Бредовая ситуация требовала немедленного прояснения.
Нужно было как можно скорее отыскать царя.
Сделать это оказалось несложно, так как припадочный вопил на весь дворец.
Расталкивая в панике мечущихся слуг, Персей решительно протиснулся в тронный зал.
Царь Кефей выглядел довольно потешно.
Сумасшедший старикан облачился в кошмарные ржавые доспехи столетней давности и нацепил на голову нечто, что, может, когда-то и называлось боевым шлемом, но сейчас… больше всего железный головной убор царя напоминал садовую лейку.
— Папаша, я вижу, вы собрались на войну?
Кефей обернулся.
— А, это ты, зятек… очень вовремя, очень вовремя. Ты возглавишь нашу оборону!
— Простите, что возглавлю?
— Оборону! — твердо повторил царь и для вескости даже притопнул ногой.
— Но от кого? Разве мы в осаде?!
— Скоро будем!
— ???
— Сюда, к моему дворцу, движется огромная армия отборных головорезов во главе с Финеем.
— Злопамятный недоносок! — неприязненно скривился Персей.
— Вот и я о том же. Нужно оборонять дворец, иначе всё, песец царству. Меня живо растерзают соседи, если узнают что я не смог справиться с армией обнаглевшего жениха.
— Бывшего жениха!
— Ну да, бывшего.
— И велика армия?
— Человек сорок!
— Отборные головорезы, говоришь?
— Угу!
Персей величественно прошелся по залу.
— А на кой ты крокодилисов выпустил, можешь объяснить?
— Могу! — кивнул Кефей. — Засиделись зверушки в террариуме, они у меня по утрам каждый понедельник разминаются, по коридорам гуляют.
— А что, сегодня понедельник?
— Ну, конечно же!
— Не знал, царь, что у тебя есть свой террариум.
— Да я и сам не знал, — рассмеялся тесть, — пока зубомордики не сожрали помощника казначея.
— То-то он улепетывал, — усмехнулся герой, вспоминая свою недавнюю встречу со взмыленным толстяком.
— Кто улепетывал? — не понял Кефей.
— Да было дело… Значит, ты их называешь зубомордиками?
— Ага! Обожаю этих зеленых зверюг.
— А что, если их на врагов натравить?
— Уже думал, — кивнул царь, — это будет наше крайнее средство!
— А я бы именно с этого и начал, — заметил Персей.
Кефей ему ничего не ответил и лишь забавно нахохлился, видно было, что жаль ему экзотических зверушек.
Снаружи послышался истошный боевой рев.
— Уже? — удивился царь. — А мне слуги донесли, что Финей с армией в загородном борделе с купцами из Спарты квасит.
— Пойду — ка я погляжу на это непобедимое войско, — небрежно бросил Персей, выходя на балкон второго этажа.
Войско уже вовсю ломилось в запертые двери дворца.
Финея храбрые воины несли на большой деревянной скамье, ибо бывший жених Андромеды по-прежнему был незряч. Глиняную салатницу с его головы снять никому так и не удалось.
— А… шельма! — удовлетворенно улыбнулся Персей, грозя врагу пальцем. — Только я и могу от этой хреновины его избавить.
— Это еще почему? — робко спросил прячущийся за широкой спиной героя царь.
— Я надел, значит, я и сниму, иначе никак, — резонно пояснил Персей.
Финей, не имеющий возможности полноценно участвовать в битве, умело руководил осадой дворца, хотя чаще всего невнятное бормотание, доносящиеся из недр салатницы, было трудно разобрать.
— Вот же шуты гороховые! — не сдержался Персей и оглушительно захохотал, видя, как грозная армия шарахается от внезапно заработавших фонтанов.
Смех не прошел незамеченным.
— Вот он! — истошно завопил кто-то из нападающих. — Проклятый Персей!
Финей оживился и, соскочив со скамьи, неуклюже поскакал в бой, разя мечом ближайшие деревья.
Персей расхохотался пуще прежнего.
— Эй, он испортит мои яблони! — визгливо закричал царь. — А ну прекратите безобразничать, иначе я на вас крокодилисов спущу!..
Ответом ему были отрывистые проклятия и нецензурщина.
— Возмутительно! — всплеснул руками Кефей.
Отбивавшая первый наскок злодеев стража вылила вниз ушат с кипятком. Затем из окон дворца полетели стрелы, но нападающих это не остановило.
— Бры-бру… зр-грм… бло-фрох… — угрожающе донеслось из салатницы, и злодеи изменили тактику.
Залегли за фонтанами и принялись неистово костерить царя.
— М-да… впечатляет, — зевнул Персей. — Послушай, тесть, я уже порядком проголодался, да и Андромеда, наверное, тоже. Когда у вас подают завтрак?
— Какой завтрак?! — в очередной раз всплеснул руками Кефей. — Ты видишь, что сейчас происходит? Кошмар! Катастрофа! Этот придурок с корытом на голове порубил мои яблони.
— С салатницей!
— Ну, неважно.
— Гы-ы-ы… ром… бла-бла… ухфр…
— Ура-а-а! — в запале взревели мерзавцы, разом вскакивая с земли и бросаясь к дворцу напролом.
— Ладно, — вздохнул Персей, снимая со спины верный мешок, с которым он теперь ни на минуту не расставался. — Пора с этим бардаком кончать, я завтракать хочу… Царь, отвернись!
Кефей поспешно отвернулся и даже опустил на лицо ржавый щиток экзотического боевого шлема.
Герой тем временем вытащил из мешка голову Медузы и с победной улыбкой свесил ее с балкона.
ХЛОП!
— Суеверные, гады! — довольно констатировал Персей, любуясь сорока статуями, застывшими в разных позах.
Затем герой спрятал голову Горгоны и коротко бросил в сторону:
— Все, царь, порядок!
Кефей безуспешно дергал ржавое забрало:
— Заело… зар-р-раза!
Неловко лавируя между каменными статуями, по двору колченого промчался преследуемый крокодилисом казначей.
Окно третьего этажа со скрипом распахнулось, и в узком проеме появилось симпатичное личико Андромеды.
— Эй, а что здесь происходит?
— Ты только что проснулась, солнышко? — поинтересовался Персей.
— Ага! Ой, какие красивые скульптуры! По-моему, вчера их тут не было.
Неопределенно мыча, внизу, словно сомнамбула, бродил дерзкий Финей, то и дело натыкаясь на окаменевших воинов своей непобедимой армии.
— А с этим что делать? — задумчиво спросил герой.
Царь с натугой стянул с плешивой головы боевой шлем:
— Да пусть себе живет, плодится и размножается.
— Чем больше в Греции идиотов, тем крепче демократия! — философски изрек Персей, возвращаясь во дворец, где переполошившиеся слуги поспешно накрывали на стол обильный завтрак.
— Скажи мне, зять, — заинтересованно обратился к герою Кефей, — а как ты назовешь свое произведение?
— Как назову? — Персей задумался. — Назову я его… «Общегреческий слет дураков».
— Не очень-то благозвучно.
— А по мне, так в самый раз…
Впоследствии уникальный скульптурный комплекс сделался восьмым чудом Греции, что обеспечило неиссякаемый поток богатых туристов в землю Кифея.
Вы спросите, а какие еще в Аттике имелись чудеса?
Что ж, оглашаю весь список:
1. Каменная пятка Зевса на Аргосе. Часть некогда развалившегося гигантского изваяния. По слухам, приносит удачу.
2. Публичный дом на острове Лесбос.
3. Термы правителя листригонов (великанов-людоедов) Антифата.
4. Огромные каменные лысые головы острова Крит. Говорят, что это остатки статуй жен первого царя Крита. Ночь, проведенная в непосредственной близости от голов, способствует счастью в семейной жизни.
5. Летающий остров Олимп.
6. Дедалова башня в Афинах. Непонятная конструкция из железных, кое-как сцепленных друг с другом прутьев. Говорят, что это незаконченная опора от моста. Дедал же утверждает, что построил так называемый «вызов богам». На Олимпе, по слухам, увидев башню, долго смеялись.
7. Город Дельфы, чья архитектура не похожа ни на один греческий полис. Создавалась (опять же по слухам) одним из оракулов, обожавшим сушеные мухоморы.
Ну а о восьмом чуде Греции вы уже знаете.
Глава шестая
Нужно было как можно скорее отыскать царя.
Сделать это оказалось несложно, так как припадочный вопил на весь дворец.
Расталкивая в панике мечущихся слуг, Персей решительно протиснулся в тронный зал.
Царь Кефей выглядел довольно потешно.
Сумасшедший старикан облачился в кошмарные ржавые доспехи столетней давности и нацепил на голову нечто, что, может, когда-то и называлось боевым шлемом, но сейчас… больше всего железный головной убор царя напоминал садовую лейку.
— Папаша, я вижу, вы собрались на войну?
Кефей обернулся.
— А, это ты, зятек… очень вовремя, очень вовремя. Ты возглавишь нашу оборону!
— Простите, что возглавлю?
— Оборону! — твердо повторил царь и для вескости даже притопнул ногой.
— Но от кого? Разве мы в осаде?!
— Скоро будем!
— ???
— Сюда, к моему дворцу, движется огромная армия отборных головорезов во главе с Финеем.
— Злопамятный недоносок! — неприязненно скривился Персей.
— Вот и я о том же. Нужно оборонять дворец, иначе всё, песец царству. Меня живо растерзают соседи, если узнают что я не смог справиться с армией обнаглевшего жениха.
— Бывшего жениха!
— Ну да, бывшего.
— И велика армия?
— Человек сорок!
— Отборные головорезы, говоришь?
— Угу!
Персей величественно прошелся по залу.
— А на кой ты крокодилисов выпустил, можешь объяснить?
— Могу! — кивнул Кефей. — Засиделись зверушки в террариуме, они у меня по утрам каждый понедельник разминаются, по коридорам гуляют.
— А что, сегодня понедельник?
— Ну, конечно же!
— Не знал, царь, что у тебя есть свой террариум.
— Да я и сам не знал, — рассмеялся тесть, — пока зубомордики не сожрали помощника казначея.
— То-то он улепетывал, — усмехнулся герой, вспоминая свою недавнюю встречу со взмыленным толстяком.
— Кто улепетывал? — не понял Кефей.
— Да было дело… Значит, ты их называешь зубомордиками?
— Ага! Обожаю этих зеленых зверюг.
— А что, если их на врагов натравить?
— Уже думал, — кивнул царь, — это будет наше крайнее средство!
— А я бы именно с этого и начал, — заметил Персей.
Кефей ему ничего не ответил и лишь забавно нахохлился, видно было, что жаль ему экзотических зверушек.
Снаружи послышался истошный боевой рев.
— Уже? — удивился царь. — А мне слуги донесли, что Финей с армией в загородном борделе с купцами из Спарты квасит.
— Пойду — ка я погляжу на это непобедимое войско, — небрежно бросил Персей, выходя на балкон второго этажа.
Войско уже вовсю ломилось в запертые двери дворца.
Финея храбрые воины несли на большой деревянной скамье, ибо бывший жених Андромеды по-прежнему был незряч. Глиняную салатницу с его головы снять никому так и не удалось.
— А… шельма! — удовлетворенно улыбнулся Персей, грозя врагу пальцем. — Только я и могу от этой хреновины его избавить.
— Это еще почему? — робко спросил прячущийся за широкой спиной героя царь.
— Я надел, значит, я и сниму, иначе никак, — резонно пояснил Персей.
Финей, не имеющий возможности полноценно участвовать в битве, умело руководил осадой дворца, хотя чаще всего невнятное бормотание, доносящиеся из недр салатницы, было трудно разобрать.
— Вот же шуты гороховые! — не сдержался Персей и оглушительно захохотал, видя, как грозная армия шарахается от внезапно заработавших фонтанов.
Смех не прошел незамеченным.
— Вот он! — истошно завопил кто-то из нападающих. — Проклятый Персей!
Финей оживился и, соскочив со скамьи, неуклюже поскакал в бой, разя мечом ближайшие деревья.
Персей расхохотался пуще прежнего.
— Эй, он испортит мои яблони! — визгливо закричал царь. — А ну прекратите безобразничать, иначе я на вас крокодилисов спущу!..
Ответом ему были отрывистые проклятия и нецензурщина.
— Возмутительно! — всплеснул руками Кефей.
Отбивавшая первый наскок злодеев стража вылила вниз ушат с кипятком. Затем из окон дворца полетели стрелы, но нападающих это не остановило.
— Бры-бру… зр-грм… бло-фрох… — угрожающе донеслось из салатницы, и злодеи изменили тактику.
Залегли за фонтанами и принялись неистово костерить царя.
— М-да… впечатляет, — зевнул Персей. — Послушай, тесть, я уже порядком проголодался, да и Андромеда, наверное, тоже. Когда у вас подают завтрак?
— Какой завтрак?! — в очередной раз всплеснул руками Кефей. — Ты видишь, что сейчас происходит? Кошмар! Катастрофа! Этот придурок с корытом на голове порубил мои яблони.
— С салатницей!
— Ну, неважно.
— Гы-ы-ы… ром… бла-бла… ухфр…
— Ура-а-а! — в запале взревели мерзавцы, разом вскакивая с земли и бросаясь к дворцу напролом.
— Ладно, — вздохнул Персей, снимая со спины верный мешок, с которым он теперь ни на минуту не расставался. — Пора с этим бардаком кончать, я завтракать хочу… Царь, отвернись!
Кефей поспешно отвернулся и даже опустил на лицо ржавый щиток экзотического боевого шлема.
Герой тем временем вытащил из мешка голову Медузы и с победной улыбкой свесил ее с балкона.
ХЛОП!
— Суеверные, гады! — довольно констатировал Персей, любуясь сорока статуями, застывшими в разных позах.
Затем герой спрятал голову Горгоны и коротко бросил в сторону:
— Все, царь, порядок!
Кефей безуспешно дергал ржавое забрало:
— Заело… зар-р-раза!
Неловко лавируя между каменными статуями, по двору колченого промчался преследуемый крокодилисом казначей.
Окно третьего этажа со скрипом распахнулось, и в узком проеме появилось симпатичное личико Андромеды.
— Эй, а что здесь происходит?
— Ты только что проснулась, солнышко? — поинтересовался Персей.
— Ага! Ой, какие красивые скульптуры! По-моему, вчера их тут не было.
Неопределенно мыча, внизу, словно сомнамбула, бродил дерзкий Финей, то и дело натыкаясь на окаменевших воинов своей непобедимой армии.
— А с этим что делать? — задумчиво спросил герой.
Царь с натугой стянул с плешивой головы боевой шлем:
— Да пусть себе живет, плодится и размножается.
— Чем больше в Греции идиотов, тем крепче демократия! — философски изрек Персей, возвращаясь во дворец, где переполошившиеся слуги поспешно накрывали на стол обильный завтрак.
— Скажи мне, зять, — заинтересованно обратился к герою Кефей, — а как ты назовешь свое произведение?
— Как назову? — Персей задумался. — Назову я его… «Общегреческий слет дураков».
— Не очень-то благозвучно.
— А по мне, так в самый раз…
Впоследствии уникальный скульптурный комплекс сделался восьмым чудом Греции, что обеспечило неиссякаемый поток богатых туристов в землю Кифея.
Вы спросите, а какие еще в Аттике имелись чудеса?
Что ж, оглашаю весь список:
1. Каменная пятка Зевса на Аргосе. Часть некогда развалившегося гигантского изваяния. По слухам, приносит удачу.
2. Публичный дом на острове Лесбос.
3. Термы правителя листригонов (великанов-людоедов) Антифата.
4. Огромные каменные лысые головы острова Крит. Говорят, что это остатки статуй жен первого царя Крита. Ночь, проведенная в непосредственной близости от голов, способствует счастью в семейной жизни.
5. Летающий остров Олимп.
6. Дедалова башня в Афинах. Непонятная конструкция из железных, кое-как сцепленных друг с другом прутьев. Говорят, что это незаконченная опора от моста. Дедал же утверждает, что построил так называемый «вызов богам». На Олимпе, по слухам, увидев башню, долго смеялись.
7. Город Дельфы, чья архитектура не похожа ни на один греческий полис. Создавалась (опять же по слухам) одним из оракулов, обожавшим сушеные мухоморы.
Ну а о восьмом чуде Греции вы уже знаете.
Глава шестая
ВОЗВРАЩЕНИЕ ПЕРСЕЯ НА СЕРИФ
Блистательные подвиги, слава, молодая жена — все это, конечно, хорошо. Но пора и честь знать, а вернее, возвращаться туда, откуда ты начал свой путь.
— Ну куда же ты, зять? — размахивал руками и сокрушался царь Кефей. — Погостил бы еще чуток, хотя бы до осени остался.
— Некогда мне, батя, дела неотложные ждут. Засиделся я на одном месте, — так отвечал тестю великий герой, собирая свои скромные пожитки.
Слуги принесли до блеска вычищенные доспехи и заново отточенный меч. Голову Медузы Горгоны Персей им не доверил. Герой лично высыпал в заплечный мешок охапку высушенных листьев мяты, ибо в последнее время голова Медузы стала сильно попахивать вяленой рыбой. Местные рыбаки ходили за Персеем буквально по пятам, доставая идиотскими расспросами, типа: «Мил-человек, где же ты в это время года наловил столько редкого придонного хека?»
Два дурака даже ухитрились украдкой заглянуть в злополучный мешок. Персей в это время купался в море, оставив одежду на берегу.
Поплескался.
На воде полежал.
Возвращается на берег, а там две скульптуры стоят, изумленно склонившись над развязанным мешком.
Ну что ж, ничего не поделаешь, сами напросились. Подумал герой, подумал и назвал статуи довольно оригинально: «В поисках философского камня». А что, и впрямь похоже, тем более что камней на морском берегу было немерено. Бородатые рыбаки вполне походили на греческих философов, в особенности рваной одеждой с солидными прорехами на задницах. Правда, у одного уж больно лицо было умное… но, как говорится, в семье не без урода. Исключение из правил — штука, конечно, неприятная, но довольно закономерная.
А то, что каменные философы смысл жизни у себя под ногами ищут, вообще настоящая находка. Почему смысл жизни, спросите? Так ведь «философский камень» и есть конечная цель существования любого мыслителя. Нашел его — и сразу успокоился, на небо больше не глядишь, к людям добрым с идиотскими заумными разговорами не пристаешь. Благодать. Вот только одна проблема… никто не знает, как этот самый «философский камень» выглядит. Жидкий он, твердый или, может, вообще ряд цифр на восковой дощечке. Жуть, да и только. Так и спятить можно. Оттого, наверное, многие мыслители и кажутся слегка невменяемыми. А как тут крыше удержаться, когда ты толком не знаешь, что ищешь? Каков он, смысл всей твоей бренной жизни? На что похож? То-то и оно.
Короче, статуи вышли что надо. Этакие два «философских камня» в натуральную величину. Конечно, любознательные рыбаки не были философами, но конец их жизненного пути был весьма символичен для какого-нибудь мыслителя, мечтающего если не найти «философский камень», то хотя бы в него превратиться.
А что, какая свежая мысль!
Друзья! Я наконец открыл величайшую тайну бытия! «Философский камень» — это окаменевший философ.
Зачастили впоследствии на знаменитый морской берег со статуями всяческие мудрецы. Раз в год устраивали они тут некий общегреческий фестиваль. В основном пили вино, дрались (в соответствии с теорией Сократа о диалектическом споре, где главное — достижение истины путем противоборства мнений), ну и живописный пляж портили. Несчастный Кефей регулярно посылал на морской берег слуг убирать после философов всевозможный мусор: клочки гениальных бород, стоптанные сандалии, битые пифосы из-под вина и горы восковых дощечек с безумными трактатами.
Но мы отвлеклись, растекаясь мыслью по древу, как пресловутый эллин из анекдота, размозживший себе голову о крепкий ствол столетнего дуба.
Быстро понял царь Кефей, что никак не удержать ему во дворце упрямого зятя.
— Ну а как же внуки? — выдал свой последний довод тесть, мрачно взирая, как Персей поспешно застегивает золотые пряжки на новеньких боевых сандалиях.
— Какие еще внуки? — не понял герой.
— Мои, голубчик, мои!
— У тебя есть внуки?
— В том-то и дело, что нет. А ведь мне нужны наследники.
— Ну а я чем тебе могу помочь?! — удивленно спросил Персей, поправляя за спиной колчан со стрелами.
Сей вопрос вогнал царя в глубокий ступор. Персею даже показалось, что Кефей утратил дар речи. Во всяком случае, провожая зятя к кораблю, он так и не проронил ни слова, жутко тараща глаза.
Вся славная команда уже была в сборе. Матросы радовались, что наконец после стольких скитаний они вернутся домой. У корабля героя ждала и прекрасная Андромеда, слегка грустная, оттого что ее муж внезапно намылил сандалеты в далекий Сериф. Кто знает, может, к любовнице спешил? Эти герои — те еще фрукты.
— Не волнуйся, солнышко, — так успокоил красавицу Персей, — максимум через неделю я вернусь за тобой. Решу все свои дела и приплыву обратно, вот увидишь.
А проглотившему язык тестю герой бросил:
— Крепись, батя… — и шепотом заговорщика добавил: — Говорят, кокосовое молоко — отличное слабительное!
М-да, несколько неверно истолковал Персей странное поведение царя. Ну да ладно, не это ведь в нашем повествовании главное. А главное то, что герой хорошо помнил старые обиды и долги.
Для всех греческих злодеев отныне настало время жестокой расплаты.
Целые сутки плыл по морю славный корабль Персея. Радостные моряки вовсю горланили веселые песни и вообще выглядели до неприличия трезвыми, особенно кормчий, являвшийся главным алкоголиком в команде. На героя матросы косились с некоторым подозрением, ибо пахло от Персея копченой скумбрией. Выходило, что втайне от всех герой готовил себе вкусные морские блюда. Нехорошо, нечестно. Да и приправа была у рыбки славная, судя по аромату, редкая заморская мята.
Но Персей на косые взгляды моряков никак не реагировал и лишь потуже затягивал веревку на заплечном мешке. Все мысли героя сейчас были исключительно об острове Сериф.
Что ждет его по возвращении туда? Как там его мать Даная, жива ли, здорова ли? Но еще больше Персея волновал вопрос, как бы позаковыристей наказать мерзавца Полидекта. Ведь сразу было ясно, что посылал царь героя на верную гибель. Однако недооценил старый интриган Персея, сильно недооценил, за что непременно поплатится. Нужен был только повод. Без повода ведь никак, даже если ты родной сын Зевса. С летающего острова ведь зорко следят, в особенности за героями-полукровками, прямыми кандидатами на Олимп. Не дай Зевс, где оступишься… прощай, долгожданное бессмертие и слава в веках.
Но Персей зря сушил себе мозги, ибо поводов наказать царя Полидекта по возвращении на остров у него будет выше крыши любого храма богам-олимпийцам. А почему… что ж, тут стоит сделать небольшое лирическое отступление. Ведь любой исторический трактат требует точности, в особенности когда дело касается греческих царей и бессмертных героев.
То, что царь Полидект был редкостной сволочью, Персею стало ясно с самой первой минуты их знакомства. Пожалуй, Полидект оказался ничем не лучше деда героя, жестокого правителя Аргоса Акрисия, который также показал себя с весьма скверной стороны.
Но мы уже говорили об этом. К власти всегда рвутся всяческие негодяи, желающие лишь обобрать несчастный забитый народ до нитки, ну а затем заставить этот народ работать на себя или хотя бы удобрять землю, куда сходят все те, кто вкалывает на очередного «слугу демократии» день ото дня.
Просто замкнутый круг какой-то получается. Как там говорили философы? Очередной новый общественный строй придумывают ученые мыслители, осуществляет тупая солдатня, а плодами пользуются пронырливые проходимцы, вроде царя Полидекта.
Именно благодаря хваленой греческой, демократии царь смог достичь столь впечатляющих высот.
Тем не менее лучший общественный строй, я нам скажу (во всяком случае, для Греции) — это жесткая централизованная тирания. Философов — в изгнание, поэтов — в каменоломни, ну а многочисленных бездельников-героев — в наемную армию, причем в приказном порядке. И вот тогда содрогнутся враги Аттики!
Вот только трудно представить ту силу, которая способна загнать могучих мужей Греции в солдатские казармы.
Однако мы отвлеклись. Как только Персей отплыл себе восвояси, царь Полидект быстренько прибрал красавицу Данаю к своим загребущим волосатым рукам. Поспешно отыграли свадьбу, сплясали, спели, чуть не подожгли царский дворец. Короче, повеселились на славу, но вот затем… С брачной ночью вышла накладочка.
Полидект весь аж трясся от возбуждения, похотливо поглядывая на красавицу жену. Дорого, что и говорить, обошлась старому греховоднику Даная. Казна царя опустела наполовину, когда он откупался от Персея. Но «товар» того стоил. Даная была живым воплощением мечтаний любого греческого эротомана. Невысокая, слегка полноватая, с умопомрачительными формами, великолепной кожей и лицом, с которого можно просто пить воду, а то и вино.
Полидект настолько перевозбудился, что в страхе подумал, а не хватит ли его прямо на пороге спальни удар.
Благоразумие взяло верх, и царь послал жену вперед, а сам быстренько принял валерьянки, пустырника и несколько граммов эхиноцеи. Смесь вышла опасной, а результат получился диаметрально противоположным.
Да, возбуждение ушло, но вместо него на Полидекта снизошло такое спокойствие и умиротворение, что он взял и сел на пол прямо в коридоре своего дворца. Обхаживающий царя знаменитый лекарь по имени Клистириус схватил Полидекта за шиворот туники и с натугой поволок его к спальне. Полидект же был совершенно безучастен ко всему, включая свою красавицу жену. Царь улыбался, и были в этой улыбке всепрощение и любовь к ближнему. Корона Полидекта свалилась ему под ноги, и лекарь поспешно подобрал ее, машинально нацепив себе на голову.
— Что делать, что же делать?! — жалко причитал Клистириус, доведший царя своими микстурами до столь плачевного состояния.
Важнейшая кульминация брачной церемонии, апофеоз праздника — все срывалось по его вине!
— Может, сделать ему промывание? — вслух предложил лекарь, задумчиво глядя на сидящего на полу Полидекта.
— Дружище, — улыбаясь, произнес царь, сильно растягивая слова -я тебя уважаю…
Грех было не воспользоваться таким удобным случаем, и Клистириус тут же ловко ввернул:
— В таком случае, прямо сейчас объяви меня своим наследником!
— Э… н-нет… нет-нет, — дурашливо захихикал Полидект. — Н-н-н… н-не могу. По закону не положено!
«Все сечет, сволочь! — неприязненно подумал лекарь. — Даже в таком вот одурманенном состоянии!»
— Ладно, сатир с тобой, — зло прошипел Клистириус, доставая из-за пазухи волшебный корень карликового деревца жень-жень. — На, жри!
— Чт-то эт-то?!
— Это вернет тебе утерянные силы! — нетерпеливо пояснил лекарь.
— А… а зачем они мне?
— Жри, кому говорят!
Одурманенный травами царь подчинился.
— Держи узурпатора! — внезапно раздалось за спиной.
Мгновенно побледневший Клистириус резко обернулся.
По коридору с грохотом мчались вооруженные до зубов стражники.
— Вот он! На нем царская корона!
Лекарь в ужасе схватился за голову, пытаясь снять проклятую железку, но та крепко запуталась в его длинных волосах.
— Хватайте изменника!
Клистириус бросился наутек, но не тут-то было. Пришедший в себя после употребления волшебного корня Полидект зубами вцепился в ногу лекаря.
— А-а-а!.. — завопил эскулап и огрел кусающегося царя кулаком по голове.
Полидект крякнул, но ногу отпустил.
Клистириус стремглав припустил по коридору, солдаты с лязганьем устремились следом за ним. Кое-кто в спешке наступил на валяющегося в углу царя, но Полидекту это пошло лишь на пользу. Бедняга окончательно пришел в себя и, почувствовав небывалый прилив сил, попробовал безуспешно вспомнить, в какой стороне находится его спальня.
— Держи-и-и заговорщика! — истошно донеслось издалека, после чего послышался звон бьющегося стекла.
— Ох-хо-хо… — сокрушенно покачал головой царь. — Значит, Клистириус! Кто бы мог подумать? Никому нет веры в наше смутное время!
Кое-как отыскав свою спальню и получив в темноте по морде от полководца Эматоса (Полидект вначале случайно ввалился в покои бравого вояки), царь облегченно перевел дух. Затем потянул на себя украшенную золотом дверь и…
— Куда лезешь, рожа?!
Очнулся Полидект снова на полу.
Встал на ноги, подергал ручку.
Спальня не открывалась.
Что же с ним, в конце концов, произошло? Царь напряг остатки извилин и вспомнил. На пороге собственной спальни Полидекта встретил здоровый бородач средних лет, весь в золотистом сиянии и с лавровым венком на голове.
— Нет-нет, этого просто не может быть! — вслух произнес царь, потирая настрадавшуюся за последние несколько часов голову.
Но ведь он точно видел!
Видел, как из собственной спальни его бесцеремонно выставил сам… страшно сказать… САМ ЗЕВС. Дело приобретало опасный оборот.
— С кем же я связался на свою голову? — спрашивал себя Полидект, трясясь всеми членами, но отнюдь не от возбуждения, а от самого настоящего страха.
М-да, просто масса острых ощущений, и всё за каких-то десять бочек золота.
Но волшебный корень жень-женя делал свое черное дело, и через несколько минут Полидекту снова захотелось сексуальных приключений. Захотелось, как говорится, по самое «не могу». Но добраться до проживающих во флигеле роскошных гетер царю в ту ночь было не суждено.
— Держи узурпатора!
Полидект вздрогнул.
Из-за поворота выскочил в золотой короне взмыленный Клистириус и ловко сиганул прямо в распахнутое окно.
«А этаж-то четвертый», — отметил про себя царь.
Следом за эскулапом высыпали раскрасневшиеся разъяренные солдаты.
— Вот он! — зловеще взревели они, указывая на застывшего посреди коридора царя. — Его сообщник!
— Идиоты! — истошно взвизгнул Полидект, уворачиваясь от брошенного копья.
— Ату его, братцы!
Ничего не поделаешь, пришлось побежать, ибо спорить с вошедшими в боевой раж вояками — пустая трата времени.
Орущая толпа с топотом промчалась мимо царской спальни.
Дверь спальни приоткрылась, и в коридор выглянула лукавая физиономия Зевса. Тучегонитель жизнерадостно ухмылялся.
— Милый, прикрой, пожалуйста, дверь, а то сквозит что-то, — проворковала возлежащая на одре любви Даная.
— Иду, дорогая, уже иду… — поспешно отозвался Зевс, с удовольствием вслушиваясь в удаляющиеся вопли.
Такая вот ретроспектива.
Высадиться на остров Персей решил как можно незаметней, приказав кормчему подвести корабль к старой заброшенной бухте, где, по слухам, водились призраки погибших моряков. Но дело было утром, и потому матросы возражать против такого приказа не стали.
— Можно ли и нам сойти на берег? — с надеждой спросили они, вынимая из воды тяжелые весла.
— Можно! — великодушно разрешил герой. — Но с одним условием…
Моряки тут же погрустнели, а кормчий, так тот вообще от досады даже в море сплюнул.
— Да — да, с одним условием, — веско повторил Персей, — запрещаю напиваться, дебоширить и развлекаться с девицами.
— Так на кой в таком случае нам вообще на берег высаживаться? — недовольно зароптала команда.
— Как хотите, — пожал плечами герой, — но дело в том, что я очень скоро собираюсь отплыть к острову Аргос. Повидаюсь с матерью — и сразу туда. Те из вас, кто отправится в плаванье вместе со мной, получат по пятьдесят талантов на рыло. Хотя, конечно, решать вам…
И поправив за спиной свой верный смертоносный мешок, Персей с чувством выполненного долга высадился на берег.
Стоит ли удивляться тому, что ни один моряк так и не ступил на сушу. Пятьдесят талантов — дело нешуточное. За такие деньги можно и корабль свой прикупить для рыбного промысла, а то и для морского разбоя. А еще лучше, для того и другого.
Доски старой пристани кое-где сильно прогнили, и Персей внимательно смотрел себе под ноги, боясь провалиться.
Заброшенная бухта впечатляла, все находилось в глубоком запустении. Прямо на берегу, у подножия высокой скалы, приткнулось перекошенное деревянное строение — судя по выцветшей вывеске, древнее питейное заведение. Называлось сие веселое место соответствующе — «Хвост Тритона».
Чуть дальше виднелись прочие постройки: заброшенный пункт приема свежей рыбы, закусочная и каменная гостиница, сгоревшая еще в незапамятные времена, когда в Греции правили чудовищные титаны. И ни одной души кругом. Ветер уныло перекатывал мусор: обрывки парусов и сгнивших рыбачьих сетей.
Персей спешил, но не удержался и заглянул в перекошенный от времени питейный дом.
В питейном доме было темно, однако темнота не мешала разглядеть удивительных посетителей.
Похоже, что ребята кутили здесь давно.
Полупрозрачные дымчатые фигуры за столиками выглядели жутковато, но победителю Медузы Горгоны было стыдно бояться каких-то там призраков, не способных причинить кому-либо ощутимый вред.
Обслуживал полупрозрачных моряков полупрозрачный же толстяк в засаленном переднике. Он чинно разливал клиентам невесомое призрачное вино. На появление Персея моряки никак не отреагировали.
— Да, дела… — тихо проговорил герой и вышел на улицу.
В принципе команду корабля можно было особо и не уговаривать, суеверные матросы (включая сильно пьющего кормчего) далеко от судна вряд ли отойдут.
Блуждая окольными путями, вышел Персей к долгожданному городу. Стража у ворот героя не признала, и это был добрый знак. Персей незаметно прошмыгнул в царский дворец. Многочисленная охрана не смела останавливать великого героя.
Во дворце же шел колоссальный пир.
Гремела музыка, демонстрировали свое умение акробаты и жонглеры. Вино лилось рекой.
— Ну куда же ты, зять? — размахивал руками и сокрушался царь Кефей. — Погостил бы еще чуток, хотя бы до осени остался.
— Некогда мне, батя, дела неотложные ждут. Засиделся я на одном месте, — так отвечал тестю великий герой, собирая свои скромные пожитки.
Слуги принесли до блеска вычищенные доспехи и заново отточенный меч. Голову Медузы Горгоны Персей им не доверил. Герой лично высыпал в заплечный мешок охапку высушенных листьев мяты, ибо в последнее время голова Медузы стала сильно попахивать вяленой рыбой. Местные рыбаки ходили за Персеем буквально по пятам, доставая идиотскими расспросами, типа: «Мил-человек, где же ты в это время года наловил столько редкого придонного хека?»
Два дурака даже ухитрились украдкой заглянуть в злополучный мешок. Персей в это время купался в море, оставив одежду на берегу.
Поплескался.
На воде полежал.
Возвращается на берег, а там две скульптуры стоят, изумленно склонившись над развязанным мешком.
Ну что ж, ничего не поделаешь, сами напросились. Подумал герой, подумал и назвал статуи довольно оригинально: «В поисках философского камня». А что, и впрямь похоже, тем более что камней на морском берегу было немерено. Бородатые рыбаки вполне походили на греческих философов, в особенности рваной одеждой с солидными прорехами на задницах. Правда, у одного уж больно лицо было умное… но, как говорится, в семье не без урода. Исключение из правил — штука, конечно, неприятная, но довольно закономерная.
А то, что каменные философы смысл жизни у себя под ногами ищут, вообще настоящая находка. Почему смысл жизни, спросите? Так ведь «философский камень» и есть конечная цель существования любого мыслителя. Нашел его — и сразу успокоился, на небо больше не глядишь, к людям добрым с идиотскими заумными разговорами не пристаешь. Благодать. Вот только одна проблема… никто не знает, как этот самый «философский камень» выглядит. Жидкий он, твердый или, может, вообще ряд цифр на восковой дощечке. Жуть, да и только. Так и спятить можно. Оттого, наверное, многие мыслители и кажутся слегка невменяемыми. А как тут крыше удержаться, когда ты толком не знаешь, что ищешь? Каков он, смысл всей твоей бренной жизни? На что похож? То-то и оно.
Короче, статуи вышли что надо. Этакие два «философских камня» в натуральную величину. Конечно, любознательные рыбаки не были философами, но конец их жизненного пути был весьма символичен для какого-нибудь мыслителя, мечтающего если не найти «философский камень», то хотя бы в него превратиться.
А что, какая свежая мысль!
Друзья! Я наконец открыл величайшую тайну бытия! «Философский камень» — это окаменевший философ.
Зачастили впоследствии на знаменитый морской берег со статуями всяческие мудрецы. Раз в год устраивали они тут некий общегреческий фестиваль. В основном пили вино, дрались (в соответствии с теорией Сократа о диалектическом споре, где главное — достижение истины путем противоборства мнений), ну и живописный пляж портили. Несчастный Кефей регулярно посылал на морской берег слуг убирать после философов всевозможный мусор: клочки гениальных бород, стоптанные сандалии, битые пифосы из-под вина и горы восковых дощечек с безумными трактатами.
Но мы отвлеклись, растекаясь мыслью по древу, как пресловутый эллин из анекдота, размозживший себе голову о крепкий ствол столетнего дуба.
Быстро понял царь Кефей, что никак не удержать ему во дворце упрямого зятя.
— Ну а как же внуки? — выдал свой последний довод тесть, мрачно взирая, как Персей поспешно застегивает золотые пряжки на новеньких боевых сандалиях.
— Какие еще внуки? — не понял герой.
— Мои, голубчик, мои!
— У тебя есть внуки?
— В том-то и дело, что нет. А ведь мне нужны наследники.
— Ну а я чем тебе могу помочь?! — удивленно спросил Персей, поправляя за спиной колчан со стрелами.
Сей вопрос вогнал царя в глубокий ступор. Персею даже показалось, что Кефей утратил дар речи. Во всяком случае, провожая зятя к кораблю, он так и не проронил ни слова, жутко тараща глаза.
Вся славная команда уже была в сборе. Матросы радовались, что наконец после стольких скитаний они вернутся домой. У корабля героя ждала и прекрасная Андромеда, слегка грустная, оттого что ее муж внезапно намылил сандалеты в далекий Сериф. Кто знает, может, к любовнице спешил? Эти герои — те еще фрукты.
— Не волнуйся, солнышко, — так успокоил красавицу Персей, — максимум через неделю я вернусь за тобой. Решу все свои дела и приплыву обратно, вот увидишь.
А проглотившему язык тестю герой бросил:
— Крепись, батя… — и шепотом заговорщика добавил: — Говорят, кокосовое молоко — отличное слабительное!
М-да, несколько неверно истолковал Персей странное поведение царя. Ну да ладно, не это ведь в нашем повествовании главное. А главное то, что герой хорошо помнил старые обиды и долги.
Для всех греческих злодеев отныне настало время жестокой расплаты.
* * *
Целые сутки плыл по морю славный корабль Персея. Радостные моряки вовсю горланили веселые песни и вообще выглядели до неприличия трезвыми, особенно кормчий, являвшийся главным алкоголиком в команде. На героя матросы косились с некоторым подозрением, ибо пахло от Персея копченой скумбрией. Выходило, что втайне от всех герой готовил себе вкусные морские блюда. Нехорошо, нечестно. Да и приправа была у рыбки славная, судя по аромату, редкая заморская мята.
Но Персей на косые взгляды моряков никак не реагировал и лишь потуже затягивал веревку на заплечном мешке. Все мысли героя сейчас были исключительно об острове Сериф.
Что ждет его по возвращении туда? Как там его мать Даная, жива ли, здорова ли? Но еще больше Персея волновал вопрос, как бы позаковыристей наказать мерзавца Полидекта. Ведь сразу было ясно, что посылал царь героя на верную гибель. Однако недооценил старый интриган Персея, сильно недооценил, за что непременно поплатится. Нужен был только повод. Без повода ведь никак, даже если ты родной сын Зевса. С летающего острова ведь зорко следят, в особенности за героями-полукровками, прямыми кандидатами на Олимп. Не дай Зевс, где оступишься… прощай, долгожданное бессмертие и слава в веках.
Но Персей зря сушил себе мозги, ибо поводов наказать царя Полидекта по возвращении на остров у него будет выше крыши любого храма богам-олимпийцам. А почему… что ж, тут стоит сделать небольшое лирическое отступление. Ведь любой исторический трактат требует точности, в особенности когда дело касается греческих царей и бессмертных героев.
* * *
То, что царь Полидект был редкостной сволочью, Персею стало ясно с самой первой минуты их знакомства. Пожалуй, Полидект оказался ничем не лучше деда героя, жестокого правителя Аргоса Акрисия, который также показал себя с весьма скверной стороны.
Но мы уже говорили об этом. К власти всегда рвутся всяческие негодяи, желающие лишь обобрать несчастный забитый народ до нитки, ну а затем заставить этот народ работать на себя или хотя бы удобрять землю, куда сходят все те, кто вкалывает на очередного «слугу демократии» день ото дня.
Просто замкнутый круг какой-то получается. Как там говорили философы? Очередной новый общественный строй придумывают ученые мыслители, осуществляет тупая солдатня, а плодами пользуются пронырливые проходимцы, вроде царя Полидекта.
Именно благодаря хваленой греческой, демократии царь смог достичь столь впечатляющих высот.
Тем не менее лучший общественный строй, я нам скажу (во всяком случае, для Греции) — это жесткая централизованная тирания. Философов — в изгнание, поэтов — в каменоломни, ну а многочисленных бездельников-героев — в наемную армию, причем в приказном порядке. И вот тогда содрогнутся враги Аттики!
Вот только трудно представить ту силу, которая способна загнать могучих мужей Греции в солдатские казармы.
Однако мы отвлеклись. Как только Персей отплыл себе восвояси, царь Полидект быстренько прибрал красавицу Данаю к своим загребущим волосатым рукам. Поспешно отыграли свадьбу, сплясали, спели, чуть не подожгли царский дворец. Короче, повеселились на славу, но вот затем… С брачной ночью вышла накладочка.
Полидект весь аж трясся от возбуждения, похотливо поглядывая на красавицу жену. Дорого, что и говорить, обошлась старому греховоднику Даная. Казна царя опустела наполовину, когда он откупался от Персея. Но «товар» того стоил. Даная была живым воплощением мечтаний любого греческого эротомана. Невысокая, слегка полноватая, с умопомрачительными формами, великолепной кожей и лицом, с которого можно просто пить воду, а то и вино.
Полидект настолько перевозбудился, что в страхе подумал, а не хватит ли его прямо на пороге спальни удар.
Благоразумие взяло верх, и царь послал жену вперед, а сам быстренько принял валерьянки, пустырника и несколько граммов эхиноцеи. Смесь вышла опасной, а результат получился диаметрально противоположным.
Да, возбуждение ушло, но вместо него на Полидекта снизошло такое спокойствие и умиротворение, что он взял и сел на пол прямо в коридоре своего дворца. Обхаживающий царя знаменитый лекарь по имени Клистириус схватил Полидекта за шиворот туники и с натугой поволок его к спальне. Полидект же был совершенно безучастен ко всему, включая свою красавицу жену. Царь улыбался, и были в этой улыбке всепрощение и любовь к ближнему. Корона Полидекта свалилась ему под ноги, и лекарь поспешно подобрал ее, машинально нацепив себе на голову.
— Что делать, что же делать?! — жалко причитал Клистириус, доведший царя своими микстурами до столь плачевного состояния.
Важнейшая кульминация брачной церемонии, апофеоз праздника — все срывалось по его вине!
— Может, сделать ему промывание? — вслух предложил лекарь, задумчиво глядя на сидящего на полу Полидекта.
— Дружище, — улыбаясь, произнес царь, сильно растягивая слова -я тебя уважаю…
Грех было не воспользоваться таким удобным случаем, и Клистириус тут же ловко ввернул:
— В таком случае, прямо сейчас объяви меня своим наследником!
— Э… н-нет… нет-нет, — дурашливо захихикал Полидект. — Н-н-н… н-не могу. По закону не положено!
«Все сечет, сволочь! — неприязненно подумал лекарь. — Даже в таком вот одурманенном состоянии!»
— Ладно, сатир с тобой, — зло прошипел Клистириус, доставая из-за пазухи волшебный корень карликового деревца жень-жень. — На, жри!
— Чт-то эт-то?!
— Это вернет тебе утерянные силы! — нетерпеливо пояснил лекарь.
— А… а зачем они мне?
— Жри, кому говорят!
Одурманенный травами царь подчинился.
— Держи узурпатора! — внезапно раздалось за спиной.
Мгновенно побледневший Клистириус резко обернулся.
По коридору с грохотом мчались вооруженные до зубов стражники.
— Вот он! На нем царская корона!
Лекарь в ужасе схватился за голову, пытаясь снять проклятую железку, но та крепко запуталась в его длинных волосах.
— Хватайте изменника!
Клистириус бросился наутек, но не тут-то было. Пришедший в себя после употребления волшебного корня Полидект зубами вцепился в ногу лекаря.
— А-а-а!.. — завопил эскулап и огрел кусающегося царя кулаком по голове.
Полидект крякнул, но ногу отпустил.
Клистириус стремглав припустил по коридору, солдаты с лязганьем устремились следом за ним. Кое-кто в спешке наступил на валяющегося в углу царя, но Полидекту это пошло лишь на пользу. Бедняга окончательно пришел в себя и, почувствовав небывалый прилив сил, попробовал безуспешно вспомнить, в какой стороне находится его спальня.
— Держи-и-и заговорщика! — истошно донеслось издалека, после чего послышался звон бьющегося стекла.
— Ох-хо-хо… — сокрушенно покачал головой царь. — Значит, Клистириус! Кто бы мог подумать? Никому нет веры в наше смутное время!
Кое-как отыскав свою спальню и получив в темноте по морде от полководца Эматоса (Полидект вначале случайно ввалился в покои бравого вояки), царь облегченно перевел дух. Затем потянул на себя украшенную золотом дверь и…
— Куда лезешь, рожа?!
Очнулся Полидект снова на полу.
Встал на ноги, подергал ручку.
Спальня не открывалась.
Что же с ним, в конце концов, произошло? Царь напряг остатки извилин и вспомнил. На пороге собственной спальни Полидекта встретил здоровый бородач средних лет, весь в золотистом сиянии и с лавровым венком на голове.
— Нет-нет, этого просто не может быть! — вслух произнес царь, потирая настрадавшуюся за последние несколько часов голову.
Но ведь он точно видел!
Видел, как из собственной спальни его бесцеремонно выставил сам… страшно сказать… САМ ЗЕВС. Дело приобретало опасный оборот.
— С кем же я связался на свою голову? — спрашивал себя Полидект, трясясь всеми членами, но отнюдь не от возбуждения, а от самого настоящего страха.
М-да, просто масса острых ощущений, и всё за каких-то десять бочек золота.
Но волшебный корень жень-женя делал свое черное дело, и через несколько минут Полидекту снова захотелось сексуальных приключений. Захотелось, как говорится, по самое «не могу». Но добраться до проживающих во флигеле роскошных гетер царю в ту ночь было не суждено.
— Держи узурпатора!
Полидект вздрогнул.
Из-за поворота выскочил в золотой короне взмыленный Клистириус и ловко сиганул прямо в распахнутое окно.
«А этаж-то четвертый», — отметил про себя царь.
Следом за эскулапом высыпали раскрасневшиеся разъяренные солдаты.
— Вот он! — зловеще взревели они, указывая на застывшего посреди коридора царя. — Его сообщник!
— Идиоты! — истошно взвизгнул Полидект, уворачиваясь от брошенного копья.
— Ату его, братцы!
Ничего не поделаешь, пришлось побежать, ибо спорить с вошедшими в боевой раж вояками — пустая трата времени.
Орущая толпа с топотом промчалась мимо царской спальни.
Дверь спальни приоткрылась, и в коридор выглянула лукавая физиономия Зевса. Тучегонитель жизнерадостно ухмылялся.
— Милый, прикрой, пожалуйста, дверь, а то сквозит что-то, — проворковала возлежащая на одре любви Даная.
— Иду, дорогая, уже иду… — поспешно отозвался Зевс, с удовольствием вслушиваясь в удаляющиеся вопли.
Такая вот ретроспектива.
* * *
Высадиться на остров Персей решил как можно незаметней, приказав кормчему подвести корабль к старой заброшенной бухте, где, по слухам, водились призраки погибших моряков. Но дело было утром, и потому матросы возражать против такого приказа не стали.
— Можно ли и нам сойти на берег? — с надеждой спросили они, вынимая из воды тяжелые весла.
— Можно! — великодушно разрешил герой. — Но с одним условием…
Моряки тут же погрустнели, а кормчий, так тот вообще от досады даже в море сплюнул.
— Да — да, с одним условием, — веско повторил Персей, — запрещаю напиваться, дебоширить и развлекаться с девицами.
— Так на кой в таком случае нам вообще на берег высаживаться? — недовольно зароптала команда.
— Как хотите, — пожал плечами герой, — но дело в том, что я очень скоро собираюсь отплыть к острову Аргос. Повидаюсь с матерью — и сразу туда. Те из вас, кто отправится в плаванье вместе со мной, получат по пятьдесят талантов на рыло. Хотя, конечно, решать вам…
И поправив за спиной свой верный смертоносный мешок, Персей с чувством выполненного долга высадился на берег.
Стоит ли удивляться тому, что ни один моряк так и не ступил на сушу. Пятьдесят талантов — дело нешуточное. За такие деньги можно и корабль свой прикупить для рыбного промысла, а то и для морского разбоя. А еще лучше, для того и другого.
Доски старой пристани кое-где сильно прогнили, и Персей внимательно смотрел себе под ноги, боясь провалиться.
Заброшенная бухта впечатляла, все находилось в глубоком запустении. Прямо на берегу, у подножия высокой скалы, приткнулось перекошенное деревянное строение — судя по выцветшей вывеске, древнее питейное заведение. Называлось сие веселое место соответствующе — «Хвост Тритона».
Чуть дальше виднелись прочие постройки: заброшенный пункт приема свежей рыбы, закусочная и каменная гостиница, сгоревшая еще в незапамятные времена, когда в Греции правили чудовищные титаны. И ни одной души кругом. Ветер уныло перекатывал мусор: обрывки парусов и сгнивших рыбачьих сетей.
Персей спешил, но не удержался и заглянул в перекошенный от времени питейный дом.
В питейном доме было темно, однако темнота не мешала разглядеть удивительных посетителей.
Похоже, что ребята кутили здесь давно.
Полупрозрачные дымчатые фигуры за столиками выглядели жутковато, но победителю Медузы Горгоны было стыдно бояться каких-то там призраков, не способных причинить кому-либо ощутимый вред.
Обслуживал полупрозрачных моряков полупрозрачный же толстяк в засаленном переднике. Он чинно разливал клиентам невесомое призрачное вино. На появление Персея моряки никак не отреагировали.
— Да, дела… — тихо проговорил герой и вышел на улицу.
В принципе команду корабля можно было особо и не уговаривать, суеверные матросы (включая сильно пьющего кормчего) далеко от судна вряд ли отойдут.
Блуждая окольными путями, вышел Персей к долгожданному городу. Стража у ворот героя не признала, и это был добрый знак. Персей незаметно прошмыгнул в царский дворец. Многочисленная охрана не смела останавливать великого героя.
Во дворце же шел колоссальный пир.
Гремела музыка, демонстрировали свое умение акробаты и жонглеры. Вино лилось рекой.