Леженда Валентин. Бессмертные герои

   Персей спешил, но не удержался и заглянул в перекошенный от времени питейный дом.
   В питейном доме было темно, однако темнота не мешала разглядеть удивительных посетителей.
   Похоже, что ребята кутили здесь давно.
   Полупрозрачные дымчатые фигуры за столиками выглядели жутковато, но победителю Медузы Горгоны было стыдно бояться каких-то там призраков, не способных причинить кому-либо ощутимый вред.
   Обслуживал полупрозрачных моряков полупрозрачный же толстяк в засаленном переднике. Он чинно разливал клиентам невесомое призрачное вино. На появление Персея моряки никак не отреагировали.
   — Да, дела… — тихо проговорил герой и вышел на улицу.
   В принципе команду корабля можно было особо и не уговаривать, суеверные матросы (включая сильно пьющего кормчего) далеко от судна вряд ли отойдут.
   Блуждая окольными путями, вышел Персей к долгожданному городу. Стража у ворот героя не признала, и это был добрый знак. Персей незаметно прошмыгнул в царский дворец. Многочисленная охрана не смела останавливать великого героя.
   Во дворце же шел колоссальный пир.
   Гремела музыка, демонстрировали свое умение акробаты и жонглеры. Вино лилось рекой.
   «По какому же поводу праздник? — с тревогой подумал Персей. — Уж не умертвил ли мерзкий гаденыш мою мать Данаю?! Ишь ты, как веселится».
   Царь Полидект в одной набедренной повязке забрался на стол и неумело выплясывал там с какой-то жирной девицей. Правая нога царя хлюпала в большом блюде с рыбным соусом, а левая вовсю давила перепелиные яйца.
   Ошарашенный Персей недоверчиво глядел на весь этот балаган через приоткрытую дверь.
   Однако безумное веселье царя длилось недолго.
   — Ай-я-я, ё-ё-ё!.. — заорал Полидект, падая на пол.
   Судя по всему, идиот наступил прямо на двузубую вилку (модное нововведение, пришедшее со светлого Олимпа).
   Сокрушенно покачав головой, Персей схватил за руку пробегавшего мимо озабоченного слугу.
   — По какому поводу веселье?
   — Как, а разве вы не знаете?
   — Нет, ибо прибыл на остров два часа назад.
   — Ну, гм… царь устроил праздник в честь очень важного события.
   — А конкретней?
   — Сегодня утром дворец покинула жена царя, вот он и веселится.
   — Весьма странная реакция.
   — Неудачный брак, — грустно вздохнул слуга, — такое и с царями иногда бывает.
   — А куда царица съехала, знаешь?
   — Знаю, она сейчас скрывается в храме Зевса.
   — Скрывается?!
   — Ну да, Полидект пригрозил казнить бедняжку за многочисленные супружеские измены. Вот ей и пришлось спасаться.
   Персей витиевато выразился и, покинув дворец, отправился искать мать.

* * *

   Даная, и впрямь, оказалась в местном храме Зевса, причем не одна, а в компании самого Тучегонителя. Жрецы, понятно, повально валялись в обмороке, и Персею постоянно приходилось быть начеку, дабы не наступить на кого ненароком.
   — Сынок! — воскликнула Даная, обнимая запыленного путешественника.
   — Ого, как вырос, — похлопал по спине героя владыка Олимпа, — возмужал, заматерел…
   — Что тут у вас происходит?
   — А то сам не знаешь? — улыбнулся в бороду Зевс. — Полидект окончательно зарвался. Выжил Данаю из дворца. До рукоприкладства чуть не дошло, но побоялся, старый греховодник, мести с моей стороны. Однако я все равно не имею права вмешиваться. Все-таки законный брак. С Гименеем лучше сейчас не ссориться, я и так ему должен десять пифосов амброзии.
   — Твой отец ни на минуту не покидал меня, — всхлипывала Даная, — с того самого дня, как ты, Персей, уплыл за Медузой Горгоной.
   — Но… как такое может быть, — слегка опешил герой, — ведь я видел тебя, Зевс, среди дочерей царя…
   — Тсс… — Тучегонитель приложил палец к губам, заговорщицки подмигивая сыну. — Не забывай, я могу быть одновременно в нескольких местах.
   — А… ну тогда понятно, — замялся Персей.
   — Думаю, тебе пора поговорить с Полидектом по-мужски, — благодушно продолжил Зевс. — Как я уже объяснял, вмешаться сейчас не могу, так что вся надежда только на тебя, сынок.
   — Я не подведу тебя, отец! — с готовностью отозвался Персей и зловеще ухмыльнулся.

* * *

   Веселый праздник был в самом разгаре, когда в пиршественный зал, особо не скрываясь, ввалился пышущий праведным гневом Персей.
   Царь Полидект с перевязанной левой ногой очумело уставился на великого героя и визгливо прокричал:
   — Ой, друзья, у меня, кажется, начались галлюцинации!
   — Это все слишком острая подлива к рыбе, — весело закричал кто-то из гостей.
   — Веселитесь, да? — хрипло спросил Персей.
   — Но ведь ты умер! — не переставая, орал царь. — Тебя сожрала Горгона, ведь так, друзья?
   — Сожра-а-а-ла! — радостно пропели гости.
   — Неправда! — спокойно заявил Персей. — Вы врете!
   — Сожра-а-а-ла… — надрывались пьяные приятели Полидекта. — Оле-оле-оле-оле-е-е-е!..
   — Как вам не стыдно, — попытался воззвать к совести присутствующих благородный герой.
   Впрочем, довольно безуспешно.
   — Не сты-ы-ы-дно… — слаженно выдали гости.
   — Короче, — теряя терпение, выкрикнул Персей, — как ты и просил, я убил Медузу Горгону и принес в мешке ее голову!
   — Наверняка ты обманываешь меня, — раздраженно ответил Полидект, — убирайся к Посейдоновой матери, не видишь, я пирую.
   — Лжец, лжец, лже-э-э-эц!.. — мелодично выводили присутствующие.
   — Да заткнитесь вы! — с чувством рявкнул герой.
   — Не оскорбляй моих друзей! — вскочил со своего места перекошенный царь. — Ты, обитатель полей асфодела!
   — И все-таки, — угрюмо буркнул Персей, — я настаиваю…
   — На чем?
   — На том, что выполнил твое поручение и убил Медузу.
   — Это не имеет никакого значения, — отмахнулся Полидект, — мне нужен был предлог спровадить тебя как можно дальше, причём желательно в один конец.
   — И вот я вернулся!
   — Убирайся! Нам не о чем с тобой разговаривать.
   — Ты унизил мою мать!
   — Что-о-о?!
   — Да-да, ты оскорбил ее действием, развратный старикан, угрожал бедняжке скорой расправой.
   — Да, угрожал! — гордо подтвердил царь. — А теперь убирайся.
   — Хорошо, — мрачно кивнул герой, — а как тебе вот это?!
   Полидект одурело уставился на лохматое нечто в вытянутой руке героя.
   — Что еще за дребедень?
   — Голова Медузы Горгоны!
   ХЛОП!
   — Суеверный, уродец! — довольно констатировал Персей, придирчиво рассматривая каменную статую правителя Серифа.
   — Урод, урод, урод, оле-оле-оле-э-э-э!.. — подхватили веселые гости.
   Голова Медузы на них не подействовала, ибо пьяные в сандалию греки ни во что, кроме полного кувшина вина не верили, даже во всемогущих богов.
   Пир шел своим чередом, и каменная фигура царя на самом почетном месте совершенно никого не смущала. Слуги все так же подливали в царский кубок вино и… о чудо, напиток каждый раз куда-то бесследно исчезал, а каменные щеки мраморного правителя заметно при этом розовели.
   Посреди безумного веселья стоял великий Персей и крепко думал, как же ему назвать свою новую статую.
   Вариантов было мало, точнее, никаких.
   Но тут взгляд гениального скульптора упал на перевязанную ногу изваяния. На ум мгновенно пришло броское название: «Нога, которую рубили».
   Глупость, конечно, но лучше, пожалуй, и не назовешь.

Глава седьмая
ПЕРСЕЙ В АРГОСЕ

   Итак, справедливость восторжествовала.
   Тиран был наказан, веселые гости как следует погуляли, ну а Персей отомстил за поруганную честь матери. Во всяком случае, так объявили официально.
   Власть была торжественно передана старшему брату Полидекта, бедному рыбаку Диктису, который некогда выловил из моря ящик с живыми скитальцами. Хоть в чем-то убогому да повезло. Отдать царскую корону Диктису решил Персей, ну а Зевс такой поступок только одобрил. Олимпу было выгодно, чтобы в Греции правили добродушные дураки, а не алчные кровавые тираны. Да и смертным от этого только лучше.
   Услышав удивительную новость, Диктис со страху убежал в лес, ибо заподозрил во всем изощренный план брата, задумавшего все-таки погубить бедолагу родственника, дабы тот не претендовал на престол.
   Ловили рыбака где-то около суток. Солдаты тщательно прочесывали лес, а когда новый царь был наконец найден, то с ним пришлось здорово повозиться. Диктис оказал жесточайшее сопротивление: дрался ногами, кусался, плевался и все время норовил ударить кого-нибудь в зубы своей плешивой головой. Рыбака поспешно оглушили обмотанным тряпкой мечом и торжественно отнесли в царский дворец.
   Церемонию восшествия на трон Диктис прошел, не приходя в сознание. Неподвижно лежащего царя облачили в роскошные одежды, а на лысоватую голову надели золотую корону.
   Но с короной вышла одна неувязочка, уж слишком большая она была, спадала с головы убогого. Пришлось пойти на хитрость и приклеить смолой золотой головной убор к лысой макушке.
   Но неприятности с новым правителем на этом не окончились.
   Когда царь Диктис благополучно пришел в себя, то сразу же огласил покои душераздирающим воплем раненого кентавра.
   Во дворце тут же начался очередной переполох, и расслабившаяся было стража снова бросилась ловить беспокойного правителя.
   А все дело в том, что, проснувшись в царских покоях, болезный решил, что умер, благополучно отойдя в мир иной, где наконец свершилось его самое заветное желание стать царем острова Сериф.
   Но особенно Диктиса напугала приросшая к голове золотая корона.
   Вторично поймать безумца оказалось еще сложнее, чем в первый раз. Диктис учел все свои былые ошибки, с легкостью уворачиваясь от неуклюжих солдат, больше мешавших друг другу, нежели действительно ловивших царя.
   Положил конец всему этому безобразию могучий Персей, вовремя подставивший пробегающему мимо правителю подножку. Диктиса схватили, скрутили и отвели прямо к каменному изваянию младшего братца. И только после этого до рыбака дошло, какое счастье ему привалило.
   — Спасибо тебе, благородный Персей! — так новый царь обратился к великодушному герою. — Твой великодушный поступок будут помнить в веках.
   А ведь прав оказался, шельма! Я вот сейчас через столько лет сижу и пишу о тех самых событиях, блуждающих отдаленным эхом в веках.
   Славно правил царь Диктис, рыболовство поощрял, выпустил из тюрем греческих поэтов. Но это все еще ничего, кабы новый правитель особым декретом не амнистировал греческих философов, содержащихся в каменоломнях острова Сериф.
   В принципе, они все равно там ни сатира не делали и лишь днями напролет чесали языками. Надсмотрщики день и ночь ходили в сандалию пьяные, вот дисциплины и не было. Заключенные не сбежали лишь благодаря природной лени и нестандартному философскому складу ума. Да и кормили в каменоломнях Полидекта неплохо; бараниной, козьим сыром и свежим молоком.
   Разжирели в заключении многие мыслители, раздались вширь и устроили настоящую битву, когда солдаты Диктиса пришли их вызволять.
   Разбрелись философы по городам и весям, пуще прежнего отравляя жизнь простому греческому народу.
   Но то был практически единственный промах царя, благодаря которому Диктис благополучно вошел в историю.

* * *

   Такие вот дела в то время в Греции творились.
   Для нас, современников Геракла, все те события кажутся какими-то… мифическими, что ли, как курьезно это ни звучит.
   Боги, герои, цари, все перемешалось в головах плохо знающих историю потомков. Ты, конечно, извини, Благородный Читатель, но это я не о тебе. Зевс меня упаси кого-то обидеть! Винить тут следует главных исказителей греческой истории, а именно певцов — аэдов. Вот кого бы я с удовольствием загнал в каменоломни всем скопом, а то и повесил бы парочку для острастки.
   Наверное, вы полагаете, что воссоздавать греческую историю легко? Э нет, друзья мои, тяжел сей труд. Подобен он громадному камню, который гонится за бегущим вниз с крутой горы Сизифом. Чуть оступился — и… сами понимаете. Хотя, так или иначе, но в конце пути тебя все равно ждет не очень благородный конец. Вот так и я. Ведь заранее знаю, раскритикуют в пух и прах. Не сразу, конечно, — потом, но такова судьба всех непризнанных гениев.
   Главная ведь сложность заключается в том, что все эти так называемые исторические мифы как две капли воды друг на друга похожи. Да вы и сами, наверное, заметили, ознакомившись с первоисточником. Я ведь недаром под конец трактата жалуюсь. Хочу, чтобы вы поняли: здесь все не от меня зависит. Вовсе не по моей прихоти подвиги Геракла, Тесея и Персея похожи, словно герои-близнецы Тикус с Туком. Я бы и рад все поменять, но ведь тогда это будет не исторический трактат, а художественный.
   Но кому такое в наше время нужно? Художественным образам нет веры, другое дело — история. Тут сразу же ясно, что имеешь ты дело с реально произошедшими когда-то событиями.
   Иногда мне кажется, что одновременно со мной действует некий искусный фальсификатор. Этот хитрый тип постоянно в работе. Денно и нощно он создает все новые и новые исторические источники, желая как можно больше запутать честного сердцем исследователя.
   Подвиги и приключения всех великих героев словно написаны по одному утвержденному шаблону. Ведь я свидетель лишь деяний великого Геракла, а вот с подвигами остальных бессмертных мужей лично знаком не был.
   Правда, встречал несколько раз пьяного Тесея, но историческими те встречи назвать, честно говоря, язык не поворачивается. Вот и размышляй потом, кто у кого что содрал. Если брать за первоисточник героические деяния Геракла, то выходит, что приключения Тесея с Персеем были написаны значительно позже, именно в соответствии с этим знаменитым шаблоном.
   Ну как тут не запутаться честному исследователю! Куда ни глянь — злобные великаны, циклопы, воинственные амазонки. Пьянки, пиры, свадьбы, короткие, но совершенно предсказуемые сражения. Жадные тираны-цари и благородные, немного глуповатые герои.
   Надоело!
   Впрочем, все это лирика.

* * *

   Вернулся Персей на корабль вместе с матерью.
   Моряки уже здорово разнервничались, ибо сильно стемнело, и по гнилому настилу заброшенной пристани вовсю сновали подозрительные призраки портовых грузчиков. Кое у кого не хватало голов, что особенно нервировало команду.
   Персей с Данаей взошли на борт, и судно благополучно отплыло восвояси, направляясь в сторону острова Аргос.
   Вовремя вспомнив о молодой жене, герой сделал короткую остановку в царстве Кефея, где быстренько пополнил запас провизии и, погрузив на корабль Андромеду, поплыл дальше.
   Время это было для мореплавания беспокойное. Начало осени. Сезон особого зверствования морских пиратов. Но Персей плевал на все эти опасности. Что ему какие-то пираты с волшебной головой Медузы за плечами!
   Уже на подступах к Аргосу корабль героя подвергся дерзкому нападению романтиков открытого моря.
   Проплывающее мимо рыболовное судно вдруг ни с того ни с сего подняло на мачте черный флаг с белым черепом — знаменитый «Веселый Танат».
   Тут уж стало не до шуток.
   Но Персей, понятно, не растерялся: извлек из мешка голову и мгновенно решил возникшую было проблему.
   Правда, вместе с морскими разбойниками окаменел и славный кормчий с корабля героя. Не уберегся старик. Да и Персей тоже хорош, не заметил, что за мотками просмоленной веревки воровато прячется кормчий с кувшином неразбавленного вина. Так и застыл несчастный с полным до краев кубком у рта.
   Огорчился, конечно, герой, но ничего не поделаешь: так уж, видно, у старика на роду написано — окаменеть. Назвал Персей свою новую незапланированную статую, как и подобает: «Престарелый Дионис». Говорят, бог виноделия остался доволен.
   Ну а с кораблем дерзких бандитов и вовсе удивительная история вышла. Дрейфовал тот корабль по морю и встречные судна пугал.
   Ну сами представьте себе весь этот кошмар. Флаг на мачте пиратский, а на палубе воинственно размахивают мечами перекошенные рожи, все как один высеченные из великолепного белого мрамора. Такое, знаете ли, и в страшном сне не привидится.
   И прозвали суеверные моряки тот корабль «Летучим Эллином».

* * *

   Несмотря на внезапную потерю кормчего, судно великого героя беспрепятственно достигло острова Аргос.
   На острове Персея встретила огромная толпа граждан, что несколько изумило героя, не ожидавшего подобного даже в самых своих смелых мечтах.
   Что же случилось за время его длительного отсутствия?
   Вовсю играли музыканты, оглушительно бил в барабан какой-то горбатый идиот. Толпа громогласно приветствовала приближающийся корабль.
   — Может, все они сошли с ума? — вслух предположил Персей, все больше и больше беспокоясь. — Ведь мы покинули эти земли много лет назад.
   — Они всего лишь радуются твоему возвращению, сын, — торжественно ответила Даная, но герой все-таки решил слегка перестраховаться.
   — Да они даже не знают меня в лицо, — хмуро возразил он и, подозвав к себе старого одноногого гребца, напялил на дедушку свой боевой шлем.
   — Ой! — вскрикнул дедок и чуть не свалился на палубу.
   Персей вовремя поддержал его:
   — Спокойно, любезный, ты окажешь мне неоценимую услугу.
   — Кто, я? — дрожащим голосом спросил старик.
   — Да, именно! Сойдешь первым на берег. Посмотрим, как на это отреагируют встречающие.
   — А если они меня побьют? — опасливо предположил дедушка. — А я возьму да помру!
   — В таком случае, — улыбнулся герой, — ты получишь лично от меня целую бочку золота!
   — Годится! — радостно согласился моряк, поправляя деревянную ногу.
   Тем временем корабль пришвартовался к берегу и на борт тут же полетели цветы. С грохотом бухнулся у ног Персея средних размеров булыжник.
   — Эй, какого сатира?! — хрипло возмутился герой.
   Толпа в ответ возбужденно зашевелилась.
   Персей присмотрелся.
   На берегу уже кого-то били.
   — Нигилисты, — презрительно бросил один из моряков, — беспредельщики…
   — Э нет, я не пойду! — тут же проблеял дедушка в боевом шлеме Персея, — я боюсь.
   — Две бочки золота! — нетерпеливо выпалил герой.
   — Уже иду! — И одноногий матрос проворно заковылял по трапу.
   Из толпы встречающих тут же выступил какой-то знатный толстяк и так обратился к старику:
   — О могучий Персей, большая честь для нашего острова — приветствовать тебя. С твоим возвращением грядет великая эра перемен. Прими же наше искреннее почтение и восхищение твоими знаменитыми подвигами.
   — Кхе-кхе… — смущенно закашлялся одноногий дедок и, обернувшись, беспомощно посмотрел на застывшего на носу корабля Персея.
   Персей в ответ едва заметно кивнул.
   — И вам здравия желаю, касатики, — продребезжал старикашка, — это я, ваш Персей, и я наконец вернулся!
   — Ура-а-а!.. — истошно взвыла толпа.
   Старика подхватили на руки и понесли в глубь острова.
   — М-да, — мрачно констатировал настоящий герой, — пожалуй, действительно не стоит высаживаться на этот остров.
   — Местные жители наверняка помешались, — согласился один из матросов. — Хорошо бы послать кого-нибудь в разведку.
   — Весьма своевременное и мудрое решение, — кивнул Персей, задумчиво глядя на опустевший, усыпанный растоптанными цветами берег.
   В разведку отрядили моряка по имени Хлупий.
   Хлупий обладал внешностью, меньше всего вызывающей подозрения: на левом глазу повязка, на щеке глубокий шрам, на лысой голове татуировка (череп с берцовыми костями), в ушах золотые серьги, в носу медное кольцо. В общем, законченный головорез. Ни один грек в здравом уме в жизни не будет приставать с расспросами к этакому чудовищу.
   Ко всему еще Хлупий являлся убежденным трезвенником, значит, вероятность того, что он потеряется в каком-нибудь питейном заведении, была ничтожно мала.

* * *

   Хлупий вернулся где-то через час, и новости лазутчик принес довольно неожиданные.
   Колченогого лже — Персея местные граждане быстро раскусили, когда в порыве лучших чувств оторвали бедняге деревянную ногу. Прыткого дедушку наверняка бы побили, но самозванец очень ловко удрал от преследователей на одной ноге. Затем продал на рынке золотой шлем Персея и затерялся в одном из местных публичных домов.
   Вторая же новость была еще невероятней первой. Царь Аргоса, отец Данаи и дед Персея, узнав о возвращении внука, сбежал на север в далекую Лариссу.
   Персей было решил, что Хлупий оговорился, и царь сбежал к Ларисе — известной в Греции своей красотой и умом гетере. Но, оказывается, так назывался далекий северный город.
   Персей сильно удивился такому поступку деда, ибо об ужасном пророчестве ничегошеньки не знал. Но, крепко подумав, герой все-таки пришел к мысли, что Акрисий бежал не зря, а вполне обоснованно, опасаясь мести со стороны возмужавшего внука.
   Ведь как ни крути, а дед страстно желал Персея погубить, причем вместе с матерью. За такое, знаете ли, царя не мешало бы немножечко убить.
   Хотя бегство злодея было великому герою только на руку, ибо отныне власть на острове Аргос безоговорочно и вполне на законных основаниях принадлежала лишь ему одному.
   Вот вам и простое объяснение ликования встречающих на берегу. Ведь они приветствовали своего избавителя от старого жестокого тирана.
   Ну что тут еще скажешь?
   А скажем так: долго и счастливо правил Персей на Аргосе.

* * *

   Но все же дед бессмертного героя так и не смог избежать того, что определили ему всемогущие боги.
   А дело было так.
   На второй год правления Персею выпала честь устроить общегреческие олимпийские игры.
   Герой страшно обрадовался такому повороту дел, ибо давно скучал по приключениям и славным подвигам. Никто в Греции не знал, что, доведенный бездельем до опасной температуры кипения, Персей уже второй месяц тайно готовил вероломное нападение на остров Крит. Уже строились на верфях боевые суда, а опытные наемники тренировали набранных в армию рекрутов.
   Солдаты и моряки Аргоса пребывали все эти дни в особо приподнятом настроении, ибо, судя по всему, очень скоро им придется грабить и убивать.
   Множество восковых дощечек исписал воинственный Персей. На всех этих дощечках были разработаны гениальные планы нападения на Крит, один лучше другого. В могучем герое внезапно проснулся талантливый стратег и полководец.
   Но какой же план выбрать?
   О, то были просто танталовы муки.
   И еще одна проблема пока оставалась неразрешимой, а именно: повод для предстоящей войны. Тут уж проснувшийся в Персее полководец пасовал. В конце концов, решил герой написать царю Крита оскорбительное послание и, получив не менее оскорбительный ответ, сразу же напасть на негодяя.
   Оскорбительное письмо Персея начиналось примерно так: «Ты, презренный родственник тухлого моллюска! (Тут герой тонко намекал на далекое родство царя Крита с владыкой морей Посейдоном.) Ты, ничтожный трус и предатель! Я, Персей, царь Аргоса, обвиняю тебя в…»
   Тут герой глубоко задумался, искусав в мочалку деревянный кончик палочки для письма. Затем взял новую палочку и решительно закончил: «Презренный проходимец, ты испортил заточку моего боевого меча!»
   Как царь Крита это сделал, Персей решил не уточнять, ибо и сам не знал, как можно было исхитриться совершить подобное злодейство.
   К счастью, отправить послание герой не успел. В тот же день пришла на Аргос чудесная новость о том, что царю Персею Бессменный комитет олимпийских игр (сокращенно Бекооли) поручает организовать на острове общегреческие соревнования согласно древним спортивным традициям.
   О предстоящем нападении на Крит пришлось забыть.
   Наемные солдаты разогнали рекрутов, а строящие боевые корабли моряки быстренько занялись весьма выгодной доставкой гостей на остров со всех концов Греции. Наемники же принялись следить за правопорядком, получая огромное жалование из бездонной (по слухам) казны Бекооли.
   Множество героев прибыло на Аргос. Было их, конечно, значительно меньше, чем сейчас, поэтому их имена вряд ли кому-нибудь что-нибудь скажут. Персей, пожалуй, единственный из всех, чья слава дошла до нас сквозь века.
   Достаточно быстро и профессионально были возведены спортивные площадки, отреставрирован старый амфитеатр, где должно было состояться торжественное открытие игр. Для олимпийских пловцов Персей благосклонно уступил свой царский бассейн, размерами с хорошее водохранилище. В бассейн уже были выпущены тигровые акулы, способствующие будущим рекордам замечательных спортсменов.
   В этом году было введено интересное новшество — метание на дальность железного молота Гефеста. Божественный кузнец лично спустился с Олимпа, дабы вручить организаторам спортивного праздника специально выкованный для этого случая молот. Чем-то эта новая спортивная забава напоминала метание каменного диска. Однако молот был значительно тяжелее, да и форму, понятно, имел совсем иную, что несколько усложняло дело.
   После недолгих совещаний метать столь необычную штуковину решили поручить самому царю Персею. Все-таки как-никак великая честь, достойная сына Зевса.
   Открытие игр прошло без особых эксцессов.
   Перепившиеся герои на трибунах, как водится, подрались, но такое случалось каждый раз, и все уже к этому привыкли. Было бы очень странно, если бы в этот раз могучие мужи вели себя мирно и спокойно. Без славной героической драки с выбитыми зубами и вывихнутыми челюстями олимпийские игры на Аргосе не обрели бы той незабываемой полноты, которая так грела сердца всем любителям греческого спорта.