Она замолчала, не решаясь, а скорее – не желая развивать свою мысль дальше.
– Нет уж, ты не молчи! – нервно сказал Магринов. – По-твоему, он просто использовал нас, чтобы скрыться?
– Ну зачем же так грубо! – возразила Марина. – Когда речь идет о спасении жизни… Не исключаю, что он мог выехать за границу, к жене и дочке… Свои капиталы он наверняка хранит в каком-нибудь свободолюбивом банке…
Магринов внимательно смотрел на Марину. Ей не нравился его взгляд, она вдруг поняла, скорее даже почувствовала, что именно он сейчас думает о ней и ее незадачливом приятеле.
– Да не смотри ты на меня так! – Марина нервничала. – Это не я разрабатывала операцию, это вы с Серегиным все просчитывали… Я даже не знаю, что вы там напридумывали! Может, это тоже входило в ваши оперативные планы?
Следователь отвел взгляд и вдруг сказал примирительно:
– Ладно, оставим споры… Надо объявлять Серегина в розыск… Позвони Надежде, пусть напишет заявление…
– Куда? На чье имя?
– Сюда, куда же еще… – проворчал Магринов. – На мое имя, разумеется…
– Это вроде бы не по правилам… – заметила Марина.
– Если мы будем действовать по правилам, то упустим время, а его у нас и так нет… – Магринов завелся, он действовал теперь четко и решительно. – Звони!
Марина набрала номер Надежды и продиктовала ей текст заявления: два дня назад генеральный директор ушел с работы и больше на работе не появлялся, никакой связи с ним не было… Незамысловатый текст звучал трагически. Надежда зарыдала.
– Пожалуйста, держите себя в руках! – потребовала Марина. – Успокойтесь… Напечатайте и привезите заявление сюда… Вас здесь встретят…
Она продиктовала адрес и рассказала, как их найти.
– А вдруг он у себя дома? Вдруг у него сердечный приступ? – всхлипывая, говорила Надежда.
– С чего это вдруг у него будет сердечный приступ? – раздраженно сказала Марина. – И чего ради он будет сидеть дома и не подходить к телефону? Вы сами подумайте… Впрочем, следователи все проверят… У вас что, есть ключ от его квартиры?
– Нет, – ответила Надежда, постепенно успокаиваясь.
– Вот именно, – Марина торопилась закончить разговор. – И поспешите, пожалуйста, мы вас ждем…
– Пусть она свой блокнот захватит, – попросил Магринов.
– Да, и захватите свой ежедневник, – передала Марина его слова.
Некоторое время Марина и Магринов сидели молча. Марина боялась о чем-либо его спрашивать – не хотела нарываться на грубость, машинально открыла портфель и неожиданно увидела журнал «Повеса», который она хотела отдать сыщикам из районного отделения милиции, но забыла и не отдала. Она вынула его и машинально стала листать…
– А это еще что? – заинтересовался Магринов.
– Мужской журнал… На презентации подарили. «Повеса» называется…
– Как же, слышал… Дай посмотреть!
– Могу подарить. Мне он даром не нужен, – сказала Марина.
Она протянула журнал Магринову.
– Есть женщины в русских селеньях! – мечтательно сказал следователь, разглядывая обложку. В словах его, однако, слышалась ирония.
– Тебе нравится? – ехидно спросила Марина.
– Нравится? Ну, знаешь…
– Здесь есть один любопытный сюжет… – Марина взяла у Магринова журнал и нашла съемку с Павлом Ершовым. – Видишь вот этого молодого человека?
– Вижу, ну и что? Молодой балбес пялится на голую бабу…
– Так вот, этот балбес и есть тот самый дворник, которого убили в нашем дворе! Помнишь, я тебе говорила? Когда ты с Серегиным встречался…
– Дворник? – удивился Магринов. – И по совместительству – фотомодель?
– Вот именно, – подтвердила Марина. – Спорим, ваши сыщики ничего об этом не знают!
– Может, и не знают, – согласился Магринов. – А тебе-то какая печаль?
– Да так. Странно все это, – Марина вернула журнал Магринову. – Читай, наслаждайся!
– А что, нельзя? Беспокоишься о моей нравственности? – Магринов засмеялся.
– Я этого не говорила…Слушай, Александр Иванович, может, я пойду? У меня номер горит, а я тут с тобой прохлаждаюсь…
Магринов отложил в сторону журнал и стал перекладывать лежащие на столе бумаги. Он казался громадным и неуклюжим и, похоже, был вовсе не создан для работы с документами. «Кулаки, как гири, ему бы не авторучку в руки, а нечто более увесистое», – подумала Марина. И все же она знала, что именно в работе с документами ему не было равных…
– Ладно, иди… – сказал он. – Ты действительно ничем не сможешь мне помочь…
Марина накинула дубленку и направилась к двери.
– Если что – звони. И вообще держи меня в курсе…
– Позвоню, не сомневайся! – пообещал Магринов. – Игорь-то вернулся?
– Вернулся. Только я его еще не видела…
– Увидишь!
Магринов, как водится, не сказал Марине ни «пока», ни «до свидания», он просто снял телефонную трубку и принялся набирать какой-то номер. Марина закрыла за собой дверь…
«Вот и Игорь куда-то пропал…» – подумала она, спускаясь по лестнице на первый этаж.
Глава 18
Глава 19
– Нет уж, ты не молчи! – нервно сказал Магринов. – По-твоему, он просто использовал нас, чтобы скрыться?
– Ну зачем же так грубо! – возразила Марина. – Когда речь идет о спасении жизни… Не исключаю, что он мог выехать за границу, к жене и дочке… Свои капиталы он наверняка хранит в каком-нибудь свободолюбивом банке…
Магринов внимательно смотрел на Марину. Ей не нравился его взгляд, она вдруг поняла, скорее даже почувствовала, что именно он сейчас думает о ней и ее незадачливом приятеле.
– Да не смотри ты на меня так! – Марина нервничала. – Это не я разрабатывала операцию, это вы с Серегиным все просчитывали… Я даже не знаю, что вы там напридумывали! Может, это тоже входило в ваши оперативные планы?
Следователь отвел взгляд и вдруг сказал примирительно:
– Ладно, оставим споры… Надо объявлять Серегина в розыск… Позвони Надежде, пусть напишет заявление…
– Куда? На чье имя?
– Сюда, куда же еще… – проворчал Магринов. – На мое имя, разумеется…
– Это вроде бы не по правилам… – заметила Марина.
– Если мы будем действовать по правилам, то упустим время, а его у нас и так нет… – Магринов завелся, он действовал теперь четко и решительно. – Звони!
Марина набрала номер Надежды и продиктовала ей текст заявления: два дня назад генеральный директор ушел с работы и больше на работе не появлялся, никакой связи с ним не было… Незамысловатый текст звучал трагически. Надежда зарыдала.
– Пожалуйста, держите себя в руках! – потребовала Марина. – Успокойтесь… Напечатайте и привезите заявление сюда… Вас здесь встретят…
Она продиктовала адрес и рассказала, как их найти.
– А вдруг он у себя дома? Вдруг у него сердечный приступ? – всхлипывая, говорила Надежда.
– С чего это вдруг у него будет сердечный приступ? – раздраженно сказала Марина. – И чего ради он будет сидеть дома и не подходить к телефону? Вы сами подумайте… Впрочем, следователи все проверят… У вас что, есть ключ от его квартиры?
– Нет, – ответила Надежда, постепенно успокаиваясь.
– Вот именно, – Марина торопилась закончить разговор. – И поспешите, пожалуйста, мы вас ждем…
– Пусть она свой блокнот захватит, – попросил Магринов.
– Да, и захватите свой ежедневник, – передала Марина его слова.
Некоторое время Марина и Магринов сидели молча. Марина боялась о чем-либо его спрашивать – не хотела нарываться на грубость, машинально открыла портфель и неожиданно увидела журнал «Повеса», который она хотела отдать сыщикам из районного отделения милиции, но забыла и не отдала. Она вынула его и машинально стала листать…
– А это еще что? – заинтересовался Магринов.
– Мужской журнал… На презентации подарили. «Повеса» называется…
– Как же, слышал… Дай посмотреть!
– Могу подарить. Мне он даром не нужен, – сказала Марина.
Она протянула журнал Магринову.
– Есть женщины в русских селеньях! – мечтательно сказал следователь, разглядывая обложку. В словах его, однако, слышалась ирония.
– Тебе нравится? – ехидно спросила Марина.
– Нравится? Ну, знаешь…
– Здесь есть один любопытный сюжет… – Марина взяла у Магринова журнал и нашла съемку с Павлом Ершовым. – Видишь вот этого молодого человека?
– Вижу, ну и что? Молодой балбес пялится на голую бабу…
– Так вот, этот балбес и есть тот самый дворник, которого убили в нашем дворе! Помнишь, я тебе говорила? Когда ты с Серегиным встречался…
– Дворник? – удивился Магринов. – И по совместительству – фотомодель?
– Вот именно, – подтвердила Марина. – Спорим, ваши сыщики ничего об этом не знают!
– Может, и не знают, – согласился Магринов. – А тебе-то какая печаль?
– Да так. Странно все это, – Марина вернула журнал Магринову. – Читай, наслаждайся!
– А что, нельзя? Беспокоишься о моей нравственности? – Магринов засмеялся.
– Я этого не говорила…Слушай, Александр Иванович, может, я пойду? У меня номер горит, а я тут с тобой прохлаждаюсь…
Магринов отложил в сторону журнал и стал перекладывать лежащие на столе бумаги. Он казался громадным и неуклюжим и, похоже, был вовсе не создан для работы с документами. «Кулаки, как гири, ему бы не авторучку в руки, а нечто более увесистое», – подумала Марина. И все же она знала, что именно в работе с документами ему не было равных…
– Ладно, иди… – сказал он. – Ты действительно ничем не сможешь мне помочь…
Марина накинула дубленку и направилась к двери.
– Если что – звони. И вообще держи меня в курсе…
– Позвоню, не сомневайся! – пообещал Магринов. – Игорь-то вернулся?
– Вернулся. Только я его еще не видела…
– Увидишь!
Магринов, как водится, не сказал Марине ни «пока», ни «до свидания», он просто снял телефонную трубку и принялся набирать какой-то номер. Марина закрыла за собой дверь…
«Вот и Игорь куда-то пропал…» – подумала она, спускаясь по лестнице на первый этаж.
Глава 18
Слуцкая уже ждала Марину, чтобы вместе отобрать фотографии для «Светской хроники». Это был один из самых читаемых разделов журнала и не только потому, что в нем рассказывалось о наиболее заметных событиях так называемой светской жизни, но и публиковались фотографии личностей, популярных в данный момент. Эти самые личности, если и не получали журнал по рассылке, то всегда покупали его – в надежде увидеть себя в числе знаменитостей. Марина не жалела места в журнале для этих публикаций – это было важно для репутации журнала, расширяло круг его постоянных читателей, ну и кроме того, каждая публикация была своеобразной благодарностью – а может быть, отчетом о проделанной работе? – тем, кто присылал им приглашения на все эти презентации, вечеринки, светские рауты.
Ольга выложила на стол пухлую стопку контролек – черно-белых отпечатков, сделанных прямо с пленки, и коротенькие – на полстранички – тексты, сопровождающие каждую съемку.
– С чего начнем? – спросила Ольга.
– А, все равно… – ответила Марина. И поинтересовалась: – Вы сегодня обедали?
– Пока нет, – сказала Ольга. – Некогда было…
– Вот и я не обедала, – сообщила Марина. – Попросим Леночку приготовить нам тосты… Уже поздно куда-то идти…
Светских событий за последний месяц случилось немало. В «Крокус Сити Молл» открылся очередной – сто десятый или сто одиннадцатый по счету! – бутик, в «Национале» презентовали новый сорт виски – Royal Salute 50, компания Mercury представила коллекцию уникальных цветных бриллиантов фирмы Graff, а также последнюю коллекцию мужской одежды Armani, в клубе-ресторане «Реставрация» публику познакомили с суперлегкими сигаретами, а «Русское радио» провело впечатляющую церемонию вручения премии «Золотой граммофон»… Плюс к этому – несколько заметных показов мод…
– Может, стоит объединить всю моду на одном развороте? – предложила Марина.
Она с удовольствием ела хрустящие гренки с румяной корочкой, которой покрылся расплавленный на хлебе сыр, наслаждалась ароматом крепкого кофе, пить который еще явно было рано – он был обжигающе горячим. Настроение понемногу улучшалось, постепенно ушла головная боль, которая мучила Марину после визита к Магринову.
– Одного разворота мало, – заметила Ольга.
Она выглядела усталой и не проявляла никакого интереса ни к кофе, ни к гренкам. Мерзла, нервно укутывалась в широкий кашемировый шарф с восточным рисунком – такие шарфы вот уже который сезон носила вся модная Москва. «Нервничает», – отметила Марина.
– Вы же сегодня не обедали, – напомнила она Ольге. В словах Марины звучала искренняя тревога.
«Я мотаюсь по своим делам, а она тут крутится, – подумала Марина. – Пора завязывать со всеми этими расследованиями, пусть профессионалы разбираются…»
Ольга ничего не ответила, но все же отодвинула в сторону бумаги, поставила перед собой чашку с кофе и взяла гренку, но так и не донесла ее до рта.
– Знаете, Марина Петровна, меня так расстроила гибель Павла Ершова, что я… – начала она, но не решилась продолжить. – И эта вульгарная съемка… Он ведь был очень талантливым мальчиком! Я убеждена – он мог бы сказать новое слово в моде! Да вы наверняка помните его студенческую коллекцию – он вышел в финал конкурса Нины Риччи… У него там еще было замечательное зеленое платье для женщины-змеи… Своеобразный трансформер, как сказали бы теперь. И прет-а-порте у него было интересным. Вещи простые, чистые… Все линии читаются, крой держит форму… Он первым у нас использовал органзу в качестве подкладки, чтобы выявить силуэт модели. Так делают исключительно в моделях от кутюр… Но тогда он не мог знать об этом! Сам придумал… Что с ним случилось? Почему пошел в дворники? За что его застрелили? Никто не знает… Я спрашивала…
Ольга замолчала. Она положила, так и не попробовав, кусочек поджаренного хлеба обратно на тарелку и взяла в руки чашку с кофе. Некоторое время она держала ее в руках, будто пыталась согреть замерзшие ладони, а потом вдруг стала торопливо пить, как человек, которого мучила жажда: так пьют прохладную минеральную воду, а не обжигающий горьковатый кофе.
– Мы так мало интересуемся тем, как живут наши коллеги… – сказала она и поставила на стол пустую чашку. – Пришли на показ, посудачили, расстались… Все готовы говорить об успехах, но если с человеком случилась беда – остался без работы, серьезно заболел, угодил в банкротство – все бегут от него, как от зачумленного…
– В чем-то я соглашусь с вами, но в чем-то – нет, – заметила Марина, продолжая наслаждаться гренками с кофе. – Всем нам не хватает внимания, да порой и сочувствия тоже… Человеческого тепла, как принято говорить… Но, согласитесь, мы и сами не спешим поделиться с кем-нибудь своими проблемами… Нам нравится выглядеть процветающими и преуспевающими! Разве нет? В мире моды это главное правило… Мы готовы пускать пыль в глаза, даже когда сидим без денег, по-настоящему на голодном пайке… И всегда так было. Помню, Анечка Трофименко, которая в советское время была звездой Общесоюзного дома моделей на Кузнецком, ее коллекция участвовала в одном из первых показов нашей моды в Париже, сапоги себе сама перелицовывала – с кожаной стороны на замшевую, чтобы прилично выглядеть… Да весь наш так называемый авангард – обольстительное дитя нищеты!
Марина почувствовала, что уходит от темы разговора, и смутилась. Но Ольга, похоже, не заметила ее оплошности. Она не спеша жевала гренку, долила себе кофе, но находилась словно в прострации: она вроде бы и слушала Марину, но в то же время и не слышала ее.
– Ну, это естественно, – наконец сказала Ольга. – Что толку плакаться, рассказывать о своих бедах?
Марина не торопилась допивать кофе, давала возможность Ольге спокойно закончить импровизированный обед. Она была довольна, что переключила внимание Слуцкой с судьбы Павла Ершова на более спокойные – «общие» темы.
– Что ж, Ольга, вы считаете одного разворота для моды будет мало? – спросила она, когда Ольга закончила есть.
– Боюсь, что и двух не хватит…
Марина позвала Лену. Секретарь составила чашки-тарелки на большой поднос, смахнула крошки со стола и тихо вышла, стараясь не мешать.
– Давайте посмотрим… Но все равно – больше двух разворотов я не дам…
Сюжетов было семь. Популярные московские дизайнеры выступали с «сольными концертами» – показывали новые коллекции в клубах. На некоторых показах Марина была, на другие – посылала своих стилистов. Но все равно надо было писать обо всех. Марина считала своим долгом поддерживать российские таланты – и не только из чувства патриотизма, которое ей было свойственно, но и потому, что почти все они были в какой-то степени ее друзьями, и слово поддержки для них значило очень много. Надо было решить: давать ли фотографии моделей или поместить на полосе снимки тех, кто пришел посмотреть коллекции. Жестких правил здесь не было, как не было и единого подхода в подаче такого рода материалов. Действовали по обстоятельствам: если среди гостей обнаруживались удачно снятые звездные персонажи, само присутствие которых на показе означало высокий рейтинг автора коллекции, то ставили в основном их фотографии, если же оказывалось, что звезды проигнорировали показ, то для публикации отбирали в основном фотографии моделей, которые демонстрировались на подиуме.
– Жарову дадим полосу, всем остальным – по половинке, – решительно заявила Марина. – У него и модели острые, и публика приличная…
– Как скажете, – вяло отозвалась Ольга. – Все знают, что он ваш любимчик… Кстати, чем он вам так нравится?
– Вы будете смеяться… – улыбнулась Марина. – Но мне он нравится своим несерьезным отношением к моде!
– Как это надо понимать? – удивилась Ольга.
– Жаров не пытается делать вид, что создает шедевры на все времена. Не строит из себя гения, что свойственно некоторым нашим знаменитостям. Он просто работает и работает легко, словно получает от этого удовольствие. Он насмешлив и ироничен, а этого не могут себе позволить так называемые мэтры, которые слишком серьезно относятся и к каждой своей модели, и к каждому слову, о них сказанному… В его коллекциях чувствуется свобода, прежде всего свобода от всяких условностей, и полная независимость от того, чем так увлекается мода в данный момент… Ну и, кроме того, мне нравится тот женский образ, который он создает…
– А именно? – заинтересовалась Ольга.
– Вот смотрите, – Марина взяла фотографии и стала показывать. – Его женщина может носить и шляпку с вуалью, и бейсболку козырьком назад. Она затянута в кожу и это придает ей воинственный вид. Она носит майки, куртки и брюки из камуфляжной ткани и от этого становится похожей на солдата, держащего оборону. Она подчеркивает свою недоступность слишком очевидно, слишком навязчиво. И – возникает сомнение! – может быть, камуфляж скрывает, маскирует нечто совсем другое… Сомнение очень скоро подтверждается. Смотрите, юбка закрывает только часть соблазнительных бедер, а все остальное плохо прикрыто тончайшей кружевной – да еще и позолоченной! – юбочкой… И что это? Под строгим кожаным жакетом просматривается совсем обнаженная грудь… Жаров знает: вся женская недоступность – всего лишь игра: женщина хочет быть соблазненной и очень боится оказаться незамеченной… Это такой очевидный и такой неожиданный для моды подтекст! Обычно мода без обиняков и экивоков заявляет о своих пристрастиях… Но женщины должны быть осторожными, выбирая модели Жарова – не всякой по силам сыграть ту роль, которую написал для них автор костюмов…
Марина замолчала.
– Может быть, мы ваш текст и поставим вместо этой заметки? – поинтересовалась Ольга, и в ее словах больше не было иронии.
– Зачем же? – возразила Марина, отложив в сторону страничку с набранным текстом. – Этот текст другой, но это не значит, что он хуже…
– Как скажете, – индифферентно отозвалась Ольга, и это было странно, потому что она никогда не оставалась равнодушной к тому, что в той или иной степени касалось журнала.
Марина взяла в руки следующую заметку, быстро прочитала ее, что-то поправила и стала рассматривать контрольные отпечатки.
– Ну, здесь гости лучше моделей! – сказала она. – Я вообще удивляюсь той популярности, которой пользуется Мира Демина, на мой взгляд – незаслуженно…
– Сколько людей – столько мнений! – сказала Ольга. – Кому-то нравится Диор, кому-то Гальяно, а кому-то – нестареющая хулиганка Вествуд…
– Нет, Ольга, вы меня не поняли, – возразила Марина. – Я не это имею в виду… Демина каждый сезон показывает две маленькие коллекции… Из сезона в сезон она предлагает свой фирменный розовый, но не того замечательного оттенка, который сделала модным Эльза Скиапарелли, а оттенка Барби, пошлого в своей общедоступности…
– Но в этом есть свой смысл! – воскликнула Ольга. – Даже свой подтекст… Своеобразная ирония, насмешка над тем, что востребовано массовой культурой…
– Вот-вот! Вы угодили в самую точку! – воскликнула Марина. – Мы склонны все преувеличивать и пытаемся везде обнаружить какой-то второй, скрытый смысл… Какой здесь может быть подтекст? Да кому он нужен, этот подтекст… Демина обслуживает очень узкую, очень закрытую тусовку – вы же знаете, она не тиражирует свои модели, их можно купить только в ее мастерской – и весь этот флер недосказанности, весь так называемый подтекст нужен ей исключительно для пиара…
Марина еще раз взглянула на снимки.
– Сейчас многие пытаются понять, чем вызвано на Западе падение интереса к русскому современному искусству, – сказала она. – Есть разные версии… Но на одну из них стоит обратить внимание: оно перегружено подтекстом!
Неожиданно Ольга улыбнулась.
– Мода всегда связана с подтекстом, – сказала она. – «Код, заложенный в костюме» – разве не вам принадлежит эта формула, Марина Петровна?
Марина рассмеялась.
– Вы хотите сказать, – ответила она, – что мне просто не нравится тот подтекст, который предлагает Мира Демина? И нравится подтекст в коллекциях Жарова… Наверное, вы правы… Меня раздражает фирменный цвет мира Барби… Розовые унитазы, розовые кухни, розовые домики, розовые автомобили и розовые платья! Перебор розового… Это становится пошлостью…
Безобидный спор оживил Ольгу, да и Марина почувствовала, что за разговорами о моде забывает неприятности последних дней.
Ольга выложила на стол пухлую стопку контролек – черно-белых отпечатков, сделанных прямо с пленки, и коротенькие – на полстранички – тексты, сопровождающие каждую съемку.
– С чего начнем? – спросила Ольга.
– А, все равно… – ответила Марина. И поинтересовалась: – Вы сегодня обедали?
– Пока нет, – сказала Ольга. – Некогда было…
– Вот и я не обедала, – сообщила Марина. – Попросим Леночку приготовить нам тосты… Уже поздно куда-то идти…
Светских событий за последний месяц случилось немало. В «Крокус Сити Молл» открылся очередной – сто десятый или сто одиннадцатый по счету! – бутик, в «Национале» презентовали новый сорт виски – Royal Salute 50, компания Mercury представила коллекцию уникальных цветных бриллиантов фирмы Graff, а также последнюю коллекцию мужской одежды Armani, в клубе-ресторане «Реставрация» публику познакомили с суперлегкими сигаретами, а «Русское радио» провело впечатляющую церемонию вручения премии «Золотой граммофон»… Плюс к этому – несколько заметных показов мод…
– Может, стоит объединить всю моду на одном развороте? – предложила Марина.
Она с удовольствием ела хрустящие гренки с румяной корочкой, которой покрылся расплавленный на хлебе сыр, наслаждалась ароматом крепкого кофе, пить который еще явно было рано – он был обжигающе горячим. Настроение понемногу улучшалось, постепенно ушла головная боль, которая мучила Марину после визита к Магринову.
– Одного разворота мало, – заметила Ольга.
Она выглядела усталой и не проявляла никакого интереса ни к кофе, ни к гренкам. Мерзла, нервно укутывалась в широкий кашемировый шарф с восточным рисунком – такие шарфы вот уже который сезон носила вся модная Москва. «Нервничает», – отметила Марина.
– Вы же сегодня не обедали, – напомнила она Ольге. В словах Марины звучала искренняя тревога.
«Я мотаюсь по своим делам, а она тут крутится, – подумала Марина. – Пора завязывать со всеми этими расследованиями, пусть профессионалы разбираются…»
Ольга ничего не ответила, но все же отодвинула в сторону бумаги, поставила перед собой чашку с кофе и взяла гренку, но так и не донесла ее до рта.
– Знаете, Марина Петровна, меня так расстроила гибель Павла Ершова, что я… – начала она, но не решилась продолжить. – И эта вульгарная съемка… Он ведь был очень талантливым мальчиком! Я убеждена – он мог бы сказать новое слово в моде! Да вы наверняка помните его студенческую коллекцию – он вышел в финал конкурса Нины Риччи… У него там еще было замечательное зеленое платье для женщины-змеи… Своеобразный трансформер, как сказали бы теперь. И прет-а-порте у него было интересным. Вещи простые, чистые… Все линии читаются, крой держит форму… Он первым у нас использовал органзу в качестве подкладки, чтобы выявить силуэт модели. Так делают исключительно в моделях от кутюр… Но тогда он не мог знать об этом! Сам придумал… Что с ним случилось? Почему пошел в дворники? За что его застрелили? Никто не знает… Я спрашивала…
Ольга замолчала. Она положила, так и не попробовав, кусочек поджаренного хлеба обратно на тарелку и взяла в руки чашку с кофе. Некоторое время она держала ее в руках, будто пыталась согреть замерзшие ладони, а потом вдруг стала торопливо пить, как человек, которого мучила жажда: так пьют прохладную минеральную воду, а не обжигающий горьковатый кофе.
– Мы так мало интересуемся тем, как живут наши коллеги… – сказала она и поставила на стол пустую чашку. – Пришли на показ, посудачили, расстались… Все готовы говорить об успехах, но если с человеком случилась беда – остался без работы, серьезно заболел, угодил в банкротство – все бегут от него, как от зачумленного…
– В чем-то я соглашусь с вами, но в чем-то – нет, – заметила Марина, продолжая наслаждаться гренками с кофе. – Всем нам не хватает внимания, да порой и сочувствия тоже… Человеческого тепла, как принято говорить… Но, согласитесь, мы и сами не спешим поделиться с кем-нибудь своими проблемами… Нам нравится выглядеть процветающими и преуспевающими! Разве нет? В мире моды это главное правило… Мы готовы пускать пыль в глаза, даже когда сидим без денег, по-настоящему на голодном пайке… И всегда так было. Помню, Анечка Трофименко, которая в советское время была звездой Общесоюзного дома моделей на Кузнецком, ее коллекция участвовала в одном из первых показов нашей моды в Париже, сапоги себе сама перелицовывала – с кожаной стороны на замшевую, чтобы прилично выглядеть… Да весь наш так называемый авангард – обольстительное дитя нищеты!
Марина почувствовала, что уходит от темы разговора, и смутилась. Но Ольга, похоже, не заметила ее оплошности. Она не спеша жевала гренку, долила себе кофе, но находилась словно в прострации: она вроде бы и слушала Марину, но в то же время и не слышала ее.
– Ну, это естественно, – наконец сказала Ольга. – Что толку плакаться, рассказывать о своих бедах?
Марина не торопилась допивать кофе, давала возможность Ольге спокойно закончить импровизированный обед. Она была довольна, что переключила внимание Слуцкой с судьбы Павла Ершова на более спокойные – «общие» темы.
– Что ж, Ольга, вы считаете одного разворота для моды будет мало? – спросила она, когда Ольга закончила есть.
– Боюсь, что и двух не хватит…
Марина позвала Лену. Секретарь составила чашки-тарелки на большой поднос, смахнула крошки со стола и тихо вышла, стараясь не мешать.
– Давайте посмотрим… Но все равно – больше двух разворотов я не дам…
Сюжетов было семь. Популярные московские дизайнеры выступали с «сольными концертами» – показывали новые коллекции в клубах. На некоторых показах Марина была, на другие – посылала своих стилистов. Но все равно надо было писать обо всех. Марина считала своим долгом поддерживать российские таланты – и не только из чувства патриотизма, которое ей было свойственно, но и потому, что почти все они были в какой-то степени ее друзьями, и слово поддержки для них значило очень много. Надо было решить: давать ли фотографии моделей или поместить на полосе снимки тех, кто пришел посмотреть коллекции. Жестких правил здесь не было, как не было и единого подхода в подаче такого рода материалов. Действовали по обстоятельствам: если среди гостей обнаруживались удачно снятые звездные персонажи, само присутствие которых на показе означало высокий рейтинг автора коллекции, то ставили в основном их фотографии, если же оказывалось, что звезды проигнорировали показ, то для публикации отбирали в основном фотографии моделей, которые демонстрировались на подиуме.
– Жарову дадим полосу, всем остальным – по половинке, – решительно заявила Марина. – У него и модели острые, и публика приличная…
– Как скажете, – вяло отозвалась Ольга. – Все знают, что он ваш любимчик… Кстати, чем он вам так нравится?
– Вы будете смеяться… – улыбнулась Марина. – Но мне он нравится своим несерьезным отношением к моде!
– Как это надо понимать? – удивилась Ольга.
– Жаров не пытается делать вид, что создает шедевры на все времена. Не строит из себя гения, что свойственно некоторым нашим знаменитостям. Он просто работает и работает легко, словно получает от этого удовольствие. Он насмешлив и ироничен, а этого не могут себе позволить так называемые мэтры, которые слишком серьезно относятся и к каждой своей модели, и к каждому слову, о них сказанному… В его коллекциях чувствуется свобода, прежде всего свобода от всяких условностей, и полная независимость от того, чем так увлекается мода в данный момент… Ну и, кроме того, мне нравится тот женский образ, который он создает…
– А именно? – заинтересовалась Ольга.
– Вот смотрите, – Марина взяла фотографии и стала показывать. – Его женщина может носить и шляпку с вуалью, и бейсболку козырьком назад. Она затянута в кожу и это придает ей воинственный вид. Она носит майки, куртки и брюки из камуфляжной ткани и от этого становится похожей на солдата, держащего оборону. Она подчеркивает свою недоступность слишком очевидно, слишком навязчиво. И – возникает сомнение! – может быть, камуфляж скрывает, маскирует нечто совсем другое… Сомнение очень скоро подтверждается. Смотрите, юбка закрывает только часть соблазнительных бедер, а все остальное плохо прикрыто тончайшей кружевной – да еще и позолоченной! – юбочкой… И что это? Под строгим кожаным жакетом просматривается совсем обнаженная грудь… Жаров знает: вся женская недоступность – всего лишь игра: женщина хочет быть соблазненной и очень боится оказаться незамеченной… Это такой очевидный и такой неожиданный для моды подтекст! Обычно мода без обиняков и экивоков заявляет о своих пристрастиях… Но женщины должны быть осторожными, выбирая модели Жарова – не всякой по силам сыграть ту роль, которую написал для них автор костюмов…
Марина замолчала.
– Может быть, мы ваш текст и поставим вместо этой заметки? – поинтересовалась Ольга, и в ее словах больше не было иронии.
– Зачем же? – возразила Марина, отложив в сторону страничку с набранным текстом. – Этот текст другой, но это не значит, что он хуже…
– Как скажете, – индифферентно отозвалась Ольга, и это было странно, потому что она никогда не оставалась равнодушной к тому, что в той или иной степени касалось журнала.
Марина взяла в руки следующую заметку, быстро прочитала ее, что-то поправила и стала рассматривать контрольные отпечатки.
– Ну, здесь гости лучше моделей! – сказала она. – Я вообще удивляюсь той популярности, которой пользуется Мира Демина, на мой взгляд – незаслуженно…
– Сколько людей – столько мнений! – сказала Ольга. – Кому-то нравится Диор, кому-то Гальяно, а кому-то – нестареющая хулиганка Вествуд…
– Нет, Ольга, вы меня не поняли, – возразила Марина. – Я не это имею в виду… Демина каждый сезон показывает две маленькие коллекции… Из сезона в сезон она предлагает свой фирменный розовый, но не того замечательного оттенка, который сделала модным Эльза Скиапарелли, а оттенка Барби, пошлого в своей общедоступности…
– Но в этом есть свой смысл! – воскликнула Ольга. – Даже свой подтекст… Своеобразная ирония, насмешка над тем, что востребовано массовой культурой…
– Вот-вот! Вы угодили в самую точку! – воскликнула Марина. – Мы склонны все преувеличивать и пытаемся везде обнаружить какой-то второй, скрытый смысл… Какой здесь может быть подтекст? Да кому он нужен, этот подтекст… Демина обслуживает очень узкую, очень закрытую тусовку – вы же знаете, она не тиражирует свои модели, их можно купить только в ее мастерской – и весь этот флер недосказанности, весь так называемый подтекст нужен ей исключительно для пиара…
Марина еще раз взглянула на снимки.
– Сейчас многие пытаются понять, чем вызвано на Западе падение интереса к русскому современному искусству, – сказала она. – Есть разные версии… Но на одну из них стоит обратить внимание: оно перегружено подтекстом!
Неожиданно Ольга улыбнулась.
– Мода всегда связана с подтекстом, – сказала она. – «Код, заложенный в костюме» – разве не вам принадлежит эта формула, Марина Петровна?
Марина рассмеялась.
– Вы хотите сказать, – ответила она, – что мне просто не нравится тот подтекст, который предлагает Мира Демина? И нравится подтекст в коллекциях Жарова… Наверное, вы правы… Меня раздражает фирменный цвет мира Барби… Розовые унитазы, розовые кухни, розовые домики, розовые автомобили и розовые платья! Перебор розового… Это становится пошлостью…
Безобидный спор оживил Ольгу, да и Марина почувствовала, что за разговорами о моде забывает неприятности последних дней.
Глава 19
«Что-то мы слишком долго возимся с этими фотографиями», – подумала Марина и посмотрела на часы.
– Вы куда-то торопитесь? – Ольга поймала ее взгляд.
– Ничего срочного у меня на этот вечер нет, – успокоила ее Марина.
Она вновь вспомнила о странном молчании Игоря, но решила, что нет смысла гадать о мотивах его поступков. Сам все объяснит. «С ним по крайней мере не соскучишься!» – утешила она себя.
Отбор фотографий с презентаций шел гораздо быстрее: в первую очередь давали фотографии тех, кто устраивал встречи, это были хозяева бутиков или топ-менеджеры компаний, перед которыми у журнала были свои обязательства, затем – влиятельные друзья хозяев. И в последнюю очередь личности, составляющие так называемую московскую элиту. Высший свет…
– Все-таки очень странное впечатление производит наш так называемый «высший свет»… – сказала Марина.
Она смотрела на фотографии, лежащие на столе.
– Весьма пестрая публика, – добавила она. – Политический активист и обожающая бриллианты студентка Сомова… Баронесса из Белгорода и пошлый телевизионный ведущий… Хозяйка московских химчисток и представитель московского дворянства… Вертлявая дама с голой кошкой на руках и любовница известного финансиста… Странно, что нет Мирославы, раньше она любила ходить на показы мод… Опять же популярные звезды сериалов и владельцы художественных галерей… Что их может связывать?
– Как что? – удивилась Ольга. – В одном случае – интерес к новой коллекции Армани, в другом – желание приобщиться к миру дорогих коньяков…
– Вот именно! – воскликнула Марина. – Стремление к публичности, которая, как считают, дает деньги и власть… Но все же по-настоящему серьезные люди на такие тусовки не ходят. Они просто купят костюм от Армани и выпьют тот напиток, который им нравится… А общаются – в своем кругу, узком кругу людей, с которыми их связывают деловые или личные обстоятельства… А эта светская жизнь, о которой нам с вами приходится писать, кажется мне насквозь фальшивой и лицемерной… Все эти светские львы и светские львицы только демонстрируют свою значительность… По-настоящему значительных людей я здесь что-то не вижу!
– Вы сегодня просто не в настроении, Марина Петровна, – сказала Ольга и стала собирать фотографии, в беспорядке лежащие на столе.
– Подождите, не убирайте, – остановила ее Марина. Она взяла листочек с контрольками и стала внимательно разглядывать снимки.
– А это кто такие? – спросила она, показывая на один из снимков, отмеченных синей галочкой.
Ольга наклонилась поближе, чтобы разглядеть фото.
– Насколько я понимаю, это хозяева обувного бутика, который недавно открылся в «Крокус-сити»… Как же их фамилии? Сейчас уточню…
Она заглянула в текст, который прилагался к фотографии и сказала:
– Да, я права… Это именно они… Эдуард Говоров и Олег Костин…
«Хозяева ЗАО «Эндшпиль»… – вспомнила Марина слова пропавшего Серегина. – Инвесторы…» Ее охватила паника. «Значит, и обувь их тоже интересует… А почему бы нет? Торговля одеждой, обувью, аксессуарами – дело прибыльное… Бандитов это может привлекать как прекрасная возможность отмывать любые грязные деньги…» Марина попыталась успокоиться и взять себя в руки.
– И давно они занимаются обувным бизнесом? – поинтересовалась она.
– Понятия не имею! – ответила Ольга. – Их имена мне ни о чем не говорят…
«Зато мне они говорят о многом», – подумала Марина.
– Эту информацию мы печатать не будем, – решительно заявила она. – Как-нибудь в другой раз…
Последние слова Марина добавила исключительно ради того, чтобы не давать никаких объяснений…
– Но тогда у нас образуется дырка… Полполосы… – Ольга выглядела растерянной и не решалась задавать вопросы, будто чувствовала, что Марине сейчас не до них.
– Разгоните другие сюжеты… Поставьте еще парочку фотографий студентки Сомовой – у вас их много, она ни одной презентации не пропускает! Пусть народ посудачит насчет того, кто и за какие заслуги дарит ей драгоценности…
– Зачем же так! – возразила Ольга. – Есть же другой выход – приличные люди, друзья журнала, наши авторы и наши герои…
Ольга торопливо собрала материалы и стремительно вышла из кабинета. Фотографии Говорова и Костина она оставила на столе, так же как и текст с комментариями к ним.
«Обиделась, – поняла Марина. – Зря я так резко…» Она чувствовала, что не права, и пыталась найти оправдание своей несдержанности. «Незачем ей вникать в дела, которые связаны с опасными последствиями!» – успокаивала себя Марина. Аргументы показались ей достаточными, но все-таки она решила позвонить и извиниться перед Ольгой.
– Оля, простите меня за резкость, – сказала она. – Когда-нибудь позже я объясню вам, почему я сняла этот материал…
– Ну что вы, Марина Петровна, это ваше право… – скучным голосом ответила Ольга. – Вы же главный редактор и не обязаны ничего объяснять…
И все же голос Ольги дрожал, и Марина почувствовала, как в ней вновь нарастает раздражение. «Ох уж эти бабские штучки…» – подумала она. Но ей удалось сдержаться и она пошутила:
– Эта светская хроника каждый раз заставляет нас нервничать…
Шутка получилась хилой, не шутка даже, а едва замаскированное извинение, но это сработало. Голос Ольги повеселел.
– Главное, было бы из-за чего… – откликнулась Ольга. И добавила: – Не держите в голове… Забудьте!
«Забудешь, как же…» – подумала Марина, вешая трубку.
Она внимательно посмотрела на лица, запечатленные фотографом. Высокий брюнет с короткой модельной стрижкой в светлом, не по сезону костюме, галстук с мелким, неброским рисунком, лицо одутловатое, нездоровое. Это и есть, похоже, Говоров Эдуард. Второй – блондин, волосы прямые, до плеч. Лицо длинное, худое, острый немаленький нос. Одет в черное – хотя это необязательно, фотография не цветная, и костюм может быть и синим, и темно-коричневым. Светлая водолазка. Значит, Костин Олег. С ними женщина – эффектная блондинка в мехах и драгоценностях. Что-то знакомое… Ах да, конечно, специалист по связям с общественностью, PR-менеджер Рина, Рина Семина. Все трое весело смеются… А чего бы им не смеяться? Открыли еще один магазин… Удачная инвестиция… Только вот кто на сей раз стал их жертвой?
Марина вздохнула. «По виду не скажешь, что бандиты, – подумала она. – Приличные вроде бы люди… Элита бизнеса! Высший свет! Но деньги должны работать… Тут уже не до правил приличия… Деньги должны работать! Ничего не скажешь, убийственный аргумент…»
Убийственный! Только бы Николай Андреевич был жив… Она хотела позвонить следователю Магринову – сообщить о фотографии, но решила прежде почитать заметку, приложенную к контролькам.
Текст был простеньким, без красивостей и изысков. В нем сообщалось о том, что известная не только в России, но и за рубежом, инвестиционная компания ЗАО «Эндшпиль» обратила свое внимание на положение российской моды – и приняла решение инвестировать крупные, даже очень крупные средства в ее развитие. Новый бутик отдает часть своих площадей под торговлю отечественными шедеврами обувной моды. «Какое беззастенчивое вранье! – возмутилась Марина. – Где они найдут столько шедевров?» И вдруг поняла: они пытаются поглотить – или уже поглотили? – те немногие авторские ателье, которые еще ухитряются создавать уникальную обувь. «Господи, только не это!» – с ужасом подумала она, вновь вспомнив о трагическом исчезновении Серегина.
Колеблясь – звонить или не звонить? – Марина все же набрала номер Магринова. Следователя на месте не было.
Она еще раз взглянула на фотографии, посмотрела набранный текст. «Может, все-таки стоит поставить материал в номер? – подумала она. – Хотя бы для того, чтобы иметь повод установить с «Эндшпилем» деловые контакты… Попытаться прояснить ситуацию с Серегиным…»
Марина понимала, что должна бы согласовать свои действия со следователем. Можно было бы позвонить Магринову на мобильный, но Марина избегала подобных звонков – мало ли где сейчас находится следователь и чем он занят… «Ладно, рискну напечатать, – решила Марина. – В конце концов до контактов еще далеко – пусть сначала журнал выйдет в свет…»
Она взяла в руки текст и решительно переправила имя Эдуарда – теперь он стал Валентином. «Ошибка обязательно заставит их связаться со мной, – подумала Марина. – А там видно будет…»
– Ольга, – позвонила она ответственному секретарю. – Зайдите ко мне, пожалуйста…
Ольга вошла встревоженная.
– Что-то случилось? – спросила она, ожидая новых неприятностей.
– Да нет, – успокоила ее Марина. – Я еще раз посмотрела этот материал и должна признать, что была не права… Мы поставим его в номер. Все-таки они поддерживают отечественных производителей…
– Похоже, поддерживают… – нерешительно подтвердила Ольга. – Хотя, кто их знает…
– Это уже не наши проблемы, – заметила Марина. – Только Говорова зовут Валентином, я исправила…
– Вы уверены? – удивилась Ольга. – Может, проверить?
– Не стоит терять время… Если что, я извинюсь.
– Вы куда-то торопитесь? – Ольга поймала ее взгляд.
– Ничего срочного у меня на этот вечер нет, – успокоила ее Марина.
Она вновь вспомнила о странном молчании Игоря, но решила, что нет смысла гадать о мотивах его поступков. Сам все объяснит. «С ним по крайней мере не соскучишься!» – утешила она себя.
Отбор фотографий с презентаций шел гораздо быстрее: в первую очередь давали фотографии тех, кто устраивал встречи, это были хозяева бутиков или топ-менеджеры компаний, перед которыми у журнала были свои обязательства, затем – влиятельные друзья хозяев. И в последнюю очередь личности, составляющие так называемую московскую элиту. Высший свет…
– Все-таки очень странное впечатление производит наш так называемый «высший свет»… – сказала Марина.
Она смотрела на фотографии, лежащие на столе.
– Весьма пестрая публика, – добавила она. – Политический активист и обожающая бриллианты студентка Сомова… Баронесса из Белгорода и пошлый телевизионный ведущий… Хозяйка московских химчисток и представитель московского дворянства… Вертлявая дама с голой кошкой на руках и любовница известного финансиста… Странно, что нет Мирославы, раньше она любила ходить на показы мод… Опять же популярные звезды сериалов и владельцы художественных галерей… Что их может связывать?
– Как что? – удивилась Ольга. – В одном случае – интерес к новой коллекции Армани, в другом – желание приобщиться к миру дорогих коньяков…
– Вот именно! – воскликнула Марина. – Стремление к публичности, которая, как считают, дает деньги и власть… Но все же по-настоящему серьезные люди на такие тусовки не ходят. Они просто купят костюм от Армани и выпьют тот напиток, который им нравится… А общаются – в своем кругу, узком кругу людей, с которыми их связывают деловые или личные обстоятельства… А эта светская жизнь, о которой нам с вами приходится писать, кажется мне насквозь фальшивой и лицемерной… Все эти светские львы и светские львицы только демонстрируют свою значительность… По-настоящему значительных людей я здесь что-то не вижу!
– Вы сегодня просто не в настроении, Марина Петровна, – сказала Ольга и стала собирать фотографии, в беспорядке лежащие на столе.
– Подождите, не убирайте, – остановила ее Марина. Она взяла листочек с контрольками и стала внимательно разглядывать снимки.
– А это кто такие? – спросила она, показывая на один из снимков, отмеченных синей галочкой.
Ольга наклонилась поближе, чтобы разглядеть фото.
– Насколько я понимаю, это хозяева обувного бутика, который недавно открылся в «Крокус-сити»… Как же их фамилии? Сейчас уточню…
Она заглянула в текст, который прилагался к фотографии и сказала:
– Да, я права… Это именно они… Эдуард Говоров и Олег Костин…
«Хозяева ЗАО «Эндшпиль»… – вспомнила Марина слова пропавшего Серегина. – Инвесторы…» Ее охватила паника. «Значит, и обувь их тоже интересует… А почему бы нет? Торговля одеждой, обувью, аксессуарами – дело прибыльное… Бандитов это может привлекать как прекрасная возможность отмывать любые грязные деньги…» Марина попыталась успокоиться и взять себя в руки.
– И давно они занимаются обувным бизнесом? – поинтересовалась она.
– Понятия не имею! – ответила Ольга. – Их имена мне ни о чем не говорят…
«Зато мне они говорят о многом», – подумала Марина.
– Эту информацию мы печатать не будем, – решительно заявила она. – Как-нибудь в другой раз…
Последние слова Марина добавила исключительно ради того, чтобы не давать никаких объяснений…
– Но тогда у нас образуется дырка… Полполосы… – Ольга выглядела растерянной и не решалась задавать вопросы, будто чувствовала, что Марине сейчас не до них.
– Разгоните другие сюжеты… Поставьте еще парочку фотографий студентки Сомовой – у вас их много, она ни одной презентации не пропускает! Пусть народ посудачит насчет того, кто и за какие заслуги дарит ей драгоценности…
– Зачем же так! – возразила Ольга. – Есть же другой выход – приличные люди, друзья журнала, наши авторы и наши герои…
Ольга торопливо собрала материалы и стремительно вышла из кабинета. Фотографии Говорова и Костина она оставила на столе, так же как и текст с комментариями к ним.
«Обиделась, – поняла Марина. – Зря я так резко…» Она чувствовала, что не права, и пыталась найти оправдание своей несдержанности. «Незачем ей вникать в дела, которые связаны с опасными последствиями!» – успокаивала себя Марина. Аргументы показались ей достаточными, но все-таки она решила позвонить и извиниться перед Ольгой.
– Оля, простите меня за резкость, – сказала она. – Когда-нибудь позже я объясню вам, почему я сняла этот материал…
– Ну что вы, Марина Петровна, это ваше право… – скучным голосом ответила Ольга. – Вы же главный редактор и не обязаны ничего объяснять…
И все же голос Ольги дрожал, и Марина почувствовала, как в ней вновь нарастает раздражение. «Ох уж эти бабские штучки…» – подумала она. Но ей удалось сдержаться и она пошутила:
– Эта светская хроника каждый раз заставляет нас нервничать…
Шутка получилась хилой, не шутка даже, а едва замаскированное извинение, но это сработало. Голос Ольги повеселел.
– Главное, было бы из-за чего… – откликнулась Ольга. И добавила: – Не держите в голове… Забудьте!
«Забудешь, как же…» – подумала Марина, вешая трубку.
Она внимательно посмотрела на лица, запечатленные фотографом. Высокий брюнет с короткой модельной стрижкой в светлом, не по сезону костюме, галстук с мелким, неброским рисунком, лицо одутловатое, нездоровое. Это и есть, похоже, Говоров Эдуард. Второй – блондин, волосы прямые, до плеч. Лицо длинное, худое, острый немаленький нос. Одет в черное – хотя это необязательно, фотография не цветная, и костюм может быть и синим, и темно-коричневым. Светлая водолазка. Значит, Костин Олег. С ними женщина – эффектная блондинка в мехах и драгоценностях. Что-то знакомое… Ах да, конечно, специалист по связям с общественностью, PR-менеджер Рина, Рина Семина. Все трое весело смеются… А чего бы им не смеяться? Открыли еще один магазин… Удачная инвестиция… Только вот кто на сей раз стал их жертвой?
Марина вздохнула. «По виду не скажешь, что бандиты, – подумала она. – Приличные вроде бы люди… Элита бизнеса! Высший свет! Но деньги должны работать… Тут уже не до правил приличия… Деньги должны работать! Ничего не скажешь, убийственный аргумент…»
Убийственный! Только бы Николай Андреевич был жив… Она хотела позвонить следователю Магринову – сообщить о фотографии, но решила прежде почитать заметку, приложенную к контролькам.
Текст был простеньким, без красивостей и изысков. В нем сообщалось о том, что известная не только в России, но и за рубежом, инвестиционная компания ЗАО «Эндшпиль» обратила свое внимание на положение российской моды – и приняла решение инвестировать крупные, даже очень крупные средства в ее развитие. Новый бутик отдает часть своих площадей под торговлю отечественными шедеврами обувной моды. «Какое беззастенчивое вранье! – возмутилась Марина. – Где они найдут столько шедевров?» И вдруг поняла: они пытаются поглотить – или уже поглотили? – те немногие авторские ателье, которые еще ухитряются создавать уникальную обувь. «Господи, только не это!» – с ужасом подумала она, вновь вспомнив о трагическом исчезновении Серегина.
Колеблясь – звонить или не звонить? – Марина все же набрала номер Магринова. Следователя на месте не было.
Она еще раз взглянула на фотографии, посмотрела набранный текст. «Может, все-таки стоит поставить материал в номер? – подумала она. – Хотя бы для того, чтобы иметь повод установить с «Эндшпилем» деловые контакты… Попытаться прояснить ситуацию с Серегиным…»
Марина понимала, что должна бы согласовать свои действия со следователем. Можно было бы позвонить Магринову на мобильный, но Марина избегала подобных звонков – мало ли где сейчас находится следователь и чем он занят… «Ладно, рискну напечатать, – решила Марина. – В конце концов до контактов еще далеко – пусть сначала журнал выйдет в свет…»
Она взяла в руки текст и решительно переправила имя Эдуарда – теперь он стал Валентином. «Ошибка обязательно заставит их связаться со мной, – подумала Марина. – А там видно будет…»
– Ольга, – позвонила она ответственному секретарю. – Зайдите ко мне, пожалуйста…
Ольга вошла встревоженная.
– Что-то случилось? – спросила она, ожидая новых неприятностей.
– Да нет, – успокоила ее Марина. – Я еще раз посмотрела этот материал и должна признать, что была не права… Мы поставим его в номер. Все-таки они поддерживают отечественных производителей…
– Похоже, поддерживают… – нерешительно подтвердила Ольга. – Хотя, кто их знает…
– Это уже не наши проблемы, – заметила Марина. – Только Говорова зовут Валентином, я исправила…
– Вы уверены? – удивилась Ольга. – Может, проверить?
– Не стоит терять время… Если что, я извинюсь.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента