает Пека, который присматривает за моей одеждой. Я ведь не модник, черт побери. Зачем мне лишний человек?
«Да, но Пек мог бы оставить кого-нибудь, чтобы меня впустили в дом после долгого отсутствия». — Раф вздохнул, опустил седельную сумку, развязал ее, извлек ключ из спрятанного сбоку маленького мешочка, отпер дверь и вошел в дом. Внутри царила тишина и стоял затхлый запах. Раф нахмурился. Пек всегда проветривал помещения. Да и лампы в холле должны быть зажжены. Рафа охватило смутное беспокойство. Он не был слишком впечатлительным человеком, однако знал, что Лондон — довольно опасный Отсутствуя две недели, Раф считал, что в доме не обязательно наводить блеск, но Пек был таким же аккуратным и методичным, как и его хозяин. Где же он пропадает
Стой! — послышался дрожащий голос. Раф положил сумку, повернулся и медленно опустился на колени. При этом он согнулся и незаметно достал из за сюртука пистолет.
Из тени вышел коренастый лысый человек с мушкетом, направленным прямо в грудь Рафа.
Стой! — повторил он. — Иначе я… — Затем последовала пауза. — О, это вы, милорд! — Пек облегченно вздохнул и опустил пистолет. — Господи! — Он провел трясущейся рукой по вспотевшему лбу. — Я едва не выстрелил! Но что вы здесь делаете? — спросил Пек, когда Раф распрямился. — Я полагал, что вы еще задержитесь на свадьбе, а затем вместе с графом отправитесь в Италию, как собирались. — Он посмотрел на опущенный пистолет. — Простите, что целился в вас, милорд, но вы ужасно напугали меня, неожиданно войдя в дом.