Либби Патриция. Окрыленная мечтой

   — Как Кончита? — Может, Бретт приехал, чтобы сообщить, что ее измученное сердечко перестало биться?
   — Ты пропустила все самое интересное. Атланта прислала гентамицин на военном реактивном самолете. В аэропорту груз предали патрульной полицейской машине, в общем, до Хартфорда гентамицин добрался быстро. Кончита держится. Пульс почти в норме, температура снижается.
   — Благодарю тебя, Господи. — На этот раз Керри сказала это вслух.
   — Я сказал то же самое. — В его голосе звучала неподдельная искренность. — Но она все еще в критическом положении. Все решится в течение следующих двадцати четырех часов.
   Бретт зажег сигарету, закрыл глаза и еще глубже утонул в кресле.
   — Я могла бы к ней сейчас поехать, — предложила Керри. — Я имею в виду, разве кто-нибудь из нас не должен быть с ней?
   Он не стал открывать глаз.
   — Это не поможет. Она еще без сознания. С ней Келлер, а он — лучший. Мне нужно поспать. Я не спал два дня. — Его слова перешли в выдох, и Керри поняла, что он на самом деле очень устал.
   Она быстро приняла решение, оправдав его тем, что она может сейчас сделать хоть что-нибудь для того, кто сделал так много для нее самой.
   — Побудь здесь. Я пойду приготовлю что-нибудь. По-моему, у меня есть остатки вчерашнего ужина. Надеюсь, ты не против ветчины и картошки в мундире?
   — Пища богов, — промямлил он.
   Она вернулась через двадцать минут, неся поднос с едой. С кресла раздавался мощный храп. Бретт спал, открыв рот. Керри немного постояла в нерешительности, затем повернулась и понесла еду обратно на кухню. Сон для Бретта сейчас гораздо важнее.
   Через несколько минут в незапертую входную дверь влетела Джина. Керри жестом показала, что надо вести себя тихо, и в ответ на недоуменный взгляд Джины махнула в сторону спящего Бретта.
   — Что происходит? — требовательно спросила Джина, когда они на цыпочках дошли до кухни. Когда Керри посвятила ее во все обстоятельства, она заметила: — Ну, в любом случае неплохо иметь мужчину в доме… как там в песне? Помнишь, я говорила тебе, что это кресло на самом деле секретное оружие?
   Керри захихикала:
   — Тогда мы можем заработать кучу денег, если начнем их производить. Незамужние женщины будут их с руками отрывать.
   Бретт проспал и ужин, и мытье посуды. Джина вымыла и высушила волосы, а он все еще не просыпался. Только около девяти его разбудил телефонный звонок. Это был доктор Келлер. Он спросил, нет ли у них Бретта, и сообщил, что Кончита пришла в сознание.
   — Я выезжаю, — ответил Бретт и повесил трубку. Затем сказал, обращаясь к Джине: — Кажется, я неплохо поспал, верно? У. вас тут жутко удобное кресло.
   Голос Джины был убийственно серьезен.
   — Это секретное оружие. Ты был заколдован. Он вскинул брови:
   — Не понял?
   — Забудь. Хороший полководец никогда не выдаст свою стратегию.
   — Полководец? Джина, ты пила сегодня? Ты несешь какую-то чушь.
   — Нести чушь — женская привилегия, доктор.
   Она вручила ему его пиджак.
   Керри забеспокоилась, что Джина зайдет слишком далеко, и сменила тему:
   — Бретт, обещай, что позвонишь в случае необходимости.
   Он взял ее за руку:
   — Я помню, как однажды ты сказала почти то же самое, но только в мой адрес. Ты обещала прийти, если будешь нужна мне. Как раз тогда я сказал, что люблю тебя.
   Возникло долгое молчание. Его прервала Джина:
   — Ой, я забыла написать письмо! Увидимся. Она исчезла в спальне, аккуратно прикрыв за собой дверь.
   — Джина настоящий друг, — пробормотал Бретт и наклонился, чтобы поцеловать Керри.
   — Бретт, пожалуйста. Тебя ждут в больнице! — запротестовала Керри.
   Она твердо решила, что он больше не перевернет ее мир с ног на голову.
   — Что ж, в этом случае мне просто придется превысить скорость, когда я буду туда добираться.
   Он приник к ее губам. На несколько секунд мир Керри и в самом деле перевернулся. Это так не похоже на то, как целует Гарт, подумала она и почувствовала жгучую волну стыда. Он ведь сделал ей предложение, и она обещала подумать над этим! Объятия с другим мужчиной в этом случае были вряд ли уместны.
   Бретт не почувствовал ее смятения. Он подумал, что ее настойчивые толчки, двигающие его к двери, — продолжение проявления заботы о Кончите.
   — Увидимся завтра, детка. Если ты не понадобишься мне раньше…
   — Если я не понадоблюсь Кончите. Я серьезно, Бретт.
   — Я надеюсь, вы шутите, мисс Кинкайд. Мэм, когда шутят, обычно при этом улыбаются.
   Он увернулся от подушки, которую она бросила, и вышел.
   Керри медленно прошла в спальню и села на кровать. Джина укладывала волосы.
   — Привет. Что, сцена из пьесы «Большая любовь» закончилась?
   Керри расплакалась. Джина тут же сменила тон.
   — Что случилось? Ссора возлюбленных?
   — Он мне не возлюбленный! Ты что, не веришь мне? — Керри задохнулась.
   — Конечно, подруга. Только кого ты стараешься в этом убедить? Меня или себя? — Прямота Джины была так же смертельна, как обычно, но в глазах у нее была боль.
   Керри почувствовала, как этот взгляд успокаивает ее вспыхнувший было гнев.
   — На самом деле я не знаю. Я… я думала, у меня с Бреттом все кончено. Но когда он меня поцеловал…
   — Все твои намерения пошли псу под хвост, верно?
   Керри грустно кивнула.
   — Если тебе все-таки нужен совет, подруга, я на твоем месте серьезно подумала бы о Гарте. И не тянула с этим. Лучше один раз достойно выйти замуж, чем всю жизнь таять от поцелуев. Если бы у нас с Майком было будущее, я бы вышла за него не задумываясь.
   Керри легла навзничь и стала смотреть в потолок. Она все еще чувствовала вкус губ Бретта. С трудом, но ей удалось заставить себя думать о том, что сказала ей Джина. Она, по крайней мере, понимает, чего ей надо. Она не в смятении, не страдает. «Керри Гамильтон… Миссис Гарт Гамильтон». Она произнесла это вслух. Звучало хорошо. Успокаивающе. Надежно.

Глава 13

   Состояние Кончиты медленно, но верно улучшалось. Температура понизилась и уже не достигала опасного порога. Все указывало на то, что септицемия теперь была под контролем. Чудо помогло победить в игре, где ставкой была жизнь девочки.
   — Мы все еще в любой момент можем потерять ее — по многим причинам, — говорил Бретт, но в глазах его горел огонек надежды.
   — Ты никогда не сдаешься, верно, Бретт? — спрашивала Керри.
   И думала в этот момент не только о Кончите. Несмотря на то что она всеми силами старалась показать, что не хочет никаких личных отношений, Бретт вел себя как ни в чем не бывало.
   Бретт проверял, хорошо ли приживаются самые свежие пересаженные участки кожи. Он остановился на мгновение и сказал:
   — Чем труднее задача, тем отчаяннее я дерусь. Я нелегко отказываюсь от задуманного и не выношу слюнтяев.
   Керри вздрогнула — она подумала, не в ее ли огород этот камень. Он что, хотел еще раз уколоть ее тем, что она так и не смогла преодолеть свой страх перед всем, что связано с высотой и самолетами? А, не важно. Теперь незачем было доказывать обратное и тем более принимать вызов. Между ними больше не было ничего общего, даже если Бретт в конце концов предложит ей руку и сердце — а в этом она сильно сомневалась.
   Верный своему принципу «никогда не сдаваться», Бретт предложил Керри пойти куда-нибудь в пятницу вечером, отпраздновать улучшение состояния Кончиты. Керри отказалась, сказав, что у нее свидание с Гартом, — как оказалось, это была отличная отговорка, на которую Бретт ничуть не обижался. Керри не хотелось бы портить с ним отношения, пока они работают вместе. Личные отношения — это одно, а служебные — совсем другое.
   Для субботнего вечера она использовала другую отговорку — на этот раз правдивую. Нелл Ричарде пригласила их с Джиной «обмыть ножки» новорожденному.
   — Может, тебе стоит разок собраться с духом и сказать Бретту настоящую причину, — сказала Джина, когда они ехали домой.
   В голосе Керри была твердая убежденность.
   — Только когда я буду уверена в своих чувствах к Гарту. Если я приму его предложение, у меня не должно быть никаких сомнений в правильности выбора.
   Получилось так, что именно Бретт, а не Керри поставил точку в их отношениях. Она наконец уступила его настойчивости и согласилась пойти поужинать в «Люпитас» — в основном из-за его рассказа о двух мальчишках, которых он привез из Мексики. Они оба ждали операции по исправлению врожденных дефектов.
   — Обещаю, что привезу тебя домой до девяти. Сегодня ведь не выходной, — сказал Бретт.
   Тогда почему бы и нет? У нее есть отличная возможность проверить свою недавно приобретенную невосприимчивость к чарам Бретта и скорее определиться с ответом на предложение Гарта.
   За ужином к ним присоединилась Люпита. Разговор вертелся вокруг Кончиты и мальчиков. Их звали Рауль и Роберто. Бретт не попросил Керри потанцевать, и она была ему за это благодарна.
   По дороге домой Бретт неожиданно свернул не туда. Керри сразу насторожилась:
   — Куда мы едем? Ты обещал, что в девять я буду дома.
   — Успокойся. Мы не сильно опоздаем. Я хочу, чтобы ты кое с кем встретилась. Можешь называть ее моей еще одной возлюбленной. Разве тебе не интересно посмотреть на соперницу?
   Несколько мгновений Керри не могла вымолвить ни слова. Она знала, что Бретт наглый и самоуверенный, но это уж слишком!
   — Эй, Керри Кинкайд, из твоих глаз сыпятся искры. Ты что, ревнуешь? — У него был такой довольный голос, что Керри захотелось его ударить.
   — Я не ревную, — прошипела она. — Если тебе так хочется знать, я просто не думала, что у тебя настолько плохие манеры.
   Он рассмеялся:
   — Кто знает, не возьмешь ли ты свои слова обратно через несколько минут?
   Справа от дороги появились огни. Много огней. С этого момента Керри не нужно было объяснять, куда они направляются. Они ехали в аэропорт.
   Бретт резко повернул машину.
   — Ну вот, мы приехали. Сейчас ты увидишь любовь всей моей жизни. Четырехместную двухмоторную «цессну». Малышку в голубом и кремовом. Она всегда делает, как я велю, и мы никогда не ругаемся. С такой соперницей трудно тягаться, верно, Керри?
   Он припарковал машину и заглушил двигатель.
   Ладони Керри стали влажными и холодными. Вверху, над головой, проревел взлетающий реактивный самолет. Звук реактивного двигателя звучал и звучал, и пришел кошмар — пришел наяву, не дожидаясь, пока Керри заснет.
   — Бретт! Мне нужно уйти отсюда. — У нее начали стучать зубы.
   Он взял ее за обе руки. Его голос был тверд и спокоен.
   — Нет, детка. Тебе нужно встретить свой страх лицом к лицу и побороть его. Ты будешь не одна. Я помогу тебе.
   — Нет… — Это был стон ужаса.
   Он улыбнулся:
   — Да! Тебя когда-нибудь целовали на высоте шесть тысяч футов? Именно там мы сегодня окажемся. Я обниму тебя, скажу, как сильно я тебя люблю, и буду целовать до тех пор, пока твои глупые страхи не растворятся в небесной синеве.
   Керри вывернулась из его хватки и распахнула дверь машины. Прежде чем Бретт успел сообразить, что произошло, она уже бежала прочь, сквозь темноту. От страха у нее на ногах будто выросли крылья.
   Он догнал ее у самого края взлетно-посадочной полосы.
   — Керри, стой! Остановись! Вот сумасшедшая. Еще и дура к тому же. Хочешь погибнуть?
   Он потащил ее назад от полосы, в безопасность. Керри старалась вырваться из его рук.
   — От… пусти, — простонала она.
   Бретт только усилил хватку. Он понял, что у нее истерика, и знал, к чему это может привести.
   — Хватит. Я отвезу тебя домой.
   По-прежнему держа ее за руку, он довел ее до машины.
   Посадив Керри в машину и увезя подальше от аэропорта, Бретт виновато сказал:
   — Я рискнул. Ничего не вышло. Прости, принцесса. У меня есть только одно оправдание: я не имел представления, как глубоко та катастрофа повлияла на твою психику.
   Она хотела ответить, но словно онемела. Он стал говорить дальше, тщательно подбирая слова:
   — Кажется, я все делал не так с той самой минуты, как мы встретились. Наш первый поцелуй… теперь это… Керри, это неправильно. Я имею в виду, наши отношения. Тебе не нужен такой мужчина, как я. Тебе нужен тот, кто не будет давить, требовать невозможного и намеренно причинять тебе боль.
   Керри наконец удалось заговорить. Может быть, это его слова освободили ее.
   — И тебе нужна девушка, которая ничего не будет требовать от тебя. Тебе нужна подружка, Бретт. Не спутница. Девушка, чей взгляд на мир отличается от твоего, тебе не подходит. Ты был прав, когда говорил, что у тебя слишком высокие требования.
   У него выступили желваки на скулах.
   — Итак, каждый из нас сказал то, что думал. Теперь все ясно. Но мне хотелось бы думать, что мы можем остаться друзьями.
   — Почему бы и нет? — деревянным голосом сказала Керри. — Мы же цивилизованные люди.
   — Это упрощает ситуацию, — не совсем уверенно сказал Бретт и искоса взглянул на Керри. Ее неожиданное ледяное спокойствие беспокоило его не меньше, чем недавняя истерика.
   Остаток пути они проехали молча. Возле дома Керри Бретт предпринял последнюю попытку быть галантным.
   — Было бы здорово, если бы все могло как-то разрешиться, принцесса. Видишь ли, я по-прежнему люблю тебя.
   Она резко отвернулась от него. «Только бы он не взял меня за руку».
   — Прощай, Бретт.
   Он оказался у нее на дороге.
   — «До свидания» звучит лучше.
   — А «прощай» — правдивее.
   Она аккуратно обошла его и закрыла за собой дверь.
   Джина сидела на диване и зашивала лопнувшую по шву форму.
   — Вы с Бреттом интереснее, чем шоу в телевизоре. Не соскучишься. — Тут она заметила пепельное лицо Керри и растрепанные волосы. — Подруга, может, тебе нужно чье-нибудь плечо, чтобы выплакаться?
   — Я больше плакать не собираюсь, — твердо сказала Керри. — С Бреттом у меня все кончено.
   Она пошла в кухню и воткнула в розетку кофеварку. О причинах разрыва она расскажет Джине потом. Когда будет не так больно.
   — Так мне тебя поздравлять или приносить соболезнования? — спросила Джина.
   Она пришла в кухню следом за Керри.
   Керри посмотрела на свои руки и отметила, что они еще дрожат.
   «Не лги хоть самой себе», — подумала Керри и честно ответила:
   — Попробуй и то и другое.
   Джина рассмеялась — не без горечи в голосе.
   — У нас теперь есть нечто общее. Мы обе бывшие подружки Бретта. Может, нам стоит организовать клуб. Уверена, народ в него толпами повалит. «Девчонки Бретта». Как тебе название? Или так: «Доктору мы не понравились».
   Керри решилась задать вопрос, который занимал ее уже долгое время:
   — А почему ты рассталась с Бреттом? Или, может быть, ты не хочешь об этом говорить?
   — Ты же меня знаешь! Ничего особенного не случилось. Он начал думать, что я больше интересуюсь его деньгами, чем его мускулами. И знаешь что? Так и было! А… кстати, Гарт звонил. Он очень расстроился, когда я сказала ему, что тебя нет дома.
   Гарт. Керри попыталась сосредоточиться на нем. Вызвать его образ: сияющие карие глаза, серебристые волосы, спокойный голос. Она вспомнила то чувство уверенности, которое исходило от его рук. Его обещание сделать ее счастливой.
   Теплое, спокойное чувство наполнило ее сердце, вымывая из него боль. Если бы в этот момент вошел Гарт, она пошла бы за ним на край света. Она прошептала:
   — Держи меня, Гарт. Ты нужен мне. Я хочу быть с тобой. Хочу попытаться.

Глава 14

   В последующие недели Керри сосредоточилась на том, чтобы быть исключительно девушкой Гарта. Прошло немного времени, и Хартфорд признал ее за таковую. К ней стали ревновать медсестры, имевшие хоть малейшую надежду, что доктор Гамильтон ими интересуется или может заинтересоваться, а одинокие интерны и резиденты не без сожаления перестали расценивать ее как возможный объект для ухаживаний.
   Однако если это и беспокоило Бретта, который теперь снова встречался с Евой, то он не показывал виду. Он вел себя дружелюбно и безразлично. Можно было подумать, что их короткий, горько-сладкий роман только приснился Керри. Мысль об этом причиняла ей боль. Джина была права. Бретт не собирался жениться на ней.
   После того как прошла обида на Бретта, Керри обнаружила, что ей все больше нравится общество Гарта. Из этого она сделала вывод, что любовь, которая растет постепенно и медленно, живет гораздо дольше, чем та, что приходит неожиданно.
   Прошел сентябрь, потом октябрь. Жизнь Керри стала однообразной и предсказуемой, но ее это устраивало как нельзя лучше. Гарт звонил ей каждый вечер ровно в восемь часов, если только в больнице не случалось чего-нибудь непредвиденного. По средам он навещал Керри дома — и каждую среду Джина радовала их гастрономическими изысками. К ним обычно присоединялся Джо, и вчетвером они составляли неплохое общество. После ужина они обычно разговаривали и пили кофе. По выходным Гарт и Керри встречались вне дома: ужин в ресторане, потом кино, театр или танцы.
   — Я стал мерить время по тому, сколько его я провожу рядом с тобой, — сказал он ей как-то вечером.
   Они танцевали. Он прижал ее к себе сильнее и добавил:
   — Керри, давай будем вместе всю жизнь. Скажи, малышка, ты будешь моей женой? Что ты решила?
   Керри не попала в такт. Конечно, она отлично понимала, что Гарт давным-давно должен был задать этот вопрос. Она сильно затянула с ответом, а он был более чем терпелив. Ей нужно что-нибудь решить. Если она не выйдет замуж за Гарта, то так и будет жить с призраками в сердце.
   «Да что с тобой такое, в конце концов?» Она не сомневалась в том, что хочет близких, доверительных отношений, детей, что ей нужен мужчина, который любил бы ее, был бы добрым и верным. Она знала, что Гарт может дать ей все это. Но она не могла сказать ему, чего она ждала все это время. Она не могла обидеть его, признавшись, что все еще надеется, что у нее в сердце вспыхнет искра, которая заставит ее стремиться выйти замуж за Гарта с такой же силой, с какой он хочет жениться на ней.
   Гарт сам прервал затянувшееся молчание:
   — Твой ответ — «нет»? Керри, не бойся быть со мной откровенной.
   Отчаяние в его голосе заставило ее ответить как можно мягче:
   — Гарт, не сомневайся в том, что я люблю тебя. Я только не понимаю еще, насколько сильно.
   Казалось, Гарта удовлетворил ее туманный ответ. По крайней мере, она очень надеялась на это.
   — Ты в первый раз сказала, что любишь меня. Похоже, я делаю успехи. — В его голосе больше не было отчаяния. Его заменил почти мальчишеский энтузиазм.
 
   У Джины, как оказалось, была своя теория насчет того, почему Керри так тянет с решением. И она озвучила ее со своей обычной прямотой. Это случилось за обедом.
   — Это все из-за Бретта — и не спорь со мной. Как можно выкинуть парня из головы, если ты с ним каждый день видишься? Он становится плохой привычкой. Как курение. Переводись обратно в хирургию. Жизнь Кончиты уже вне опасности.
   — Наверное, ты права… — с неохотой признала Керри. — Я и сама об этом думала. Насчет Кончиты. Я боюсь, что она стала слишком зависеть от меня. Недавно она даже назвала меня «mama-cita».
   Джина посмотрела на нее и положила себе на тарелку еще запеканки.
   — По-моему, это работает в обе стороны. Тебе же она тоже нравится.
   — Да. Я очень привязалась к Кончите. Я точно знаю, что, когда она вернется в Мексику, мне будет плохо.
   — Подруга, в тебе проснулся материнский инстинкт. Ешь запеканку. — Джина подвинула блюдо ближе к Керри. — Нам нужно все это съесть за сегодня. Завтра я собираюсь устроить ужин китайской кухни.
   Керри покачала головой:
   — Джина, я наелась. С тех пор как я с тобой живу, я поправилась на шесть фунтов.
   — Да, ты была тощая. Сейчас ты гораздо лучше выглядишь. Почти как я. — Джина засмеялась и взяла еще еды.
   Еда была одной из немногих вещей, в отношении которых она не была объективной.
   «Много лет не ела досыта», — объяснила она, когда они с Керри только начали жить вместе.
   Керри не говорила Бретту о том, что попросила о переводе, до тех пор пока его не одобрили, — боялась, что Бретт сможет убедить ее остаться. А ей будет трудно отдавать девочку в чужие руки и без его праведного гнева. Когда все выяснилось, Бретт попытался поговорить с Керри:
   — Я хочу задать тебе один вопрос… — он старался казаться спокойным, — это из-за меня?
   Керри улыбнулась, неторопливо, уверенно:
   — Не льстите себе, доктор Тейлор. Вы тут совершенно ни при чем.
   Он вспыхнул:
   — Тогда почему ты уходишь, когда ты так нужна?
   Вот оно, подумала Керри. Апелляция к профессионализму. Она успела хорошо узнать, какими способами он добивался того, что хотел.
   — За Кончитой теперь может ухаживать любая другая медсестра, и делать это не хуже меня. Ты сам это знаешь. Она поправляется. Мое присутствие теперь не так важно. Я буду навещать ее при каждом удобном случае.
   Бретт нетерпеливо отмахнулся. Своим жестом он как бы показывал всю вздорность ее резонов.
   — Кончита тебя любит. И я, грешным делом, думал, что она не последний человек в твоем списке.
   — Далеко не последний. Это одна из причин, почему я ухожу, — сказала Керри.
   Она повернулась, чтобы уйти. Ее, наверное, давно ждет Гарт. Сидит в кафе и недоумевает, что могло ее задержать.
   — Принцесса, ты всегда убегаешь, как только что-нибудь касается твоего сердца? — насмешливо сказал ей вслед Бретт.
   Ее буквально передернуло.
   — Это ложь!
   Его глаза сверлили ее, старались достичь всех спрятанных в глубине души тайн.
   — Разве? — И прежде чем она исчезла, добавил: — Мы все еще искрим при виде друг друга. Интересно, почему?
   — Не знаю! И не хочу знать!
   Керри бегом бросилась к лифту. Почему она снова позволила Бретту вывести ее из себя? Ну почему она такая дура, почему не может защититься от его змеиного языка? Но в отношении одного у нее не осталось сомнений. Ей точно нужно переводиться. Если она никогда больше не увидит Бретта Тейлора, им обоим будет только лучше. И когда она будет навещать Кончиту, она позаботится о том, чтобы в это время в палате его не было.
 
   Теория Джины не лишена смысла, решила Керри по прошествии нескольких недель. Теперь, когда она редко видела Бретта, даже по больничным делам, оказалось, что не думать о нем гораздо легче.
   Только один раз у нее был короткий приступ ностальгии. Это случилось тем вечером, когда они с Гартом ужинали в «Волне прибоя». В зал вошел Бретт, и не один — с шикарной рыжеволосой Меридит Блэйр, которая работала в Хартфорде ассистенткой, а в свободное время помогала в педиатрии. Они будто специально заняли столик, расположенный в поле зрения Керри. Она видела, как Меридит улыбалась Бретту, — как будто владела им. Видела, с каким вниманием Бретт слушал каждое ее слово. Он что, действительно влюблен в нее? Или она всего лишь его ноябрьское увлечение? Еще одна кандидатка в клуб «Девчонки Бретта»? А может, как раз она подойдет Бретту по всем статьям? — подумала Керри.
   — Тебя это еще задевает? — тихо спросил Гарт.
   Керри вымучила улыбку.
   — Конечно нет, — соврала она.
   «Прекрати вести себя как пятнадцатилетняя девчонка», — приказала она самой себе. Для Бретта это так естественно — завести себе новую подружку. В конце концов, разве она не сидит сейчас за одним столиком с Гартом?
   Тем не менее Керри почувствовала облегчение, когда ужин закончился и они смогли уйти.
   Они вышли из ресторана на улицу, и сразу же начал накрапывать мелкий холодный дождь. Он падал на лобовое стекло с едва слышным шелестом, будто из последних сил просил пустить погреться. Вдалеке, на Пойнт-Лома, завывал гудок, который включали во время тумана для проходящих кораблей.
   Неожиданно Керри почувствовала себя ужасно одинокой. Она вспомнила своих родителей, оставшихся на ранчо в Орегоне. Там, наверное, уже зима: падает мелкий первый снег. Дома был большой камин, в котором в это время года всегда горели крупно наколотые еловые дрова… Керри живо представила мать, сидящую возле камина с книгой или штопкой… Отец курит трубку и смотрит телевизор… Королек, старый колли, свернулся возле камина, греется… Спокойствие. Что могут снег и ветер, когда у человека есть такие вещи? Глаза Керри наполнились слезами. В порыве какого-то отчаяния она нашла руку Гарта.
   Он почувствовал, как дрожат у нее пальцы, и через эту дрожь ощутил беззвучную мольбу о помощи. Он свернул с центральной улицы в тихий переулок и остановился.
   — Я люблю тебя, Керри. Это может помочь?
   Нежность в его голосе стала последней каплей. Слезы, копившиеся в глазах, пролились и потекли по щекам. — О, Гарт, прости меня, пожалуйста. Я вдруг страшно затосковала по дому. Наверное, это погода… а может, я просто устала.
   Он обнял ее.
   — Не нужно извиняться передо мной, малышка. На всех время от времени нападает тоска. И если есть кто-нибудь, с кем можно эту тоску разделить, — о большем и мечтать нельзя.
   Она придвинулась ближе, щекой почувствовав шершавую ткань его твидового пиджака. Ее плотная, надежная фактура дарила успокоение. Одиночество немного отступило.
   Гарт гладил Керри по голове, пропуская ее густые волосы между пальцами.
   — Мне тоже бывает одиноко. Врачи живут в своем, отдельном мире, и, если у них нет кого-нибудь, кто всегда рядом, кого они любят, одиночество может стать невыносимым. — Он поколебался, затем снова заговорил, и неровность его интонаций и сумбурность речи выдавала, что он хочет сказать что-то важное. — Я просто хочу сказать… я просто хочу просить… я хочу, чтобы ты была рядом со мной, малышка. В июне я начинаю частную практику, и мне уже нужен ответ. Мне нужен ответ сейчас.