Леженда Валентин. Непобедимый эллин

   — Это лева смердит! — пояснил Геракл, похлопывая себя по жуткому шлему. — Старый попался, но сильный. Я его лишь с третьего шелобана завалил, и то еле-еле.
   — Ага, как же, рассказывай. Можешь заливать кому угодно, но только не мне.
   — Что, не веришь?
   — Хорош трепаться, я тут тебе подарки принес.
   — Подарки — это хорошо! — просиял герой. — Давай, показывай скорее.
   — Вот тебе отличный меч олимпийской ковки, изготовленный лично Гефестом!
   Гермес протянул алчно посапывающему сыну Зевса великолепный, слегка светящийся клинок.
   — Вот тебе лук и стрелы от Аполлона, а вот золотые доспехи от Афины… Ну что, вроде ничего не забыл.
   Все эти чудесные подарки вестник богов вынимал прямо из сгустившегося воздуха и торжественно передавал Гераклу.
   — Ну теперь я отлично экипирован! — воскликнул герой, надевая под львиную шкуру золотые доспехи. — А как это ты из воздуха всё вытаскиваешь?
   — А там телепортационный конвейер, — пояснил Гермес. — Эрот вот подает, а я принимаю.
   — Что, прямо с Олимпа?
   — Ну а откуда еще, не из Тартара же, в конце-то концов.
   Из небольшого парившего над землей облачка высунулась недовольная физиономия Эрота.
   — Ну что, вроде как всё? — морщась, осведомился бог плотской любви. — У меня уже поясница болит, я тут вам не нанимался железяки на себе таскать.
   — Всё-всё, свободен! — Гермес грубо задвинул голову юноши обратно в облачко, и оно тут же исчезло.
   — Зевс еще говорил, чтобы я тебе новый сотиус-мобилис подарил, —добавил божественный вестник, — но, думаю, тебе еще рано, презентую его чуть попозже.
   — А что это такое? — заинтересованно спросил Геракл.
   — Это особое устройство для общения с другими богами, да у тебя оно уже было, только старой модели. Ну, когда ты с аргонавтами плавал. Такая маленькая попискивающая коробочка. Ты ее, помнится, зачем-то в море утопил.
   — Да ладно, — махнул рукой герой, — как-нибудь обойдусь.
   — Знаешь, ты слишком самоуверен. — Гермес покачал головой. — Не нужно было тебе говорить, что ты сын Зевса.
   — А оно, по-моему, и так видно, — буркнул Геракл и попрыгал на месте, звеня золотыми доспехами. — Ну, как тебе я?
   Вестник богов скептически поскреб подбородок. В шкуре издохшего льва и в золотых, сияющих на солнце железках герой был похож на полного и законченного придурка.
   Гермес, не любивший врать, так ему и сказал:
   — Извини, брат, но в этой шкуре ты напоминаешь мне идиота, который в один прекрасный день возомнил себя человеком-бурундуком.
   Геракл налился краской и, выхватив дарственный меч, с боевым кличем погнался за бросившимся наутек Гермесом. Свои реактивные сандалии вестник богов опрометчиво снял, перекинув через плечо, и теперь, приглушенно ругаясь, скачками несся вниз по склону живописного холма.
   — Убью-ю-ю-ю… — ревел разъяренный Геракл, бешено вращая над головой смертоносным подарком.
   —  Однако какой мой сынуля ранимый! — довольно оглаживая бороду, произнес улыбающийся Зевс.
   —  Характер у него явно в Геру, — опрометчиво ляпнул сидевший рядом Эрот.
   —  Что?! — Зевс недовольно покосился на юношу.
   —  Да так, ничего… — грустно вздохнул бог плотской любви, — оговорился слегка…

* * *

   — Что бы еще такое сделать? — задумчиво вопрошал Геракл, расположившись на кочке у небольшого болотца и вяло отмахиваясь львиной лапой от докучливой мошкары.
   — Ну я же уже извинился, — в сотый раз прокричал сидевший по пояс в зеленой жиже Гермес. — Геракл, верни сандалии!
   Сын Зевса посмотрел на лежащие рядом с кочкой реактивные причиндалы вестника богов.
   — Никто не смеет безнаказанно оскорблять сына владыки Олимпа, — спокойно заявил герой, ковыряя мечом рыхлый комок грязи.
   — Зевс, ты слышишь? Помоги! — гневно потрясая кулаками, выкрикнул в небо Гермес.
   Через пару минут за пазухой вестника бодро затренькал сотиус-мобилис. Гермес нервно дернулся.
   — Да?
   — Что, сидишь? — с неуместным злорадным весельем поинтересовался Тучегонитель.
   — А ты, можно подумать, сам не видишь! — огрызнулся Гермес. — Этот засра…
   Геракл стремительно вскочил на ноги и прицелился тяжелой реактивной сандалией прямо в голову Гермеса.
   Гермес судорожно сглотнул.
   — Твой великий сын, — быстро поправился он, — отобрал у меня мое средство передвижения. Прикажи ему, пусть немедленно вернет!
   — Никто не может приказывать великому сыну Зевса! — утробно проревел с кочки Геракл.
   — Это твой отец! — Гермес затряс над головой светящуюся коробочку.
   — А, ну тогда… — Герой немного стушевался.
   — Гермес, я сейчас всё устрою, — Громовержец с трудом удерживался от смеха. — Передай моему сыну, что я поручаю ему отправиться к минийскому царю Эргину, которому Фивы по совершенно непонятной мне причине платят большую дань. Пусть сынуля разберется с этим царем по всем олимпийским понятиям!
   Гермес дословно передал слова Зевса Гераклу.
   — Э… нет, — ощетинился герой. — Если это далеко, то я в жизни туда не пойду. У меня вон ноги болят, да и в пояснице подозрительно стреляет.
   — Да это тебя просто комар укусил! — не удержался от восклицания Гермес.
   — Может быть, и комар, — легко согласился Геракл. — А вот что, если он бешеный?
   — Нет, Зевс, ты слышишь?
   — Слышу-слышу. — Тучегонитель, больше не сдерживаясь, дико ржал. — Скажи ему, что это недалеко, прямо за болотом.
   Гермес сказал.
   — Ну, тогда… — Геракл нехотя поднялся с кочки. — А может, всё-таки лучше после обеда? — с надеждой спросил он.
   — Нет, Зевс говорит, иди немедленно! — злорадно выкрикнул вестник богов.
   Герой еще немножко для вида покряхтел, почесался и, спрятав меч, не спеша потопал в обход болота.
   — Эй, сандалии мои верни! — завопил ему вдогонку возмущенный Гермес.
   — А… — махнул рукой сын Зевса, — и так перетопчешься.
   — Эгидодержавный, ты слышал, ты всё слышал? — Вестник неистово тряс несчастный сотиус. — Нет, я в таких условиях работать не намерен. Я увольняюсь прямо с этого самого дня. Пускай Арес теперь у вас на побегушках служит, ему всё равно целыми днями делать нечего. Последняя-то крупная война случилась пятьдесят лет назад. Да и то, стыдно сказать, пьяные циклопы из-за бочки вина с лестригонами подрались. А я ухожу…
   — Спокойно, дружище, спокойно, — весело вклинился в ругань Гермеса Зевс. — Мы сейчас всё исправим. Я тотчас же посылаю тебе на помощь Афину на боевой колеснице.
   Гермес, скрежеща зубами от обиды, смачно выругался и с чувством зашвырнул сотиус-мобилис в ближайшие кусты.

* * *

   Коварный царь Эргин проживал в мощной крепости, обнесенной высокими каменными стенами.
   Вышедший к крепости сын Зевса задумчиво осмотрел неприступные стены и невозмутимых стражников, разгуливавших по самому верху.
   Стражники не сразу заприметили Геракла, ну а когда заприметили, чуть не померли со смеху.
   — Гляди, Сификл, — прокричал один из солдат, — экая образина внизу гуляет!
   — Наверное, это один из тех варваров, что живут на самом краю земли, — весело отозвался другой стражник.
   — Да нет, мужики, это просто местный сумасшедший. Их в Фивах сейчас много проживает, они присяжными в городском суде служат.
   Всё больше и больше стражников спешило к краю стены, дабы поглазеть на странного незнакомца.
   — А я знаю, как его зовут! — вдруг воскликнул какой-то солдат. — Это Человек-хорь собственной персоной…
   И стражники весело загоготали.
   — Эй, вонючка, тебе там в шкуре не жарко? — Разгуливавший внизу Геракл запрокинул голову:
   — Это вы мне?
   — Тебе-тебе, а кому же еще? Слушай, а у вас в фиванском цирке вакантные места еще есть? Я бы мог подработать метателем ножей.
   И остроумный солдат издевательски захохотал.
   Сын Зевса, нахмурившись, старательно отмерил от крепостной стены сорок шагов, затем обернулся, присел на одно колено и, выхватив из-за спины божественный лук, за полминуты очистил высокие стены от веселящихся наглецов. Чудесное оружие великого стреловержца Аполлона било без промаха.
   — Вот так! — мрачно кивнул Геракл, вешая лук обратно за спину.
   В крепости послышались дикие вопли, ругань и короткие отрывистые команды. Затем наверху появился совершенно перекошенный мужик в медных наплечниках.
   — Ты что это делаешь?! — истошно заголосил он, в ужасе уставившись на распростертые внизу тела веселых стражников.
   — Я хочу говорить с царем Эргином! — громко заявил Геракл и ударил себя кулаком в грудь.
   Всклокоченный мужик в медных наплечниках исчез. За стенами опять послышались крики, ругань и сумасбродные команды вроде: «Спрятать всех домашних животных, полить кипятком стены!»
   Сын Зевса с неудовольствием поглядел на темнеющее небо.
   «Скоро пора баиньки, — озабоченно подумал он, — а я тут торчу, мошек кормлю».
   Мужик в медных наплечниках снова появился на стене, в трясущихся руках он держал боевой лук.
   — Эй, ты там, внизу! — прокричал он герою. — Сейчас с тобой будет говорить сам царь. Но ты смотри мне, чтобы без глупостей!
   Сын Зевса спокойно подошел ближе и, не удержавшись, сладко зевнул.
   Рядом с лучником появился некто в золотой короне.
   — Говори, незнакомец, чего тебе надобно, — недружелюбно гаркнул царь, — или проваливай.
   — Я пришел поговорить о Фивах! — ответил герой.
   — О Фивах? А что о них говорить? Отсталый город, псих на психе психом погоняет. Ты, видно, тоже оттуда?
   — Оттуда! — не без гордости подтвердил сын Зевса.
   — Ну, я так и подумал, — улыбнулся Эргин.
   — Короче, — Геракл с усилием поборол новый зевок, — с этого самого дня я новая крыша Фив. Город теперь подо мной будет ходить! Уяснил или повторить?
   Царь и лучник очумело переглянулись.
   — Это что, такая шутка? — недоверчиво спросил Эргин.
   — Да нет, — удивился Геракл, — я говорю вполне серьезно. Если ты не уступишь, то… в общем, не успеет сесть солнце, как твоя жалкая крепость будет лежать в руинах!
   — Признавайся, ты привел с собой наемную армию? — Царь с подозрением вглядывался в ближайшие заросли.
   — Армию? — Сын Зевса еще больше удивился. — А на кой сатир мне эта армия? Я и сам тут справлюсь без посторонней помощи. Плевое ведь дело.
   — Да это еще один фиванский сумасшедший, — шепнул на ухо царю лучник, но Геракл его услышал.
   — Никто, — яростно проревел герой, — никто не смеет оскорблять великого сына Зевса!
   Прорычав сие, могучий эллин разогнался и с легкостью прошиб плечом каменную кладку крепости.
   — У-у-у-у, сатирово племя! — азартно прокричал Геракл, обрушивая выкованный на Олимпе меч на сновавших внутри крепости солдат…
   Через десять минут всё было кончено.
   Царь Эргин, вздрагивая всеми частями тела и размахивая белым носовым платком, с трудом выбрался из бесформенных развалин, волоча правую ногу.
   Слегка вспотевший Геракл осклабился и, забрав у царя платок, с удовольствием вытер им взмокшую шею.
   — Значит так, условия только что поменялись, — громко заявил он, сморкаясь в белую тряпочку.
   Царь Эргин скорбно кивнул.
   — Фивы теперь будут под моей крышей, это я тебе уже говорил. Во-вторых, ни о какой ежегодной дани теперь и речи идти не может.
   Царь, словно механический болванчик, покорно кивал.
   — В-третьих, вы, минийцы, с этого самого дня сами платите дань Фивам в двукратном размере от той суммы, которую вы ежегодно сдирали с правителя Креонта.
   Эргин и против этого не возражал.
   — Что ж, — Геракл не удержался и всё-таки зевнул, — хорошо тут у вас, спокойно, но пора мне в обратный путь. В общем, не скучайте без меня.
   И, похлопав царя по дрожащему плечу, сын Зевса неспешно двинулся обратно в Фивы.

* * *

   Узнав о новом политическом раскладе, фиванцы возликовали.
   И на следующий день после триумфального возвращения Геракла в городе состоялся грандиозный пир.
   Царь Фив Креонт долго ломал свою старческую голову, как же отблагодарить великого героя. Ничем, кроме спорта, сын Зевса не интересовался. Может, подарить ему золотые брусья для акробатических упражнений? Или целый стадион для бега с препятствиями? Но на кой Гераклу сдался этот стадион, если он, судя по всему, собрался всю свою жизнь путешествовать по Греции и совершать великие подвиги.
   М-да, задача задач.
   Думал Креонт, думал и наконец придумал.
   Свой сюрприз герою царь решил преподнести прямо во время праздничного пира.

* * *

   — Нет, вы только представьте себе, — расплескивая вино, с азартом рассказывал сын Зевса веселым пирующим, — лев как два меня. Зубищи во, глазищи как глиняные плошки, когти с хороший клинок. Ну, значит, беру я его за горло…
   Для вящей убедительности своего рассказа сын Зевса схватил за шею случившегося рядом темнокожего виночерпия.
   — Беру, значит, я эту бестию за горло и пальцами начинаю разжимать его пасть…
   — О!.. — восхищенно выдохнули присутствующие.
   — Ы-ы-ы-ы… — безуспешно пытаясь отбиться от героя длинным черпаком, жалобно промычал слуга.
   — Милый Геракл, — встав с роскошных подушек, торжественно проговорил царь Креонт, — не хочется прерывать твой захватывающий рассказ на самом интересном месте, но я хотел бы в знак нашей благодарности преподнести тебе воистину царский подарок.
   Сын Зевса улыбнулся и, отпустив трепыхавшегося виночерпия, грозно тому бросил:
   — Далеко не уходи!
   — Итак, — царь Креонт обвел взглядом притихших пирующих, — я решил отдать нашему герою самое дорогое, что у меня есть. Мое самое ценное сокровише, достойное величайшего из греческих героев!
   — О царь! — не веря своим ушам, воскликнул Геракл. — Неужели ты решил подарить мне свою знаменитую золотую колесницу, изготовленную на заказ у лучших коринфских мастеров? — Креонт слегка переменился в лице
   — Э… э… э… — неуверенно начал он, — ты неправильно меня понял, друг. Я имел в виду нечто другое, нечто более… ценное и родное.
   — Но что может быть роднее отличной боевой колесницы?! — гневно возразил Геракл. — Разрази меня Зевс, если я не прав!
   — Прав-прав, дорогой! — подтвердил на Олимпе Громовержец и слегка погрозил сынуле пальцем.
   Логика была просто убийственной.
   — Гм… — царь Креонт не знал, куда деть себя от смущения, — вообще-то я решил отдать за тебя, Геракл, мою любимую дочь Мегеру.
   — Ох… — тихо прошелестело над головами пируюших, и Зевсу на Олимпе показалось, что это был отнюдь не вздох восхищения, а вздох искреннего сочувствия.
   — Ты хочешь одарить меня женой? — переспросил бесконечно удивленный Геракл.
   — О да! — радостно воскликнул царь. — Ведь дочь — самое ценное, что у меня есть!
   Сын Зевса слегка приуныл, явно разочарованный.
   — А моим свадебным подарком молодоженам, — тут же нашелся проницательный Креонт, — будет моя знаменитая боевая колесница!
   Геракл просиял, присутствующие с радостным ревом подняли над головами кубки с вином.
   —  Весьма неплохая партия, — кивнул сидевший рядом с Зевсом с телескопией Эрот. — Знатный царский род, славные древние корни…
   —  Лично я собирался найти для моего сына более достойную невесту, — недовольно проворчал Зевс, — постарше, поопытней. Да и вообще, что мы знаем об этой Мегере ?
   —  М-да, — согласился Эрот. — Ну и имечко. Очень надеюсь, что оно не нарицательного характера.
    Громовержец с укоризной поглядел на бога плотской любви: мол, накличешь беду пустыми разговорами. Но умный Эрот как всегда был недалек от истины.

* * *

   И состоялась великая свадьба.
   Понятное дело, что на свадьбе Геракла присутствовали практически все главные олимпийцы, замаскированные под знатных фиванских граждан. Не было, пожалуй, лишь богини раздора Эриды, которая по понятным причинам не переносила всяческое душевное веселье, ну и Гера, естественно, отсутствовала.
   Особенно колоритно выглядели Арес, представший в образе седого, покрытого боевыми шрамами полководца, и Танат, нарядившийся в черные одежды высокооплачиваемого наемного убийцы. Танату тут же поступило несколько выгодных предложений, причем кое-кто из придворных имел наглость заказать даже самого царя Креонта. Танат же, увиливая от прямого ответа, обещал подумать.
   Великий Зевс, как всегда, прикинулся странствующим торговцем лососиной.
   Славно погуляли в заново отстроенном дворце фиванского царя смертные и боги. Как никогда был щедр в тот день бог вина Дионис. И сколько ни пили пирующие, их кубки и чаши ни разу не оставались сухими, волшебным образом заполняясь пьянящей влагой.
   Ближе к вечеру боги тихонько вернулись на Олимп, а многие смертные, упившиеся до серо-буро-малиновых сатиров, заснули прямо посреди недоеденных яств.
   Пятнадцать атлетически сложенных солдат из личной охраны царя Креонта с большим трудом отнесли молодожена в царские покои, где новобрачным была выделена уютная спальня.
   — Слушайте, нужно что-то делать, — заволновался на Олимпе бог плотской любви. — Вы что, не понимаете, в каком плачевном состоянии находится наш новобрачный?
   — Да у меня глаза на лоб лезли глядючи на него. Это ж надо столько выпить! — покачал головой Арес, стирая влажным полотенцем нарисованные на лице боевые шрамы.
   — Зевс, Геракла нужно срочно выручать! — гневно прокричал Эрот.
   Громовержец коротко кивнул Дионису.
   — Я всё понял, — заулыбался бог вина и звонко щелкнул пальцами.
   Геракл в украшенной цветами спальне мгновенно очнулся, трезвый как стеклышко.
   Голова была ясной и чистой, будто в первый день рождения.
   В спальню осторожно вошла Мегера.
   Сын Зевса замер, присматриваясь, — на трезвую голову свою молодую жену он еще ни разу не видел.
   Что ж, дочь Креонта была весьма недурна собой. Жгучая брюнетка (как и любил Геракл), холеная мраморная кожа, миниатюрная фигурка, овальное личико, большие чистые глаза, пушистые ресницы. Чем-то отдаленно она напоминала горячую красотку богиню Эриду. Но до Эриды Мегере было далеко. Ей явно не хватало некоей изюминки, зрелости не хватало, вот что.
   Сын Зевса грустно вздохнул.
   Мегера улыбнулась и медленно приблизилась к ложу, томно развязывая тесемки полупрозрачной невесомой накидки.
   Геракл приподнялся, подавшись навстречу девушке… и вдруг замер, пораженный внезапной мыслью.
   — Стой! — Герой нервно натянул на жену уже почти упавшую к ее ногам длинную накидку.
   — Что такое? — удивилась Мегера. — Может… я сделала что-то не так?
   — Колесница! — воскликнул Геракл, подняв кверху указательный палец.
   — Какая колесница? — опешила девушка.
   — Боевая! — коротко бросил герой и, вскочив, помчался к выходу.
   По-прежнему мало что понимая, растерянная девушка неуверенно присела на краешек кровати.
   — Эге-гэй! Пошла-пошла! — донеслось через несколько минут с царского двора.
   Мегера подбежала к окну спальни и, резко раздернув плотные шторы, с любопытством выглянула наружу.
   Весело хохоча и залихватски вскрикивая, счастливый, словно ребенок, Геракл стремительно выписывал широкие круги вокруг дворца на золотой боевой колеснице царя Креонта.

Глава четвертая
ИСТОРИЧЕСКАЯ ВСТРЕЧА

   А поутру они проснулись…
   Глупо моргая заспанными глазами, Геракл всё никак не мог взять в толк, каким это образом он снова оказался в спальне. Ведь вчера вечером (и это он точно помнил) заснул прямо в великолепной боевой колеснице, щедром подарке царя Креонта.
   Кто же перенес его в спальню?
   Не Мегера же, в конце концов? Кстати, а как там его женушка?
   Сын Зевса растерянно повел головой. Женушка в накинутом на плечи расшитом золотом пеньюаре нервно мерила шагами пол спальни, устланный шкурами леопардов.
   — Гм… — смущенно кашлянул герой, приподнимаясь на кровати.
   — Ага, проснулся! — зловеще произнесла Мегера, уперев руки в бока.
   — Ну, в общем-то… — неуверенно пробубнил Геракл, сладко потягиваясь.
   — Значит ли это, что тебе хорошо спалось?
   — Просто отлично спалось!
   Мегера сжала кулачки и, подойдя к окну, с непонятной ненавистью в него уставилась.
   «И чем это я ей, интересно, не угодил? — обиженно подумал сын Зевса. — Правду отец говорит: все эти женщины — сплошная загадка».
   Что же так рассердило Мегеру?
   — Ну, тебе как, вчера… — осторожно спросил Геракл, облачаясь в золотые доспехи, — понравилось?
   — Что понравилось? — резко обернулась жена.
   — Ну, то, как я искусно управлял колесницей, — не без гордости пояснил герой.
   — А, это… — Мегера сверкнула глазами. — Да над нами смеялась, наверное, вся солдатня на боевых постах. Кстати, они тебя под утро и принесли. Неужели ты не мог найти для этого цирка другого времени? И зачем тебе понадобилось устроить всё это именно в нашу брачную ночь?
   — Гм… — неопределенно буркнул сын Зевса.
   Он обеспокоенно пошарил глазами по спальне, заглянул под кровать, за штору.
   — Что ты ищешь? — с нескрываемым раздражением поинтересовалась Мегера.
   — А где лева? — с большим недоумением вскричал Геракл. — Где мой лучший друг лева?
   — Ты это о чем, о той смердящей шкуре? — невозмутимо переспросила молодая жена.
   — Это ж мой боевой плащ! — воскликнул оскорбленный герой. — Где лева, я тебя спрашиваю!
   — Я выбросила эту дрянь в окно. — Мегера брезгливо поморщилась.
   — Что?!
   Сын Зевса одним прыжком оказался у окна, легко сорвал трепещущуюся на ветру штору и глянул вниз.
   — О-о, лева, не-э-э-эт… — отчаянно прокричал герой, увидев любимую шкуру висящей на высоком дереве.
   Следующей его мыслью было выкинуть в окно вслед за лёвой саму Мегеру, но Геракл тут же подумал, что это вряд ли понравится ее отцу, царю Креонту. Зачем же огорчать щедрого фиванца, подарившего такую роскошную боевую колесницу.
   Не сказав жене ни слова, сын Зевса поспешно сбежал по винтовой лестнице вниз и, выскочив в дворцовый сад, критически оглядел дерево. Затем поплевал на руки, выхватил из ножен меч и принялся рубить.
   На утренний шум из своих покоев выглянул удивленный царь Креонт.
   — Милый зять, что ты делаешь? — вопросил отец Мегеры с нескрываемым недоумением.
   Но размахивающий мечом Геракл его не услышал. Шестнадцатилетняя жена царя, Кийя, тоже выглянула наружу.
   — Что этот варвар делает с нашим садом? — в ужасе закричала она. — О боги, ведь это мой любимый кедр!
   — Геракл и сам наполовину бог, — принялся рассудительно объяснять ей царь. — Кто знает, может, у богов на Олимпе есть такой странный обычай — сразу после первой брачной ночи рубить понравившееся дерево. У нас, например, принято построить дом и посадить дерево, а у них, возможно, всё наоборот…
   — Это уж точно, — согласилась Кийя. — Твой дворец этот олух царя небесного уже успел разрушить.
   Царица была страшно недовольна, ибо вчера ей не удалось как следует поспать. Она так и не поняла, чем всю ночь напролет занимались молодожены. Во всяком случае, муж Мегеры всё время истошно кричал «Эгей, пошла быстрей, родимая!» и: «Пру-пру, куда ты прешь, глупая кобыла?!»
   «М-да, — скептически подумала царица, — весьма и весьма оригинальные любовные игры. Так, глядишь, муженек через пару дней окончательно заездит свою благоверную».
   Креонт же был глух на правое ухо, а потому безмятежно проспал до самого утра.
   Дерево с львиной шкурой на верхушке с жутким стоном накренилось и шумно рухнуло на парковую аллею.
   Геракл победно взмахнул мечом и, высвободив из плена веток любимый плащ, тут же надел его на себя.
   — Слава Зевсу, теперь всё в порядке! — довольный собою, произнес великий герой и только теперь заметил маячившего в высоком окне дворца царя Креонта.
   — Здорово, тестюшка! — приветливо прокричал сын Зевса. — Как спалось?
   — Спасибо, зятек, спалось мне просто отлично…
   — Благодарю за прекрасную колесницу! — Геракл сияя. — Пожалуй, она не хуже будет даже тех, что на Олимпе.
   — Ну, до огненной повозки Гелиоса ей далеко, — рассмеялся царь, — но я всё равно рад, что тебе понравилось… Возвращайся во дворец, и мы позавтракаем в узком теплом семейном кругу.
   Сын Зевса кивнул и быстро поднялся обратно в спальню, чтобы пригласить к завтраку Мегеру. Та сидела на разоренной кровати и с маниакальной сосредоточенностью драла пуховые подушки. Куриные перья мутными облаками клубились под сводчатым потолком спальни.
   — Дорогая, что ты делаешь?! — воскликнул Геракл, громко чихая.
   Мегера злобно посмотрела на мужа.
   — Значит, ты снова надел на себя эту пакость?
   Герой нахмурился:
   — Не смей так называть часть моих божественных доспехов! Этим ты унижаешь мою доблесть и достоинство!
   —  Хорошо сказал! — хлопнул в ладоши проснувшийся Зевс на Олимпе. — Я и то бы лучше не сказал!
   — Достоинство? — фыркнула Мегера. — Где было это твое хваленое мужское достоинство вчера ночью?
   — Ты это о чем? — не совсем врубился Геракл.
   — Немедленно сними эту проклятую шкуру! — истошно завизжала Мегера и в припадке внезапной ярости стала рвать на себе длинные волосы.
   —  Однако она ко всему еще и неврастеничка, — задумчиво пробормотал Эрот.
   —  Бедный-бедный мой сынок! — покачал головой Зевс и плотоядно облизнулся, оглядывая пиршественный стол с великолепным божественным завтраком.
   Геракл оглянулся на дверь спальни. К сожалению, сзади никого не было. Некому было подсказать герою, что делать в такой, мягко говоря, деликатной ситуации. Многочисленные фиванские учителя (включая покойного Лина) ничему такому его не учили. Герой просто стоял на месте, таращась на беснующуюся жену.