Страница:
— Нареченной супруге! — снова обернулась к нему Глава Биндана. — Если после вчерашней выходки вы еще смеете рассчитывать на то, что я позволю члену Клана Биндан рисковать собой и своей честью, потакая вашим безумным причудам… Прощайте, сударь. Мой поверенный в ближайшее время свяжется с вашим.
Если бы он не был так отчаянно сосредоточен на стремлении вернуться в Чонселту, то громко расхохотался бы. Отец Клонака выполнил порученную ему работу с восхитительным тщанием. И, несомненно, иронично сказал себе Даав, насладился каждой секундой.
Он отвесил возмущенной Главе Биндана глубокий поклон.
— Доброго дня, сударыня. До свидания, пилот. Хороших вам снов.
— Если ваша милость пройдет со мной, — тихо проговорил дворецкий Биндана от дверей, — я провожу вас до дверей.
Переполненный нерастраченным адреналином, Даав прошел по лужайке, приложил обе ладони к стволу и устремил яростный взгляд наверх, в крону.
— Можешь прекратить терроризировать Самив тел-Изак, — проговорил он прерывающимся голосом. — Мы с ней не будем сочетаться браком.
Кора под его ладонями потеплела.
— Да, очень мило! — огрызнулся он, отдергивая руки. — Одобряй меня, конечно! Какое тебе дело до того, что по твоей прихоти чуть было не пропал прекрасный пилот? И какое тебе дело до любого из нас — тебе, кто видело смерть всех нас, от Джелы до Чи! Мы для тебя только племенной скот? Так изволь меня выслушать!
Он уже стоял в центре прогалины, плохо сознавая, как там оказался. Стиснув кулаки, он кричал в ветви, словно древнее, чуждое сознание интересовали — хоть когда-нибудь интересовали — жалкие муки человека.
— Я возьму в спутницы жизни Эллиану Кэйлон, если она согласится, и если ты только посмеешь, если только посмеешь, хоть чем-то ее испугать или огорчить, я срублю тебя своими собственными руками!
Его слова на секунду повисли над поляной, а потом исчезли, растаяли в неподвижном теплом воздухе. Даав сделал вдох, потом еще один, заставил себя разжать кулаки…
Высоко в ветвях началось какое-то движение.
Он напрягся, вспомнив лавину мусора, которая приветствовала Самив тел-Изак, и подумал, что Дерево могло легко — и без всякого ущерба для себя — сбросить на его незащищенную голову ветку, тем самым избавившись от генов, которые не оправдали ожиданий.
Шум стал нарастать. Даав пригнулся, готовясь отскочить в любую сторону.
И упал на колени, когда вокруг него посыпались десятки орехов.
Глава тридцать девятая
Дежурный провел его в личную гостиную, подал вина и оставил его одного, пообещав, что мастер скоро к нему выйдет.
Вино оказалось сладким и плохо легло на желудок, который сводило от страха. Он отставил рюмку после первого же глотка и начал расхаживать по комнате, поскольку был просто не в состоянии тихо сидеть и дожидаться, когда к нему придут. Позади него открылась дверь, и он обернулся — слишком быстро. Мастер-Целитель Кестра остановилась на пороге и продемонстрировала ему руки — пустые, ладонями вверх. При этом она насмешливо выгнула бровь.
Не обращая внимания на насмешку, Даав приветственно поклонился, считая секунды так, как не делал с отрочества, замедляя рефлексы пилота до нормальной скорости — хотя все его существо требовало быстроты.
Целительница ответила на его поклон наклоном головы и прошла к группе кресел. Удобно устроившись в одном из них, она посмотрела на него снизу вверх, сохраняя бесстрастное выражение лица.
— Все хорошо, Корвал.
Он сделал несколько шагов в ее сторону.
— Правда, мастер Кестра?
Она нетерпеливо махнула рукой в сторону ближайшего кресла.
— Я не желаю, чтобы вы вкрадывались в мои мысли, сударь. Садитесь, ну же! И успокойтесь, ради всех богов! Вы такой громкий, что устроите старухе головную боль — и совершенно напрасно. С вашей дамой все в порядке.
У него подогнулись ноги, так что он вынужден был сесть.
— Прекрасно.
— О, небольшой ожог есть, но он не внушает тревоги, уверяю вас! По большей части гипноустановка даже ее не касалась. Она быстро осознала опасность и хорошо себя защитила. Она создала для себя одержимость: целую звездную систему, которая требовала от нее непрерывной и постоянной сосредоточенности — мне следовало бы сказать, расчетов, — чтобы сохранять ее жизнеспособность. — Целительница улыбнулась: как показалось Дааву, ласково. — Просто блестяще! Модуль гипнообучения не нарушает рационального мышления.
Она повела плечами.
— Мы с Том Сеном устранили одержимость и погрузили ее в сон. В данных обстоятельствах мы не сочли разумным стирать болезненные воспоминания, хотя и наложили… Скажем, мы сделали так, что эти воспоминания будут казаться ей далекими. Таким образом она сохранит бдительность, но не будет скована острым страхом. Еще одно движение плеч.
— Что до остального, то она провела несколько часов в автовраче, чтобы залечить ссадины и синяки. Я разговаривала с ней всего час назад и вполне удовлетворена результатами нашей работы.
Даав закрыл глаза. У Эллианы все в порядке. Словно издалека он заметил, что дрожит и что у него горят легкие.
— Корвал?
Он откашлялся, открыл глаза и наклонил голову.
— Примите мою благодарность, — проговорил он, и голос его твердо произнес общепринятую официальную формулу.
— Конечно, — отозвалась Кестра и некоторое время молчала, сдвинув брови.
— Вам следует знать, — внезапно заговорила она, и Даав почувствовал, как у него по спине побежали мурашки.
— Знать? — переспросил он, когда прошло несколько секунд, а Целительница так больше ничего и не добавила. — Значит, у нее не все… в полном порядке, мастер Кестра?
Та повернула руку в жесте полуотрицания.
— Что касается этой недавней травмы, то вы можете больше не беспокоиться. Однако есть и другая проблема — травма, которая была оставлена без внимания. Вы бы назвали ее зарубцевавшейся тканью.
— Да, — прошептал он, вспоминая их разговор. — Она сказала, что, по ее мнению, обращаться к Целителям… уже поздно.
— В некотором смысле она была права, — признала Кестра. — Немалая часть повреждений включилась в строение личности. В целом дурное начало было хорошо использовано: она сильная, не сомневайтесь в этом. Там, где рубцы мешали росту, я сделала все, что было возможно.
Она тихо вздохнула и села поглубже.
— Я говорю с вами об этом потому, что обнаружила в узоре ауры математика Кэйлон… аномалию.
Даав нахмурился.
— Аномалию?
Целительница вздохнула.
— Назовите ее… узором-зерном. Оно находится в… ну, в тупике, отдельно от всего и не имеет никакого сходства с остальным ее узором. Хотя я наблюдала узор, удивительно похожий на этот — но в другом месте.
— Вот как? — Даав внимательно посмотрел на нее. — И где именно?
Мастер-Целитель Кестра устало улыбнулась, подняла палец и указала на пустое место над его головой.
— Вот здесь.
В своем истерзанном состоянии он не сразу понял ее слова.
— Вы говорите, — медленно произнес он, — что мы с Эллианой… настоящие спутники жизни.
Кестра вздохнула.
— В отношении этого существуют некоторые сомнения. Узор-зерно находится в области с самым сильным рубцеванием.
Она пристально посмотрела на него — и ее взгляд был очень серьезным.
— Поймите, в этой области ее ауры травма была… просто чудовищная. Если бы к Целителю обратились в момент получения травмы… Однако что толку плакать над пролитым вином! Я… постаралась по возможности удалить рубцовую ткань. Как минимум ей станет от этого легче жить — она будет больше открыта для радости. Но чтобы, оставаясь столько лет без питания, это зерно смогло прорасти… Я не могу обещать, что такое возможно.
Он смотрел на нее — и читал в ее взгляде жалость. Его разум плохо вмешал услышанное. Эллиана. Это она — суженная ему спутница жизни, вторая половинка брака волшебников. Ему суждено было делить с Эллианой то же, что Эр Том делит со своей Энн… Эллиану ранили — несколько раз ранили, очень серьезно, — и никого не пригласили лечить эти раны. Да рассыплется Клан Мицел в прах еще при его жизни!
Он сделал глубокий вдох, закрыл глаза, пробился сквозь гнев и боль, нашел нужное ему средство и пустил в ход.
Он стоял в круге незамутненного и безупречного спокойствия, благополучно уйдя в то тайное убежище души, куда никогда не приходит гнев, — и его горести утекали, словно песок.
— И кто, — спросила Кестра, — научил вас этому? Он открыл глаза, и его пальцы прикоснулись к серьге.
— Бабка племени охотников-собирателей на планете, название которой я не могу вам открыть. — Он посмотрел на нее из яркого и неподвижного круга спокойствия и нашел еще один факт, которым можно было поделиться. — Она сказала, что я всегда… суечусь, и научила меня… останавливаться.
— Честь ей и хвала, — пробормотала Кестра.
— Честь ей и хвала, — согласился Даав и встал на ноги, которые уже почти не дрожали. — А теперь мне можно увидеть Эллиану?
Комната была полна солнечного света и благоухания: ее широкие окна выходили в огромный сад Целителей. Она стояла у открытого окна, глядя на длинные ряды цветов, — стройная женщина в длинном зеленом халате, с темно-русыми волосами, убранными в простое серебряное кольцо для волос.
Он вошел совершенно бесшумно, но она обернулась, словно услышав его, — и на лице ее была улыбка, а глаза сияли как изумруды.
— Даав! — сказала она — и пришла в его распахнутые объятия.
Лиадийско-земной словарь
Если бы он не был так отчаянно сосредоточен на стремлении вернуться в Чонселту, то громко расхохотался бы. Отец Клонака выполнил порученную ему работу с восхитительным тщанием. И, несомненно, иронично сказал себе Даав, насладился каждой секундой.
Он отвесил возмущенной Главе Биндана глубокий поклон.
— Доброго дня, сударыня. До свидания, пилот. Хороших вам снов.
— Если ваша милость пройдет со мной, — тихо проговорил дворецкий Биндана от дверей, — я провожу вас до дверей.
Переполненный нерастраченным адреналином, Даав прошел по лужайке, приложил обе ладони к стволу и устремил яростный взгляд наверх, в крону.
— Можешь прекратить терроризировать Самив тел-Изак, — проговорил он прерывающимся голосом. — Мы с ней не будем сочетаться браком.
Кора под его ладонями потеплела.
— Да, очень мило! — огрызнулся он, отдергивая руки. — Одобряй меня, конечно! Какое тебе дело до того, что по твоей прихоти чуть было не пропал прекрасный пилот? И какое тебе дело до любого из нас — тебе, кто видело смерть всех нас, от Джелы до Чи! Мы для тебя только племенной скот? Так изволь меня выслушать!
Он уже стоял в центре прогалины, плохо сознавая, как там оказался. Стиснув кулаки, он кричал в ветви, словно древнее, чуждое сознание интересовали — хоть когда-нибудь интересовали — жалкие муки человека.
— Я возьму в спутницы жизни Эллиану Кэйлон, если она согласится, и если ты только посмеешь, если только посмеешь, хоть чем-то ее испугать или огорчить, я срублю тебя своими собственными руками!
Его слова на секунду повисли над поляной, а потом исчезли, растаяли в неподвижном теплом воздухе. Даав сделал вдох, потом еще один, заставил себя разжать кулаки…
Высоко в ветвях началось какое-то движение.
Он напрягся, вспомнив лавину мусора, которая приветствовала Самив тел-Изак, и подумал, что Дерево могло легко — и без всякого ущерба для себя — сбросить на его незащищенную голову ветку, тем самым избавившись от генов, которые не оправдали ожиданий.
Шум стал нарастать. Даав пригнулся, готовясь отскочить в любую сторону.
И упал на колени, когда вокруг него посыпались десятки орехов.
Глава тридцать девятая
У сердца свой собственный Кодекс.
Неизвестный автор
Дежурный провел его в личную гостиную, подал вина и оставил его одного, пообещав, что мастер скоро к нему выйдет.
Вино оказалось сладким и плохо легло на желудок, который сводило от страха. Он отставил рюмку после первого же глотка и начал расхаживать по комнате, поскольку был просто не в состоянии тихо сидеть и дожидаться, когда к нему придут. Позади него открылась дверь, и он обернулся — слишком быстро. Мастер-Целитель Кестра остановилась на пороге и продемонстрировала ему руки — пустые, ладонями вверх. При этом она насмешливо выгнула бровь.
Не обращая внимания на насмешку, Даав приветственно поклонился, считая секунды так, как не делал с отрочества, замедляя рефлексы пилота до нормальной скорости — хотя все его существо требовало быстроты.
Целительница ответила на его поклон наклоном головы и прошла к группе кресел. Удобно устроившись в одном из них, она посмотрела на него снизу вверх, сохраняя бесстрастное выражение лица.
— Все хорошо, Корвал.
Он сделал несколько шагов в ее сторону.
— Правда, мастер Кестра?
Она нетерпеливо махнула рукой в сторону ближайшего кресла.
— Я не желаю, чтобы вы вкрадывались в мои мысли, сударь. Садитесь, ну же! И успокойтесь, ради всех богов! Вы такой громкий, что устроите старухе головную боль — и совершенно напрасно. С вашей дамой все в порядке.
У него подогнулись ноги, так что он вынужден был сесть.
— Прекрасно.
— О, небольшой ожог есть, но он не внушает тревоги, уверяю вас! По большей части гипноустановка даже ее не касалась. Она быстро осознала опасность и хорошо себя защитила. Она создала для себя одержимость: целую звездную систему, которая требовала от нее непрерывной и постоянной сосредоточенности — мне следовало бы сказать, расчетов, — чтобы сохранять ее жизнеспособность. — Целительница улыбнулась: как показалось Дааву, ласково. — Просто блестяще! Модуль гипнообучения не нарушает рационального мышления.
Она повела плечами.
— Мы с Том Сеном устранили одержимость и погрузили ее в сон. В данных обстоятельствах мы не сочли разумным стирать болезненные воспоминания, хотя и наложили… Скажем, мы сделали так, что эти воспоминания будут казаться ей далекими. Таким образом она сохранит бдительность, но не будет скована острым страхом. Еще одно движение плеч.
— Что до остального, то она провела несколько часов в автовраче, чтобы залечить ссадины и синяки. Я разговаривала с ней всего час назад и вполне удовлетворена результатами нашей работы.
Даав закрыл глаза. У Эллианы все в порядке. Словно издалека он заметил, что дрожит и что у него горят легкие.
— Корвал?
Он откашлялся, открыл глаза и наклонил голову.
— Примите мою благодарность, — проговорил он, и голос его твердо произнес общепринятую официальную формулу.
— Конечно, — отозвалась Кестра и некоторое время молчала, сдвинув брови.
— Вам следует знать, — внезапно заговорила она, и Даав почувствовал, как у него по спине побежали мурашки.
— Знать? — переспросил он, когда прошло несколько секунд, а Целительница так больше ничего и не добавила. — Значит, у нее не все… в полном порядке, мастер Кестра?
Та повернула руку в жесте полуотрицания.
— Что касается этой недавней травмы, то вы можете больше не беспокоиться. Однако есть и другая проблема — травма, которая была оставлена без внимания. Вы бы назвали ее зарубцевавшейся тканью.
— Да, — прошептал он, вспоминая их разговор. — Она сказала, что, по ее мнению, обращаться к Целителям… уже поздно.
— В некотором смысле она была права, — признала Кестра. — Немалая часть повреждений включилась в строение личности. В целом дурное начало было хорошо использовано: она сильная, не сомневайтесь в этом. Там, где рубцы мешали росту, я сделала все, что было возможно.
Она тихо вздохнула и села поглубже.
— Я говорю с вами об этом потому, что обнаружила в узоре ауры математика Кэйлон… аномалию.
Даав нахмурился.
— Аномалию?
Целительница вздохнула.
— Назовите ее… узором-зерном. Оно находится в… ну, в тупике, отдельно от всего и не имеет никакого сходства с остальным ее узором. Хотя я наблюдала узор, удивительно похожий на этот — но в другом месте.
— Вот как? — Даав внимательно посмотрел на нее. — И где именно?
Мастер-Целитель Кестра устало улыбнулась, подняла палец и указала на пустое место над его головой.
— Вот здесь.
В своем истерзанном состоянии он не сразу понял ее слова.
— Вы говорите, — медленно произнес он, — что мы с Эллианой… настоящие спутники жизни.
Кестра вздохнула.
— В отношении этого существуют некоторые сомнения. Узор-зерно находится в области с самым сильным рубцеванием.
Она пристально посмотрела на него — и ее взгляд был очень серьезным.
— Поймите, в этой области ее ауры травма была… просто чудовищная. Если бы к Целителю обратились в момент получения травмы… Однако что толку плакать над пролитым вином! Я… постаралась по возможности удалить рубцовую ткань. Как минимум ей станет от этого легче жить — она будет больше открыта для радости. Но чтобы, оставаясь столько лет без питания, это зерно смогло прорасти… Я не могу обещать, что такое возможно.
Он смотрел на нее — и читал в ее взгляде жалость. Его разум плохо вмешал услышанное. Эллиана. Это она — суженная ему спутница жизни, вторая половинка брака волшебников. Ему суждено было делить с Эллианой то же, что Эр Том делит со своей Энн… Эллиану ранили — несколько раз ранили, очень серьезно, — и никого не пригласили лечить эти раны. Да рассыплется Клан Мицел в прах еще при его жизни!
Он сделал глубокий вдох, закрыл глаза, пробился сквозь гнев и боль, нашел нужное ему средство и пустил в ход.
Он стоял в круге незамутненного и безупречного спокойствия, благополучно уйдя в то тайное убежище души, куда никогда не приходит гнев, — и его горести утекали, словно песок.
— И кто, — спросила Кестра, — научил вас этому? Он открыл глаза, и его пальцы прикоснулись к серьге.
— Бабка племени охотников-собирателей на планете, название которой я не могу вам открыть. — Он посмотрел на нее из яркого и неподвижного круга спокойствия и нашел еще один факт, которым можно было поделиться. — Она сказала, что я всегда… суечусь, и научила меня… останавливаться.
— Честь ей и хвала, — пробормотала Кестра.
— Честь ей и хвала, — согласился Даав и встал на ноги, которые уже почти не дрожали. — А теперь мне можно увидеть Эллиану?
Комната была полна солнечного света и благоухания: ее широкие окна выходили в огромный сад Целителей. Она стояла у открытого окна, глядя на длинные ряды цветов, — стройная женщина в длинном зеленом халате, с темно-русыми волосами, убранными в простое серебряное кольцо для волос.
Он вошел совершенно бесшумно, но она обернулась, словно услышав его, — и на лице ее была улыбка, а глаза сияли как изумруды.
— Даав! — сказала она — и пришла в его распахнутые объятия.
Лиадийско-земной словарь
А-наделм — наследник наделма
А-тоделм — будущий глава Семейства
А-трезла — спутники жизни
Ал-бреш ванети — формальная фраза, выражающая сожаление по поводу потери в чужом Клане, например, когда кто-то из его членов умер
Алкин Чернарди — День Без Наслаждения
Баленти Каландон — наша галактика
Баленти трувад — звездная сеть всего сущего
Балкон Беранта — Цена Дракона, или Сокровище Дракона, название долины Корвала
Балкон Мелада — «Путь Дракона», личный корабль Делма
Ванетра — объект благотворительности
Ванчела — милый друг
Галандриа — товарищ, соотечественник
Гешада — поздравления
Главда Эмпри — дом йо-Ланна
Делм — Глава Клана (Делм Корвала, Глава Корвала, Корвал)
Делми — спутница жизни Делма
Денубиа — милый/милая
Джелаза Казон — Дерево, также дом Главы Корвала. Приблизительно «Исполнение Джелы»
Драмлиз — волшебник
Дриат — налево
Зеркама — убийца родича
Иганин братха, виан сеунтор — играй телом, отдыхай умом
Иланта — направо
Иланиа фрогудон палон доке — (приблизительно) молодым особам следует говорить мягче
Илланга килачи — перевод отсутствует
Индра — дядя
Кеандра — поверенный
Коаб миншака — существует необходимость
Конселм — абсурд
Куалечи — восклицание ужаса
Лазениа спандок — сукин сын (очень приблизительно)
Лизамиа кешок — спасибо (низкий лиадийский)
Мегелаар — Дракон на гербе Корвала
Меланти — кем человек является в данных обстоятельствах. А ТАКЖЕ кем человек является в целом, учитывая все возможные его роли
Менфриат — лиадийское карате
Мирада — отец
Мисравот — алтанийское вино, имеет голубой цвет
Наделм — будущий делм
Нубиат — подарок, преподносимый по окончании любовной связи
Палеши модасса — спасибо (высокий лиадийский)
Пренама — сказитель
Претлиу — сплетник
Релюмма — часть лиадийского года, равная 96 дням по стандартному календарю. Четыре релюммы равны одному году
Таула — мать (низкий лиадийский, примерно соответствует слову «мама»)
Таулана — бабушка
Тоделм — Глава Семейства
Тразиа волекта — доброе утро (низкий лиадийский)
Треалла Фантрол — дом йос-Галанов
Фавиа — вино с афродизиаком, продаваемое во время Празднества
Фларан чаменти — дерзаю Чалекет — родич сердца (брат сердца, сестра сердца)
Чернубиа — сладкое яство
Чиата бейкрузон — сладких снов
Чракек — (из икстранского): мастер-охотник
Шатрез — песня сердца
Экликти — невернувшийся
Элдема — Первый Представитель (как правило, Делм)
Элдема пернарди — местоблюститель Первого Представителя
Энтранзиа волекта — добрые пожелания (высокий лиадийский)
А-тоделм — будущий глава Семейства
А-трезла — спутники жизни
Ал-бреш ванети — формальная фраза, выражающая сожаление по поводу потери в чужом Клане, например, когда кто-то из его членов умер
Алкин Чернарди — День Без Наслаждения
Баленти Каландон — наша галактика
Баленти трувад — звездная сеть всего сущего
Балкон Беранта — Цена Дракона, или Сокровище Дракона, название долины Корвала
Балкон Мелада — «Путь Дракона», личный корабль Делма
Ванетра — объект благотворительности
Ванчела — милый друг
Галандриа — товарищ, соотечественник
Гешада — поздравления
Главда Эмпри — дом йо-Ланна
Делм — Глава Клана (Делм Корвала, Глава Корвала, Корвал)
Делми — спутница жизни Делма
Денубиа — милый/милая
Джелаза Казон — Дерево, также дом Главы Корвала. Приблизительно «Исполнение Джелы»
Драмлиз — волшебник
Дриат — налево
Зеркама — убийца родича
Иганин братха, виан сеунтор — играй телом, отдыхай умом
Иланта — направо
Иланиа фрогудон палон доке — (приблизительно) молодым особам следует говорить мягче
Илланга килачи — перевод отсутствует
Индра — дядя
Кеандра — поверенный
Коаб миншака — существует необходимость
Конселм — абсурд
Куалечи — восклицание ужаса
Лазениа спандок — сукин сын (очень приблизительно)
Лизамиа кешок — спасибо (низкий лиадийский)
Мегелаар — Дракон на гербе Корвала
Меланти — кем человек является в данных обстоятельствах. А ТАКЖЕ кем человек является в целом, учитывая все возможные его роли
Менфриат — лиадийское карате
Мирада — отец
Мисравот — алтанийское вино, имеет голубой цвет
Наделм — будущий делм
Нубиат — подарок, преподносимый по окончании любовной связи
Палеши модасса — спасибо (высокий лиадийский)
Пренама — сказитель
Претлиу — сплетник
Релюмма — часть лиадийского года, равная 96 дням по стандартному календарю. Четыре релюммы равны одному году
Таула — мать (низкий лиадийский, примерно соответствует слову «мама»)
Таулана — бабушка
Тоделм — Глава Семейства
Тразиа волекта — доброе утро (низкий лиадийский)
Треалла Фантрол — дом йос-Галанов
Фавиа — вино с афродизиаком, продаваемое во время Празднества
Фларан чаменти — дерзаю Чалекет — родич сердца (брат сердца, сестра сердца)
Чернубиа — сладкое яство
Чиата бейкрузон — сладких снов
Чракек — (из икстранского): мастер-охотник
Шатрез — песня сердца
Экликти — невернувшийся
Элдема — Первый Представитель (как правило, Делм)
Элдема пернарди — местоблюститель Первого Представителя
Энтранзиа волекта — добрые пожелания (высокий лиадийский)