– О, Мэтью, простите!
– Прощать? За что? За то, что я был глупцом?
– Нет…
– Да, я был идиотом! Я обожал ее! Я бы весь мир бросил к ее ногам. Но ее интересовали только мое имя и деньги. Моя любовь ей была ни к чему.
Финни слушала затаив дыхание, и невольно взгляд ее упал на его больную руку, а потом остановился на шраме.
– Так вот откуда у вас шрам, – вырвалось у Финни.
Он посмотрел на разорванный портрет жены, и отчаяние исказило его лицо.
– Да. В тот роковой вечер я убил моего самого близкого друга и жену.
И Мэтью рассказал, как произошла эта трагедия.
Кимберли и Рейнолдс вздрогнули, когда он, ослепленный яростью, ворвался в домик и застал их вдвоем. Мэтью набросился на них, жену отшвырнул в сторону, а на друга налетел как одержимый.
– Мэтью, не надо! – закричала Кимберли, схватив мужа за руку.
Рейнолдс попытался защититься, но Мэтью был сильнее.
– Мэтью, она любит меня! – крикнул Рейнолдс, поднимаясь на ноги. – Она моя! Ей следовало выйти за меня!
Но Мэтью не слушал его. Он схватил стул и запустил им в окно. Раздался звон стекла, посыпались осколки. Кимберли вскрикнула. Но Мэтью не обратил на это внимания.
Драка была в самом разгаре, когда Мэтью почувствовал запах дыма и оставил Рейнолдса.
В следующий момент вокруг них заплясали языки пламени. От керосиновой лампы загорелись шторы.
Мэтью вновь сгреб жену, на сей раз чтобы вытащить наружу, и потащил к двери. Но она царапалась и колотила его, пока они не свалились на обгоревший каминный коврик.
В этот момент с грохотом рухнули стены, а с потолка с треском посыпались балки. Услышав пронзительный крик Кимберли, Мэтью бросился к ней, но в этот момент острые осколки стекла разлетелись по всему домику.
Посыпались щепки. Раненый Мэтью упал на пол, но подняться не мог: мешала разрезанная стеклом рука.
И тут Мэтью увидел Кимберли. Сознание прояснилось, и он, пошатнувшись, кое-как поднялся, ощутив невыносимую боль во всем теле. Дотронулся до лица, и ладонь сделалась липкой от крови.
Спотыкаясь, Мэтью побрел к жене, подхватив ее на руки, вынес из домика и тут оказался лицом к лицу с убитыми горем родственниками в толпе гостей.
Оцепеневший Мэтью наблюдал, как двое мужчин выносят из дома тело Рейнолдса.
– О Боже, он мертв! – вскричал кто-то.
– Говорила же я, что добром это не кончится. Эти двое убегали со всех вечеринок, – язвительно заметила какая-то женщина. – По крайней мере им следовало быть осмотрительнее.
– Кимберли Готорн никогда не была осмотрительной. И говорят, осчастливила многих мужчин.
Взоры женщин устремились на Мэтью. Он держал на руках тело жены. Его лицо и грудь были залиты кровью. Сквозь слезы смотрел он на женщину, которую любил с детства.
– Ким, – прошептал он, припадая к ее груди, – почему?
Кимберли была мертва.
Слезы высохли, душу охватил ледяной холод. Шрам на лице будет до конца дней напоминать ему о том, каким глупцом он был.
Готорн прищурился и только теперь, казалось, увидел ее.
– Убирайтесь, мисс Уинслет, – сказал он.
Финни не двинулась с места.
– Мэтью, прошу вас, не надо так!
Мэтью бросился к ней.
– Убирайтесь! – взревел он. И его крик гулким эхом прокатился по парадному.
Финни выбежала из дома.
Мэтью еще долго неистовствовал, ожидая, как избавления, приступа боли.
Глава 11
– Прощать? За что? За то, что я был глупцом?
– Нет…
– Да, я был идиотом! Я обожал ее! Я бы весь мир бросил к ее ногам. Но ее интересовали только мое имя и деньги. Моя любовь ей была ни к чему.
Финни слушала затаив дыхание, и невольно взгляд ее упал на его больную руку, а потом остановился на шраме.
– Так вот откуда у вас шрам, – вырвалось у Финни.
Он посмотрел на разорванный портрет жены, и отчаяние исказило его лицо.
– Да. В тот роковой вечер я убил моего самого близкого друга и жену.
И Мэтью рассказал, как произошла эта трагедия.
Кимберли и Рейнолдс вздрогнули, когда он, ослепленный яростью, ворвался в домик и застал их вдвоем. Мэтью набросился на них, жену отшвырнул в сторону, а на друга налетел как одержимый.
– Мэтью, не надо! – закричала Кимберли, схватив мужа за руку.
Рейнолдс попытался защититься, но Мэтью был сильнее.
– Мэтью, она любит меня! – крикнул Рейнолдс, поднимаясь на ноги. – Она моя! Ей следовало выйти за меня!
Но Мэтью не слушал его. Он схватил стул и запустил им в окно. Раздался звон стекла, посыпались осколки. Кимберли вскрикнула. Но Мэтью не обратил на это внимания.
Драка была в самом разгаре, когда Мэтью почувствовал запах дыма и оставил Рейнолдса.
В следующий момент вокруг них заплясали языки пламени. От керосиновой лампы загорелись шторы.
Мэтью вновь сгреб жену, на сей раз чтобы вытащить наружу, и потащил к двери. Но она царапалась и колотила его, пока они не свалились на обгоревший каминный коврик.
В этот момент с грохотом рухнули стены, а с потолка с треском посыпались балки. Услышав пронзительный крик Кимберли, Мэтью бросился к ней, но в этот момент острые осколки стекла разлетелись по всему домику.
Посыпались щепки. Раненый Мэтью упал на пол, но подняться не мог: мешала разрезанная стеклом рука.
И тут Мэтью увидел Кимберли. Сознание прояснилось, и он, пошатнувшись, кое-как поднялся, ощутив невыносимую боль во всем теле. Дотронулся до лица, и ладонь сделалась липкой от крови.
Спотыкаясь, Мэтью побрел к жене, подхватив ее на руки, вынес из домика и тут оказался лицом к лицу с убитыми горем родственниками в толпе гостей.
Оцепеневший Мэтью наблюдал, как двое мужчин выносят из дома тело Рейнолдса.
– О Боже, он мертв! – вскричал кто-то.
– Говорила же я, что добром это не кончится. Эти двое убегали со всех вечеринок, – язвительно заметила какая-то женщина. – По крайней мере им следовало быть осмотрительнее.
– Кимберли Готорн никогда не была осмотрительной. И говорят, осчастливила многих мужчин.
Взоры женщин устремились на Мэтью. Он держал на руках тело жены. Его лицо и грудь были залиты кровью. Сквозь слезы смотрел он на женщину, которую любил с детства.
– Ким, – прошептал он, припадая к ее груди, – почему?
Кимберли была мертва.
Слезы высохли, душу охватил ледяной холод. Шрам на лице будет до конца дней напоминать ему о том, каким глупцом он был.
* * *
– О, Мэтью, простите! Но в случившемся нет вашей вины. Вы их не убивали.Готорн прищурился и только теперь, казалось, увидел ее.
– Убирайтесь, мисс Уинслет, – сказал он.
Финни не двинулась с места.
– Мэтью, прошу вас, не надо так!
Мэтью бросился к ней.
– Убирайтесь! – взревел он. И его крик гулким эхом прокатился по парадному.
Финни выбежала из дома.
Мэтью еще долго неистовствовал, ожидая, как избавления, приступа боли.
Глава 11
Джеффри сидел в западной гостиной, когда Финни ворвалась через парадную дверь в родительский дом. Ее щеки пылали. Она хотела незаметно проскользнуть через вестибюль к парадной лестнице, но тут услышала голос Джеффри:
– Ну разве не красавица! – Он поднялся, протягивая ей руки. – У вас такой вид, будто вы сегодня целый день веселились.
– Действительно, – согласилась Пенелопа, бросив на Финни любопытный взгляд. – Отчего вы так раскраснелись?
– От мороза, – ответила Финни.
– И только? Гм-м… Звучит загадочно.
– Ничуть, – бросила Финни. – Я ходила по магазинам.
– А, да, – вежливо промолвила Пенелопа. На ней было платье из первосортного шелка, темные волосы стянуты узлом на затылке. – Значит, по магазинам? В последние дни вы только и делаете, что ходите по магазинам. И все время одна.
Финни опустила голову и только сейчас увидела, что Джеффри держит ее ладони в своих. У него были ухоженные руки, но пальцы толстые и короткие, с седыми волосками на суставах.
«Он годится мне в отцы», – содрогнувшись, подумала Финни. Так сказал Мэтью.
Как и обычно, Аптон был одет с иголочки. На манжетах и рубашке ни одной складки. «Он не груб и не опасен», – с облегчением подумала Финни.
Больше всего ей нравились в нем утонченность и жизненная мудрость.
«Я не желаю больше встречаться с Мэтью Готорном и терпеть его сумасбродство и грубость», – продолжала размышлять Финни, вспомнив о разбросанных по полу обрывках полотен.
Нет, она не хочет принадлежать Мэтью. Такая мысль взбрела ей в голову лишь однажды, в минуту слабости, после долгой ужасной ночи в джунглях.
Внезапно парадная дверь с грохотом распахнулась, и в дом влетел Нестер. Он вихрем ворвался в гостиную в своем накрахмаленном белом воротничке, съехавшем набок галстуке и расстегнутом пальто. Лицо его было покрыто красными пятнами.
– Что за дела? Почему вы подписали контракт с Кендаллом? – обратился он к Джеффри.
Джеффри побагровел.
– В контракте ошибка? – холодно спросил он.
– Плевать мне на ошибки, они могут встретиться в любом контракте.
– Тогда в чем дело, Нестер?
– В том, что вы не имеете права принимать решения без моего согласия.
Нестер принялся расхаживать по комнате, стуча ботинками. Пенелопа тщетно пыталась успокоить его.
– Насколько я понимаю, – с трудом сдерживая гнев, заметил Джеффри, – моя работа в том и состоит, чтобы принимать решения. Кроме того, это решение касается всего лишь покупки нового литейного станка для плавильного цеха – его давно пора заменить.
– Всего лишь литейного станка? – парировал Нестер, остановившись перед Джеффри. – Но деньги-то мои. И завод тоже. Хотя ты, кажется, считаешь его своим.
– Нет, Нестер, не считаю. Но ты, видимо, забыл, что я распоряжаюсь по доверенности половиной акций и управляю заводом. Поэтому могу заключать сделки и без твоего согласия.
– Не долго уж! – выпалил Нестер, тут же пожалев о сказанном.
– А это мы еще посмотрим, – загадочно произнес Аптон.
Финни не понимала сути данного спора, но ей не понравился их разговор. И еще меньше понравилась злобная ухмылка брата.
Ни с того ни с сего тот вдруг сказал:
– Финни ни за что не приживется здесь, Аптон. Смирись с этим.
Финни не поняла, что Нестер имел в виду, но его слова уязвили ее до глубины души.
– Это правда, сестренка, – произнес он тихо. – Напрасно ты надеешься, что моя мать примет тебя как дочь. Пораскинь мозгами. Ты никогда не приноровишься к здешним обычаям.
Джеффри шагнул вперед:
– Общество примет ее, если она выйдет за меня.
Финни открыла рот от изумления, а Нестер издевательски усмехнулся.
– Дражайшая Финни, вы выйдете за меня? – спросил Джеффри.
От неожиданности она лишилась дара речи.
– Понимаю, понимаю. Я застал вас врасплох. Все вышло как-то по-дурацки. – Аптон провел большим пальцем по ее ладоням. – Для меня большая честь жениться на вас. Если вы согласитесь стать моей женой, я постараюсь оказаться достойным вас.
В этот момент в гостиную стремительно вошла Летиция.
– Что здесь происходит? Даже наверху слышны ваши крики.
Нестер, ткнув пальцем в Джеффри, воскликнул:
– Он хочет завладеть моим заводом!
– Твоим заводом? – не поняла миссис Уинслет.
Однако сын не стал ничего объяснять.
– Как он может на ней жениться? – не унимался Нестер. – Ведь она дикарка!
Джеффри резко обернулся, и не успела Финни опомниться, как он взял Нестера за плечи и стукнул о стенку с такой силой, что задрожали картины и канделябры.
– Не смей говорить так о Финни, ясно?
Финни преисполнилась благодарности к Джеффри, вставшему на ее защиту.
Летиция тихонько заплакала, а Пенелопа раскрыла рот от изумления.
– Как ты смеешь?! – завизжал Нестер.
– Смею, потому что мне надоело твое пренебрежение к сестре. Она не дикарка!
Но ее брата не интересовало то, что говорил мистер Аптон.
– Ты больше не работаешь у меня! Ты уволен!
– Нет, Нестер, – неожиданно вмешалась Финни и шагнула вперед, глядя на Джеффри, – потому что я выйду за него. – Это решение Финни приняла, еще когда была у Мэтью, в вестибюле его дома, заваленном разорванными полотнами.
– О Финни! – выдохнул Аптон и привлек ее к себе.
– Глупости! – бесясь от злости, воскликнул Нестер.
– Вот уж нет.
Все повернулись и увидели в дверях Ханну.
– Я не удержалась и подслушала, – произнесла старая дама. – Полагаю, следует их поздравить.
– Спасибо, – тихо промолвила Финни, и у нее учащенно забилось сердце.
Аптон, взяв ее под руку, прошептал:
– Вы не раскаетесь.
Раскаяние?
Она тут же вспомнила Мэтью. Его боль. Его неистовую ярость.
Его доброту, когда он спас ей жизнь.
«Мне необходим Джеффри для завоевания Бостона. Африка осталась в прошлом», – подумала Финни. Черный континент отобрал у нее все, и ей приходится начинать жизнь сначала.
Джеффри возродил в ее душе надежду. Он любит ее, добр к ней. Но принять его предложение Финни решила еще и потому, что у него есть взрослые дети.
Изабель.
На глаза навернулись слезы. У нее никогда не будет детей, потому что она не сможет полюбить другого ребенка. Африка научила ее этой истине.
Слухи об этом проникли в избранное бостонское общество. Праздник обещал стать самым грандиозным событием за весь зимний сезон. Ее матушка была вне себя от радости, ведь все устроилось благодаря ее стараниям.
Впервые после приезда в Бостон Финни ощутила свою близость с матерью и дорожила каждым мгновением, проведенным с ней.
Жизнь постепенно налаживалась. Став невестой, Финни была принята в высшем свете. Мисс Уинслет старалась убедить себя, что поступает правильно, выходя за Аптона.
Все было бы хорошо, если бы Финни не мучило недоброе предчувствие, стоило ей подумать о мужчине, с которым она собиралась связать свою судьбу.
Наступила пятница, день ее рождения. Вечером в ее честь будет устроен праздник, а сейчас Финни с Джеффри катили по Бойлстон-стрит в его черном, покрытом лаком ландо. Она с трудом уложила свои непокорные рыжие волосы и даже напудрила щеки отвратительной рисовой пудрой. Мать настояла. От волнения голова у Финни шла кругом. А недоброе предчувствие комом стояло в горле.
– Я так рад, что ты наконец познакомишься с моей матушкой, – произнес Джеффри, похлопывая ее по руке.
Вот уже две недели с того самого дня, как Финни приняла его предложение, она с нетерпением ждала встречи с его матерью, надеясь, что ее отношения с будущей свекровью будут такими же, как у Пенелопы с матерью Финни. Но проходили дни, а Джеффри все откладывал эту встречу под любыми предлогами, и Финни начала беспокоиться, что она вообще не состоится. Возможно, так бы оно и было, если бы во время праздника не объявляли об их помолвке.
Аптон, заметив тревогу на лице Финни, обнял ее и сказал:
– Все будет хорошо. Что может нам помешать? – Он похлопал девушку по руке. – Ты же знаешь, что я обожаю тебя!
«Так ли это? – вдруг подумала Финни. – И если даже так, разве одной его любви достаточно?»
Финни хотя и решила больше не встречаться с Мэтью, несколько раз приходила к его особняку, но его то не было дома, то он не принимал, то посылал записку, что он не хочет ее видеть.
Его нежелание встретиться с ней огорчало Финни, но она ничего не могла с собой поделать. Она и сама не знала, зачем добивается встречи с Мэтью, как будто он был в силах избавить ее от недоброго предчувствия.
Но дело тут было не в предчувствии, а в том, что по ночам ей снилась широкая грудь Мэтью, а не Джеффри. Воспоминание о его поцелуях лишило ее покоя. Но она сказала себе, что выйдет за Джеффри, что хочет за него выйти. В его присутствии Финни чувствовала себя любимой женщиной, дамой, которой мечтала стать.
И когда Аптон сказал: «Мама полюбит тебя», – ей захотелось поверить в истинность его слов.
Они остановились перед домом, казавшимся крохотным по сравнению с особняками состоятельных граждан Бостона, находившимся на одной из фешенебельных улиц района Бикон-Хилл. Оконные стекла, как и в соседних особняках, под воздействием солнечных лучей приобрели фиолетовый оттенок. Никто не знал, почему так случилось, но стекол не меняли. Да и зачем, если они являлись своего рода украшением этого района.
Расправив плечи, Финни, укутавшись в шерстяную шаль, подобрала подол своего изящного платья из голубого шелка и оперлась на руку Джеффри, который помог ей выйти из экипажа.
Парадную дверь отворил сгорбленный дворецкий с лицом, изборожденным морщинами, и скрюченными пальцами.
– Ваша матушка ждет вас, сэр, – произнес слуга с надменным видом и повел их в гостиную.
Нигде не было ни соринки, но Финни не могла не заметить, что ковры и обои очень старые, а оконные рамы во многих местах потрескались.
Маленькая гостиная была забита безделушками, столь модными в последние десятилетия. Полки ломились от музыкальных шкатулок и небольших портретов в рамках. Там же лежали связки наперстков и фарфоровые куклы. С каждого окна свисал огромный папоротник, а по углам в кадках стояли пальмы. Финни шла очень осторожно, опасаясь что-нибудь задеть или опрокинуть.
В первый момент мисс Уинслет изумилась тому, что Джеффри живет в такой тесноте. Неужели он собирается и ее сюда привести? Но тут просто нет места.
– Здравствуй, Джеффри!
Старая дама, которую увидела Финни, была небольшого росточка и выглядела гораздо моложе своих семидесяти лет. На ней было пышное платье из плотной тафты коричневого цвета, на плечи накинута пестрая шаль багряно-желтых тонов. Высокий воротник украшала брошь, а пальцы были унизаны безвкусными перстнями. На молочно-белом лице выделялись крашеные щеки, и она очень напоминала фарфоровую куклу.
– Джеффри, милый! – Дама протянула сыну свои крошечные руки.
Затем она повернулась к Финни, и улыбка сползла с ее кукольного личика.
– А это кто?
Мисс Уинслет едва удержалась от удивленного возгласа.
– Это Финни, матушка. Финни Уинслет.
Старушка изогнула нарисованную угольным карандашом бровь, но не проронила ни слова.
– Матушка, – промолвил Джеффри, – я же вам говорил, что мы приедем сегодня.
Реджина Аптон поджала губы, будто откусила что-то невкусное.
– Не все ли равно, что ты говорил. Ведь вы уже здесь.
Джеффри чмокнул мать в щеку.
– Вы как-то странно себя ведете.
Дама вскинула голову:
– Почему странно, Джеффри? Я рада, что ты привез свою молодую подругу. – Она повернулась к гостье и окинула ее пронзительным взглядом. – Скажите мне, мисс Уинслет, что привело вас сюда?
У Финни едва не отвалилась челюсть. И ей стало не по себе.
– Тебе хорошо известно, что Финни приглашена на чай. Мы же договорились, – с укором произнес Джеффри.
– Я полагала, ты пригласишь ту чудесную женщину из семейства Ситон. Дочь Мелвина Ситона, если не ошибаюсь. Знаешь, когда-то Мелвин был неравнодушен ко мне. Уверена, он попросил бы моей руки, если бы твой отец его не опередил. – Она вздохнула и улыбнулась. – Тогда в наш дом каждый день наведывались молодые люди из благородных семей. Дюжинами, правда. – Миссис Аптон воззрилась на сына. – По-моему, та женщина из семейства Ситон так мила.
– Матушка, – суровым тоном проговорил Джеффри, – сейчас у нас мисс Уинслет.
Реджина очень вежливо обратилась к Финни:
– Да, разумеется. Джеффри не предупредил меня, что придете вы. Впрочем, это не важно. Проходите, садитесь.
На губах Аптона заиграла улыбка. Он показал Финни на небольшой затейливый диванчик, но когда собрался сесть рядом с ней, матушка сказала:
– Джеффри, голубчик, помоги мне устроиться на стуле. Я что-то прихворнула сегодня. Да, старость не радость.
Джеффри взял матушкину руку и, рассмеявшись, сказал:
– Вы совершенно здоровы, матушка. Выглядите как девица на выданье.
От комплимента старушка зарделась, словно влюбленная школьница.
– Не глупи, – хихикнула она. – Девица на выданье, скажешь тоже.
Миссис Аптон невольно бросила взгляд на Финни, затем села и поставила сыну стул рядом со своим.
Пожав плечами, Аптон опустился на него.
– Да, так как ваше имя? – обратилась старуха к мисс Уинслет.
– Финни, мэм. Рада вас видеть, – через силу произнесла девушка.
– Странное имя. Финни. Что-то гэльское. Это родовое имя? Джеффри назвали в честь отца, да упокоит Господь его душу, а отца – в честь дедушки Джеффри. Старинное родовое имя. Предки Аптонов приплыли сюда на «Мэйфлауэре». А кто ваши родные, милая?
– Матушка, это Финни Уинслет, сестра Нестера, вы же знаете!
– А, да, девушка из Африки, – с пренебрежением сказала старая дама. – Джеффри, в понедельник я приглашена на музыкальный вечер к Саре Чамберс. Надеюсь, ты отвезешь меня?
– В понедельник я буду в конторе. Но вы можете воспользоваться каретой. Я пришлю ее. Не возьмете ли с собой Финни?
Миссис Аптон внимательно посмотрела на девушку. Финни сидела тихо, как мышка. Ей показалось, что здесь, в этой викторианской комнате, до отказа набитой безделушками, она лишняя. Дама вперила в нее неодобрительный взгляд, и Финни показалось, будто ей влепили пощечину. От ее золотистого загара осталось одно воспоминание, но даже рисовая пудра не придала ее коже белоснежной прозрачности, присущей местным женщинам.
Реджина холодно улыбнулась:
– Взять с собой мисс Уинслет? – Старая дама повернулась к сыну: – Вряд ли это удобно, Джеффри. Приглашены только члены семьи.
– Но Финни почти член семьи. Вы разве забыли?
– Ах да, ты не раз упоминал о помолвке, но я была уверена, что речь идет о той милой женщине из семейства Ситон.
– Матушка, – с укором произнес Джеффри.
Реджина Аптон, как ни старалась, не могла скрыть своего неудовольствия.
– Пожалуй, ты прав. Я возьму с собой мисс Уинслет на вечер. – Старуха похлопала сына по руке. – Ты поезжай в контору, а мисс Уинслет пусть останется, я с удовольствием поболтаю с будущей невесткой.
Финни пришла в ужас. Меньше всего ей хотелось остаться наедине с этой вздорной старухой, от которой она не надеялась услышать ничего, кроме пакостей и оскорблений.
– Я, пожалуй, тоже пойду, – промолвила она.
– Так скоро? Выпейте хотя бы чаю, – сказала Реджина с явным разочарованием.
Джеффри тоже попросил Финни остаться, и ей было неловко ему отказать. Быть может, ей удастся добиться расположения этой женщины. Надо попытаться. Настоящая дама поступила бы именно так.
Выйдя из дома, Джеффри направился к своему экипажу и лишь тут услышал, что его кто-то окликнул. Это была Пенелопа в шубке из горностая и горностаевой шляпке.
– Джеффри!
– Зачем вы вышли в такой мороз? Где Нестер?
– Не знаю, где Нестер. Я сейчас от Дианы Гринуэй, вышла, а кареты нет. Не подвезете меня домой?
– Конечно, подвезу. Вы живете на Мальборо-стрит?
– Совершенно верно.
Аптон сказал кучеру, куда ехать, и помог Пенелопе сесть в экипаж. Откинувшись на сиденье, она вздохнула и плотно запахнула шубку.
– Этой мерзкой погоде не видно конца. Мне становится плохо при мысли, что ее придется терпеть еще.
– Финни тоже плохо переносит эту погоду. Почти не выходит из дому. Ждет не дождется весны.
– Вы ошибаетесь, – с недоумением произнесла Пенелопа. – Она почти не бывает дома.
– Не может быть. Когда бы я ни пришел, она у себя.
– Да, но вы почти весь день проводите в конторе, – усмехнулась Пенелопа. – Эх вы, мужчины, ничего не замечаете!
– Ну, да… я не знаю. Быть может, изредка она и выходит.
– Изредка? Чуть ли не каждый день. – Она взглянула на лайковые перчатки, лежащие у нее на коленях. – Как ни странно, она регулярно навещает своего друга мистера Готорна.
– Мистера Готорна? Брэдфорда Готорна?
– Конечно, нет. Мэтью Готорна.
Воцарилась напряженная тишина.
– Откуда вы знаете? – спросил Аптон.
Пенелопа высморкалась в тонкий кружевной платок.
– Я сама ее видела. Готорн живет на Мальборо-стрит, он, можно сказать, мой сосед.
– Почему Нестер мне ничего не сказал?
– Нестер об этом не знает.
– Вам следовало поставить его в известность.
– Но он мог не поверить и рассердиться.
– Он должен знать.
– Полагаю, не стоит поднимать шум. Лучше поговорите с Финни.
Филипс принес поднос с чаем и поставил на столик рядом с миссис Аптон.
– Итак, вы хотите выйти за моего сына? – без обиняков спросила старая дама.
– Да, хочу. Ваш сын прекрасный человек.
– Согласна. Это благодаря моим стараниям. Он занял достойное место в жизни. Его отец всегда об этом мечтал.
– Таким сыном можно гордиться.
– Да, – промолвила миссис Аптон без прежней напускной веселости. – Но мужчине, поднимающемуся по общественной лестнице, нужна благовоспитанная супруга.
Ладони у мисс Уинслет вспотели.
Реджина изящно разлила чай по чашкам, добавила в него, не спросив у Финни, сливок и сахара и протянула чашку Финни. Девушка изо всех сил старалась не показать своих дурных манер.
– Вы полагаете, что сумеете стать моему сыну достойной супругой?
Обжегшись чаем, Финни закашлялась, выплеснула его себе на платье и стала вытирать платье салфеткой.
Старуха приподняла бровь.
– Вы всегда столь изящны? Пожалуй, вам следует подняться наверх и привести себя в порядок, – промолвила миссис Аптон.
Сгорая от стыда, Финни бросила салфетку.
– Разумеется, благодарю вас.
Горничная проводила Финни наверх. Реджина смотрела ей вслед. Через несколько секунд парадная дверь распахнулась, и в гостиную размашистым шагом вошел Джеффри.
– Где Финни? – спросил он.
– В чем дело, сынок? Ты в ярости.
Аптон обвел взглядом гостиную и с мрачным видом посмотрел на мать:
– Вы прогнали ее? Отвечайте!
– Ну, если и так, то что? – надувшись, спросила Реджина.
Джеффри стремительно пересек гостиную.
– Черт возьми, мама, как же вы могли?
– Да что я такого сделала? Это странная девушка, Джеффри. Я заслуживаю невестки получше. Она тебе не пара.
Аптон мгновенно забыл, что заставило его вернуться.
– Эта странная девушка является совладельцем предприятия, где я тружусь, и вы это хорошо знаете. Женившись на ней, я получу пакет ее акций.
– Как член правления и вице-президент металлургического завода Уинслетов, ты распоряжаешься ими по доверенности. Ты сам мне это сказал!
– Если я не обручусь с Финни до конца дня, то ее акции перейдут к Нестеру.
– Что?! – воскликнула Реджина.
– Да, такие вот дела. Уильям Уинслет перед смертью изменил свое завещание. Мне представился удобный случай. Три последних года я был на побегушках у Нестера. Я управлял заводом, когда до него никому не было дела. Уильям довел завод до нынешнего его состояния. А после женитьбы на Финни я не буду зависеть от этого проклятого Нестера.
Реджина нервно вертела в пальцах платок.
– Стало быть, ты не любишь ее? – кокетливо спросила Реджина.
– Как можно любить эту дикарку? Но я хочу жениться на ней. Немедленно отправьте ей записку, извинитесь за то, что прогнали ее.
– Не надо посылать записки, я здесь, Джеффри!
Джеффри стремительно обернулся и в дверном проеме увидел Финни. На ее светло-голубом платье темнели безобразные бурые пятна.
– Финни!
– Да, Джеффри?
– Ты все слышала?
– Вполне достаточно, – равнодушно ответила она.
– Ты не так поняла!
В гостиной повисла напряженная тишина. Финни стало душно. Единственное, чего она сейчас хотела, – это побыстрее уйти отсюда.
– Полагаю, что так, – промолвила она. – Впервые я услышала из ваших уст правду. Так что позвольте проститься с вами.
– Черт подери, Финни! Нам необходимо поговорить. Матушка, извините нас.
– Не о чем говорить, Джеффри, – бросила мисс Уинслет.
– Ты ошибаешься!
Взяв Финни за руку, Джеффри повел ее в свой мрачный кабинет, где стоял слабый запах сигарного дыма.
– Скажи, что это неправда, – грозно произнес он.
– О чем вы? – спросила девушка.
– Скажи, что ты не навещаешь Мэтью Готорна у него на дому.
У Финни замерло сердце.
– Кто вам это сказал?
– Пенелопа. Какой смысл ей врать?
– Вряд ли это теперь имеет значение, потому что никакой помолвки не будет.
– Не будет? Это невозможно!
Финни направилась к двери.
– Куда ты?
– Домой. Скажу матушке, что о помолвке не может быть и речи.
– Ты не посмеешь!
– Не посмею? – повысила голос Финни.
– Нет! Все общество соберется на праздник. Хочешь выставить меня на посмешище?
– Ну разве не красавица! – Он поднялся, протягивая ей руки. – У вас такой вид, будто вы сегодня целый день веселились.
– Действительно, – согласилась Пенелопа, бросив на Финни любопытный взгляд. – Отчего вы так раскраснелись?
– От мороза, – ответила Финни.
– И только? Гм-м… Звучит загадочно.
– Ничуть, – бросила Финни. – Я ходила по магазинам.
– А, да, – вежливо промолвила Пенелопа. На ней было платье из первосортного шелка, темные волосы стянуты узлом на затылке. – Значит, по магазинам? В последние дни вы только и делаете, что ходите по магазинам. И все время одна.
Финни опустила голову и только сейчас увидела, что Джеффри держит ее ладони в своих. У него были ухоженные руки, но пальцы толстые и короткие, с седыми волосками на суставах.
«Он годится мне в отцы», – содрогнувшись, подумала Финни. Так сказал Мэтью.
Как и обычно, Аптон был одет с иголочки. На манжетах и рубашке ни одной складки. «Он не груб и не опасен», – с облегчением подумала Финни.
Больше всего ей нравились в нем утонченность и жизненная мудрость.
«Я не желаю больше встречаться с Мэтью Готорном и терпеть его сумасбродство и грубость», – продолжала размышлять Финни, вспомнив о разбросанных по полу обрывках полотен.
Нет, она не хочет принадлежать Мэтью. Такая мысль взбрела ей в голову лишь однажды, в минуту слабости, после долгой ужасной ночи в джунглях.
Внезапно парадная дверь с грохотом распахнулась, и в дом влетел Нестер. Он вихрем ворвался в гостиную в своем накрахмаленном белом воротничке, съехавшем набок галстуке и расстегнутом пальто. Лицо его было покрыто красными пятнами.
– Что за дела? Почему вы подписали контракт с Кендаллом? – обратился он к Джеффри.
Джеффри побагровел.
– В контракте ошибка? – холодно спросил он.
– Плевать мне на ошибки, они могут встретиться в любом контракте.
– Тогда в чем дело, Нестер?
– В том, что вы не имеете права принимать решения без моего согласия.
Нестер принялся расхаживать по комнате, стуча ботинками. Пенелопа тщетно пыталась успокоить его.
– Насколько я понимаю, – с трудом сдерживая гнев, заметил Джеффри, – моя работа в том и состоит, чтобы принимать решения. Кроме того, это решение касается всего лишь покупки нового литейного станка для плавильного цеха – его давно пора заменить.
– Всего лишь литейного станка? – парировал Нестер, остановившись перед Джеффри. – Но деньги-то мои. И завод тоже. Хотя ты, кажется, считаешь его своим.
– Нет, Нестер, не считаю. Но ты, видимо, забыл, что я распоряжаюсь по доверенности половиной акций и управляю заводом. Поэтому могу заключать сделки и без твоего согласия.
– Не долго уж! – выпалил Нестер, тут же пожалев о сказанном.
– А это мы еще посмотрим, – загадочно произнес Аптон.
Финни не понимала сути данного спора, но ей не понравился их разговор. И еще меньше понравилась злобная ухмылка брата.
Ни с того ни с сего тот вдруг сказал:
– Финни ни за что не приживется здесь, Аптон. Смирись с этим.
Финни не поняла, что Нестер имел в виду, но его слова уязвили ее до глубины души.
– Это правда, сестренка, – произнес он тихо. – Напрасно ты надеешься, что моя мать примет тебя как дочь. Пораскинь мозгами. Ты никогда не приноровишься к здешним обычаям.
Джеффри шагнул вперед:
– Общество примет ее, если она выйдет за меня.
Финни открыла рот от изумления, а Нестер издевательски усмехнулся.
– Дражайшая Финни, вы выйдете за меня? – спросил Джеффри.
От неожиданности она лишилась дара речи.
– Понимаю, понимаю. Я застал вас врасплох. Все вышло как-то по-дурацки. – Аптон провел большим пальцем по ее ладоням. – Для меня большая честь жениться на вас. Если вы согласитесь стать моей женой, я постараюсь оказаться достойным вас.
В этот момент в гостиную стремительно вошла Летиция.
– Что здесь происходит? Даже наверху слышны ваши крики.
Нестер, ткнув пальцем в Джеффри, воскликнул:
– Он хочет завладеть моим заводом!
– Твоим заводом? – не поняла миссис Уинслет.
Однако сын не стал ничего объяснять.
– Как он может на ней жениться? – не унимался Нестер. – Ведь она дикарка!
Джеффри резко обернулся, и не успела Финни опомниться, как он взял Нестера за плечи и стукнул о стенку с такой силой, что задрожали картины и канделябры.
– Не смей говорить так о Финни, ясно?
Финни преисполнилась благодарности к Джеффри, вставшему на ее защиту.
Летиция тихонько заплакала, а Пенелопа раскрыла рот от изумления.
– Как ты смеешь?! – завизжал Нестер.
– Смею, потому что мне надоело твое пренебрежение к сестре. Она не дикарка!
Но ее брата не интересовало то, что говорил мистер Аптон.
– Ты больше не работаешь у меня! Ты уволен!
– Нет, Нестер, – неожиданно вмешалась Финни и шагнула вперед, глядя на Джеффри, – потому что я выйду за него. – Это решение Финни приняла, еще когда была у Мэтью, в вестибюле его дома, заваленном разорванными полотнами.
– О Финни! – выдохнул Аптон и привлек ее к себе.
– Глупости! – бесясь от злости, воскликнул Нестер.
– Вот уж нет.
Все повернулись и увидели в дверях Ханну.
– Я не удержалась и подслушала, – произнесла старая дама. – Полагаю, следует их поздравить.
– Спасибо, – тихо промолвила Финни, и у нее учащенно забилось сердце.
Аптон, взяв ее под руку, прошептал:
– Вы не раскаетесь.
Раскаяние?
Она тут же вспомнила Мэтью. Его боль. Его неистовую ярость.
Его доброту, когда он спас ей жизнь.
«Мне необходим Джеффри для завоевания Бостона. Африка осталась в прошлом», – подумала Финни. Черный континент отобрал у нее все, и ей приходится начинать жизнь сначала.
Джеффри возродил в ее душе надежду. Он любит ее, добр к ней. Но принять его предложение Финни решила еще и потому, что у него есть взрослые дети.
Изабель.
На глаза навернулись слезы. У нее никогда не будет детей, потому что она не сможет полюбить другого ребенка. Африка научила ее этой истине.
* * *
Дни пролетали в приготовлениях к празднику. У Финни не оставалось времени на раздумья. Было решено, что о помолвке объявят в день ее рождения.Слухи об этом проникли в избранное бостонское общество. Праздник обещал стать самым грандиозным событием за весь зимний сезон. Ее матушка была вне себя от радости, ведь все устроилось благодаря ее стараниям.
Впервые после приезда в Бостон Финни ощутила свою близость с матерью и дорожила каждым мгновением, проведенным с ней.
Жизнь постепенно налаживалась. Став невестой, Финни была принята в высшем свете. Мисс Уинслет старалась убедить себя, что поступает правильно, выходя за Аптона.
Все было бы хорошо, если бы Финни не мучило недоброе предчувствие, стоило ей подумать о мужчине, с которым она собиралась связать свою судьбу.
Наступила пятница, день ее рождения. Вечером в ее честь будет устроен праздник, а сейчас Финни с Джеффри катили по Бойлстон-стрит в его черном, покрытом лаком ландо. Она с трудом уложила свои непокорные рыжие волосы и даже напудрила щеки отвратительной рисовой пудрой. Мать настояла. От волнения голова у Финни шла кругом. А недоброе предчувствие комом стояло в горле.
– Я так рад, что ты наконец познакомишься с моей матушкой, – произнес Джеффри, похлопывая ее по руке.
Вот уже две недели с того самого дня, как Финни приняла его предложение, она с нетерпением ждала встречи с его матерью, надеясь, что ее отношения с будущей свекровью будут такими же, как у Пенелопы с матерью Финни. Но проходили дни, а Джеффри все откладывал эту встречу под любыми предлогами, и Финни начала беспокоиться, что она вообще не состоится. Возможно, так бы оно и было, если бы во время праздника не объявляли об их помолвке.
Аптон, заметив тревогу на лице Финни, обнял ее и сказал:
– Все будет хорошо. Что может нам помешать? – Он похлопал девушку по руке. – Ты же знаешь, что я обожаю тебя!
«Так ли это? – вдруг подумала Финни. – И если даже так, разве одной его любви достаточно?»
Финни хотя и решила больше не встречаться с Мэтью, несколько раз приходила к его особняку, но его то не было дома, то он не принимал, то посылал записку, что он не хочет ее видеть.
Его нежелание встретиться с ней огорчало Финни, но она ничего не могла с собой поделать. Она и сама не знала, зачем добивается встречи с Мэтью, как будто он был в силах избавить ее от недоброго предчувствия.
Но дело тут было не в предчувствии, а в том, что по ночам ей снилась широкая грудь Мэтью, а не Джеффри. Воспоминание о его поцелуях лишило ее покоя. Но она сказала себе, что выйдет за Джеффри, что хочет за него выйти. В его присутствии Финни чувствовала себя любимой женщиной, дамой, которой мечтала стать.
И когда Аптон сказал: «Мама полюбит тебя», – ей захотелось поверить в истинность его слов.
Они остановились перед домом, казавшимся крохотным по сравнению с особняками состоятельных граждан Бостона, находившимся на одной из фешенебельных улиц района Бикон-Хилл. Оконные стекла, как и в соседних особняках, под воздействием солнечных лучей приобрели фиолетовый оттенок. Никто не знал, почему так случилось, но стекол не меняли. Да и зачем, если они являлись своего рода украшением этого района.
Расправив плечи, Финни, укутавшись в шерстяную шаль, подобрала подол своего изящного платья из голубого шелка и оперлась на руку Джеффри, который помог ей выйти из экипажа.
Парадную дверь отворил сгорбленный дворецкий с лицом, изборожденным морщинами, и скрюченными пальцами.
– Ваша матушка ждет вас, сэр, – произнес слуга с надменным видом и повел их в гостиную.
Нигде не было ни соринки, но Финни не могла не заметить, что ковры и обои очень старые, а оконные рамы во многих местах потрескались.
Маленькая гостиная была забита безделушками, столь модными в последние десятилетия. Полки ломились от музыкальных шкатулок и небольших портретов в рамках. Там же лежали связки наперстков и фарфоровые куклы. С каждого окна свисал огромный папоротник, а по углам в кадках стояли пальмы. Финни шла очень осторожно, опасаясь что-нибудь задеть или опрокинуть.
В первый момент мисс Уинслет изумилась тому, что Джеффри живет в такой тесноте. Неужели он собирается и ее сюда привести? Но тут просто нет места.
– Здравствуй, Джеффри!
Старая дама, которую увидела Финни, была небольшого росточка и выглядела гораздо моложе своих семидесяти лет. На ней было пышное платье из плотной тафты коричневого цвета, на плечи накинута пестрая шаль багряно-желтых тонов. Высокий воротник украшала брошь, а пальцы были унизаны безвкусными перстнями. На молочно-белом лице выделялись крашеные щеки, и она очень напоминала фарфоровую куклу.
– Джеффри, милый! – Дама протянула сыну свои крошечные руки.
Затем она повернулась к Финни, и улыбка сползла с ее кукольного личика.
– А это кто?
Мисс Уинслет едва удержалась от удивленного возгласа.
– Это Финни, матушка. Финни Уинслет.
Старушка изогнула нарисованную угольным карандашом бровь, но не проронила ни слова.
– Матушка, – промолвил Джеффри, – я же вам говорил, что мы приедем сегодня.
Реджина Аптон поджала губы, будто откусила что-то невкусное.
– Не все ли равно, что ты говорил. Ведь вы уже здесь.
Джеффри чмокнул мать в щеку.
– Вы как-то странно себя ведете.
Дама вскинула голову:
– Почему странно, Джеффри? Я рада, что ты привез свою молодую подругу. – Она повернулась к гостье и окинула ее пронзительным взглядом. – Скажите мне, мисс Уинслет, что привело вас сюда?
У Финни едва не отвалилась челюсть. И ей стало не по себе.
– Тебе хорошо известно, что Финни приглашена на чай. Мы же договорились, – с укором произнес Джеффри.
– Я полагала, ты пригласишь ту чудесную женщину из семейства Ситон. Дочь Мелвина Ситона, если не ошибаюсь. Знаешь, когда-то Мелвин был неравнодушен ко мне. Уверена, он попросил бы моей руки, если бы твой отец его не опередил. – Она вздохнула и улыбнулась. – Тогда в наш дом каждый день наведывались молодые люди из благородных семей. Дюжинами, правда. – Миссис Аптон воззрилась на сына. – По-моему, та женщина из семейства Ситон так мила.
– Матушка, – суровым тоном проговорил Джеффри, – сейчас у нас мисс Уинслет.
Реджина очень вежливо обратилась к Финни:
– Да, разумеется. Джеффри не предупредил меня, что придете вы. Впрочем, это не важно. Проходите, садитесь.
На губах Аптона заиграла улыбка. Он показал Финни на небольшой затейливый диванчик, но когда собрался сесть рядом с ней, матушка сказала:
– Джеффри, голубчик, помоги мне устроиться на стуле. Я что-то прихворнула сегодня. Да, старость не радость.
Джеффри взял матушкину руку и, рассмеявшись, сказал:
– Вы совершенно здоровы, матушка. Выглядите как девица на выданье.
От комплимента старушка зарделась, словно влюбленная школьница.
– Не глупи, – хихикнула она. – Девица на выданье, скажешь тоже.
Миссис Аптон невольно бросила взгляд на Финни, затем села и поставила сыну стул рядом со своим.
Пожав плечами, Аптон опустился на него.
– Да, так как ваше имя? – обратилась старуха к мисс Уинслет.
– Финни, мэм. Рада вас видеть, – через силу произнесла девушка.
– Странное имя. Финни. Что-то гэльское. Это родовое имя? Джеффри назвали в честь отца, да упокоит Господь его душу, а отца – в честь дедушки Джеффри. Старинное родовое имя. Предки Аптонов приплыли сюда на «Мэйфлауэре». А кто ваши родные, милая?
– Матушка, это Финни Уинслет, сестра Нестера, вы же знаете!
– А, да, девушка из Африки, – с пренебрежением сказала старая дама. – Джеффри, в понедельник я приглашена на музыкальный вечер к Саре Чамберс. Надеюсь, ты отвезешь меня?
– В понедельник я буду в конторе. Но вы можете воспользоваться каретой. Я пришлю ее. Не возьмете ли с собой Финни?
Миссис Аптон внимательно посмотрела на девушку. Финни сидела тихо, как мышка. Ей показалось, что здесь, в этой викторианской комнате, до отказа набитой безделушками, она лишняя. Дама вперила в нее неодобрительный взгляд, и Финни показалось, будто ей влепили пощечину. От ее золотистого загара осталось одно воспоминание, но даже рисовая пудра не придала ее коже белоснежной прозрачности, присущей местным женщинам.
Реджина холодно улыбнулась:
– Взять с собой мисс Уинслет? – Старая дама повернулась к сыну: – Вряд ли это удобно, Джеффри. Приглашены только члены семьи.
– Но Финни почти член семьи. Вы разве забыли?
– Ах да, ты не раз упоминал о помолвке, но я была уверена, что речь идет о той милой женщине из семейства Ситон.
– Матушка, – с укором произнес Джеффри.
Реджина Аптон, как ни старалась, не могла скрыть своего неудовольствия.
– Пожалуй, ты прав. Я возьму с собой мисс Уинслет на вечер. – Старуха похлопала сына по руке. – Ты поезжай в контору, а мисс Уинслет пусть останется, я с удовольствием поболтаю с будущей невесткой.
Финни пришла в ужас. Меньше всего ей хотелось остаться наедине с этой вздорной старухой, от которой она не надеялась услышать ничего, кроме пакостей и оскорблений.
– Я, пожалуй, тоже пойду, – промолвила она.
– Так скоро? Выпейте хотя бы чаю, – сказала Реджина с явным разочарованием.
Джеффри тоже попросил Финни остаться, и ей было неловко ему отказать. Быть может, ей удастся добиться расположения этой женщины. Надо попытаться. Настоящая дама поступила бы именно так.
Выйдя из дома, Джеффри направился к своему экипажу и лишь тут услышал, что его кто-то окликнул. Это была Пенелопа в шубке из горностая и горностаевой шляпке.
– Джеффри!
– Зачем вы вышли в такой мороз? Где Нестер?
– Не знаю, где Нестер. Я сейчас от Дианы Гринуэй, вышла, а кареты нет. Не подвезете меня домой?
– Конечно, подвезу. Вы живете на Мальборо-стрит?
– Совершенно верно.
Аптон сказал кучеру, куда ехать, и помог Пенелопе сесть в экипаж. Откинувшись на сиденье, она вздохнула и плотно запахнула шубку.
– Этой мерзкой погоде не видно конца. Мне становится плохо при мысли, что ее придется терпеть еще.
– Финни тоже плохо переносит эту погоду. Почти не выходит из дому. Ждет не дождется весны.
– Вы ошибаетесь, – с недоумением произнесла Пенелопа. – Она почти не бывает дома.
– Не может быть. Когда бы я ни пришел, она у себя.
– Да, но вы почти весь день проводите в конторе, – усмехнулась Пенелопа. – Эх вы, мужчины, ничего не замечаете!
– Ну, да… я не знаю. Быть может, изредка она и выходит.
– Изредка? Чуть ли не каждый день. – Она взглянула на лайковые перчатки, лежащие у нее на коленях. – Как ни странно, она регулярно навещает своего друга мистера Готорна.
– Мистера Готорна? Брэдфорда Готорна?
– Конечно, нет. Мэтью Готорна.
Воцарилась напряженная тишина.
– Откуда вы знаете? – спросил Аптон.
Пенелопа высморкалась в тонкий кружевной платок.
– Я сама ее видела. Готорн живет на Мальборо-стрит, он, можно сказать, мой сосед.
– Почему Нестер мне ничего не сказал?
– Нестер об этом не знает.
– Вам следовало поставить его в известность.
– Но он мог не поверить и рассердиться.
– Он должен знать.
– Полагаю, не стоит поднимать шум. Лучше поговорите с Финни.
Филипс принес поднос с чаем и поставил на столик рядом с миссис Аптон.
– Итак, вы хотите выйти за моего сына? – без обиняков спросила старая дама.
– Да, хочу. Ваш сын прекрасный человек.
– Согласна. Это благодаря моим стараниям. Он занял достойное место в жизни. Его отец всегда об этом мечтал.
– Таким сыном можно гордиться.
– Да, – промолвила миссис Аптон без прежней напускной веселости. – Но мужчине, поднимающемуся по общественной лестнице, нужна благовоспитанная супруга.
Ладони у мисс Уинслет вспотели.
Реджина изящно разлила чай по чашкам, добавила в него, не спросив у Финни, сливок и сахара и протянула чашку Финни. Девушка изо всех сил старалась не показать своих дурных манер.
– Вы полагаете, что сумеете стать моему сыну достойной супругой?
Обжегшись чаем, Финни закашлялась, выплеснула его себе на платье и стала вытирать платье салфеткой.
Старуха приподняла бровь.
– Вы всегда столь изящны? Пожалуй, вам следует подняться наверх и привести себя в порядок, – промолвила миссис Аптон.
Сгорая от стыда, Финни бросила салфетку.
– Разумеется, благодарю вас.
Горничная проводила Финни наверх. Реджина смотрела ей вслед. Через несколько секунд парадная дверь распахнулась, и в гостиную размашистым шагом вошел Джеффри.
– Где Финни? – спросил он.
– В чем дело, сынок? Ты в ярости.
Аптон обвел взглядом гостиную и с мрачным видом посмотрел на мать:
– Вы прогнали ее? Отвечайте!
– Ну, если и так, то что? – надувшись, спросила Реджина.
Джеффри стремительно пересек гостиную.
– Черт возьми, мама, как же вы могли?
– Да что я такого сделала? Это странная девушка, Джеффри. Я заслуживаю невестки получше. Она тебе не пара.
Аптон мгновенно забыл, что заставило его вернуться.
– Эта странная девушка является совладельцем предприятия, где я тружусь, и вы это хорошо знаете. Женившись на ней, я получу пакет ее акций.
– Как член правления и вице-президент металлургического завода Уинслетов, ты распоряжаешься ими по доверенности. Ты сам мне это сказал!
– Если я не обручусь с Финни до конца дня, то ее акции перейдут к Нестеру.
– Что?! – воскликнула Реджина.
– Да, такие вот дела. Уильям Уинслет перед смертью изменил свое завещание. Мне представился удобный случай. Три последних года я был на побегушках у Нестера. Я управлял заводом, когда до него никому не было дела. Уильям довел завод до нынешнего его состояния. А после женитьбы на Финни я не буду зависеть от этого проклятого Нестера.
Реджина нервно вертела в пальцах платок.
– Стало быть, ты не любишь ее? – кокетливо спросила Реджина.
– Как можно любить эту дикарку? Но я хочу жениться на ней. Немедленно отправьте ей записку, извинитесь за то, что прогнали ее.
– Не надо посылать записки, я здесь, Джеффри!
Джеффри стремительно обернулся и в дверном проеме увидел Финни. На ее светло-голубом платье темнели безобразные бурые пятна.
– Финни!
– Да, Джеффри?
– Ты все слышала?
– Вполне достаточно, – равнодушно ответила она.
– Ты не так поняла!
В гостиной повисла напряженная тишина. Финни стало душно. Единственное, чего она сейчас хотела, – это побыстрее уйти отсюда.
– Полагаю, что так, – промолвила она. – Впервые я услышала из ваших уст правду. Так что позвольте проститься с вами.
– Черт подери, Финни! Нам необходимо поговорить. Матушка, извините нас.
– Не о чем говорить, Джеффри, – бросила мисс Уинслет.
– Ты ошибаешься!
Взяв Финни за руку, Джеффри повел ее в свой мрачный кабинет, где стоял слабый запах сигарного дыма.
– Скажи, что это неправда, – грозно произнес он.
– О чем вы? – спросила девушка.
– Скажи, что ты не навещаешь Мэтью Готорна у него на дому.
У Финни замерло сердце.
– Кто вам это сказал?
– Пенелопа. Какой смысл ей врать?
– Вряд ли это теперь имеет значение, потому что никакой помолвки не будет.
– Не будет? Это невозможно!
Финни направилась к двери.
– Куда ты?
– Домой. Скажу матушке, что о помолвке не может быть и речи.
– Ты не посмеешь!
– Не посмею? – повысила голос Финни.
– Нет! Все общество соберется на праздник. Хочешь выставить меня на посмешище?