Но ответственным секретарем Слуцкая была блестящим. Марина поражалась ее четкости и умению планировать текущую работу редакции. Именно Ольга составляла график, в соответствии с которым в редакции проходили планерки и оперативки, материалы сдавались в секретариат, в набор и на верстку, и готовый номер наконец уходил в типографию. Ольга работала с авторами, правила материалы, вместе с художниками подбирала иллюстрации. И замещала Марину, когда та была в командировках или выполняла приятные представительские функции. Ольга никогда не жаловалась, была со всеми ровно доброжелательной. В редакции Ольгу любили и безотказно выполняли все ее просьбы и требования.
   Марина протянула Ольге свежий номер «Повесы».
   – Царица Тамара! – воскликнула Ольга. – Куда деваться от попсы…
   – Чем вам не нравится попса? – улыбаясь, спросила Марина. – Публика в восторге…
   – У меня нет претензий к попсе, – ответила Ольга. – Я это не употребляю. Я не буду возмущаться плохой колбасой или самопальной водкой, я просто это не ем и не пью…
   – Вы слишком испорчены воспитанием, которое, похоже, не отвечает духу времени, – с иронией заметила Марина. – А что делать тем несчастным, которые были лишены этого в детстве и юности, а теперь имеют власть и деньги и хотят нравиться? Единственный шанс для них – это навязать остальным свои представления о прекрасном и модном! При наличии денег и современных PR-технологий это не составляет проблем…
   – О да! – согласилась Ольга. Она неторопливо листала журнал. – Мы имеем то, что заслуживаем… К тому же все, что связано с попсой, приносит большие деньги… Как всякий бизнес, основанный на популярности… И с этим уже не поспоришь!
   – Действительно, – подтвердила Марина. – Спорить бессмысленно, бесполезно. Попса, как и мафия, бессмертна… Со временем она может стать даже классикой, по которой будут судить о нашем времени… Все остальное назовут твердолобым, элитарным, может быть, даже никчемным…
   – Ну насчет никчемного можно поспорить, – не согласилась Ольга. – Все же у попсы есть свои уязвимые места. Во-первых, это изначально некачественный продукт! Если литература, то – с уныло безграмотным языком, своеобразная «тыльная сторона ладони», если музыка – то с примитивным мотивчиком, если мода – то с претензиями… Это как бы искусство, но искусство – с недовложением… С недовложением таланта, знаний, профессионализма…
   Неожиданно Ольга замолчала. Она внимательно разглядывала какую-то фотографию в журнале.
   – Интересно, – сказала она. – Вот не думала, что Ершов снимается в «Повесе»…
   – Вы знали Ершова? – удивилась Марина. – Павла Ершова?
   – Почему «знала»? Хотя я и впрямь давно не встречалась с ним… – Ольга выглядела озадаченной. Похоже, ее поразил сам факт участия Ершова в съемках для мужского журнала.
   – Он разве не фотомодель? – поинтересовалась Марина.
   – Да нет. Он закончил текстильный институт, пробовал себя в моделировании… Первая коллекция у него была очень удачной…
   Ольга говорила как-то вяло, неохотно.
   – И вы не знаете, что с ним случилось? – осторожно спросила Марина.
   – А что с ним могло случиться? – удивилась Ольга.
   – Его убили… – сказала Марина. – На днях… У нас во дворе. Он работал дворником…
   – Убили? Как? – Ольга была поражена.
   – Застрелили рано утром… Когда он занимался уборкой двора… Да я же рассказывала вам об этом пару дней назад! – воскликнула Марина. – И сегодня я ходила в милицию подписать свои показания…
   – Но вы говорили о дворнике… Я и предположить не могла, что этот дворник – Павел… – Ольга была расстроена и никак не могла прийти в себя.
   «Как странно, – подумала Марина, – зачем ему надо было работать дворником?» Она не первый раз задавала себе этот вопрос и все не находила ответа.
   – Скажите, Ольга, он что, не москвич? – поинтересовалась Марина. – В дворники обычно идут, когда рассчитывают получить жилье…
   – Не знаю… Выглядел он преуспевающим человеком, – ответила Ольга. – После первой коллекции у него появились спонсоры…
   Ольга замолчала, словно не решалась рассказывать дальше.
   – Павел открыл свою студию, – продолжила Ольга, – хотя, конечно, это уже был Дом моды… Я была на презентации его коллекции. Какой-то закрытый клуб, перед ним на специально сооруженном подиуме стоял автомобиль – «Ниссан», кажется, – его ему подарили спонсоры… Все было по высшему разряду – цветы, банкет, телевидение… Но в кулуарах шли странные разговоры… Будто настоящие его хозяева – бандиты, будто они закупают на итальянских распродажах дешевое барахло и пришивают к вещам этикетки с именем Ершова… А его раскручивают, чтобы сбыть подороже всю эту уцененку… Но у нас, вы знаете, публика завистливая, особенно к чужому громкому успеху – а успех у Павла был… Я не верила всем этим россказням и искренне радовалась за Павла… А потом он пропал, исчез, и никто не мог мне объяснить, где он, что с ним… Говорили даже, что он уехал в Италию и там работает в одном из известных Домов… И вот теперь…
   Ольга закрыла журнал, который продолжала держать в руках в течение всего разговора, и неожиданно спросила Марину:
   – И вы ничего не слышали о модельере Ершове?
   – Смутно припоминаю… Теперь, после вашего рассказа, – ответила Марина.
   И, словно оправдываясь, добавила:
   – Много новых имен, за всеми не уследишь… Он же не участвовал в неделях прет-а-порте?
   – Нет. Его раскручивали по специальной, индивидуальной программе… Ему было запрещено участвовать в общих показах.
   – Грамотная работа, ничего не скажешь, – заметила Марина. – Значит, они рассчитывали сделать из него звезду, но что-то не получилось… Что?
   – Трудно сказать… Может, не захотел врать, ставить свое имя на чужих – и очень слабых – работах… Может, не справился со своими собственными коллекциями – две в сезон, и каждый раз надо было выступать с блеском… Может, его сгубила красота – он был эффектным мужчиной… Можно только гадать…
   – Да, следствие вряд ли будет рассматривать все эти версии, – сказала Марина. – Они даже близко не подойдут к ним… Ведь перед ними – не модельер, художник с трагической судьбой, а просто дворник… Собирающий во дворе обрывки бумаг, окурки, опрокидывающий вонючие баки в громыхающий мусоровоз… Человек в оранжевой куртке с надписью «Центральный округ»…
   Ольга встала из-за стола, собрала бумаги.
   – Я пойду, пожалуй, – сказала она. – Дел много…
   – Конечно, – согласилась Марина. – Но, подумать только, сколько трагедий в российской моде!
   – Да уж, лучше бы его забыли, как Ламанову, – тяжело вздохнула Ольга и вышла из кабинета.
   «Как же! Они забудут! – раздраженно подумала Марина. – У нас умеют считать деньги… Спонсоры! Машину подарили… «Ниссан»… А сколько на нем заработали? И сколько еще собирались заработать! Упущенная прибыль – так вроде это называется? Нет, такое не прощают…»
   Марина вспомнила о Серегине, генеральном директоре и художнике Дома моды «Тренд», с которым недавно встречалась. От него не было никаких известий вот уже несколько дней. «Надо звонить Магринову, – решила она. – Несмотря на запрет. Тем более что теперь есть еще один повод…»
   Марина подумала, что не мешало бы расспросить Магринова об убийстве Павла Ершова. Может, что-то знает, может, слышал об этом странном деле. Марина решительно набрала номер Магринова.

Глава 16

   Александр Иванович, к счастью, оказался на месте.
   – Марина! – обрадовался он. – А я собирался тебе звонить…
   Марина облегченно вздохнула. Она побаивалась следователя, хотя он и был ее давним другом. Очень уж грозным становился его голос, когда он одергивал ее, если она неуклюже вмешивалась в дела, связанные с его работой. Он никогда ей ничего не объяснял, опасаясь утечки информации, и Марина безоговорочно оправдывала его, принимая правила игры – или правила жизни? – которые заставляли его поступать так, а не иначе.
   – Что-то случилось? – поинтересовалась Марина, давая возможность следователю начать разговор. Свои проблемы Марина решила отложить на «потом».
   – Не знаю. Может, и случилось, – ответил Магринов. – Я нигде не могу найти Николая Андреевича. Он тебе не звонил?
   – Нет, – ответила Марина. – Но ведь ты сам запретил нам любые контакты…
   – И правильно сделал! – Голос Александра Ивановича приближался к опасной черте, после которой Марина обычно прекращала разговор и становилась просто испуганной слушательницей.
   – Ты можешь не кричать? Ты еще способен нормально разговаривать? – неожиданно для себя самой спросила Марина.
   Магринов, похоже, растерялся. Несколько секунд длилось молчание, потом Марина услышала глухой вздох и слова:
   – Извини, подруга, сорвался…
   – Ладно, прощаю, – Марина говорила с грустью, одной только интонацией давая понять, что огорчена и расстроена тем, что Магринов пытался вести разговор на повышенных тонах.
   – Скажи лучше, что я могу сделать, – сказала она совсем уж примирительно.
   – Не могла бы ты съездить к нему на работу и на месте узнать, что все-таки происходит? – попросил Магринов. – А потом сразу же приезжай ко мне, нам лучше не общаться по телефону…
   – Договорились. Съезжу, – сказала Марина.
   – Только не откладывай, ладно? – добавил следователь. – У меня дурные предчувствия…
   – Не будем о предчувствиях! – заметила Марина. – Они бывают связаны с переменой погоды…
   – И ты туда же… – Магринову было не до шуток.
   – Съезжу, сказала ведь… Как только с делами разберусь, сразу же и поеду…
   – Я жду, – Магринов повесил трубку.
   Марина поняла, что ему сейчас не до убийства Ершова. Что-то в плане по защите Серегина не сработало, что-то сложилось не так, как они задумали. Но что? Гадать было бесполезно, да и бессмысленно. Надо было срочно выяснять, где же Серегин, почему не звонит, что с ним случилось…
   Она решительно сняла трубку и набрала номер Серегина на работе. Надя, любезная секретарша Николая Андреевича, ответила, что директора нет на месте, а когда будет – ей неизвестно. Марина позвонила на мобильный. «Абонент недоступен», – ответили ей который раз за это утро, и можно было подумать, что все абоненты отключили свои телефоны или объявили бойкот сотовой связи…
   «Придется ехать, а вечером сидеть допоздна», – Марина убрала в стол деловые бумаги, выключила компьютер и накинула свою лиловую шубку. Уходя, она сказала Лене, что едет в Дом моды «Тренд» и вернется после обеда.
   Ее машина стояла во дворе многоэтажного жилого дома, в котором на втором этаже, сразу над магазинами, располагались офисные помещения – редакции и торгового дома, которому эти магазины принадлежали, как, впрочем, и сам журнал. Машин во дворе парковалось так много, что Марина всегда со страхом думала, что ее машину запрут и она не сможет во время выехать. На сей раз все обошлось, никто не преграждал ей путь, и Марина без труда вырулила на остававшуюся свободной проезжую часть. Нырнула под арку и оказалась в потоке автомобилей, в несколько рядов мчащихся по шумному Садовому кольцу.
   «Надеюсь, пробок не будет», – подумала она, радуясь тому, что может ехать, не сбавляя скорость. Но радость ее была преждевременной: уже через пару минут движение остановилось и она едва не влетела в затормозивший перед нею джип. «Надо быть осторожней, – подумала Марина. – Могла ведь и врезаться…»
   Движение заклинило как раз возле Смоленского пассажа. Еще недавно здесь, на последнем этаже нового торгового дома, под стеклянным куполом крыши, проходила Неделя моды. Марина с удовольствием вспоминала приятную тревогу перед показом каждой новой коллекции, торопливые перемещения зрителей из одного зала в другой, короткие перекуры и мимолетное общение с коллегами, которое давало и новую информацию, и возможность посплетничать об успехах и провалах наиболее известных персонажей модной тусовки. Ее забавляло, с какой трогательной скрупулезностью организаторы занимались рассадкой в зале своих гостей – то, какие места были зарезервированы для звездных личностей и представителей тех или иных изданий, означало на самом деле не столько уровень их истинного авторитета и популярности, сколько надежды устроителей показов на то, что их оценки коллекций и самого мероприятия будут по меньшей мере доброжелательными. Увы, так бывало далеко не всегда: капризные звезды и мстительные журналисты не прощали обиды, главной из которых было недостаточное – как им казалось – внимание к их оправданным и даже заслуженным амбициям. В отместку они могли так ославить «обидчика», что он вынужден был потом долго и унизительно оправдываться и всячески заглаживать свою вину…
   Ну вот, поехали… Марина вела машину осторожно, стараясь соблюдать дистанцию, хотя джип, ехавший перед ней, давно уже умчался вперед, искусно и нагло лавируя в потоке машин. Миновав Крымский мост, она выехала на Ленинский проспект и через пятнадцать минут была в Доме моды Серегина.
   В нарушение всяческих правил, по которым Дому моды полагалось иметь роскошные витрины с шикарно одетыми манекенами, «Тренд» сдал свои витрины в аренду находящемуся в соседнем подъезде мебельному магазину. Еще недавно Марина считала это великой и ничем не оправданной глупостью, а теперь знала, что все это – естественное продолжение политики сиротства, которой Серегин следовал последовательно и неукоснительно. Вход в Дом моды был со двора: скромная дверь и скромная вывеска. Марина набрала код домофона и услышала басистый голос вахтера. Дверь открылась, и Марина вошла в холл, который отличался элегантной немногословностью.
   Стены холла были окрашены не белой краской, как это теперь принято в большинстве московских офисов, а краской синей – того «королевского» оттенка, который так высоко ценят любители хороших картин: именно на этом глубоком, сияющем сапфировом фоне живопись оживала, а позолоченные рамы выглядели одновременно и роскошно и изысканно. В холле картин не было – не дворцовые покои! – зато висело огромное зеркало, заключенное в строгую, как бы позолоченную, раму. Вахтер размещался у самого входа – за элегантной стойкой, которая скрывала мониторы наружного наблюдения и другие современные устройства, обеспечивающие охрану Дома и связь, как внутри самого офиса, так и с городскими объектами. Когда-то Серегин демонстрировал Марине работу всех этих замечательных устройств, которые позволяли директору чувствовать себя в безопасности по крайней мере в своем офисе. Вахтер знал Марину и вышел ей навстречу, чтобы пожать руку.
   – Хозяина нет, – сообщил он доверительно.
   – Знаю, Надя сказала, – ответила Марина и решительно направилась к директорскому кабинету.
   Надя, рослая энергичная брюнетка, всегда такая собранная и деловитая, пребывала в панике, которую даже не пыталась скрыть.
   – Ничего не могу понять! – воскликнула она вместо приветствия. – Николая Андреевича нет уже второй день. Пришлось отменить все встречи… Даже не позвонил! И дома никто не отвечает… Как сквозь землю провалился…
   Марина сняла дубленку, повесила ее на вешалку возле двери и сказала нейтральным, почти будничным тоном:
   – Надя, попытайтесь успокоиться… Прошу вас… И давайте зайдем в кабинет Николая Андреевича, надо поговорить…
   Надя приподняла голову, откинула назад длинные иссиня-черные волосы и внимательно посмотрела на Марину.
   – Вы что-то знаете, Марина Петровна? – с надеждой спросила она.
   Марина ничего не ответила. Вслед за Надей она прошла в просторный серегинский кабинет и сразу же направилась к письменному столу. Села в высокое вращающееся кресло – «кресло руководителя», как называлось оно в магазинах офисной мебели. У нее в кабинете было точно такое же…
   Марина почувствовала, что Надя как-то странно смотрит на нее – осуждающе, ревниво, удивленно?
   – Не осуждайте меня, Надя, за то, что я села на его место, – сказала Марина, стараясь снять возникшее напряжение. – Я хочу попытаться найти хоть какие-то следы, которые позволили бы объяснить причины странного исчезновения Николая Андреевича, понять, что же случилось… Я не меньше вас встревожена! Давайте вместе проанализируем ситуацию и решим, что делать…
   Надя слегка успокоилась и тоже присела к столу.
   – Не будем предпринимать ничего, что могло бы повредить делу… Сначала попробуем разобраться сами, – еще раз повторила Марина – не столько для Нади, сколько для себя.
   – Попробуем, – согласилась Надя. И вздохнула.
   Марина не поняла, чего было больше в этом вздохе – облегчения или безнадежности…
   Стол Серегина был свободным от бумаг – как у всякого опытного руководителя, привыкшего хранить свои секреты от случайного любопытного взгляда. Марина и сама поступала так же, хотя ее – редакционные – секреты трудно было сравнить с тем, что называют «коммерческой тайной». Марина попыталась открыть ящики стола – они были заперты.
   – А ежедневник он всегда носит с собой, – понимающе откликнулась Надя.
   – Это я знаю, – ответила ей Марина. – Давайте посмотрим ваши записи, проверим, что у Серегина было намечено на этот день…
   Надя стремительно поднялась из-за стола и вышла в приемную. Через минуту она вернулась с толстым потрепанным блокнотом в руках.
   – Вот, – сказала она. – Вчера… С утра он должен был провести переговоры с поставщиками тканей, после обеда к нему пришли байеры – один московский, два – из Тюмени и один приехал из Самары… Все они думали, что Серегин опаздывает и вот-вот придет, но так и ушли ни с чем… Еще его ждали наш главный бухгалтер, экономист и начальник производства… А сегодня… Сегодня я позвонила Николаю Андреевичу домой, потом на мобильный и затем отменила все назначенные встречи…
   – А что он планировал на сегодня? – спросила Марина.
   – С утра – визит в банк, потом к нему должны были прийти из благотворительного фонда, позже – главный инженер швейной фабрики из Воронежа, вслед за ним – один известный модельер… Я всем уже позвонила… Сказала, что сообщу, когда ситуация прояснится…
   – Вы так и сказали – «ситуация прояснится»? – уточнила Марина.
   – Нет, конечно! – взволнованно воскликнула Надя. – Я просто сказала, что встреча переносится, принесла извинения, обещала, что обязательно позвоню…
   – Вы все сделали правильно, – похвалила ее Марина. – Вы не дадите мне ваш блокнот – я хотела бы сделать кое-какие выписки…
   – Пожалуйста…
   Надя протянула Марине блокнот, и Марина переписала в свою записную книжку расписание Серегина на последние два дня. Перелистала несколько предыдущих страниц. На что она надеялась? Думала, что найдет ссылки на ЗАО «Эндшпиль»? Фамилии Говорова и Костина? Их в записях не было. Не было в блокноте и ее собственной фамилии – в планах на тот день, когда Серегин приезжал к ней в редакцию…
   – Он сообщал вам о всех своих встречах? – спросила она Надю.
   – Нет, что вы! – воскликнула Надя. – Он был такой таинственный…
   – Таинственный? – удивилась Марина. – Что значит таинственный?
   Надя смутилась.
   – Я, наверное, неточно выразилась… Просто он никогда ничего не говорил о своих планах… О том, куда едет, с кем встречается… Говорил, если что-то срочное, звоните на мобильный… Или – буду после трех… И все. Никто ничего не знал. То ли Николай Андреевич никому не доверял, то ли просто не любил говорить о своих делах…
   – У него ведь и зама не было?
   – Не было. Каждый вел свой участок работы, а за все отвечал он сам… Только он и знал реальное положение дел… – В словах Нади чувствовалась некая давно отболевшая обида.
   – Прелестная картина! – горько заметила Марина.
   Ситуация казалась тупиковой. Скорее всего она и была такой – во всяком случае, для самого Дома моды. Он не просто остался без хозяина, что не так уж редко случается в нашей беспокойной, с криминальным оттенком жизни, он лишился общего руководства, что со временем несомненно парализует работу предприятия. «Умный, осторожный, а этого не предусмотрел», – Марина понимала, что и сама она – всего лишь человек со стороны.
   Она вернула Наде блокнот.
   – Ему кто-нибудь звонил? – спросила Марина, уже ни на что не рассчитывая.
   – Звонков было много… Но все обычные, я даже перестала записывать… – Надя стремилась поскорее завершить разговор. – По личным вопросам ему звонят напрямую, минуя меня… Или на мобильный…
   – Ясно… – сказала Марина. – Никакой информации! Думаю, завтра надо обращаться в милицию, объявлять Николая Андреевича в розыск… Если за это время ничего не прояснится…
   – Скорей бы уж… – снова вздохнула Надя. – Я просто не знаю, что говорить людям… И навредить боюсь – сами понимаете, в бизнесе надо уметь соблюдать спокойствие. Да и Николай Андреевич не простит мне паники…
   – Если случится что-то необычное, звоните… – сказала Марина. – У вас есть все мои телефоны…
   – Спасибо, Марина Петровна, – поблагодарила Надя. – Буду ждать вашего звонка…
   Марина накинула дубленку и вышла из серегинского офиса.
   Да, все оказалось хуже, чем она могла предположить.

Глава 17

   Марина села в машину и запустила двигатель. Ехать она не спешила – было неясно, что же теперь делать. Достав мобильник, Марина набрала номер Магринова и вскоре услышала его хрипловатый голос.
   – Докладывайте! – сказал следователь таким пугающе требовательным тоном, что первым желанием Марины было как можно скорее прервать связь.
   – Ну и шуточки у тебя, Александр Иванович! – сказала она, пытаясь изменить интонацию разговора. – Звонить расхочется…
   – Правильно, – ответил Магринов. – На то и рассчитываю… Как съездила?
   Марина вздохнула.
   – Съездила… Никаких следов… Как в воду канул… – сказала она. – Вот сейчас стою возле его Дома…
   – Ясно. Подъезжай ко мне…
   – В Следственный комитет?
   – А куда же еще…
   – А конспирация?
   – Какая еще конспирация! Его надо срочно объявлять в розыск… Если он жив, конечно…
   – Даже так?
   – А как же еще… Пропуск я тебе закажу…
   Магринов отключился.
   «Два визита в милицию – многовато для одного дня! – раздраженно подумала Марина. – Когда-то ведь и работать надо…»
   Она решительно выехала со стоянки и направилась в центр. «Опять придется стоять в пробках», – Марина понимала, что день не задался, что впереди ее ждут и другие неприятности, и знала теперь – с Серегиным случилась беда, все пошло совсем не так, как они рассчитывали…
   Ей повезло – пробок не было. Уже через полчаса она сидела в кабинете Магринова на третьем этаже Следственного комитета. Александр Иванович был готов к разговору – очевидно, успел проинформировать начальство о случившемся. «Случившемся? – спросила себя Марина. – Может быть, все это – просто недоразумение, и Николай Андреевич, «таинственный» Серегин, как говорила о нем Надя, просто не счел нужным проинформировать нас о своем внезапном отъезде?»
   Этот вопрос она сразу же задала Магринову.
   – Мы не дети… – возразил Магринов. – И в прятки давно уже не играем… Лучше расскажи, что тебе удалось выяснить у него на работе…
   Марина рассказала.
   – Пусто… – подвела она итог. – Все документы заперты… Ни одной бумажки на столе… Ничего такого, что могло бы свидетельствовать о его контактах с «Эндшпилем»… Даже о наших встречах – ничего… Осторожный!
   – Да уж… – согласился Магринов. – А кто его замещает?
   – А никто! – воскликнула Марина. – У него нет зама. Каждый отвечает только за свой участок работы, а общее руководство осуществляет он один… Никому не доверяет! Через пару недель, а то и раньше, вся его замечательная конструкция, основанная на подозрительности, рухнет… Некому принимать решения…
   – Ну, это ладно… Коллектив соберется, что-нибудь придумают – временное, аварийное… Хуже другое – отсутствие информации о том, что случилось… Или он не успел, или не смог…
   – Или – не захотел! – сказала Марина резко.
   – Что значит – не захотел? Объясни! – потребовал Магринов.
   Марина пожала плечами:
   – Нельзя исключить возможность того, что Серегин попытался таким образом скрыться, уйти от своих преследователей…