Ли Эйна. Любовные хроники: Флинт Маккензи

 
   Солнце клонилось к закату, когда Гарнет расседлала кобылу и передала Джебу. Она отнесла тяжелое седло к костру и рухнула на землю — измотанная, измочаленная, с негнущимся телом. За исключением двух часов в середине дня, она все время от восхода до заката провела в седле. Несколько раз глубоко вздохнув, молодая женщина лежала неподвижно, пока не почувствовала, что усталость начинает отступать. Гарнет уже собиралась подняться и направиться к походной кухне, когда появился Флинт.
   Он расседлал Сэма и бросил свое седло рядом с седлом Гарнет.
   — Привет, рыжая. Как прошел день?
   — Все время сидеть на лошади и ничего не делать — от этого очень устаешь, — призналась она.
   — А что с твоей ногой?
   — Да так, ничего. Небольшая царапина.
   Флинт опустился на колени и снял повязку.
   — Чем поцарапала?
   — Рогом. Лошадь вильнула в сторону, а корова пошла ей навстречу.
   — Не двигайся. Сейчас промою, — приказал он, и Гарнет вдруг почувствовала, что совершенно не в силах сопротивляться.
   Вскоре Флинт вернулся с бинтом и бутылкой виски, а за ним спешила Хани, держа в руках миску с горячей водой.
   — Ты в порядке, Гарнет? Флинт сказал, что ты поранила ногу.
   — Простая царапина, Хани.
   — Боже! — воскликнула женщина, взглянув на пораненную ногу подруги. — Давай промою горячей водой.
   — Я сам, — перебил ее Флинт. — У вас с Мод и так хлопот полон рот.
   — Хорошо, — согласилась Хани. — Но если что-нибудь потребуется, сразу меня позови, — и побежала к походной кухне.
   — Сними-ка джинсы, — попросил Флинт.
   — Не здесь же! — запротестовала Гарнет. — Могут увидеть.
   — Где твое одеяло?
   — В фургоне у Хани.
   Флинт поспешно отцепил одеяло от своего седла и раскатал скатку.
   — Прикройся этим, пока не промою царапину. Нам только заражения не хватало. — И как только Гарнет отцепила ремень с револьвером, быстро добавил: — Кстати, с удовольствием помогу тебе снять джинсы.
   — На это ты всегда готов, — рассмеялась она.
   Флинт в ответ улыбнулся:
   — Сапоги не снимай.
   Оглянувшись и убедившись, что они одни, Гарнет прикрыла бедра одеялом. Флинт, хмурясь, стер запекшуюся кровь и принялся изучать царапину.
   — Здорово ободралась. — Он откупорил бутылку виски. — Это продезинфицирует ногу, но будет немного жечь.
   Оказалось, что он совсем не преувеличивал. Гарнет пришлось стиснуть зубы, когда огненная жидкость потекла на рану.
   — По крайней мере неглубокая, а то пришлось бы зашивать.
   — Флинт, я умею отличить простую царапину от настоящей раны.
   Он забинтовал ногу.
   — Вот так, — а потом наклонился и поцеловал Гарнет в колено.
   — А это к чему? — Она насмешливо изогнула брови.
   — Чтобы не болело.
   — А колено и так не болит. — Она натянула джинсы и застегнула пуговицы.
   — Значит, для того, чтобы боль не распространялась. — Он снова поцеловал ее, но на этот раз в губы, и Гарнет упивалась долгим и страстным поцелуем.
   — Я слышал, Гарнет поранилась, — неожиданно прозвучал голос Люка.
   Флинт оторвался от губ возлюбленной и взглянул на брата:
   — Я о ней позаботился. — И растянулся на одеяле во всю длину своего тела, подложив под голову седло.
   — Ну, что там впереди? — спросил Люк.
   — Недурное местечко с сочной травой и водой примерно в пятнадцати милях отсюда. Так что завтра все должно сойти гладко.
   К ним присоединился Клив:
   — К вам можно? А то я боялся помешать. Джой первым заступает сторожить. Я буду вторым.
   — А где Джеб?
   — Натягивает веревочный загон для лошадей.
   — Тогда тебе лучше поесть и сразу лечь спать. Не успеешь оглянуться, как наступит полночь.
   — Пожалуй, так я и сделаю. Улягусь сразу после ужина.
   — Извините меня, ради Бога. — Гарнет вмешалась в разговор мужчин. — Пойду возьму иголку с ниткой — нужно зашить джинсы.
   — Ай-ай-ай, братец Флинт, как не стыдно, — осклабился Клив.
   При этих словах Гарнет скривилась и бросила:
   — Всем привет.
   Но Флинт не дал ей далеко уйти.
   — Подожди, рыжая! — крикнул вдогонку он. — Я с тобой. Надо позаботиться о Сэме, пока я совсем не разнежился.
 
   После ужина Гарнет надела ночную рубашку, завернулась в одеяло и устроилась у костра зашивать джинсы. Ее расстроило, что новая вещь оказалась так быстро испорченной.
   Лагерь отходил ко сну. Раскатав тюфяки, спали у огня Клив и Джеб Бун. Флинт и Люк растянулись неподалеку от фургона. А рядом с отцом свернулся калачиком Джош. Хани и Мод бесшумно возились у кухни при свете фонаря.
   Но вот они пожелали друг другу спокойной ночи, и Мод, захватив фонарь, забралась в повозку. Болтавшийся рядом в надежде на вкусные объедки Амиго засеменил к спящим и, распластавшись рядом, положил голову Джошу на колени.
   — Не спишь? — раздался шепот Хани.
   — Только-только заканчиваю зашивать джинсы.
   — Посмотри-ка на него, — умильно проговорила подруга, разглядев в темноте привалившегося к отцу Джоша. — Не хочется будить и переносить в фургон.
   — Ты о ком, о Джоше или о Люке? — съехидничала Гарнет.
   — Наверное, и о том, и о другом.
   — Так оставь Джоша там, где он есть. Он неплохо устроился.
   — Так я, видимо, и поступлю. Ты скоро ложишься?
   — Сейчас. Осталось совсем немного.
   — День был таким длинным. Спокойной ночи, Гарнет. — И, попрощавшись с подругой, Хани забралась в фургон.
   Сделав последний стежок, Гарнет осталась довольна своей работой — зашитые джинсы выглядели вовсе неплохо. А потом неподвижно сидела, наслаждаясь тихим весенним вечером. Над землей полетела негромкая песня — это тихонечко запел Джой Бун.
   Она улыбнулась и умиротворенно закрыла глаза.
 
   На десятый день путешествия они подошли к пограничному городу; — станции Ред-Ривер. А на следующее утро им предстояло переправиться через реку, покинуть Техас и углубиться в земли индейских племен.
   После городской бани, смыв с себя дорожную пыль, братья Маккензи собрались обсудить завтрашние планы. А когда с разговорами было покончено, вернулись к стаду и на всю ночь отпустили братьев Бун, посоветовав им как следует развлечься. Люка отправили к Хани и Джошу. Маккензи-старший поломался для виду, но дал себя уговорить. А Флинт и Клив метнули жребий, кому оставаться при стаде, и Флинт проиграл.
   — Извини, братишка. — Клив хлопнул Флинта по плечу и поспешил вдогонку за братьями Бун, устремившимися в ближайший салун. — Подождите, ребята, я с вами.
   Зарегистрировавшись в какой-то развалюхе, которая служила здесь гостиницей, женщины тоже отправились в общественную баню, и после десяти дней пути горячая вода и мыло показались их измученным телам божественной сказкой.
   Мод тут же удалилась в комнату, заявив, что для разнообразия желает как следует выспаться.
   — А что у Флинта на ужин? — спросила Гарнет, когда вечером встретилась за столиком с Хани и Люком.
   — Он взял из походной кухни солонину и все необходимое для кофе.
   Она несколько минут переставляла тарелки с места на место.
   — Пожалуй, я отнесу ему этих цыплят. Они просто восхитительны.
   — Будет очень мило с твоей стороны, — пробормотала Хани, усердно пережевывая свою порцию.
   — И вот еще что. Раз уж у нас смежные комнаты, вы можете положить ко мне Джоша. Пусть этой ночью поспит со мной.
   — Правда? — В голосе Хани затеплилась надежда. — А он тебя не стеснит?
   — Конечно, нет.
   — Вы, дамы, в бане между собой сговорились? — подозрительно поднял на них глаза Люк.
   — Ну что ты? — вскинулась было Хани, но тут же расплылась в улыбке, и на ее щеках появились очаровательные ямочки. — Сговорились, если бы только додумались.
   Сам Джош внимательно следил за ходом разговора.
   — Тетя Гарни, а ничего, если с нами устроится Амиго? Он ни за что без меня не заснет.
   — Да-да, тетя Гарни, — поддакнула Хани. Она изо всех сил пыталась сохранить серьезную мину, но в глазах плясало буйное веселье. — Вот видишь, какие трудности у Амиго — бессонница. Правда, я, честно говоря, не заметила, потому что постоянно спотыкаюсь о спящего на полу пса.
   — Ну что ж, — согласилась Гарнет, — я бы пустила к себе Амиго, но только если бы меня кто-нибудь поцеловал в щеку.
   — Вот Амиго и расцелует тебя слюнявым языком, — заявил Люк. — Будешь представлять, что это дядя Флинт.
   — Нет, тетя Гарни имеет в виду меня, — поправил отца Джош.
   — А разве ты уже умеешь целоваться?
   Теперь мальчик совершенно оказался сбитым с толку и посмотрел на мать:
   — Мама, я умею?
   — Конечно, нет. Так умеет целоваться только твой папа.
   — Э-ге, соечка, — возмутился Люк. — Ты-то на чьей стороне?
   Гарнет рассмеялась и покачала головой:
   — Мы все слишком долго были на солнце, немного перегрелись и поэтому разговариваем, как подвыпившие.
   — Подвыпившие или нет, — Хани стиснула руку подруги, — но твое предложение нам по душе.
   — Это правда, Гарнет, — сдался Люк. — Только не могу взять в толк, почему мы здесь сидим и теряем время?
   Уложив в корзину жареных цыплят, два яйца вкрутую, пару сдобных булочек и внушительный ломоть черничного пирога, Гарнет попрощалась с Маккензи и, вскочив на лошадь, за несколько минут преодолела расстояние, отделяющее городишко от того места, где оставили на ночь пастись их стадо.
   — Привезла тебе кое-что поесть, — объяснила она, подъезжая к небольшому костерку, у которого устроился Флинт, и, сняв корзину с седла, разложила на одеяле все это великолепие.
   — Мои надежды сбылись, и ты приехала, — с довольной улыбкой проговорил он, когда они уселись у огня.
   Гарнет обхватила колени ладонями и, уперев в них подбородок, смотрела, как Флинт расправляется с едой.
   — А если хотел, чтобы я приехала, почему не попросил?
   — Думал, тебе захочется для разнообразия провести хоть одну ночь в городе — в приличной постели. — Он подал ей кружку с кофе. Гарнет сделала глоток и передала обратно. Она всей кожей ощущала его волевой, призывный взгляд.
   — Постель еще не все, если рядом нет того, кто тебе нужен.
   Флинт улыбнулся и, протянув руку, стал перебирать ее локоны.
   — Ты самая прямодушная женщина из всех, что я знал. — Голос был низким, манящим, и у Гарнет по спине пробежали мурашки.
   — Как бы я хотела, чтобы и ты был со мною так же откровенен. — Она изо всех сил старалась побороть вспыхнувшую в груди боль и поэтому не заметила, как в ее голос закрались грустные нотки.
   — Я всегда был с тобой откровенен. — Флинт допил кофе и отставил кружку.
   — Я не стесняюсь признаться, что люблю тебя.
   — А я стесняюсь.
   Гарнет удивленно подняла глаза, стараясь понять, что стоит за этим неожиданным признанием.
   — Но почему… почему ты должен стесняться?
   — Я не понимаю, что такое любовь. Мне нравится наша близость. Ничего подобного в жизни я не испытывал. Но это не та любовь, которую ты имеешь в виду… как любовь между Люком и Хани. — Взгляд Флинта остановился на Гарнет. — На такую любовь я не способен. Понимаешь, рыжая, что я хочу сказать: есть такие мужчины, которых не стоит любить, потому что они не в состоянии отплатить той же монетой.
   — Это не так, Флинт. Это неправда. — Гарнет приложила ладонь к его губам и, опрокидываясь, потянула на себя. — Не говори об этом. Даже не думай.
   — Я не Люк, рыжая. — Его язык прошелся по ее пухлым губам. — Я не способен обосноваться на одном месте. Не могу иметь детей.
   В глубине сознания Гарнет шевельнулась застарелая тревога.
   — Неужели ты не любишь детей? — Она постаралась придать небрежность своему голосу.
   — Конечно, люблю. Но временами меня так и подмывает сняться с места, податься куда глаза глядят, и с этим ничего не поделаешь.
   Он снова ее поцеловал, и мысли о будущем затуманились нахлынувшей страстью. Только слова любви вылетали из полураскрытых губ.
 
   Потом Гарнет лежала подле Флинта и смотрела на звезды. Мерцающие точки были такими близкими, что, казалось, можно достать рукой и стащить с небес.
   — Какую хочешь? — спросила она.
   — Что? — не понял Флинт. Он лежал и поигрывал покоившимся на ее обнаженной груди медальоном. Золотая вещица сияла в лунном свете, как маяк среди гор из слоновой кости. Флинт наклонился и поцеловал оба розовых пика.
   — Так какую ты хочешь? — повторила Гариет.
   — Все равно. Мне обе нравятся.
   — Глупый, я говорю о звездах.
   — О звездах?
   — Какую ты хочешь звезду?
   Флинт откинулся на спину, подложил под голову руку и уставился в небо:
   — Оставь все как есть. Небо — это их пастбище.
   — А какая из них Полярная звезда? — спросила Гарнет. — Может быть, ее-то я и выберу.
   — Вон та. — Флинт указал на одинокую яркую точку. — А теперь посмотри налево. Видишь семь звезд? Это Большая Медведица. Скоро она начнет оборачиваться вокруг Полярной звезды. Так мы узнаем время.
   — И сколько же сейчас?
   — Около одиннадцати. Через пару часов Медведица начнет уходить под звезду, и когда окажется прямо под ней, настанет время поднимать стадо.
   — А как ты определяешь время, когда восходит солнце и звезды гаснут?
   — По положению солнца. Но Медведица продолжает оставаться на том же самом месте. Взгляни сюда завтра в это же время, и увидишь, что старушка никуда не делась.
   — Откуда ты столько знаешь о звездах?
   — Только о Большой Медведице. Даже если гонишь ночью стадо и вот-вот заснешь, стоит лишь определить ее местоположение, и ты уже знаешь, который час. Поэтому мужчине не нужны часы.
   — Ладно, оставлю Полярную звезду на небе.
   — Вот и хорошо. А то бы пришлось переучиваться, как узнавать время.
   — Ты никогда не принимаешь меня всерьез. — Гарнет неосторожно пошевелилась и охнула.
   — Что с тобой? — Флинт беспокойно поднял голову.
   — Тело, наверное, никогда не перестанет ломить. Болит с самого первого дня пути.
   — Что же ты раньше не сказала? — Он подошел к Сэму и, порывшись в седельной сумке, достал жестянку с мазью. — Перевернись.
   Гарнет легла на живот, и Флинт принялся втирать целебное снадобье. Но как только ладони коснулись ее плеч, она вскрикнула от боли. Длинные сильные пальцы пробежали по спине — к пояснице и ягодицам — и теперь действовали возбуждающе.
   — У тебя весь зад в синяках.
   — Тогда вотри в них мазь, — простонала Гарнет. — Кажется, она помогает.
   Флинт наклонился и поцеловал в отдельности каждый синяк. А Гарнет еще долго стонала даже после того, как он отложил жестянку с мазью.

Глава 22

   Низкие серые тучи угрюмо нависли над маленьким отрядом, остановившимся на южном берегу Ред-Ривер. Гарнет с волнением наблюдала, как Флинт заставляет Сэма осторожно входить в бурлящую воду. От весенних дождей река вышла из берегов. Однако уровень был достаточно низким для переправы. Опасность таилась в другом — под мутной, коричневой водой скрывался топкий песок. Гарнет боязливо посмотрела на скопище грубых деревянных крестов, обозначающих место, где покоились те, кому не повезло на переправе.
   — Здесь топкий песок! — закричал Флинт, когда Сэм провалился на несколько дюймов. Несколько мгновений конь и всадник боролись с быстрым потоком и с засасывающей глубиной, пока наконец не двинулись вперед. На стремнине река сделалась глубже, и вода достигла лошадиных боков, но ближе к берегу река стала мелеть. — Здесь тоже плохой песок, — донесся голос с противоположной стороны.
   Горожане, покинув дома, стайками собирались на дощатой набережной, чтобы поглазеть на переправу.
   — Ладно, погнали стадо, — распорядился Люк, и его команда привела в движение небольшой отряд. — Джеб, веди лошадей, чтобы Флинт успел устроить для них загон, пока мы не переправим коров. И тут же возвращайся назад. Нам понадобится твоя помощь.
   Джеб поскакал к лошадям и, громко свистя и щелкая кнутом, загнал мустангов в воду. Благородные животные показали себя прекрасными пловцами и легко добрались до противоположного берега. Флинт тут же согнал их в табун и начал сооружать временный загон. А когда покончил с делом, помахал шляпой, давая сигнал начинать переправу стада.
   — Клив и Джой, — приказал Люк, — отправляйтесь вниз по течению ярдов на двадцать пять. Будете перехватывать телят, если их начнет сносить. Джеб, становись с левой стороны. Я пойду на правую. А ты, Гарнет, подгоняй сзади. Не давайте стаду ни на секунду останавливаться. А то коровы начнут вязнуть в зыбучем песке либо их закрутит на стремнине. Фургоны переправятся в последнюю очередь, когда все стадо выйдет из воды.
   Клив и Джой поспешили вниз по течению, Люк привел коров в движение, а Гарнет поскакала в конец растянувшегося на полмили стада и тоже начала подгонять животных вперед. До нее доносились свист и крики мужчин, перекрывавшие рев вошедших в воду коров и жалобное мычание телят. Наконец и ее кобыла ступила в реку — ноги и лицо обожгли холодные брызги. Впереди тянулась длинная вереница животных, и над водой виднелись носы плывущих телят, державшихся рядом с крутыми боками матерей. Тех, что теряли силы, начинало сносить вниз, но там их поджидали Клив и Джой и поворачивали мордами к берегу.
   А если переставала плыть одна из коров и ее поворачивало на стремнине, Гарнет или кто-то из мужчин щелкали сыромятным кнутом и, приведя в чувство, заставляли двигаться вперед.
   Изнурительная, ни на секунду не прекращающаяся работа продолжалась почти два часа. Наконец Флинт собрал стадо и оставил пастись на противоположном берегу. Телята с дико выпученными глазами мычали и метались туда-сюда в поисках своих матерей.
   Джош сидел между матерью и отцом, крепко прижимая к себе Амиго. Его лицо пылало от возбуждения. А Люк, ухватив вожжи, переводил через реку фургон Хани. Наконец настала очередь походной кухни. Флинт и Джой привязали веревки к ее передней оси и обмотали за луки своих седел.
   — Но! Пошли, старые клячи! Иначе клянусь, что вы кончите жизнь в сегодняшнем вареве, — кричала Мод, нахлестывая кнутом и вожжами пару лошадей. Но несмотря на усилия четырех животных, тяжело груженная кухня по самые ступицы увязла в топком песке.
   Флинт спрыгнул с коня и окликнул Джеба:
   — Цепляйте за заднюю ось!
   Быстро накинули еще две веревки. И шесть лошадей, потянув разом, вытащили застрявшую повозку на противоположный берег.
   Кобыла Гарнет, спотыкаясь от усталости, уже выходила из воды, когда рядом послышалось жалобное мычание теленка. Гарнет оглянулась и поняла, что сосунок отбился от матери, повернул обратно к реке, и теперь его засасывал зыбучий песок.
   Она подъехала к нему и слезла с кобылы.
   — В чем дело, малыш? Потерял маму? — Гарнет обмотала вокруг его шеи хлыст и попыталась осторожно потянуть — так, чтобы не задушить бьющееся в воде животное. Теленок жалобно замычал, сделал еще усилие и наконец освободил передние ноги, но задние оставались в ловушке.
   Гарнет обошла его и принялась раскачивать и толкать сзади плечом. Но когда теленок выбрался из песка и отскочил в сторону, сама потеряла равновесие и уперлась ладонями и коленями в дно, тут же почувствовав, как ее засасывает топкий грунт.
   Она еще посмотрела вверх и увидела, как от стада спешит к детенышу корова. Но тут же ее внимание переключилось на собственное незавидное положение.
   Подъехавшие Флинт и Клив в недоумении уставились на нее.
   — А это что тут такое, братец Флинт? — невинно поинтересовался Клив.
   — Как будто собачка, — отозвался Флинт.
   — На нашу не похожа, — покачал головой Клив. — Наверное, отбилась от чужого стада.
   — Да нет, скорее, похожа на симпатичную телку, — возразил Флинт.
   Гарнет скрежетала зубами, пока мужчины, неторопливо спешившись, подошли поближе и задумчиво поглаживали подбородки.
   — Но только очень мосластую, — продолжал рассуждать Флинт. — Зато с шикарным маленьким задиком.
   — На него бы наше клеймо, — предложил Клив.
   — Не выйдет! — сердито выдохнула Гарнет, которую нисколько не забавляло ее положение.
   — А ты уверен, братец, что это телка? По разговору больше смахивает на большую кусачую черепаху. — Мужчины прыгнули в седла, всем своим видом показывая, что намереваются уехать.
   — Эй вы! Сейчас же вернитесь и вытащите меня из песка! — не выдержала и завопила Гарнет.
   Флинт обернулся и прищурил глаз:
   — А телочка симпатичная. Может, не будем ее оставлять?
   Они снова спешились.
   — Веревку не за что зацепить. Придется поднимать так. За какой конец предпочитаешь взяться, братец?
   — По мне, так оба хороши, — отозвался Флинт.
   — Ну, погодите, дайте только вылезти отсюда и освободить руки. Тогда вам обоим придется уносить ноги! — пригрозила Гарнет.
   — Телка-то, видно, породистая, — шутливо предположил Клив. — Увязла по уши, а продолжает брыкаться. — Они вдвоем взялись за беспомощную пленницу — Флинт подложил руки под грудь, Клив под живот — и, рывком выдернув из песка, поставили на берег.
   Гарнет посмотрела на мужчин, стряхнула песок с рук, повернулась и пошла прочь. А в ее ушах не умолкал их веселый смех. Сзади подъехал Флинт, подхватил за талию, усадил перед собой на Сэма.
   — Ей-богу, телочка! — Но продолжать тираду не стал и прервал слова поцелуем. Потом пришпорил коня и пустил в галоп.
   Настроение у всех было отменное. Хотя предстояло еще около пятидесяти дней пути, за плечами осталось одно из самых серьезных испытаний — переправа через Ред-Ривер. И притом они не потеряли ни одной коровы.
   Отряд оставался на месте несколько часов. Люди отдыхали, скидывали промокшую одежду и переодевались в сухое.
   Гарнет еле дождалась момента, когда снимет сапоги, забитые мокрым песком.
   После обеда все стали собираться в путь. Впереди их ожидала новая большая опасность — три сотни миль по территории индейских племен. Люк созвал небольшой отряд и предупредил, что отныне самое главное — не давать разбредаться стаду и никому не отбиваться от остальных.
   — Мы в безопасности, пока вместе, — закончил он и поскакал вперед.
   — Неужели команчи испугаются нас, если не испугались целого каравана фургонов? — спросила Гарнет у Флинта.
   — На тот караван напало враждебное племя, ступившее на тропу войны, — объяснил он. — Теперь они, должно быть, где-то в Вайоминге. Команчи делятся на много мелких племен, и не все из них враждебны нам. А если встретим апачей или киова, как знать, может, удастся договориться.
   — Договориться о чем? — не поняла Хани.
   — Отдадим мустанга и пару женщин, а сами со стадом двинемся дальше, — весело рассмеялся Флинт и пришпорил коня.
   Подруги ошарашенно переглянулись.
   — У него особое чувство юмора, — наконец выдавила из себя Хани.
   — Весьма особое, — подтвердила Гарнет и устремилась на свое место к правому флангу.
   Несколько часов спустя Флинт появился снова и сообщил Люку, что лучшая трава и водопой в миле впереди. Поэтому на этот раз они остановились на привал раньше обычного и принялись разбивать лагерь.
 
   Ближе к вечеру Гарнет сидела у огня и наблюдала, как прощались Хани и Люк перед ночным дежурством. Супруги так откровенно обожали друг друга, что Гарнет почувствовала неловкость, словно подглядывала в замочную скважину. О таких отношениях с Флинтом ей оставалось только мечтать. Да, в присутствии других он начал проявлять к ней знаки внимания, но назвать этого человека влюбленным было, конечно, трудно.
   — Джой, а что ты собираешься делать, когда мы доберемся до Абилина? — донесся до нее голос Флинта.
   — Поищем работу. Может быть, устроимся пастухами. Хорошо бы обзавестись своим ранчо. Но для начала потребуется уйма денег.
   — Тогда почему бы вам не вернуться с Люком в Техас? Уверен, он вас возьмет.
   — Неужели у него не хватает рабочих рук? А как же вы с Кливом?
   — Мы уедем, как только закончится перегон. Будем снова искать Чарли Уолдена с убийцами нашей мамы и Сары. Клив отправится на юг, а я уже шел по следу двоих, когда наткнулся на караван, в котором путешествовала Гарнет.
   — И каким образом ты рассчитываешь снова выйти на их след?
   — Буду спрашивать до тех пор, пока не услышу что-нибудь путное. Чувствую, они где-то здесь. А Клив побродит по югу, потому что, по слухам, несколько мексиканцев из банды болтаются на границе.
   — Но возможно, часть бандитов уже мертвы, — вмешалась Гарнет.
   — Безусловно. Я сам убил нескольких. Еще нескольких уничтожили Клив и Люк. Но мы никак не можем достать главаря.
   — У Люка семья, Флинт, — продолжала Гарнет. — Каким образом он может гоняться за бандитами, если не в силах оставить жену и сына даже на время перегона?
   — Знаю, знаю. Но когда мы поймаем главаря, я думаю, он хотел бы быть с нами. Ведь настоящая мать Джоша убита во время набега. И Люк мечтает за нее отомстить.
   — Даже если Хани не захочет его отпустить?
   — Мужчина должен подчиняться велению совести.
   — А если убьют и его? Какое тогда значение будет иметь его совесть? Ожить не поможет.
   — Не поможет. Но пока дело не завершено, женщины не должны в него вмешиваться.
   — Что значит, не должны вмешиваться? Разве речь идет не о мести за женщин — тех двух, что убиты? Если тут женщины ни при чем, значит, вы мстите за свою уязвленную гордость. И уж явно не за любовь, которую потеряли. — Гарнет поднялась и пошла прочь.
   После ее ухода у костра воцарилось неловкое молчание. Наконец Джой нарушил тишину:
   — Пойду выпью воды.