Леженда Валентин. Повесть былинных лет

   — Внутрь, остолоп! — Колупаев пинками погнал пьяного Муромца в корчму.
   Буцефал с повозкой как ни в чем не бывало жевал сено в стойле неподалеку. Улица была пуста, словно Новгород находился в крепкой осаде. Со стороны площади доносился жуткий утробный вой, будто там резвился целый выводок навьих упырей.
   — Закройте двери и окна, — хмуро скомандовал Расстебаев. — По всем прикидкам, у нас есть где-то около часа, пока новгородский воевода устранит смуту.
   — И что же мы в течение этого часа будем делать? — спросил Степан, усаживая невменяемого Муромца на лавку.
   — Думать! — Пашка постучал себя по лбу. — Думать, как из Новгорода бежать. Городские ворота закрыты, на стенах ратники. Кто-то утром напал на городских стражников.
   — Кто-то? — переспросил кузнец.
   — Я, — хмуро буркнул в ответ Расстебаев, закрыв дверь корчмы на огромный засов.

* * *

   Пашку Расстебаева Степан знал сызмальства. В одном селе, так сказать, проживали. На речку вместе бегали с мелюзгой из соседних деревень дрались. Да много чего там было, уже и не вспомнить всего. Детство, оно ведь как сказка, будто из иной жизни.
   К пятнадцати годкам Пашка возмужал и стал в селе родном воду мутить, то это ему не так, то еще что не устраивает. Просто есть такие люди беспокойные по натуре, словно шило у них в одном месте вечно сидит.
   Вот и скатился Павел до смутьянов великих расейских.
   Ну так а кто, ежели не он?
   Ведь и на Руси должен быть свой непокорный смельчак. Глас подвыпившего народа. А так кто бы его, сына башмачника знал-то? То-то и оно!
   — Давненько не виделись. — Кузнец с облегчением сел на скамью рядом с задремавшим Муромцем. — Поди годков, этак восемь.
   — Семь с половиной, — поправил Степана Пашка. — Ежели быть точным. В прошлый раз, помнится, мы на Сорочинской ярмарке повстречались. А нынче… лучше бы и не встречались вовсе при таких обстоятельствах.
   — Что поделаешь, — развел руками Колупаев.
   — Да уж влипли мы, — добавил смутьян. — Какой я все-таки дур-р-р-р-рак!..
   Расстебаев со злостью постучал себя кулаком по лбу.
   — Я ведь только сейчас понял. Меня же внесли в список этих кандидатов специально, дабы поймать. А выборы приманка. Знали гады, что не устою перед соблазном и приду в Новгород на весь ентот балаган поглазеть.
   — Ну и что, поглазел? — усмехнулся Степан.
   — Поглазел. — Пашка снова сжал кулаки. — Ведь чувствовал, что ловушка, чувствовал и все равно пришел.
   — М… м… м… — промычал сквозь сон Муромец. — Всем налить лыкового первача…
   — А это кто? — Смутьян неприязненно взглянул на богатыря, будто только сейчас его и заметил, — Неужель и.. вправду тот самый Илья Муромец?
   — Тот самый! — подтвердил кузнец. — Все эти годы на печи спал, пока я его несколько дней назад не разбудил.
   — А как он подвиги-то ратные совершал, коль дрых все это время?!! — изумился Расстебаев, нервно расхаживая по пустой корчме.
   — А ему чужие подвиги приписали, — ответил Степан, — а некоторые и вовсе выдумали. Летописец один подлый поспособствовал.
   — А вот это по-нашему, — рассмеялся Расстебаев, — по-расейски. И главное, все верят. Запомни, Степан, без большой лжи нет и большой правды. На этом вся гистория наша построена. Греки вон тоже не дураки, уже сейчас сочиняют свое славное прошлое. Герои, мол, боги, а по сути паршивый народец: воры, пьяницы да жулики. Вот у кого учиться надобно!
   — Не о том мы, Пашка, толкуем, — покачал головой кузнец.
   — Не о том, — согласился смутьян. — Бежать из города в любом случае бессмысленно. Новгород окружен ратниками. Они давно за мной охотятся и своего шанса не упустят. Ты вот можешь попытаться прорваться, тебя не тронут. А вот мы с этим бугаем пропали.
   — Хр-р-р-р, псу-у-у-у… — храпел Муромец, причмокивая во сне жирными губами.
   — И чего это он там на трибуне плел? Мухоморов, что ли, сушеных аки норманн какой нажрался?
   — А я почем знаю? — огрызнулся Степан. — По мне, так он совсем невменяемый. Шутка сказать, тридцать три года на печи проваляться. Тут у кого хочешь крыша поедет. Мне даже боязно представить, что ему все эти годы могло сниться.
   — Да, дела, — приуныл Пашка, присаживаясь на стол. — Видно, изменила мне удача. Даже не верится как-то.
   — Постой! — Колупаев резко вскочил со скамьи. — У меня ведь… а ну отпирай двери.
   — Зачем?!! — Смутьян удивленно посмотрел на чересчур уж радостного кузнеца.
   — Отпирай, говорю! Сейчас узнаешь.
   Пожав плечами, Пашка осторожно прокрался к двери и, сняв засов, чуть приоткрыл ее и заглянул в щелочку.
   Мимо корчмы с дикими воплями пронеслось несколько раскрасневшихся мужиков в расхристанных армяках. Как выяснилось через мгновение, мужики удирали от небольшого отряда новгородских ратников. Похоже, спокойствие и порядок в городе были почти восстановлены.
   Крики удирающих и бравое лязганье ратников затихли в соседнем переулке.
   Улица снова опустела.
   — Выходи, все навроде спокойно! — Пашка махнул кузнецу рукой.
   Не теряя драгоценного времени, Колупаев короткими перебежками добрался до конюшни. Погладил несколько приунывшего в стойле Буцефала и, забравшись в телегу, извлек оттуда странный холщовый сверток. Спрыгнул. Огляделся и галопом припустил обратно к корчме.
   — Что там у тебя? — поинтересовался Расстебаев, запирая за Степаном дверь. — Оружие какое?
   — Нет, — ответил немного запыхавшийся кузнец. — Кое-чего получше.
   Подойдя к одному из столов, Степан резко смахнул с него кружки и, положив свою странную ношу, бережно развернул холст.
   — Ух ты! — произнес проснувшийся Муромец, восхищенно глядя на дивной работы изящный золотой ларец.
   — Никак из чистого золота! — присвистнул Пашка. — Слушай, Степан, а ты не боишься с таким-то сокровищем по Руси разъезжать?
   — Не-а, не боюсь, — усмехнулся Колупаев. — Кто же знает, что он у меня есть?
   — Ну и чем нам твоя драгоценность поможет?
   — Она волшебная, принадлежала некогда самому Кощею Бессмертному!
   — Да ну?!! — не поверил Пашка.
   — Да-да, именно Кощею Бессмертному, — повторил Степан. — Он от меня этой штуковиной много лет назад откупился и в Навье Царство сбежал.
   — И как сие чудо действует?
   — Да я и сам толком не знаю. Еще ни разу не доводилось мне этот ларец испробовать. Все руки не доходили. Кощей сказал, чтобы я токмо в самых опасных ситуациях за помощью к ларцу обращался и не тревожил его зазря по пустякам.
   — Ну так давай! — тут же приободрился Расстебаев. — Чего ты медлишь, ждешь, пока ратники новгородские в корчму ворвутся? Что нужно сделать? Наверное, открыть его?
   — Нет, — покачал головой Степан. — Надобно заклинание особое произнести.
   — Ну так произноси.
   — Погодь, надо вспомнить.
   Пашка нетерпеливо всплеснул руками, но брюзжать по обыкновению не стал. Муромец протяжно зевнул и, встав со скамьи, осторожно обошел стол с ларцом.
   — Вспомнил! — Колупаев радостно улыбнулся. — ДВОЕ ИЗ ЛАРЦА!
   Ларец засветился, крышка его ярко засияла, дивные узоры стали меняться. Муромец ойкнул и неуклюже полез под соседний стол. Степан с Пашкой как зачарованные раззявили рты.
   Золотое сияние усилилось. Ларец задрожал, крышка резко откинулась назад, выпуская искрящееся белое облако. Облако поднялось к потолку корчмы, качнулось и, опустившись вниз, рассеялось, явив взору двух удивительных незнакомцев.
   Незнакомцы были ошарашены не менее Степана с Пашкою. Они недоверчиво смотрели по сторонам, чесали затылки и неуверенно ощупывали друг друга. Выглядели они довольно необычно. Здоровые, плечистые, с бритыми под ежик головами, с квадратными подбородками и огромными бычьими шеями, незаметно переходившими в грудь. Прямо борцы-тяжеловесы какие-то. Одеты бритоголовые были и вовсе немыслимо. Черные штанцы неизвестного фасона, лакированная обувка, малиновые кафтаны. На шеях толстые, в два пальца золотые цепи, на руках перстни, тоже золотые. Столько безделушек на себя разве что половецкие ханы цепляют.
   — Ну, блин! — выдохнул один из бритоголовых. — Не, Вован, ты видел, только что ведь в бутике были, «роллекс» новый выбирали.
   — Ништяк, Санек, вот это нас глючит! — отозвался второй, и бритоголовые с интересом посмотрели на сидящего под столом Илью Муромца.
   — Мужик, ты чего? — спросил тот, которого звали Вованом. — Клея нанюхался?
   — Вы кто? — наконец выдавил из себя Колупаев, нервно теребя на шее оберег. — Вы кто такие?.!!
   — Вован Пронин, — представился тот, что был поплечистей, — малый и средний бизнес, совместная русско-японская фирма «Накуси-выкуси».
   — Санек Хряков, — представился второй, — директор банка «Везувий». Это вы нас по пейджеру вызывали?
   Степан с Пашкой быстро кивнули.
   — Ы-ы-ы-ы… — промычал из-под стола Илья Муромец, напоминая, что он тоже здесь.
   — Ну так, братва, какие у вас проблемы? — хором спросили двое из ларца, сделав на руках странную пальцовочку, не иначе как тайный магический знак.
   — Дык… — прохрипел Муромец, и все с неодобрением посмотрели на косноязычного богатыря

ГЛАВА 14
Негаданная помощь да внезапная болячка

   — Ну че молчите? — недовольно спросил Вован. — У нас тайму в обрез. «Роллекс» вот нужно купить, а Саньку в Питер на презентацию. Загадывайте желание, не тяните резину.
   — Во-во, блин! — поддержал друга Санек. — Чем короче базар, тем лучше.
   — Нам бы из Новгорода удрать, — попросил Расстебаев, оглядываясь на дверь.
   — Куда желаете?
   — Да куда угодно, в тот же удел Сиверский, только бы подальше отсюдова.
   — Так, сейчас. — Санек похлопал себя по карманам. — Вован, по-моему, ноутбук у тебя?
   — Точно, — улыбнулся Вован и, щелкнув пальцами, извлек прямо из воздуха большую плоскую коробочку.
   Положив коробочку на стол, двое из ларца открыли ее аки книгу и уставились в светящееся голубым ожившее нутро.
   — Блин, не пойму, что это за реальность? — недовольно бурчал Санек, что-то перебирая внутри раскрытой коробочки. — Понавыдумали муры всякой, фантасты хреновы… а ну-ка, Вовчик, может, ты найдешь нужную директорию? — Вован нахмурился.
   — Введи в поисковик слово «Русь». Похоже, мы в «параллельный» попали.
   — Ввел!
   — Ну, че там?
   — Да вот «Рось квадратная, изначальная».
   — Не то.
   — «Катали мы ваше солнце»!
   — Тоже не то.
   — «Древнерусская игра».
   — Да, блин, ниже…
   — Ага, кажется, нашел! «Повесть былинных лет». Вот карта.
   — Ну так куда вы сказали вам надо? — Вован повернулся к испуганно топчущимся позади русичам.
   — В удел Сиверский, — напомнил Колупаев.
   — Ага, есть такой. Правит… э… э… князь Всеволод. Он?
   — Он, как есть он!
   — И телегу мою с конем переправьте, — попросил Степан.
   — Телегу? А где она, блин, находится? — деловито поинтересовался Санек.
   — Да вот у корчмы в стойле рядом.
   — И телегу! — Санек умело барабанил по внутренностям чудо-коробочки, — Ну че, Вовчик, вроде как порядок?
   Вован вгляделся в синее мерцание:
   — Угу, как по маслу. Выбросим их сюда, где ручеек. Главное, чтобы деревьев поблизости не было, да и валуны крупные нежелательны.
   И двое из ларца удовлетворенно потерли руки.
   — Ну как, мужики, очко не играет? Готовьтесь, сейчас мы вас перемещать будем.
   — Дык, а енто не опасно? — дрожащим голосом спросил Муромец, нехотя выбираясь из своего временного укрытия.
   — А это, блин, кто?!! — усмехнулся Санек, — Небось богатырь былинный Илья Муромец? Что, брат, анаболиков пережрал? Гляди, Вован, каков бройлер!
   Илья смутился и попытался спрятаться за спиной Степана. Но вот беда, кузнец макушкой едва ли доставал богатырю до плеча.
   — Ладно, Санек, жми «энтер»! — скомандовал Вован.
   Санек наклонился к дивной коробочке и небрежно ткнул в нее пальцем. Затем… Затем все исчезло.

* * *

   К тому моменту, когда в Новгороде началась заварушка, княжьи племянники уже почти выбрались из заполонившей площадь пьяной толпы. Узрев на трибуне совершенно сумасшедшего Илью Муромца, братья смекнули — городу хана.
   Так что ужасающий грохот обрушившегося помоста Гришка с Тихоном услышали, опрометью мчась к городским воротам.
   — Дави бобров! — яростно неслось им в спину.
   — Эт-т-то нам? — Запыхавшийся Тихон обернулся.
   — Навряд ли, — ответил Гришка. — Давай-ка перейдем на шаг, ратники идут.
   Перешли на шаг.
   Ратников было слышно за версту, так как шли те к площади с боевой задорной песней.
   — Нюрка, Нюрка, с вырезом тужурка! — басом ревели воины, проходя мимо вжавшихся в городскую стену добрых молодцев.
   — Видал, какие у них щиты! — кивнул на удаляющихся вояк Тихон.
   — Так они специально такие большие, — пояснил Гришка, — чтобы тело было сподручней с поля боя выносить.
   — Чье тело?
   — Бойца.
   — Ядрить! — раздалось в конце улицы, и оттуда очень прытко выскочил оборванный старикан, преследуемый двумя взмокшими воинами.
   — Гляди, Тихон, — удивился Гришка, — а не тот ли это одноногий слепой, который выклянчил у нас давеча медную монету?
   Одноногий слепой не только совершенно чудесным образом прозрел, но и к тому же очень быстро отрастил вторую ногу.
   — Стой, сволочь! — взревели ратники, и забавная троица скрылась из виду.
   — Торжество дерьмократии! — веско заявил Григорий, когда они с Тихоном проходили мимо наскоро возводимых виселиц.
   — Эти выборы надолго новгородчанам запомнятся, — кивнул Тихон. — Интересно, порешат они Муромца аль наоборот.
   — Порешат-порешат, — уверенно отозвался Гришка. — Еще как порешат! Это ж надо было такое сморозить… по поводу половцев. Не иначе как под кайфом опосля травы-муравы богатырь находился.
   У городских ворот стоял большой отряд новгородских витязей во главе с хмурым усатым воеводой.
   — Где вы шатаетесь? — гневно спросил воевода, придавливая княжеских племянников недобрым взглядом. — Почему пост свой оставили, устав нарушили?!!
   — Ну так… — хором выдохнули братья.
   — Балбесы, — покачал головой воевода. — А мы, пока вы баклуши били, двух шпиенов заокиянских под стенами города словили. Вот, полюбуйтесь.
   Слегка оторопевшие Гришка с Тихоном увидели у ворот связанных настоящих стражников. Лишь мельком взглянув на братьев, стражники страшно разволновались.
   — М… м… м… — багровея, замычали они, — гр… гр… м… м…
   — Выньте у них кляпы! — нетерпеливо приказал воевода.
   — Нет, не вынимайте!!! — протестующе замахал руками Тихон.
   Воевода удивленно пошевелил усами, и в этот момент городские ворота подверглись ожесточенному нападению.
   Огромная толпа новгородских гостей, вооруженная чем попало, пошла напролом, видно, успев под шумок смыться с объятой пламенем смуты площади.
   — Сомкнуть шиты! — грозно скомандовал воевода. — Копья при-и-и-и-готовь!
   — Дави бобров! — взревела толпа, и в ряды витязей полетели пустые кувшины из-под меда.
   Пользуясь всеобщей неразберихой, Гришка с Тихоном рванули за ворота. И, надо сказать, вовремя, ибо кто-то из особо ретивых воинов догадался опустить железную решетку, отрезающую смутьянам путь к бегству.
   Спустя полчаса братья уже были вне досягаемости и в относительной безопасности.
   — Передохнем. — Согнувшись пополам, Гришка натужно закашлялся.
   — Ушли! — Тихон жизнерадостно рассмеялся. На дороге послышался дробный конский топот.
   Княжьи племянники переглянулись.
   — Погоня?
   — На лошадях? Велика честь дозорных за нами посылать.
   — Стой, окаянная!!! — донеслось из-за поворота.
   — Ерема! — одновременно выдохнули братья.
   — Поберегись!!!
   Дружинники едва успели отскочить, и грязно ругающийся Ерема стремительно промчался в сторону Новгорода.
   — Остаемся на месте! — Гришка за шиворот удержал попытавшегося прыгнуть в кусты Тихона.
   Ждать долго Ерему не пришлось.
   — Поберегись! — снова залихватски раздалось на дороге. — Пру-у-у-у…
   Непокорная конячка стала на дыбы. Ерема ругнулся и, аки пущенный из пращи камень, со свистом улетел в придорожные кусты. Дружинники едва успели пригнуться.
   — Никак зашибся! — осторожно прошептал Тихон.
   Придорожные кусты зашелестели, и из них с треском выбрался запыленный княжий гонец с хлыстом.
   — У-у, окаянная!!! — погрозил он безмятежно щиплющей травку лошади.
   — Здорово, Ерема! — обрадованно приветствовал вестника Гришка.
   — И вам, оболтусам, привет, — улыбнулся гонец.
   — Что коня своего не поменяешь?
   — Да я бы и с радостью. — Ерема вытер ладонью взмокшее чело. — Но ентот самый быстроходный во всей Руси. Второго такого днем с огнем не сыскать. Вот, правда, норов у него не сахар. Но я уже привыкши.
   — Что на сей раз? — несколько вяло поинтересовался Тихон. — Устное послание аль письмо?
   — Письмо! — Гонец извлек из-за пазухи свернутый кусочек бересты и протянул его дружинникам.
   Братья осторожно развернули княжеское послание.
   Послание оказалось довольно лаконичным. Даже можно сказать чересчур лаконичным. Самое интересное, что Всеволод на этот раз обошелся без всяких слов. Никаких букв в бересте не обнаружилось. Там был лишь довольно схематичный рисунок, который ничего хорошего княжьим племянникам не предвещал.
   Черным угольком в послании был изображен сжатый кулак.
   Гришка с Тихоном побледнели.
   — Что, плохие вести? — участливо поинтересовался Ерема, как бы невзначай придвигаясь к пасущейся рядом кобыле.
   — Хуже не бывает, — немного севшим голосом ответил Тихон, обменявшись с братом мрачным, тревожным взглядом.

* * *

   — Полезная эта штука, ларец Кощеев! — с нескрываемой завистью проговорил Расстебаев, умывая перепачканную грязью физию в небольшом прохладном ручейке.
   Двое из ларца со своим «перемещением» слегка не рассчитали. Возникшие на поляне сообразно невиданной магии русичи угодили аккурат в огромную грязную лужу, шлепнувшись в нее к тому же с довольно приличной высоты.
   Тихо ругаясь, Колупаев вывел из грязи гневно всхрапывающего Буцефала. Телега пару раз увязала, но кузнец справился, под мышкой он нес бережно завернутый в холстину золотой ларец.
   Илья Муромец же недвижимо лежал на спине прямо посреди лужи.
   — Кажись, помер, — кивнул на богатыря Пашка, брызгая себе холодной водою на шею.
   — Да нет, что ты, — рассмеялся Степан. — Илья спит. Я уже давно приметил: чуть какая заварушка случается, он хлоп — и в обморок. Енто у него такая защитная реакция организьма выработалась, навроде как у жука-навозника, который чуть что мертвым прикидывается.
   — Однако силен твой Муромец! — громко заржал Расстебаев. — Расскажи я кому, ни за что не поверит. Даже я, дурак, столько лет считал, что есть у нас на Руси такой славный богатырь. Знаешь, а ведь с этой мыслью как-то даже спокойней жилось. Мол, есть кому за Русь-матушку постоять. Эх…
   И Павел с чувством сплюнул в сторону.
   Кузнец же счел благоразумным промолчать. Он-то, ежели что, за Русь постоит. Пашка ведь и не знал, что настоящий герой как раз Степан и что это его подвиги были приписаны Илье Муромцу. Но кузнец не любил бахвалиться, тем паче перед своим давним приятелем. Настоящие герои, они ведь часто безызвестными остаются. В тени выдуманных былинных персонажей. И ничего тута не поделаешь, такова планида…
   Достав из телеги небольшой багор, Степан ловко подцепил Муромца за кольчугу и осторожно, дабы не запачкаться, выволок храпящего богатыря из лужи.
   — Эй, красна девица, просыпайся!!! — заорал на ухо Илье Расстебаев, но ожидаемого эффекта не последовало.
   — Не так надобно. — Кузнец с ухмылкой посмотрел на Павла и, набрав в грудь побольше воздуха, утробно заголосил: — Половцы-ы-ы-ы…
   — А-а-а-а!!! — Муромец вскочил с земли и как угорелый бросился наутек.
   — Держи его! — по-разбойничьи засвистел Расстебаев. — Уйдет…
   Степан недолго думая вытащил из телеги здоровую сеть с грузилами и с силой запустил ее в убегающего богатыря.
   Илья споткнулся и, упав в траву, неистово забарахтался, опутанный по рукам и ногам прочной сетью.
   — А ты ничего, — похвалил кузнеца Пашка. — Когда надо, быстро соображаешь и реакция у тебя отменная.
   — Держу себя в форме, — смущенно пожал плечами Колупаев.
   — На помощь!!! — орал благим матом Муромец. — Не режьте меня, люди добрые, я сдаюсь…
   — Хорош герой, ничего не скажешь! — продолжал веселиться Павел. — Вижу, что помереть от скуки с таким попутчиком тебе не грозит.
   Насилу выпутали богатыря из сети. Степан слегка надавал Илье по шее, и тот сконфуженно поковылял к ручейку отмываться от грязи.
   — Ладно, ну и что дальше? — спросил Пашка, забавно щурясь в лучах выглянувшего из-за облаков осеннего солнышка.
   — Дальше? — Кузнец потеребил бороду. — Емельяна-волшебника вместе с Ильей будем искать. В Новгороде-то мы его не обнаружили. Может, хочешь с нами?
   — Нет. — Смутьян покачал головой. — Извиняй, приятель, но у меня дела.
   — Личные?
   — Да нет, совсем уж не личные. Общегосударственные!
   — Да ну? Снова будешь воду мутить, народ честной на бунт супротив власти поднимать?
   — Да разве меня хоть раз кто послушал? — обиделся Пашка. — Самое большее, чего мне удавалось добиться, так это пьяной драки на какой-нибудь ярмарке. А не было б меня, так все одно эта драка случилась бы, не из-за одного, так из-за чего другого. Ты же знаешь, русичей хлебом не корми, дай только повод иудеям морду набить. А те, прохвосты, такому повороту дел только рады. Идут потом с оторванными пейсами к местному князю и стонут, что так, мол, и так, побили их. Национальная дискриминация, значит, ущемление людских прав, мериканскому царю Жорджу грозят пожаловаться. Князь решает это дело замять и выплачивает им компенсацию.
   — Гм… славно! — усмехнулся Степан.
   — Нередко бывает, скажу я тебе, иудеи, к примеру, ежели у них торговля плохо идет, сами становятся зачинщиками ярмарочных драк. Князь-то удельный им дай бог сколько за молчание да морды побитые отвалит. Правда, злоупотреблять этим нельзя.
   — Вот чего не знал, того не знал, — мотал себе на ус кузнец.
   — Сколько раз я собственными глазами видывал, — продолжал горячиться Павел, — какой-нибудь пейсатый проныра проскользнет в толпу да как закричит: «Бей носачей!» Тут же свара и начинается. Простаки мы, русичи. Даже обидно иногда, за своих же дураков обидно! Колупаев грустно вздохнул:
   — Значит, с нами, как я понял, ты не поедешь?
   — Не поеду, — подтвердил Пашка. — Мне к граду Кипишу надобно пробираться. Сердцем чую, замышляется что-то супротив Руси нехорошее. Неспокойно у меня на душе.
   — Ай, тону-у-у-у! — донеслось от ручья. Павел со Степаном обернулись. Свалившийся в ручей Муромец нелепо сучил ножищами.
   — Хороший был ручеек, — посетовал Расстебаев.

* * *

   Когда Пашка наконец ушел к одному ему ведомой цели (возможно, что и в град Кипиш), Колупаев за шиворот выташил из ручья валяющего дурака богатыря и принялся его гневно отчитывать.
   — Сколько еще раз из-за твоей дури мы будем влипать во все эти несуразные передряги? — кричал кузнец, гневно сверкая глазами. — Что ты ведешь себя как юродивый? Специально шута горохового из себя строишь или ты на самом деле кретином таким уродился?!
   — Дык… — попытался возразить Муромец.
   — Что «дык»? — продолжал орать Степан. — Это уже даже и не смешно. Ты ведь подвиги ратные совершать совсем недавно собирался, с трусостью своей бороться хотел!
   — А я передумал! — — зло огрызнулся богатырь. — Мне и так хорошо, безо всяких подвигов. Видал, как меня в Новгороде принимали? Еще немного, и я действительно стал бы там головой.
   — Во-во, — кивнул Колупаев. — Все верно, ты бы стал в Новгороде головой, вот только отрубленной.
   — Это на что это ты намекаешь?
   — А на то! Ужель не помнишь, чего ты там на трибуне порол?!!
   — Не помню. — Муромец испуганно моргнул. — Честно, ни лешего не помню.
   — Ох, черт меня дернул тебя тогда в деревне будить! — совсем пригорюнился Степан.
   — Да полно тебе крамолу на меня наговаривать, — отмахнулся богатырь. — Мне, может быть… ой…
   Муромец внезапно схватился за щеку.
   — Что такое? — серьезно забеспокоился Колупаев. — Шмель укусил?
   — Зуб, — промычал Илья.
   — Что?
   — Я, кажется, зуб сломал, болит вот теперь.
   — Ага! — ухмыльнулся Колупаев. — А вот нечего было дрянь всякую в замке Кукольного Мастера лопать.
   — Так он же угощал на халяву!
   — Халява! Волшебное слово. Забирайся в телегу, снова к Мудрой Голове поедем. Разобраться бы с ней надобно. Благо здесь недалеко, удел-то Сиверский.
   — М… болит…
   — Терпи, богатырь, воеводой станешь!
   — Не могу, — огрызнулся Муромец и, судя по всему, снова пошел на принцип.
   Взял и сел прямо в траву.
   Конечно, можно было Илью здесь на полянке и бросить, так как он больше мешал, чем помогал искать летописца. Но так поступать подло, Степанова натура этого не принимала.
   — Ну и что ты предлагаешь делать?
   — Ведун нужен, — невнятно отозвался богатырь. — Желательно княжеский!
   — Ишь ты, — возмутился Колупаев, но Муромец заупрямился всерьез. — Ладно, будь по-твоему.
   С этими словами кузнец снова развернул Кощеев ларец и громко произнес магическую формулу вызова.
   На этот раз никакого светопреставления не наблюдалось. Крышка ларца со щелчком откинулась назад, и возле телеги возникли Вован с Саньком.
   — О, снова, блин, эти, — недовольно произнес Вован. — Ну че там у вас, в натуре, еще случилось?